Текст книги "К черту любовь!"
Автор книги: Барбара Новак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Барбара
Все хотели лицезреть Барбару Новак.
Я была одной из самых преуспевающих женщин во всей Америке. Может быть, даже во всем мире. Люди останавливали меня на улицах, умоляя подписать маленькие розовенькие книжки. Они настаивали, чтобы я выслушала истории о том, как моя книга изменила их жизнь.
Меня приглашали в шоу «Герой дня». В вечерние новости. На заседания женских клубов и в кружки по вышиванию крестиком. Я красовалась на обложке всех периодических изданий – от «Журнала для домохозяек» до «ТВ гида». Эй-би-си, Эн-би-си, Би-би-си – все каналы наперебой приглашали меня в свои передачи.
Все желали видеть и слышать Барбару Новак, автора самой продаваемой книги в истории книгопечатания.
Но никто не хотел Барбару Новак, просто женщину.
И это была горькая правда.
Она заключалась в том, что, в то время как в изменившемся мире женщины стали лидировать в сексуальной Олимпиаде, я все еще сидела дома, дожидаясь, что кто-нибудь пригласит меня на выпускной бал.
Я добилась успеха. Но была одинока.
Когда женщина чувствует себя подобным образом, остается только одно средство.
Нырнуть в ближайшую постель.
В своей старенькой пижамке… с хорошей книжкой.
И я как раз собиралась это сделать.
Только я надела свою любимую шелковую китайскую пижаму, как вдруг раздался звонок в дверь.
Я сунула босые ноги в шлепанцы, набросила шелковый китайский пеньюар и устремилась через гостиную к входной двери. Конечно же, я сначала посмотрела в глазок, чтобы проверить, кто это, надеясь…
Но это была всего лишь Викки. Вздохнув, я открыла дверь.
Она выглядела просто сногсшибательно в новой шубке, наброшенной поверх умопомрачительного длинного вечернего платья.
При виде меня на ее лице отразилось недоумение.
– Барбара! Ты не одета! – воскликнула она. – Ты никуда не идешь вечером?
– Нет, – ответила я как можно небрежнее. – Сегодня я останусь дома.
Она поморгала глазами.
– Почему? У тебя что, сорвалось свидание?
Я пожала плечами, как будто мне было совершенно на это наплевать.
Исполненная решимости, она прошествовала мимо меня в гостиную, видимо намереваясь помочь мне быстро подобрать какой-нибудь вечерний наряд.
– Мой новый знакомый оказался защитником, а в его команде еще двадцать семь человек. Я уверена, он подберет тебе пару.
«Какая она все-таки милая, – подумала я. – Она все еще не поняла, что к чему».
– А я уверена, что нет, – резко оборвала ее я. – Теперь я персона нон грата для всех мужчин.
Ее лицо оставалось непроницаемым. Насколько яснее я должна была выразиться?
– Теперь даже таксист не захочет подцепить меня! – в отчаянии воскликнула я.
Рука Викки метнулась к лицу, и она прикрыла ею рот, сочувственно глядя на меня.
Я перевернула мир, где сексу и любовным свиданиям отводилось отнюдь не последнее место. Я освободила всех порабощенных женщин, заставила их взбунтоваться против хозяев-мужчин и установить собственные правила игры. Женщины обожали меня. Я была их героиней. Их бесстрашным лидером.
Мужчины же не рискнули бы дотронуться до меня даже десятифутовым шестом. Да и чем угодно другим, если уж на то пошло.
Викки взяла мои руки в свои и посмотрела мне в глаза.
– Это просто ужасно. На фоне славы и успеха мисс Секс a la carte – единственная, кто не может заниматься сексом a la carte!
Натянуто улыбаясь, я вытерла рукавом пижамы уголок глаза.
– По крайней мере, не на этой планете!
Глаза Викки снова зажглись. Ее мозг никогда не переставал работать, прямо как круглосуточный магазин.
– Возможно, мы могли бы найти тебе астронавта, который находился на орбите в течение двух последних недель, – предложила она.
