Текст книги "Мост птиц"

Автор книги: Барри Хьюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Эта ужасная тварь лезет на руины дворца! – закричал Скряга Шэнь. – Если она заберется на вершину стены, а мы будем по-прежнему крутиться, то врежемся в нее!

Он был прав, но ничто не могло убедить Бамбуковую Стрекозу поменять курс. Позади нас неслись огонь и черный дым, и через еще один оборот мы бы оказались в хватке Невидимой Руки.

– Снимайте одежду! – приказал Ли Као. – Попробуем использовать её в качестве руля!

Мы сорвали одежду и растянули её позади машины, стараясь поймать ветер. Каким-то чудом это сработало. Достигнув стены, аппарат неожиданно подался влево, Невидимая Рука, видимо, попыталась схватить нас, но плиты наверху предательски покачнулись, а потом сооружение развалилось, и камни покатились в озеро лавы. Раздался оглушительный всплеск, от которого в воздух взлетел фонтан расплавленного огня, наверное, десяти чжаней высотой.

Монстр медленно выбирался на поверхность. То, что было невидимым, теперь покрылось черной лавой, и мы со страхом смотрели на огромную волосатую руку примерно шести чжаней в длину. Она лежала пальцами кверху, те крепко сжались, конвульсивно дернулись и разжались. Это оказались вовсе не пальцы, а ноги гигантского паука, запястье и ладонь же были омерзительным раздутым брюхом! Скопище злобных глаз обожгло нас яростью, отвратительный круглый рот открылся, продемонстрировав круг огромных заостренных зубов, а потом лава ринулась в эту пасть, и Невидимая Рука навеки скрылась под поверхностью огненного озера.

Бамбуковая Стрекоза упорно летела вперед, несчастный разрушенный город исчез позади. Мы сидели молча, потрясенные. Наконец, Ли Као откашлялся.

– Подозреваю, это был просто несколько подросший родственник обыкновенного паука, – задумчиво сказал он. – Невидимый, потому что до извержения он жил под землей, а там зрение не нужно. Природа любит всякие затейливые выдумки, есть немало морских существ и несколько насекомых, которые настолько прозрачны, что их практически не видно.

Он повернулся и всмотрелся в город, который уже превратился в крохотную точку посреди бесконечного пространства белой соли.

– Какая жалость, мы не смогли сохранить его тело для науки. Мне бы хотелось узнать, чем он питался после того, как сожрал обитателей города, и как он видит. Подземные твари обычно не переносят света. Потрясающий экземпляр! Тем не менее, – подытожил мудрец, – не думаю, что мы будем скорбеть о его кончине.

20. Пещера Колоколов

Час за часом пальмовые лопасти вращались над нами, а позади оставался след пламени и дыма. Невероятная Бамбуковая Стрекоза летела над обжигающе белой соленой землей. При помощи одежды мы направляли машину в обход вихрей, а жар пустыни толкал нас огненными пальцами все выше и выше в небо. С последним лучом заходящего солнца Скряга Шэнь указал на темную длинную линию на горизонте.

– Это же деревья! – воскликнул он. – Соляной Пустыне приходит конец.

Лучшим доказательством этому служили темные облака, клубящиеся впереди. В отдалении сверкнула молния, а я сомневаюсь, что над пустыней хоть раз за тысячу лет лил дождь.

– Друзья мои, у нас могут быть большие неприятности, если корзина, где мы сидим, наполнится водой, – заметил Ли Као.

Мы вырвали три бамбуковых планки из днища, обеспечив себе не только отверстия для слива воды, но и шесты для зонтиков. Из тонких полосок кругового обода сделали каркас, а штаны пошли на покрытие. Мы закончили приготовления как раз вовремя. Сверкнула молния, прогремел гром, и полил дождь, но мы вцепились в зонты и миновали бурю с относительным комфортом.

– Всегда хотел пролететь сквозь грозу! – поделился с нами радостью счастливый мастер Ли.

– Великолепно! – как один воскликнули мы со Скрягой Шэнем.

