Текст книги "Интимный дневник. Записки Лондонской проститутки"

Автор книги: Бель де Жур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Еще одна из его привычек – использование во время моих визитов ингалятора. Теперь я понимаю, что тут нет ничего преступного (по крайней мере, я так думаю) да и я не против употребления легких психотропных препаратов. Живи и давай жить другим. Это преступление, где нет потерпевших, и все такое. Лично я лишь изредка употребляю что-либо крепче, чем спиртное, – хотя те, кто знал меня по университету, могут многое про меня порассказать.

В прошлый раз он встал на четвереньки на полу своей спальни и заставил меня сесть на него верхом. С закрытыми от удовольствия глазами он протянул руку, достал знакомую коричневую бутылочку и потянул носом прямо из нее. А потом предложил и мне. Что тут плохого, подумала я и вдохнула тоже, и повторила это еще раз, когда он минут через десять снова потянулся за этим снадобьем.

Вот это был приход. Кровь прилила к самому черепу, в голове стало так жарко, словно там запылало солнце. Звуки стали восприниматься громче и отчетливей, как бы жестче. И вместо рук я ощутила у себя какие-то звериные лапы, огромные, шириной сантиметров тридцать, не меньше.

Слава богу, это длилось всего минуту-две.

А вы говорите, ингалятор. Да и секс продолжался куда как дольше.

jeudi, le 8 Janvier

Из-за этой работы трудно воспринимать некоторые вещи серьезно.

Первое: общественный транспорт. Если у тебя работа нормальная, как у всех, то опозданию на двадцать минут всегда можно найти оправдание: «На Северной ветке вечно в поезд не пробиться» – и так далее в том же духе. Но когда у какого-нибудь затурканного семьей и работой мужа всего шестьдесят минут перерыва на обед, а потом его ждет важная встреча, а он уже принял «Виагру» и настроен весьма серьезно, тут уж опаздывать нельзя ни в коем случае. Так что мы с таксистами давно друзья-приятели.

Второе: мужики, которые глазеют на тебя в общественном транспорте. Они что, думают, что я так сразу и побегу за всяким в какое-нибудь его там тайное гнездышко? Или подмигну, и он сам побежит за мной, высунув язык, и это у нас будет любовь с первого взгляда в битком набитом потными людьми, трясущемся, громыхающем вагоне? Да ни за какие коврижки.

Третье: что касается «переспать – и разбежаться». Мне вообще приятно и весело заниматься сексом, а тут еще за это и платят. Правда бывает всякое, бывает и не очень приятно и не особенно весело, но денежки платят всегда. Приходится и минеты делать – клиенты это дело любят, и за неделю я отсасываю больше, чем отсосала за все время учебы в университете.

Четвертое: страдания из-за бойфренда. Я вовсе не хочу быть только проституткой и всю жизнь оставаться одна. Не желаю оставаться без моего Мальчика. Так что на днях мы созвонились и заключили перемирие. Ей-богу.

Пятое: что касается моды. Сапоги без каблуков, стриженые волосы, джинсы с бахромой, юбки, которые вышли из моды еще год назад. Практично, говорите? Да ни один клиент меня в таком виде на порог не пустит.

vendredi, le 9 Janvier

У моего Мальчика был день рождения, и мы решили отправиться в гости. Он принарядился, разговаривал кротко и вообще вел себя как пай-мальчик. Большая часть вечера прошла как нельзя лучше: легко и даже как-то спокойно.

Я опиралась на его руку, он благодарно обнимал меня за талию. Слава Богу, думала я. Подумаешь, небольшой перерыв. Не о чем и волноваться.

Мы навещали друзей, живущих в Уимблдоне, и решили уйти домой пораньше (хочется уже растянуться в теплой постельке, не правда ли, дружочек?), придумав какую-то слабую отговорку, а в результате попали в жуткие перебои в метро. Сначала чуть ли не целый час стояли на «Ерлз Корт», и мой Принц клевал носом, а потом и вовсе захрапел у меня на плече; наконец объявили, что наш поезд пойдет в другую сторону. Мы выскочили на Глостер-роуд, чтобы сделать пересадку. Увы, ветка Пикадилли тоже была перекрыта.

