355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Барбара Новак » К черту любовь! » Текст книги (страница 2)
К черту любовь!
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 23:27

Текст книги "К черту любовь!"


Автор книги: Барбара Новак



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Кэтчер

Дорогой читатель, мы с Барбарой будем периодически чередоваться, чтобы вы могли узнать и мою версию всех произошедших с нами событий.

В конце концов, кто из нас лауреат Пулитцеровской премии?

К тому же Барбара Новак так никогда и не написала бы этой книги, если бы не моя скромная персона.

Так что позвольте мне начать с самого начала, а именно с того дня, когда я первый раз услышал об этой Мисс К Черту Любовь.

Я опаздывал на работу, и мои друзья из НАСА любезно согласились подвезти меня. Лучшие парни из Управления по аэронавтике и исследованию космического пространства. Средство передвижения, на котором они меня подбросили до работы, говорило само за себя. Это был вертолет для перелета на короткие дистанции марки «Сикорси-500 турбо-что-то там» – быстрый, надежный и удобный. В довершение всего, за штурвалом сидел генерал с пятью звездочками на погонах. Одним словом, предел мечтаний для современного путешественника. За исключением стюардесс, конечно же.

Хотя, возвращаясь с вечеринки, устроенной НАСА на пляже мыса Канаверал, на отсутствие компании я не жаловался. Со мной летели тройняшки «боса нова» из кордебалета, одетые в длинные блестящие платья с разрезами, в которых они вчера вечером танцевали канкан.

Рио, самая аппетитная из них, наклонилась вперед и послала мне воздушный поцелуй, в то время как я спускался по веревочной лестнице на крышу офиса своей компании.

– Осторожно, – сказал я, глазея на открывшуюся моему взору пышную грудь, – смотри не выпади, крошка.

Наконец я спрыгнул на твердую поверхность, отсалютовал пилоту и снял колпак, остававшийся на мне с вечеринки.

К тому времени как я входил в двери издательства мужского журнала «В курсе», все уже знали о моем приземлении на крышу. Босс ждал моего появления. Только вместо того чтобы сказать: «Доброе утро», Питер Мак-Маннус произнес:

– Ты уволен.

«Старый добрый Питер», – подумал я, обходя его.

– Вовсе нет, – заявил я хладнокровно, садясь на диван в своем кабинете и снимая туфли.

Питер ворвался следом и теперь возвышался надо мной, как чопорный школьный учитель, дающий нагоняй ученику, опоздавшему на занятия пятый раз за неделю.

– Уволен, – повторил он. – Забирай Пулитцеровский диплом, свою драгоценную печатную машинку «Ундервуд», запасную смену белья и катись ко всем чертям.

Он указал мне сложенной в трубочку газетой на дверь, как будто я не знал, где выход. К моему вящему удовольствию, в этот момент в дверях появилась хорошенькая девушка.

– Вы моя секретарша? – спросил я, надеясь на положительный ответ.

Она скромно кивнула:

– Да, я Салли. Я новенькая.

– Все вы новенькие, – выпроваживая ее, проворчал Питер и, повернувшись, вновь обрушил на меня поток упреков: – Срок завершения твоего задания истек вчера! Но я придержал выпуск журнала на день, чтобы ты успел нарыть информацию о нацистах, прячущихся в Аргентине! И тут я вижу вот это! – Он водрузил очки на нос и прочел вслух заметку из какой-то газеты: – «Раздел новостей. Вчера вечером скандально известный журналист мужского журнала „В курсе" Кэтчер Блок – донжуан, мачо и светский лев – был замечен отъезжающим из Копакабаны в компании трех девиц из кордебалета!» Ах вот в чем дело.

– Возил тройняшек «боса нова» на Коко-бич, – объяснил я. – НАСА устраивало вечеринку. – Сочтя сей ответ исчерпывающим, я направился в ванную, расположенную рядом с моим кабинетом, и стал умываться.

Однако Питера не удовлетворило такое объяснение. Его искаженное гневом лицом появилось в зеркале над умывальником.

