Текст книги "Нежеланная женитьба"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
С этими словами графиня выплыла из комнаты, шелестя своими шелковыми юбками, как корабль под парусами.
Дворецкий, должно быть, стоял у дверей, так как Онора сразу услышала голос графини:
– Проследи за тем, чтобы мисс Онору проводили в ее комнату, Дэльтон. Надеюсь, карета готова?
– Да, миледи.
– Я вернусь через час. В шесть часов должен приехать его сиятельство герцог Тайнмаут.
– Хорошо, миледи.
Больше Онора ничего не услышала – вероятно, тетя спустилась вниз. Сама же она продолжала стоять, как изваяние.
Она чувствовала себя так, словно ее стукнули чем-то по голове – не было ни единой мысли. Все кружилось перед глазами, как будто она плыла на корабле по бурному морю, а не стояла в гостиной.
– Господи! Меня выдают замуж...
Ей казалось, что она произнесла эти слова вслух, хотя на самом деле ее губы даже не шевельнулись.
В этот момент в гостиную вошла женщина, лицо которой показалось Оноре знакомым. Это была миссис Мортон, экономка, которую она знала раньше.
– Добрый день, мисс Онора, – поздоровалась миссис Мортон. – Очень рада вас видеть. Как же вы выросли!
– Думаю, что сильно, – улыбнулась Онора. – И я рада, что вы все еще здесь.
– Ну конечно, где же мне еще быть! – воскликнула миссис Мортон. – Тридцать один год я уже живу в доме его светлости и смею надеяться, что ему без меня пришлось бы трудновато.
– Я в этом просто уверена, – ответила Онора.
– Позвольте я провожу вас наверх, мисс Онора. Ее светлость желает, чтобы вы успели переодеться до того, как она вернется. Лакеи сейчас доставят ваш багаж.
Миссис Мортон вышла из гостиной и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Когда они дошли, Онора поняла, что ее поселили не в маленькой комнатке, которую она занимала раньше, до отъезда в школу, а в одной из лучших комнат для гостей, окна которой выходили на сквер.
– Вам здесь будет удобно, мисс, – заметила миссис Мортон, ласково улыбаясь.
Лакеи принесли и открыли два маленьких сундучка Оноры, а две служанки принялись вытаскивать из них одежду, которую она привезла с собой из Флоренции.
Платья у нее были простенькие, лишь одно отличалось необыкновенным изяществом. Онора купила его у подруги, когда та из него выросла, а подруга шила его в Париже у очень дорогой портнихи. Платье это было задумано специально для молоденькой девушки. Из бледно-голубого шелка, с пышной юбкой, отделанной тончайшим кружевом, и плотно облегающим лифом, оно очень шло Оноре.
Когда она надела его, миссис Мортон взглянула на нее с восхищением.
– Какая же вы красивая, мисс! Прямо как ваша мама! Когда я впервые увидела ее, а это было после того как они с вашим папой поженились, я подумала, что такой красавицы мне еще не приходилось встречать.
– Это верно, – согласилась Онора. – И если я хоть чуть-чуть на нее похожа, то я очень рада.
– Вы, без сомнения, очень на нее похожи, – заметила миссис Мортон. – Только волосы у вас чуть светлее.
– Может, со временем потемнеют, – предположила Онора.
Миссис Мортон рассмеялась.
– Думаю, что это маловероятно. Да все молодые леди были бы только рады иметь такие волосы, блестящие, как солнечный луч, и красивые, как весенние цветы. Дайте-ка Эмили сделает вам прическу, мисс Онора. Она на это мастерица.
Когда Эмили завила чудесные волосы Оноры и искусно уложила их, обе служанки с восхищением замерли.
– Вы ну точь-в-точь статуэтка из дрезденского фарфора, мисс Онора! Истинная правда! – воскликнула Эмили.
Онора посмотрела на другую служанку и по ее глазам поняла, о чем они обе думают – ее светлости красота девушки вряд ли придется по душе.
Когда служанки вынесли пустые сундуки за дверь, миссис Мортон подошла к сидящей перед зеркалом Оноре И проговорила:
– У вас обеспокоенный вид, мисс Онора. Вас что-то тревожит?
