Текст книги "Подруга игрока"
Автор книги: Барбара Шеррод
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
ГЛАВА VI
ДОРОГАЯ ДЖЕЙН
«Если мистер Гастингс прав и призвание человека отражает его общую философию, то, полагаю, мои философские воззрения основаны на вере в дружбу. В отношении пейзажного садоводства, например, я занимаю взвешенную позицию, рассматривая мир как место, в котором красота не является исключительным достоянием природы или человечества. Именно содружество природы и человечества образует ту гармонию, которая признается нами за красоту. Согласно теории мистера Гастингса, мне следует руководствоваться этими же принципами в жизни. Мне следует рассматривать дружбу, например в браке, как идеал, к которому надо стремиться. Тем не менее мне проще видеть искусство и природу, переплетенные в пейзаже, чем представлять реальную гармонию, существующую между мною и супругом. Я более, чем когда-либо убеждена, что не создана для брачных уз и никогда раньше так не ощущала справедливости этого утверждения, как теперь, когда я попираю правила приличия и здравый смысл, поселив в своей спальне мужчину, и излагаю столько ложных сентенций, поскольку должна выглядеть хозяйкой положения».
Миранда горела негодованием из-за того, что посторонний человек вторгся в ее частную жизнь. «Вот мне награда, – говорила она себе, – за то, что я рисковала собственной репутацией ради такого человека».Однако винить надо лишь себя, думала мисс Трой. Она сразу же поняла, что это за человек. То, что он сунул свой нос в ее дневник, для него естественно. Она бы ничуть не удивилась, если бы он залез к ней в гардероб, чтобы пересчитать ее чулки, нижние сорочки и корсеты.
Со своей стороны, мистер Гастингс пришел в восторг от благородного негодования мисс Трой. Даже когда она убивала, испепеляла его огнем своих глаз, сдерживая гнев, она была прекрасна. Ее сила притягивала к себе мистера Гастингса, делала ее еще более соблазнительной. Он не часто сожалел о своих поступках, не каялся и сейчас, что заглянул в ее дневник, однако сожалел о том, что расстроил ее.
Мисс Трой подошла и выхватила дневник у него из рук.
– Насколько я понимаю, вы вполне оправились, – дрожащим голосом произнесла она.
Она подошла к канапе, но не села на него, только посмотрела в окно.
– Я полагаю, вы достаточно здоровы для того, чтобы уйти, – сказала она.
Мистер Гастингс увидел, что если накануне вечером он лишь обидел ее, то теперь причинил настоящую боль.
– Я не могу уйти, – возразил мистер Гастингс, – пока не объяснюсь.
Миранда вспыхнула.
– Не трудитесь. Нет никаких оправданий тому, что вы заглянули в дневник постороннего человека.
– Я не намерен оправдаться, я хочу всего лишь объясниться.
– От вас не требуется объяснений, прошу вас, уйдите.
Подбородок мистера Гастингса затвердел. Подойдя к ней, он вперился в нее своими серыми глазами и при этом, к ее ужасу, стащил с себя галстук. Затем, взяв у нее дневник, он перевязал его галстуком большими, нелепыми узлами.
– Ваш дневник защищен от меня навечно, – объявил он.
Миранда возмущенно отвернулась от него, однако мистер Гастингс схватил ее за руку и заставил вновь повернуться к себе лицом.
– От удара в голову у меня нарушилось зрение. Когда я очнулся, то захотел проверить себя. Я решил попытаться почитать что-нибудь; мне было почти все равно, что именно.
– Понимаю, и под руку подвернулся мой дневник, случайно. Таково ваше объяснение.
– Не совсем. Это всего лишь первая часть. Как только я понял, что действительно могу читать, видеть то, что написано на странице, я заметил ваш дневник и, желая узнать о вас побольше, прочитал его.
– Значит, вы читали его сознательно!
– Да, сознательно, но вы с радостью узнаете о том, что я тут же пожалел об этом. Я упомянут там у вас самым оскорбительным образом.
– Я вообще о вас там почти не упоминала!
