Текст книги "Быть лучшей"
Автор книги: Барбара Брэдфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)
Мать и дочь, не отрываясь, смотрели друг на друга. Пола медленно покачала головой.
– Ну что за ерунда, никто не будет смеяться.
– Мама, ну пожалуйста, ну что ты такое говоришь… – закончила Тесса.
– То и говорю. Пока ты живешь вместе с нами, в нашем доме, тебе придется следовать принятым здесь правилам. – Голос Полы звучал спокойно, но твердо.
Наморщив лоб, Тесса опустила взгляд. Приходилось признать, что все козыри на руках у матери. И тем не менее ей не хотелось сдаваться. Тесса попробовала еще раз:
– Давай заключим договор. Я…
– Никаких договоров, – резко оборвала ее Пола.
– Но способность вести переговоры – это путь к успеху в делах, – проговорила Тесса, цитируя матери ее собственные слова.
Пола, с трудом подавив улыбку, отвернулась, чтобы не выдать веселых искорок в глазах. А Шейну не удалось сдержаться, и он от души расхохотался.
Пола посмотрела на него и покачала головой. Затем повернулась к дочери:
– Хорошо, можешь оставить румяна. Но это – все. А взамен ты должна пообещать мне лишний час позаниматься фортепиано. Что-то ты в последнее время не особенно прилежна.
– Ладно, договорились. Но позволь мне, пожалуйста, оставить тушь. А то у меня такие выцветшие ресницы. Я ужасно выгляжу. Словно меня побелили. А за это я еще больше поиграю на пианино и… и займусь вместо тебя Линнет, когда у няни будет свободный день.
– То есть завтра, – напомнила Пола и, сдаваясь, добавила: – Ладно, договорились. Но никакой помады. Ясно?
– Хорошо. Спасибо, мама. – Тесса весело рассмеялась и танцующей походкой вышла из комнаты.
– И не слишком засиживайся! – вдогонку ей крикнула Пола.
– Хорошо. Пока.
Дверь за Тессой захлопнулась с таким грохотом, что задрожала фарфоровая посуда в буфете. Пола поморщилась.
– А ведь она выглядит старше своих лет, как тебе кажется, Шейн? – проговорила Пола.
– Да, Тесса незаметно превратилась в юную даму. На мой взгляд, она развивается слишком быстро. Пожалуй, пора переводить ее в другой колледж. Как мы и собирались, помнишь?
– На следующей неделе поговорю с директрисой Хитфилда. Согласна, чем быстрее Тесса перейдет туда, тем лучше.
– Я ведь давно говорил тебе, что она не такая, как другие. Они с Лорном близнецы, а такие разные. Надо построже следить за ней.
Пола кивнула. Шейн совершенно прав. Она погрузилась в раздумья. У дочери сильная воля, ясный ум. Она храбрая девочка, иногда до безрассудства. Нежная, добрая, заботливая. В школе у нее все в порядке. Но иногда она бросается в крайности, и это Поле не нравилось. Ее дочь многое унаследовала от отца и семейства Фарли – не в последнюю очередь тщеславие и эгоцентризм. От Хартов у нее не очень много, с грустью подумала Пола. Она даже внешне похожа на свою прапрабабку Адель Фарли – те же светлые волосы, те же серебристого цвета загадочные глаза. Пола вдруг поежилась и посмотрела на огонь.
– Что с тобой, дорогая? – озабоченно спросил Шейн.
– Все в порядке, – откликнулась Пола, гоня прочь грустные мысли. – Не нальешь мне еще шампанского, милый?
– Ну что, теперь вы убедились, что я была права? – сказала Эмили, переводя взгляд с Полы на Уинстона. – Признавайтесь.
– Выходит, так, – согласилась Пола. – И мне очень жаль, что тогда я посмеялась над тобой. – Она подняла бокал с вином и отпила из него немного. – Теперь ты удовлетворена, Коротышка?
Эмили усмехнулась.
– Прошу прощения за то, что счел твою версию о смерти Мин фантазией, – сказал Уинстон.
– Да ладно, чего уж там. – Эмили улыбнулась мужу, перевела взгляд на кузину и, взяв в руки нож с вилкой, принялась резать молоденького барашка.
– Ты ведь всегда подозревала, что это было убийство, верно, Эмили? – потягивая вино, спросил Шейн.
– Да.
– А почему?
