Текст книги "«Оскар» за имя"
Автор книги: Барбара Уилкинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)
ГЛАВА 68
Голос был мягкий, неуверенный. В нем звучала надежда, но и сомнение тоже.
– Это миссис Фурнье, – сказал голос. – Несколько дней назад вы послали мне письмо.
Рэли резко села и открыла рот, пытаясь что-то сказать.
– Вы меня слышите?
– Да, да, – заикаясь, ответила она, – извините. Я рада, что вы позвонили.
– Я не знаю, право, с чего начать, – сказал голос. – Я имею в виду, что тогда, давно, когда это произошло, было много всяких звонков. И все говорили то же самое, что вы написали. Что у них есть информация о Рэли. Я никогда не говорила ни с кем из них. Это делал мистер Фурнье, отец Рэли. И каждый раз оказывалось одно и то же. Никто из них ничего не знал. И раньше, позже все они хотели получить деньги за что-нибудь.
– Что ж, большое спасибо, – сказала Рэли. Она вытянула руку и посмотрела на нее. Рука дрожала уже меньше.
– Но прошло много лет с тех пор, как кто-нибудь связывался с нами, утверждая, что обладает информацией о Рэли, – продолжал голос. – Дело в том, что сейчас я и мистер Фурнье не живем вместе. Это крайне неприятно. Так что, вы понимаете, я должна все обдумать и решить, что делать.
– Как я и писала… – начала Рэли.
– И еще, – продолжал голос, – это не тот случай, когда я могу поделиться с моим женихом, мистером Хортоном. Он бывает очень раздражительным.
Я тоже, подумала Рэли.
– Но, в конце концов, любопытство во мне взяло верх, – сказал голос со слабым смешком. – Но я хотела бы знать, откуда вам известно, что письмо, посланное через мистера Хортона, попадет ко мне. Я хочу сказать, мы пытаемся быть осмотрительными. А вы остановились в «Беверли Хиллз-отеле»… Мы опасаемся сплетен. Ведь ни один из нас еще не свободен полностью.
– Бобби сообщил об этом, – сказала Рэли. – Он и мой парикмахер тоже.
– Ах, вы ходите к Бобби, – теперь в голосе прозвучало облегчение. – Что ж, это все объясняет.
– Я буду весьма признательна, если вы уделите мне несколько минут вашего времени, – сказала Рэли. – Разумеется, когда вам будет удобно.
Ну… не прямо так сразу. Она должна переделать вечернее платье. Оно как-то неловко держится на плечах. Потом обработать воском ноги. Это обязательно надо сделать. Потом у нее целое расписание обедов и чаепитий. Потом, конечно, она должна посетить Бобби. И пока будет находиться у него, сделать маникюр. И педикюр тоже. Потом они планировали совершить маленькую поездку. Она и мистер Хортон. В Санта-Барбару. И она еще должна решить, что надо упаковать.
– Может быть, в четверг, – сказала Бет с неуверенностью в голосе.
– Мне приехать к вам? – спросила Рэли.
– Пожалуй, это не слишком хорошая идея, – сказал голос, и Рэли тут же уловила подтекст. Этот «Беверли Хиллз-отель», Бобби, как бы то ни было, незнакомая особа. Возможно, опасная. Никогда ничего не знаешь в наши дни…
– Почему бы вам не позавтракать со мной? – предложила Рэли. – Я бы пригласила вас на ленч в «Поло Лонж».
– Ах нет, – ответила она, – не стоит. А вдруг то, что вы можете сказать мне о Рэли, расстроит меня? А там я буду перед всеми этими людьми…
– Хорошо, – терпеливо сказала Рэли. – Я живу не в самой гостинице, а в бунгало. Мы можем заказать ленч и посидеть на моей маленькой террасе.
