Текст книги "Невинность и порок"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
То, что она приготовила, нельзя было назвать изысканными яствами, но по крайней мере старания поварихи были налицо, а внешний вид каждого блюда радовал глаз.
Когда Тивертон съел омлет, приправленный ароматными травами, а также шницель по-венски, Селина уверилась, что ее хвастливое утверждение по поводу своих кулинарных талантов и опыта он уже не сумеет опровергнуть.
Затем на столе появился салат, украшенный, по ее вдохновенной фантазии, шапкой взбитой сметаны, и знаменитый пирог с сыром, который они попробовали уже раньше по совету Тивертона в придорожном трактире.
Завтракали они в небольшой, но уютной столовой за столом, накрытым скатертью такой красоты, что сама она, вероятно, обошлась владелице дома в целое состояние.
Внезапно Селина рассмеялась.
– Что тебя развеселило? – поинтересовался Квентин.
Его плохое настроение, по всей видимости, улетучилось после того, как он выпил несколько бокалов вина и съел все, что приготовила Селина.
– Я просто подумала… как это смешно…
– Что?
– Мы поселились на вилле, где все так роскошно. Мы с тобой одеты по последней моде, в конюшне стоят наши лошади, лакей прислуживает нам… У нас есть все, кроме денег…
Смех разбирал ее, она никак не могла остановиться.
– Мы живем на курорте – самом шикарном из всех курортов в мире, но если посмотреть правде в глаза, то кто мы? Нищие голодранцы – вот кто!
– Ничего смешного я в этом не нахожу… – начал было Тивертон, но потом, взглянув на Селину, расхохотался сам. – Ты права, – сказал он. – Ситуация забавная, но ты не должна забывать, что мы обладаем преимуществами, каких нет у других бедолаг с пустыми карманами.
– Какими же? – живо поинтересовалась Селина.
– Их целых два! Мои мозги и твоя красота, – ответил он. – Вот на них и надо делать ставку!
Глава пятая
Сидя рядом с лордом Хоудриджем в его фаэтоне, Селина оглядывала окрестности.
Баден-Баден очень походил на французский городок. В архитектуре жилых домов и официальных зданий, в облике бесчисленных кафе, магазинчиков, увеселительных заведений ощущался французский стиль, изящество и элегантность, отсутствующая напрочь в германских городах.
Они прокатились по восхитительной аллее Лихентайлер, мимо садов Курхауз, где, как поведал лорд Хоудридж Селине, однажды герцог Веллингтон на пари прогуливался с теленком, как с собачкой, на голубой ленточке вместо поводка.
Селина исправно воздавала похвалы лошадям лорда Хоудриджа, его фаэтону и манере править упряжкой, но мысли ее постоянно возвращались к Тивертону.
Когда они закончили свой первый совместный завтрак в новом жилище, он достал из жилетного кармана золотые часы, взглянул на стрелки и произнес тоном, не допускающим возражений:
– Твой английский обожатель явится сюда за тобой через двадцать минут.
Селина удивленно взглянула на него, и Тивертон объяснил:
– Я оставил для него послание в отеле, где, кстати, он занимает апартаменты, в котором сообщил, что мы переехали сюда. Я так понял, что он пригласил тебя на прогулку.
– У меня это совсем вылетело из головы, – призналась Селина. – А что будешь делать ты?
У нее теплилась слабая надежда, что Тивертон придумает какое-нибудь занятие для них обоих, чтобы не расставаться, но он разочаровал ее своим ответом:
– Чем может заниматься игрок, как не игрой? Я отправлюсь в казино.
– С бароном?
– Он пригласил тех же партнеров, что и прошлой ночью. В этой компании трое французов-миллионеров, один русский, у кого поместий, дворцов и сундуков с золотом не сосчитать, австриец, чьи лошади настолько великолепны, что несомненно выиграют все заезды на будущей неделе, ну и, конечно, я, твой покорный слуга.
Он сделал паузу и рассмеялся, хотя веселья в его смехе было мало.
– Так получилось, что среди них есть лишь один профессиональный игрок – это я, и я же единственный, кому позарез нужны деньги.