Это действительно было потрясающе, мы даже несколько разочаровались, когда буря прошла и на небе выступили луна и звезды. Ветер свистел в ушах, река мерцала серебром далеко внизу. Бамбуковая Стрекоза неуклонно летела вперед, позади неё развевался хвост огня и дыма. Мы спокойно парили в темно-фиолетовом небе Китая крохотной искоркой, светящейся на фоне множества звезд.

Скряга Шэнь задремал, потом и мастер Ли, а я летел сквозь ночь, разглядывая светила и озаренную лунным светом землю далеко внизу. Ощущение полета было совершенно другим по сравнению с тем, что я переживал в своих грезах, и, сказать по правде, сны мне нравились больше. Там я уподоблялся птице, использовал ветер, как течение потока, наслаждался почти абсолютной свободой, сейчас же я был обыкновенным пассажиром, сидящим в корзине под вращающимися лопастями, и корил себя за тупость того, что не ценю столь чудесный опыт. Мастер Ли тоже винил себя, как выяснилось, когда он начал бормотать во сне, но по другой причине.

– Дурак, – ворчал он. – Слепой, как летучая мышь, головой надо думать. – После чего мудрец беспокойно зашевелился и почесал нос. – Почему не на острове? Поджидая с другой стороны моста? – раздраженно пробормотал он. – Как это глупо! Бессмысленно.

Он снова замолк, и до меня дошло, что ему снится сон о Невидимой Руке. А там действительно было немало поводов для обвинений в бессмыслице. Если предположить, что монстр охранял сокровищницу князя, как в случае с приливом, то почему же его не разместили на острове, где он бы, молчаливый и невидимый, поджидал путников? Любой, кто приблизился бы к сокровищам, просто стал бы легким завтраком для голодного паука.

– Дети, – бормотал мастер Ли, беспокойно ворочаясь и крутясь. – Игры. Глупые или детские? Маленький мальчик?

Он вздохнул, его дыхание стало более равномерным, а потом я уже не слышал ничего, кроме громкого храпа. Скряге Шэню тоже что-то снилось, слеза скатилась по его острому носу. Он издавал слабые звуки, и я наклонился поближе.

– А Чен, – шептал бывший ростовщик, – твой папа здесь.

Больше он ничего не сказал. Я тоже заснул, а когда проснулся, то увидел, что мы летим сквозь оранжевые и розовые облака, бледные на фоне бирюзового неба, а утреннее солнце сияет на горных вершинах вокруг нас. Ли Као и Скряга Шэнь использовали свою одежду, чтобы провести Бамбуковую Стрекозу сквозь узкий проход, где на высоте громоздились, качаясь на ветру, невероятные деревья, ловившие ветками завитки облаков и сплетавшие из них прекрасные узоры, подобные пейзажам Мей Фей. Я зевнул, расправил рубашку в воздухе, словно руль, и мы прошли так близко к одной из вершин, что я смог одной рукой зачерпнуть горсть снега, оказавшегося великолепным на вкус. Мы влетели в прекрасную зеленую долину, где завитки дыма парили над полями, крестьяне жгли сорняки, а в воздухе царили ароматы влажной земли, деревьев, травы и цветов.

Где-то к полудню содержимое трубок Бамбуковой Стрекозы иссякло, они принялись шипеть и трещать. Пальмовые лопасти крутились все медленнее и медленнее, и мы начали опускаться по направлению к маленькой деревеньке, притулившейся на берегу широкой реки. Можете быть уверены, крестьяне со всей округи собрались посмотреть на постепенное снижение огненной птицы с Небес. Мы пролетели над деревенской площадью, Огненное Снадобье произвело последний выброс пламени и черного дыма, и машина аккуратно приземлилась. Толпа широко раскрытыми глазами рассматривала трех почтенных китайцев, со вкусом одетых только в набедренные повязки и поясные кошельки, важно выступивших из корзины с зонтиками в руках.

– Имя моего рода Ли, мое собственное Кар, и в моем характере есть легкий изъян, – представился мастер Ли, вежливо поклонившись. – Это мой высокочтимый спутник, Десятый Бык, а это Щедрый Старина, раннее известный как Скряга Шэнь. Мы прилетели, чтобы даровать вашей прекрасной деревне эту невероятную Бамбуковую Стрекозу. Постройте вокруг неё забор! Установите плату за вход! Вы сделаете на ней состояние. А теперь будьте так любезны, укажите нам дорогу до ближайшей винной лавки, ибо мы намереваемся напиться и пребывать в таком состоянии, по крайней мере, неделю.

