Текст книги "К черту любовь!"

Автор книги: Барбара Новак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Кэтчер

Да! Я не опоздал – лифт успел приземлиться вовремя. Барбара как раз выходила на улицу.

– Доброй ночи, майор Мартин! – сказал швейцар за моей спиной.

Я ринулся вслед за Барбарой. Она стояла на тротуаре, пытаясь поймать такси.

Я позвал ее еще раз по имени, и она обернулась. Если бы можно было убить взглядом… Похоже, мне придется нелегко.

– Барбара, – взмолился я. – Ты должна мне верить. Я не понимал, что происходит. Как только я появился на этой вечеринке, ко мне прицепилась эта девчонка и подсыпала в мою трубку табак, якобы купленный ею в Сан-Франциско. После этого я уже не отдавал себе отчет в том, что делаю!

Барбара повернулась с беспокойством в глазах и пристально посмотрела на меня. Сейчас я раз и навсегда пойму, как хорошо умею врать.

– Зип! Ты имеешь в виду, что она накачала тебя наркотиками?

Я еле удержался от улыбки и кивнул с несчастным видом.

– И затащила в постель! Как я был хорош!

– О, Зип, – сказала она, смягчаясь. – Тебе не следовало курить чужой табак, особенно на вечеринке подобного рода. Подожди-ка минутку! А что именно ты здесь делал? Тебе ведь вообще не нравятся вечеринки.

– Я даже и не знал, что здесь будет вечеринка, – ответил я, сам начиная верить в то, что говорил. – Сразу как ты ушла, мне позвонили и пригласили на встречу с каким-то журналистом в квартиру этого издателя. Они хотят написать статью о секретном проекте НАСА, над которым я работаю в Нью-Йорке. Так что меня пригласили на интервью с журналистом по имени… Снитч… Снэтч…

– Кэтч? Кэтчер Блок?

Я наморщил лоб и притворился, что в голове у меня все еще шумит от смеси, которую подсыпала та девчонка.

– Возможно. Так вот, я примчался сюда, а парень даже не соизволил появиться.

Она вся кипела от негодования.

– Это точно Кэтчер Блок!

– Ну не наглость ли? – спросил я, растягивая гласные.

– Не просто наглость, Зип. Разве ты не видишь? Все подстроено. И эта девушка с марихуаной – просто подсадная утка.

– Не может быть! – воскликнул я, не веря своим ушам.

Я сильно удивился: Барбара не просто клюнула на мою ложь, она ее еще и приукрашивала. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой!

– Да! Кэтчер Блок специально заманил тебя на эту вечеринку под лживым предлогом, чтобы состряпать свое знаменитое публичное разоблачение. Он написал бы, что секретный нью-йоркский проект НАСА не стоит и выеденного яйца и что агенты НАСА на самом деле проводят время на веселых вечеринках, кишащих битниками-наркоманами!

– О, это низко! – сказал я, подзадоривая ее.

– В этом весь Кэтчер Блок! Он так действует! Он заставляет людей совершать такие поступки, которые им совершенно не свойственны, а жертвы даже не догадываются, что их обманывают. Сомневаюсь, написал ли он хоть одно слово правды в своей жизни.

Ай!

– Подожди-ка минутку! – Она, конечно, очень расстроена, но говорить, что Кэтчер Блок – плохой журналист, это, по-моему, уж слишком…

– Он просто отъявленный врун и негодяй! – не унималась Барбара.

Ой! Линчевание моего «я» заходило слишком далеко.

– Ну же, Барбара, вряд ли он так безнадежен. Ведь как-никак он получил Пулитцеровскую премию.

Она выглядела удивленной.

– Ты что, защищаешь его?

Теперь настал мой черед расстраиваться.

– Ему не требуется моя защита. Человек не получает Пулитцеровскую премию за то, что он отъявленный негодяй. Об этом ты подумала?

Барбара как-то странно уставилась на меня.

– Зип, почему тебя задевает то, что я говорю о Кэтчере Блоке?

– Нет, совсем нет! – громко сказал я. Слишком громко. «Возьми себя в руки, – подумал я про себя. – Или ты провалишь все к чертовой матери». – Поверь, мне абсолютно все равно, – добавил я.