– Я уверена, что ты их сегодня непременно выиграешь, – с оптимизмом заявила Селина.
– Я просто обязан, – откликнулся Квентин Тивертон. – Я до сих пор не могу простить себе, что буквально в один миг потерял все, выигранное за ночь.
– А это была большая сумма? – поинтересовалась Селина.
– Она могла бы обеспечить нам покой и безбедную жизнь на несколько недель, – ответил Квентин.
С легким вздохом Селина произнесла:
– Мне хотелось бы пойти с тобой!
– Но это немыслимо! – взорвался Тивертон. – Тебе надо очаровывать Хоудриджа и вообще мелькать у всех на виду. Для девушки, чей капитал только ее внешность, очень важно прокатиться в открытом экипаже по Баден-Бадену.
Селина робко осведомилась:
– А мы сможем хотя бы поужинать здесь… вместе?
Задавая этот вопрос, она уже мысленно составляла меню, которое обрадовало бы Квентина Тивертона. Если удался ленч, то над ужином она уж могла бы поколдовать вовсю и блеснуть своим поварским талантом.
Он сразу уловил подтекст за ее внешне невинным вопросом.
– Мы уже получили с полдюжины приглашений на вечера, где подают ужин, в том числе и от мадам Леблан и от мадам Летесснер.
Селина молчала. Ей почему-то трудно было оторвать взгляд от его лица.
– Что ты предпочитаешь? К какой из этих дам нам податься, чтобы сэкономить на ужине? – спросил он.
Заметив, что Селина окаменела как статуя, Квентин воскликнул раздраженно:
– Отвечай на вопросы, когда тебя спрашивают!
И тут же сник. Слов не требовалось, чтобы понять, какие чувства испытывают они оба. Квентин Тивертон отвернулся и произнес глухо, но твердо:
– Мы отобедаем у мадам Летесснер. Так как они с Великим князем лишь недавно прибыли в Баден-Баден, то прием будет роскошный. Все только и мечтают удостоиться чести быть приглашенными на их виллу. Попав в число первых ее гостей, ты здорово поднимешь свой престиж.
Селина хотела бы возразить, что обед с Тивертоном вдвоем в домашней обстановке был бы для нее предпочтительней, но сразу поняла, что он и слушать ее не станет.
Как животное, чутко распознающее интонации в голосе дрессировщика, она уже уяснила, что если он говорит с ней холодно, то его уже ничем не проймешь.
А кроме того, разве не дала она ему слово – подчиняться любым его приказаниям!
Скрывая огорчение, выразившееся на ее личике, Селина встала из-за стола, подошла к окну и принялась рассматривать то, что открылось ее взору, – кипарисы, клумбу, фонтан с толстеньким купидончиком. Ее поза походила точь-в-точь на позу рассерженного Тивертона. Еще недавно он так же стоял у окна, отвернувшись от Селины.
– Будь любезна с Хоудриджем и используй все свои чары, – проговорил он за ее спиной. – Кто знает – этот зануда может нам пригодиться.
У Селины вертелся на языке один вопрос – будут ли они общаться и дальше лишь с теми людьми, кто полезен им, от кого можно что-то урвать. Но если она откроет свои мысли Тивертону, он, безусловно, оскорбится.
– Ты будешь здесь… когда я вернусь? – решилась спросить она.
– Я вернусь, чтобы переодеться к обеду, – сказал он. – И надеюсь, что твои новые наряды прибудут к этому времени. Важно, чтобы ты привлекла к себе внимание в казино, которое мы обязательно посетим в ближайшее время.
– А как твоя игра с бароном?
– Я рассчитываю быть в выигрыше сегодня – настолько, чтобы угостить тебя шампанским в казино и еще с уверенностью похлопывать себя по карману, – заявил он и сразу увидел, как засияли ее глаза. – Поспеши и будь в полной готовности, Селина, – вновь сурово приказал он. – Английские лорды не любят ждать.
– Это касается не только лордов, – сказала Селина. – Мой отец прямо бесился, когда мама задерживалась, особенно если лошади в упряжке застоялись.
