Текст книги "Невинность и порок"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Селина уже переоделась в простенький легкий халат, который сшила когда-то сама.
Когда она была без элегантного вечернего наряда, а волосы ее не уложены в прическу, свободно струились и ниспадали светлыми локонами по плечам, – каким воплощением юности и чистоты казалась она!
Он ей ничего не ответил. Поэтому Селина спустилась на пару ступенек и переспросила:
– Чего он хотел?
Квентин отвернулся, прошел в салон и начал там гасить газовый свет.
– Болтал о каких-то пустяках, – небрежно бросил он через плечо. – Иди спать, Селина.
Она не уходила, ее пристальный взгляд словно жег ему затылок, спину…
– Он хотел поговорить с тобой… обо мне?
– С чего это вдруг ты решила?
Квентин Тивертон не хотел оборачиваться и все же сделал это. Она смотрела на него, и он не смел отвести взгляд в сторону.
– Он сказал мне сегодня днем нечто… что удивило меня, – призналась девушка.
– Что он сказал? – спросил Тивертон, и она ощутила такой гнев в его голосе, что это ее испугало.
Селина попыталась объясниться, стыдясь своих наивных предположений:
– Он не сказал ничего определенного, но мне показалось… что… он не собирается жениться на мне! Это не так! Я ошиблась?
– Нет, не ошиблась. Он на тебе не женится, – ответил Тивертон.
Некоторое время они молчали. Наконец она задала робкий вопрос:
– Он предложил тебе что-то другое?
– То, что я отказался с ним обсуждать, – резко, словно отрубил, сказал Тивертон. – Хоудридж исчез из твоей жизни. Забудем о нем. Здесь полно других мужчин, которые прямо вьются вокруг тебя. Каждый стремится с тобой потанцевать, тебя коснуться… – Квентин говорил с явной издевкой. – Но теперь у нас уже нет такой необходимости срочно искать тебе супруга, – добавил он деловым тоном.
– О, как я рада! – вырвалось у Селины. – Если мы не будем слишком расточительны, денег нам хватит надолго.
– Надолго никаких денег не хватит, таков закон природы, – рассудительно произнес Тивертон. – Но если мы будем тратить по соверену в день, то без завтрака и без обеда мы не останемся.
– Значит, хоть несколько дней ты… не будешь играть? – с радостным трепетом спросила Селина.
– Как бы я хотел ответить тебе «да», но… – Тивертон печально развел руками. – Игра для меня единственный способ добывать деньги. А у денег есть одно проклятое свойство – исчезать неизвестно куда и очень быстро.
Он заметил, как огорчилась Селина, и все же продолжал безжалостно и сурово:
– Скоро сезон в Баден-Бадене закончится, и все потянутся караваном в Париж.
– И нам тоже нужно туда ехать?
Париж для нее ассоциировался с мадам Девилин и мертвым маркизом. Ужаснее места не было на земле.
– Есть и другие города, но Париж предпочтительнее.
– А если нам вернуться в Англию? – задавая подобный вопрос, Селина вступала на зыбкую почву.
Тивертон ответил не сразу:
– Мне нельзя возвращаться домой, и, вероятно, я должен тебе объяснить почему.
– Если не хочешь, не надо мне ничего объяснять, – поторопилась сказать Селина.
– Нет уж, давай все выложим начистоту. Исповедь на заре наступающего дня, разве это не возвышает дух? – Квентин, может, шутил, а может, и в самом деле нуждался в самоочищении. – Только признайся, ты поверишь в то, что я скажу, поймешь, что я делаю все, чтобы нам обоим было хорошо?
– Зачем об этом спрашивать? Я доверилась тебе во всем и до конца. У меня нет желания как-то вторгаться в твою личную жизнь. Мне достаточно… быть вблизи от тебя.
Последний газовый светлячок, который еще не успел загасить Тивертон, теплился в матовом шаре. Трогательная, хрупкая – в ночных шлепанцах без каблуков – Селина казалась еще меньше ростом, крохотной, невесомой и неосязаемой, как лесной эльф, и красота ее была тоже волшебной, неземной…
– Я не хочу быть тебе помехой, – говорила Селина, а губы ее дрожали. – Я хочу только того, что хочешь ты… что бы ты ни пожелал…
– Существует огромная разница между тем, что я хочу, и тем, что я должен и могу сделать, – сказал Тивертон.