Однако по какому-то невероятно счастливому стечению обстоятельств наша летающая машина принесла нас в деревню, находящуюся неподалеку от Пещеры Колоколов. Та оказалась чуть вниз по течению, поэтому мы купили лодку и предались воли потока, а через два дня Скряга Шэнь указал вперед.

– Гоpa Каменного Колокола, – сказал он. – Вход в Пещеру Колоколов находится на уровне воды, поэтому мы сможем просто вплыть в нее.

Ли Као толкнул меня локтем.

– Бык, я слышал, что маршрут ежегодного похода князя по сбору дани проходит мимо горы Каменного Колокола, – прошептал он. – Если картина в пещере именно такая, какой её описал наш друг, то у правителя Цинь здесь не совсем обыденные интересы.

Я вспомнил его предыдущие размышления и со страхом стал искать поблизости признаки обитания гигантских крылатых змей, пока наша маленькая лодка скользила к темному проходу в скале, но потом невольно вскрикнул от изумления и восторга. Казалось, мы попали в прекрасный подводный дворец из буддистских сказок. Солнце, пробивавшееся сквозь вход, зажигало изумрудную воду зеленым огнем, лучи его плясали на стенах, усыпанных кристаллами, сияющими всеми цветами радуги. Это был мир, окутанный светом. Самые странные камни, которые я когда-либо видел, выступали из воды и свисали с потолка. Они походили на перевернутые копья, толстым концом направленные вверх. Ли Као никогда не был в этой пещере, но много о ней читал.

– Каменные колокола, – Пустился он в объяснения. – Когда уровень воды поднимается, то она ударяет по камню на дне, который звучит, словно колокол. От вибрации камни на потолке вторят глыбам внизу. Это явление называется симпатическим резонансом. Дальше, в глубине пещеры, порода более мягкая, в ней проделаны крохотные отверстия, и, когда поток льется сквозь них, они отвечают собственной музыкой, вторящей звону колоколов. Су Дунпо написал интересную монографию по данному вопросу.

Мы пришвартовались к деревянному пирсу, привязав лодку к одной из свай. Каменный пролет вел вверх, в главный зал пещеры, где было устроено святилище. Оказалось, мы – единственные посетители, а о святом месте заботятся всего четыре монаха. Трое из них носили черные одежды, а четвертый – алые, и именно он подбежал к нам, маленький человечек с высоким скрипучим голосом.

– Да пребудет с вами Будда, – сказал он, низко поклонившись. – Я – настоятель Храма Коробейника, а мои три брата-монаха принадлежат к другому ордену, монастырь которого расположен поблизости. В проходе, ведущем налево, вы найдете священную фреску с изображением божества Пещеры Колоколов. Она очень древняя. Ни я, ни мой предшественники не смогли по-настоящему понять её смысл. Картина, несомненно, божественного происхождения, и я живу надеждой, что однажды явится посетитель, способный её растолковать. Пусть же вы будете теми, кого я так жду, – монах снова поклонился. – Простите ли вы меня за то, что я не смогу сопровождать вас? Мы с братьями медленно сходим с ума, стараясь подвести баланс в книгах учета пожертвований.

Маленький настоятель засеменил к братьям, а мы пошли по указанному пути. В конце коридора мерцали факелы, обрамляющие нечто, расположенное на стене. Скряга Шэнь подошел поближе.

– Вот картина, о которой я говорил, – сказал он, пока я и Ли Као с изумлением смотрели на призраков.

Сомнений не осталось.

На картине спиной к нам был изображен старый коробейник, смотрящий на девушку, которую мы видели в Замке Лабиринта. Слева от неё находилась еще одна, чей призрак явился нам на острове, а справа стояла неизвестная нам женщина, которая по виду вполне могла быть их сестрой.