– С французами все как раз обстоит наоборот. Они предпочитают, чтобы их дамы опаздывали на свидания… Это подогревает их чувства…
Он вдруг сделал паузу, и Селина, затаив дыхание, ждала, что еще он скажет ей в напутствие. Не дождавшись, спросила сама:
– Ты что-то собрался мне сказать?
– Я собирался сказать, что на французов не стоит тратить время. Буду откровенен с тобой до конца, Селина. Французы женятся только по расчету. От жениха требуется знатное имя и поместья, от невесты – солидное приданое. Или наоборот. Здесь на первом месте бухгалтерия.
– Я не хочу выходить замуж за француза! – воскликнула Селина, сразу же вспомнив о старикашке-маркизе.
– Да это у тебя и не выгорит… – цинично заявил Тивертон. – Делай ставку на англичан или немцев. Лишь два эти народа способны на сумасшедший брак по любви.
Селина не могла понять, почему эти рассуждения Квентина Тивертона о любви и браке так глубоко ранят ее.
«Наверное, не то, что он говорит, а его тон оскорбляет меня», – подумала она. В его резких замечаниях она ощутила враждебность, но ведь он был так добр к ней раньше! Нет, он ей не враг, абсурдно даже думать об этом. Просто она слишком глупа, чтобы понять его. Может быть, он объяснит ей…
Но Квентин ничего не объяснил, а, наоборот, приказал резко:
– Бегом наверх и переодевайся! Лорды, как я тебе уже сказал, не любят ждать, а их лошади нервничают.
Взбежав по витой лестнице в свою спальню, Селина обнаружила уже доставленные Джимом свои новые наряды.
Там были и вечерние платья, и коробки с очаровательными шляпками, каждая была предназначена для строго определенной цели – для верховой прогулки или прогулки в открытом фаэтоне, для ленча, для казино, обеда и вечернего приема. А все остальное! О таком замечательном гардеробе можно было только мечтать.
Господи, как хороши были и платья, и белье, и обувь, и перчатки, и зонтики. Можно было до бесконечности купаться в этом блаженстве, но Селине оставалось лишь менее двадцати минут для того, чтобы сделать решающий выбор, в чем ей предстать перед столь «нужным» – по выражению Тивертона – поклонником.
Селина остановилась на платье с пышной юбкой и узким лифом, что подчеркивало ее стройность. Светло-розовое, подобно цветам в садике виллы, оно выглядело милым, вызывало симпатию к его обладательнице, но никак не било на эффект. Шляпка с розовыми бутончиками, подходящая к платью, тоже была хороша. Взглянув на себя в зеркало, Селина осталась довольна собой. Она походила на куколку из дрезденского фарфора и никогда, как ей показалось, не одевалась с таким вкусом и чувством меры.
Забрав перчатки и ридикюль, составляющие комплект с ее нарядом, она простучала каблучками вниз по ступенькам в салон.
К ее разочарованию, Тивертона там не было. Она метнулась в кухню, чтобы отыскать там Джима и задать ему вопрос, куда подевался его хозяин.
– Он уже отбыл, мисс, – сообщил Джим. – Я подогнал для него наемный экипаж, как только вы поднялись наверх.
– Он даже не попрощался со мной, – жалобно проговорила Селина.
– Я так думаю, мисс, что он спешил взять карты в руки. Это самое важное для нас сейчас. Мы-то все знаем, что у нас в карманах ни гроша и за виллу не уплачено.
Джим произнес слово «мы», словно он был членом семьи и она тоже. У всех троих был один общий интерес.
«Раз так, то «мы» выступаем вместе против целого мира! – подумала Селина. – Квентин, Джим и я – мы втроем – непременно должны победить».
Тут же возник в ее голове сакраментальный вопрос – если ее планы насчет ее замужества осуществятся, ей придется оставить двух других своих компаньонов и последовать неизвестно куда за незнакомцем, который станет ее супругом.
При этой мысли Селина похолодела. Ей вновь было страшно, но она утешила себя тем, что такое событие еще не так близко и скорое расставание с «семьей» ей не грозит.
Незачем раньше времени терзать свою душу тревогами. Вполне вероятно, что никто не сделает ей предложение и она сохранит статус «сестры» Тивертона так долго, как только он согласится его оплачивать из своего кармана.