– Что еще оскорбительней.
– Не могу представить, что показалось вам там оскорблением?
– Вы сожалеете о том, что вам придется встречаться со мной и улыбаться.
Он обрадовался, увидев, что Миранда побледнела.
– Не знаю, можете ли вы представить, как я был раздражен, узнав, что вы испытывали ко мне такие же чувства, как и я к вам. Я-то льстил себя мыслью, что вы желаете не только познакомиться со мной, но и выйти за меня замуж. Читая ваш дневник, я, к своей досаде, открыл, что совершил ошибку.
Миранда посмотрела на мистера Гастингса, несколько смягчившись от такого признания и от той прямоты, с которой оно было сделано, но не желая, чтобы он заметил это.
– Хотя я не прочитал ничего, что делало бы мне честь, – продолжал мистер Гастингс, – я узнал многое, что делает честь вам.
– Не понимаю, что именно. В дневнике всего лишь содержатся записи с моими замечаниями относительно пейзажного садоводства.
– Ваши замечания подтверждают выводы, которые я уже сделал в отношении вас, а именно: что вас едва ли может поколебать мнение других людей. У вас имеются собственные представления и отвага, чтобы действовать в соответствии с ними.
Миранда дала себе клятву, что не поддастся на его лесть.
– Ерунда, – сказала она.
– Мисс Трой, это не ерунда, во всяком случае, с моей точки зрения. Вы бросились спасать меня. Необходим определенный характер, чтобы прийти на помощь другому человеку, рискуя оказаться в скандальном положении.
Несмотря на то, что эти слова показались Миранде искренними, она оставалась настроенной скептически.
– Как же можно вычитать все это в моем дневнике?
– Призвание человека отражает его философию. Естественно, что прочитав ваши слова по поводу пейзажного садоводства, я открыл вашу философию.
Миранда скептически покачала головой:
– Не путайте мое призвание с философией. Я загораюсь все новыми идеями, но я же покупаю новые шляпки, меняю их по прошествии сезона и моды. Я вообще не удивлюсь, если моя страсть к пейзажному садоводству не продержится и месяца.
– Вы нарочно стараетесь показаться легкомысленной.
– Если вы сомневаетесь в моих словах, поинтересуйтесь у моей матери. Она сможет подтвердить, что я последовательно увлекалась и разрисовкой ширм, и писанием романов, игрой на арфе, изучением физиогномики и прочей ерундой.
– Это не легкомыслие. Диапазон ваших интересов свидетельствует о размахе и глубине вашей философии. Вам претит ограниченность, мисс Трой. Вам нравится блуждать среди великого разнообразия мира и не довольствоваться чем-либо одним, в точности так же, как вы предпочитаете пейзаж, в котором природе предоставлено развиваться необузданно и свободно. Именно поэтому, как я подозреваю, вы пребываете не замужем.
Миранда покраснела.
– Прошу прощения!
– Незачем извиняться. Я лишь констатирую истину, как я ее вижу, а истина заключается в том, мисс Трой, что вы вполне справедливо избегаете брака, который слишком стеснял бы вас своими узами, если, конечно, вы не подыщете себе супруга, чья философия будет близка вашей.
Убитая таким анализом, Миранда попыталась перевести разговор на другую тему.
– Кажется, вы весьма разбираетесь в призваниях, сэр. А в чем же, позвольте спросить, ваше призвание?
Он улыбнулся.
– В игре.
– Вы игрок!
Миранда констатировала это с удовлетворением, поскольку ожидала нечто подобное.
Он величаво поклонился:
– Это действительно так.
– Скажите, мистер Гастингс, а чем конкретно занимаются игроки – то есть, когда они не сватают молодых леди своим приятелям?
– Ну, прежде всего, играют в карты.
– О, какая скукотища.
Улыбка его поблекла. Он посмотрел на мисс Трой так, будто у нее только что выросла еще одна голова.
– Вы не любите карты?
– Я никогда не играла. Меня пытались научить, но у меня не получилось.
– Не могу поверить. В карты может играть любой. Даже моя матушка играет.