Я приняла ответственное решение и потащила его наверх, чтобы поймать такси.

–  Ну и во сколько это нам обойдется? – спросил мой Мальчик.

–  Не волнуйся, я заплачу, – ответила я.

Когда остановилась машина, он сам раскрыл дверцу и задал тот же вопрос водителю.

–  Перестань сейчас же, дурак ты этакий, – зашипела я, заталкивая его на заднее сиденье.

Для начала я назвала водителю адрес ближайшего банка, где можно было снять немного наличных. Когда я вернулась из банка в машину, мой Мальчик сидел мрачный, как туча.

–  Мы тут стояли, а счетчик работал, – проворчал он. – Не меньше фунта намотало.

–  Подумаешь, всего каких-то пара минут лишних

А кроме того, мы сели не в какой-нибудь мини-кэб, а в солидное черное лондонское такси, и я была уверена, что со своим тарифом водитель не станет возить нас кругами. Живу я у черта на куличках, и чтобы добраться до центра, сорок фунтов – нормальная цена. Конечно, если я еду на работу, то эти расходы, естественно, оплачивает клиент. Учитывая время и расстояние, если водила возьмет с нас фунтов двадцать, я буду только благодарна.

Но мой Мальчик продолжал дуться. Он убрал свою руку с моей, отвернулся и уставился в окошко. Когда до дома оставалось уже не больше пары километров, он открыл наконец рот.

–  Мне кажется, нам надо выйти где-то здесь, уже достаточно близко.

На счетчике как раз перевалило за двадцать, но я была на каблуках, и мне не нравилась перспектива снова оказаться на холоде и топать до дому еще полчаса пешком, вместо того чтобы уже через пару минут оказаться в теплой постели и заняться любовью.

Тут уже я не на шутку рассердилась.

–  Если тебе не терпится выйти, давай, топай пешком, а я поеду на машине

У меня не было никакого желания тащиться вместе с ним, что я, дура, что ли? В конце концов, сегодня его день рождения, могу же я сделать ему подарок, да и что значат эти несчастные несколько фунтов, если уже сейчас мы может оказаться дома в объятиях друг друга?

Зажегся зеленый. Водитель нервно посмотрел в зеркальце заднего вида.

–  Ну что, выходим здесь, или как?

–  Нет, – отозвался мой Мальчик, скрестил руки на груди и поглубже устроился на сиденье.

Минут через пять мы уже были возле моего дома. Мне было стыдно перед водителем из-за сцены, которую закатил в машине мой Мальчик, и сверх тарифа я добавила ему еще три фунта. Мы поднялись по ступенькам. Я открыла дверь своим ключом, и мы вошли.

–  Ну? – спросила я.

–   Что, ну? – спросил он.

–   Ты не собираешься передо мной извиниться? Я очень на тебя сердита.

–   Гляжу на тебя и глазам своим не верю: он же обстриг тебя, как барана!

–   А я гляжу на тебя и никак не могу поверить, что это ты, – ну разве можно так себя вести! Стыдно! Из-за каких-то паршивых денег!

–   Больших денег, не забывай.

–   Это мои деньги, как хочу, так и трачу, а я хочу потратить их на то, чтобы нас с тобой вместе как можно скорей доставили домой. Да и денег-то – разок посидеть в баре.

И пошло-поехало: всю ночь мы только и делали, что препирались, причем, как ни странно, ирония всей этой идиотской ситуации была в том, что проститутка защищала тезис «Деньги – это грязь, не стоит и думать», а ее возлюбленный нудно долдонил, сколько он потратил на подарки только за прошлый год. Нет, ему, пожалуй, подошла бы карьера бухгалтера. Кончилось все довольно неожиданно: мне все это надоело, я вспылила, выписала ему чек на сумму, равную моему часовому гонорару, и сунула ему в руку.

–  На, держи. Теперь ты счастлив?

Он вытаращил на меня глаза и бросился вон. Наверно, побежал к соседке жаловаться, какая я нехорошая. А может, решил познакомиться с ней поближе и пощупать ее. Нет ничего хуже, чем слушать, как алчно хихикает рыжая баба, упершись своими сиськами в карманный компьютер.