«А карман-то пуст! – вспомнила она и взмолилась: – Пожалуйста, боже, позволь ему выиграть! Сдай ему хорошие карты!»
Тут она услышала шум подъехавшего фаэтона.
Без сомнения, лорд Хоудридж постарался, чтобы его прибытие было поставлено как спектакль, причем безупречный, что касается вкуса и правил поведения, установленных в высшем обществе.
Лошади уже за десять ярдов от ворот прекратили цокать копытами и ступали, будто на пуантах; смазанные колеса экипажа катились неслышно. Кстати, выкрашенный в черное, он был удивительно элегантен. Когда экипаж остановился, на дверце можно было увидеть родовой герб, а две кобылы, запряженные в фаэтон, благородством кровей, вероятно, превосходили многих пэров Британии.
Селина оценила с первого взгляда их превосходные качества и восхитилась украшенной серебром упряжью, а также нарядной ливреей грума, примостившегося на обитом бархатом крохотном сиденье. Кокарда на его шляпе с высокой тульей была отполирована так, что ослепляла, отражая упавшие на нее солнечные лучи.
Селина, согласно указаниям Квентина, распахнула дверь и появилась на пороге буквально в тот же момент, когда лорд Хоудридж остановил свой экипаж.
Она увидела, что его рыбьи глаза заблестели от восторга, когда он снял шляпу. Грум помог ему сойти с облучка фаэтона на грешную землю. Лорд сказал:
– Вы самая пунктуальная женщина, какую я когда-либо встречал в жизни.
– Мой брат предупредил, что вы всегда сердитесь, если вас заставляют ждать.
– Неужели вы действительно опасались, что я могу рассердиться на вас?
Некая интимность в его интонации удивила Селину. Прошлым вечером он казался занятым только собой и любезничал с Селиной словно бы по обязанности. Теперь он словно растаял и всеми силами старался угодить ей, а главное, предстать перед девушкой в наилучшем виде.
Он улыбался и даже подмигивал ей, будто они давние знакомые.
После обязательного променада по улицам и бульварам города-курорта он свернул на узкую дорожку.
– Стоит ли углубляться в лес? – слегка занервничав, спросила Селина.
Она не испытывала желания повстречаться вторично с разбойниками, тем более когда Квентина Тивертона не было рядом.
– Мы не слишком удалимся от города, – успокоил ее лорд Хоудридж. – К тому же мой грум и я вооружены – и никакая опасность вам не угрожает, мисс Тивертон.
Дорожка, по которой они следовали, пролегала меж красивых вилл, садов. Тенистые старые деревья сплетали кроны над их головой.
Селина очутилась в настоящем раю, но и здесь она не переставала думать о Тивертоне. Как складывается игра и его поединок с бароном?
Как было бы замечательно встретить его на пороге, и чтобы он улыбнулся и выложил кошель с монетами, и они могли бы много недель жить беззаботно.
А она бы готовила для совместных трапез разные вкусные блюда.
Селина принялась вспоминать рецепты изысканных блюд, и кулинарная ее фантазия залетела в заоблачные дали.
– Вы что-то очень молчаливы, мисс Тивертон, – нарушил ход ее мыслей милорд Хоудридж.
– Я наслаждаюсь прогулкой, – откликнулась она.
– Надеюсь, что это так. Впрочем, я был уверен, что вам понравится и мой выезд, и экипаж. Лошади лучшие в Баден-Бадене и послушны моим рукам. А мое общество не очень вам докучает?
– Ни в коей мере, – с энтузиазмом отозвалась Селина. – На мой взгляд, вы мастерски правите лошадьми. Видимо, у вас добрые руки. Так говорил мой покойный отец. Он считал, что главное качество…
– О боже! – воскликнул в изумлении лорд. – Вы сказали именно те слова, какие я жаждал услышать. А вы не обидитесь, если я скажу вам, в свою очередь, что вы… прекрасны. Вчера я подумал, что вы хорошенькая, самая хорошенькая из всех дам, с кем я был знаком раньше. Теперь я поменял свое мнение о вас… Вы само совершенство!