– Может, я бы и научилась, если бы у меня появился интерес, но я нахожу любую игру в карты утомительной.
Теперь пришла его очередь обижаться.
– Утомительной?!
– Ну, какой смысл в игре? Просто выиграть. Меня это не интересует.
Он сделал шаг назад, чтобы с ног до головы рассмотреть эту еретичку.
– Вы спрашиваете, какой смысл в игре? Да цивилизация стоит на играх, поскольку игра – это не больше и не меньше как стремление поставить на карту все или, по крайней мере, очень многое, исходя из собственного суждения. Цель заключается не просто в том, чтобы выиграть; это риск. Риск – вещь такая же древняя, как само человечество, и так же освященная веками, как Библия, в которой о риске упоминается неоднократно. Вспомните, древние прибегали к палочкам разной длины и к стрелам без наконечников, чтобы возводить на трон царей, собирать войска и улаживать споры. Мы наблюдаем риск в наши дни – в игре политиков, например, и в игре ухаживания. Вы только подумайте, чем вы рисковали, согласившись спасти мою шкуру.
– Все это – серьезные вопросы, мистер Гастингс, а не игры.
– Но признайтесь, что каждый из них содержит в себе существенный элемент игры, не говоря уже об абсурдности.
Помедлив с минуту, она сказала:
– Я вижу, вы глубоко изучали этот предмет.
– Так же глубоко, как мистер Уолпол изучал пейзажное садоводство.
Миранда тряхнула головой:
– Быть может, вы последуете его примеру и напишете книгу?
Уловив вызов в словах мисс Трой, мистер Гастингс улыбнулся:
– Возможно.
Ему нравилось заставить партнера раскрыть карты в спальне не меньше, чем в игорном доме мисс Стаут, и не однажды это удавалось.
– Да, я считаю, что напишу книгу. Я изложу в ней все свои принципы игры. Они будут составлять не только условия выигрыша, но и целую философию.
Миранда с иронией поинтересовалась:
– Принести вам карандаш и бумагу?
Ее вызов пришелся мистеру Гастингсу по душе. Она была намного интересней уступчивых, жеманных мисс, с которыми он привык иметь дело. Ни одна из них не спрятала бы его в своей спальне.
Он приблизился к мисс Трой:
– Пока карандаш и бумагу приносить не надо, если позволите. Как раз сейчас мне захотелось научить вас играть в карты.
Это прозвучало не столько как предложение, сколько как приказ.
Миранда покачала головой. Не так-то просто ее заморочить.
– Лучше используйте свое время на то, чтобы забраться в какую-нибудь другую спальню.
– Я буду держать с вами пари, мисс Трой.
– Я не имею обыкновения держать пари.
Он не обратил внимания на ее слова.
– Условия будут таковы: если мне удастся научить вас играть в карты в течение часа, то вы позволите мне остаться еще на одну ночь под вашей великодушной защитой. Если мне не удастся сделать это, то я уберусь отсюда и больше не буду мучить вас.
Миранда посмотрела на него и быстро отвела взгляд. Наглость этого мужчины была невыносима. К этому прибавлялась сила его взгляда. Глаза его сверкали на фоне кровоподтеков на лбу. Но более всего Миранду поразило то, что он только что несказанно польстил ей. Мистер Гастингс предоставил ей возможность слукавить по собственному выбору. Она могла провести следующий час, противясь его наставлениям, притворяясь, что учится, и таким образом избавиться от него навсегда. Искушенный игрок, мистер Гастингс знал о такой возможности, и тем не менее предложил ей пари. Пари на честность.
Это льстило Миранде без меры. Воспевай он в течение месяца ее красоту и очарование, он не польстил бы ей так, как когда засвидетельствовал ее честность. Миранда не была уверена, что заслужила этот комплимент.
Мистер Гастингс прервал ее размышления:
– Если вы будете столь любезны, чтобы найти мой сюртук, то мы приступим к игре.
Его слова вернули ее к действительности.
– Я спрятала его перед тем, как вошла Дейзи. Боюсь, он весь в крови.