А я почти битый час провела, изучая расписание поездов.

samedi, le 10 Janvier

Итак, всю ночь мы проругались и под утро просто выдохлись оба. Сегодня ему надо было на поезд, а у меня – встреча с друзьями, так что вышли мы из дома вместе. На станции метро, ожидая поезда, сидели не рядом: между нами было одно пустое место. Он все время молчал, бессмысленно уставившись в карту Лондона.

Прибыл поезд Северной ветки. Вагоны были почти совсем пустые. Я быстро вскочила и прыгнула в открывшуюся прямо напротив дверь. Она еще какое-то время оставалась открытой. Я села и повернула голову – он за мной не вошел. Я снова подошла к двери и высунулась. Его уже нигде не было. Дверь закрылась.

Я снова села, опустила голову на большую сумку, которую поставила себе на колени, вздохнула. Через пару остановок вагон стал наполняться, некоторые вваливались целыми группами, все громко разговаривали. На станции «Юстон» я вышла, чтобы сделать пересадку, и мне сразу же захотелось вернуться назад. Да ты что, подумала я, его давно уже там и в помине нет. Но я все стояла на платформе, встречая поезда один за другим, так, на всякий случай. Минут через десять я сдалась и села на свой поезд. Напротив меня сидел молодой азиат, какая-то девица в наушниках и еще одна блондинка с большими пакетами.

Уже когда мы подъезжали к «Лондон Бридж», прямо передо мной встал какой-то человек. Я подняла голову и с воплем вскочила. Это был он. От неожиданности я не знала, что и сказать. Дура набитая, разве так можно?

–   Что это с тобой? – спросил он, направляясь к двери.

–   Откуда ты взялся?

–   Я все время был здесь.

–   На этом поезде? В этом вагоне?

–   Да. – Он фыркнул, взялся за поручень и уставился в окно: поезд подходил к станции. – Ну, спасибо тебе, ты так заорала – люди теперь подумают, что я какой-нибудь грабитель.

–   Вовсе я не орала. Ты просто напугал меня. Ты точно был в этом вагоне? Не может быть.

–   Я всю дорогу стоял рядом с тобой.

–   Неправда, я ведь оглядывалась, тебя не было. В «Юсто-не» я ждала тебя. Так что ты все врешь.

Он вышел из вагона и остановился на платформе. Поток людей обтекал его с обеих сторон.

–  Если хочешь поговорить, выходи, поговорим. Я снова села.

–  Не могу. Если ты хочешь поговорить, поехали со мной.

–  Нет, ты выходи.

Двери начали закрываться. Я позвала его по имени, голос мой прозвучал как-то неестественно, пискляво и резко.

–  Не будь дураком. Садись.

Дверь закрылась, вагон тронулся. Мой Мальчик помахал мне рукой, уплывая назад. Больше я его не видела.

Я вздохнула. Вагон снова был почти пуст. Блондинка с пакетами наклонилась в мою сторону.

–  Он сказал вам неправду, – сказала она. – Он сел на станции «Бэнк».

dimanche, le 11 Janvier

Сейчас самый модный секс – анальный.

Поднимите руки, кто помнит то время, когда великие порно-звезды боялись и думать об этом, когда никто не говорил об этом вслух, когда одни только голубые да врачи, которым надо было исследовать состояние предстательной железы пациента, только они совершали регулярные экспедиции в задний проход другого человека. Мужчина, который осмеливался предложить такое своей жене, рисковал получить развод или, в самом крайнем случае, в течение месяца поедать свои ужин в изрядно подгорелом виде.

Но с повсеместным массовым дилетантизмом во всем анальный секс стал господствующим видом секса. Юные девочки, которые когда-то спрашивали, нравственно ли брать у мальчиков в рот и при этом «формально» оставаться девственницами, теперь задаются вопросом, остаешься ли ты теоретически чистой, если подставляешь мальчику свою попу.

