Текст книги "Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала"

Автор книги: Барт Эрман

Соавторы: Брюс Мецгер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Рукописи Нового Завета хранят следы двух видов догматической правки: во-первых, основанной на изъятии или изменении того, что с точки зрения богословия воспринималось неприемлемым или неудобным, и во-вторых, вносившей в Священное Писание доказательства для того или иного популярного богословского положения или варианта сложившейся практики.

При переписывании пролога третьего Евангелия писцы некоторых старолатинских рукописей и готского перевода очевидно решили, что евангелист должен был упомянуть о Божественном одобрении своего Евангелия, и в высказывание Луки (1:3), «рассудилось и мне… по порядку описать тебе», вставили после «мне» слова «и Святому Духу». Это добавление подражало тексту Деян 15:28, где сказано: «ибо угодно было Духу Святому и нам…».

Несоответствие между словами Иисуса в Ин 7:8: «Я не пойду на этот праздник, потому что Мое время еще не исполнилось», и утверждением, содержащимся двумя стихами ниже: «когда же Его братья пошли на праздник, тогда и Он Сам пошел: не явно, а как бы втайне» (за это несоответствие ухватился Порфирий[476]476
  Порфирия цитирует Иероним: Dialogus contra Pelagianos, 2.17 (Migne, Patrologia Latina xxiii, pp. 578 f.).


[Закрыть], чтобы обвинить Иисуса в «inconstantia ac mutatio» [непостоянстве и переменчивости]), дало повод некоторым переписчикам заменить οὐκ на οὔπω («Я еще не пойду…»). Высказывание Иисуса: «О дне же том и часе никто не знает, ни ангелы небесные, ни Сын, но только один Отец» (Мф 24:36 и Мк 13:32), показалось неприемлемым некоторым переписчикам, которые не могли согласовать неведение Иисуса с Его достоинством, и они спасли ситуацию, просто опустив слова οὐδε ὁ υἱός.

Текст Лк 23:32 в рукописях p⁷⁵ K дает чтение ἤγοντο δὲ και ἓτεροι κακοῦργοι δύο σὺν αὐτῷ ἀναιρεθῆναι («вели и других двух злодеев на смерть вместе с Ним»). Чтобы обойти возможность такого прочтения, которое подразумевало бы, что Иисус тоже был злодеем, во многих греческих свидетелях текста эта фраза записана с измененным порядком слов… ἓτεροι δύο κακοῦργοι… что меняет подчинение слова κακοῦργοι («вели и двух других, злодеев, на смерть вместе с Ним»). Две старолатинские рукописи (c и e), сирийский синайский и саидский переводы представляют другое решение этой проблемы – там слово ἓτεροι не переведено.

Интересное разночтение, отражающее весьма утонченное понимание того, что могло восприниматься в качестве более подходящего выражения, можно найти в одной из рукописей сирийского палестинского лекционария в Мф 12:36. Здесь, вместо общеизвестного изречения Иисуса: «Говорю же вам, что за всякое слово праздное, какое скажут люди, дадут они отчет в день суда», переписчик кодекса c написал «… за всякое доброе слово, какое не скажут люди…».

Упоминаний об Иосифе и Марии, присутствующие в Лк 2, некоторым благочестивым людям в ранней церкви, вне всякого сомнения, могли внушить желание защитить тезис о рождении Иисуса от Девы при помощи изменения текста. Так, в 2:41 и 43 вместо слов «Его родители» (οἱ γονεῖς αὐτοῦ) некоторые рукописи содержат чтение «Иосиф и Мария». В 2:33 и 48 некоторые свидетели изменяют указание на отца Иисуса, или подставляя имя Иосифа в ст. 33, или опуская его в ст. 48.

Усиление аскетических тенденций в древней церкви и связанное с ним настойчивое требование о соблюдении поста всеми христианами делает неудивительным тот факт, что монахи, переписывавшие рукописи, ввели несколько предписаний о посте, в особенности, связанном с молитвой. Так, например, произошло во многих рукописях Мк 9:29, Деян 10:30 и 1 Кор 7:5. В Рим 14:17, где о Царстве Божьем сказано, что оно не пища и питье, «но праведность и мир и радость в Духе Святом», кодекс 4 после слова «праведность» имеет вставку – «и аскеза» (καὶ ἄσκησις). Подобного рода интерполяции можно найти и в 7-й главе Первого послания к Коринфянам[477]477
  Другие вариации, связанные с социальными конфликтами в раннем христианстве, в том числе подавлением женщин, враждебным отношением к евреям и защитой веры, см. также.