– В крови он или нет, но там в кармане лежит колода карт. Я не могу учить вас, мисс Трой, без надлежащего инструментария.
Она подвела его к гардеробу и, открыв дверцу, нащупала сюртук у дальней стенки, за своей обувью. Ее поразило, что мистера Гастингса, казалось, менее всего беспокоит плачевное состояние его замечательной одежды. Он был занят исключительно поисками карт. Вытащив колоду, он высоко поднял ее и улыбнулся. Сюртук был небрежно брошен поперек кресла. Мистер Гастингс взял у Миранды дневник и положил его поверх сюртука.
Бросив взгляд вокруг, он попытался решить, где можно играть. Кровать, как он заявил, попробовав ее на жесткость, была слишком мягка.
– Пожалуй, канапе, – сказал он, усевшись слева.
Он положил колоду карт посередине и жестом предложил мисс Трой сесть справа.
Бросив на него короткий взгляд, Миранда села. Игра предстала перед ней в свете проверки: станет ли она лукавить или нет, воспользовавшись той возможностью, которую предоставил ей мистер Гастингс? Соблазн есть, призналась она себе. В конце концов, она явно предпочитает вернуться к прежней безмятежной жизни, чем терпеть этого негодяя в своем жилище. В то же время обман ради комфорта был ей не по душе. С точки зрения мисс Трой, лучше уж рискнуть вызвать скандал и вынести еще одну ночь с наглым мистером Гастингсом, чем опускаться столь низко. Миранда взяла себя в руки и переключила внимание на игру.
Мистер Гастингс сдал им по четыре карты рубашкой вверх и положил еще четыре между ними рубашкой вниз.
– Валет оценивается в одиннадцать очков, – сказал он, – дама в двенадцать, король в тринадцать.
Все это время Миранда наблюдала за тем, как изящно движутся его руки, и хотя она скорее прислушивалась к тому, с каким жаром он говорил, чем к значению произносимых им слов, она кивнула, когда мистер Гастингс спросил, понятно ли ей.
Довольный, он продолжил демонстрацию того, как надо крыть карты на столе или, точнее, в данном случае на канапе. Он аккуратно покрыл красной картой черную и отложил их в свою сторону, поясняя при этом, что поскольку у него была десятка бубей, то ему положены еще два очка. Если бы это была двойка пик, то он заработал бы только одно дополнительное очко.
– Видите, – говорил он, завораживая мисс Трой своей улыбкой, – игра прекрасна в своей простоте.
Миранда припомнила, как наблюдала за своими племянниками и племянницами, игравшими в эту игру. Они пытались подключить и ее, но она разволновалась и стала теряться, а они дразнили ее и смеялись над ней. Они играли с азартом, как и мистер Гастингс. Как и у мистера Гастингса, у них краснели щеки и оживленно блестели глаза.
Мистер Гастингс, отметила Миранда, обучал ее с такой страстью, что она смотрела на его лицо чаще, чем на карты, в результате чего неизбежно теряла нить рассуждений. Вскоре она окончательно запуталась. Она смотрела на четыре карты в своей руке, не в состоянии сообразить, какую пользу можно извлечь из них, и не интересуясь этим.
Вздохнув, мисс Трой призналась:
– Мистер Гастингс, боюсь, я не понимаю.
Ей было приятно сознавать, что она не разобралась в игре без обмана; в то же время Миранда чувствовала, что неспособность научиться любимой игре шести-семилетних детей не делает ей чести.
Мистер Гастингс кинул на нее взгляд.
– Я не могу поверить в это. Карты не могут представлять сложность для молодой леди, которая изучает физиогномику, расписывает ширмы и занимается пейзажным садоводством.
– Я ловлю себя на том, что думаю о других вещах. Это мне не интересно.
– О каких других вещах?
Вспомнив о своих мыслях и о том, что они сконцентрированы на мистере Гастингсе, Миранда залилась краской.
– Трудно сказать, – искренне ответила она.
– Позвольте спросить вас, мисс Трой, вам известно, как ловят рыбу?