Ли Као вынул один из факелов из держателя и принялся внимательно исследовать картину. Одежда коробейника была покрыта цветными жемчужинами и цветками лотоса, он опирался на костыль, зажатый под левой подмышкой, протягивая руки в сторону девушек. В левой зажаты три белых пера, в правой – миниатюрная флейта, хрустальный шар, точно такие, как в поясе Ли Као, и маленький бронзовый колокольчик. Картина действительно была древней, но что она значила?

– Символы на одеждах хромого коробейника обычно означают Небо, в этом случае перед нами Ли Тёгуай, Четвертый Бессмертный, – задумался мастер Ли. – Но тогда две вещи здесь неправильны, а одна вообще исключает подобное толкование. У него на спине должен быть кувшин из тыквы-горлянки, а опираться он должен не на деревяшку. В конце концов, ему же не зря дали прозвище Ли Железный Костыль.

Мы снова принялись рассматривать картину, чуть ли не водя носом по изображению.

– С другой стороны, символы на одежде могут означать и просто сверхъестественные силы, в том числе и злые, – пробормотал мудрец. – Две девушки, изображенные здесь, убиты, это мы знаем точно, и предчувствие говорит мне, что третья не умерла, мирно лежа в постели. Вдобавок ко всему на картине не хватает некоего предмета, который просто обязан здесь находиться, и это сводит меня с ума.

Я с недоумением посмотрел на него.

– Женьшеня, – объяснил Ли Као. – Бык, по какой-то таинственной причине наши поиски Великого Корня и призраки девушек связаны воедино, так же как детские игры, деревня Ку-Фу, Подушка Дракона, князь Цинь – все князья этой династии, если подумать, – и Будда знает, что еще.

Он выпрямился, пожал плечами и вздохнул:

– Если мы когда-нибудь разберемся во всем этом, выйдет занимательная история. Пойдем, посмотрим, может, монахи расскажут нам что-нибудь полезное.

Три священнослужителя в черном исчезли, однако алый остался и оказался более чем любезен.

– Нет, мы не понимаем значения безделушек и перьев, – сказал он. – Особенно вводят в недоумение перья, так как в глубине пещеры есть еще одна картина, где они изображены. Она очень старая, большая часть изображения стерлась, но можно четко разглядеть перья и символ созвездия Ориона. Правда, у меня опять нет никаких предположений, что же это может значить.

Глаза Ли Као засверкали, он прошептал:

– Бык, в древние времена крыша, три луча света и число три составляли иероглиф Ориона. Он же использовался для обозначения слова «женьшень», а, когда на конце лучей изображали символ сердца, это значило Сердце Великого Корня Силы.

Я тоже ощутил нечто похожее на азарт, и мы с радостью последовали за маленьким монахом к входу в другой туннель. Он дал нам факелы.

– Вы найдете картину с другой стороны, а пока будете идти, узнаете, почему мы так убеждены в божественности Коробейника. К счастью, вы приплыли во время сезона дождей, вода в пещере уже начала подниматься. Скоро она достигнет колокольных камней, и только Небеса могут создавать такую музыку. Камни находятся глубоко под туннелем, но тут есть боковые проходы, так что вы все хорошо услышите.

Предыдущий визит Скряги Шэня выпал на другое время года, поэтому он был настроен довольно скептически. Пока мы шли по темному коридору, к шлепанью наших сандалий присоединился звук бьющейся о скалы воды далеко внизу и слева от нас. Потом она поднялась достаточно высоко, и мы поняли, что монах не солгал. Это действительно оказалось музыкой Небес.

Раздался звон каменного колокола. Еще не смолкло эхо, а ему уже вторил другой, мягко, нежно и как будто приглушенно, словно звук сочился сквозь мед. Зазвучал третий, выше, чище, совершеннее по гармонии, а потом зазвонило все вокруг: маленькие колокола, большие, громкие, мягкие, чистые, размытые. Мы шли, преисполненные очарования, а факелы отбрасывали огромные тени на стены пещеры.