В ответ я просто покачала головой и с обожанием посмотрела на нее. Было ли что-нибудь, чего мой замечательный редактор не сделал бы для своего преуспевающего автора? Она была настоящим преданным другом.
Однако следовало взять себя в руки. Мы обе непростительно расслабились. Что я советовала женщинам во всем мире?
Я веду себя жалко. Какой стыд, какой позор!
Если я сама не в состоянии следовать принципам теории «К черту любовь», то чего же ожидать от моих читателей?
Я расправила плечи и улыбнулась своей ярой поклоннице самой радостной улыбкой из моего арсенала.
– Все в порядке, Викки, – уверенно сказала я. – Мне и одной хорошо.
Кажется, она приняла это за чистую монету и улыбнулась мне в ответ.
– Что же, в конце концов, ты написала книгу о том, что мужчины – это атавизм! – пошутила она, широко улыбаясь мне.
Я рассмеялась. Это был прекрасный момент а-ля «К черту любовь»: две женщины, управляющие собственной судьбой и смеющиеся над предрассудками, – на вершине мира.
– Желаю хорошо провести время со своим защитником, Викки, – сказала я, выпроваживая ее за дверь. – И не забывай, что теперь ты заказываешь музыку.
Викки подмигнула и направилась к лифту, виляя бедрами и тихо мурлыкая себе под нос шлягер «К черту любовь». Я смотрела ей вслед несколько секунд, а потом медленно закрыла дверь.
«Поздравляю тебя с талантливой игрой, достойной премии „Оскар", дорогая Барбара». Я убедила Викки, что со мной все в порядке.
Теперь оставалось убедить в этом саму себя.
Я тряхнула головой, чтобы отогнать неприятные мысли, и направилась в гостиную, где свернулась калачиком на уютном стильном диванчике.
Барбара, да что с тобой, в конце концов?! Большинство женщин во всем мире сейчас либо отскребают прилипшие остатки пищи от сковородок, либо меняют пеленки детям. Я же принадлежу к числу самых везучих счастливиц на этом свете: мне не за кем следить, не для кого готовить, не с кем вести беседы, кроме как разве с самой собой. Я могу делать все, что захочу, наслаждаться покоем в роскошной квартире Нью-Йорка с фантастическим видом на ночной Манхэттен.
Под красивой… романтической… полной луной…
Чтение! Вот что мне сейчас нужно. Я ведь стала писателем. Писатели пишут, и писатели читают.
Я схватила журнал с кофейного столика и пробежалась глазами по заголовкам.
Это был свежий номер журнала «В курсе». Строго между нами, я уже некоторое время являюсь их подписчиком. На обложке был изображен астронавт в позе «Sieg heil!»,[20]20
«Sieg heil!» – «Да здравствует победа!» (нем.).
[Закрыть] указывающий рукой на Луну. Тут же я прочитала название статьи: «Mach schnell to the Moon»,[21]21
«Mach shnell to the Moon» – «Быстрее летим на Луну!» (нем./англ.).
[Закрыть] автор… Кэтчер Блок.
Я выругалась про себя и зашвырнула журнал в дальний угол комнаты.
– Почитаю что-нибудь в библиотеке, – с яростью сказала я и схватила шоколадную конфету из уже наполовину пустой коробки на кофейном столике. – Помоги мне, маленькая шоколадная конфетка, – взмолилась я, прежде чем запихнуть ее в рот.
«Я самая счастливая девушка на всем белом свете, – сказала я себе. – Я ем вкусный шоколад и любуюсь красивой луной».
А также пытаюсь игнорировать имя Кэтчер, которое отдается в мозгу в такт ударам сердца.
Кэтчер
На следующий день я стоял на углу улицы около палатки с хот-догами и, злясь на весь мир, ожесточенно вгрызался в дымящуюся сосиску.
Поверьте, ничто не помогает лучше восстановить нарушенный душевный баланс, чем горячая и приправленная горчицей «чудо-сосиска» на ланч. И чем горячее, тем лучше. Недаром говорят – клин клином вышибают.