– Почему? – удивилась Селина.
– Потому что я обязан прежде всего подумать о тебе, – ответил он, – потому что вся твоя жизнь, твое будущее – все зависит от того, что происходит сейчас, в эти дни, и за каждый день я отвечаю… и перед самим собой, и уж наверняка перед господом богом. Я не прощу себе, если ты будешь несчастлива.
– Я счастлива… так счастлива… потому что с тобой! – воскликнула девушка.
Ее руки потянулись к нему; не отдавая себе отчета, что она делает, она обняла его, и – если б он сделал то же самое – она готова была бы простоять так хоть целую вечность.
Но Квентин резко отстранил ее от себя – почти оттолкнул, и произнес неестественно громко и сурово:
– Не отправишься ли ты наконец спать, Селина? Нечего бродить по дому, как привидение. Ты должна выглядеть свежее утренней розы и румяной, как заря, иначе… – Он запнулся. – Или ты забыла, ради чего мы болтаемся в этом чертовом Баден-Бадене?
Если б он вдруг дал ей пощечину или обругал последними словами, то все равно Селина поразилась бы меньше.
Ее руки бессильно упали, слезами наполнились глаза. Она отпрянула от него и как безумная устремилась наверх, в свою спальню.
Квентин догнал ее на лестнице и у самой двери преградил ей путь.
– Прости меня, прости меня, Селина! – твердил он. – Я не должен был это говорить, но ты сама вынудила меня. Мне трудно было сдержаться.
Она повернулась к нему, но не видела его лица из-за слез, застилающих ее взгляд.
– Я тебе благодарен… Ты не представляешь, как я благодарен тебе… за то, что ты сделала для меня этой ночью. Ты спасла меня от разорения, от краха…
Она ожидала от него иных слов, может быть, иной благодарности, но он подарил ей лишь намек.
– О нас, о наших проблемах мы поговорим утром… не сейчас… не здесь. Я не могу говорить, когда ты так смотришь на меня, черт побери!
Квентина разгневал ее взгляд. Но почему? Она никак не могла понять. И не могла понять, по какой причине сменилось его настроение после визита лорда Хоудриджа. Ведь как все было хорошо, радостно, светло, а как только он явился и побеседовал наедине с Тивертоном, все пошло кувырком.
– Я больше не смотрю… и не буду смотреть на тебя… на вас, сэр, простите, если это вам так не нравится, – нашла в себе силы быть ироничной Селина. – Действительно, час поздний… спокойной вам ночи, сэр!
Ей так хотелось, чтобы он хоть слегка улыбнулся. Но Квентин мрачно удалился, и тогда, плотно закрыв за собой дверь, она дала волю слезам, присев на кровать.
Утешала ее лишь единственная надежда, что Квентин Тивертон не так скоро раздобудет ей подходящего супруга, а до этого они будут вместе…
– Я люблю его, и большего счастья мне не нужно! – шептала, всхлипывая, маленькая влюбленная Селина.
Лорд Хоудридж сошел с дистанции – почему-то так показалось Селине, а в общей группе остальных кавалеров фаворит еще не проявил себя. При всей своей отрешенности от мира сего Селина читала иногда газеты и отчеты о бегах, поэтому и воспользовалась подобным термином.
Рыдания ее вскоре прекратились. Она погрузилась в сон, но несколько раз за ночь просыпалась и со счастливой улыбкой на устах засыпала снова, убеждаясь, что она по-прежнему на вилле, что Тивертон где-то рядом и у нее в запасе есть еще несколько дней, прежде чем он отыщет ей следующего кандидата в мужья.
Радостное настроение не покидало ее и когда она утром ворвалась в кухню, чтобы успеть помочь Джиму приготовить и сервировать завтрак для хозяина дома.
То, что Джим тоже волшебник под стать Тивертону и уже купил на рынке свежее масло, сливки, сыр, яйца, бекон, ей было не в диковинку, а то, что Квентин Тивертон спустился к завтраку, приветливо улыбаясь, стало для Селины истинным подарком. Как будто наступило Рождество или ее день рождения.