[Закрыть].

7. Добавление различных подробностей

В Кодексе Безы и сирийском кьюртоновском переводе в Мф 1:8 вставлены дополнительные ветхозаветные имена в генеалогию Иисуса, что разрушает предлагаемую евангелистом схему групп по 14 поколений (1:17). Кроме примеров аграфы, которые содержат некоторые рукописи в Лк 6:4 и Мф 20:28 (см. выше), курьезное дополнение слов Иисуса, обращенных к Петру, можно встретить в минускульном кодексе Евангелий XII–XIII вв. (№ 713), где в Мф 17:26 диалог происходит следующим образом (добавление выделено курсивом):

Иисус сказал ему: «Как тебе кажется, Симон? Цари земные с кого берут пошлину или подать? Со своих ли сынов, или с чужих?» И когда он ответил: «С чужих», Иисус сказал ему: «Значит, сыны свободны?» Симон сказал: «Да». Иисус сказал ему: «Тогда ты тоже должен дать, как чужой им, но чтобы нам не соблазнить их, пойди, на море, закинь уду, и…» (далее по тексту).

Примечательно, что такое дополнение, сохраненное в поздних греческих рукописях, очевидно было известно и в II–III вв., что засвидетельствовано комментарием Ефрема на «Диатессарон» Татиана, а также арабской редакцией «Диатессарона»[478]478
  Обсуждение данного чтения см. J. Rendel Harris, «The First Tatian Reading in the Greek New Testament», Expositor, 8^th ser., xxiii (1922), pp. 120–129.


[Закрыть].

Две поздних минускульных рукописи Книги Деяний (614 и 2147) называют филиппийского тюремщика πιστὸς Στεφανᾶς (Деян 16:27). Кодексы 181 и 460 в соответствии с апокрифом «Деяния Павла и Феклы» перечисляют по имени людей из «дома Онисифора», которым автор 2 Тим 4:19 посылает приветствия; это «Лектра, его жена, и Симмия и Зинон, его сыновья».

В Вульгате слова из Флп 4:3 γνήσιε σύζυγε («истинный соработник») переданы на латыни как germane compar. Интересно, однако, что в греческом тексте двуязычных рукописей F и G прилагательное germane стало именем собственным, поскольку здесь находим чтение γνήσιε Γέρμανε σύζυγε!

Троекратное славословие, ἅγιος, ἅγιος, ἅγιος которое поют четверо животных перед престолом Бога (Откр 4:8), дополнено во многих рукописях. Так, согласно изысканиям Хоскиера (Hoskier), одна или более рукописей содержат повторение ἅγιος четыре, шесть, семь и восемь раз (א*), девять раз (B и 80 других рукописей) и даже тринадцать раз (рукопись 2000).

Согласно заметке переписчика на полях кодекса S, спутника Клеопы по дороге в Еммаус (Лк 24:18) звали Симон (ὁ μετὰ τοῦ Κλεωπᾶ πορευόμενος Σίμων ἦν οὐχ ὁ Πέτρος ἀλλ’ ὁ ἓτερος). Кодекс V на полях содержит заметку: «С Клеопой был Нафанаил, как сказано в „Панарионе“ у великого Епифания. Клеопа был двоюродным братом Спасителя и вторым епископом Иерусалима».

Много любопытных дополнений представлены в рукописях ранних переводов. Апокрифическая вставка в двух старолатинских рукописях (a и g¹) повествует о том, что, когда Иисус «крестился, сильный свет исшел от воды, так, что все ужасались» (Мф 3:15). Другая рукопись старолатинского перевода (k) усиливает описание воскресения Христа, данное Марком, добавляя к Мк 16:3:

Неожиданно, в третий час дня тьма покрыла всю окрестную землю, и ангелы сошли с небес, и Он восстал в сиянии Бога живого, [и] тотчас же они вознеслись с Ним, и немедленно стало светло. Позже они [женщины] появились около гроба[479]479
  Латинский текст «в третий час дня… Он предстал» построен грамматически неверно. Перевод передает общий смысл.


[Закрыть].