Быстро, быстро! Надо что-то придумать. А! Знаю. Я мысленно улыбнулся, хваля себя за находчивость, и плаксиво пожаловался:

– Просто, наверное, я чувствую себя полным идиотом в этой ситуации. Меня так легко надуть, как деревенского простачка, а ты все моментально разгадала…

– Зип, – проворковала Барбара, смягчившись, – я вовсе не хотела обидеть тебя.

– А я не хотел злить тебя, – сказал я извиняющимся тоном. Уф, кажется, сработало.

– Это просто ужасно. – Барбара со смешком слегка наклонилась ко мне. – Мы ведем себя как два влюбленных идиота.

Наши глаза встретились. Возможно, я выглядел в тот момент таким же испуганным, как и она.

– Похоже, – сказала Барбара, быстро взяв себя в руки, – что эта ссора стала последней каплей, Зип. Скорее всего, это конец.

И она протянула мне руку, прощаясь.

Она опять уходит!

Черт!

Ну же, Кэтчер, быстрее решай эту задачку! Не позволяй пташке улететь.

– Или… скорее всего – начало! – сказал я, просияв. – Черт возьми! Эта ссора заставила меня осознать, как ты мне дорога! Теперь я чувствую, что готов узнать тебя получше!

Я обнял ее и прижал к себе.

Барбара освободилась из моих объятий.

– Насколько лучше? – осторожно спросила она.

– Совсем хорошо! – ответил я хриплым голосом.

– Правда? – прошептала она.

– Да! – Я взял ее лицо в руки и посмотрел в красивые глаза. – Прости, но мне непременно нужно сказать тебе об этом, Барбара! Я люблю тебя!

Она обмякла, словно сливочное масло, в моих руках, и по ее телу прошла мелкая дрожь.

Или это произошло со мной?

– Что ж, – вздохнула она. – В моей теории не оговорено, что мужчины могут влюбляться.

В точку!

– Так мы еще можем наверстать упущенное? Я имею в виду, ведь ты до сих пор в меня не влюблена. Ведь так?

– Да…

– Поэтому я могу любить тебя – страстно, нежно, безумно, – а ты можешь заниматься со мной лишь ничего не значащим сексом. Так?

– Да…

– Так мы встречаемся завтра?

Она посмотрела на меня взглядом влюбленной женщины.

– Да, о да!

Мы обнялись, и я почувствовал огромное облегчение. Наверное, это отразилось на моем лице, потому что стоящий позади Барбары швейцар понимающе козырнул мне. Я подмигнул ему и поднял большой палец вверх.

Барбара

Следующий день должен стать поворотным пунктом в жизни каждого из нас.

Меня не было на том роковом совещании в «Баннер-хаус». А Викки на него опоздала.

Однако секретарша Теодора Баннера передала протокольные записи этого совещания Глэдис, благодаря чему Викки и мне стало обо всем известно.

Вот что там произошло.

По-видимости, Т. Б. собрал сотрудников на срочное совещание и случайно-специально «забыл» предупредить своего старшего редактора, являющегося единственной особой женского пола в их коллективе.

Он стоял на своем любимом месте, прямо под собственным, написанным маслом портретом, и распекал подчиненных, как недовольный солдатами генерал.

– Эта розовая книженция разрушает мою жизнь! – бушевал он. – Моя женщина ведет себя так, будто у нее на самом деле есть мозги! Она не подпускает меня к себе ни на шаг! Эта книга посягнула на самое святое, что только можно себе представить! Дж. Б. важно кивнул:

– Наши жены тоже доставляют нам массу неудобств в связи с этим.

– Я говорю не о жене! – прорычал Т. Б. – Я говорю о любовнице!

Все мужчины сочувственно и понимающе закивали, про себя благодаря Бога за то, что у них по одной спутнице жизни.

Т. Б. с яростью взглянул на подчиненных и стукнул ладонью по столу из красного дерева.

– Я немедленно уволю эту Викки Хиллер! Бросив такую угрозу, он направился в зал приема посетителей. Мужчины следовали за ним по пятам как стадо баранов.

– Мы не можем уволить ее сейчас, Т. Б., – возразил Е. Г. – Как это будет выглядеть со стороны? Она лучший редактор на данный момент.

– Вы моя творческая опора, – рявкнул Баннер. – Вот и изыщите причину, по которой ее можно уволить. Или я соберу другую команду!

Он ринулся к своему офису и хлопнул дверью.

Мужчины сбились в кучку, по-видимому пребывая в состоянии шока.