– Думаю, это самое лучшее, – ответила она. Переговоры о том, когда она приедет, заняли еще несколько минут. Теперь я могу представить, как она проводит свои дни, с улыбкой подумала Рэли, повесив трубку. Ох, ей не терпелось скорее увидеть ее. Невозможно поверить, как она скучала по ней до того момента, как подняла трубку и снова услышала ее голос. Четверг, в час дня. Ах, не смогу дождаться. Я просто не смогу дождаться, подумала она блаженно.
Но этого не будет в четверг и не будет в час дня, прочитала Рэли в записке, оставленной телефонисткой в ее ящичке, когда на следующий день вернулась к себе после часов, проведенных в гимнастическом зале Кальтека. И просьба позвонить.
– Я тут думала о нашей встрече, дорогая, – начала Бет Кэрол, когда домоправитель соединил ее с линией.
Ох, только бы не… – подумала Рэли.
– Лучше, если вы придете ко мне, – сказала Бет Кэрол, – я спросила о вас у Бобби, когда встретилась с ним вчера. Должна сказать, что теперь это стало весьма затруднительно, все время надо ждать. Я всегда должна была ждать Бобби, с самого начала, как стала ходить к нему. Но иногда его просто нет на месте. В конце концов, он мог бы хотя бы позвонить. Я хочу сказать, что это такая невоспитанность, как вы думаете?..
– Да, – согласилась Рэли.
– Во всяком случае, – продолжала она, – Бобби говорит, что вы чудесная, милая молодая особа и что вы выросли в Мексике. Так что приходите к чаю, хорошо? В пятницу, я думаю, около четырех. Я люблю чай, а вы? Я хочу сказать, что это никак не помешает тому, что я должна сделать с утра, а у вас еще останется время подготовиться, если вы будете чем-то заняты вечером.
– Прекрасно, – сказала Рэли, – я буду у вас в пятницу в четыре часа.
Только уже выехав в направлении бульвара Уилшир в пятницу, Рэли осознала, насколько она нервничает. Был великолепный день, яркий и ясный, с легким ветерком. Она остановилась на красный свет перед входом в Лос-Анджелесский музей искусств, пропуская вереницу пешеходов. На ступенях музея туристы фотографировали друг друга. Как много должна она сказать ей, размышляла она с беспокойством, когда красный сменился зеленым. О, конечно, о Фисках. Об университете Чикаго. Она взглянула на высокое белое здание «Карнейшн», на колышущиеся пальмы, на школьную площадку для игр. А как насчет Пола? О том, что он пытался убить ее? Сможет она выдержать это? Может быть, это будет несправедливо по отношению к ней? Может быть, Рэли лучше вычеркнуть Пола из сценария? Просто произошел какой-то несчастный случай, но вот, мама, мы снова вместе наконец-то.
Рэли направила свой маленький автомобиль во въездные ворота Фремонт-Плэйз. Назвала свое имя одетому в униформу охраннику в домике у ворот. Подождала, пока он позвонил и уточнил, что ее ждут, можно впустить. Кивнул, поднял шлагбаум, чтобы она могла проехать, и пожелал хорошо провести день.
Она увидела, что здесь повсюду особняки, один за другим на больших зеленых лужайках с зарослями белых и розовых ибикусов и олеандров. Здесь все было по-другому, чем в Беверли-Хиллз, с его мешаниной архитектурных стилей, – каждый хотел жить в соответствии со своей фантазией. Нет, здешние особняки были величественны, подчинены единому замыслу, многое из крупного кирпича, словно их возводили где-нибудь на востоке, где необходима защита от морозных зим, снега и холодных дождей с градом.
Охранник сказал, что на втором повороте ей надо свернуть влево. Вот он, третий дом, с белыми березами перед фасадом. Вот он, поняла она, свернув на подъездную аллею. Припарковала машину. Дом тоже кирпичный, покрашенный в белый цвет, двухэтажный, с мансардой. Садовник подрезал оранжевые ветви бугенвилий, которые образовывали арку над входной дверью. Она посмотрела на дом и проглотила комок в горле. Посидела еще несколько минут, размышляя, как может выглядеть ее встреча с матерью, прежде чем медленно выйти из машины. Подошла к входной двери, окрашенной в изумрудно-зеленый цвет. Кивнула садовнику, который ответно кинул ей. Позвонила в дверной звонок и услышала его треньканье где-то внутри.