– Чутье мне подсказывает, что ты приложила свою чудодейственную ручку к тому, что будет подано на стол, – сказал Тивертон. – Я учуял аппетитный запах и услышал, как вы с Джимом смеялись над чем-то. Когда поварам весело, то и еда у них получается отменной. Чем вызвано веселье?
– Джим кое-что рассказал о ваших с ним прошлых приключениях, – призналась Селина.
– За болтливый язык я сверну ему шею, – пригрозил Квентин, но Селина была уверена, что он этого никогда не сделает.
Пока они завтракали, из-за двери до них донеслись какие-то непонятные звуки. Тивертон поинтересовался, что происходит.
– Ничего особенного, сэр, – доложил слуга, – но в холле нет уже места для букетов и корзин с цветами. По моим предположениям, сэр, вам не стоит тратиться в ближайшее время на пропитание. Во всяком случае, ужинать вы будете где-нибудь в гостях.
– Еще один соверен сэкономили! – воскликнул Квентин с серьезной миной на лице.
Джим протянул ему пачку конвертов с приглашениями.
Селине было любопытно убедиться самой, говорит ли Джим правду. Она встала из-за стола, подошла к двери и выглянула в холл.
От самых разнообразных цветов у нее запестрело в глазах. Огромные корзины, увитые роскошными лентами, букеты… Разве когда-нибудь она могла даже во сне увидеть такое пиршество красок! Все столы, стулья – все было занято цветами. И карточки! Их было несколько стопок, выложенных столбиком.
– Кто же послал мне их? – воскликнула Селина.
Она принялась за чтение сопроводительных карточек, прикрепленных к букетам, а Джим, находящийся неподалеку, укрепил ее веру, что это не сон, а реальность, трезвым высказыванием:
– Если мы вернем в цветочный магазин хоть треть всего, что здесь есть, и запросим полцены, то обеспечим себя едой на неделю.
Она кивком выразила свое согласие, но тут появился Тивертон.
– Интересно, кто же твои поклонники? – спросил он.
– Я вообще никогда не слышала про этих людей. Все какие-то незнакомцы! – удивлялась Селина. – Мадам Леблан и мадам Летесснер представляли мне многих, но имена их я не запомнила. Впрочем, вот букет от… лорда Хоудриджа! Должна ли я написать ему ответ и поблагодарить? Не будет ли бестактно так резко порвать с ним все отношения?
– Может, ты и права, но не торопись, – сказал Тивертон. – Подождем и посмотрим.
– Подождем чего? – спросила Селина.
– Последующих извержений вулкана, – с усмешкой ответил ей Квентин.
Он начал просматривать стопку карточек.
– Ты просто перевернула весь Баден-Баден вверх дном. Джим прав, нам незачем заботиться о пропитании. Важно только выбрать, у кого на вилле кормят вкуснее.
– Вкуснее я бы готовила для тебя сама, – не удержалась Селина. – Нам незачем для этого посещать званые ужины.
– Твое предназначение не обслуживать меня… или какого-то другого мужчину, – твердо заявил Тивертон. – Ты не должна ничего делать из того, что утомляет женщину. Разве только подставлять ручку для поцелуя и выслушивать комплименты от ангелов, специально слетающих для этого с райских небес.
Он рассмешил ее, и она была за это ему благодарна.
– Я бы вышла замуж за какого-нибудь ангела, но вся беда в том, что я не верю в их существование. Покажи мне хоть одного, и я тут же побегу с ним венчаться.
– Он не возьмет тебя в жены с такой растрепанной головой.
С неприбранной прической, в утреннем небрежном туалете она была так пленительна, что Тивертон…
Что мог сделать Тивертон?
Он спросил:
– Селина?
– Да?
– Как тебе показался лорд Хоудридж? Он тебе нравится?
– Он приятный человек…
Возникла пауза.
– И? – Был ли это вопрос или непроизвольный возглас, который издал Тивертон?
– Ты же сказал, что мы больше с ним не увидимся.
– Но он прислал тебе корзину цветов… и там вложено письмо. Прочти его!