– Просто я вернулась наконец в Англию, а папы уже нет и никогда больше не будет... – печально прошептала Онора.
– Ну что вы, не нужно грустить, мисс, – ласково проговорила миссис Мортон. – У ее светлости относительно вас грандиозные планы, и я уверена, вы будете иметь огромный успех, потому что вы такая красивая, что на вас не налюбуешься.
По ее тону Онора поняла – миссис Мортон известно, что ее собираются выдать замуж за герцога. Если бы слугам даже ничего и не говорили, они все равно, подслушивая у дверей или прислушиваясь к разговорам хозяев за столом, были бы в курсе всех событий, происходящих в доме.
Может быть, Онора почувствовала бы себя еще хуже, чем теперь, если бы узнала, какая бурная ссора вспыхнула вчера вечером после ухода герцога между тетей и дядей.
– Так на что он согласился? – воскликнул граф таким громким голосом, что стоявшему у дверей лакею отлично было слышно каждое слово.
– Не кричи на меня, Джордж! – в тон ему ответила графиня. – Я тебе ясно сказала, что Ульрих Тайнмаут согласился жениться на Оноре.
– Но ведь он ее никогда не видел!
– Ну и что! Зато он видел принцессу, и этого ему достаточно.
– Ты хочешь сказать, что устроила все это так ловко только для того, чтобы он не женился на кузине принца Альберта?
– Это-то я и пытаюсь втолковать тебе, Джордж, вот уже полчаса, – заметила его жена. – Какой бы Онора ни была после двух лет, проведенных во Флоренции, все же она не такая уродина и зануда, как эта принцесса Софи.
– Ты не должна была говорить Тайнмауту того, что я сказал тебе по секрету, – строго заметил граф. – И вообще я никогда в жизни не слышал о такой нелепой затее и, уж конечно, не подумаю принять в ней участие.
– И что, позволь тебя спросить, ты намерен сделать?
– Что я намерен сделать? – повторил граф. – Я твердо и категорично заявлю Тайнмауту, что не дам разрешения на брак с Онорой. А если ему нужен объект для женитьбы, пусть поищет себе каких-нибудь других племянниц.
Графиня рассмеялась, однако ее смех звучал не весело, а скорее зло.
– Право, Джордж, неужели ты и впрямь собираешься сделать такую глупость? Ты ведь прекрасно знаешь, что все наши знакомые на коленях готовы умолять герцога стать их зятем!
И намеренно печальным голосом она закончила:
– К сожалению, у нас нет дочери, которую мы могли бы выдать за него замуж, но он согласился, понимаешь, согласился жениться на Оноре! Надеюсь, ты представляешь себе, что это значит!
Помолчав, граф медленно произнес:
– Полагаю, что с твоей точки зрения это означает, что ты будешь встречаться с Тайнмаутом еще чаще, чем теперь, хотя, по-моему, ты и сейчас проделываешь это слишком часто.
Графиня поняла – нужно действовать иначе. Она прекрасно знала, как обращаться со своим мужем, впрочем, как и со всеми остальными мужчинами.
Весело рассмеявшись, она подошла к нему вплотную.
– Джордж, дорогой, да ты просто ревнуешь! Как это мило с твоей стороны! Я, признаться, просто польщена.
Обвив мужа руками за шею, Элин повернула к нему свое прекрасное лицо и проговорила:
– Ведь тебе лучше, чем другим, известно, что я флиртую с герцогом лишь забавы ради. А то, что он поддается на мои уловки, делает мне честь, только и всего. Я ведь женщина холодная, ты это и сам прекрасно знаешь.
И, придвинувшись к мужу еще ближе, она страстно прошептала:
– Ты ведь постоянно упрекаешь меня в этом, хотя знаешь, как я тебя люблю.
Элин потянула к себе его голову. Все ее тело стало мягким, податливым... Граф не спеша обнял ее.
Запах экзотических французских духов, которыми всегда пользовалась графиня, казалось, лишил его способности соображать.
– Все это очень хорошо, Элин... – начал он.
Но тут губы жены коснулись его губ, не давая ему возможности продолжить свою мысль.