Удивленная резкой переменой темы разговора, Миранда ответила:
– У меня отец рыбак. Я неоднократно рыбачила вместе с ним. Какое это имеет отношение к картам?
– Только то, что карты – рыболовная игра. Иными словами, представьте себе водоем. А в нем плавает заманчивая рыбка.
Он указал на карты, которые лежали перед ними лицом вверх.
Миранда кивнула. Эта аналогия была ей доступна, поскольку она представила, как отец забрасывает наживку в озеро Эрандел.
– Вы держите в своей руке наживку, чтобы поймать рыбу, – сказал мистер Гастингс.
Он перегнулся через «водоем» и сжал руку, в которой она держала карты. Глаза их встретились. В его взгляде сквозил вопрос. Он явно был настроен на то, чтобы она поняла. Миранда ощутила пожатие руки, интимность их положения, близость постели и вообще неприличие самого его нахождения здесь, равно как и абсурдность игры в карты в такой обстановке.
Заметив смущение мисс Трой, мистер Гастингс подошел к ней сбоку и склонился над плечом, чтобы посмотреть ее карты. Щека его оказалась поблизости от ее щеки. Она вдохнула возбуждающий запах мужчины.
– Вот у вас шестерка, – сказал мистер Гастингс. – Обратите внимание на то, что шестерка имеется и в водоеме. Ваша шестерка – это наживка, на которую ловится шестерка в водоеме. Понимаете?
К своему удивлению Миранда поняла. Она, улыбаясь, повернулась к нему, и они чуть было не соприкоснулись носами.
Все удовольствие, которое он испытывал от карт, теперь испарилось. Игра была забыта, он внезапно ощутил окружающую обстановку – канапе, кровать, томительную близость мочки уха мисс Трой. Он находился в спальне женщины, которая с каждой минутой все больше притягивала его к себе. Он понимал, что если останется здесь дольше, то оскорбит ее по-настоящему. Его первым принципом было никогда не оскорблять даму, если это не сулит выигрыша. В данном случае мистер Гастингс мог только проиграть.
Поэтому он приложил максимум усилий, чтобы улыбнуться ей в ответ, и выпрямился. От быстроты, с которой он совершил это движение, у него снова закружилась голова. Это пройдет, сказал себе мистер Гастингс, если не двигаться. Однако, головокружение продолжалось.
– Что случилось, мистер Гастингс? – услышал он вопрос Миранды.
– Ничего, все в порядке. Мне пора уходить. Будьте добры, мой сюртук.
От ее внезапного прикосновения к руке он испытал шок. Момент требовал повернуться и прижать ее к себе. Однако же, сказал себе мистер Гастингс, хоть голова и идет кругом, он еще не совсем рехнулся. В тот момент, когда он намекнет о своих чувствах, для него будет все кончено. Он вскорости обнаружит, что влюбился; хуже того, он вскорости обнаружит, что женат, а его невеста обнаружит, что она вдова. Возможно, если постоять вот так, неподвижно, она уберет руку, и хотя он будет весьма сожалеть об этом, тем не менее сможет, по крайней мере, снова набрать воздуха в грудь.
– Вы еще недостаточно поправились, чтобы уходить, – произнесла мисс Трой.
Мистер Гастингс закрыл глаза.
– Мне может стать хуже, если я останусь.
– Об этом следовало подумать, когда вы проникли в мою спальню накануне ночью. Вы добились-таки моей постели, сэр. Теперь вам придется лечь в нее.
– Неудачная фраза, мисс Трой.
Приступ тошноты заставил мистера Гастингса откинуть голову назад.
– Вероятно, мне надо было заставить вас позавтракать. Вы почти целый день ничего не ели.
– Я буду вам весьма обязан, если вы не станете упоминать о еде.
– Понимаю. Просто прилягте на канапе, пока у вас не пройдет.
Он поклялся, что не потеряет рассудка, ни в буквальном смысле, ни в эмоциональном.
– Я ухожу от вас сейчас же, – настаивал он. – Я желаю вам всего хорошего и прошу вас помнить, что я полностью в вашем распоряжении.