Я кричу «ура», потому что считаю, что анальный секс – поистине удивительная и прекрасная вещь. К тому же у меня есть преимущество: меня знакомили с этой процедурой осторожно и не сразу, а тактично, в течение нескольких недель. Осуществлял это знакомство человек, чье желание ко мне было столь сильно, что заставило его быть терпеливым и упорным в достижении цели. Начал он издалека: с массирования и стимуляции ануса, и только потом сделал следующий шаг – вставил туда тщательно смазанные пальцы. Через какое-то время настала очередь небольших вибраторов. И когда мы стали подходить к главному, я рке сама умоляла сделать это поскорее.

Сейчас это стало даже модным, и только ленивый и начисто лишенный воображения человек не делает этого в наши дни. А когда об этом спокойно заговорили в сериале «Секс в большом городе», мои друзья только пожимали плечами: «Подумаешь, невидаль! Мы уже тыщу лет это делаем».

С уверенностью могу предположить, что через год какая-нибудь Шарлотта Черч напялит на себя крутую футболку с надписью: «Моя Барби любит, когда ее имеют в попку». Может, заказать такую и послать ей бандеролью?

Да, уж этот мне анальный секс. Номер один в сексуальных развлечениях. То, что было где-то там, не у нас, теперь можно встретить на каждом углу. Вчера вечером мы с Н. листали один журнал, который он специально притащил ко мне, так вот, там на одной странице была фотография какой-то старушки, которую пялили пальцами в обе дырки. А она только улыбалась. И меня это нисколько не покоробило. Вообще, меня нелегко вывести из себя, меня мало что шокирует в нашей жизни. Но есть одно, что достает меня всякий раз.

Я понимаю, что анальный секс – это хит, даже моя родная мать уже звонила, чтобы поговорить об этом.

Но раз уж она позвонила, я не могла удержаться и призналась, что с моим Мальчиком я порвала. К чести ее, она выслушала весь мой монолог до конца, ни разу не перебивая.

–  Бедняжка моя, – сказала она, когда я закончила, и только тогда впервые я почувствовала, как на глаза у меня наворачиваются слезы. Да-да. Бедная я, бедная. И как мне повезло, что у меня такая чуткая мама. Которая, не вешая трубку, тут же передала весь мой рассказ, слово в слово, отцу.

Они решили, что мне следует на пару дней приехать домой. У меня не было сил спорить с ними.

lundi, le 12 Janvier

Голова моя все ниже клонилась к столу. Пить чай из дымящейся кружки мне совсем не хотелось И завтракать тоже не хотелось. Мама то и дело вздыхала. Она явно хотела что-то сказать, но все не решалась.

–   По крайней мере, каждый неудачный роман поднимает мои шансы для следующего, – мрачно пошутила я. – Мой уровень растет.

–   Деточка моя, не думаешь ли ты, что когда-нибудь твой уровень поднимется так высоко, что кругом не найдется никого, чтобы ему соответствовать?

Были бы у меня силы оторвать лоб от кружки, я бы испепелила ее взглядом, чтоб никогда больше не делала попыток сглазить мою судьбу.

–  Я даже сама не знаю, почему так произошло, – простонала я. – То есть я, конечно, вижу причины, но не могу понять, почему вообще так происходит.

Отец шелестел газетой. Лицо у него было озабоченно.

–   Не переживай так, сердце мое, – наконец сказал он. – У него, скорей всего, еще кто-то появился, и ему только нужен был повод.

–   О да, конечно, мне от этого намного легче, спасибо большое.

Хотя, если хорошенько подумать, возможно, папа и прав. Ну да, ведь уже было что-то подозрительное, причем несколько раз: эсэмэски, звонки, которые мне показались тогда немного странными. А несколько месяцев назад вообще произошло нечто серьезное. Он часто, бывало, повторял: «Что ж тут удивительного». Очень часто. Обычно, когда мы с ним спорили о каких-нибудь пустяках, и моя позиция задевала его лично, первое неверное слово, сказанное кем-либо из нас, угрожало разрушить все до основания. Что ж тут удивительного, говорил он, и, предвидя, что сейчас он пойдет перечислять Все Мои Грехи и Грешки за Последний Год, я уходила в другую комнату и закрывала дверь, включала телевизор, приводила себя в порядок, и так далее. Весь этот список моих прегрешений я знала наизусть. И как я на какой-то короткий период вернулась к своему бывшему парню, и менее серьезные, например, что я всегда представляю его моим знакомым не как своего парня, а как просто знакомого. Лучше всего надеть наушники и ничего, кроме музыки, не слышать. Через час он сам подойдет и попросит прощения.