Рэли взволнованно смотрела, как начала поворачиваться дверная ручка, услышала голос своей матери с ноткой оживления, когда она произнесла:
– Моя дорогая, я уже думала, что вы заблудились…
Она взглянула в глаза своей матери, такие же голубые, как у нее самой. Она увидела, как выражение приветливости сменилось растерянностью. А затем, почти мгновенно, пониманием.
– Рэли, – выдохнула она, схватившись за горло, – это ты.
– Мама, – сказала она почти с плачем и протянула к ней руки…
– Какая ты красивая, – не переставала бормотать ее мать, когда, вцепившись в ее руку, вела сквозь просторный холл с натертыми полами, потом по красивой винтовой лестнице через большую нарядную гостиную с тяжелыми занавесями и восточными коврами. «Моя крошка, моя крошка», – шептала она, когда они вошли в уютную библиотеку, все стены которой были заставлены полками с книгами, мебелью, обтянутой абрикосовым, бледно-зеленым и светло-желтым ситцем. Здесь стояли редкие антикварные столики с лампами под парчовыми абажурами. От роз в хрустальных вазах исходил нежный аромат.
– Ты такая красивая, – повторила она, глядя на Рэли полными слез глазами. – Я никогда не переставала верить, что этот день когда-нибудь настанет.
– Я люблю тебя, – сказала Рэли, – я так скучала по тебе.
– Ты очень выросла, – сказала мать, не в состоянии оторвать от Рэли глаз. – И поэтому я чувствую себя такой старой.
Рэли взглянула на мать и привлекла ее к себе. Дотронулась до ее руки, до плеча. Ласково провела рукой по щеке.
– Я люблю тебя, – повторила она. – Я так сильно скучала по тебе, мама.
– Я приготовлю чай, – произнесла Бет со слабой улыбкой. – Маленькие сандвичи, ячменные лепешки. Тут неподалеку, на Лэрчмонт, есть английский магазин. Или, может быть, нам выпить? Отпраздновать шампанским. – Она переплела свои пальцы с пальцами Рэли. – Я люблю тебя, мое дитя, я так скучала по тебе.
– Ничего не нужно, – сказала Рэли, – все, чего мне хочется, это быть рядом с тобой.
– Это все Пол, ты понимаешь, – сказала мать, – это он все проделал, из-за денег, конечно.
Значит, она знала, осознала Рэли, по ее спине пробежала дрожь.
– Я была такой неискушенной, – бормотала Бет со слезами на глазах, гладя руку Рэли. – Он был первым мужчиной в моей жизни, единственным мужчиной. Он буквально ошеломил меня. Прежде чем я успела опомниться, мы стали мужем и женой. Теперь так с девушками уже не бывает. Все эти неразборчивые связи, эта свободная любовь. Эти пилюли. Вот почему они думают, что могут все себе позволить без последствий. – Она замолчала и покачала головой, глядя на Рэли. – Моя малышка, – сказала она, – ты и в самом деле здесь.
– Да, мама, – сказала Рэли, и слезы катились по ее щекам.
– Я даже не знала, что существуют контрацептивы, – продолжала Бет, – я думала, что дети появляются на свет из пупка. В самом деле так думала. И наступила наша брачная ночь. Тогда-то я сразу забеременела тобой. Рэли подумала о дате на брачном свидетельстве, хранящемся в зале записей в Пасо-Роблес, сопоставила с датой на своем собственном свидетельстве о рождении. М-да, сказала она сама себе и улыбнулась матери.
