Текст книги "«Оскар» за имя"
Автор книги: Барбара Уилкинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц)
ГЛАВА 22
– Так что приходи, посмотришь мое жилище, – говорила ей по телефону Ферн. – Это маленький домик для гостей позади сэра Джорджа Дина, он просто очарователен.
– Я не могу, Ферн, – ответила Бет, с трудом переводя дух после того, как спешила к телефону. Она села на стул рядом со столиком, расставив ноги и выпятив вперед живот.
– Приезжай, – настаивала Ферн. – Я так давно тебя не видела, я не знаю, как ты выглядишь.
– Вот тут ты права, – мрачно подтвердила Бет. – Но я не могу, я действительно не могу.
– Ты должна сказать мне почему, – настаивала Ферн.
– Я беременна, – прошептала Бет, – вот почему.
– О, опять. – В голосе Ферн послышалось отчаяние. – Дай мне подумать минутку. Все ходят к Тиюана, и я слышала, что там все в порядке. Чисто, ну и все такое.
– Это не то, Ферн, – сказала Бет. – У меня будет ребенок. Доктор говорит, что в любую минуту.
– Ты хочешь сказать, что не сделала тогда аборт? – изумленно спросила Ферн.
– Я не могла убить моего ребенка, – с чувством собственного достоинства произнесла Бет.
– С ума сойти, – рассмеялась Ферн. – А я-то пишу о том, что ты ездишь то в Нью-Йорк, то в Европу, а ты собираешься рожать ребенка.
– Ох, не надо, – сказала Бет, пытаясь усесться поудобнее на стуле, чувствуя себя так, как будто она уже не существует, что теперь она всего лишь вещь. Ее съели заживо. Она не может пройти двух шагов без отдыха, спина убивает ее, а спит она так много, что иногда ей кажется, что она скорее мертва, чем жива.
– Вы поженились? – спросила Ферн.
– Нет еще, – призналась Бет.
– Вам лучше бы пожениться, – сказала Ферн.
– Это легко сказать, – заметила Бет, проводя рукой по волосам. – Пол даже видеть меня не может. Он не разговаривает со мной. Он находится дома лишь тогда, когда ему нужно читать рукописи для его работы. Он закрывается в спальне, и я его не вижу. У него кто-то есть, какая-то шлюха. А здесь я, жду ребенка…
– Я думала, ты ждешь ребенка от того парня, который остался у тебя дома, – озадаченно сказала Ферн.
– Да, – неохотно признала Бет. Ей следовало бы помнить о том, что Ферн собирает слухи, нужно запоминать все, что она ей говорит. – Но он не знает этого. Я ему сказала, что это его ребенок. Ты можешь понять это, Ферн?
– Конечно, – согласилась Ферн. – Это единственное, что можно было сделать. А почему бы мне не приехать и не повидать тебя? Ты мне все расскажешь. Может быть, выработаем план.
Действительно, приятно будет кого-нибудь увидеть, подумала Бет. Кроме Бобби, конечно, который приходил каждые две недели, чтобы уложить ее волосы, когда ей становилось совсем невмоготу. Он был так поражен домом, был уверен, что она может заставить Пола жениться прежде, чем родиться ребенок. Он говорил, что он так думает, и вообще он был замечательным. Это он купил ей одежду для беременных. Покупал вещи для ребенка. Даже колыбель. Но будет замечательно встретиться с другой девушкой и обсудить план в отношении Пола. Бобби не годился для этого. Он был слишком занят своими собственными проектами, новым домом, который для него сняли, с чудесной английской и французской мебелью, дорогими поездками, куда его брали, подарками, которые ему делали. Его настроение часто менялось. То он был почти в эйфории, то через секунду в слезах и близок к самоубийству. Может быть, от спиртного или от таблеток?
И кроме того, чем грузнее она становилась, тем испуганнее делался взгляд Бобби, когда он смотрел на нее. Бет чувствовала себя ужасно оттого, что она так непривлекательно выглядела даже в глазах Бобби, хотя какое ему дело?