Когда она отпустила его, он смог только пробормотать:
– Ну мы еще об этом поговорим.
– О чем тут разговаривать, милый Джордж, – заметила графиня. – Герцог обещал жениться на Оноре, а поскольку он не хочет дожидаться, когда королева навяжет ему принцессу Софи, то о помолвке будет объявлено завтра. А мы с тобой скажем всем, что они обручились еще год назад, но тогда Онора была еще слишком молода, чтобы выходить замуж.
– Сомневаюсь, что кто-нибудь в это поверит, – ворчливым тоном проговорил граф.
Но графиня, понимая, что победа осталась за ней, не обратила на его тон ни малейшего внимания.
– Пусть все те, кто пытался заманить герцога в свои сети для своих дочерей или для самих себя, скрежещут зубами от зависти. Предоставь все мне, Джордж. Единственное, что тебе нужно сделать, это купить Оноре приданое, которое потребует немалых расходов. Впрочем, не сомневаюсь, ты в состоянии их выдержать.
– Что-то ты чересчур спешишь, Элин, – заметил Джордж. – Я еще не дал согласия на этот нелепый план, и я не собираюсь...
Он замолчал на полуслове, видя, что жена, вместо того чтобы слушать, направляется к двери.
– Нам нужно еще переодеться к ужину, Джордж, – бросила она. – Разве ты забыл, что мы ужинаем с Девонширами? Только не вздумай никому говорить о помолвке, пока Онора не приедет домой.
Графу еще многое хотелось сказать жене, но ее в комнате уже не было.
И только когда он неторопливой походкой следовал в свою туалетную комнату, ему внезапно пришло в голову, что, когда герцог Тайнмаут женится, он не будет представлять такой угрозы, какую являет собой на данном этапе.
Онора остановилась наверху лестницы, ведущей в гостиную.
В тот же миг внизу, в холле, хлопнула входная дверь. Очевидно, кто-то пришел.
В Лэнгстоун-Хаусе лестница между вторым и третьим этажами делала значительный крюк, а потолок над ней был куполообразным. Это позволяло слышать совершенно отчетливо каждое слово, произнесенное внизу. Бременами этот эффект причинял даже некоторое неудобство.
Однако такая лестница имела и явное достоинство – она позволяла видеть все, что творится в холле. Держась рукой за перила, Онора смотрела, как дворецкий принимает шляпу, трость и перчатки у только что вошедшего человека, и с замиранием сердца догадалась, что этот человек – герцог.
Не в силах двинуться с места, она лишь смотрела, как он поднимается по лестнице – высокий, широкоплечий. Лица его Онора не могла разглядеть отчетливо, однако то, что у него красивая и в то же время внушительная фигура, явно говорившая о его значимости, видно было невооруженным глазом.
И впервые Онора поняла, что если она выйдет за него замуж, как велит тетя, то станет герцогиней. От этой мысли ей стало не по себе, да и человек, которого ей прочили в мужья, признаться, ее изрядно пугал.
«Нет, это невозможно... Я никогда не смогу это сделать», – печально подумала она.
Она никак не могла придумать, что ей предпринять, чтобы избежать брака с этим незнакомым и совершенно чужим ей человеком. Тетя нанесла ей своим сообщением о предстоящем замужестве такой сильный удар, что Онора утратила способность здраво мыслить.
«Мама была бы просто шокирована, а папа, я уверена, не дал бы согласия на этот брак», – решила она.
Но хорошенько подумав, она уже не была в этом так уверена. В конце концов, папу постоянно приглашали к себе в гости люди, имевшие значительный вес в светском обществе, и он с радостью принимал эти приглашения. Иногда он даже смеялся по этому поводу.
– В среду мне предстоит нанести визит герцогу Мальборо, – говорил он Оноре за месяц до трагической смерти, – а это означает, что я буду ездить на лучших лошадях, пить лучшие вина и наслаждаться обществом самых выдающихся людей Англии. Что ты думаешь по этому поводу?
– Звучит заманчиво, папа.
И, секунду помедлив, она озорно сверкнула глазами и спросила:
– А почему они тебя приглашают?