– Вы очень добры, милорд. И я… удивлена. Мне всегда казалось, что англичане редко преподносят женщинам… комплименты.
– Комплименты – никогда! – с гордостью заявил лорд Хоудридж. – В данном случае я просто констатирую неопровержимый факт.
Селина не знала, что ему ответить. Она не ожидала, что разговор с лордом Хоудриджем коснется зыбких проблем, и уж никак не ждала от него подобного взрыва эмоций.
Мадам Летесснер, конечно, могла бы отлично справиться с этой ситуацией и расставить все по местам – и себя, и признавшегося ей в любви джентльмена. У нее нашлись бы нужные, может быть, остроумные ответы, но Селина была девственна во всех смыслах этого слова. Единственный опыт, какой она приобрела, отторгая от себя мужчину, а именно – воткнуть ему в грудь столовый нож, явно в случае с лордом Хоудриджем был неуместен.
– Неудивительно, что Квентин так о вас хорошо отзывается, – пролепетала Селина, ощущая себя последней идиоткой. – Он восхищался вами еще в Итоне.
– Как ты не испорчена, Селина, – сказал лорд Хоудридж, – и это такая редкость…
Глаза Селины расширились в изумлении, когда он обратился к ней запросто по имени и на «ты». Это означало, что он считает их знакомство достаточно близким.
Ее матушка очень бы удивилась, если бы кто-то из ее знакомых заговорил с ней столь интимным тоном. Селину саму сначала повергло в шок, когда Леони Леблан назвала герцога Д'Амайла по имени после стычки с бандитами, хотя позже, на вечернем приеме, она пунктуально соблюдала этикет и ее уста щебетали беспрерывно: «Ваше императорское высочество…» или «монсеньор Великий герцог…»
Каролина Летесснер также непременно вставляла «ваше императорское высочество» в любую фразу, если обращалась к Великому князю.
Как бы угадывая ход ее мыслей, лорд Хоудридж сказал, выдержав приличную паузу:
– Я вижу, что ты удивилась, когда я так интимно обратился к тебе, Селина. Я понимаю, что мы представлены друг другу лишь недавно, но мне кажется, что мы знакомы целую вечность. Ты так точно почувствовала мою натуру… хотя для меня ты все еще остаешься загадкой. Я хотел бы побольше узнать о тебе.
Селина испуганно отвела глаза в сторону.
– Возможно, я слишком поторопился, настаивая на этом, – лорд Хоудридж был отменно вежлив, – но я заметил вчера, что многие из присутствующих там мужчин чуть ли не готовы сделать тебе предложение. Правда, я не уверен, насколько искренни эти их намерения. Хотя про англичан говорят, что они тугодумы, я быстро принял решение, чтобы опровергнуть это унизительное для нашей нации мнение иностранцев.
Селина спрятала руки меж складок своей пышной юбки и до боли сжала пальцы.
– Я не понимаю, о чем вы, – пролепетала она.
Неужели он выразил желание жениться на ней? Такое невозможно после столь кратковременного знакомства, да и отсутствие каких-либо титулов у невесты станет препятствием.
– Я лишь хотел заронить в вашу очаровательную головку мысль обо мне, – успокоил Селину Хоудридж, поступая как истинно английский джентльмен. – Помните обо мне – вот и все, о чем я прошу. Встретившись сегодня вечером, мы, я надеюсь, многое расскажем о себе друг другу и познакомимся ближе.
Произнося эту речь, он понизил голос, и Селина догадалась, что ее кавалер не хочет, чтобы сказанное им услышал грум, стоящий позади.
Присутствие человека из прислуги стесняло лорда.
Дальнейший путь их проходил в молчании. Селина заметила, что они возвращаются в город, правда, другой дорогой.
– У кого вы обедаете сегодня? – осведомился лорд Хоудридж.
– У мадам Летесснер, – ответила Селина.
Она тут же вспомнила, как тепло встретила Каролина Летесснер Тивертона и как они целовались. Селина предпочла бы обедать у мадам Леони Леблан в компании с герцогом Д'Амайлом.