Однажды декабрьским утром мне захотелось куда-нибудь отправиться. Солнце только всходило, и сама я не могу объяснить, почему я проснулась очень рано. Так значит, ничего удивительного? Что ж, посмотрим. Я отправилась на вокзал Кентиш-Таун и вышла на платформу, от которой поезда шли на юг.

Приехала, взяла такси и вышла прямо у его порога. Воздух был влажен и пах солью и йодом. Еще не было и девяти утра. Я знала, что дверь с черного хода у них никогда не запирается, да и соседа его мне будить не очень-то хотелось. Я потихоньку прокралась по лестнице наверх и взялась за ручку его двери. Нажала. Не получилось. Нажала сильней. Дом еще эпохи Регентства – из-за погоды иногда двери просто так не поддаются. Но не тут-то было. Заперто. Я забарабанила что есть силы. И сердце мое уже бухало так, что в ушах стучало.

За дверью ясно послышался чей-то шепот, причем разговаривали двое. Заскрипела кровать.

–  Кто там? – раздался сдавленный голос, который явно принадлежал ему.

–   Это я,– сказала я.

–   Ого!...

Изнутри снова послышался приглушенный разговор.

–   Может, все-таки впустишь меня?

–   Подожди во дворе. Я сейчас выйду.

Сердце мое рке не стучало. Его вообще больше не было. К горлу подкатил какой-то огромный комок, так что трудно было дышать.

–  В чем дело? – пискнула я.

–  Ты можешь подождать на улице? – снова сказал он, но уже немного громче. И опять за дверью раздался какой-то шум.

–  Нет, – я повысила голос. – Впусти меня.

Он вышел как-то очень быстро и так же быстро и плотно притворил за собой дверь. Я рванулась к ней. Но он с легкостью удержал меня.

–  Ради бога, не ставь меня в неудобное положение, – сказал он, глядя на меня умоляющими глазами.

Еще чего, подумала я. Там у него внутри кто-то есть. Но вряд ли он меня пустит.

Тут он схватил меня и потащил вниз по лестнице. Я отбивалась, как могла.

–   Черт побери, что ты делаешь? Куда ты меня тащишь? – орала я. Слышно было, как хлопают двери других спален в доме, и его соседи выползают полюбоваться, что там происходит. Он силой втащил меня на кухню. Да, сказал он, там у меня девушка. Подружка моего соседа. – На случайно оказавшейся раскладушке? – Нет, на моей кровати. – Кто она такая? – закричала я. Не ставь меня в неудобное положение, соседи спят, повторял он то и дело. Ты всех разбудишь. Она медичка. Военный врач. У нее офицерское звание. Просто подруга одного моего друга. Но между нами ничего не было. – Ничего такого? И вы даже не трахались? И даже в постели вместе не спали? Послушай, у тебя же под халатом ничего нет, скажешь, не так? Я залезла рукой ему между ног. Точно, там не было и намека на какие-нибудь трусы.

–   Поверь, я тебе не вру, – умолял он. – А сейчас иди, посиди в кафе, там, в конце улицы. Посиди немного, подожди меня, я приду, и мы обо всем поговорим, ладно?

–   Поверить? Поверить тебе? Да разве тебе можно верить?

Лицо его вытянулось и побледнело. Тогда он сам перешел в наступление, выдвинув против меня тяжелое оружие. Свою козырную карту. А ты, мол, сама-то кто? Кем ты, мол, работаешь, забыла?

Выражение «выйти из себя» мне всегда казалось очень неточным. И я никогда до конца не понимала, что именно это значит. Ведь, такие ввыражения, как «да кто ты такой?» или «на, получи!» не поддаются точному объяснению и имеют смысл только в контексте.

А тут как раз был контекст. Я вышла из себя.