Естественное любопытство читателей относительно личностей тех людей, которые упомянуты в Новом Завете, но остались безымянными, побуждало переписчиков снабжать таковых личными именами[480]480
  См. Bruce M. Metzger, «Names for the Nameless in the New Testament: A Study in the Growth in Christian Tradition», Kyriakon: Festschrift Johannes Quasten, ed. by Patrick Granfield and Josepf A. Jungmann (Münster, 1970), pp. 79–99.


[Закрыть]. Так, например, саидский перевод называет Ниневией богатого человека из Лк 16:19. Так же он назван и в бодмеровском p⁷⁵ (см.). Два преступника, распятых по обе стороны от Христа, получают в старолатинских рукописях следующие имена[481]481
  См. Rendel Harris, «On Certain Obscure Names in the New Testament», Expositor, 6^th ser., i (1900), pp. 304–308.


[Закрыть]:

		по правую руку	по левую руку
Кодекс c	Мф 27:38	Зоафам	Камма
	Мк 15:27	Зоафан	Хаммафа
		? по правую руку	? по левую руку
Кодекс 1	Лк 23:32	Иоафас	Маггатрас
Кодекс r	Лк 23:32	—	Капнатас

Названия новозаветных книг также становились объектом постоянных усовершенствований, вносимых переписчиками. Например, очевидно, что послания Павла не нуждались в заголовках до тех пор, пока не были собраны вместе. Ранние варианты названий были краткими и четкими. Позже, однако, переписчики, не довольствуясь простыми и незамысловатыми названиями, разукрасили заглавия в соответствии со своими взглядами на положение и репутацию автора. Так, в א и C Книга Откровения озаглавлена просто Ἀποκάλυψις Ἰωάννου. Более поздние рукописи описывают Иоанна как Богослова (Ἀποκάλυψις Ἰωάννου τοῦ θεολόγου, рукописи 35, 69, 498, 1957). В других к имени прибавлено слово «святой» (ἁγίου Ἰωάννου, рукописи 1, 2015, 2020 и др.), иные же добавляют «Евангелист» и (или) «апостол». Самое длинное и полное название можно найти в рукописи горы Афон (236 по Хоскиеру; Greg. 1775): «Откровение всеславного Евангелиста, лучшего друга [Иисуса], девственника, возлюбленного Христа, Иоанна Богослова, сына Саломии и Зеведея, приемного же сына Богородицы Марии, и сына грома». (Ἡ ἀποκάλυψις τοῦ πανενδόξου εὐαγγελιστοῦ, ἐπιστηθίου φίλου, παρθένου, ἠγαπημένου τῷ Χριστῷ, Ἰωάννου τοῦ θεολόγου, υἱοῦ Σαλώμης καὶ Ζεβεδαίου, θετοῦ δὲ υἱοῦ τῆς θεοτόκου Μαρίας, καὶ υἱοῦ βροντῆς). В этом названии недостает только эпитета «апостол», да и то, скорее всего, по оплошности!

Другими вносимыми переписчиками дополнениями, в конце концов попавшими и в перевод Библии короля Иакова, являются подписи, добавленные к посланиям Павла, дающие информацию о месте, откуда, согласно традиции, каждое из них было послано, и в некоторых случаях предполагаемое имя секретаря или человека, который это послание доставил.

Чтобы приведенные выше примеры разночтений не создали впечатление, что переписчики древних списков Нового Завета были своенравными и склонными к произволу, необходимо отметить, что другие примеры, наоборот, указывают на внимательную и кропотливую работу добросовестных переписчиков. Таковы трудные места текста, переданные со скрупулезной точностью. Например, ἦλθεν в Гал 2:12 не дает никакого удовлетворительного смысла и едва ли является той формой, которую предполагал автор. Тем не менее, переписчики ранних рукописей (включая p⁴⁶, א, B, D*, G) воздержались от исправления ее на ἦλθον. Другим случаем явно неверного чтения является εἲ τις σπλάγχα καὶ οἰκτιρμοί в Флп 2:1, который, возможно, восходит к ошибке секретаря, неправильно расслышавшего произнесенную Павлом фразу εἲ τι σπλάγχα… Однако, каким бы путем ни возник этот солецизм, он, несомненно, оригинален, так как все унциальные и большинство минускульных рукописей передают его с завидной точностью.