Покачнувшись, мистер Гастингс обнаружил, что Миранда стоит рядом. Хотя ее пальцы обжигали его, он был не в состоянии от них оторваться. Против своей воли он позволил ей дотащить себя до кровати.
– Мистер Гастингс, – сказала Миранда, – вы выиграли пари. Я разобралась в игре. Поэтому вы можете остаться на ночь.
– К черту пари!
– Пожалуйста, лягте.
– Это весьма неподобающее предложение, мисс Трой.
Тем не менее он все же сполз на кровать.
– Я сейчас же осмотрю рану у вас на голове. Я приложу все усилия, чтобы не причинять вам дополнительной боли, но предупреждаю, если будет какое-то ухудшение, я намерена послать за хирургом, невзирая на то, что это может стать известно вашему врагу.
Мистер Гастингс обнаружил, что не в состоянии ответить. Что-то – не только охватившая его слабость, – сковало его. Ощущая, как ее нежные руки разматывают повязку, он изо всех сил попытался не потерять сознания.
– Мне кажется, рана не хуже, – донеслось до него откуда-то издалека.
Больше он ничего не слышал.
Когда Миранда появилась на обеде, все забросали ее вопросами. Миссис Гастингс желала знать, не простудилась ли она. Не по этой ли причине она сидит у себя в комнате? Прежде, чем Миранда успела ухватиться за столь удачное объяснение, миссис Гастингс предложила послать к ней в спальню всевозможных врачей, снадобья, лекарства, слуг и целительные отвары.
– Не беспокойтесь. Я совершенно оправлюсь через несколько дней, – сказала Миранда.
– Ты действительно больна, дитя мое? – дотошно выпытывала мать. – Или же тебя расстроило какое-то другое обстоятельство?
– Какое обстоятельство? – спросила Миранда, расправляясь с изрядной, учитывая ее предполагаемое недомогание, порцией куропатки с пудингом.
– Ты прекрасно понимаешь какое, – многозначительно сказала леди Трой.
– Нет, мама, не понимаю.
– Я имею в виду, дитя мое, того джентльмена, который оскорбил тебя на вечере. Ты была крайне подавлена, когда расставалась с ним.
– Что же это за джентльмен, если он посмел оскорбить мою гостью? – воскликнула миссис Гастингс. – Кто он такой?
Леди Трой побледнела. Она взглядом молила Миранду не называть его имени.
– Я о нем и думать забыла, – сказала Миранда. – Даже не помню, как его зовут.
От лжи щеки ее загорелись.
Тревога миссис Гастингс нарастала.
– Я просто убита, дорогая Миранда, мыслью о том, что можно оскорбить гостью в моем доме, – сказала она.
– Заверяю вас, он понес за это во сто крат большее наказание.
– Ты не должна так легко относиться к этому, – возразила миссис Гастингс. – Когда человек простужен, он очень чувствителен ко всем проявлениям невнимания.
Затем, охваченная вдохновением, она воскликнула:
– Я знаю, как быть! Я поднимусь к тебе. Я приду посидеть к тебе в спальню сегодня вечером. Я почитаю тебе. Я стану читать даже этого ужасного мистера Уолпола, если тебе будет от этого спокойней.
Как хотелось бы сейчас Миранде, чтобы обе матери умерили свою доброту и участливость!
– Мне кажется, что я быстрее поправлюсь, пребывая в полном покое, – сказала она.
Отвращение ко лжи нарастало в ней все больше и больше. Мистер Гастингс уйдет на рассвете, как бы он ни был слаб, решила Миранда. Она не перенесет еще один день обмана.
Миссис Гастингс вздохнула.
– Как пожелаешь, девочка. Только позволь нам ничего не говорить Чарльзу. Будучи очень здоровым, он крайне огорчается, когда слышит о чьем-то недомогании. Позволю заметить, что милый мальчик ни разу в жизни не болел.
– Позволю заметить, что придет время болеть и ему, – сухо заметила Миранда.
Леди Трой вздохнула.