Питер от хот-дога воздержался. Зато он целиком и полностью разделял мои чувства в тот момент.
– Мой аналитик дал понять, что вся эта заваруха с Викки неблагоприятным образом сказалась на моем состоянии, – сказал он. – Для меня это было настоящим испытанием и совершенно выбило из колеи. Его тоже, и поэтому он уезжает на остров Барбадос на три месяца.
Заманчиво… Может, и мне уехать куда подальше и попытаться забыть об этом кошмаре!
Я проглотил последний кусок сосиски, забросил салфетку в зеленый металлический контейнер для мусора и направился к обочине, намереваясь поймать такси.
– Подожди минуту, – крикнул мне вслед Питер. – Мне нужно забрать вещи из химчистки.
– У меня нет времени, – бросил я ему через плечо. Питер ужасно раздражал меня в этот момент. Он, похоже, позволяет себе думать, что если платит мне баснословные деньги, предоставляет роскошный кабинет, дает неограниченный доступ к счету и карт-бланш в отношении тематики репортажей, то это дает ему право злоупотреблять моим временем. – Мне срочно нужно обратно в офис. Я собираю досье на Новак: кого она знает, куда ходит, что предпочитает на ужин и чем ей нравится заниматься a la carte.
Около меня остановилось такси.
– Всего две минуты! – взмолился Питер. – Я же терпеливо ждал, пока ты ел свой хот-дог.
Я открыл дверь машины и повернулся, чтобы попрощаться с Питером.
В ту же секунду я застыл на месте.
Автор книги «К черту любовь» собственной персоной только что появилась из-за угла улицы, нагруженная одеждой, которую она, очевидно, несла в химчистку. Женщина, продающая цветы, помахала ей книгой, и крошка Новак остановилась, чтобы подписать свое произведение. И эта цветочница туда же! Был ли вообще у кого-нибудь в этом мире иммунитет на чары Барбары Новак?
Как бы я ее ни ненавидел, а все-таки вынужден признать, что стоящая среди цветов женщина, нагруженная ворохом одежды, чертовски хороша. Даже чересчур хороша. И это навело меня на потрясающую мысль.
Водитель такси громко посигналил.
– Ты прав, Мак, – сказал я ошеломленному Питеру. – Я заберу твои вещи. А ты поедешь в офис.
Не дав ему времени опомниться, я вырвал талон химчистки у босса из рук, затолкал его в машину и сделал рукою знак водителю.
Пока Барбара Новак купалась в лучах обожания цветочницы, я потихоньку проскользнул внутрь химчистки и притаился там в засаде.
Стоило мне войти, как над дверью зазвенел колокольчик и навстречу кинулись пожилые хозяева – точная копия тех семейных пар, что приходят на кастинг по подбору актеров второго плана. Они наперегонки пытались обслужить меня.
– Я отвечу, – раздраженно крикнул мужчина. – А ты иди гладь.
– Нет, ты иди гладь, – грубо оттолкнула его старая леди. – А я предпочитаю проводить весь день за болтовней с клиентами. У нас теперь равные права!
Мне показалось, что эта женщина явно находилась под чьим-то влиянием. Под влиянием некоего автора злополучного бестселлера!
– Ох уж мне эта книга! – подтвердил мои догадки старик.
Однако он явно чувствовал себя побежденным в этой борьбе. Я с грустью наблюдал за тем, как он, поджав хвостик, затрусил в заднюю комнату.
Отвратительное зрелище! Оно только укрепило мою веру в то, что я должен положить всему этому конец.
Жена хозяина легким шагом направилась к стойке, взяла у меня из рук талон и подозрительно уставилась на него. Я молился про себя, чтобы все было в порядке, недоставало еще, чтобы она попросила меня показать какой-нибудь документ, удостоверяющий личность. Тут дверь за моей спиной вновь открылась, и на этот раз реакция хозяйки на звонок очень напоминала условный рефлекс одной из собачек Павлова.