– Я скажу тебе совершенно искренне, почему, – ответил отец. – Потому что со мной им весело. Я умею смешить людей. Мужчины считают меня хорошим спортсменом, а женщины...
Он помолчал и добавил:
– Ну о женщинах не будем!
– Но ведь ты не такой богатый и знатный, как все эти люди, с которыми ты проводишь столько времени, – заметила Онора.
– Знаю, потому-то это еще приятнее, – ответил отец. – Когда ты подрастешь, моя хорошая, ты узнаешь, что богатым частенько бывает скучно в обществе друг друга. Почти всем им подавай этакого шута горохового, которому заодно можно поплакаться в жилетку на свои беды. И уж поверь мне на слово, и у богатых их предостаточно.
Он рассмеялся, а Онора восторженно воскликнула:
– Все эти герцоги, принцы и маркизы с тобой и сравниться не могут! Ты у меня такой красивый и такой веселый.
– Это уж точно. Во всяком случае, стараюсь, чтобы обо мне сложилось именно такое мнение, – улыбнулся отец.
С этими словами он уехал куда-то развлекаться, а когда вернулся, его уже ждала куча приглашений к очередным важным особам, где он мог приятно провести время. Тогда Онора с нетерпением ждала того дня, когда вырастет и отец станет брать ее с собой.
Сейчас же она решила, что, хотя герцог, несомненно, произвел бы на отца благоприятное впечатление, он вряд ли захотел бы, чтобы его дочь вышла замуж за нелюбимого человека, который к тому же и сам ее не любит.
– Почему он хочет жениться на мне? – спросила она себя.
Но ответа на этот вопрос у нее не нашлось. Единственное, в чем она была абсолютно уверена, так это в том, что у герцога должна быть какая-то веская причина, причем наверняка неприятного свойства.
Она знала, что ее ждут в гостиной, и направилась туда.
Когда Дэльтон распахнул перед ней двойные двери, Онору охватило такое чувство, будто она попала в пьесу. А вот какого та содержания – трагического или комического, – она узнает довольно скоро.
Девушка вошла в комнату. Тетя была в самом дальнем конце, у камина, и смотрела на герцога, стоявшего рядом. Они казались очень красивой парой, и Онора с первого взгляда поняла, что между ними весьма близкие отношения.
Как она об этом догадалась, Онора и сама не знала, просто атмосфера в комнате, казалось, была насыщена любовными парами, уж в этом можно было не сомневаться.
Она дошла уже до середины комнаты, когда герцог обернулся и заметил ее.
– Ну наконец-то, Онора! – воскликнула тетя.
Глаза ее при этом блеснули, и взгляд, которым она одарила племянницу, стал Жестким.
Онора подошла поближе, и графиня, едва разжимая губы, холодным тоном произнесла:
– Позволь представить тебе, дорогая, герцога Тайнмаута. Ульрих, это Онора.
Онора смутилась. Только большим усилием воли, понимая, что иначе присутствующие сочтут ее дурно воспитанной, она заставила себя взглянуть герцогу в лицо и присесть в почтительном реверансе.
Герцог поклонился и тоже посмотрел на нее. Онору охватило неприятное чувство, будто он не просто разглядывает ее, а пытается найти в ней какие-то изъяны.
Уж чего-чего, а этого она от него абсолютно не ожидала. Оказывается, не только она не хочет выходить замуж за герцога, но и он не горит желанием взять ее в жены.
Тогда почему? Почему? Почему?!
Вопрос этот, казалось, витал в воздухе, кружился над благоухающими цветами. Даже дрова в камине, потрескивая, спрашивали: «Почему?»
– Счастлив с вами познакомиться, мисс Лэнг, – проговорил герцог своим низким голосом.
И как только он это произнес, Онора совершенно ясно поняла, что ничуть он не счастлив. Тогда почему, почему он делает ей предложение?
Глава 3
Несколько минут они вели учтивую беседу. Герцог совершенно равнодушным тоном поинтересовался, как Онора добралась из Франции до родных берегов. Она хотела было ответить, что во время переправы их застал сильный шторм, но не успела – тетя ее опередила.