Я не могу описать красоту песни камня. Потом вода достигла мягкой породы, начала захлестывать маленькие отверстия, и к звону присоединился звук тысяч маленьких арф, струн которых касался миллион гудящих пчел. От этой музыки души вырывались из наших тел, а впереди показался туннель, о котором говорил монах. Из него лилась музыка, и мы все как один повернули в него, побежали навстречу восхитительной песне. По щекам Скряги Шэня лились слезы. Он вырвался вперед, раскинув руки, словно хотел поймать, обнять музыку, но мы не отставали, и тени прыгали вокруг нас. Но тут под его ногой сдвинулся камень, и я услышал жесткий металлический щелчок.

Шэня отшвырнуло назад, он упал мне на руки, а я глупо уставился на древко стрелы, торчащее из его груди.

21. Молитва за А Чен

Мы упали на пол, но стрел больше не было. Я приложил ухо к груди Скряги Шэня. Его сердце еще билось, но уже слишком слабо.

– Картина – это ловушка, – прошептал мне на ухо мастер Ли. – Акустика туннелей позволяет монахам слышать то, о чем говорят в пещере. Когда они поняли, что мы узнали девушек и связали их с князем Цинь, монахи в черном пошли вперед и взвели самострел.

Он осторожно поднял факел, поводил им вокруг, и, в конце концов, мы увидели его – арбалет, закрепленный в держателе на стене и направленный в центр прохода.

– Почему только один? – пробормотал мастер Ли. Он аккуратно ощупал камень, на который наступил Скряга Шэня, под ним оказался металлический рычаг.

– Бык, видишь ту белую плиту? – показал мастер Ли. – Она слегка приподнята. По всей видимости, мы должны были на неё ступить, когда побежали бы, испугавшись за свою жизнь.

Я взял на руки Скрягу Шэня, и мы осторожно обошли ловушку, возвратившись в главный туннель. Ли Као набрал камней и с третьего раза попал по белому камню. Пять чжаней потолка с чудовищным грохотом рухнули на пол, из коридора вырвалось облако пыли вперемешку с обломками. Любого, кто находился бы там сейчас, ждала участь муравья, попавшегося под ноги слону.

– Стенам доверять нельзя, – прошептал мне на ухо Ли Као. – Если пойдем назад, они, скорее всего, встретят нас. Надо идти дальше, поверим в удачу.

Он пошел вперед с факелом в одной руке и ножом – в другой. Туннель поднимался вверх, чарующая песня колоколов звучала все глуше. Кроме неё единственным звуком вокруг было шлепанье наших сандалий и шипение факела. Неожиданно Скряга Шэнь застонал. Он открыл глаза, посмотрел вокруг лихорадочным удивленным взглядом и, похоже, не понял, где находится. Мы остановились, посадили его на пол, прислонив к каменной стене, губы умирающего задвигались.

– Ты – священник? – грубо спросил он Ли Као. – Мою маленькую дочку убил князь Цинь. Говорят, становится лучше, если запишешь молитву, а потом сожжешь текст, послав его ей, но я не умею писать.

Скряга Шэнь перенесся на сорок лет назад, когда смерть любимой дочери только начала сводить его с ума.

– Да, я – священник, – тихо ответил Ли Као. – Не беспокойся, я запишу твою молитву.

Губы умирающего задвигались, я понял, что он готовится. Наконец, он решился, хотя было видно, каких усилий ему стоит оставаться в сознании. Я записал здесь молитву, обращенную к А Чен.

– Горе мое велико. Имя тебе А Чен, и когда ты родилась, то не принесла радости своему отцу. Я – всего лишь крестьянин, а в поле так нужна помощь сыновей, но прошел всего год, и ты украла мое сердце. У тебя выросли зубки, ты была мудрой не по годам, говорила «папа» и «мама», и произношение твое было совершенным. Когда тебе исполнилось три года, ты стучала в дверь, потом отбегала и спрашивала: «Кто там?» Когда тебе исполнилось четыре, к нам приехал родственник, и ты изобразила перед ним хозяйку дома, подняла свою чашечку и важно сказала: «За ваше здоровье!» Мы разразились смехом, ты покраснела, закрыла лицо руками, но я-то знаю, очень гордилась собой. А теперь мне говорят, что я должен забыть тебя, но это так тяжело.