Селина удивилась:
– Как ты из множества корзин распознал подарок Хоудриджа? Ты что, маг?
– Нет, сыщик, ищейка, – усмехнулся Тивертон. – Корзина доставлена из «Стефани», а значит, до нашей с ним беседы. Хоудридж не знал, что мы переехали.
Селина взяла конверт с карточкой. Самым большим желанием ее было разорвать его в клочки и выбросить в корзину для мусора. То, что могло быть там написано, читать ей совсем не хотелось.
Но Квентин ждал, чтобы она прочитала послание. Он настаивал, и она, конечно, подчинилась.
– Ну и что он пишет? – спросил Квентин.
Селину поразила нетерпеливость и настойчивость в его голосе. Она прочла вслух:
«Моя дорогая Селина!
Мне необходимо срочно поговорить с тобой, в любое время, в любой час, какой ты назначишь.
Прошу, пожалуйста, не откажи мне в этой просьбе ради собственного благополучия и моего также.
Безмерно обожающий тебя
Хоудридж».
К концу чтения записки голос Селины совсем сник, а закончив, она с недоумением взглянула на Тивертона:
– Что такого важного он хотел сказать мне?
– То, что мы с тобой обманщики!
– Как? – Дрожь охватила Селину.
– Скажу тебе правду. Лорд Хоудридж изъявил желание взять покровительство над тобой!
Селина побледнела, и тогда Тивертон поспешил ее успокоить:
– Это не такое оскорбительное предложение, как может тебе показаться. Но я показал ему на дверь, то есть выгнал его, сказав, что я твой единственный и истинный покровитель.
– Он… тебе поверил?
– Думаю, что да. Я ведь сказал правду, а правду трудно опровергнуть. И к тому же он все-таки знаком с тобой…
– А я… про меня можно подумать что угодно, – с отчаянием в голосе произнесла Селина.
– Про тебя нельзя подумать ничего дурного.
– Но ты сказал ему… что я не соглашусь на его постыдные предложения?
– Я дал ему понять, что у него нет никаких шансов…
– Тогда отошли ему цветы обратно… С вежливым отказом.
– Ты в этом уверена? Дорога, которая открывается перед тобой, отлично вымощена. Стоит только тебе вздернуть вверх головку, Селина, и… вперед! Кстати, за Хоудриджа я ручаюсь. Он человек верный слову. И боюсь, что он так легко не отступит.
– А есть ли у меня другие кандидаты в женихи? – робко поинтересовалась Селина.
– Могу сказать, что их целая куча, судя по карточкам с приглашениями, которые мы получили. Но я бы на твоем месте держал их всех в волнении на старте. Я и Хоудриджу намекнул, что не он один участвует в скачках.
Такое заявление Квентина больно задело Селину. Она молчала некоторое время, потом произнесла:
– Ты как будто бы… вынуждаешь его жениться на мне. Но ведь он не тот человек, за которого я бы охотно вышла замуж… даже в том положении, в каком я нахожусь.
– Моя милая Селина! Хоудридж – та самая крупная рыба, которую мы подцепили на удочку! Он богат, независим, и все его мысли заняты тобой.
– Говори прямо, Квентин, он в меня влюблен?
– По-моему, он испытывает похожее чувство. Ранее за ним такого не замечалось. Но условия, выдвинутые им, нас не устраивают.
– Я так поняла, что ему нужна не жена, а любовница, – покраснев, произнесла Селина. – Я на это не пойду!
Ее глаза теперь напоминали штормовое море.
– Нищим нельзя привередничать. Что подают, то и хватают! – сухо сказал Тивертон. – Тебе нужен супруг, Селина? Честно признаться, я не замахивался так высоко, если б под руку не попался Хоудридж. Он с юности уже знал себе цену и кичился и своим происхождением, и богатством. Мы учились вместе в школе, и я его натуру знаю. Удивительно, что он, будучи столь высокого мнения о себе, клюнул на крючок. Его надо осторожно водить теперь, как форель, чтобы не сорвался.
Тивертон сжал губы в тонкую линию, морщинка перерезала его лоб. Явно, что он не особенно рад тому, что ему приходилось в этом убеждать Селину.