Даже случайные детали позволяют убедиться в добросовестности переписчиков. Например, переписчик Ватиканского кодекса чисто механически скопировал сквозную нумерацию разделов Павловых посланий, несмотря на то, что эта нумерация располагала послания в необычном порядке, так что Послание к Евреям стояло между Посланием к Галатам и Посланием к Ефесянам и, следовательно, была неприменима к существующей последовательности посланий в Ватиканском кодексе[482]482
  См. прим. 114.


[Закрыть]. Примеры чрезмерной точности отдельных переписчиков можно продолжить, создавая в некоторой степени противовес тому впечатлению, которое эта глава может, пожалуй, произвести на начинающего текстолога-новозаветника[483]483
  Другие примеры добросовестности переписчиков см.: B. Blumenkranz, «Fidélité du scribe», Revue du Moyen Âge, viii (1952), pp. 323–326; H. J. Vogels, «‘Librarii dormitantes’: Aus der Überlieferug des Ambrosiaster-Kommentars zu den Paulinischen Briefen», Sacris Erudiri: Jaarboek voor Godsdienstwetenschappen, viii (1956), pp. 5-13.


[Закрыть].

ГЛАВА 8
ИСТОРИЯ ПЕРЕДАЧИ ТЕКСТА НОВОГО ЗАВЕТА

Для текстолога, которого интересует восстановление оригинального новозаветного текста, важно изучить историю текстуальной традиции начиная с древнейших времен и до конца средневековья. Среди прочего, это означает, что ему нужно знать о появлении и развитии текстуальных групп – иными словами, различных типов текста, представленных среди рукописей. И хотя многие детали окутаны тайной, все же возможно как установить общую канву этой истории, так и оценить характер главных типов текста, представленных в дошедших до нас рукописях.

I. Сложности в установлении оригинального текста

История текста каждой новозаветной книги до известной степени индивидуальна. О каждой можно сказать, что автор или авторы выпустили ее как отдельную публикацию или серию публикаций[484]484
  Возможно, например, что Евангелие от Иоанна имело несколько редакций, одна из ранних вполне могла заканчиваться стихом 20:31, а глава 21 была добавлена в более позднее время. См. вступление к книге: Raymond Brown, The Gospel According to John (Garden City, NY, 1966). Более того, исследователи от Бласса (Blass), писавшего в конце XIX столетия, до Буамара (Boismard) и Ламуя (Lamouille), работавших в конце XX века, придерживались мнения о том, что книга Деяний имела две редакции, одна из которых представлена в александрийской традиции, а другая – в более пространной западной (она 8,5 % длиннее). См. M.-E. Boismard, A. Lamouille, Le texte occidental des Actes des Apotres; reconstruction et rehabilitation: vol. i, Introduction et texts; ii, Apparat critique (Paris, 1984).


[Закрыть]. Установить происхождение некоторых текстов относительно просто – например, послание Павла к Галатам было написано в определенном месте, в определенное время и адресовалось определенной аудитории. Другие сочинения ставят исследователей в тупик. Так, многие ученые считали, что 2 Кор представляет собой соединение двух (или более) Павловых писем, написанных в разное время по разному поводу, лишь впоследствии слитых воедино и давших тот текст, который и дошел до нас. Более того, во 2 Кор есть отрывок (6:14-7:1), который в состав этих исходных писем не входил, но был интерполирован позднее и другой рукой. То же может быть сказано и о других частях Павлова корпуса. Ученые и сегодня спорят о том, какие вставки и интерполяции могли быть внесены в текст на этапе, предшествовавшем созданию древнейших сохранившихся рукописей[485]485
  См. William O. Walker, Interpolations in the Pauline Letters (London, 2001).


[Закрыть].

Эти примеры показывают, насколько сложно – а подчас и едва ли возможно – говорить об оригинальном тексте Павловых посланий. Что следует счесть оригинальной формой 2 Кор? Будет ли это текстом двух самостоятельных посланий, существовавших до объединения? Но, как представляется, разделить их обратно почти невозможно, поскольку имеющееся послание – результат редактуры, при которой части первичных писем были видоизменены или сокращены. Значит, оригинал 2 Кор будет иметь тот вид, в каком он вышел из-под пера редактора – но это означает, что из него следует исключить позднейшую интерполяцию 6:14-7:1, которой во 2 Кор изначально не было. Более того, мы знаем, что Павел диктовал свои письма. Как быть, если писец не расслышал слов апостола или ошибся на письме? Что считать в этом случае оригиналом – то, что с ошибкой записал секретарь, то, что Павел сказал, или то, что он хотел сказать? В последнем случае, как мы можем прорваться сквозь письменный текст к устной, неверно записанной со слуха, речи?