– Что ж, надеюсь, ты хорошо там развлекся, – прошипел он. – Однако если там поблизости не обнаружилось нацистов, то ты уволен!

Я многозначительно улыбнулся Питеру и вошел в кабинку для душа, закрыв за собой дверь. Одного моего взгляда было достаточно. Мне даже не пришлось говорить ни единого слова.

– Так ты обнаружил там нацистов! – воскликнул он. – Я так и знал! – Он потер рукавом запотевшую дверь душа и, сгорая от нетерпения, взмолился: – Что ты раскопал, Кэтч? Ну, не томи же меня.

– Аргентина – не единственное место, где прячутся нацисты, – сообщил я ему и взял новый кусок мыла с полочки в душе. Он пах ментолом, и я порадовался его девственной свежести. – Они прячутся и во Флориде.

Питер был в экстазе.

– Ого! Как это? Кто их прячет?

– Мы, – ответил я.

– Мы? Американцы? Зачем? Нацисты плохие – мы хорошие.

Я промолчал, он, помедлив, прошел в кабинет и в задумчивости опустился в кожаное кресло. Я высушил волосы, повязал полотенце вокруг бедер и следом вышел в кабинет, где Питер терпеливо ждал продолжения моей истории.

– Некоторые плохие нацисты – очень хорошие специалисты, – объяснил я. – Как тот гений, который строит ракету, чтобы мы первыми могли высадиться на Луну и победить в космической гонке. Он нацист. И я видел секретные документы, подтверждающие это. Вот привез тебе сувенир.

Я отстегнул пропуск секретного агента НАСА от своего смокинга, висящего на ручке двери, и приколол его к карману рубашки Питера.

– Ух ты! – присвистнул он, глядя вниз на бейдж, и еще глубже утонул в кресле. – Но как тебе удалось получить доступ к этим секретным документам?

– Скажи спасибо «боса нове», – пританцовывая по комнате, ухмыльнулся я.

– Неужели тройняшки? – выдохнул он.

– Да! Суди сам: пока Лола гремит маракасами, а Роза барабанит на бонго, Нена строчит на машинке со скоростью сто двадцать слов в минуту.

Я открыл портфель и протянул Питеру пухлую пачку аккуратно отпечатанных на машинке листов.

– Это репортаж?! Готовый?! Ну, Кэтч! А это не опасно печатать? Я имею в виду, что НАСА это может не понравиться.

Я направился обратно в ванную, взял бутылочку с кремом для бритья и встряхнул ее несколько раз.

– Они простили Германию, – веско сказал я, размазывая по щекам пену. – Простят и нас.

Питер нажал кнопку вызова секретаря на моем столе и проорал Салли в микрофон:

– Быстро кого-нибудь сюда из юридического отдела!

В ответ что-то зашипело и защелкало: видимо, бедная девочка нажимала на все кнопки подряд, пытаясь разобраться в том, как работает устройство. Трижды она пыталась ответить, но с каждым разом ее голос звучал все слабее, пока наконец она не выбилась из сил и не крикнула что было мочи через дверь:

– Хорошо, сэр!

Удовлетворясь ее ответом, Питер открыл ящик шкафа и принес мне чистую рубашку, трусы и носки.

– Прости, что вышел из себя. Беру назад свои слова насчет Пулитцеровского диплома, «Ундервуда» и запасной смены белья. Мой психотерапевт говорит, мол, причина, по которой я так неадекватно и бурно реагирую на твое поведение, заключается в том, что я тобой восхищаюсь. Он говорит, что подсознательно я завидую тебе – человеку, добившемуся успеха своими собственными силами, в то время как я иду по стопам своего отца. – Произнеся эту маленькую речь, он протянул мне одежду. – Надеюсь, ты не забыл на вечеринке подтяжки для носков. Здесь нет новых.

– Подтяжки для носков? – Мне стало смешно. – Я их не ношу с тех пор, как Никсон проиграл на выборах.

Брови Питера поползли вверх от удивления.

– Ты что, присоединился к движению битников?