После этого несколько напыщенным тоном и с пошловатым выражением темных глаз графиня проговорила:
– Ну оставлю вас на несколько минут наедине. Однако учтите, я скоро вернусь.
Она многозначительно взглянула на герцога и, высоко вскинув голову и шурша юбками – проделав и то, и другое с неповторимым изяществом, – направилась к двери. Дойдя до нее, Элин бросила еще один взгляд, но не на племянницу, а на герцога.
Когда за графиней закрылась дверь, установилась неловкая тишина. Первым ее нарушил герцог.
– Надеюсь, тетя сообщила вам, что мы должны пожениться? – спросил он.
Онора, глубоко вздохнув, ответила:
– Да, тетя Элин сказала мне об этом, однако я не понимаю, ваше сиятельство, отчего у вас возникло желание взять меня в жены, ведь до сегодняшнего дня мы с вами не были даже знакомы.
Ей показалось, что во взгляде герцога мелькнуло недоумение. Смутившись, Онора перевела взгляд на пламя в камине. Она вся дрожала от страха.
После паузы, которая, как ей показалось, тянулась невыносимо долго, герцог проговорил:
– Я полагал, вы должны были быть осведомлены о том, что браки в таких семьях, как моя и вашего дяди, заключаются по взаимной договоренности.
То, каким нерешительным голосом он это произнес, навело Онору на мысль, что это не является истинной причиной.
– А я думала... – робко произнесла она, – что даже если это и так... обычно... жених с невестой... должны хотя бы познакомиться... прежде чем... договариваться о свадьбе.
Герцог нетерпеливо махнул рукой и наконец, решившись, произнес:
– Ну что ж, поскольку нам с вами все равно предстоит пожениться, думаю, следует быть друг с другом предельно откровенными.
Онора взглянула на него и проговорила:
– Вот этого мне и хочется... поэтому я была бы вам чрезвычайно признательна... ваше сиятельство... если бы вы назвали мне... истинную причину... по которой сообщение о нашей женитьбе должно появиться в завтрашних газетах.
– Разве тетя вам не сказала?
– Нет. Единственное, что она мне сообщила, когда я приехала сюда с час назад, это то, что мы должны пожениться.
– Хорошо, я скажу вам правду, – проговорил герцог. – Я всегда знал, что рано или поздно мне придется обзавестись семьей, но особой спешки в этом не было.
Онора внимательно слушала, не отрывая взгляда от его лица, а герцог между тем продолжал:
– И вдруг я узнаю, вернее, ваша тетя сообщила мне, что ее величество королева собирается женить меня на племяннице принца Альбер та, принцессе Софи.
Герцог проговорил это мрачным и возмущенным тоном. Немного помолчав, Онора спросила:
– А вы этого... не хотите?
– Конечно, нет! – отрезал герцог. – Я знаком с принцессой, и уверяю вас, это последняя женщина, которую я взял бы в жены при любых обстоятельствах.
– А меня, значит, вы готовы взять. Почему?
Оноре показалось, что вопрос этот удивил герцога. Немного подумав, он ответил:
– Вы англичанка и принадлежите к семье, которую я очень уважаю.
– Однако, – заметила Онора, – в Лондоне наверняка есть... другие семьи... отвечающие этим требованиям... таким образом, в выборе вы не ограничены. Так почему все-таки я?
Герцог оперся рукой о каминную плиту, словно ища поддержку. Глянув на огонь, он ответил:
– Как я понял со слов вашей тетушки, вы не станете возражать против нашей женитьбы, кроме того...
Он замолчал, и Онора торопливо проговорила:
– Да? Какая другая причина?
– Откровенно говоря, я должен действовать быстро. Думаю, что завтра, когда я прибуду на службу в Букингемский дворец, ее величество доведет до моего сведения, что мы с принцессой составили бы неплохую пару.
И снова в голосе герцога прозвучали суровые нотки, ясно говорящие о том, какие чувства его обуревают.
– Следовательно, из двух зол вы выбрали меньшее, то есть меня, – заметила Онора.