– Я прихвачу каких-нибудь сандвичей, – говорила Ферн. – Я приеду к часу, хорошо?
– Не сегодня, – возразила Бет. – В пятницу, я приготовлю ленч.
– Но сегодня же только понедельник, – пожаловалась Ферн.
– В пятницу, – повторила Бет. – Буду ждать тебя. И зачем я это сделала, подумала она, повесив трубку, у меня нет даже сил встать. Тем не менее это будет хоть какое-то разнообразие. Из маленькой комнаты открывается чудесный вид на сад. Именно там они и будут есть. Нужно снять там чехлы с мебели. Достать фарфор. Это несложно. В буфете двенадцать разных сервизов, на двадцать четыре персоны каждый. А какое серебро? О, еще нужны хрустальные вазы для цветов. Она может срезать цветы в саду. И еще нужно заказать вина. Ферн захочет вина. Или нет? Может быть, она любит водку или ром? Хорошо, она закажет все. Что еще? Еда. Что ей подать? Теперь она даже чувствовала себя не такой уставшей, как обычно.
С улицы раздался звонок, Бет нажала кнопку, чтобы открыть ворота, прошла через дом, открыла парадную дверь, ждала у ухода. Было жарко, над головой светило яркое голубое небо, она промокнула капельки пота, которые собирались над верхней губой. Под мышками и под бюстгалтером было влажно. Тем не менее она выглядела настолько хорошо, насколько позволяло ее положение. Она позвонила Бобби, и он уложил ей волосы. Она сделала маникюр и надела развевающееся цветастое платье для беременных, которое издали походило на пляжный ансамбль.
Ее пульс участился, когда она увидела что-то серебристое, приближающееся к ней по аллее и сверкающее в лучах солнца. Ах, это же «бентли» сэра Джорджа Дина, именно такой, какой она представляла, читая о нем, а за рулем восточный шофер. На заднем сиденье виднелись неправдоподобно белые волосы Ферн. Бет стояла, прикованная к месту, машина подъехала, и шофер поспешил помочь Ферн выйти из машины.
– Привет, Ферн, – сказала она.
Ферн молча стояла, уставившись на трехэтажное здание, ее глаза были круглыми от изумления.
Бет должна была признать, что испытывает разочарование при взгляде на внешний вид Ферн. А что она ожидала, спрашивала она себя, что за те месяцы, что они не виделись, Ферн, работая на новом месте, превратится в девушку совсем иного класса? Как Розалин Рассел, например, в красивом костюме? Но нет.
На Ферн была голубая с серебряной нитью кофточка без рукавов и с глубоким вырезом, из которого чуть не выпадали груди. Узкие брюки с серебристыми кнопками. Туфли без задников и с открытыми пальцами на высоких каблуках. И как всегда, на ней был золотой ножной браслет. Даже косметика была все той же, и такого же сероватого оттенка осталась шея.
Бет шагнула к Ферн, взяла ее за руку, улыбнулась. Поняла: что-то все-таки изменилось. Духи. Это «Джой», самые дорогие духи в мире.
– Здорово снова увидеть тебя, – сказала Ферн. – Что за дом! Знаешь, я все это время думала, что ты надуваешь меня.
Старая, добрая Ферн, подумала Бет, почувствовав прилив нежности к ней. Она провела ее через широкий мраморный холл в очаровательную мраморную комнату, окна которой выходили на бассейн, на столе стояли цветы, серебро и чудесный фарфор, около приборов лежали вышитые льняные салфетки, которые она отгладила накануне. Она действительно была довольна, что заказала различное спиртное, Ферн попросила двойной мартини с двумя оливками.
– Ну, что нового, Ферн? – спросила Бет, опускаясь на стул напротив. Боже, похоже, она даже рада видеть ее.
– Дай подумать, – сказала Ферн, отхлебывая мартини, и облизывая губы, – Барбара Стенвик и Роберт Тейлор разводятся.