– Если его светлость предложит тебе брак, то это превзойдет все мои ожидания во сто крат больше, чем мой ночной выигрыш.
Селина подошла к окну. Бледный рассвет уже позволил различить силуэты кипарисов в саду, был виден и маленький фонтан с дельфинами и купидоном – смешной, но симпатичный и даже трогательный. Небо голубело, обещая солнечный день, а цветы на клумбе готовились раскрыть свои лепестки.
– Я не желаю… чтобы моим мужем стал лорд Хоудридж, – произнесла она едва слышно, но робкий ее голосок достиг ушей Тивертона.
– Он еще не просил тебя об этом, – съязвил он.
– Но, возможно, попросит. И я ему откажу.
– Ты скажешь «да», черт побери! – взорвался Квентин. – И упадешь на колени, и воздашь хвалу господу за то, что тебе выпала такая удача.
Она хранила молчание, и он вынужден был продолжить:
– Подумай, какая у тебя альтернатива? Вспомни, на что ты сама рассчитывала – устроиться в какой-нибудь приличный дом гувернанткой? Там ты и зачахнешь. Впрочем, вероятно, тебе придется оказывать «услуги» хозяину дома или его сыну.
Плечи Селины вздрогнули, но она по-прежнему молчала.
– Хозяйка будет ревновать тебя, злобствовать, а испорченное, избалованное дитя будет измываться над тобой – безответной нищей, «ни служанкой, ни леди, а так, чем-то бесправным…». Тебя никто не будет уважать: ни господа, ни прислуга, и все только станут ухмыляться за твоей спиной. А все потому, что твоя красота, молодость, изящество им поперек горла.
Селина не могла дальше выслушивать его гневный монолог.
– Но почему я не могу остаться с тобой? Бедные, пусть даже голодные… но мы будем вместе?
– Почему? – взвился Тивертон. – Потому что это невозможно.
– Почему? Почему невозможно? – вопрошала Селина. – Тебе приятно мое общество, ты доволен едой, которую я готовлю для тебя… Я не собираюсь вмешиваться в твои дела. Играй, если тебе это нравится. Выигрывай… проигрывай – все равно. Я смогу прокормить тебя парой луковиц и куском сыра, если ты проиграешься в пух и прах. Я останусь здесь, в доме, и вместе с Джимом буду ухаживать за тобой. И ты не пожалеешь! И больше не потратишь на меня ни пенни.
Говорила она негромко, но каждое слово ее было весомо. Квентин не решался ее прервать.
Наконец он все же возразил ей. Он взмахнул пачкой карточек и записок, присланных Селине:
– Спорить бессмысленно. Мы оба знаем, что я не имею права держать тебя при себе до бесконечности. Наш обман уже раскрыл лорд Хоудридж… нетрудно предположить, что и другие будут столь же проницательны и скоро правда о нас выплывет наружу. Если нам удастся уломать Хоудриджа и отправить тебя с ним под венец, то считай, Селина, что тебе выпал невероятно счастливый жребий.
На этом Квентин Тивертон решил поставить точку и удалился.
Селина осталась одна, и ей показалось, что вместе с ним ушел и грядущий день, и солнце, и цветы, и все радости жизни. Вокруг нее стало пусто, и пустота была в ее душе.
Глава седьмая
Невидимая, но крепчайшая нить связывала Селину с Тивертоном. Она не могла обходиться без него ни минуты. Чуть помедлив, она последовала за ним в салон.
Квентин стоял спиной к ней возле открытого вновь ящика секретера и отсчитывал некоторое количество монет из их вчерашнего выигрыша.
– Будь добра, Селина, позови Джима, – не оборачиваясь, бросил он небрежно через плечо.
Джима не требовалось звать – он был тут как тут.
– К вашим услугам, сэр! Вы желаете что-нибудь? – осведомился Джим.
– Да, – ответил Квентин. – Я хочу, чтобы ты полностью расплатился за виллу, наряды мисс Селины и с моим портным.
– И дайте ему немного денег на покупку еды, – вмешалась Селина. – Если ты позволишь мне и дальше распоряжаться на кухне, я приготовлю сегодня обед.
Тивертон молча добавил немного денег к уже отсчитанной им сумме.