Селина была уверена, что в присутствии более старших по возрасту женщин ее язык от робости присохнет к небу, а если она что-то и промямлит, то это будет банальность или, хуже того, глупость. Одно ее немного подбадривало. Если лорд Хоудридж находит Селину привлекательной, то, может быть, и Квентин Тивертон думает так же.
– Я тоже приглашен Великим князем, – обрадованно сказал лорд Хоудридж. – Я познакомился с ним, когда путешествовал по России. Жуткая страна, но там изредка попадаются приличные люди. Например, Великий князь. Весьма начитанный человек.
Он весело рассмеялся:
– Наверное, тебе, Селина, показалось странным, что все эти императорские высочества сбрасывают мишуру и становятся простыми смертными, как только попадают в Баден-Баден?
– Я этого не заметила, – уклончиво ответила Селина. – Наверное, его высочество занимает важный пост в своей стране?
Ей очень хотелось, чтобы лорд Хоудридж перестал копаться в ее биографии, и, кажется, Селине это удалось. Разговор перешел на Великого князя.
– Да, конечно, он в этой далекой России – важная персона, – сказал лорд. – Потому-то и возник такой скандал из-за Каролины. Русский царь выразил недовольство.
– Великий князь упомянул об этом вчера, – поддержала светскую беседу Селина.
– На одном балу, где и я присутствовал, – поделился лорд своими воспоминаниями, – у мадам Летесснер каким-то образом порвалось платье во время вальса… и что ты думаешь, Селина? Великий князь, упав на колено, скрепил ей подол, как булавкой, орденом Святого Андрея.
– И что? – вырвалось у Селины.
– Как что? Эти русские, подобно островным дикарям, ценят ордена превыше всего и по любому поводу награждают ими друг друга. А Святой Андрей – их высший орден.
Селина невольно улыбнулась:
– Да, это любопытная сцена. Чем же она закончилась?
– Каролина великолепно вышла из положения. Она преклонила колени перед Его Величеством, якобы благодаря за награду, переданную ей через племянника царя. С тех пор она иногда прицепляет орден к юбке, если хочет повеселить друзей. Да! – вздохнул лорд. – Каролина выдающаяся личность. Ей бы распоряжаться судьбами Европы.
«Квентин придерживается того же мнения», – с ревностью подумала Селина.
Лорд Хоудридж остановил фаэтон у ворот виллы, позволил себе отпустить вожжи на мгновение, взял руку Селины и поднес ее к губам.
– Не нужно говорить, какое удовольствие мне доставила наша совместная прогулка, – сказал он.
– А я благодарна вам за доставленное удовольствие, – ответила Селина с формальной вежливостью.
Он ощутил эту холодность, но сделал вид, что не заметил.
– Нам необходимо встречаться как можно чаще, – сказал он. – Ты проявляешь такой же интерес к хорошим лошадям, как и я. У нас много общего, а может быть, найдутся и другие общие интересы.
– Надеюсь, милорд, – пробормотала Селина и тут же выпорхнула из экипажа.
Из окна своей комнаты она проследила, как он отъехал, помахав на прощание шляпой. То же самое сделал и его слуга.
До прихода Квентина оставалась еще масса времени, и она не знала, чем себя занять.
Селина попыталась читать газету, но печатный текст почему-то не доходил до ее разума. Она прислушивалась – не остановится ли экипаж у ворот, не раздадутся ли шаги на мраморных ступенях крыльца.
Девушка приготовила и разложила на кровати платье, которое решила надеть сегодня вечером. Но она не торопилась переодеваться. Ей надо было срочно переговорить с Тивертоном.
За время ее отсутствия были доставлены еще три платья. У Селины сердце ушло в пятки. Она была в ужасе. Во сколько же ему обошелся ее шикарный гардероб?
Но наряды были так прелестны, так манили ее. Какой железной волей надо было обладать, чтобы не примерить их тотчас же! Но она проявила эту волю и поборола искушение.
Выбор она уже сделала – бледно-голубое платье. Такого же цвета было утреннее небо, когда они с Тивертоном, тайно скрываясь от миссис Девилин, покидали придорожную гостиницу.
Был ли в этом какой-то смысл… намек на что-то? Может быть.