Но эти проблемы – ничто по сравнению с Евангелиями, где ситуация еще сложнее. Ведь Евангелия основаны на устной традиции и письменных источниках, ставших ныне для нас недоступными. Что значит, в этом случае, восстановление оригинального текста для Евангелия от Иоанна? Станет ли текстолог реконструировать древнейшую версию, которая не включала бы в себя главу 21? Скорее всего, нет, ведь все наши рукописи, сохранившие текст Евангелия полностью, содержат и эту главу. Значит, будем восстанавливать текст в окончательном авторском виде со включением 21 главы. Но нужно ли будет нам в этом случае выбросить эпизод с женщиной, взятой в прелюбодеянии (7:53-8:1)? Сочтем мы эту перикопу составной частью оригинального текста или же позднейшей вставкой, которая к нему не относится?[486]486
  Дальнейшие размышление об этих вопросах в приложении к тексту Евангелий, см.: William Petersen, «The Genesis of the Gospels», in The New Testament Textual Criticism and Exegesis. Festschrift J. Delobel, ed. by A. Denaux (Leuven, 2002), pp. 33–65. Более полное изложение проблемы см. David C. Parker, The living Text of the Gospels (Cambridge, 1997).


[Закрыть]

Перечисленные выше вопросы принадлежат к числу тех теоретических проблем, которые встают перед текстологом. Фундаментальный вопрос науки, решить который необходимо всякому исследователю, формулируется так: что представляет собой само понятие оригинального текста и его восстановления?[487]487
  См. Eldon Jay Epp, «The Multivalence of the Term ̔Original Text’ in New Testament Textual Criticism», Harvard Theologial Review, xcii (1999), pp. 245–281.


[Закрыть] Ответить на него не так-то просто, но невзирая на подобные затруднения, большинство ученых признают, что рукописи всех библейских книг (будь то Гал, 2 Кор или Ин) в том или ином виде восходят к тексту, который был создан (или получил окончательную редакцию) и опубликован в определенный момент в определенном месте. Именно этот «окончательно опубликованный» вариант текста, ставший основой для всех позднейших рукописей, текстология и стремится восстановить[488]488
  В случае с посланиями Павла перед нами встают еще большие затруднения: если все сохранившиеся рукописи происходят не непосредственно от оригиналов, или автографов Павла, а от коллекции Павловых посланий, созданной ближе к концу I в. (к такому мнению пришли многие исследователи), то в этом случае будет невозможно прорваться к оригиналу сквозь текст, оформившийся около 40 лет спустя. См. в особенности, Günter Zuntz, The Text of Epistles: A Diquisition upon the Corpus Paulinum (London, 1953).


[Закрыть].

II. Распространение раннехристианской литературы

Каждая из новозаветных книг с момента своего создания начинала обращаться в среде, которую составляли христианские общины. Именно это и называлось в античности публикацией – изготовление вручную одной или нескольких копий, которые затем передавались другим для чтения[489]489
  См. Harry Y. Gamble, Books and Readers in the Early Church (New Heaven, 1995), pp. 42–53.


[Закрыть].

Древнейшие экземпляры каждой книги, несомненно, были созданы либо в общине, где тот или иной текст появился (скажем, если Павел оставлял себе копию продиктованного письма перед тем, как его отправить), либо же в общине, к которой он был адресован. Поскольку другие христиане хотели иметь эти книги либо для личного чтения, либо для использования в своих общинах, они переписывали нужные тексты от руки. Древнейшими переписчиками новозаветных книг, вероятно, были не профессиональные писцы, зарабатывавшие себе на жизнь копированием литературных сочинений, а просто образованные члены церкви, которые имели время и силы для подобной работы. Поскольку большинство из них, если не все, были в писцовом ремесле дилетантами, можно не сомневаться, что при переписывании в тексте появилось довольно много ошибок. Оригинал текста мог быть потерян или уничтожен вскоре после его публикации, и все имевшиеся рукописи воспроизводили текст какой-то одной копии, переписанной с ошибками на раннем этапе существования текста.