– Ты ни разу не видел меня в постели с другим. И не увидишь. Так вот цена, которую я плачу за свою откровенность?

Я сама себе копаю могилу, думала я. Люди, как правило, правдой считают только то, что видят перед своими глазами. Да, я трахаюсь за деньги, таким способом я зарабатываю себе на жизнь, да, я рассказываю ему об этой стороне моей жизни столько, сколько он сам пожелает знать, но... О, как больно, как больно. Ведь для меня это только работа! Я уже не понимала ничего, все слова вдруг для меня обессмыслились.

В конце концов я ушла. Я пошла на набережную, подождала, пока откроются магазины, накупила целую сумку сладостей. Вода в море стояла высоко, был прилиз, сильный ветер дул против течения, и на волнах были белые барашки. Мой телефон трезвонил, не переставая – конечно, звонил он, кто еще. Я взяла и просто выключила его. Но он послал еще и кучу эсэмэсок. Мол, ничего такого не произошло – он клялся и божился, что ничего не было. Это все нарочно подстроил его сосед, тот самый, который меня ненавидит. Эта медичка (блондинка, худая, как жердь, – я довольно долго просидела в засаде в кустах у дороги и дождалась, когда она выйдет, и она вовсе не красивая, совсем не красивая, уродина какая-то) накануне напилась в стельку и завалилась спать на его кровать в одном белье, а он был слишком усталый, чтобы поставить себе еще одну кровать или чтобы отправиться вниз спать

на диване. В общем, чушь собачья. Я не стала ему перезванивать. Села на поезд, приехала домой и отработала в тот день по трем клиентам. А потом, благоухая потом и латексом, сидела, слушала Чарлза Мингуса, пила портвейн и бегала в туалет пописать. Помирились мы через несколько дней, с помощью эсэмэс.

Вот так вот. Притихшая, я сидела за столом в доме родителей, зажав в руке кружку с остывшим чаем. Папа сложил газету и подвинул ее к моему локтю. Отправляйся домой, продолжай работать, и все пройдет, уговаривала я себя.

mercredi, le 14 Janvier

Перед клиентом я быстренько забежала в банк и уже оттуда отправилась в гостиницу пешком, в полной боевой раскраске, строгом костюме и на высоченных каблуках. Когда я шла милю парка, прямо передо мной, как вкопанный, остановился какой-то мужчина.

–  Боже мой, – воскликнул он, – какая красивая! Держу пари, вы работаете моделью!

Вот те на! Мне действительно удается быть похожей на модель?

–  Нет, я работаю тут поблизости. – Соображай быстрей, что тут такое находится, где бы ты могла работать. – В Королевском Альберт-холле. – Более неправдоподобное место трудно придумать.

Он: Ну и как, нравится?

Я: Очень. Со мной работает много таких интересных людей...

–  Примадонны, и все такое, верно?

–  Да. – Я озабоченно посмотрела на часы. – Извините, мне надо идти, у меня встреча с подругой, я уже опаздываю.

–    Это на вас настоящие чулки?

–    Конечно!

–    Боже, как все-таки вы красивы! Так и хочется пригласить вас куда-нибудь.

–    Может быть, но в другой раз. До встречи.

jeudi, le 15 Janvier

Постоянными упражнениями можно добиться того, что кулак твой довольно легко входит во влагалище. И для тех, кто действию предпочитает созерцание – а таких великое множество, – подобное действо, оказывается, доставляет неизъяснимое удовольствие. Но, по моему глубокому убеждению, с анальным отверстием того же самого не добьешься никакими упражнениями; впрочем, был у меня один клиент, который захотел посмотреть, сколько пальцев я смогу засунуть себе в задний проход, когда он станет меня трахать. Я ощущала головку его толстого и упругого члена через тонкую преграду плоти, разделяющей оба отверстия; член его толкался в самые кончики моих пальцев, которыми я щекотала его болванчика. Кончил он очень быстро, но скоро снова у него встало столбом, и все повторилось еще раз.

Он (раскинувшись на кровати после третьего раза всего за час): Когда-то у меня это лучше получалось, честное слово.