«Как же мне повезло… – размышляла Селина, – что меня поселили в мансарду рядом с его комнатой, что нас разделяла тонкая стенка, что он услышал, как меня избивала и ругала миссис Девилин и как я плакала. Если б я не так громко плакала, не давая ему спать, он бы никогда не пришел… не вошел в мою жизнь…»
Тут она услышала то, что ждала с нетерпением, а именно шум подъехавшего экипажа.
Не выдержав, Селина устремилась навстречу Тивертону и выскочила на ступени в тот момент, когда Тивертон только расплачивался с возницей.
Она все сразу поняла по его поникшим плечам до того, как Тивертон повернулся к ней. Он не выиграл. Того, на что она надеялась, не случилось.
Он прошел мимо нее, словно она была невидимкой.
Селина последовала за ним.
– Ну что ты смотришь на меня, как голодная собачонка? – резко обратился он к ней. – Я знаю, о чем ты хочешь спросить. Ответ будет тот же. То, что случилось прошлой ночью, повторилось и сегодня.
– Ты проиграл?
– Я проигрался в пух и прах. Проиграл все, что выиграл до этого.
– А выиграл ты много?
– Внушительную сумму, и столько же выиграл еще один наш партнер за столом. Затем, в трех последних сдачах, хозяину опять феноменально повезло. Не могу поверить, что такое возможно.
Тон, которым он это произнес, побудил Селину спросить:
– Ты думаешь, что игра была… не совсем честной?
– Я почти в этом убежден, – ответил Квентин. – Но я был настороже, Селина, и, хотя я следил за всеми его движениями, за каждой картой, которую он брал, не было ничего, что могло бы вызвать подозрения.
– А могло ли быть все-таки чистой случайностью, что удача приходит к нему в последний момент, как это было в прошлый раз? – осведомилась Селина.
– Такой же вопрос я задаю сам себе, но не нахожу ответа.
– У тебя остались какие-нибудь деньги? – после некоторых колебаний спросила Селина.
– Немного, – ответил Квентин, – и то лишь потому, что я инстинктивно ожидал, что подобное несчастье может повториться. Я отказался повышать ставки, но все-таки потерял целое состояние, причем имея на руках карты, которые, казалось, трудно было побить. Я сохранил в кармане достаточно, чтобы сразиться с бароном вновь сегодня ночью. Что и собираюсь сделать.
Селина негромко вскрикнула:
– А умно ли это? Предположим, он снова одержит верх, и тогда ты останешься вовсе ни с чем.
Квентин Тивертон мерил шагами гостиную.
– Я абсолютно убежден, что во всем этом есть что-то странное. Многие считают, что фортуна ему улыбнулась, но я не согласен. Я не могу подавить в себе чувство, что дело здесь нечисто, что за везением барона кроется какое-то ловкое мошенничество.
– А мог ли он проделать что-то такое, чего бы ты не заметил? – спросила Селина.
– Я и сам ломаю над этим голову! – Квентин ожесточенно потер себе виски. – За моей спиной не было никакого зеркала, у него не было возможности подменить карты. Новая колода распечатывалась перед каждой сдачей. У меня нет ни одной зацепки, ни одного доказательства, только инстинкт мне что-то подсказывает.
– Я всегда придерживалась мнения, что инстинкту надо доверять, – сказала Селина. – Как бы мне хотелось пойти с тобой на игру! У меня такое предчувствие, что если я угадываю, какие номера выпадут на рулетке, то смогу и разоблачить мошенничество барона.
– К сожалению, это невозможно, – заявил Квентин Тивертон, но тут же приостановил свое хождение по комнате и хлопнул себя ладонью по лбу. – А впрочем, почему бы и нет? Почему бы тебе и не присутствовать на игре? Мужская компания встретит тебя радушно, им всем будет только приятно присутствие хорошенькой девушки. А если это как-то заденет барона, то нам какое дело? Ведь если я опять проиграюсь, то уж больше не смогу помериться с ним силами.
– Значит, ты решил взять меня с собой? – радостно встрепенулась Селина.
– Я должен придумать оправдание твоему отсутствию в казино. Я договорился с Каролиной, что ты проведешь с ней некоторое время.
– Ты виделся с мадам Летесснер?