По мере того, как христианство распространялось в Средиземноморье, новые общины появлялись в тех или иных больших городах или поблизости от них. Новым общинам требовались новые экземпляры писаний, христианские тексты активно распространялась, и с более старых списков делали все новые и новые любительские копии. К началу II века практически все книги, впоследствии вошедшие в состав Нового Завета, уже существовали – то есть были написаны, отредактированы и изданы – и в разных местностях уже существовали многочисленные их копии. В каждом регионе тексты переписывали снова и снова по мере того, как в них появлялась необходимость. Поскольку основывались новые церкви и расширялись старые, подобных копий требовалось все больше и больше. К тому же в христианство обращалось все больше образованных людей, которым хотелось изготовить экземпляр апостольских сочинений либо для частного чтения, либо для передачи его той церкви, в которой они состояли. Новые списки можно было сделать только с имеющихся в данной общине, а последние могли отличаться от того, чем располагали христиане других городов и провинций – поэтому неудивительно, что со временем новозаветный текст каждого региона приобрел собственную уникальную форму, в тех или иных деталях отличную от текста, которым пользовались другие церкви.

Мы располагаем свидетельствами, указывающими на то, что на раннем этапе передачи текста в него вносились многочисленные изменения – отдельные слова и целые строки при переписке неизбежно опускали или, напротив, могли скопировать дважды; переписчики правили стиль, заменяли одни слова другими, исправляли погрешности или очевидные ошибки. (Подробнее о таких изменениях сказано в Главе 7). Поразительная черта текстуальной традиции заключается в том, что разница между древнейшими рукописями каждой из книг будущего Нового Завета оказывается существенно большей, нежели между средневековыми, которые переписывались в иных, более регламентированных условиях. Цитаты из Нового Завета у ранних отцов церкви также свидетельствуют о том, что на древнейших этапах передачи текста он мог варьироваться в весьма широких пределах.

III. Появление и развитие текстуальных типов

К середине II в. существовало уже достаточно много рукописей для того, чтобы начался процесс их перекрестного влияния друг на друга. Ведь переписчик отныне в определенных отрывках мог сравнивать имеющиеся списки и самостоятельно выбирать, какой именно текст ему копировать. С одной стороны, подобное смешение усложняет историю текста: линии текстуальной близости становятся настолько переплетенными и запутанными, что почти не позволяют проследить, от каких именно предшественников произошла каждая конкретная рукопись. С другой стороны, подобная ситуация предполагает, что изменения определенного рода – гармонизация, свободный парафраз, замена необычных слов более распространенными – становились более систематическими, так что изменения в рукописях оказывались не только похожими, но и совершенно одинаковыми.

1. Западный текст

Большинство ученых согласны в том, что западный текст обязан своим появлением тому, как во II веке у писцов было принято копировать рукописи[490]490
  Обзор современной историографии см.: Joël Delobel, «Focus on the ‘Western’ Text in Recent Studies», Ephemerides Theologicae Lovanenses, lxxii (1997), pp. 401–410.


[Закрыть]. Название этому текстуальному типу дано не вполне удачно, так как он обнаруживается и за пределами западных провинций Римской империи. Более того, некоторые исследователи поставили под вопрос само существование его как самостоятельного текстуального типа, указывая на то, что существующие свидетели не содержат текста, характеризующегося строго последовательным набором признаков или гомогенностью, отличающей другие текстуальные типы. Тем не менее, памятники западного типа демонстрируют и характерные изменения текста, и общий для всех рукописей набор характерных чтений (хотя он и меньше, чем у других типов). Поскольку различные западные свидетели весьма слабо связаны между собой, большинство исследователей не склонно считать, что этот тип возник в результате ревизии более раннего текста, проведенной одним или несколькими справщиками; скорее его признают продуктом неконтролируемого и мало регламентированного роста рукописной традиции во II веке.

Историю западного текста можно проследить, начиная с очень раннего времени, поскольку им пользовались Маркион, Юстин, Гераклеон, Ириней, Тертуллиан и другие церковные авторы II века[491]491
  См., например, Bart D. Ehrman, «Heracleon and the ‘Western’ Textual Tradition», в New Testament Studies, xl (1994), pp. 465-86. Патристические отсылки к западному тексту показывают, что Аланд ошибался, утверждая, что он возник в течение второй половины III в., когда церковь была свободна от преследований (с 260 по 303 гг.); мнение Аланда было основано на его анализе папирусов и других рукописных свидетельств. См. его «Alter und Entstehung des D-Textes im Neuen Testament: Betrachtungen zu p⁶⁹ und 0171», Miscelània papimlògica Ramon Roca-Puig, ed. by Sebastià Janeras (Barcelona, 1987), pp. 37–61, особенно c. 43.