– Все дело в пяти часах. Они мне не давали покоя. – Эмили отодвинула тарелку и откинулась на спинку стула. – Я не могла понять, где была Мин между шестью часами, когда Энтони заметил ее на берегу озера, и одиннадцатью, когда она умерла. Машина оставалась там же, на берегу, из чего было ясно, что Мин либо у кого-то в деревне, либо в самом поместье. Не скрою, я подумала о любовнике… И все равно в целом картина не складывалась, оставались загадки.
– Хорошо, что хоть теперь они разгаданы, – сказал Уинстон. – И сестра моя вздохнула с облегчением. Она все время считала, что это они с Энтони довели беднягу Мин до самоубийства. Слава Богу, теперь все встало на свои места, и туман вокруг Дунвейлов рассеялся.
– А Энтони объяснил, почему это Майкл Лемонт вдруг решил сознаться, что, не желая того, убил Мин? – спросил Шейн, глядя на Уинстона.
– Нет, он сказал только, что хоть Лемонт и молчал столько лет, совесть его мучила, – ответил Уинстон. – В конце концов он все же пришел к Энтони и рассказал ему, что случилось той ночью. А когда Энтони заметил, что у мертвецов не может быть в легких воды и, следовательно, Мин была еще жива, когда Лемонт бросил ее в озеро, тот был настолько потрясен, что с ним случился удар.
– Так или иначе, смерть Лемонта позволила Энтони похоронить вместе с ним и всю эту историю, – сказала Пола – Было бы ужасно для семьи, если бы Энтони пришлось начать новое расследование. Не говоря уж о Лемонте, которого, не сомневаюсь, обвинили бы в убийстве.
– Мне всегда казалось, что Бриджит О'Доннел знает больше, чем говорит, – заметила Эмили. – Но когда Энтони был здесь на прошлой неделе и я спросила его о ней, он как-то странно посмотрел на меня и сказал, что Бриджит не знала правды о смерти Мин, что у нее в тот вечер болела голова и она оставалась у себя в комнате, как она и сообщила на следствии..
– Извините, миссис О'Нил, – сказала, входя в комнату, экономка, – я понимаю, что не вовремя, но вас срочно просят к телефону.
– Спасибо, Мэри. – Пола поднялась. – Извините, друзья, я ненадолго.
Пола поспешила к ближайшему аппарату. Интересно, кто это может быть в такой час?
– Алло?
– Добрый вечер, миссис О'Нил, это Урсула Худ.
Пола судорожно сжала трубку. Урсула Худ была экономкой Александра в Наттон-Прайори.
– Да, миссис Худ, чем могу быть полезна? – внезапно охрипшим голосом спросила Пола.
– Миссис О'Нил, я звоню, потому… чтобы сказать… словом, произошла ужасная вещь. – Экономка умолкла. Через некоторое время, взяв себя в руки, она продолжила: – Сегодня, ближе к вечеру, мистер Баркстоун пошел в лес поохотиться и… он случайно выстрелил в себя.
Полу словно ледяной водой окатило.
– С ним плохо? – прерывающимся голосом спросила она.
Миссис Худ откашлялась.
– О, миссис О'Нил. Он… он… Мистер Баркстоун мертв. Это ужасно. Я прийти в себя не могу.
– Нет-нет, Боже мой, не может быть! – закричала Пола и, чтобы не упасть, оперлась о дубовый стол. Слезы покатились у нее из глаз.
– Я тоже не могу в это поверить, – тихо сказала миссис Худ. – Такой замечательный человек. – Голос у экономки снова на миг прервался. – Я звоню именно вам, потому что у меня духу не хватает сообщить об этом его сестрам. Просто не знаю, как говорить с миссис Харт, мисс Амандой и мисс Франческой. Я бы не…
– Ладно, ладно, миссис Худ, – медленно произнесла Пола, – все понятно. Миссис Харт как раз здесь, и я сама все расскажу ей и ее сестрам. Но, пожалуйста, может, вы знаете какие-либо детали происшедшего?
– Боюсь, что нет, миссис О'Нил. Когда мистер Баркстоун не вышел к ужину, я послала дворецкого к нему в спальню. Мистера Баркстоуна там не было. Похоже, никто в доме не видел, как он возвращался с охоты. Тогда дворецкий, сторож и шофер отправились искать его. – Миссис Худ высморкалась. – Они нашли его под большим дубом. Ружье валялось рядом. Он был уже мертв.