– Я встретил ее на вилле барона, – небрежно ответил Квентин и тут же воскликнул: – Меня осенила идея!
Селина с трепетом ждала, что он скажет.
– Мы не поедем обедать к Великому князю. Мы пообедаем здесь, у себя. Затем отправимся к барону, и я объясню всем, что ты боялась остаться одна в пустом доме.
– Ты и вправду так поступишь? – затаив дыхание, спросила Селина.
– Именно так! Это решение всех вопросов. Я уповаю на тебя, Селина, что ты способна будешь разобраться в том, в чем я потерпел неудачу. Я абсолютно убежден, что или я полный болван, или барон – великий мошенник!
– Я уверена, что помогу тебе! – заверила Селина. – И я рада… очень рада, что мы будем обедать вдвоем.
Обедали они поздно, потому что Джиму потребовалось не только отвезти записку с извинениями мадам Летесснер, но и на обратном пути закупить необходимые продукты по списку Селины. Ведь ей так хотелось угодить Квентину с обедом.
Поскольку у нее было совсем мало времени, Селина ограничилась простым меню, но Тивертон нашел ее стряпню превосходной.
– Помню, ты сказала как-то, что у тебя нет никаких талантов, – с улыбкой произнес он, когда Джим убирал со стола опустевшие тарелки. – Ты слишком строга к себе!
– Мои таланты не очень-то котируются на рынке труда, – откликнулась Селина. – Вряд ли кто пожелает нанять меня в кухарки.
– Я как раз убежден в обратном, но мне кажется, что тогда вся остальная прислуга возмутится. Большинство гостей изъявит пожелание посетить кухню и познакомиться с милой кухаркой. Субординация, обычно строго соблюдаемая среди слуг, вмиг будет нарушена.
Селина засмеялась:
– Наверное, ты прав, но Джим только доволен тем, что я освободила его от обязанностей готовить для тебя. Он сообщил мне, что ты очень привередлив в еде и постоянно его критиковал.
– Пока мне на ум не приходит ни одного слова критики в твой адрес. Наоборот, я готов восхвалять тебя до небес и только надеюсь, что твои чудесные кулинарные способности не иссякнут.
– Я готова устроить тебе лукуллов пир завтра в обед, если у меня будет побольше времени, чем сегодня.
– И если, разумеется, у нас завтра найдется на что покупать продукты, – усмехнулся Квентин.
Эти его последние слова запечатлелись в ее мозгу. Она их мысленно повторяла, когда поднялась наверх, чтобы переодеться.
Новое голубое платье ей очень шло. Личико Селины разрумянилось от недавнего стояния у плиты и от похвал Тивертона. Она слегка поправила прическу, опустила на лоб несколько локонов и, взглянув на свое отражение в зеркале, нашла, что выглядит весьма мило, хоть и чересчур молодо. Но молодость – недостаток исправимый. Так решила Селина.
Квентин Тивертон уже ждал ее внизу, в холле. Всмотревшись в нее повнимательнее, он произнес:
– Мне бы следовало отвезти тебя в казино, где ты, несомненно, произвела бы сенсацию, чем запирать тебя на всю ночь в душной комнате и в унылой компании заядлых игроков, для которых из всех женщин важны только карточные дамы.
– Зато я проведу время с тобой, – с довольным видом заявила Селина.
Он отвел взгляд и сказал резко:
– Что ж! Тогда поехали! Надеюсь, что на этот раз игра не затянется надолго.
– Ты считаешь, что все повторится, как и в предыдущие вечера? – задала вопрос Селина, когда они уселись в ожидающий их наемный экипаж.
– Так должно быть, по моим расчетам. Мне кажется, что барон специально выжидает, когда у одного или двоих его гостей соберется на руках значительная сумма, и тогда бросает вызов. Сегодня днем в таком положении были я и тот француз, который проигрался вчера.
Тивертон вздохнул:
– Вполне вероятно, что я заблуждаюсь, Селина, но у меня большой опыт в таких делах. Я убежден, что все игроки полагаются на свою интуицию. В данном случае моя интуиция мне подсказывает, что здесь что-то нечисто, какая-то уловка…