Ты носила с собой корзиночку с игрушками, ела кашу, сидя на маленьком стульчике, любила угадывать слова, загаданные мной, бегать, хохоча, по дому. Ты была очень храброй, а когда падала и разбивала коленку, никогда не плакала, думала, что это неправильно. Ты брала яблоко или рис, но всегда смотрела на других, не возразят ли они, прежде чем положить его в рот. Ты была аккуратной и старалась не рвать одежду.

А Чен, помнишь ли ты, как мы забеспокоились, когда ливень прорвал плотину, а болезнь сгубила свиней? А потом князь Цинь поднял налоги, я пошел умолять его отсрочить платеж и убедил, что мы не сможем ничего ему дать. Князьям не нужны крестьяне, не платящие налоги. Он послал солдат, они уничтожили нашу деревню. Так моя глупость привела к твоей смерти. Теперь ты в загробном мире, тебе должно быть очень страшно, но ты должна не плакать и не кричать, ведь там нет твоего дома.

А Чен, помнишь тетушку Янь, акушерку? Её тоже убили, а она очень тебя любила. У неё не было детей, так что найди ее, протяни ей руку и попроси позаботиться о тебе. А когда ты встанешь пред Янь-ваном, то сложи руки и скажи ему:

«Я маленькая, на мне нет вины. Я родилась в бедной семье и была рада даже самой скудной еде. Я берегла свои башмаки и одежду, никогда не потратила зря даже зернышка риса. Если злые духи станут преследовать меня, пожалуйста, защити меня». Ты должна сказать именно так, и уверен, Янь-ван защитит тебя.

А Чен, у меня есть для тебя еда, я сожгу для тебя деньги, а священник записывает эту молитву, которую потом отправит в мир духов. Если ты её услышишь, придёшь ли ко мне во сне? Если судьба так распорядится, что ты снова отправишься в наш мир, молю, приди в утробу своей матери. А пока же я кричу: «А Чен, твой отец здесь!» – и могу только плакать и звать тебя по имени. [12]12
  Лин Ютань перевел молитву Скряги Шэня к А Чен несколько по-иному. См. «Важность понимания» (World Publishing Co., New York, 1960). – Примеч. автора.


[Закрыть]

Скряга Шэнь замолчал. Я подумал, что он умер, но бедняга открыл глаза снова и прошептал:

– Я все правильно сказал? Очень долго тренировался, хотел сделать все правильно, но у меня все плывет перед глазами, и, кажется, я что-то напутал.

– Ты все правильно сделал, – тихо ответил мастер Ли.

Скряга Шэнь успокоился. Его глаза закрылись, а дыхание становилось все реже, потом он закашлялся, на губах выступила кровь, и душа нашего друга покинула красную пыль земли.

Мы встали на колени рядом с телом и сложили руки в молитве. В моем разуме образ А Чен смешался с детьми Ку-Фу, я не мог говорить от слез, но голос Ли Као был тверд и суров.

– Скряга Шэнь, велика твоя радость, – сказал он. – Теперь ты освободился из тюрьмы своего тела, а душа твоя воссоединилась с маленькой А Чен. Надеюсь, Янь-ван позволит тебе возродиться, и в следующей жизни ты станешь Деревом Щедрости.

Я, наконец, обрел дар речи:

– Скряга Шэнь, если судьба распорядится так, что я снова встречу Облако Лотоса, а расскажу ей твою историю, и она будет плакать по тебе и никогда не забудет. Пока я не умру, ты будешь жить в моем сердце.

Мы вместе прочитали молитвы и принесли символические жертвоприношения, но похоронить тело в скале не могли, потому попросили его дух простить нас за несоблюдение положенных обрядов. Потом встали, поклонились, а Ли Као подобрал факел.

– Мастер Ли, если вы поедете у меня на спине, то мы сможем передвигаться быстрее, если понадобится бежать, – предложил я.

Он согласился, и мы направились дальше по туннелю, который медленно поднимался вверх. Час спустя звон колоколов смолк. Если кто-нибудь из моих читателей окажется поблизости от сей прославленной пещеры, то я настоятельно советую ему посетить ее, так как музыка камней действительно нисходит с Небес. Просто раньше ею пользовались злые люди, которых уже нет с нами. Прекрасная песня как раз растворилась в тишине, когда я повернул за угол. Луч факела в руке Ли Као выхватил из тьмы знакомую фигуру. Перед нами стоял, нагло усмехаясь, маленький монах в алых одеяниях.