– Это верно. Нельзя прожить всю жизнь без болезней. У меня самой довольно крепкий организм; тем не менее недавно я испытала сильное сердцебиение. Будем надеяться, что мистеру Гастингсу не доведется перенести ничего серьезного.
– Я и сама на это надеюсь, – тяжело вздохнув, сказала миссис Гастингс. – Хотя, боюсь, что именно сейчас он занедужил, и не хочет, чтобы я знала об этом. Понимаете, он должен был заглянуть сегодня. Чарльз никогда не пропускает визит ко мне на следующий день после званых вечеров. Я отправила посыльного на Рассел-сквер узнать, все ли у него в порядке, но там сообщили, что он вообще не возвращался домой. Естественно, что меня, как мать, не могут не волновать такие известия.
Миранда почувствовала, что у нее горят щеки. Ей страшно хотелось развеять тревогу матери, однако она не смела даже намекнуть на истинное положение дел. Хотя это было и слабой компенсацией, она предложила поиграть после ужина на арфе. Ее предложение несколько подняло настроение миссис Гастингс, и минут через пятнадцать все три женщины собрались в гостиной вокруг инструмента.
Миранда спела песню, которую выучила в то время, когда увлекалась всем итальянским. Хотя ее слушательницы не поняли ни слова, они были зачарованы мелодией и нежным сопрано. Но, увы, радость их была прервана появлением лакея, который объявил о посетителе. Вскоре в гостиную вошел лорд Эверард.
Едва увидев лорда, Миранда тотчас невзлюбила его. Представляясь, он расточал комплименты, слишком низко склонялся к руке ее матери и говорил голосом, который показался Миранде чересчур елейным. Если мистер Гастингс просто приводил ее в бешенство, то при появлении Эверарда у нее мурашки по спине забегали.
– Миссис Гастингс, – сказал он. – Я заезжал на Рассел-сквер, чтобы расплатиться с вашим сыном. И, к сожалению, не застал его дома. Может быть, он здесь, у вас?
– О нет, мне самой так хотелось бы этого!
– Я подумал, не заболел ли он. Не случилось ли с ним чего, и не решил ли он отдаться вашим неусыпным заботам?
– Как мило с вашей стороны проявлять обеспокоенность по поводу здоровья Чарльза. Но боюсь, мне неизвестно, куда он делся.
Миранде показалось, что его светлость раздражен. Она заподозрила, что лорд Эверард испытывает лютую ненависть к мистеру Гастингсу, и ей захотелось мистера Гастингса от него защитить. Знание физиогномики подсказывало ей, что лорд Эверард тщеславен, хитер и жесток, – словом, от такого человека мисс Трой не только с радостью скрыла бы правду, но и вообще не стала бы общаться с ним ни при каких обстоятельствах.
Наконец он ушел ни с чем, и, спев еще одну песенку, Миранда пожелала обеим леди доброй ночи и поцеловала их.
Вернувшись в спальню, Миранда затеплила свечу и повернулась посмотреть на своего гостя. Мистер Гастингс сидел в постели, опираясь на подушки. Улыбаясь, он промолвил:
– Я самым неблагодарным образом отплатил за ваше гостеприимство. Тем не менее обещаю больше никогда не прерывать столь резко наши карточные игры. Примите ли вы мои искренние извинения?
– Кто такой лорд Эверард? – поинтересовалась у него Миранда.
Мистер Гастингс сжал губы:
– Откуда вы знаете Эверарда?
– Он приходил сюда, наводил о вас справки.
Вздохнув, мистер Гастингс кивнул.
– Тот самый, – сказал он.
– Я не удивлена.
– Что вы ему сказали?
– Прямо так и сказала, что вас сейчас можно найти в кровати в моей спальне.
Он рассмеялся.
– Он не поверил бы, даже если бы вы и вправду сказали это. Он бы решил, что вы морочите ему голову. Вы слишком положительны, чтобы вас можно было заподозрить в таком непристойном поступке. Достаточно взглянуть на вас, чтобы понять, что вы – образец добродетели.