Я покачал головой:

– Очнись, Мак, дружище. Подтяжки для носков – это пережиток прошлого.

Питер поднял брючину и посмотрел на свои носки.

– Ну, не знаю, Кэтч. У меня и так полно комплексов, чтобы прибавлять к ним проблему вечно сползающих носков. Как можно быть уверенным, что, когда ты положишь ногу на ногу, взорам присутствующих не откроются твоя голая нога и сползший носок?

Вместо ответа я вышел из ванной в рубашке без брюк, демонстрируя Питеру свои носки длиною почти до коленной чашечки. Они сидели на ноге как влитые, без единой морщинки.

– Изобретение космической эры, – пояснил я изумленному Питеру. – Производители носков теперь используют новые синтетические волокна, а именно лайкру, орлон и дакрон, чтобы обеспечить суперэластичность новым моделям длиной до колен. Питер был явно сражен услышанным.

– До колен?

Я кивнул:

– В этом вся соль. Конечно же, они выпускают эластичные модели длиной до середины голени, но не могут гарантировать, что в ситуации, когда ты положишь ногу на ногу, часть голой кожи между резинкой носка и окончанием брючины не предстанет взору твоего собеседника.

Микрофон опять защелкал, по-видимому, Салли пыталась научиться управлять этой системой. Я увидел, как на моем столе зажглась кнопка обратной связи. Теперь, по крайней мере, она могла слышать наш разговор в кабинете.

– Так какова, на твой взгляд, оптимальная длина для мужчины? – спросил меня Питер.

Я приблизился к столу на случай, если Салли решит позвонить.

– Откуда я знаю? – сказал я. – Ты что, думаешь, я стою в мужской раздевалке и сравниваю размеры?

Питер подошел поближе, чтобы получше рассмотреть мои носки.

– Дай-ка мне взглянуть на твою длину. Мы можем измерить. Я принесу линейку.

Я задрал ногу и положил ее на краешек стола. Питер копался в одном из ящиков.

– Может быть, лучше поискать рулетку, – пошутил я.

Кнопка обратной связи продолжала гореть.

Питер извлек из ящика металлическую линейку и положил ее на стол рядом с моей голенью.

– Так, в этом деле нужна точность. Оттяни его до предела, нам нужно определить максимальный размер.

Я натянул резинку носка, а Питер приставил конец линейки к основанию моей пятки.

– Он у меня всегда вытянут максимально. Здесь-то собака и зарыта. Чудеса науки. «Химия помогает нам лучше жить».[6]6
  «Химия помогает нам лучше жить» («Better things for better living… through chemistry») – рекламный лозунг 1950-х годов, провозглашенный химической компанией «Дюпон», которая произвела «полимерную революцию» в XX веке.


[Закрыть]

– Ну, так что там? – в нетерпении спросил Питер.

Я прижал палец к концу линейки у окончания резинки моего носка.

– Шестнадцать дюймов.

– Шестнадцать дюймов? – в изумлении присвистнул Питер. – Неужели он такой длинный?

Я снова взглянул на стол, чтобы проверить, не погасла ли кнопка. Она все еще светилась.

– Таким образом, Мак, тридцать два дюйма уверенности при каждом шаге. Не забывай, у меня ведь их два.

Внезапно в соседней комнате раздался дикий треск. Мы с Питером ринулись к двери, распахнули ее и увидели Салли, лежащую навзничь на перевернувшемся стуле, бледную от ужаса, как приведение.

– Боже мой, не верю своим глазам! – сказал Питер. – Это уже третья за последний месяц.

– Хм, наверное, здесь витает что-то мистическое, раз женщины не могут долго продержаться, – предположил я. – Интересно, что бы это могло быть?

Барбара

– Мужчины!

Мы с Викки сидели на заднем сиденье такси, везущем нас по оживленным улицам Нью-Йорка. За окном проплывали пейзажи Манхэттена, меняясь, словно слайды в кинескопе. По тротуарам спешили люди в деловых костюмах и рубашках с белыми воротничками. Но в настоящий момент все это меня совершенно не занимало.