– Благодарю вас, миссис Худ, – с трудом проговорила Пола, изо всех сил стараясь не дать волю своим чувствам. – Я распоряжусь по дому, и не позднее чем через час мы с мужем отправимся в Наттон-Прайори. Не сомневаюсь, что мистер и миссис Харт поедут с нами.
– Буду ждать вас, миссис О'Нил. Большое спасибо.
Пола повесила трубку и постояла немного, думая о брате. О, Сэнди, Сэнди, отчего так получилось? Один в лесу. Сердце у Полы сжалось. Страшная мысль пронеслась в ее мозгу: «А что, если он сам?.. Нет. Не может быть. Сэнди никогда не пошел бы на это, – уверяла себя Пола. – Он так хотел жить. Так упрямо боролся за жизнь. Дорожил каждым ее мгновением. Сколько раз он повторял это в последнее время». Пола отбросила мысль о самоубийстве.
Она несколько раз глубоко вздохнула и, не торопясь, направилась в столовую. Ей предстояло сообщить страшную новость Эмили, а для этого нужны были силы.
Глава 32
День для апреля был необычно холодный. По низкому небу уныло ползли серые облака, сливавшиеся на горизонте с мрачными, почти черными йоркширскими болотами. Безлюдные и стылые, они отбрасывали мрачную тень на усадьбу и производили почти устрашающее впечатление.
Ни единый луч солнца не пробивался сквозь плотную пелену облаков, чтобы хоть как-то смягчить эту угрюмую картину. Холодный ветер пронизывал до костей. Уже упали первые капли дождя, предвещая близкую грозу.
По дороге, пересекавшей длинную гряду холмов, медленно двигался траурный кортеж автомобилей. Вскоре болота остались позади, процессия начала спускаться к деревне и через пятнадцать минут остановилась у симпатичной норманнской церквушки, где членов семьи и друзей усопшего ожидал новый викарий, преподобный Эрик Кларк.
Гроб с телом Александра должны были нести шестеро – его кузены Энтони Стэндиш и Уинстон Харт, Шейн О'Нил и Майкл Каллински и двое школьных друзей. Все они знали покойного с детства, так кому же как не им следовало донести его тело до места упокоения на старом кладбище?
Шестеро мужчин подняли гроб и неспешно, торжественно понесли его по вымощенной плитами дорожке к могиле. На сердце у них было тяжко, лица их выражали скорбь и печаль. Они оплакивали человека, которого им сейчас предстояло предать земле.
Они остановились у отверстой могилы, где уже находились викарий, скорбящие сестры и безутешная мать Александра. В прямом смысле поддерживал ее муж Марк Дебуан. Напротив них, все в черном, столпились остальные члены семьи и друзья покойного.
Энтони подошел к Сэлли и Поле. С болот дул пронизывающий ветер. Он плотнее закутался в свое черное пальто. Едва распустившиеся зеленые листочки на деревьях и лепестки цветов на траурных венках трепетали на ветру. Они напоминали Энтони о том, что пришла весна – пора цветения. На фоне черной земли желтые и алые нарциссы, крокусы и красные тюльпаны казались особенно яркими. Едва прислушиваясь к тому, что говорит священник, Энтони погрузился в свои невеселые мысли.
Похороны Сэнди привели на память другую, столь же печальную церемонию, в которой он принял участие несколько недель назад в Ирландии. Ему все еще было не по себе от встречи с Майклом Лемонтом, когда состоялся их разговор о смерти Мин. Лемонт умер через несколько дней в сельской больнице от обширного кровоизлияния в мозг. Впрочем, останься он жить, – это был бы не человек, а мертвое дерево. В какой-то степени Энтони чувствовал свою ответственность за случившееся. И в то же время, о чем не уставала повторять Сэлли, Лемонт избежал позора суда, который он вряд ли смог бы вынести. Может, она и права. Энтони попытался отбросить мысль о Лемонте, и отчасти ему это удалось. Он глубоко вздохнул и, почувствовав прикосновение Сэлли, слабо улыбнулся. Конечно, она все понимала. Ведь они были так близки – ближе не бывает.
Энтони украдкой взглянул на свою мать Эдвину, вдовствующую графиню. Напрасно она приехала на похороны. В последнее время она скверно себя чувствовала да и выглядела неважно – седая семидесятишестилетняя старушка. Эдвина была первой дочерью Эммы Харт и Эдвина Фарли.