У Селины появилась надежда, что день они проведут на вилле вместе, оставив без внимания многочисленные приглашения.
Вручив Джиму деньги, Квентин и свои карманы набил монетами.
– Мне нужно поменять часть денег на банкноты. Лучше это сделать в казино. И выгоднее, чем в банке, и рукой подать.
– Ты надолго? – нервно задала вопрос Селина.
Ей опять стало не по себе. Неужели ее чувства настолько расстроены, что, когда нет вблизи Тивертона, она словно бы неживая.
– Нет, это не займет много времени, но я хотел бы еще проехаться верхом… Мне надо поддерживать форму.
Селине хотелось составить ему компанию, но, судя по неприступному виду Квентина, он бы остался глух к ее просьбе. С отчаянием она подумала, что Квентин ждет от нее другого – что она будет наводить на себя красоту перед встречей с лордом Хоудриджем.
Джим вывел его коня к парадному подъезду. Тивертон надел шляпу и, не глядя, обратился к Селине:
– Ты бы пока разобралась с этими цветами. Из-за них невозможно войти в дом.
– Конечно, я все сделаю, – произнесла Селина чуть слышно.
Она проводила его взглядом. Пусть Квентин Тивертон был одет в обычный сюртук и бриджи, ей он казался рыцарем в сверкающих латах.
Он не оглянулся, а она на это так надеялась.
Селина, подчиняясь его приказу, принялась убирать букеты и корзины из холла в салон. Безумных денег стоила вся эта зыбкая, недолговечная красота. В основном в корзинах были экзотические орхидеи. Шелковых лент, которыми были обвиты корзины и букеты, Селине хватило бы на отделку дюжины платьев.
Она многократно повторяла путь из салона в холл и обратно. Цветочному изобилию, казалось, не будет конца. Ей бросилось в глаза, что одна корзинка чем-то отличается от других. Цветы были расположены так, что по форме напоминали сердце, и при малейшем прикосновении к орхидеям сердце это трепетало.
Кто же этот поклонник, решивший, что Селине понравится подобный символ? Карточки на корзине не было, или она случайно упала, а потом затерялась. Все столы и столики в салоне занимали цветы, и все равно их много еще оставалось в холле.
Селина огляделась и подивилась глупости и расточительности мужчин, посылающих столь дорогие и бессмысленные подарки совсем незнакомой девице. Ведь она, даже прочтя их имена на карточках, не могла вспомнить, кто они такие.
Еще вчера она бы радовалась подобным приношениям и без колебаний последовала бы разумному совету Джима выменять их, пусть с убытком, на лук, картофель, яйца и прочую необходимую для пропитания снедь.
Сегодня все обстояло иначе. Ей удалось спасти Квентина от разорения, и секретер в салоне хранил в закрытом ящичке то, что обеспечивало им хотя бы неделю спокойной безбедной жизни.
Мысль о золотых кружочках, о том, как их много еще таится в ящике секретера, словно солнце, согревала душу Селины.
«Мне незачем торопиться выходить замуж за лорда Хоудриджа, если даже тому и суждено случиться. У Тивертона нет повода прогонять меня отсюда» – так рассуждала Селина.
Она стала придумывать способы, как бы повлиять на Тивертона и подольше задержаться здесь…
Ведь выйдя замуж за Хоудриджа, она не увидит больше Квентина.
Ей придется уехать в Англию и оставить его здесь… в гостиных, где произносятся игривые комплименты, где шулера правят бал среди игорных столов, а куртизанки обвешивают себя бриллиантами и беззастенчиво грабят Великих князей и принцев королевской крови.
Но ведь между Тивертоном и ею высится ледяная стена, покрепче каменной. Он совсем не интересуется ею как женщиной.
Когда-то, в трудную минуту, он помог ей, поддался порыву великодушия. Но при чем тут любовь? Жалость – да, сочувствие к бедной, беззащитной, одинокой, истязаемой негодяями девушке – но не любовь.
Любовь проснулась только в ней, в ее сердце, и незачем навязывать эту глупую девичью влюбленность многоопытному и обремененному своими заботами Квентину Тивертону.
В кухне послышался какой-то неясный шум. Селина подумала, что вернулся Джим. Мало ли что? Может, он что-то забыл?