Герцог с недоумением посмотрел на нее и сказал:
– У меня такое чувство, мисс Лэнг, что нам не следовало бы заводить этот разговор, еще более усложняя и без того сложное положение вещей.
– Единственная сложность, ваше сиятельство, заключается в том, что у вас нет никакого желания жениться на мне, равно как и у меня нет ни малейшего желания выходить замуж за человека, которого я... не люблю.
Если бы у ног герцога разверзлась земля, он не был бы так поражен.
Он привык к тому, что незамужние девицы и женщины толпами преследуют его, чуть ли не вешаясь на шею, и откровенно предлагают себя в жены. Герцог и представить себе не мог, что какая-то девчонка, которой он сделал предложение, будет раздумывать, принимать его или нет.
Глядя на Онору удивленным взглядом, словно видя ее впервые, герцог спросил:
– Следует ли понимать, мисс Лэнг, что вы мне отказываете?
– Полагаю, тетя Элин будет очень мною недовольна, – проговорила Онора. – Однако, принимая во внимание ваши истинные чувства, а именно то, что я являюсь для вас лишь удобным средством, чтобы избежать нежеланной женитьбы, мой ответ будет прост и категоричен – нет!
И, решив, что говорить больше не о чем, Онора встала и направилась к выходу. В этот момент та распахнулась и в гостиную вошла графиня.
Она прекрасно понимала, что оставила герцога с Онорой наедине на слишком короткое время. Однако девчонка нежданно-негаданно показалась Элин Лэнгстоун такой очаровательной и элегантной, что она, движимая непреодолимой ревностью, не смогла высидеть в другой комнате дольше.
Когда она вошла в гостиную, первое, что ей бросилось в глаза, это недоуменное выражение на лице герцога. Потом она заметила, что Онора направляется к двери, и резким голосом спросила:
– Что происходит? Куда это ты собралась?
Онора остановилась как вкопанная, не проронив ни слова. Герцог ответил за нее:
– Мисс Лэнг мне отказала!
В его голосе звучало не столько удивление, сколько вызов. Словно он хотел сказать Элин: «Вот видишь! Я же тебе говорил, что ничего не получится!»
– Отказала?! – пронзительно воскликнула графиня.
– Простите, что поступаю наперекор вашей воле, тетя Элин, – проговорила Онора, – но... его сиятельство был со мной вполне откровенным и сообщил мне причину... столь скоропалительной помолвки... Уверена, он без труда найдет... более подходящий объект... для женитьбы, чем я.
Она пыталась говорить твердо и с достоинством, но голос ее предательски дрогнул, и присутствующим сразу стало ясно, что она боится.
Тетя взглянула на Онору полыхающим яростью взглядом и проговорила:
– Пойдем со мной, Онора. Я хочу поговорить с тобой наедине.
Повернувшись к двери, она бросила через плечо:
– В ведерке бутылка шампанского, Ульрих. Надеюсь, она поможет скрасить ваше одиночество.
Она не стала дожидаться ответа и пошла к двери. Оноре ничего не оставалось, как следовать за ней. Выйдя в коридор, тетя направилась к своей спальне, которая располагалась неподалеку – всего через две двери от гостиной.
В будуаре графини Онора ощутила аромат гвоздики и лилий, смешанный с запахом французских духов, которыми постоянно пользовалась тетя.
Закрыв за собой дверь, графиня дошла до середины комнаты и обернулась – лицо ее пылало такой яростью, что Оноре стало страшно.
– Могу я узнать, – голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнесла она, – чего ты добиваешься?
– Прошу вас, тетя Элин... – пролепетала Онора, – постарайтесь меня понять... Герцог не горит желанием жениться на мне, как и я не хочу быть его женой!
– Неужели ты и вправду считаешь, дурочка, – насмешливо проговорила графиня, – что можешь расстроить мои планы, поступая по собственному усмотрению?
– Вы... не имеете права... навязывать мне замужество... которое принесет... одно несчастье!
– Если бы твой нищий отец был жив, – бросила графиня, – он был бы вне себя от радости, что ты нашла себе такого богатого и знатного мужа! Он мог бы тянуть денежки из своего зятя, вместо того чтобы клянчить их у каждого встречного-поперечного.