Была ли я расстроена? Да, черт возьми, еще как! Можете мне поверить, в этот момент я была на грани нервного срыва, а ведь день только начался.

– Они унизили нас! – Я кипела от злости. – Какая наглость! Пригласили меня в Нью-Йорк перед выходом книги в свет, а сами не собираются палец о палец ударить, чтобы продвинуть ее на рынок.

Сидящая рядом Викки, улыбаясь, словно чеширский кот, похлопала меня по руке в белой перчатке.

– Не беспокойся. – Ее самоуверенный тон как-то не вязался с ситуацией, в которой мы оказались. – У меня есть план.

Я воспряла духом.

– Да?

Она кивнула и пригладила свои и без того гладкие темные волосы.

– Помнишь, прошлой зимой ты позвонила мне и сказала, что было бы неплохо пустить рекламу книги в том месте, где ее могли бы видеть и мужчины? Ты сказала – может быть, в мужском журнале? Престижном мужском журнале, – добавила она, явно намекая на что-то. – Самом раскупаемом и популярном мужском журнале.

– «В курсе»? – выдохнула я.

Викки протянула с недовольной гримаской:

– Ты в курсе?

– Нет, я имею в виду журнал «В курсе» для сведущих мужчин.

Она наморщила лоб, пытаясь осознать сказанное.

– А! – Ее глаза засияли. – Ну да, конечно! Я запрыгала на сиденье от восторга, как маленькая девочка.

– Мою книгу будет рекламировать журнал «В курсе»!

– Нет, ты не в курсе…

– Нет?..

– Нет. Не рекламировать. Лучше. Я договорилась об интервью на первой полосе, которое возьмет у тебя ведущий журналист Нью-Йорка, сам Кэтчер Блок!

Мое сердце чуть не остановилось. Известие застало меня врасплох.

– Кэтчер Блок?! – выдавила я из себя. – Донжуан, мачо и светский лев?

Викки победоносно усмехнулась, и я возблагодарила звезды, что они свели меня с таким замечательным редактором. Вот это женщина!

Она ведь даже и не подозревала, что значила для меня эта новость.

Я набросилась на нее и стала душить в объятиях.

– О, Викки! Ты самая лучшая подруга для девушки из Мэна, написавшей книгу и приехавшей покорять Нью-Йорк!

– Ты даже не в курсе и половины того, что я хочу тебе сообщить, – сказала Викки. – Говорят, Кэтчер Блок настоящий гений журналистики. И к тому же он не женат.

Я нахмурилась.

Викки заметила мое выражение лица и тут же поправилась:

– Хотя для нас, конечно же, это не имеет никакого значения. – Она выпрямилась и ударила изо всех сил кулаком по коленке. – К черту любовь!

Если бы только Викки знала, о чем я подумала в этот момент.

Я мечтательно откинулась на спинку сиденья и глубоко вздохнула.

– Не могу поверить… Я на обложке журнала «В курсе»! Вот это да!

Кэтчер

– Нет, нет и еще раз нет!

Мы с Питером сидели на заднем сиденье такси, за окном мелькали бесчисленные здания, а мы мчались по Третьей авеню со скоростью вагончика на американских горках. Питер нагло воспользовался замкнутым пространством, чтобы склонить меня к очередной авантюре. Целью всей его жизни в этот момент было добиться от меня согласия взять интервью для первой полосы у некой Барбары Новак. Я же изо всех сил пытался сохранить свое достоинство и избежать посягательств на славу профессионального журналиста, донжуана, мачо и светского льва.

– Кэтч, ну пожалуйста, – умолял меня он. Вид у него был весьма жалкий, потому что он опять где-то посеял очки. – Я же пообещал! Всего одно интервью. Первый раз в жизни женщина сама звонит мне. Просто звонит, я уж не говорю о приглашении на чашечку кофе. Кажется, я понравился этой Викки, и думаю, она мне тоже понравится. Да нет, я совершенно уверен, что она мне понравится, если я понравлюсь ей. А я ей понравлюсь, потому как убедил ее в том, что, являясь владельцем престижного журнала, имею некоторое влияние на своих служащих!