Миранда холодно посмотрела на мистера Гастингса. Его легкомысленность вызывала в ней негодование.
– Мне не составит труда солгать лорду Эверарду. Вообще-то мне доставляет огромное удовольствие путать планы таким типам. Но мне тошно лгать и своей, и вашей матери. Они самые прекрасные создания на свете. Они полагают, что я, как вы выразились, образец добродетели, а я вынуждена лгать им каждый раз, когда открываю рот.
Передернувшись, она повернулась и устремила взгляд в трюмо. Только сумасшедшая, призналась себе Миранда, могла разрешить мистеру Гастингсу прийти к себе в спальню. О чем она думает?
И неожиданно испугалась, обнаружив, что мистер Гастингс стоит рядом.
– Я немедленно ухожу, – тихо сказал он.
Миранда чуть отстранилась.
– Мы договорились, что вы можете остаться на ночь, – возразила она раздраженно. – Вы уйдете утром, до рассвета.
– Я вполне оправился. Мне лучше уйти сейчас же.
– Я не хочу, чтобы мои руки были запятнаны вашей кровью, – в досаде воскликнула Миранда.
Он кивнул с серьезным видом:
– Вы вполне правы. Нет смысла брать на себя труд обманывать наших матерей и лорда Эверарда, если я трагически закончу свои дни на улице в сюртуке, пребывающем в жутком состоянии.
Почти что в слезах Миранда воскликнула:
– Не надо шутить.
Его близость внушала ей беспокойство. Она испытала совершенно безумный порыв положить руку на его покрытый кровоподтеками лоб.
Помолчав, он спросил:
– Как, по-вашему, я должен поступить? Скажите, и я исполню.
Миранда избегала смотреть на него. Кто он, собственно, ей? В ее мозгу промелькнула масса предположений, но ни одно из них не было ни ясным, ни рациональным.
– Отправляйтесь спать! – наконец произнесла она и быстро вышла в соседнюю комнату.
Когда через десять минут горничная постучалась в дверь, чтобы помочь мисс Трой переодеться в ночную рубашку, Миранда отослала ее прочь. Затратив значительное время на то, чтобы выбраться из своего платья, Миранда улеглась на кровать, подоткнула под себя одеяло и, развязав дневник, который все еще был стянут галстуком мистера Гастингса, сделала короткую запись. Затем она укрылась, готовясь ко сну. Некоторое время Миранда лежала, наблюдая за тенями, отбрасываемыми на потолок пламенем свечи, затем вздохнула.
– Вы вздохнули, – констатировал мистер Гастингс из соседней комнаты.
– Я думала, что вы спите.
– Я не могу спать, когда вздыхает дама.
– Вам нет никакого дела до моих вздыханий.
– Вынужден возразить вам. Это мое дело. Я стал их причиной. Держу пари, что до встречи со мной вы не вздыхали никогда в жизни.
– А что не нравится Эверарду?
– Я поймал его на шулерстве.
– Он собирается вызвать вас на дуэль.
– Эверарду больше всего хотелось бы вызвать меня на дуэль и прострелить мне череп, однако я зарекся драться. Я подстроил так, чтобы его любовница и наши общие знакомые стали свидетелями нашей игры в пикет. В определенный момент его светлость поддался искушению смошенничать, что весьма характерно для подобных типов. Мне удалось унизить его таким образом, чтобы у него навсегда пропала охота к мошенничеству. Он настолько поглощен идеей отомстить мне, что, без сомнения, не имеет времени на шулерство.
– Что, по-вашему, он намерен предпринять?
Мистер Гастингс молчал.
– Скажите мне.
– Я ожидаю от него серьезных неприятностей. Он устроит дело так, будто на меня напали грабители. В конечном результате, однако, я буду лежать в могиле, как лежу сейчас в вашей кровати, разве что прижимая лилию к груди.
– Что вы намерены делать?
– Я не решил. В последнее время я думаю о другом.
Последовала продолжительная пауза, и Миранда подумала, что мистер Гастингс заснул.
– Мистер Гастингс? – прошептала она.
– Да?
– Кто такая Джейн?