Это кладбище – истинное хранилище истории, подумал Энтони, оглядывая надгробья. Здесь лежат Харты и Фарли. Он – Стэндиш, тоже принадлежит обоим семействам. Здесь, в этой церквушке, неясно вырисовывавшейся в тумане позади него, все и начиналось – в тот самый апрельский день 1889 года, когда крестили Эмму Харт. Почти сто лет назад. Господи милостивый, в конце этого месяца бабушке, будь она жива, исполнилось бы девяносто три. Сколько лет прошло, а он все еще ощущает ее отсутствие.
Ему вспомнилась бесподобная, неповторимая Эмма. Она любила всех своих внуков, но к Александру, это Энтони всегда чувствовал, относилась по-особому. Впрочем, так относились к нему все. Когда Сэнди был рядом, люди невольно проявляли лучшие свои качества. Таким уж он был.
Во внутреннем кармане пиджака Энтони лежало письмо. Оно оставалось там с того самого момента, как было получено на следующий день после гибели Сэнди. Накануне Пола звонила из Наттон-Прайори, так что, когда письмо пришло, Энтони уже обо всем знал. И тем не менее, увидев его, он обомлел. Лишь прочитав письмо, Энтони понял, в чем дело.
Он так часто его перечитывал, что запомнил почти наизусть. Буквы словно впечатались в его сознание. Письмо было короткое, спокойное, даже деловитое – в стиле Сэнди. И предназначалось исключительно для Энтони. Поэтому-то он ничего не сказал о нем ни жене, как бы близки они ни были, ни Поле, которая, что ни говори, была главой семьи. Да и не нужно было им читать его.
Прикрыв глаза, Энтони представил себе почерк Сэнди и тот отрывок письма, который особенно его потряс.
«Хочу, чтобы ты понял, Энтони, почему я иду на это. В основном, конечно, ради себя. Не хочу так жить. Но и других этот шаг избавит от мучений наблюдать мое медленное умирание. Я ведь знаю, каково вам было бы видеть, как я страдаю. Уходя, я говорю: прощай, мой милый друг и брат. Знай, я счастлив, что у меня есть возможность решить все самому. Я ухожу. Я свободен».
Далее следовала приписка:
«Ты всегда был мне славным другом, Энтони. Ты так часто помогал мне, возможно, сам того не зная, справиться со всяческими напастями. Спасибо. Да благословит Бог тебя и твоих близких».
Энтони понимал, что хранить письмо небезопасно, но ничего с собой поделать не мог. И все-таки надо уничтожить его. Сегодня же. После похорон, когда они вернутся в Пеннистоун-ройял, он пойдет в ванную и сожжет его, а пепел бросит в туалет. Он один знал, что Сэнди все тщательно подготовил – пошел в лес на охоту, подстрелил несколько зайцев и кроликов, бросил их в охотничью сумку, а потом выстрелил в себя, но так, чтобы никто не заподозрил самоубийства. Проведенное следствие установило: смерть произошла в результате несчастного случая. Как раз, как Александр и хотел. И он, Энтони, никогда не выдаст тайны Александра.
«Пусть так будет во веки веков…» – произнес про себя Энтони, вглядываясь в дальние болота. Мысли об Александре увлекли его, и он забылся на время…
Неожиданно сквозь плотные облака пробился яркий луч солнца, и тяжелое свинцовое небо разом расцвело, словно откуда-то из-за невидимого горизонта земли достиг нездешний свет. У Энтони перехватило дух от этой красоты, он поднял глаза и улыбнулся. И в глубине своего нежного, любящего сердца попрощался с Сэнди. Его мукам пришел конец. Теперь ему наконец покойно. Он ушел к своей возлюбленной Мэгги.
Краткая церемония подходила к концу.
Гроб опустили в тучную йоркширскую землю, где покоился прах предков Сэнди, и Энтони отвернулся. Священник как раз захлопнул молитвенник.
Энтони взял Сэлли за руку.
– Вернемся в Пеннистоун-ройял, выпьем чего-нибудь и пообедаем, ладно? – сказал он.
Сэлли кивнула.
– Да, надо бы согреться, а то что-то сегодня свежо.