– Привет, Новик! – радостно пролаяла старая моржиха.
– Здравствуйте, миссис Литцер, – отозвалась Барбара Новак. – А где мистер Литцер?
Хозяйка химчистки заговорщически ей подмигнула и ткнула пальцем в направлении задней комнаты.
Новак в ответ подняла большой палец кверху.
– Ирвинг! – заорала старая матрона. – Поздоровайся с Новик!
Мужчина выглянул из-за занавески.
– Привет, Новик, – недружелюбно сказал он.
– Я принесу твои вещи, милочка, – прощебетала хозяйка знаменитой писательнице. Потом бросила на меня сердитый взгляд, будто я был виноват во всех ее несчастьях. – И ваши тоже, мистер.
Как и любой другой житель Нью-Йорка, я привык к тому, что, где бы ни находился, везде могу рассчитывать на соблюдение окружающими негласных правил нерушимости личного пространства. Поэтому не было бы ничего удивительного в том, если мы с Барбарой Новак, даже оказавшись один на один в замкнутом помещении, не обменялись бы ни словом или сделали вид, что друг друга просто не замечаем.
И то, что я повернулся и заговорил с ней, со стороны могло показаться по меньшей мере необычным. Хотя, может быть, и нет, потому что я обратился к ней на правах приезжего.
– Простите, мэм, – произнес я на подчеркнуто ломаном английском, растягивая слова. Я позаимствовал этот очаровательный акцент у своей старой подружки из Техаса. Или Оклахомы? Во всяком случае, она была откуда-то из южных фермерских штатов. – Но ваше лицо кажется мне очень знакомым. Вы случайно не?..
Барбара кивнула в ответ, даже не задумавшись. Она уже привыкла к тому, что ее повсюду узнавали.
– Да, это я.
– Ничего себе! – воодушевился я. – Представляю, как буду рассказывать своим домочадцам, что сдавал вещи в химчистку с самой мисс Ким Новак,[22]22
Ким Новак – американская актриса. По праву считается одним из самых загадочных секс-символов 50-х и 60-х годов. В отличие от прочих кинодив красивая блондинка обнаруживала обескураживающий интеллект и завораживающую силу страсти.
[Закрыть] знаменитой голливудской актрисой!
Она рассмеялась:
– Нет-нет. Я не Ким Новак. Я Барбара Новак.
– О, – разочарованно протянул я. Затем сложил руки и почесал подбородок, совсем как Рой Роджерс на заседании Сената. Потом покачал головой. – Извините, но ваше имя не вызывает у меня никаких ассоциаций.
Однако, видимо, моя реплика вызвала у нее кое-какие ассоциации.
– Вы имеете в виду, что никогда не слышали про меня? – обернулась она ко мне.
Я попытался принять удрученный вид.
– Прошу прощения, нет, мэм.
– О нет, что вы, – сказала она, отбрасывая локон со лба. Международный женский жест, означающий: «Возьми меня, я твоя!» – Наоборот, я нахожу это весьма занятным.
В этот момент вернулась хозяйка заведения и протянула мне коричневый бумажный пакет с прикрепленным сбоку талоном.
– Эх вы, профессор-растяпа! – пожурила меня она. – Столько вещей оставили в карманах. – И опять ушла в глубь комнаты.
Я заглянул в пакет.
– Но… простите, – продолжила Барбара Новак, видимо действительно заинтригованная моим невежеством, если не сказать больше. – Вы имеете в виду, что никогда не слышали о моей книге, мировом бестселлере «К черту любовь»?
– Нет, мэм, – ответил я, ведя себя как безнадежный идиот. Однако у меня было оправдание. Я только что придумал его на ходу. – Не слышал. Но некоторое время меня здесь не было. – Я снова заглянул в пакет и притворился сильно удивленным. – О, мой значок НАСА! А я его повсюду искал!
Дзинь! В этот раз моя фраза точно вызвала у нее кое-какие ассоциации.