– Пол знал, как сильно мой отец хотел иметь внука, – продолжала она, – его, с пятью дочерями, можно понять. Сохранить семейное имя. «Мы сообщим ему, что это мальчик, – сказал Пол, когда ты родилась. – Он никогда не увидит разницу. Он живет там, мы живем здесь. В конце концов, у тебя не такие уж тесные отношения с ним. Мы назовем ребенка в его честь, и он будет присылать нам деньги». – Это было безнравственно, но я пошла на это. Мне было так стыдно, что я больше никогда не видела моего отца до конца его жизни. Я просто не могла предстать перед ним лицом к лицу с ребенком, который был его внуком только по имени. Я даже не была в состоянии говорить с ним по телефону. А Пол, да, он даже не разрешал мне разговаривать или переписываться с моими сестрами. «Ты сболтнешь что-нибудь, – говорил он, – я тебя знаю». Но я-то, моя дорогая, как я могла проделать такое с тобой? С собой? – Смахнув слезы, она испытующе взглянула на Рэли. – Я ничего не смогла бы сама сделать для тебя. Твое выдвижение, твой дебют…
– Не надо, мама, – умоляла Рэли, в то время как голос Бет Кэрол пресекся, плечи затряслись.
– Я думаю, мне нужно немного выпить, – сказала ее мать с неуверенной улыбкой. – В конце концов, мое единственное дитя не каждый день возвращается из небытия.
– Я не помню, что произошло, – так Рэли решила сказать своей матери, когда за окном маленькой уютной комнаты стали сгущаться сумерки. – Я очнулась, когда лежала в изоляторе в деревушке на побережье Мексики. Там жили Фиски, Элеонор и Чарльз Фиски, философы. Какие-то рыбаки отнесли меня туда, потому что там был доктор.
– Пара, которая недавно умерла, – прошептала ее мать, – я читала об этом в газетах. Какая трогательная любовная история…
– Они приняли меня, – говорила Рэли. – Я была настолько испорченным баловнем-кинозвездой, что, возможно, у них иногда появлялось желание выбросить меня обратно в море. Они думали, что у меня амнезия. Но я не знала, что мне делать, и поддерживала в них это убеждение. Несколько лет они опекали меня, а потом послали в университет в Штаты. В Чикаго, где преподавала Элеонор.
– Это был худший период моей жизни, – угрюмо сказала ее мать, наливая себе немного водки в стакан со льдом. – Я была парализована горем. Я была едва в состоянии вылезти из постели. Я просто сидела часами и расчесывала твою маленькую собачку. Фриски. Такая милая, маленькая собачка. Она дожила до очень преклонного возраста. Но я хотела умереть. Я вполне могла умереть.
– Я не знала, как мне связаться с тобой, – с несчастным видом, покраснев, сказала Рэли.
– Твой отец, что ж, он, как всегда, был мне большой помощник, – с горечью сказала ее мать сдавленным голосом. – Кружился рядом, давал какие-то советы. Он никогда не были искренним, – продолжала она, лаская руку Рэли, – с самого начала. А ты знаешь, что он сказал мне, когда спустя год после твоего исчезновения он попросил у меня развод? Он сказал, что из-за меня терпит неудачи, что я не оказала ему поддержки в его горе. Что я думаю только о себе. Еще сказал, что изменился во всем и влюбился в кого-то. – Она села и покачала головой. – И ты знаешь в кого? В Диану Кендалл, – произнесла она с насмешкой. – Ты помнишь, мать Пола была секретарем у мистера Кендалла. Он вырос гам, в поместье, с ее братом и с нею.
Рэли сплела свои пальцы с пальцами матери.
– Ты бы видела ее, – презрительно сказала Бет. – Неприятная, как грязь. Кожа да кости. Скажу тебе, Рэли, не имеет значения, что эта девушка надевает на себя, как причесывает свои волосы. Это вообще не имеет никакого значения. Но я никогда не поверю, что он влюблен в нее, что был влюблен все эти годы. Нет, все дело в ее положении в обществе. Это его способ подняться вровень с ними. Потому что его мать была секретарем, прислугой. Он ненавидел это.
– Тебе, должно быть, было очень обидно, сказала Рэли.