Пола, шедшая рядом, вздрогнула и, переведя взгляд с Шейна на Энтони, проговорила:
– Ненавижу эти поминки с богатыми застольями. В них есть что-то варварское.
– Вовсе нет, – тихо откликнулся Энтони. Он взял Полу за руку и повел через церковный двор туда, где их ждали машины. – Сегодня за обедом мы посидим вместе, скажем друг другу слова утешения и вспомним Сэнди – каким он был. Мы скажем, как нам повезло, что он был у нас. Пусть земля ему будет пухом.
Пола запомнила эти слова.
Они звучали в ее ушах неделю спустя, когда она направлялась в лондонский аэропорт Хитроу, откуда гигантский «Конкорд» доставит ее в Нью-Йорк.
Рядом с ней на заднем сиденье «роллс-ройса» сидела Аманда. Грустная и отрешенная, она почти всю дорогу молчала. Уже у самого аэропорта Пола потянулась к ней, взяла за руку и крепко сжала ее.
Аманда повернулась и, чуть сдвинув брови, ответила на пожатие.
– Ты ведь о Сэнди думаешь, правда? – спросила Пола.
– Да, – прошептала Аманда.
– Мы все скорбим о нем и скорбеть не перестанем, – нежно поглаживая ей руку, сказала Пола. – И это благодетельное, очищающее чувство. Но пусть не сотрутся и светлые воспоминания о Сэнди, о тех годах, когда вы вместе с ним росли. Будь счастлива тем, что у тебя был такой брат, что он так любил тебя, отдавал тебе так много себя.
– Ты очень умная, Пола. Я постараюсь. – У Аманды дрогнули губы. – Но мне так его не хватает.
– А как же иначе? И всегда будет не хватать. Но, может, тебе будет немного легче при мысли о том, что земные страдания Сэнди закончены. – Пола помолчала и мягко добавила: – Пусть земля ему будет пухом.
Аманде трудно было говорить, и она, кивнув, снова отвернулась к окну. Ее переполняли чувства. Она не могла найти точных слов. Но Пола и без них поймет и оценит ее молчание.
И все-таки некоторое время спустя, когда они уже поднялись на борт и в ожидании взлета пили кофе, Аманда неожиданно наклонилась к Поле и тихо сказала:
– Ты так много для меня сделала, дорогая. Я тебе от души благодарна… – Аманда бросила взгляд в сторону и закончила: – Какая странная штука жизнь, верно, Пола? Никто не знает, что случится с нами завтра… все может перемениться в мгновение ока.
– Да, жизнь и впрямь вещь туманная. Но ведь и прекрасная тоже. И жизнь существует для живых. Надо жить, что бы там ни было.
– То же самое говорила бабушка. – Аманда повернулась к Поле, и губы ее тронула улыбка. – Да, между прочим, вчера вечером мне позвонила Франческа. Она ждет ребенка.
– Вот так новость! Надо купить детской одежды в Нью-Йорке.
Пола отхлебнула кофе и задумчиво посмотрела на Аманду. Затем поставила чашку на поднос и осторожно сказала:
– Извини, что вмешиваюсь, но ты, кажется, неравнодушна к Майклу Каллински.
Аманда ответила ей удивленным взглядом и даже слегка покраснела.
– А что, это так заметно?
– Только мне. Я, в общем-то, довольно наблюдательна, к тому же, не забудь, я знаю тебя с пеленок.
– Только ему до меня дела нет, – заметила Аманда.
– Ну, это мы еще посмотрим.
– Что ты этим хочешь сказать?
– В последнее время вы часто встречаетесь с Майклом, но только по делам – продажа «Леди Гамильтон» и все такое. Поэтому неплохо было бы ему увидеть тебя совсем в другой обстановке, когда вокруг тебя вьются мужчины – а они вьются, не качай головой. Сейчас вы оба будете в Нью-Йорке, и мы с Шейном собираемся дать несколько приемов. Хочу, чтобы Майкл познакомился с тобой поближе. И увидел в другом свете.
– О! – только и могла вымолвить Аманда.
– Положись на меня. С моей точки зрения – а видно мне хорошо, – твое будущее радужно.
– И твое тоже, – поспешно откликнулась Аманда. – Я уверена, что тебе достанутся магазины Ларсона.
– От души надеюсь, что так оно и будет, – сказала Пола и постучала по дереву.