Она представить не могла, что ей угрожает опасность.
Трое мужчин, без церемоний распахнув дверь, поочередно вторглись в салон, один за другим. У каждого из них нижняя часть лица была прикрыта платком, так что оставался виден лишь лоб и злобные глаза.
Они проследовали мимо нее в молчании, а когда девушка вскочила, то оттолкнули ее обратно на место, будто тряпичную куклу.
Она собралась было издать вопль, но платок тотчас заткнул ей рот, а сама она оказалась накрепко привязанной к спинке жесткого стула.
С ужасом Селина наблюдала, как грабители не торопясь и методично обыскивают комнату.
Один из пришельцев распахнул дверцы серванта, другой занялся секретером.
Он вытащил все открытые ящички, сбросил их на пол со всем содержимым и заинтересовался тем, который был заперт.
Третий из грабителей уже направился наверх, как его окликнули сообщники:
– Карл! Тут есть, наверное, что-то интересное! Дай-ка мне твою игрушку.
Карл извлек из кармана длинное, тончайшее лезвие и, вернувшись, протянул главарю.
Замок, в который проникло зловещее орудие, щелкнул, и ящик открылся. Грабители не выразили словами своего восторга, но явно были удовлетворены. Они опустошили ящик, набив себе карманы золотом, и, даже не взглянув на связанную девушку, покинули виллу через черный ход с кухни, как и проникли в дом.
И снова в доме наступила мертвая тишина. Все произошло так быстро, что это можно было считать сном. Однако Селина не грезила. Крепкие веревки и кляп во рту убеждали ее в обратном.
Опять Квентин Тивертон оказался без гроша – разве ему только удалось уберечь то, что он взял с собой в казино.
Селина попыталась освободиться от связывающих ее пут, но потерпела неудачу. Она принялась высчитывать, как скоро кто-нибудь – Джим или Квентин – обнаружат ее и освободят.
Ее осенила догадка, которой как можно скорее ей хотелось поделиться с ними.
Совершенно очевидно, что именно барон послал нанятых им негодяев или просто своих слуг, указав им точный след. Он был не из тех, кто смиряется с поражением. Он сразу же понял, что его трюк с очками разоблачен, что одна пара очков его исчезла…
На кого он затаил злость – на Селину, раскрывшую его тайну, или на Тивертона, лишившего его жирного куска, – неважно.
Впрочем, где у нее доказательства, что барон причастен к ограблению виллы? Трое безликих мужчин молча вошли, связали Селину, забрали золото из секретера и так же молча удалились.
Трудно было придумать более простой и эффективный способ вернуть себе проигранные деньги. Можно было даже восхититься гениальностью барона.
Время текло нестерпимо медленно. Селина сидела неподвижно, оставив надежду самой освободиться от пут до прихода Джима или Тивертона.
Как-то он встретит известие о постигшей их беде? Слава богу, что он хоть позаботился расплатиться с долгами.
Каждая уходящая минута казалась ей часом. Кожа на запястьях саднила, раны кровоточили.
Селина была близка к обмороку, когда звонок у парадной двери заставил ее вздрогнуть.
«Боже! Кто бы это мог быть? Без сомнения, посторонний. Вероятнее всего, лорд Хоудридж!»
Но ведь на звонок никто не откликнется. Джим и Тивертон отсутствуют, а она не может ни сдвинуться с места, ни ответить.
Отчаяннее положения трудно было представить. Она так нуждалась в помощи, но не могла на нее рассчитывать.
И тут она услышала голос, который вмиг наполнил ее душу радостью.
Квентин вернулся и уже о чем-то разговаривал с лордом Хоудриджем. Потом они оба замолчали. Селина догадалась, что Тивертон обходит вокруг дома, чтобы войти через кухонную дверь.
– Входи! – пригласил друга Квентин. – Мой слуга, должно быть, отправился на базар за покупками, но ума не приложу, куда могла подеваться Селина. Если ты подождешь в салоне, я попробую ее отыскать.
Секундой позже он открыл дверь в салон.