– «Обидно»! – воскликнула ее мать. – Дорогая, я была ошеломлена. Абсолютно ошеломлена. А он стоял передо мной со своей самодовольной улыбкой. «Я буду выплачивать тебе алименты, – сказал он. – По двадцать тысяч долларов в год на протяжении пяти лет. За это время ты себе найди кого-нибудь».
Рэли едва сдержалась, чтобы не улыбнуться. Миллионы долларов и то, что он предложил. Господи, Пол.
– И тогда ты снова стала встречаться с Роджером Хортоном? – спросила Рэли.
– Если бы не Роджер Хортон, я сама никогда бы не пошла ни на что, – сказала Бет. – Мы встречались с ним раза два на благотворительных базарах, на открытии Центра сценических искусств. Я была в комитете вместе с его женой. Он стал приезжать раз в неделю, чтобы покатать меня. В первый раза я только встала у окна возле моей кровати и смотрела на него сверху из окна. А он просто сидел в машине и ждал. Через некоторое время он уехал. Наконец в один из дней я оделась и спустилась к нему.
– Приятный мужчина.
– О да, очень добрый, чудесный человек, – кивнув, сказала ее мать.
– Выходит, Пол хотел развода, ты хотела развода, и оба вы продолжали жить вместе? И как долго? Почти семь лет?
– Ах, дорогая, – сказала ее мать. – Я не хотела развода. Роджер был женат. А я не принадлежу к тем женщинам, которые готовы на все, что угодно. Меня всегда поражало, как патетично они высказываются о семье, а сами охотятся за новыми мужьями.
– Так что же у вас были за отношения?
– Мы с Полом почти не видели друг друга, – улыбнулась ее мать. – В конце концов, дом такой огромный, ты же знаешь. Потом Роджер купил мне этот. Мы получили место, где могли бы быть вместе.
– Он живет здесь?
– О нет, – с жаром ответила ее мать. – Это было бы неосмотрительно. Битси это не понравилось бы, по крайней мере, пока не завершится их развод. Я даже еще не подавала заявление. Я не могу подать заявление, пока не будет заключено имущественное соглашение с Полом. Я отдам ему все, только бы Роджер и я могли пожениться, но Роджер не хочет об этом и слышать. Я имею право на половину всего, и эту половину я должна получить. А Пол, Пол не хочет и пальцем шевельнуть.
Рэли уловила, как у матери перехватило дыхание, когда она произносила эти слова. Она всмотрелась в ее лицо и впервые заметила круги под ее глазами, напряжение, написанное на ее лице.
– Ты теперь блондинка, – сказала она и протянула руку, чтобы дотронуться до ее волос.
– Да, Бобби с годами делает меня все светлее и светлее. – Она засмеялась, – Он говорит, что так лучше, когда становишься немного старше. Должна тебе сказать, что это происходило так постепенно, что я даже не заметила.
– Что ж, мне нравится.
– Ах, Рэли, – воскликнула мать, и на ее глазах снова блеснули слезы, – ты такая красивая, дорогая! И я так рада, что ты наконец дома!
ГЛАВА 69
Уже темнело, и Рэли наблюдала, как ее мать суетилась в комнате, включая свет и взбивая подушки. Как она красива, подумала Рэли, в своем коротком шелковом платье, с косынкой, повязанной вокруг горла. Она заметила туфли на двухдюймовом каблуке. Кольцо с огромным бриллиантом на левой руке. Возможно, в десять каратов. Бриллианты в мочках ушей. Вслушивалась в ее легкомысленную болтовню:
– Я приготовлю суфле с сыром. Изумительный новый рецепт. Роджер говорит, что это самое вкусное, что он когда-либо ел. И салат из зелени с самой вкусной приправой, которой я научилась. В основе просто оливковое масло и уксус, потому что, конечно, я должна теперь следить за своим весом, дорогая, ну, ты-то в этом никогда не нуждалась. У тебя самая великолепная фигура, какую я только когда-либо видела… И конечно, ломтик лимона, чтобы придать немного пикантности. Да, а какой великолепный французский хлеб они подают у Муссо, знаешь, это заведение на бульваре Голливуд, оно там уже тысячу лет. Моя домоправительница ездит туда за ним три раза а неделю. Ах, моя дорогая, если бы ты никогда не покидала меня!.. Да и, возможно, что-то найдется в холодильнике на десерт… Пошли, дорогая, – сказала она оживленно, беря Рэли за обе руки. – Сын остается сыном до тех пор, пока не обзаводится женой, дочь остается дочерью всю жизнь.