– Так вы астронавт? – воскликнула она. – Правда? Может быть, я слышала о вас. Как вас зовут?
Мои глаза забегали по сторонам, ища подсказки. На одном из объявлений от руки было написано: «Zippers repaired».[23]23
«Zippers repaired» – «Ремонт замков-молний» (англ.).
[Закрыть]
– Зип, – сказал я, позаимствовав первые три буквы с объявления.
– Зип?..
На другом листке бумаги, прикрепленном к стене, я прочитал: «Martiniztng specialists».[24]24
«Martinizing specialists» – «Специалисты по химической чистке одежды» (англ.).
[Закрыть]
– Мартин. Майор Зип Мартин, – сказал я, украв и здесь первые шесть букв для своей новой фамилии.
Похоже, я начинал нравиться Барбаре Новак все больше и больше.
– Скажите, пожалуйста, майор, действительно ли эти вечеринки на Коко-бич, что устраивает НАСА, такие шумные и веселые, как о них говорят?
– Не могу вам ответить на этот вопрос, мэм, – смущенно сказал я, старательно растягивая слова. При этом вытащил очки Питера из пакета и нацепил их на нос. – Видите ли, я предпочитаю проводить свободное время дома за чтением хорошей книги и покуриванием трубки.
К счастью для меня, Питер забыл в карманах пальто и свою трубку, поэтому я выудил ее из пакета, зажал в зубах и, скрестив руки на груди и опершись на одну из них подбородком, застыл в позе мыслителя.
Мисс Новак оглядела меня как фермер, покупающий бычка на рынке. Похоже, ей понравилось то, что она увидела.
Ее глаза распахнулись еще шире. Видимо, мой вид вызвал в ней еще некоторые ассоциации.
Из задней комнаты выскочила миссис Литцер и повесила два наших выполненных заказа на вешалку у кассы.
– Заплатите позже! – крикнула она, убегая опять внутрь. – Ирвинг сжег одежду утюгом!
Мы с мисс Новак одновременно потянулись за вещами и обнаружили, что вешалки запутались. Это было очень к месту, надо отметить.
– Ой, мы зацепились друг за друга! – воскликнула Барбара, громко смеясь.
– Позвольте мне, – сказал я галантно, разъединил вешалки и протянул мисс Новак ее вещи. – Вот, пожалуйста. – Затем я открыл для нее дверь, и мы вышли на улицу.
День был чудесным: на небе ни облачка, и деревья на голубом фоне выглядели такими зелеными, будто их кто-то специально покрасил яркой краской.
– Что ж, приятно было познакомиться, – сказал я робко, уже окончательно привыкнув к своему поддельному акценту, и сделал вид, что собираюсь уходить.
Черт, я был неподражаем!
– Зип, – позвала меня Барбара.
Я мгновенно стер улыбку с лица и обернулся.
– Да?
– Вы случайно забрали мою ночную рубашку.
Сквозь фирменный просвечивающий пакет химчистки я увидел, что действительно случайно прихватил с собой соблазнительную розовую женскую сорочку. Вот это удача! Игра только началась, а мне уже предоставилась возможность лицезреть ее нижнее белье. Хотя я и не краснел лет где-то эдак с тринадцати, однако постарался отразить на лице крайнее смущение.
– О, прощу прощения, мэм, – пробормотал я, стыдливо отводя глаза. – Это моя ошибка.
– Не вините себя, – ответила Барбара. – Должно быть, это не ваша, а фрейдовская ошибка.
Будучи Зипом Мартином, я, конечно же, не понял намека. Поэтому просто растянул рот в идиотской улыбке, вернул ей ночную рубашку и отвесил глубокий поклон.
– Возможно. Что ж, еще раз до свидания. – Я повернулся и пошел прочь.
Один. Я знал, что мне не придется считать даже до десяти.
Два. Я понимал всю трудность ее положения. Видеть, как я ухожу, понимать, что, возможно, ухожу из ее жизни… навсегда.