Дзинь! Открылись двери лифта и появилась – кто бы вы думали – Викки Хиллер собственной персоной, улыбающаяся, уверенная, жизнерадостная. Она шла прямиком к кабинету самого Баннера.

– Доброе утро, джентльмены, – кивнула Викки мужчинам на ходу. – А знаете, почему оно доброе? Потому что именно сегодня я намерена потребовать от Теодора Баннера, чтобы мои коллеги относились ко мне с должным уважением, или я увольняюсь сию же секунду!

Решительно тряхнув головой, она вошла в кабинет Теодора Баннера и закрыла за собой дверь.

Мужчины вытянули шеи, прислушиваясь. Но ничего так и не услышали.

Что в принципе не имело значения.

Улыбки вернулись на их лица, и они медленно направились каждый в свой кабинет.

Теперь им не нужно было придумывать причину, чтобы избавиться от назойливой Викки Хиллер.

Она сделала эту работу за них.

* * *

Чуть позже Викки лежала на моем диване, а я отпаивала ее кофе. На полу стояла картонная коробка со всеми ее личными вещами, которые она забрала с работы.

Я не могла поверить в то, что ее уволили. Да кто вообще увольняет редактора, выведшего книгу на первое место в списке бестселлеров?

– Большой туз оказался всего лишь жалкой шестеркой, – горько жаловалась Викки. – Оно и понятно, он же мужчина. Ненавижу мужчин. Наверное, я слишком часто сходила по ним с ума, за что теперь и расплачиваюсь. – Она покорно вздохнула. – Наверное, я просто выйду замуж.

– Ты расстроена, – попробовала я успокоить ее, – но вскоре найдешь другую работу…

– Я не хочу другую работу! – воскликнула Викки. – Еще одно здание, битком набитое мужчинами, которые будут меня ненавидеть так же, как и я их! С меня достаточно! Извини, Барбара, но мне надоело быть девчонкой, декларирующей «К черту любовь»! Я сдаюсь. Складываю оружие. Я просто хочу быть миссис Питер Мак-Maннус.

– Правда?

– Тогда будет хоть один мужчина, которым я смогу командовать! Во всяком случае, пусть так и будет. Если после этого признания ты больше не захочешь со мной общаться, то я пойму.

Бедная Викки. Она была в полном унынии. Я взяла ее руку в свою.

– О, Викки. Я бы ни за что не смогла порвать дружбу с тобой, особенно сейчас, когда мне самой так необходим верный друг. Видишь ли, я должна тебе кое в чем признаться.

Я обернулась по сторонам, потом подкралась на цыпочках к входной двери, как шпион из Пентагона в период холодной войны, и проверила замок. Потом закрыла дверь на балкон и даже занавесила шторы на окне.

Я не могла допустить, чтобы кто-нибудь услышал мое признание.

– И мне претит роль девчонки, бравирующей лозунгом «К черту любовь».

Викки в ужасе посмотрела на меня и покачала головой.

Но я твердо кивнула ей в ответ:

– Я влюбленная женщина. И собираюсь ему об этом сказать. Прямо сегодня вечером.

Кэтчер

– Сегодня? – воскликнул Питер.

– Да! Сегодня вечером Барбара Новак раскроет все свои секреты, – объявил я. Клавиши печатной машинки плясали под моими пальцами. – Я припер ее к стенке. Она сказала «да», но было видно, что хотела сказать «нет».

– Ну и ну! – присвистнул Питер.

– Вот заголовок убойной статьи, анонсируемой на обложке текущего номера. – Откинувшись в кресле, я, нарочито акцентируя каждое слово, произнес: – «Кэтчер Блок и Барбара Новак: проникновение в… тайну».

– Похоже, придется продавать журнал завернутым в суперобложку.

– Сегодня я приглашу ее ко мне на квартиру, которая, как она думает, принадлежит тебе, сказав, что у того, кем она меня считает, там назначена встреча с тобой и неким парнем. И она, естественно, даже не подозревает, что этот парень не кто иной, как я.

Я, кажется, окончательно сбил с толку бедного Питера.

– А мне что делать?

– Ничего! – произнес я с нажимом.

– Ладно. Так, значит, время пришло, – сказал Питер. – Сегодня вечером все свершится. Когда мы будем с Викки ужинать, в твоей квартире произойдет нечто такое, что дискредитирует Новак, а заодно и Викки, и полетит, к чертям, все, над чем Викки так долго и упорно работала! Мои нервы таких передряг не выдержат, Кэтч! Этого вполне достаточно, чтобы заставить человека взорваться!