– Господи, как я скучала по тебе, – сказала Рэли, следуя за нею через столовую с блестящим столом из красного дерева и восемью такими же стульями, в хрустальной вазе на буфете розы из сада, люстра тоже хрустальная, в кухню, такую теплую и уютную, в белых и голубых цветах, с блоком для разделывания продуктов, удобным столом с четырьмя стульями и угловым окном, выходящим в сад.
– Я принимаю вещи такими, какие они есть, – сказала мать, доставая продукты из холодильника и выкладывая их на разделочный стол. – Да, такими. Я думала, что Роджер может попросить развод сразу, как только все его дети поступят в колледж. Но в глубине души я знала, что этого никогда не произойдет. Такие люди, как Роджер, не разводятся. Из-за положения семьи, ну и все такое. – Повернувшись, она улыбнулась Рэли. – А потом, как гром с ясного неба, знаешь, что произошло? Битси попросила у него развод. Она адвокат в большой юридической фирме в Сенчури-Сити и собирается выйти замуж за одного из партнеров. О, конечно, они уже годами не поддерживают настоящих супружеских отношений. Так что оказалось, что как раз именно она дожидалась, когда все дети будут в колледже.
– А как их дети? – с безразличным видом спросила Рэли.
– О, в полном порядке, – кивнула мать, глядя на нее. – Ты ведь знала их, не так ли? Старший мальчик ведь был твоим другом. Он бывает дома, ты можешь играть с ним в теннис.
– Я снова встретила его в Мексике, – пробормотала Рэли. – Он был у них, Элеонор и Чарльза, ассистентом-исследователем.
– Ну, выходит, ты знаешь, – засмеялась ее мать. – Он определенно превращается в красивого молодого мужчину, ты согласна?
Рэли кивнула и почувствовала, что краснеет.
– О, я думаю, моя маленькая девочка влюбилась, – оживленно заворковала Бет и потянулась поцеловать ее в волосы. – Это так замечательно, что ты здесь. Я никогда в жизни не была так счастлива.
– Он собирается стать математиком, – сказала Рэли.
– О да, он этим занимается, и у него все в порядке, – сказала мать, сосредоточив свое внимание на яйцах, которые она выпускала в чашку. – Сейчас он в Гарварде. Работает над докторской. Роджер так гордится им. – Она остановилась, внезапно обернулась и взглянула Рэли в лицо. – Ты ничего не сказала ему, нет? – требовательно спросила она. – Я имею в виду, кто ты на самом деле?
– Нет, я не могла, – прошептала она.
– А Бобби? – спросила она со страхом в голосе. – Он знает?
Рэли покачала головой.
– А твой отец? Что ж, это самая дурная весть для него. – Снова повернувшись к Рэли, она сказала: – Ах, дорогая, ты ведь не собираешься мчаться к нему и сказать все, о чем мы сейчас говорили?
– Я даже не видела его, – сказала Рэли, – единственный человек, которого я хотела видеть, это ты. Я хотела быть с тобой.
– Я чувствовала себя такой одинокой все эти годы, – сказала Бет.
– Но я виделась с Ферн, – сказала Рэли, – наткнулась на нее на вечеринке.
– Ферн, – с презрением произнесла Бет. – Она тоже была одной из шлюх твоего отца. Годами. Да, годами. – Она схватила стаканчик с водкой и осушила его. Уже четвертый по счету, отметила Рэли. И сделала это очень привычно.