Я (натягивая чулки): Что вы хотите этим сказать? Он (кивая на свой член): Старик устал. Я удивляюсь, если он встанет раньше, чем через месяц.

–  Не знаю, я все-таки женщина, но мне кажется, что он вел себя великолепно, – и я слегка потрепала обвисший кусочек плоти. – Ты слышишь, дружочек, хорошая работа! Ты заслужил свой отдых.

–   Вам нравится ваша работа, верно?

–   Думаю, нелегко бы мне было, если б не нравилась. У меня не так сильно развито воображение, чтоб оставаться холодной, когда меня трахают сразу в две дырки.

vmdredi le 16 Janvier

Мы с Н. пили чай у меня и слушали радио.

–   Ну ладно, – сказал он, – ты осталась одна на необитаемом острове в южных водах Тихого океана. Какие пять пластинок ты бы взяла с собой?

–   Рок и блюз. – Я немного подумала. – Не менее трех альбомов с блюзом.

–   На необитаемом острове, одна? Не слишком ли унылую музыку ты там станешь слушать?

–   Я и так живу на острове и совершенно одна. Правда, он не такой уж необитаемый, но зато здесь мокро и холодно.

–   Не забудь, у тебя есть верный друг, твой странный друг Пятница, – сказал он, похлопывая меня по ноге.

Мы уснули вместе на диване под музыку Роберта Джонсона.

samedi, le 17 Janvier

Вот список того, что я люблю больше всего (и что никогда меня не просят сделать мои клиенты):

Чтобы я кончила по-настоящему: А с чего бы им просить об этом? С человеком, которого я вижу впервые, которому совершенно незнакома карта моего безропотного тела, если даже он станет крутить своим языком, как пропеллером, на это понадобится миллион лет. И когда клиент просит меня об этом, я, разумеется, послушно отвечаю «хорошо», а сама устраиваю для него спектакль.

Стеклянные шарики: Лучше, чем резиновые изделия. Дешевле, чем стеклянный искусственный член. Звук, который они производят, выходя наружу, просто восхитителен; он столь же приятен, сколь приятна прохлада, которую они приносят внутрь.

Пищевой секс: Мне никогда в жизни не платили за то, чтобы я слизывала с клиента шоколадный крем, как, впрочем, и за то, чтобы он слизывал что-нибудь с меня. В глубине души, однако, мне нравилось представлять себя красивой и хорошо сервированной тарелкой (NB: только без вставленных в дырки овощей, которые все равно потом никто есть не станет).

Являться в своей обычной одежде: Секс с человеком, которого ты видишь впервые, – это круто. А если он и выглядит как первый попавшийся человек с улицы – еще круче. Вдобавок я очень ленива.

Обмывание клиента в ванне после всего: Я обожаю намыливать тело мужчины, покорно становиться на колени и гладить руками его точеные, как две белые колонны, ноги, осторожно поднимать их одну за другой и смывать мыло. Я обожаю и вытирать мужское тело полотенцем; я гляжу на него и размышляю, с чего начать в первую очередь (лицо и голову), что нужно нежно погладить и потрепать (подмышки и гениталии), о чем легко можно забыть, но забывать не следует (под коленками, между лопатками). Но многие клиенты, наоборот, хотят помыть меня, так что, возможно, ими движет то же самое желание.

Римминг: Это я согласна делать, только если клиент хорошенько помылся в ванне с горячей мыльной водой. Ощущение такое, будто ты пытаешься втиснуть себя в плотно сжатые губы. Это сложная задача, твой трепещущий язычок должен проникнуть как можно дальше. Это похоже на куннилингус, только как бы в миниатюре. Впрочем, что касается последнего – клиенты делают мне это постоянно. Так что жаловаться мне не на что.

Подражать животным: Не знаю, почему, но мне все кажется, что мужчины должны делать это. Но они почему-то не делают.

Подражать персонажам из мультика про Симпсонов: К сексу это не имеет никакого отношения, но у меня очень хорошо получается. Кто знает, возможно, я встречу когда-нибудь человека, который обожает Патти и Селму, и тогда мой корабль найдет свою тихую гавань.