[Закрыть]. Среди папирусов его содержат p⁴⁸ (конец III века) и p³⁸ (около 300 г.). Наиболее важными свидетелями этого типа являются Кодекс Безы и старолатинские рукописи, характеризующиеся более или менее длинными добавлениями текста или, в некоторых случаях, поразительными пропусками. Так называемый западный текст Евангелий, Деяний и посланий Павла был широко распространен[492]492
  Соборные послания и Книга Откровения, как представляется, не существовали в характерно западной форме текста.


[Закрыть], причем не только в Северной Африке, Италии и Галлии (которые относятся к западной части Империи), но также и в Египте[493]493
  Присутствие западного текста в Египте доказывают несколько папирусов (напр., p²⁹, p³⁸ и p⁴⁸). Общее мнение о том, что привычным для Климента Александрийского был именно западный текст (основанное на исследовании P. M. Barnard, The Biblical Text of Clement of Alexandria [Texts and Studies, v. 5; Cambridge, 1899]) должно быть пересмотрено в свете дальнейших исследований (R. J. Swanson «The Gospel Text of Clement of Alexandria» [Diss., Неопубл. дисс. New Haven, 1956]). Суонсон обнаружил, что в «Строматах» Климент цитирует Матфея и Иоанна вдвое чаще по египетскому (александрийскому) тексту, чем по западному. См. далее Michael Mees, Die Zitate aus dem Neuen Testament bei Clemens von Alexandrien (Rome, 1970).


[Закрыть] и, в слегка измененном виде, на Востоке. Обращавшиеся там варианты текста представлены в Синайской и Кьюртоновской рукописях старосирийского перевода, в маргиналиях гераклийской, и, возможно, в палестинской сирийской версии.

Главная черта западного текста – его страсть к парафразу. Отдельные слова, словосочетания, придаточные предложения, а иногда и целые фразы свободно изменяются, добавляются или выбрасываются вовсе. Иногда целью подобной правки оказывается гармонизация, но в ряде других случаев текст явно редактировали, желая обогатить его подробностями, взятыми из традиции или апокрифов.

2. Александрийский текст

Было бы ошибкой считать, что везде и всюду в Римской империи господствовала манера бесконтрольного копирования текстов, подобная той, что привела к появлению западного типа. У нас есть все основания полагать, что, по крайней мере, в одном центре раннего христианства – а именно в Александрии – были предприняты осознанные и последовательные попытки поставить переписку текстов Нового Завета под должный контроль.

Александрия, в древнем мире славившаяся как главный центр науки и культуры, была местом, где процветали давние традиции классической филологии. Их средоточием были знаменитый Мусейон и Александрийская библиотека, но и основная масса горожан тоже, по-видимому, находилась в поле влияния этой культуры[494]494
  См. Rudolf Pfeiffer, History of Classical Scholarship: From the Beginnings to the End of the Hellenistic Age (Oxford, 1968), pp. 87-104, 171–209.


[Закрыть]. Неудивительно, что связанные с Александрией рукописи новозаветного текста с самого начала демонстрируют высокую аккуратность в передаче текста. Именно здесь древнейшая его форма сохранялась и переписывалась, и о том свидетельствуют труды церковных писателей III–IV вв. – Оригена, Афанасия, Дидима Слепца, а также такие замечательные рукописи, как p⁶⁶, p⁷⁵, Ватиканский и Синайский кодексы, а также коптские переводы. Поразительное совпадение текста p⁷⁵, относящегося к началу III в., и Ватиканского кодекса, относящегося к IV в., ясно доказывает стремление христианских ученых в Александрии со всем прилежанием и аккуратностью сохранить текст Нового Завета свободным от искажений.

Конечно, даже в Александрии писцы при постоянном копировании текстов понемногу изменяли их. Поэтому среди александрийских свидетелей ныне выделяют две подгруппы. К первичным относятся те, что сохранили верность прекрасному тексту p⁷⁵ – B (это в первую очередь p⁶⁶, датируемый примерно 200 г., и Ориген), ко вторичным – те, кто выказывает признаки характерно александрийской правки, сглаживающей грамматику и стиль (C, L, 33, Дидим Слепец).