– Прибереги силы для сегодняшней ночи.

Я поднял колпачок от ручки вверх, будто это был бокал с вином, и произнес тост:

– За сегодняшний вечер!

Барбара

Я отмокала в джакузи с пеной уже часа два, мечтательно взирая на ночной Манхэттен сквозь застекленные створчатые двери и слушая пластинку Джуди Гарленд: «Вознеси меня в небеса и заставь танцевать средь Луны и звезд…». Я действительно ощущала себя способной взлететь на Луну.

Наконец я заставила себя вылезти из ванны и надела свою любимую грацию от Диора. Затем села за туалетный столик и стала выбирать из своей коллекции духи на сегодняшний вечер. Нынче подойдут только одни: «Мой грех». Я помазала ими за ушами, на шее и в ложбинке груди…

Когда Зип зашел за мной, я душой и телом была готова к большим свершениям.

Однако по пути ему нужно было заглянуть кое-куда.

– Надеюсь, ты не против зайти со мной туда на минутку, – сказал он у дома, где проходила вчерашняя вечеринка. Вероятно, Кэтчер Блок опять подстроил встречу с интервью.

– Нет, но боюсь, у тебя в очередной раз просто отнимут время.

Когда мы подошли к двери, то увидели, что к ней прикреплена записка.

Зип отлепил ее, открыл и прочитал следующее: «Дорогой Зип, случилось кое-что непредвиденное. Прими мои извинения. Внутри найдешь бутылку шампанского».

– Весьма типично для него, – сердито нахмурившись, заметила я.

– Но мы все же можем откупорить бутылку шампанского, – сказал Зип. – Давай задержимся минут на десять.

– На десять минут?

– На десять минут, – уверенно сказал он. Вставив ключ в замочную скважину, он открыл дверь.

Барбара

В то самое время, когда я входила в квартиру Кэтчера Блока, намереваясь открыть Зипу свой секрет, Викки ужинала с Питером, собираясь сделать ему предложение.

Прежде всего позвольте объяснить вам, что я описываю все произошедшее, опираясь на первоисточник, а именно дневник Викки. Она разрешила воспользоваться ее записями (хотя и так рассказала мне обо всем в красках), уповая на то, что это поможет мне в написании книги.

Конечно, мне пришлось провести некоторую цензуру, иначе я рисковала бы попасть в списки запрещенных книг. Но, за исключением этих мелких исправлений, все приводится без изменений.

Вот что там произошло.

Питер был счастлив, когда Викки позвонила ему и предложила поужинать вместе. Они поехали в очень романтический японский ресторанчик.

Викки была сама не своя от волнения и все не решалась затронуть опасную тему о замужестве. Однако, когда они уселись на подушки на полу, она заметила, что Питер и сам ведет себя в высшей степени странно. Он был как-то подозрительно молчалив. К тому же постоянно теребил салфетку и в конце концов сделал из нее лягушку в стиле оригами.

– Питер, – мягко сказала Викки, – что случилось? Ты какой-то нервный.

– Я не виновен! – воскликнул Питер. – В чем моя вина?

Викки изумилась.

– Я не сказала «виновен», я сказала – «нервный».

– Ты что, обвиняешь меня в том, что я что-то скрываю от тебя? – взвизгнул Питер чуть громче, чем того требовали приличия.

Люди, сидящие за соседними столиками, начали посматривать в их сторону.

– Питер, успокойся, – прошептала Викки.

Викки в целом большая умница, и, как она пишет в своем дневнике, это был подходящий момент для того, чтобы объявить Питеру о своих намерениях.

– Все нормально, Питер, – сказала она с теплотой в голосе, – ты ничего от меня не скрываешь. – Она набрала побольше воздуху в легкие и затем с понимающим видом произнесла: – Я и так все знаю. Питер побледнел.

– Что?

– Да, я все знаю. Уже давно.

– Давно?

– Да, – ответила Викки. – Ну так и что из этого? Ты гомосексуалист, и ты безнадежно влюблен в Кэтчера Блока. – Она пожала плечами. – Но это не препятствие для нашей женитьбы.

– ЧТО?

В этот момент, по словам Викки, Питер выглядел так, будто его вот-вот хватит удар.

– Я НЕ… – Он посмотрел по сторонам и чуть-чуть понизил голос. – Я не гомосексуалист!