В тот самый момент, как самолет компании «Бритиш эруэйз» взлетел, беря курс на Нью-Йорк, в Хитроу приземлился самолет компании «Квантас», прибывший рейсом из Гонконга.
Через час после того, как пассажиры сошли на землю, и был доставлен багаж, Джонатан Эйнсли, излучая, как обычно, уверенность процветающего бизнесмена, прошел через таможню и появился в зале ожидания.
Обежав взглядом людей, столпившихся по другую сторону барьера, и заметив рыжие волосы и сияющий взгляд своей кузины Сары Лаудер Паскаль, он поднял в приветственном жесте руку.
Capa помахала в ответ, и через мгновение они уже заключили друг друга в объятия.
Разомкнув руки, они обменялись оценивающими взглядами и, как всегда, не нашли, к чему придраться.
– Добро пожаловать домой, Джонни.
– Да, приятно возвращаться. Особенно через столько лет.
Джонатан улыбнулся, подозвал носильщика и, взяв Сару под руку, повел ее к стоянке.
– Здорово, в самом деле, что твой приезд в Лондон совпал с моим, – говорил Джонатан десять минут спустя, когда они уселись в большой лимузин, взятый Сарой напрокат.
– Ага, – откликнулась она. – Ив хотел, чтобы я приехала на открытие его выставки, но, кроме этого, у меня полно дел в Лондоне. Так что действительно все сошлось, Джонни.
– Да, кстати, как Ив? – спросил Джонатан.
– Прекрасно, – живо откликнулась Capa. – Именно сейчас он много рисует.
– И продаются его картины неплохо. – Джонатан взглянул на кузину. – И на тебя, как я посмотрю, он не скупится. Все эти драгоценности и костюм от Гивенчи, ведь так?
Capa кивнула и расплылась в улыбке.
– Да, Ив щедр, впрочем, мне идут и собственные дивиденды. – Она искоса посмотрела на Джонатана. – Как Арабелла?
– Чудесно! – Джонатан тоже не сумел скрыть радости и принялся во всех подробностях рассказывать, как им с женой живется в Гонконге.
Capa пожалела, что задала этот вопрос. Она ненавидела Арабеллу.
Откинувшись на мягкую, вишневую кожу сиденья, Capa делала вид, что слушает, время от времени кивала головой, но на самом деле совершенно не вникала в то, что говорит Джонатан.
Такая простушка, такая невинность, думала Capa, вспоминая Арабеллу. Но я-то в первый же момент ее распознала. Она умна, находчива и шанса своего она не упустит. К тому же дамочка не без прошлого, это уж точно. Надо было вовремя предостеречь Джонатана, да только храбрости не хватило. Трудно поверить, что он мог так увлечься Арабеллой Саттон. Правда, даже Ив, который обычно других женщин не замечает, был буквально околдован ею, когда они с Джонатаном появились у них в Мужене. Никто не спорит, очаровательна. И красива. Эти серебристые волосы темные глаза, потрясающая фигура. Секс-бомбочка, пренебрежительно подумала Capa, с трудом подавляя накативший приступ ненависти. В конце концов, какое ей дело, на ком женился Джонни? Да нет, есть дело, ведь она всегда так его любила, так желала ему добра. Теперь у Сары своя семья, любящий муж, очаровательная дочка. А Джонатан – это ее прошлое, ее нераспавшаяся связь с Англией. Ее родители еще живы, как и родители Джонни – тетя Валери и дядя Робин. И все-таки Джонатана она любит больше всех, пусть именно он виноват в том, что они остались в стороне от всей семьи. Раскол, происшедший в семействе Хартов, не давал ей покоя. И хоть Capa пылала злобой против всех своих кузенов, дядюшек и теток, ей все равно было больно чувствовать себя изгнанницей, отлученной от уважаемого клана.
Арабелла обольстила Джонатана – это ясно. Но Саре не хотелось бороться с ее влиянием. Это надо было делать, пока был жив Себастьян Кросс. Они с Джонатаном были со студенческих лет в Итоне друзья не-разлей-вода. Отчего это так, Capa не могла понять. Ничего такого Себастьян собой не представлял. А на ее взгляд, был просто неряхой. И откуда эта странная привязанность к Джонни? Если бы не его репутация бабника, Capa решила бы, что он педик. Но теперь она сомневалась, что эта репутация соответствовала действительности. Себастьян был странной личностью. Он умер, по ошибке приняв слишком сильную дозу кокаина. После того как Джонатан уехал из Англии, его друга постоянно преследовали неудачи. Говорили, что умер он совершенным банкротом.