Во II–III вв., таким образом, мы констатируем существование двух основных текстуальных типов: склонный к парафразу, неконтролируемый западный и тщательно сохраняемый, близкий к оригиналу александрийский. Вне всякого сомнения, наряду с ними формировались и существовали также и другие характерные типы текста, однако от этих локальных типов сохранилось весьма немногое[495]495
  Включая трудноопределимый кесарийский текст. См.


[Закрыть].

3. Византийский текст

Третьим основным типом текста, дошедшим до нас, является византийский, известный под разными названиями. Весткотт и Хорт окрестили его сирийским, фон Зоден (von Soden) – типом койне, Лейк (Lake) – церковным, а Роупс (Ropes) – антиохийским типом текста. Если оставить в стороне тех немногих исследователей, кто в принятии текстологических решений продолжает апеллировать к «тексту большинства»[496]496
  См.


[Закрыть], практически все ученые ныне видят в византийском типе позднюю редакцию текста. Недавние исследования показывают, что в зачаточном виде его можно найти уже у таких отцов IV века, как Василий Великий и Иоанн Златоуст[497]497
  См. Jean-Fransois Racine, The Text of Matthew in the Writings of Basil of Caesarea (Athlanta, 2004).


[Закрыть], однако окончательная форма византийского текста стала результатом медленного развития традиции, которое нельзя локализовать в каком-либо одном регионе или точно датировать[498]498
  См. Klaus Wachei, Der Byzantinischen Text der katholischen Briefe: eine Untersuchung der Koine des Neuen Testaments (Berlin, 1995). Более раннее, краткое и характерно настойчивое утверждение, см.: E. C. Colwell, «Method in Establishing the Nature of text-Types of New Testament Manuscripts», в Studies in Methodology in Textual Criticism the New Testament (New Testament Tools and Studies; Grand Rapids, MI, 1969), pp. 45–55.


[Закрыть]. Иными словами, византийский текст не был создан одним человеком или одной общиной. Напротив, представляется, что его редакторы заимствовали варианты из более ранних типов текста и делали выбор между уже существующими чтениями, вместо того, чтобы создавать собственные, которые соответствовали бы их представлениям об улучшении текста[499]499
  Вот почему новооткрытые папирусы будут иногда давать чтения, ранее уже известные по византийским свидетелям: византийский текст воспринял более ранние чтения, и в некоторых местах только благодаря этому они и оказались нам доступны. (См. H. Sturz, The Byzantine Text-type and the New Testament [Nashville, 1994] и особенно Zuntz, op. cit., pp. 55). Однако это не означает того, что византийский текст возник одновременно с этими чтениями, поскольку тип текста представляет собой большую подборку чтений и их комбинаций, словами Колуэлла – «полный комплекс чтений, составляющий общую картину» (op. cit., p. 52).


[Закрыть].

Византийский текст характеризуется ясностью и полнотой. Те, кто на протяжении многих лет заботился о его внешнем виде, стремились убрать любые шероховатости стиля, соединить конкурирующие разночтения в один пространный вариант (этот процесс носит название конфляции), и гармонизировать не вполне согласующиеся параллельные места. Несомненно, такие достоинства обеспечили этому текстуальному типу столь высокую популярность, что к началу средневековья именно его стали предпочитать копиисты. Древнейшим памятником этого типа является Александрийский кодекс (в Евангелиях, но не Деяниях, посланиях или Откровении); его мы находим во многих поздних маюскулах и подавляющем большинстве минускулов.

Успеху византийского текста способствовали и исторические причины. Этот тип был принят в Константинополе, откуда затем широко распространился по всей Византийской империи, где сохранялся греческий язык. Не приходится удивляться, что именно этот текст стал господствовать в рукописной традиции греческого Нового Завета начиная с VII века и сохранился в абсолютном большинстве сохранившихся рукописей. Однако последнее обстоятельство, как мы уже видели выше, отнюдь не дает византийскому типу какого-либо преимущества при реконструкции оригинального текста. Для этих целей избираются более ранние варианты – западный и, в большей степени, александрийский, которые, по мнению весьма многих критиков, далеко превосходят византийский текст.