– Остановись, идиот! Смерть Скряги Шэня тебя ничему не научила? – запоздало крикнул мастер Ли, когда я рванулся вперед всем телом, широко раскинув руки, чтобы задушить убийцу отца А Чен, наступил на тростниковую циновку, хитро выкрашенную под цвет камня, провалился внутрь, как сквозь воду, и полетел вверх тормашками вниз. Мы упали с таким грохотом, что из меня чуть дух не вышибло. Ли Као сумел удержать факел, и когда я немного пришел в сознание, то увидел, что мы оказались в яме около одного чжаня в ширину и двух в глубину со стенами, сделанными из плотно подогнанных больших каменных плит. Затем послышался скрежещущий металлический звук, я посмотрел наверх, и у меня чуть не остановилось сердце.

Маленький монах изо всех сил тянул металлическую цепь, медленно закрывая яму железной крышкой.

Ли Као занес руку за правое ухо и крикнул:

– Подарок от Скряги Шэня!

Лезвие ножа молнией сверкнуло в воздухе. Монах уронил цепь, схватился за горло, слабо попытавшись вцепиться в рукоятку, но глаза его закатились, из шеи забил фонтан крови, послышался ужасный хлюпающий звук, и он рухнул в яму.

Я поднял руки, чтобы поймать мерзавца, но его ноги запутались в цепи, дергаясь в предсмертных судорогах, и я понял, что вес мертвеца тянет крышку все дальше и дальше, пока она не закрыла отверстие с тяжелым металлическим грохотом. В ту же секунду я вскарабкался на висящее тело и налег на крышку всей своей мощью, но все было напрасно. Цельная плита железа вошла в пазы, вырезанные в камне, а у меня не было точки опоры.

– Мастер Ли, её даже пошевелить нельзя! – запаниковал я и упал на каменный пол. Факел пока горел желтым, но вскоре пламя станет оранжевым, затем голубым, а потом вовсе погаснет. Последней вещью, которую мы увидим перед тем, как задохнемся, будет чернота могилы.

У меня страх перед маленькими замкнутыми пространствами. Я принялся хрипло бормотать:

– Сапара, мита, праджна, пара…

– Хватит нести чушь и принимайся за работу, – вспылил мастер Ли. – Ничего не имею против буддизма, но ты, по крайней мере, лепечи на цивилизованном языке. Или так, или хотя бы что-нибудь узнай о том, который сейчас насилуешь…

Он подобрал парочку камней и один передал мне. Ли Као тщательно проверил всю яму по окружности, обстукивая стены, а я взобрался на цепь и изучил верхний ряд. На втором заходе мудрец услышал слабое эхо от удара, присмотрелся внимательнее и увидел, что одна из плит в полу вырезана и соединена с остальными не совсем идеально. По её краям шла полоска строительного раствора.

Я спрыгнул вниз, а он повернулся и вежливо поклонился болтающемуся над нами трупу.

– Тысяча благодарностей за то, что вернули мне нож, – сказал мастер и выдернул орудие из шеи монаха, залив кровью пол. Спустя полчаса известка размякла, мы удалили раствор, и нам осталось только вытащить плиту. Вот тут и возникла проблема. Мои большие неуклюжие пальцы не пролезали в узкие щели, даже сухие руки Ли Као оказались для них слишком толстыми. Когда он попытался решить дело ножом, то сломал лезвие. Лучше не стало, а этот проклятый монах болтался над нами и улыбался. Я взревел от ярости и ткнул его кулаком в лицо, труп закачался, а скрип цепи походил на издевательский смех.

Ли Као сузившимися глазами посмотрел на монаха.

– Бык, ударь-ка его еще раз.

Я шлепнул тело снова, цепь захохотала еще громче, раскачиваясь туда-сюда.

– Точно, – воскликнул мастер Ли. – Пока наш дорогой друг выделывал кульбиты в воздухе, он мне кое о чем напомнил. Если я не сильно ошибаюсь, этот человек просто рожден вытаскивать камни из стены.