– Это неправда! – воскликнула Онора.
И тем не менее ее неприятно поразило то, что доля правды в тетиных словах есть – отец и в самом деле был бы счастлив выдать ее замуж за герцога Тайнмаута.
– И как, позволь тебя спросить, – продолжала графиня, – ты собираешься, не имея ничего за душой, кроме знатной фамилии, найти себе другого мужа, обладающего хотя бы десятой долей достоинств герцога?
– Мне хочется... выйти замуж... по любви, – возразила Онора.
– О какой любви ты говоришь! – фыркнула графиня. – Если эти бредовые мысли вбили тебе в голову в школе, то выходит, твой дядя только зря потратил на тебя деньги!
Онора промолчала, и графиня, прищурившись, сказала:
– Поскольку ты, очевидно, настолько глупа, что не понимаешь своего собственного счастья, я предоставляю тебе право выбора.
– Выбора?
– Да, выбора, – повторила тетя. – Он очень прост. Либо ты выйдешь замуж за герцога, как я планировала, либо пострижешься в монахини!
Онора ошарашенно смотрела на тетю, а та между тем продолжала:
– Но имей в виду, это будет не тот богатый, респектабельный монастырь, из которого ты только что вышла! Твой дядя оказывает особенно щедрое покровительство некоему монастырю, носящему название «Сестры бедняков». Так вот, эти сестры посвятили свою жизнь заботе о больных и немощных бедняках, живущих в трущобах, а оставшееся от этих забот время проводят в бесконечных молитвах.
Помолчав, она злорадно добавила:
– А еще у них есть принцип отдавать все свое имущество в пользу бедных. Впрочем, тебя он вряд ли коснется – у тебя-то ведь за душой абсолютно ничего нет!
– Вы и в самом деле... предлагаете мне, – срывающимся голосом пролепетала Онора, – постричься... в монахини?
– Тебе придется это сделать, – ответила тетя, – если, конечно, ты не хочешь умереть с голоду где-нибудь на обочине дороги.
– Нет... только не это... – проговорила Онора. – Но, пожалуйста... дайте мне время... подумать...
– У меня нет времени! – рявкнула графиня. – Ты должна решить здесь и тотчас же, выйдешь ты за герцога или нет. Если нет, то завтра же утром я отправлю тебя в монастырь.
Она издала какое-то дьявольское хихиканье и добавила:
– Тебе наверняка должно быть известно, что дядя, являясь твоим опекуном, имеет над тобой неограниченную власть, и если он надумает отправить тебя в монастырь, никто ему не в силах будет помешать.
Элин взглянула на Онору – лицо девушки было белым как мел, она вся дрожала.
– Итак, решай. Других возможностей у тебя нет. И хотя, похоже, умом тебя Господь обделил, думаю, ты все-таки сделаешь правильный выбор.
Онора поняла – она потерпела поражение.
– У меня... нет желания... стать монахиней, – пролепетала она. – Если вы... так уж настаиваете... я согласна выйти замуж за герцога.
– Хорошо, – быстро проговорила тетя. – Пойду и объясню ему, что тебя смутило то высокое положение, которое он занимает. А пока прочь с моих глаз! Иди в свою спальню и оставайся там! Видеть тебя не могу!
Выговорившись, графиня открыла дверь будуара и быстрым шагом пошла по коридору в гостиную.
Онора несколько секунд стояла, не в силах пошевелиться. Потом в отчаянии закрыла лицо руками. Она никак не могла понять, как такое могло с ней случиться. Знала лишь одно – повлиять на ход событий не в ее власти.
Графиня, войдя в гостиную, тихонько прикрыла за собой дверь и поспешно направилась к герцогу, который стоял у камина все в той же позе.
Заметив Элин, он бросил:
– Ничего себе положеньице!
– Успокойся, дорогой, – сказала графиня, – все в полном порядке. Девочка просто переволновалась, увидев тебя. Разве можно винить ее за это? Сейчас она согласилась сделать так, как мы хотим, так что завтра прикажу лакею развезти сообщения о помолвке во все газеты.
– Значит, – не спеша проговорил герцог, – ты сумела запугать девчонку настолько, что она согласилась выйти за меня замуж?