– Ну же, Питер, довольно притворяться! – сказала Викки, устав от этой игры. – Сначала ты готовишь для Кэтча в его квартире, потом эта фотография родителей Кэтча в твоей квартире… Поверь, если бы этому было какое-то другое объяснение, то я бы его уже нашла! – Она хихикнула. – Хотя в какой-то момент я даже убедила себя, что вся наша жизнь – это большой шутовской сексуальный балаган и что, возможно, ты поменялся ключами со своим ведущим журналистом, чтобы заманить меня в его холостяцкое логово и соблазнить!

Питер схватил Викки за руки и, кивая как болванчик, жалобно промямлил:

– Да, это так! Я действительно поменялся с ним ключами.

Викки закатила глаза.

– О, Питер, перестань! Если ты не из-за этого чувствуешь себя виноватым, то тогда из-за чего?

– Из-за того, что Кэтчер Блок все это время обманывал Барбару Новак, для того чтобы написать скандальное публичное признание, разоблачающее ее! – выпалил он.

– Что?

Викки позже записала в дневнике, что эта новость привела ее в полнейшее негодование. (Спасибо, Викки!)

– И ты все это время знал об обмане? – Она смотрела на него как прокурор на допросе.

Питер моргнул – и кивнул с несчастным видом.

Извините, но в этом месте мне пришлось вычеркнуть некоторые слова и выражения. Думаю, достаточно будет сказать, что мой спокойный, уравновешенный издатель дала волю чувствам.

– Где они? – призвала она Питера к немедленному ответу.

– У него… э-э-э, у меня дома!.. У него дома, – наконец признался он.

Викки поднялась с пола со всей грациозностью, на которую только способна женщина в узкой юбке, корсете и на высоких каблуках.

Она с яростью смотрела вниз на мужчину, в которого, как ей казалось, была влюблена.

– Прощай, Питер! – решительно отрезала Викки. – Свадьба отменяется!

Она схватила свою накидку и выбежала на улицу, чтобы поймать такси.

Питер неуклюже поднялся, немного прихрамывая, так как его левая нога затекла, и закричал:

– Эй, где гейша? Мне нужны ботинки!

Кэтчер

– Давай проверим, правильно ли я разобрался с этими кнопками, – растягивая гласные, протянул я. – Первая кнопка для света, вторая – для граммофона. Ты не возражаешь, если мы задержимся здесь еще чуть-чуть?

– Я не против, если ты этого хочешь, Зип, – ответила Барбара.

– Хорошо, тогда остаемся. – Мы сидели на диване в моей квартире, попивая шампанское. – Итак, первая кнопка приглушает свет, вторая – включает музыку.

Есть! Комната погрузилась в полумрак, и зазвучала приятная и легкая мелодия.

Я нажал на третью кнопку на панели, и диван, на котором мы сидели, автоматически разложился. Мы долго смеялись, поднимали ноги в воздух, а потом затихли, лежа рядом бок о бок.

Барбара и я одновременно повернули головы и посмотрели друг на друга. Я снял очки Зипа и заглянул ей в глаза. Затем протянул палец к ее лицу.

– У тебя ресничка… – прошептал я, нежно дотронувшись до ее щеки, после чего поддел ресничку пальцем, поднес ее к губам Барбары и сказал: – Загадай желание.

Не отрывая от меня взгляда, она загадала желание, подула на ресничку и улыбнулась.

– Что? – спросил я.

– Забавно… То, как ты сказал «ресничка». Будто у тебя какой-то другой акцент.

Я быстро надел очки Зипа на нос.

– Да, забавно, – старательно растягивая гласные, сказал я. Нужно быть осторожным и не выходить из роли до конца. – Этот диван тоже забавная штука. Похоже, мы действительно в типичной берлоге холостяка, наполненной всяческими штучками, чтобы соблазнить женщину и создать нужное настроение.

– А ты в настроении, Зип? – спросила меня Барбара.

– Да, Барбара, я в настроении, – честно ответил я и обнял ее.

Музыка, как мне показалось, заиграла чуть громче. Некоторое время мы страстно целовались, пока наконец Барбара, задыхаясь, не откинула голову назад. Я поцеловал ее в шею и укусил за ушко, заставив забиться в агонии страсти.

– Дорогой, нет! Пожалуйста! – закричала она.

– Нет? Ты так долго ждала этого и теперь говоришь «нет»?