Я столкнул маленького монаха на пол, и его крохотные пальчики идеально вошли в зазор, полученный после удаления известки. Я просунул их так далеко, как только смог, а большие пальцы изо всех сил прижал к краям плиты. Не могу сказать, как долго я сжимал холодные руки мертвеца, но казалось, миновало несколько вечностей, прежде чем тело закоченело. Это был наш последний шанс. Мерцающий огонь факела уже посинел, когда я аккуратно потянул монаха назад. Его пальцы вцепились в плиту мертвой хваткой смерти, и она без труда выскользнула из пола, с грохотом упав в сторону.

Из дыры не хлынул свежий воздух, и, когда мастер Ли посветил факелом, мы увидели длинный низкий туннель с множеством боковых проходов, отходящих в обе стороны.

– Еще один лабиринт, вот только мои старые легкие долго не протянут, – задыхаясь, произнес Ли Као, его лицо было почти того же цвета, что и пламя факела. – Бык, привяжи меня к спине шнуром с одежды монаха. Факел придется погасить, поэтому за драконом будешь следовать на ощупь.

Я привязал его к спине, мы едва протиснулись сквозь дыру в полу, а, когда Ли Као потушил факел, горло у меня сжалось так, что я чуть не задохнулся прямо на месте. Тьма давила на меня, словно тяжелый полог, а оставшийся воздух отдавал гнилью. Мои пальцы следили за путем зеленого нефритового дракона, ныряющего сквозь отверстия в красном коралле медальона, а другая рука нащупывала проходы в стене. Третий слева… первый слева… Четвертый справа… Ли Као почти потерял сознание, еле слышно бормоча мне в ухо какую-то бессмыслицу.

– Бык… не тигр, а маленький мальчик… игры… правила игр…

Потом он вздохнул, и его тело обмякло, я едва чувствовал слабое биение старого сердце. Не оставалось ничего иного, кроме как ползти вперед, а разум ускользал с каждым вздохом горящих легких. Смерть манила присоединиться к родителям у Желтых Подземных Источников. Второй справа… второй слева…

– Мастер Ли, дракон больше никуда не ведет! – сипло прошептал я.

Ответа не было. Мудрец потерял сознание, если уже не умер, и теперь все зависело от моих туго соображающих мозгов. Куда идти? Подчиняясь указаниям медальона, я приполз в тупик, а дракон закончил свой путь. Дальше ничего не было. «Что делать? Повернуть обратно – самоубийство!» Я лихорадочно заворочался во тьме. Вокруг не было ничего, кроме гладкого цельного камня, мои пальцы нащупали только маленькую трещину в полу, в которую могла бы пролезть разве только мышь. Больше ничего. Никакой плиты с известкой по краям, рычага, замочной скважины. Я опустил голову и зарыдал.

Спустя некоторое время мне в голову неожиданно пришли странные слова, которые мастер Ли бормотал во сне, когда мы летели на Бамбуковой Стрекозе. «Почему не на острове, не с другой стороны моста? Игры. Маленький мальчик». Может, он хотел сказать, что князь Цинь – всего лишь дитя, и Невидимая Рука поджидала жертв в городе, так как в ином случае у желающих поживиться сокровищами не осталось бы никаких шансов, а это бы испортило всю игру?

Моя голова словно была набита шерстью, в ушах звенело. Передо мной предстал умирающий Скряга Шэнь, молящийся за свою дочку. «Она любила угадывать… Она любила угадывать… Угадывать… Угадывать…»

Как называлась игра, в которую мы играли с князем Цинь? «Следуй за драконом», вот как! А какое правило должен выучить ребенок, если играет в такие игры? Идти дальше, не отступать и не сдаваться. Ты сможешь продолжать, если только постараешься. Дракон остановился, но, возможно, он все еще куда-то идет, а я каким-то образом вместе с ним?

Мои пальцы слепо тыкались по полу, нащупав крошечную трещину в камне. Она была несколько цуней в длину, по форме представляя неправильный овал. Недостаток воздуха превратил меня в ребенка, я даже засмеялся, сняв медальон с шеи. Он был несколько цуней в длину, неправильной овальной формы и точно входил в трещину.