– И знаешь, когда они начали этот маленький роман? В нашу брачную ночь. Когда он лег в постель, от него пахло ее духами. – Голубые глаза Бет стали холодными как лед, рот скривился. – Как может девушка так поступать с другой, меня поражает. Но я ничего не могла с этим поделать. Я должна была быть приветливой с ней. Ради тебя. Ради твоей карьеры. – Она потянулась к шкафчику над своей головой, достала оттуда бутылку водки и снова наполнила свой стаканчик. – Даже после того, как они расстались, я должна была быть с ней милой. «Позвони ей, – мог сказать Пол, – пригласи на ленч. Мне это нужно для рекламы».
– Когда они расстались? – спросила Рэли.
– Понимаешь, я и в самом деле не могу припомнить, – сказала Бет, нахмурившись и сузив глаза. – Должно быть, это произошло, дай подумать… да, сразу после того, как был убит сэр Джордж Дин. Значит, ты могла быть… – Она повернулась к Рэли и взглянула на нее расширившимися от ужаса глазами.
– Ты не сказала ничего лишнего, – нежно произнесла Рэли. – Я провела некоторые разыскания в библиотеке Академии. Просмотрела все вырезки. Я знаю, что он был убит.
– Это было ужасно. Страшно, – сказала ее мать. – Это Пол сказал тебе о его смерти. Сэр Джордж Дин так сильно любил тебя, и я просто не могла видеть, как ты будешь расстроена.
– Мы выпили с Ферн, – сказала Рэли. – Она знает, кто я.
– О нет… – прошептала ее мать.
– Она сначала мне не поверила, – сказала Рэли. – Но спустя некоторое время я ее убедила. Потому что знала вещи, которые мог знать только Рэли Барнз. О парне, который там останавливался, который был убит тоже. Бадди Хэтчер.
Ее мать пошатнулась и должна была схватиться за край стола, чтобы удержаться. Сдавленным голосом она произнесла:
– Да, все верно. Там был еще кто-то. Я забыла об этом, столько лет прошло с тех пор.
– Это был тот парень, который похитил меня, – продолжала Рэли. – Это он сделал тот снимок, который Рэли показала в специальном выпуске по телевидению. Тот, что принес ей такую известность. Там были и другие снимки. Один из них был сделан, когда я была в ванне. На нем видно, что я девочка.
Лицо ее матери побелело, она раскрыла рот, но не смогла произнести ни слова.
– Он сказал мне, что знал тебя еще по твоему дому. Что ты была его возлюбленной в школе. Она знал, что меня назвали в честь моего дедушки. Ну и я пошла за ним.
Рэли отпила глоток вина, глядя на мать.
– Так что? – спросила она.
– Я не помню, дорогая, – ответила Бет, сделав беспомощный, слабый жест рукой. – Может быть, там и был ученик по имени Хэтчер. Я просто не знаю.
– Ферн не намерена использовать эту историю для обнародования, – сказала Рэли, – это из-за денег, которые сэр Джордж Дин оставил мне, денег, которые она получит, если я умру раньше нее. Так что все зависит от тебя.
– Что зависит от меня? – тупо переспросила мать.
– Ты же моя мать, – сказала Рэли. – Ты знаешь, что я Рэли Барнз.
– Дорогая, – заклинающе сказала ее мать, садясь рядом с нею за стол и беря ее за руку. – А ты не думаешь, что будет разумнее не будить спящих собак? В конце концов, ты здесь. Прекрасная молодая женщина с прекрасной карьерой впереди. Хотя я и не знаю толком, кто такие астрофизики. – Она попыталась вымученно улыбнуться. – У нас будут свои собственные отношения. Мы будем видеться все время.
– Ты хочешь сказать, что не собираешься признавать меня? – с гневом спросила Рэли.
– Да нет, дорогая, – вздохнула ее мать. – Просто я думаю, что все нужно хорошенько обсудить. Понимаешь, все, что мы делали, было таким сомнительным. Почему бы не оставить все так, как есть?
– Ты это серьезно? – потребовала Рэли. – Ты действительно ждешь, что я допущу, чтобы вся моя жизнь так катилась? Чтобы я просто забыла все, что произошло?
– О, Рэли, – с несчастным видом произнесла мать. – Это будет такой скандал. Все будут смеяться над тобой. Надо мной. И я даже и думать не хочу, что это будет значить для Роджера. Для наших отношений.
– Если он любит тебя достаточно сильно, то почему его должно беспокоить, что скажет кто-то? – спросила Рэли.
– Только пообещай мне, – умоляла ее мать, – что ничего не станешь предпринимать прямо сейчас. Дай мне обдумать все, хорошо, дорогая?
– Я ничего не могу сделать, – отрезала Рэли. – Без тебя я не существую.
А затем как-то так получилось, что выявилась куча вещей, которые надо было сделать, не откладывая. Позвонил Роджер, ему нужно было ответить. «О да, дорогой, – слышала она воркование ее матери в трубку. – Я приготовила легкий ужин для одной моей приятельницы. Нет, нет. Ты ее не знаешь. В одиннадцать часов? О, дорогой, я ненавижу, когда ты работаешь так поздно. Да, да, я тоже скучаю по тебе. Я люблю тебя». А затем мать начала суетиться, расставляя на маленьком обеденном столе свой чудесный фарфоровый сервиз и столовое серебро. Готовить суфле, особый салат, в то время как Рэли откупорила еще одну бутылку превосходного белого вина. Последовало еще несколько телефонных звонков. От нескольких приятельниц. Потом домоправительница, вернувшаяся с прогулки, просунула в дверь голову, чтобы пожелать спокойной ночи.
– Это мисс Фиск, – сказала Бет Кэрол, стараясь не глядеть в ее сторону. Потом она вскочила, побежала и принесла десерт. Посмотрела на свои часы. Мне пора уходить, поняла Рэли. Она не хочет, чтобы я столкнулась с Роджером. Не сегодня вечером. Может быть, никогда.
Они вместе прошли к входной двери. Мать обнимала ее за талию, она говорила, что до сих пор не может поверить во все это, что это был самый счастливый день в ее жизни.
– А что касается всех дел, что ж, – сказала мать, – мы их обсудим позже, когда я смогу отнестись ко всему не так эмоционально. Когда мы обе сможем подойти ко всему спокойно. Рассудительно.
– Рэли, когда ты увидишь своего отца, – нерешительно начала мать, – когда ты увидишь Пола…
Рэли стояла на ступеньке крыльца, держа мать за руку, и ждала.
– Я не знаю, как тебе сказать об этом! – в отчаяньи воскликнула ее мать. – О, Рэли, давным-давно, когда мы были молодыми, когда были совсем детьми, я снялась в одном фильме…
– Каком фильме? – спросила Рэли.
– В фильме, который снял Пол. Вместе с Дарби, – пробормотала Бет. – Для того чтобы заработать немного денег. Мы были совсем разорены…
Порнофильм, дошло до Рэли.
– О, они ничего с ним не сделали, – сказала ее мать. – Они не решились связываться с этим. Но теперь Пол угрожает мне этим. Угрожает, что покажет его, если я не отдам ему мою половину всего. «Ты сейчас устроилась в жизни», – сказал он. Но Роджер, понимаешь, Роджер бизнесмен. Все, что мое, должно принадлежать мне. Он настаивает на этом.
Рэли схватила мать за руку, взглянула в ее измученное лицо.
– Если бы ты могла просто поговорить с ним, – умоляла Бет, – может быть, если это будешь ты, он пойдет на попятный.
– У меня нет никакого намерения видеться с ним, – нерешительно произнесла Рэли. – Во всяком случае, пока. Тогда в Мексике произошло кое-что…
– Это убьет меня, – плача, сказала мать.