– Да! – задыхаясь, произнесла она. – Я хочу кое-что тебе сказать…

Я изменил положение, поцеловал ее в глаза и незаметно нажал кнопку записи на панели. Наш разговор стал записываться на пленку.

– Да, Барбара Новак, скажи мне все и сейчас, – сказал я нарочито громко, чтобы меня было слышно в микрофон.

Борясь с волнением, Барбара наконец решилась на признание:

– Я… люблю… тебя.

– Скажи мне, как сильно ты меня любишь, Барбара Новак, – настаивал я на продолжении и подул ей в ушко. Она глубоко вздохнула.

– Очень сильно… слишком сильно, чтобы заниматься с тобой сексом!

Я поцеловал ее.

– Ах, ну конечно же… – сказал я, целуя ее еще раз, – и это потому, что ты – Барбара Новак… – и еще раз, – автор знаменитой теории «К черту любовь»… – и еще раз, – согласно которой секс и любовь нельзя смешивать…

– Нет. Вовсе не по этой причине я прошу тебя остановиться. Я прошу об этом, потому что слишком тебя люблю и не хочу заниматься с тобой сексом без любви, – прошептала она. – Я хочу того, чего хочет любая женщина – любви и счастливого замужества. Я не исповедую принципы своей теории «К черту любовь». Я не та женщина, за которую ты меня принимаешь.

– О, ты как раз та женщина, за которую я тебя принимаю. Продолжай, детка. Скажи мне, что на самом деле ты не хочешь равенства с мужчинами на рынке труда…

Следя одним глазом за проигрывателем, я поцеловал ее чуть ниже шеи, около груди. Она застонала от удовольствия.

Я лежал на диване поверх Барбары, когда вдруг услышал какой-то странный звук, похожий на звяканье ключей в замке. Вслед за этим дверь распахнулась и в квартиру вошла Гвендолин.

– Кэтчер Блок! – закричала она.

От неожиданности я подался вперед и задел локтем одну из кнопок. Иголка проигрывателя с резким звуком царапнула пластинку, а в комнате загорелся яркий свет. Я немедленно скатился с Барбары, но, ввиду того что Гвендолин застукала нас в весьма пикантной ситуации, я пока не мог встать и поприветствовать ее… должным образом.

– Ты становишься небрежным, – сказала она. – Оставляешь ключ снаружи, когда внезапное появление посторонних так некстати.

Я взглянул на Барбару. Она отвернулась, но пристально наблюдала за мной, чуть повернув голову.

– Почему такие вытянутые лица? – бросила нам Гвендолин. – Мы все здесь равноправные и самодостаточные граждане мира. По крайней мере, я – да. И видит бог, все мужчины тоже. – Она посмотрела на Барбару. – И вы тоже, надеюсь, раз вы с Кэтчером Блоком. Во всяком случае, я просто заглянула сюда в надежде на маленькую порцию секса a la carte. Но вижу, ты занят, Кэтч, так что, пожалуй, пойду в гостиницу и позвоню пилоту. Чао!

И она ушла.

Барбара стояла на одном месте, не двигаясь.

Я медленно снял очки Зипа и бросил их на диван. Умный игрок знает, в какой момент следует остановиться и обменять фишки на деньги.

– Ладно. Теперь тебе обо всем известно. Я Кэтчер Блок, а не Зип Мартин. Нет никакого Зипа Мартина.

Ни слезинки, ни крика. Она просто стояла спиной ко мне, пытаясь взять себя в руки, как я понял. Что ж, пусть я ее обманул. Но разве она не сделала то же самое с миллионами людей? Разве она не обманула полпланеты, то есть всех женщин, и не заставила их поверить в свою бредовую теорию «К черту любовь»?

– Однако, прежде чем ты уйдешь отсюда, признайся кое в чем, – сказал я ей. – Признайся, что я поймал тебя с поличным. Признайся, что я заставил Барбару К Черту Любовь Новак влюбиться и сказать об этом.

Вместо ответа она подошла и нажала на кнопку записи за моей спиной. Я был ошеломлен. Затем она повернулась и посмотрела на меня влюбленными глазами.

– Я не собираюсь уходить отсюда, Кэтч. И не собираюсь признаваться в том, что ты заставил Барбару Новак влюбиться. Потому что я не Барбара Новак. Нет никакой Барбары Новак, – сказала та, кто… не знаю, кем уж она там была.