Джонатан притронулся к ее руке и сердито заметил:
– В каких это облаках ты витаешь, Capa? Ты что, не слушаешь меня? – Слегка прищурившись, он внимательно посмотрел на нее.
– Да ну что ты, конечно, слушаю. – Capa изобразила напряженное внимание. Ей вовсе не хотелось сердить Джонатана, который так легко выходил из себя.
– Что-нибудь не так? – настаивал Джонатан.
Провести его было непросто, чутье у него отменное. Он словно читал мысли Сары, что всегда ее изрядно нервировало.
– По правде говоря, я думала о Себастьяне Кроссе, – призналась Capa. – Странно он как-то умер, правда?
Джонатан немного помолчал.
– Да, странно, – наконец сказал он. И после паузы добавил: – Он был бисексуалом, чего я не знал, конечно.
Джонатан посмотрел Саре в глаза и закончил:
– Он признался в этом, только когда приехал в Гонконг навестить меня, через год после того, как я осел там. Он заявил, что я… как бы это получше выразиться… объект его вожделений.
– О Боже, – сказала Capa, не слишком, впрочем, удивленная этим откровением. – Не очень-то приятная новость для тебя.
– Да уж, мягко говоря, – криво улыбнулся Джонатан. – Но Себастьян спокойно принял мой отказ. Или так мне, во всяком случае тогда, показалось.
Не говоря ни слова, Capa во все глаза смотрела на кузена.
– Думаешь, он умер из-за этого? Думаешь, он нарочно принял слишком большую дозу наркотиков? – спросил Джонатан.
– Такая мысль иногда приходила мне в голову.
– Печально.
– Да.
– Но я совсем зарапортовался, дорогая, даже забыл спросить, как твоя малышка. – Джонатан сменил тему, не желая копаться в прошлом. Напротив, его интересовало будущее, которое в последнее время как будто прояснилось.
– У Хлои все замечательно. – Capa с воодушевлением заговорила о дочери. Это была одна из двух ее любимых тем. Вторая – муж. – Она влюбилась в своего дядю Джонни и перед отъездом из Франции вытянула у меня обещание, что я привезу тебя в Мужен на уик-энд. Приедешь?
– Непременно постараюсь.
– Хорошо. – Повернувшись к Джонатану вполоборота, Capa посмотрела на него долгим, пристальным взглядом. – Что ты имел в виду, когда позвонил из Гонконга и сказал, что скоро наступит наш день и мы посчитаемся с Полой?
Джонатан наклонился к ней. На его непроницаемом лице мелькнула озлобленная ухмылка.
– Никто, я полагаю, небезгрешен, и даже самые умные и опытные дельцы могут иногда делать промахи. Я всегда знал, что когда-нибудь Пола О'Нил ошибется. Я ждал, наблюдал… Внутренний голос подсказывал мне, что она вот-вот оступится. К этому шло. Уж слишком гладко у нее все было. Так не могло длиться вечно. А когда она сделает ошибку, я буду наготове. И нанесу удар.
Capa пристально посмотрела на Джонатана. Ее зеленые глаза расширились от возбуждения.
– Что ты имеешь в виду? Джонни, милый, расскажи мне все в подробностях!
– Не сейчас, – сказал Джонатан, крепко сжимая ей руку. – Вот приедем в мой номер в «Кларидже», и тогда я расскажу тебе, как я собираюсь уничтожить Полу О'Нил.
Сару в жар бросило от восторга. Она принялась рисовать себе картины падения Полы.
– Поскорее бы доехать. Я уверена, что ты придумал замечательный план. Эх, если бы ты только знал, как мне не терпится отомстить этой поганой сучке, которая отняла у нас все. А у меня, помимо всего прочего, еще и Шейна.
– Это уж точно, – охотно согласился Джонатан. Ему нравилось, что Capa, подобно ему, пышет ненавистью к Поле. Всегда хорошо иметь союзника, даже если он оказывает только моральную поддержку.
Джонатан сунул руку в карман пиджака и нащупал гагатовый камешек. Его талисман. Он не раз приносил ему удачу. И у Джонатана не было оснований сомневаться, что так не будет впредь.