– Что же, – заметил я, – так используй свое влияние на других служащих, потому что я не буду этого делать!

– Нет! О других кандидатурах не может быть и речи, – мрачно заявил Питер. – Самое лучшее, что я могу предложить женщине, – это то же, что ты можешь предложить женщине, то есть тебя самого!

Нельзя сказать, что я совсем не сочувствовал ему.

– Тут я связан по рукам и ногам, Мак. – У меня уже есть владелец – я.

Однако это его не смутило. Роды, проведенные в достатке и комфорте, развили в Питере двойственную натуру: с одной стороны, он представлялся милой овечкой, с другой – строгим пастухом. То, что он использовал свое положение для свидания с женщиной, не было для меня шокирующей новостью.

– Ну же! – продолжал канючить Питер. – Будет весело! Тебе же нравится веселье! – придумывал он новые аргументы.

Таксист резко повернул направо, заставив нас подпрыгнуть на сиденье.

– Весело? Брать интервью у этой злобной фурии, старой девы и мужененавистницы – это ты считаешь весельем?

Питер нахмурился.

– Откуда ты знаешь, что она именно такая?

Что, были другие варианты?

– А кто же еще мог написать книгу под названием «К черту любовь»? – спросил его я. – Не нужно быть нацистом-гением по производству космических ракет, чтобы догадаться.

Прежде чем он успел что-то ответить, машина резко затормозила напротив отеля «Красное дерево». Я тотчас пулей вылетел наружу, предоставив Питеру расплачиваться за такси.

Барбара

– Потрясающе, Барбара… просто потрясающе… – Викки рассыпалась в комплиментах.

Щелк!

Я не могла поверить в реальность происходящего. Ущипните меня, не сплю ли я! Мне хотелось визжать от восторга.

Викки привезла меня в шикарную студию ведущего нью-йоркского фотографа, и теперь этот симпатичный парень лет тридцати с небольшим по имени Анастазио Фабрицио снимал меня во всех позах – словно я была по меньшей мере Элизабет Тейлор или Дорис Дей,[7]7
  Дорис Дей – американская киноактриса и певица, звезда 50-х и начала 60-х гг. Снималась в мюзиклах и игривых комедиях, часто с актером Роком Хадсоном. Среди картин Дорис Дей – «Чай для двоих» (1950), «Бедствие по имени Джейн» (1953), «Люби меня или оставь» (1955) и «Человек, который слишком много знал» Альфреда Хичкока (1956). В комедиях 60-х годов «Разговор в постели» (1959), «Вернись, возлюбленный» (1962) и других. Дей сыграла самоуверенную, но скромную женщину, которая заставила капитулировать некоторых крупнейших звезд-мужчин. Фильм «К черту любовь» по мотивам данной книги со звездами современных мюзиклов Рене Зеллвегер («Чикаго») и Эваном Мак-Грегором («Мулен Руж») воссоздает стилистику и атмосферу романтических комедий 60-х годов с присущими тому времени старомодными представлениями и предрассудками относительно отношений между полами.


[Закрыть]
а не обыкновенной провинциальной американской девушкой! Девушкой, которой требовался сироп от расстройства желудка, чтобы пережить школьную съемку для выпускного фотоальбома.

– Представь, будто тебя кто-то окликнул, а ты в ответ обернулась, – сказала Викки.

Меня не нужно было просить дважды. Я встала спиной к Анастазио, затем повернула голову и игриво взглянула на него, словно он был заманчивой добычей, а я собиралась ею поживиться. Совсем как женщина из двенадцатой главы моей книги.

– Ну как?

– Потрясающе, Барбара. – Анастазио без устали щелкал фотоаппаратом. – Просто потрясающе.

У меня создалось впечатление, что он восхищался не только покроем и расцветкой ладно сидящего на мне розового шерстяного костюма с вышивкой на груди.