Изумление было написано на лицах мужчин, когда они увидели связанную Селину. Не теряя времени, они оба кинулись к ней, чтобы освободить. Квентин развязал платок, стягивающий ее рот. Она жадно глотнула воздуху, прежде чем обрела способность произнести что-то внятное.
– Что произошло? Кто так обошелся с тобой? – вскричал он во гневе.
– Их было трое… каких-то мужчин, – ответила Селина. Она говорила едва слышным шепотом. – На их лицах были повязки. Они взяли все… что было в секретере.
Пока она это рассказывала, лорд Хоудридж распутал узлы на ее путах. Обнаружились багровые рубцы на коже, оставленные веревками.
Девушка попыталась подняться, но голова ее закружилась. Она была слишком слаба и упала бы, если б Тивертон не поддержал ее.
– Тебе надо взбодриться. Я сейчас принесу бренди.
– Я принесу… – вызвался лорд Хоудридж.
Как только лорд Хоудридж вышел, Квентин отнес Селину на софу, положил под голову шелковую подушку.
– Они забрали деньги… все деньги… – произнесла, а вернее, простонала Селина.
– Это мне ясно, – мрачно сказал Тивертон. – А в отношении тебя… они не позволили себе?..
– Нет… они только связали меня… но мне было так страшно…
– Я понимаю.
Лорд Хоудридж вернулся в салон со стаканом бренди.
Квентин взял у него стакан и поднес к губам Селины.
– Выпей, тебе это сейчас необходимо, – приказал он.
Она сделала, как он велел, и почувствовала, что огненная жидкость обожгла ей горло.
– Не надо больше… – взмолилась она.
– Еще один глоток, – настаивал Тивертон, – ты бледна, как смерть. Тебе лучше пойти и прилечь.
Селина послушно выпила еще бренди.
– Я думаю, ты прав… Все было так ужасно!
– Представляю! – сказал лорд Хоудридж. – Можно только восторгаться вашим мужеством, мисс Селина.
Девушка попыталась встать, но покачнулась.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – осведомился Тивертон. – Может быть, я отнесу тебя в спальню?
– Нет, я сама…
Он довел ее до лестницы и, когда она положила свою маленькую ручку на перила, ободряюще улыбнулся:
– Отдохни как следует, дорогая. Все ужасное уже позади.
Она никак не откликнулась, и Квентин Тивертон вернулся в салон и закрыл за собой дверь.
Постояв немного, Селина направилась не наверх, в свою комнату, а на кухню. «Скоро наступит время ленча, – подумала она, – и я должна что-нибудь приготовить».
Через несколько минут в кухне появился Джим, нагруженный множеством свертков.
– Кто-то сломал замок у черного хода, мисс Селина! – воскликнул он.
– Я знаю, – откликнулась она. – Нас ограбили, Джим. Утащили все до последнего пенни!
Джим уставился на нее в изумлении. Он поспешно избавился от покупок и с тяжелым вздохом произнес:
– Всегда одно и то же – легко приходит, легко уходит! Хорошо еще, что хозяин что-то захватил с собой!
– А ты уплатил по счетам?
– И это слава богу! – кивнул Джим. – Но теперь мы снова там, где были вчера.
– И это весьма печально. – Селина с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться.
Чуть позже она услышала, как Квентин прощается с лордом Хоудриджем.
Экипаж отъехал, и теперь Селина подумала, что Квентин будет искать ее наверху.
– Я здесь, если я тебе нужна, – подала она голос.
Квентин вошел в кухню:
– Я велел тебе лежать.
– Мне уже лучше, – возразила Селина. – Что бы там ни случилось, мы должны кушать. Ленч скоро будет подан. Ты проголодался?
– Честно говоря, я слишком расстроен, чтобы думать о еде, – ответил Тивертон, – но обрадуюсь всему, что приготовлено твоими руками.
– Мне приятно это слышать, – улыбнулась Селина.
– Теперь расскажи мне подробно, как все это произошло, – попросил он и сел напротив Селины, чтобы видеть выражение ее лица.
– Мне было так страшно… Все произошло так неожиданно… – При воспоминании о недавних событиях она вздрогнула. – Они двигались совершенно бесшумно. Только один раз кто-то из них обратился к другому по имени, назвав его Карлом. Этот Карл и справился с замком секретера.