Но сегодня у меня свидание. Настоящее свидание с человеком, который называет меня моим настоящим именем и звонит мне на мой домашний телефон. Ладно, возможно, он просто голограмма, пока я сама толком ничего не знаю.

dimanche, le 18 Janvier

Настоящего, простого свидания с мужчиной у меня не было уже целую вечность. Мне назначил его один знакомый Н. Н. нас и представил друг другу. Мы разговорились, и я не могла не попасть под обаяние его взглядов, его голоса, его чувства юмора. Меня всегда удивляло, как, впрочем, и на этот раз, что стоит мне начать с кем-нибудь флиртовать, я чувствую себя неловко, как бы не в своей тарелке. Волновалась ли я, нервничала ли, когда наговаривала на его автоответчик сообщение? Еще бы. Долго ли выбирала, что надеть на это наше свидание? Еще как. Была ли мне важна каждая мелочь, касающаяся его, включая его имя, которое я через каждые несколько часов искала в интернете? Тысячу раз правда. Стучало ли мое сердце быстрей, чем обычно, когда я читала его эсэмэски или имэйлы? Еще как стучало.

Итак, мы встретились – подробности не имеют значения – и говорили, говорили друг о друге, осторожно касаясь и деликатного предмета, что мы оба... что нас влечет друг к другу. Я глаз не отрывала от его рук – когда, конечно, видела, что он не смотрит. А он, должно быть, глядел на мои: в метро мы ни с того ни с сего взялись за руки (боже мой, мы держались с ним за руки), и он все поглаживал пальцами, а потом и губами у меня между пальцев (у меня внутри все так и дрожало), а я положила голову ему на плечо (да, и оно пришлось как раз, мне было очень удобно), и он вдыхал запах моих волос (о, да, боже мой, да).

А потом мы вышли из метро и отправились трахаться, и трахались так, что стены стонали.

Может, все из-за стакана вина, ну, двух-трех стаканов, не больше. Может, всему причиной – музыка, которая играла как раз в том ритме, от которого у меня всегда кружится голова. Но я сделала то, чего не следует делать ни в коем случае: от объятий и поцелуев я сразу же перешла к делу – профессионально, как заправская шлюха.

И он, бедняжка, что и говорить, попал в переплет. Короткие пронзительные вопли. Хватания за руки. Пошел такой трах, что кровать трещала, пот лился градом, все соседи, наверное, повскакивали с постелей и навострили уши: что происходит? Землетрясение? Пожар? Террористы? Кто так орет, будто ему отрезают язык ? А мы ничего не замечали, мы так увлеклись, что перешли на самый грязный язык и называли вещи своими именами, без всяких там эвфемизмов и экивоков. Потом он кончил и сразу уснул. Но я никак не могла закрыть глаз. Я слишком хорошо понимала, что только что произошло. Только что, всего несколько минут назад я трахалась, с упоением, яростно, неистово, но совершенно бездушно – и трахалась с человеком, с которым до этой самой минуты мне хотелось бы встречаться еще и еще. Ну да, есть такой стишок про то, как человек покупает корову, в то время как везде в магазинах молока – хоть залейся.

Встали мы рано, оделись. Он проводил меня на станцию, и с первым же поездом я отправилась домой. Я не смела посмотреть ему в глаза, я чувствовала себя как круглая идиотка. Заруби себе на носу: секс на первом свидании ни к чему хорошему не приведет.

fundi, le 19 Janvier

Нынче ночью мне приснился мой Мальчик.

Я была в каком-то заведении, которое было одновременно и баром, и каким-то тоннелем, ведущим в некий подземный мир, и расположен он был внутри какого-то священного религиозного монумента, такого древнего, что он уже весь крошился, и там еще была площадка для игр где-то позади (не могу как следует объяснить, в снах всегда так: пока смотришь, вроде все ясно и логично, просыпаешься – все очень странно), и я сидела и что-то пила с девушкой, которую знала по спортзалу, у нее еще были огромные сиськи. Так вот, мы с ней сидим и разговариваем, и я рассказываю, чем кончились наши отношения с моим Мальчиком, и она спрашивает, как его зовут.