Щелк!

Что же, дорогой читатель, должна признаться, что фотосессия у Анастазио Фабрицио чуть было не подорвала основы моих моральных устоев.

«Ущипните меня, – подумала я, – но только, пожалуйста, не будите!»

Никогда бы не подумала, что писательский труд может быть таким приятным.

Кэтчер

Как только мы вошли в шикарный, в викторианском стиле ресторан отеля «Красное дерево», навстречу нам бросился Генри, метрдотель и мой старый друг, чтобы усадить нас за столик, специально зарезервированный для журнала «В курсе».

Питер понуро плелся за мной, а затем чинно и церемонно сел, вытащил запасную пару очков и в презрительном молчании углубился в чтение меню. Он злился явно не из-за того, что я оставил его платить за такси.

Луис, старший официант, почтительно приблизился к нам и застыл в ожидании, демонстрируя вышколенность и учтивость, пока Питер притворялся, что ничего вокруг не замечает. Он слишком хорошо знал моего босса, поскольку обслуживал Мака еще с тех времен, когда тот был всего лишь заместителем главного редактора и не пренебрегал папочкиной кормушкой.

Питер продолжал внимательно изучать меню.

Я подмигнул Луису, и тот немедленно испарился, чтобы принести наш обычный аперитив.

– Опять посеял очки, Мастроянни? – поддразнил я босса. У Питера в запасе была дюжина пар, но он вечно не мог их найти.

Питер проворчал, все еще дуясь на меня:

– Если уж лучший друг не хочет оказать тебе маленькую услугу, то на кого еще можно надеяться в этой жизни.

О господи. Теперь Питер решил вызвать во мне комплекс вины. Этому высокому искусству он научился у своей драгоценной мамочки.

– Ты уже знаешь, что будешь заказывать? – спросил я, пытаясь перевести разговор на другую тему.

– Все, что я знаю, так это то, что если бы у меня была слава донжуана, мачо и светского льва и если бы мой лучший друг раз в жизни попросил меня об одолжении устроить ему свидание с женщиной, которая в кои-то веки обратила на него малюсенькую капельку внимания…

Я увильнул от него на работе и сбежал от него из такси, но он в конце концов припер меня к стенке в ресторане отеля «Красное дерево», как назойливый рекламный агент, пытающийся протолкнуть свою продукцию на страницы журнала «В курсе». И хотя вся его великая стратегия не стоила и ломаного гроша, я понимал, что сдаюсь. Уж чересчур он был комичен. Все равно я бы сломался рано или поздно. Я решил положить конец страданиям. Его, имею в виду. Мои, похоже, только начинались.

– Официант! – позвал я, щелкая пальцами. – Принесите телефон. – Я нарочито сердито взглянул на Питера. – У тебя есть номер этой старой девы?

Не помня себя от восторга, Питер трясущимися руками выудил из кармана какую-то бумажку и в нетерпении ерзал на стуле, как малолетний ребенок, пока я набирал номер.

Барбара

Если вы когда-нибудь пробовали писать, то понимаете, каково это – сидеть дни и ночи напролет взаперти в маленьком, тесном офисе и изливать душу на бумаге, подстегивая себя шоколадом, кофе и сигаретами, в попытках собрать мысли воедино. Писатель слишком поглощен процессом творчества, чтобы думать о том, как сложится судьба его книги после того, как она выйдет из печати.

Хотя, чего греха таить, в мозгу нет-нет да и мелькнет картина шумного успеха, однако не стоит все же слишком увлекаться фантазированием, а то книга так никогда и не будет написана. На курсах секретарш я научилась одной жизненно важной вещи: работать, не поднимая (простите) задницы со стула. Это единственный способ вовремя отпечатать объемистую пачку деловых писем и докладов, которые позарез нужны вашему боссу в готовом виде к пяти часам вечера. Только полностью отдаваясь работе, можно лелеять надежду увидеть свое имя на обложке книги.