– О нет, – растроенно произнесла Бет. – Только не Барбара Стенвик и Роберт Тейлор!
– Я всегда думала, что он мерзавец, – заявила Ферн. Потом Ферн угощала ее историями о своей жизни и работе на сэра Джорджа Дина. Она тоже называла его леди Джордж Дин, так же как и Бобби; истории были невероятными: о шантаже, угрозах, о чудесных подарках, которые рекой лились в дом. Она рассказывала о ночных клубах, которые они посещали, о ресторанах, вечерах, премьерах, о том, что все до смерти боялись сэра Джорджа Дина, потому что он за минуту мог уничтожить любого, что иногда и делал, часто просто для смеха.
– Ты встретила кого-нибудь? – спросила Бет.
– Ты, должно быть, шутишь, – сказала Ферн, прикуривая еще одну сигарету. – Я встречаюсь со всеми, ты что, не слышишь меня?
– Я имею в виду, ну, знаешь. Парня.
– А, романтика, – широко улыбаясь, сказала Ферн, откинувшись на стул и выпуская кольцо дыма перед своим маленьким личиком. – Их полно вокруг шныряет. Как всегда.
– Ты больше не… – Бет понизила голос.
– Ты хочешь спросить, не занимаюсь ли я проституцией? – Ферн усмехнулась. – Конечно, да. Сэр Джордж Дин говорит, что это мое секретное оружие.
– Ну, пора есть, – сказала Бет, поднимаясь на ноги с горящими щеками. Она никогда не привыкнет к тому, как разговаривает Ферн, даже если они будут знать друг друга тысячу лет.
Ей было приятно, что Ферн нравится то, что она приготовила. Бифштекс, крабы, омары, подливка, которую она сделала по рецепту, услышанному по телевизору. Ломтики авокадо. Ломти пышного французского хлеба с маслом, которые она подогрела в плите. Взбитые сливки на десерт. Ферн смотрела на нее с восхищением, со смехом призналась, что она обычно есть холодные консервы.
– Он дурак, что не женится на тебе, – мягко сказала Ферн, откидываясь на спинку стула и поглаживая живот. – Из тебя выйдет потрясающая жена.
Бет казалось, что они сидят так часами, Ферн курит, а она рассказывает ей о Поле и о его семье, которая хочет, чтобы он занялся семейным бизнесом. О том, что сама она хочет, чтобы Пол женился на ней прежде, чем родится ребенок. Ребенок будет частью семьи Фурнье, у него будет тоже общественное положение. Она уже присматривается к частным школам. Ферн, казалось, все это не волновало. Она выпила один мартини, потом другой, потом еще один. Было чудесно все рассказывать подруге, чтобы потом выработать линию поведения.
– Ну вот теперь ты знаешь, как обстоят дела, – закончила Бет.
– Я хочу задать тебе вопрос, – сказала Ферн, сузив глаза. – Но не хочу задеть твои чувства.
– Ну что ты, – заверила ее Бет.
– Ты действительно веришь этой чепухе?
– Что ты имеешь в виду? – спросила Бет, внезапно испугавшись.
– Это же все глупо, – сказала Ферн, – его родители вместе с сестрой отсутствуют шесть или семь месяцев. Сначала они были на Ямайке, теперь он говорит, что они поехали в Англию. И все это лишь для того, чтобы заставить его пойти в школу бизнеса?
Бет медленно кивнула.
– Он заставляет тебя заниматься проституцией, теперь он продает травку и работает в студии, где ему платят сотню в неделю, если повезет?
Бет жалко кивнула.
– И не вышвырнул тебя по той причине, что ты сказала ему, что когда родится ребенок, то приедет твой отец с деньгами?
Бет уставилась на нее, нижняя губа ее отвисла.
– Все это бессмыслица, – твердо сказала Ферн, постучав своими длинными, красными ногтями по столу. – Им следовало бы быть здесь, верно? А они бросили своего дурака на улице и приказали ему вернуться. Именно это они сделали.
– Думаю, так, – слабо произнесла Бет.
– Все это чепуха, – заключила Ферн, допивая мартини. – Знаешь что, давай посмотрим у него в кабинете.
– Я не могу этого сделать, – сказала Бет, почти не дыша.
– Ну а я могу, – ответила Ферн. – Если нужно что-нибудь узнать о жизни парня, то лучше всего это сделать в его кабинете, порывшись в бумагах. Поверь мне, я знаю.
– Все в спальне, – сказала Бет испуганным голосом. – Она заперта.
– О, это ничего не значит, – заверила ее Ферн. – Пошли.
Ферн не потребовалось и минуты, чтобы открыть спальню Пола пилочкой для ногтей.
Эту комнату Бет видела лишь однажды мельком. Здесь стояла массивная кровать, на полу лежал черно-белый ковер, по стенам были развешаны работы американских примитивистов. Стол был завален рукописями и бумагами.
– Ну, посмотрим, что здесь у этого парня, – сказала Ферн. – О Господи, здесь почти все в алфавитном порядке.
Бет стояла в проеме двери, облизывая сухие губы. Предательство. Она увидела, как из другой двери появилась Ферн.
– Иди сюда, Бет Кэрол. Все документы здесь.
Она неуверенно проследовала на голос Ферн, увидела, что та сидит за большим старинным столом и, высунув язык от усердия, пытается открыть замок. Стол стоял у окна, которое выходило в сад, на стенах были полки, заполненные книгами.
– Эврика, – с удовлетворением сказала Ферн, – разбирая бумаги. – Здесь ничего, и здесь ничего.
Хорошо бы ничего и не было, молилась Бет, наблюдая, как Ферн читает бумаги, открывая один за другим ящики стола.
– Ну вот, – пробормотала она, вынимая альбом в кожаном переплете.
Пусть это будут семейные фотографии, с надеждой подумала Бет. С того места, где она стояла, она могла видеть, что это газетные вырезки.
– Что это? – спросила она с дрожью в голосе.
– Подойди – увидишь, – ответила Ферн, листая страницы.
ГЛАВА 23
Заголовок в «Нью-Йорк таймс» гласил: «Самая ужасная катастрофа в истории авиации унесла 107 жизней». «Авиационная катастрофа! – кричала «Нью-Йорк пост». – В авиационной катастрофе погибло 107 человек».
Были еще такие же вырезки и еще серые фотографии остатков самолета.
В одной из газет было написано: «Финансист Марвин Кендалл, его жена и сын оказались среди жертв авиационной катастрофы». И опять фотографии. Фотографии человека, о котором Пол говорил, что он его отец. Марвин Кендалл. Фотографии женщины, которую он называл своей матерью. Фотографии юноши, которого Бет узнала, потому что такая же была в комнате Дианы. Говард Кендалл 21 год, недавний выпускник Йельского университета.
Были фотографии дома, в котором они сейчас сидели, фотографии окрестностей, озера. Биография Марвина Кенделла. Фотографии зданий, которыми он владел в Лос-Анджелесе. Перечислялись его школы. Его клубы. Один из самых богатых людей Америки. Его дочь Диана семи лет, выжила.
Бет стояла, опершись на плечо Ферн, слегка покачиваясь, слова на страницах мелькали у нее перед глазами. Расплывался стол. И Ферн тоже.
– О черт, не падай в обморок! – воскликнула Ферн, подхватывая ее и усаживая на стул. Потом она вернулась к вырезкам.
– Вот, – сказала она с триумфом в голосе. – В катастрофе также погибла Маргарет Фурнье, секретарь Кендалла. – Она посмотрела на Бет, чтобы убедиться, что та поняла. – Он сын секретаря. Маргарет Фурнье. Это была его мать.
Потом она посмотрела другие ящики. Посмотрела письма, счета.
– Он что-то вроде смотрителя здесь, – сообщила Ферн. – Получает две сотни долларов в месяц.
Пол и его фантазии, подумала Бет, чувствуя, как бьется ребенок. Сын секретаря. Смотритель. Что я сделала, спрашивала она себя, закрыв глаза. Господи, помоги мне. Пожалуйста.
– Эй, а вот и твоя папка, – засмеялась Ферн. – Здесь все твои проделки, учтены все деньги, которые тебе платили, все деньги, которые были потрачены на твою одежду. Учтены даже расходы на салон красоты. Расходы на операцию. Счета из больницы. – Она протянула руку к еще одной папке с улыбкой на лице.
Бет увидела, как возрастал ее интерес, когда она перелистывала папку.
– А вот это потребители наркотиков, – пробормотала она. – Ну прямо кто есть кто в Голливуде. А вот это вот сюда. – Обычным движением она сунула папку в свою огромную сумку.
– Посмотри, – продолжала Ферн, – это твое.
Бет посмотрела на то, что было у Ферн в руке. Ее бумажник. Она думала, что потеряла его, когда впервые пришла в этот дом. Трясущимися руками она взяла его из рук Ферн. Открыв его, она увидела свое невинное лицо. Денег не было. Она так и знала.
– Вот еще бумаги, – сказала Ферн. – Письма, которые писала ему мать. О, они очень старые, относятся к тому времени, когда она только начала работать на Марвина Кендалла.
– Я хочу выпить, – прошептала Бет.
Ферн встала, распрямилась, посмотрела в окно.
– Я тоже, – ответила она. – Тебе что принести?
– Мартини. Двойной.
– Хорошо, – сказала Ферн, похлопав ее по плечу. – Знаешь, что я думаю, Бет. Ты перестаралась.
Слова Ферн все время крутились в сознании Бет, когда она вспоминала все происшедшее. Ах, это была такая чудесная мечта, думала она с горечью. Ее глаза наполнились слезами. Даже теперь, спустя много часов, она не могла поверить, что все кончено. Не могла поверить, что ничего не было. Я хотела дать тебе все, малыш, думала она, лаская свое лоно, чувствуя очертания ребенка внутри. Весь мир на серебряной тарелочке, серебряная ложка у тебя во рту. И что теперь?
Она села прямо: ей послышался шум за дверью. Нет, ничего. Во рту был ужасный вкус после мартини. Немного воды. Это поможет. Она прошла в ванную, открыла кран, зачерпнула ладонями воду, хлебнула. В зеркале она увидела свое распухшее от слез лицо с потерявшими надежду глазами. Через открытое окно спальни она услышала машину Пола. Наконец-то. Был третий час утра. Но она не спала, она была готова к встрече: Она была готова его убить за то, что он сделал с ней. И убила бы, если было бы чем.
Она вернулась в спальню. Он заметил ее, на его лице появилось выражение неудовольствия.
– Что-то не так? – спросил он без всякого интереса. – Время ехать в больницу? Начались схватки?
Она молча смотрела на него. Он выглядел чудесно, свежим и великолепным в своем новом летнем пальто, безукоризненно отглаженных брюках. Она почувствовала страстный прилив любви к нему, удовольствие от того, что смотрела на него. Я, должно быть, сумасшедшая, сказала она себе. Или то, или я еще не до конца осознала правду.
– Я все знаю, – сказала она, трясясь всем телом. – О Марвине Кендалле, о том, что твоя мать была его секретарем.
Он нахмурился и побледнел под своим загаром. Это хорошо, подумала Бет.
– Я читала ее письма, где она говорит, что пошла на эту работу, потому что при ней мог быть ты. Вы могли жить здесь, тут был ваш дом.
– И что же? – вежливо спросил он.
– Ты учился в дорогой школе и в университете, но только потому, что мистер Кендалл платил за это, только поэтому. Потому что ты и Говард были друзьями все эти годы. А твоя мать писала, что мистер Кендалл собирался оставить тебе средства. Чтобы тебе было с чего начинать жизнь.
– Да, он так сказал ей, – ответил Пол.
– Но он этого не сделал, не так ли? – вскрикнула Бет. – Тебе пришлось крутиться самому. Поэтому ты продавал наркотики. И не только травку, как говорил мне. И ты пользовался девушками. Так же, как и мной. Я видела папки. Все.
Ее глаза были залиты слезами, но она яростно смотрела ему прямо в лицо. Она видела его ужас, видела, как он облизывал нижнюю губу. Он старался выиграть время, чтобы подумать. Боже, он ведь умен, подумала она, и так очарователен. Она ненавидела себя за подобные мысли. Но это было так, несмотря ни на что.
– Что ты сделала? – прошептал он. – Ты позвонила в полицию? Ты просматривала мои папки с полицейскими?
– Ты украл мой бумажник, – сказала она, – чтобы быть уверенным, что я не смогу уйти, чтобы пользоваться мной, как проституткой.
Он был рядом с ней, его запах, его близость были непереносимы. Он схватил ее за запястья, его глаза были безумными.
– Кто смотрел с тобой мои папки, Бет? – выспрашивал он ее. – Кто? Ты должна сказать мне. – Она видела, что он умирал от страха.
Она помотала головой, у нее почти остановилось дыхание, когда она увидела, что он замахивается, чтобы ударить ее.
– Она взяла твою папку, – произнесла она. – С твоими клиентами.
– Кто? – закричал он, дернувшись всем телом, как будто от выстрела.
– Моя подруга, – ответила она.
– Подруга? – удивился он. – Какая подруга?
– Ты говорил мне, что любишь меня, – простонала она, – ты говорил мне это.
– Скажи мне, как ее зовут, малышка, – спросил он нежным голосом, убрал прядь волос с ее рта, гладил ее по волосам.
– Ее зовут Ферн, – пробормотала она.
– Что она собирается делать с папкой? – спросил он настойчиво, но так ласково, что она не могла сопротивляться.
– Я не знаю.
– Ну вот что, – сказал он, – утром мы позвоним ей, встретимся с ней и заберем папку. Мы вместе проведем день. Мы так давно не были вместе. Но ты же знаешь, какая у меня работа. Мне надо работать ради нас обоих.
– Я все знаю о твоей работе.
– Мы поедем в Санта-Барбару, пообедаем. Мне там нравится.
– Все, что ты говорил мне, ложь.
– Может быть, возьмем с собой твою подругу. Это хорошо, что у тебя есть подруга. Она вернет мне папку, и мы все забудет.
– Она этого не сделает, – сказала Бет.
– Сделает, – усмехнулся он. – Зачем она ей?
– Она может сделать с ней что угодно, – ответила Бет. – Она работает на сэра Джорджа Дина. Она собирает для него информацию.
Он тяжело вздохнул. Полез в карман, достал пачку сигарет, прикурил. Сел рядом с ней. Через открытое окно было слышно, как пели сверчки.
– Как ты мог лгать мне, Пол? – спросила она, ее голос был больше похож на рыдание. – Я доверяла тебе, я любила тебя. Я готова была сделать для тебя все на свете.
– Я не все время лгал, – мягко возразил он. – Одно было правдой. Я люблю тебя. Действительно люблю.
– О нет, – прошептала она, – нет.
Он выбросил сигарету, поставил ее на ноги и обнял так, как умел только он.
– Уже поздно, – сказал он. – Тебе пора спать, любимая. Мы поговорим утром.
Бет позволила уложить себя в постель, он укрыл ее простыней, поцеловал в губы.
– Я люблю тебя, – прошептал он, – это правда. Верь мне.
Она лежала, натянув на себя обеими руками простыню, смотрела, как он поворачивался, как выходил из комнаты. Как он хорош, думала она с сожалением, в то же время она говорила себе, что она сумасшедшая, если ей в такую минуту приходят в голову подобные мысли.
Он был ничем. Это было даже слишком мягкое выражение… И тем не менее даже один взгляд на него делал ее счастливой, возвращал к жизни. Он сказал ей, что любит ее, что это правда, но что еще он мог сказать? И тем не менее стал бы он говорить это, думала она, если бы это не было правдой?