– Ну что ты! Просто на нее так подействовала мысль о том, что она станет герцогиней, – заметила Элин. – Ах, мой дорогой, если бы я была на ее месте!
Герцог улыбнулся, и хмурое лицо его просветлело.
– Не уверен, – уже совсем другим тоном проговорил он, – что из тебя вышла бы хорошая герцогиня.
– Это меня не волнует! – пылко воскликнула Элин. – Главное, я была бы твоей женой.
Она подняла к нему свое лицо, и герцог, не в силах сдержаться, обнял ее и поцеловал в губы.
Однако, опасаясь, что кто-то может войти, он поспешно разжал свои объятия и проговорил:
– Ты уверена, что все пройдет, как мы задумали? Я, признаться, не ожидал, что твоя племянница мне откажет.
– Но ведь ты объяснил, почему собираешься жениться на ней.
– Она попросила сказать ей правду, и я посчитал, что уж лучше пусть узнает от меня, чем от кого-то другого.
Элин пожала плечами:
– По-моему, ты поступил глупо. В конце концов, молодым девушкам свойственно предаваться мечтам и придумывать себе всякие романтические бредни. Пусть бы думала себе, что никакой ты не герцог, а рыцарь на белом коне.
– Странно было бы, если бы Онора, наоборот, не задавала вопросов. Ведь она меня раньше никогда не видела.
– Если бы ты попросил меня выйти за тебя замуж, – проговорила Элин, – я задала бы единственный вопрос – когда.
Она подошла к нему еще ближе. Глаза ее при этом полыхали таким страстным огнем, что у герцога перехватило дыхание.
В Элин Лэнгстоун было нечто такое, что вызывало в нем безудержное желание. Это, насколько он помнил, удавалось всего нескольким женщинам.
И тем не менее в глубине души он понимал, что не очень-то приветствовал бы подобную чувственность в своей жене. Более того, если уж быть честным с собой до конца, герцогу следовало бы признать, что такое поведение и острота чувств, как у Элин, в молоденькой девушке вызвали бы у него порицание.
– Сейчас речь идет не о тебе, Элин, а о твоей племяннице, – заметил он. – А ее отношение ко мне меня, признаться, беспокоит.
– Предоставь Онору мне, – сказала Элин Лэнгстоун. – Все девушки одинаковы. Вечно они воспринимают в штыки все, что им говоришь, а подумав, соглашаются с тобой.
Но видя, что герцог никак не может успокоиться, она добавила:
– Если хочешь знать, когда мы были с ней одни, она мне сказала, что ты ей очень понравился и она с удовольствием выйдет за тебя замуж, если ты этого и в самом деле желаешь.
– Она действительно это сказала? – спросил герцог.
Элин расхохоталась.
– Неужели ты думаешь, что существует женщина, способная устоять перед тобой и тем более отказаться от чести стать твоей женой?
Ее голос звучал вполне убедительно, но графине этого показалось мало, и, чтобы у герцога больше не возникало никаких сомнений в том, что он поступает правильно, она добавила:
– Дорогой, будь же благоразумен. Понимаю, на тебя столько всего свалилось за такой короткий срок, но, подумай сам, лучше пойти на что угодно, чем до конца своей жизни видеть перед собой лицо принцессы Софи.
При упоминании о принцессе герцога даже передернуло.
– Естественно! О чем разговор!
– Я думаю, ты забыл, – тихим голосом продолжала Элин, – что мы сможем встречаться друг с другом еще чаще, чем теперь. И как это будет замечательно! – Ее глаза радостно заблестели. – В конце недели мы, как и собирались, отправимся к Долишезам, а на следующей неделе, думаю, мы все будем гостить у тебя в замке.
– А мне кажется, – подумав, сказал герцог, – что лучше отказаться от поездки к Долишезам. Как только завтра в газетах появятся сообщения о помолвке, все мои родственники захотят познакомиться с моей будущей женой. И чтобы избежать скучных обедов и ужинов, может, лучше отделаться одним приглашением в замок на ближайшие выходные?
Элин радостно захлопала в ладоши.