Три. К тому же я был очень неплохой кандидатурой. Симпатичный, умный, скромный, опрятно одетый, находящийся на государственной службе.
Четыре. Не говоря уже о том, что я не имел ни малейшего понятия о ее репутации злостной, манипулирующей людьми и зацикленной на себе мужененавистницы.
П…
– Зип!
Так-так, Барбара Новак! Ты сломалась уже на цифре четыре! В какой-то степени ты даже побила рекорд! Я повернулся к ней, изображая крайнее удивление.
– Да, мисс Новак?
– Как долго вы намереваетесь пробыть в Нью-Йорке? – почти умоляюще спросила она меня.
– Еще некоторое время. НАСА поручило мне здесь работу над одним специальным проектом.
Я подошел к ней поближе и прошептал:
– Очень важным секретным проектом.
– О… да?
– Вы ведь умеете хранить секреты?
– Да…
– Я тоже, – улыбнулся я ей в ответ. – Хм, кажется, у нас много общего.
Бьюсь об заклад, моя последняя фраза вызвала у нее совсем уж недвусмысленные ассоциации.
Мисс Новак бросила на меня застенчивый взгляд.
– Кажется, да. Может быть, нам стоит узнать, что у нас общее, а что разное?
Я притворился, будто этот вопрос поставил меня в тупик. Было трудно, но я постарался.
– Как это?
– Не хотите напроситься ко мне в гости, чтобы узнать друг друга немного получше?
– Немного получше? – спросил я.
– Намного лучше, – ответила Барбара, надеясь, что я наконец пойму ее намек.
Я почесал голову, как Крошка Абнер в газетных карикатурах.
– Намного лучше, чем что? – снова спросил я, разбивая ее надежды.
Тщательно взвешивая каждое слово, она отчетливо произнесла:
– Совсем хорошо.
– О боже! – воскликнул я, дав понять, что даже такие, как я, простые фермерские парни, понимают подобные вещи. – О нет, мэм. Я не могу пойти на это. Я бы не смог позволить себе узнать вас совсем хорошо до тех пор, пока не узнал бы вас намного, намного лучше.
– А я не могу позволить себе ждать слишком долго, – сказала она. – В мои планы не входит влюбляться в вас. Что скажете, достаточно ли вы хорошо меня знаете, чтобы согласиться на чашечку кофе?
Широко улыбаясь, я предложил ей руку, и мы вдвоем направились вниз по улице, мимо окон химчистки, в одном из которых я увидел лицо миссис Литцер, которая крайне подозрительно уставилась на нас.
Барбара
Викки тем временем переживала далеко не лучшие времена.
Так как если она думала, что до успеха книги «К черту любовь» ей было трудно найти общий язык с мужчинами-редакторами, то ныне всякое сотрудничество с ними стало абсолютно невозможным. Все они стали вести себя с ней в стиле К Черту Викки.
Она надеялась, что теперь ей выделят заслуженное полноправное место за столом заседаний.
Однако ей отчетливо дали понять, что не только не собираются наделить ее правом решающего голоса, но и вообще не хотят видеть в зале заседаний.
Любое предложение Викки зарубали на корню.
– Не думаю, что нам стоит браться за переиздание этой книги, Викки, – говорил ей Е. Г. – Игра явно не стоит свеч.
– Хорошо, – отвечала Викки, борясь с раздражением и изо всех сил пытаясь соблюдать приличия. – Следовательно, «Баннер-хаус» отклоняет рукописи Бетти Фрейдан «Загадка женшины» и Хелен Герли «Секс в жизни незамужней девушки».
Что бы она ни предложила, проект отклоняли. Кипя от негодования, однажды Викки даже решилась на эксперимент, дабы проверить, не преувеличивает ли степень их предвзятости.
– Итак, следующий проект. Манускрипт, написанный Богом, с преамбулой от лица Джона Гленна…
– Нет-нет, Викки, – замахал рукой Е. Г., глядя в окно. – Это не для нас.
– Я так и думала, – ответила Викки.