Когда же все наконец позади, можно начать наслаждаться маленькими дополнительными льготами и привилегиями нелегкого писательского труда. Конечно, только в том случае, если вашим издательством является «Баннер-хаус», а его представителем – Викки Хиллер.

Дабы я чувствовала себя как дома и не ютилась в гостиничных номерах, Викки сняла для меня в Нью-Йорке маленькую уютную квартирку. Пока она вела меня по коридору, я не переставала восхищаться внутренней отделкой. Мне никогда еще не приходилось останавливаться в подобном месте.

Викки вставила ключ в замочную скважину и распахнула дверь.

– Надеюсь, ты не будешь разочарована, – сказала она, пропуская меня вперед.

Я спустилась по ступенькам в огромную великолепную гостиную. Белый мягкий ковролин. Высоченные потолки. Камин из белого мрамора между гостиной и библиотекой. Изящная витая лестница, ведущая в спальню на втором этаже. Дизайн был утонченным и изысканным, все в соответствии с последними веяниями моды.

Улыбаясь, Викки подошла к занавесям, свисающим с потолка до пола, и нажала кнопку.

Шторы автоматически раздвинулись, обнажив огромные, во всю стену, окна.

Я замерла от восхищения. Моим глазам предстал весь Манхэттен ниже Шестьдесят второй улицы: мост на Пятьдесят девятой улице, Крайслер-билдинг, Эмпайр стейт билдинг и даже, в отдалении, статуя Свободы.

– О Викки! – воскликнула я. – Это великолепно!

Тут вдруг раздался телефонный звонок. Я поискала аппарат глазами.

Розовый домашний телефон! Я всегда мечтала о таком!

– Мой первый нью-йоркский звонок! У Викки расширились зрачки.

– Должно быть, это из журнала «В курсе». Только они знают твой номер. – Она всплеснула руками. – Должно быть, это Кэтчер Блок!

Мы завизжали в унисон, как две выпускницы, только что получившие приглашение на бал.

Однако я тут же взяла себя в руки и быстро, опасаясь, что телефон перестанет звонить, сняла трубку.

– Барбара Новак на проводе, – произнесла я томным голосом.

– Кэтчер Блок на проводе. Мужской баритон с легкой хрипотцой звучал в моих ушах подобием музыки. Но я не могла позволить себе расслабиться ни на минуту.

– Кэтчер Блок? – повторила я, будто что-то припоминая. – Кэтчер Блок?..

– Из журнала «В курсе».

– Ах да. – Я сосчитала до трех. – Чем могу быть полезна, мистер Блок?

В ответ он развязно рассмеялся:

– Скорее – чем я могу быть вам полезен, мисс Новак?

Я многозначительно помолчала, стараясь не смотреть на Викки, которая прыгала около меня на высоких каблуках, сгорая от нетерпения.

– Хочу пригласить вас на ланч, – сказал Кэтчер, – а заодно поговорить о вашей книге.

– Звучит заманчиво, но давайте уточним время, поскольку я очень занята, – ответила я вежливо, но как бы намекая, будто с утра уже получила с десяток подобных приглашений.

– Мы уже сделали заказ, – ответил он. – Не могли бы вы приехать в отель «Красное дерево» минут эдак… через десять?

Минут через десять?! Ну и наглость! Что ж, смеется тот, кто смеется последним!

– Извините, мистер Блок, но это совершенно невозможно, – ледяным голосом произнесла я.

Бьюсь об заклад, в этот момент он нарочито равнодушно пожал плечами.

– Что ж, тогда как-нибудь в другой раз…

– Да, – прервала я его, – буду там минут через пятнадцать, – и повесила трубку.

Так как теперь я заказывала музыку, то решила, что могу себе позволить то, чего хочу больше всего на свете, а именно – сорваться в тот же миг и побежать к нему на встречу.

Демонстрируя олимпийское спокойствие, я медленно повернулась к Викки. Мы посмотрели друг на друга. Потом обе завизжали как умалишенные.

Я шла на свидание с мужчиной своей мечты. Даже королева бала не могла быть счастлива больше меня в этот момент.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю