Текст книги "Где же ты, любовь?"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Вы об этом знали?! – воскликнула Мэри.

– Да, – ответил Билл. – Она вчера заходила к нам домой. Я собирался рассказать об этом Майклу, но не нашел времени. Вы были с ним все утро и…

Мэри напустилась на него:

– Вы очень глупы! Не сказать ничего Майклу! Разве вы не видели, что это было для него потрясением? Вот почему он такой сердитый!

– Сердитый? – забеспокоился Билл. – Боже мой! Ужасно!

– Ужасно! – повторила Мэри. – Сдается мне, что вы нарочно это все подстроили.

– Я не хотел, – пытался оправдаться Билл. – Я не подумал… да и узнал я обо всем только вчера поздно ночью. Я так устал…

Мэри фыркнула:

– Вы думаете только о себе. Вы пошли спать и обо всем забыли.

– Я не думал, что это так срочно, – сказал Билл. – Я должен был рассказать обо всем Майклу, простите!

Мэри с презрением посмотрела на него и вышла из комнаты. Она пошла искать Майкла.

Она надеялась найти его одного, но по доносившимся до нее голосам поняла, что он в спальне мисс Туги. Она постучала в дверь и осторожно открыла ее.

– Извините меня, – вкрадчиво произнесла она, – но я подумала, что вы должны это знать. Билл знал уже прошлым вечером, что мисс Стендиш купила старый работный дом. Он не подумал позвонить вам. Сказал, что ему было лень и что он очень устал.

Никто ей ничего не сказал. Туги, сидевшая в кресле у окна, молчала, а Майкл смотрел не на Мэри, а на Туги.

Мэри подождала, затем очень тихо добавила:

– Я знаю, что это не мое дело, но я правда думаю, что нам нужно быть поосторожнее, когда мы говорим о чем-то в присутствии мистера Эванса, если он друг мисс Стендиш.

– Друг мисс Стендиш? – удивился Майкл.

Но прежде чем он успел сказать еще что-нибудь, в разговор вмешалась Туги.

– Спасибо. Мэри, – сказала она. – Если тебе больше нечего сказать, то я попросила бы тебя посмотреть, все ли готово к обеду. Я велела миссис Габбинс оставить пирог в духовке. Мы с Майклом спустимся через пару минут.

Мэри отослали. Она поняла это, но, спускаясь по лестнице, она еще улыбалась.

Она вытащила пирог из духовки, положила на блюдо и понесла в столовую. Потом вернулась за тарелками и овощами, которые уже были готовы.

В шкафу на кухне было маленькое зеркало. Посмотревшись в него, Мэри с удовольствием заметила, что от недавних слез глаза не распухли, а смотрели еще нежнее. Такой взгляд мог растрогать любого, если у него сердце не из камня.

– Я люблю тебя… Майкл, – прошептала она зеркалу.

Подняв руки к волосам, Мэри заметила, что у нее грязные пальцы. Она побежала в туалет, чтобы вымыть их, а когда вошла в столовую, там уже сидели Туги, Майкл и Билл Эванс.

Мэри испытывала радостное волнение. Она ожидала, что произведет сенсацию своим сообщением. Ей не нравился Билл Эванс, и она не собиралась давать ему спуску.

Но к ее великому удивлению, Билл и Майкл весело беседовали. Билл вовсе не выглядел ни напуганным, ни встревоженным.

– Входи и садись, Мэри, – сказала Туги. – Ты, должно быть, проголодалась.

Мэри скользнула на свое место, робко улыбнулась Майклу, затем посмотрела через стол на Билла. Но никто не обращал на нее внимания.

– Кстати, Туги, – сказал Майкл, – ты не забыла, что завтра я уезжаю в Лондон?

– Нет, не забыла, – ответила Туги, – и уже договорилась с сестрой миссис Габбинс, чтобы она приехала сюда пожить. Она очень милая женщина и будет только рада присмотреть за домом, когда мы уедем.

– Это замечательно, – улыбнулся Майкл. – Ты, Туги, всегда умеешь найти подходящего человека в нужный момент. Сегодня мой агент позвонил и сказал, что мне предоставляют служебную квартиру на Смит-сквер.

– Я рада, что ты ее получил, – сказала Туги.

– И Билл едет со мной, – продолжал Майкл. – Там есть свободная комната, где он сможет жить. На самом деле, это слишком хорошо, чтобы быть правдой, и я все время жду, что что-нибудь пойдет наперекосяк.

– Но если вы едете в Лондон, то что же делать мне? – спросила Мэри. В ее голосе слышались истерические нотки.

– И ты тоже поедешь с нами, – ответил Майкл. – Туги сказала, что ты сможешь жить у нее. В моей новой квартире есть комната, которую я превратил в кабинет. Тебе будет там очень удобно, хотя и придется довольно долго добираться по утрам на автобусе.

Мэри совершенно не понравились все эти перемены, но что же она могла поделать?

Ей казалось огромной несправедливостью то, что Билл будет жить в квартире Майкла, а ей придется остановиться у Туги.

Все равно, успокаивала она себя, Майкл будет часто приезжать к мисс Туги и подвозить ее домой на машине.

Больше всего ее огорчало не то, что ее не допустили в квартиру Майкла, а то, что ей предпочли Билла. Она считала его совершеннейшим ничтожеством, мешавшим ее отношениям с любимым.

Она пыталась выдумать что-нибудь, что рассорило бы Майкла с Биллом.

– Мэри, хочешь еще немного? – Мисс Туги прервала ход мыслей Мэри, и та почувствовала себя почти виноватой.

– Нет, спасибо, мисс Туги. Принести пудинг?

– Было бы очень мило с твоей стороны, – ответила мисс Туги.

Билл вскочил на ноги.

– Послушайте, можно я принесу?

– Я и сама прекрасно справлюсь, – ядовито произнесла Мэри, но он все равно пошел за ней на кухню.

Она вытащила пудинг из формы, а Билл захватил тарелки.

– Послушайте, – прошептал он, – все в порядке. Майкл совсем не рассердился. Вы напрасно напугали меня.

– Мне кажется, вы поступили плохо, – ответила Мэри.

– Я же не хотел, – сказал Билл. – Вы же понимаете, что я ни за что на свете не сделал бы ничего, что хоть как-то могло бы навредить Майклу?

– Пусть он вас и простил, а я не прощу. Я чувствую себя ответственной за него.

Билл, улыбаясь, смотрел на нее несколько секунд.

– Ну, – сказал он, – мне нравится, что вы так говорите. Вы именно такая девушка, которая должна быть секретарем у Майкла. Он всегда так занят делами других людей, что ему некогда заниматься самим собой.

Мэри невольно смягчилась.

– Будьте в следующий раз разумнее, – предупредила она его.

– Клянусь вам, – ответил Билл и повернулся к двери. – Идем! Я проголодался!

Мэри растаяла, подавшись его добродушию.

– Иду, – ответила она и даже улыбнулась ему.

Глава 8

Две женщины ждали несколько минут в вестибюле палаты общин, держа в руках зеленые билеты и разглядывая их с большим интересом.

Там стояла обычная суета. Члены палаты выходили из буфетов, секретари спешили с грудами писем или ждали своей очереди у телефонных будок.

Дежурный полицейский, видя, что дамы кого-то ждут, подошел к ним:

– Чем могу помочь, мадам?

– У нас билеты на галерею, – ответила одна из женщин, – но мы хотели бы узнать, пришел ли уже Майкл Филдинг.

Полицейский улыбнутся:

– Думаю, я видел, как он входил в палату десять минут назад.

Женщины сразу повеселели.

– О, тогда мы увидим его, – сказали они. – Спасибо, офицер, большое спасибо.

Они заторопились прочь. Полицейский проводил их взглядом. Он уже привык, что его расспрашивают о Майкле Филдинге. Он еще не успел дойти до своего поста, как в дверях показался сам Майкл.

– Добрый день, мистер Филдинг, – почтительно произнес полицейский. – Вас только что спрашивали какие-то дамы.

– Вы не знаете, кто были те дамы? Это не мои избирательницы? – спросил Майкл.

Полицейский покачал головой:

– Не думаю, сэр. Но они сказали, что им будет достаточно увидеть вас с галереи.

Майкл засмеялся.

– Ну ладно. Так еще легче, – сказал он. – Я хочу выступить сегодня после обеда.

– Удачи вам, сэр.

Майкл с улыбкой поблагодарил полицейского и повернулся, чтобы уйти. Это удивительно, скромно думал он, уходя, как все хорошо к нему относятся.

Его вступительную речь газеты назвали «замечательным усилием новоизбранного». Самые восторженные из них даже назвали его «крестоносцем в Вестминстере». Его популярность, подогреваемая прессой, росла как снежный ком.

Сама Туги была очень занята после возвращения из Мелчестера. Мисс Смитерс управлялась с клиникой и детским садом очень хорошо, но эта деятельность составляла всего лишь малую часть работы Туги.

Вернувшись, она нашла гору записок, нацарапанных в отчаянии на грязных обрывках бумаги, детей и стариков, ждавших ее у дверей. Все требовали ее внимания и времени.

Было уже одиннадцать часов вечера, когда Майкл зашел к Туги, возвращаясь из палаты общин. Туги сидела в гостиной одна. Мэри уже ушла спать. Он подошел к Туги и опустился на колени рядом с ней.

– Ну вот, я это сделал. Я атаковал премьер-министра и нашу внешнюю политику.

– Ну-ка расскажи мне об этом, – тихо попросила Туги.

– Я не мог больше терпеть, – сказал Майкл. – Объяснения премьер-министра по поводу шагов, предпринимаемых правительством, были просто из рук вон плохи. Как всегда: «давайте не будем торопиться, потому что, может быть, все еще обернется к лучшему». Я говорил от чистого сердца, Туги.

– А потом? – спросила Туги.

– Моя собственная партия не знала, что и сказать. Придется выступить еще не раз, если палата не встанет на мою сторону. А когда встанет, я пойду еще дальше.

– Ты не жалеешь о том, что сказал? – спросила Туги.

Майкл покачал головой:

– Это то, во что я всегда верил. Как я могу об этом жалеть?

– Тогда это самое главное.

– А мне иногда кажется, что я вел себя сегодня как мальчишка!

– Чепуха! – махнула рукой Туги. – Глупости! Ты сделал то, что считал нужным. Не стоит за это извиняться. Люди в девяти случаях из десяти судят о тебе по тому, как ты относишься к себе сам.

– Все равно, – ответил Майкл, – честно говоря, я немного боюсь. Я ведь один против всех!

– Не думай об этом, – посоветовала Туги. – Ты останешься здесь?

– А можно?

– Ты же знаешь, как мне бы хотелось, чтобы ты остался.

– Тогда я останусь, – сказал Майкл. – Смешно, Туги, но когда что-то происходит, то мне всегда хочется бежать к тебе.

– Неужели? – удивилась Туги. – Спасибо, Майкл, дорогой мой.

– Туги, я так одинок в своей квартире. Я скучаю по жизни здесь, мне так не хватает тебя.

– Я этого боялась, – понимающе сказала Туги, – но отсюда далеко добираться, а у тебя так много работы.

– Да, я знаю, – признался Майкл. – Но мне все равно не нравится жить одному.

– Этому легко помочь.

– Как же?

– Тебе нужно жениться. Ты разве никогда об этом не думал?

– Конечно, думал, – ответил Майкл. – Но трудность в том, Туги, что нужно найти женщину, похожую на тебя. Только такую я смогу любить и уважать. А где найти такую?

– Такое случается, – тихо сказала Туги. – Ты найдешь свою любовь, Майкл, но она будет совсем не такой, какую ты искал. Так бывает всегда.

– Наверное, – согласился Майкл. – По крайней мере, так все говорят. Но, Туги, мне ужасно трудно угодить. Я женат на своей карьере.

– Ты обязательно найдешь подходящую женщину, – пророчески произнесла Туги. – Майкл, когда ты действительно решишь жениться, ищи такую женщину, которая умеет давать, а не только брать.

– Как ты, – сказал Майкл.

– Если хочешь, – ответила Туги. Она встала со своего кресла. – Если ты закончил, иди спать, дорогой мой мальчик. Завтра тебе понадобится ясная голова.

Туги была права. Следующий день оказался просто сумасшедшим.

Газеты пестрили заголовками с выдержками из его речи. Почти все писали о Майкле так, словно он взорвал бомбу в зале заседаний. И только когда он добрался до палаты общин после ленча, потратив целое утро на чтение телеграмм, писем и телефонных сообщений со всей страны, он понял, как серьезно все отнеслись к его речи.

В палате его уже ждала целая толпа. Когда они увидели его, то наперебой бросились поздравлять и ободрять.

Майкл смотрел на них сначала с удивлением, потом смутился и поспешил уйти. Переходя дорогу, он услышал, как одна из женщин крикнула ему:

– Правильно, Майкл! Так им и надо!

Телеграммы и сообщения продолжали прибывать и в его собственный дом. Мэри сидела за столом. Перед ней был длинный список сообщений. Когда он вошел, она вскочила:

– А, вот и вы, Майкл! Я рада, что вы пришли. Есть один или два срочных телефонных разговора.

Она протянула ему список, и Майкл просмотрел его. Одно из первых имен принадлежало майору Вайтлоку, председателю исполнительного комитета Уэст-Винкли.

– Что хотел Вайтлок? – спросил он.

– Он хотел поговорить с вами, но я сказала, что вас нет. Он просил, чтобы вы позвонили ему, как только придете. Он у себя в офисе. Я написала здесь его телефон.

– Я поговорю с ним, – пообещал Майкл.

Он уже собрался уходить, но Мэри остановила его:

– Вы выглядите расстроенным, Майкл. Но я думаю, что все будет хорошо.

– Конечно, хорошо, – согласился Майкл. – Ты же не боишься, правда? Это только начало, Мэри.

Мэри вздохнула.

– Я ничего не боюсь, – сказала она, – но газеты пишут так непонятно. Большинство из них считают, что вы вредите себе.

Майкл улыбнулся:

– Мне странно это слышать.

– Да, конечно, – сказала Мэри, – но не думаете ли вы, что нельзя так расстраивать людей? Может быть, премьер-министр лучше знает, что делать?

Майкл засмеялся:

– Совсем не знает, Мэри. В том-то и все дело.

– Майкл, как вы можете быть в этом так уверены?

Майкл уже собрался было ответить ей, но передумал.

– Не забивай себе голову моими проблемами, – сказал он. – Я и сам справлюсь.

Мэри с обожанием посмотрела на него.

– Видите ли, – прошептала она, – я очень хочу, чтобы вы добились настоящего успеха. Я хочу, чтобы вы стали… премьер-министром.

– И полагаешь, что для этого, – спросил ее Майкл, – я должен со всеми ладить?

– Я так не говорила, – ответила Мэри, – но мне не нравится читать в газетах, когда они… они пишут что-то против вас. А еще пришло столько недобрых писем.

– Не волнуйся, Мэри.

– Но я и правда волнуюсь, – вспыхнула Мэри. – А вот телеграммы. Мне кажется, вам они понравятся.

Положив их перед ним на стол, она на минуту задержалась, словно ожидая, что Майкл скажет ей еще что-то. Но когда он погрузился в чтение телеграмм, она тихонько вышла и оставила его одного.

Майкл просмотрел телеграммы. Среди сотен одинаковых текстов он нашел одну, которая его удивила.

«Удачи. Мы с вами. Жители работного дома Сондерс-Лейн».

Майкл удивленно и одновременно возмущенно смотрел на эту телеграмму.

– Чья это была идея? – удивлялся он. Перед ним внезапно появилось лицо Синтии. – Черт бы ее побрал! – воскликнул он в сердцах. – Почему я не могу забыть о ее существовании?

Глава 9

Синтия быстро просматривала вечерние газеты, будто хотела что-то найти.

Уже больше недели в газетах обсуждали и комментировали речь Майкла в палате общин.

Назревала буря, о которой Синтия много слышала. Сэр Норман был крайне враждебно настроен по отношению к Майклу.

Он, очевидно, убедил себя в тот вечер, когда Майкл приезжал к нему обедать, в том, что этот молодой человек ничего хорошего не сделает.

– Я сломаю его, даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни, – много раз заявлял он. – Обычно меня не слишком-то беспокоит политика, но этого выскочку нужно остановить. Я кое-что значу в Мелчестере. И я использую все мое влияние, чтобы избавиться от этого нахала, который ради своей выгоды готов разрушить всю страну.

Синтия ездила из «Клэверли» на Сондерс-Лейн и узнала, что там у Майкла есть сторонники, чьи голоса ценились так же высоко, как и голос сэра Нормана, когда дело доходило до выборов.

– Мы его выбирали, – говорили они ей, – пришло время, когда кто-то должен высказать все этим выжившим из ума старикам из Вестминстера. Они только и говорят, что они наши представители, а по-настоящему нас стал представлять только наш Майкл.

Синтия теперь проводила большую часть дня в старом работном доме.

Первым делом она дала ему имя. Теперь он стал называться «Сондерс-Корт», как гласила бело-золотая табличка на его ярко-зеленой свежеокрашенной двери.

Здание это и в лучшие свои времена выглядело некрасивым. Но покраска, новые ставни на окнах и вычищенный от мусора двор совершили чудо. Еще более удивительные перемены произошли внутри дома. Они проявились не только в яркой окраске чистых стен и свежем запахе отмытых коридоров, но и во всем облике людей, живших там.

Синтия познакомилась с обитателями дома и вскоре стала желанной гостьей во всех его комнатах, хотя вначале многие из них отнеслись к ней с подозрением.

Когда все было налажено, Синтия вернулась в Лондон. Но она не призналась бы даже себе, почему ей захотелось покинуть «Клэверли» в этот самый момент.

Это произошло вскоре после сенсационной речи Майкла. Ей почему-то захотелось оказаться в самой гуще событий и послушать, что об этом говорят другие люди, а не только сэр Норман.

Ее отец и Лавиния уже вернулись с юга Франции. Синтия с удивлением обнаружила, что лорд Мельтон выглядит измученным и уставшим, словно он не отдыхал, а тяжело и напряженно работал.

День и ночь дом был полон гостей, так как Лавинию охватило лихорадочное желание развлекаться. Поскольку лондонский сезон подходил к концу, она зазывала в гости всех и каждого, кто только соглашался. Завтраки сменялись зваными обедами, обеды – коктейлями. Лорд Мельтон скрывался от этой суеты в своем кабинете и редко появлялся оттуда.

Синтия не решалась упоминать при отце имени Майкла, но все же ей было интересно, что он думает по поводу той сенсации, которую вызвал этот молодой человек, посмевший так самоуверенно возразить ему и отказавшийся принять его предложение.

Однажды Синтия тихо сидела в углу комнаты и смотрела на отца, не прислушиваясь к его беседе с двумя гостями, которые, как она догадалась, были журналистами.

Он выглядел уставшим. Она заметила, как сильно поседели его волосы.

«Интересно, а почему я так беспокоюсь о нем?» – спросила себя Синтия.

Она и сама знала ответ. Потому что последние недели изменили ее взгляд на людей.

Впервые в жизни она начала искать их внимания, пытаться понять их, посочувствовать проблемам и горестям.

Газетчики уже закончили беседу и вышли из комнаты.

Лорд Мельтон повернулся к Синтии:

– Привет, дорогая! Ты хотела что-то спросить?

Она встала и подошла к нему. Пока она шла по комнате, ее окружал одуряющий аромат цветов. Вся комната выглядела какой-то нереальной.

Неожиданно она поняла, что уже несколько минут молча стоит рядом с отцом.

Он вопросительно посмотрел на нее:

– Ну?

– Я думала о тебе, – ответила Синтия, хотя и не собиралась говорить это.

– Весьма польщен, – сказал лорд Мельтон. – Но почему?

– Меня удивил твой усталый вид. Тебе стало труднее справляться с делами, чем раньше, – ответила Синтия.

Он пристально посмотрел на нее, затем пожал плечами:

– Я старею, дорогая. Это печальная неизбежность.

– Я никогда не думала, что это случится с тобой.

Лорд Мельтон улыбнулся:

– Ты слишком серьезно настроена, Синтия. Прости, что я так говорю, но это не похоже на тебя.

Синтия на мгновение задумалась. Потом она опустилась в низкое кресло и обняла руками колени.

– Ты говоришь, что это на меня не похоже, – тихо сказала она. – Интересно, насколько хорошо ты меня знаешь?

Лорд Мельтон удивленно поднял брови, но ничего не сказал в ответ. Через секунду Синтия быстро добавила:

– Но мы сейчас говорили о тебе. Ты сказал, что стареешь. Мне бы хотелось задать тебе довольно дерзкий вопрос, ты позволишь?

– Конечно, задавай, – ответил лорд Мельтон. – Но не обещаю, что отвечу на него.

– Но на самом деле это очень простой вопрос. Ты счастлив?

Ей показалось, что отец попытался поудобнее устроиться в своем кресле. Потом он выразительно взмахнул рукой и с нарочитой легкостью переспросил:

– А что такое счастье?

– Если человек счастлив, то нет нужды объяснять это, – ответила Синтия.

– Это похоже на правду! Ладно, тогда я несчастлив.

Такой откровенности от него она не ожидала. Но приняла его ответ, заметив в свою очередь:

– Я тоже.

– Так ты это хотела мне сказать? – спросил лорд Мельтон.

В этих словах чувствовалось его знакомое умение всегда предугадывать реакции других. Синтия, узнав это, улыбнулась:

– Нет. Я пришла к тебе, чтобы поговорить с тобой. Ты был честен, я тоже буду честной. Я хотела узнать, что ты думаешь о Майкле Филдинге.

– Так ты все еще интересуешься им?

– Да, – честно призналась Синтия. – Он все еще меня интересует.

– А что Норман о нем думает? – задал вопрос лорд Мельтон.

Но Синтию не так-то легко было сбить с толку.

– Он сам тебе все расскажет, – ответила она. – Папа, будь честным со мной хоть раз. Так что ты о нем думаешь?

– Если хочешь услышать мое искреннее мнение, Майкл Филдинг может, если будет продолжать в том же духе, спасти Великобританию.

– Так он был прав, – тихо сказала Синтия, словно разговаривая сама с собой.

– Конечно, он был прав, – подтвердил лорд Мельтон. Затем на секунду он замолчал, а потом добавил: – Что этот парень значит для тебя?

– Ничего, – ответила Синтия. – Он ненавидит меня.

– Жаль, – сказал лорд Мельтон. – Он один стоит больше всех тех хлыщей, которые ходят к нам.

Синтия внезапно встала.

– Да… конечно, стоит.

Она стояла и смотрела в окно на Грин-Парк. Под деревьями играли дети. Не оборачиваясь, она спросила:

– Почему ты ничего не делаешь, папа… чтобы ему помочь?

– Потому, Синтия, моя дорогая, что я уже слишком стар. Двадцать лет назад я бы знал, что делать, тогда бы я встал на сторону Филдинга.

Лорд Мельтон говорил тихо, без горечи. В его голосе не было обычного цинизма. Синтия повернулась к нему:

– Я всегда думала, папа, что ты всемогущий бог в своей сфере.

– А теперь ты знаешь, что я всего лишь старик, – проворчал лорд Мельтон и взялся за трубку телефона. – Пришлите ко мне Даусона, – сказал он. И опустил трубку на место.

– Тебе нужен Тоби? – спросила Синтия. – Я найду его, если хочешь.

Лорд Мельтон ничего не ответил, и она вышла из комнаты, вдруг догадавшись, что он устал.

«Бесполезно, – говорила она себе, спускаясь вниз. – Этот дом гонит меня. Он слишком большой, слишком пустой».

Она доехала до первого этажа, вышла из лифта и пошла в большую гостиную. Там никого не было. Синтия посмотрела на часы. Было без десяти шесть. Она поднялась по широкой лестнице на следующий этаж.

Она надеялась найти Тоби в будуаре мачехи. Та конечно же планировала очередную вечеринку на завтра.

Гостиная была пуста, но дверь в спальню оставалась полуоткрытой. Синтия беззвучно прошла по комнате и заглянула в дверь.

В спальне двое сжимали друг друга в объятиях. Очень медленно Лавиния Мельтон подняла голову с плеча Тоби.

– Чего ты хочешь? – спросил она. В ее вопросе звучали и высокомерие, и вызов.

– Отец хочет тебя видеть, Тоби, – тихо произнесла Синтия.

От смущения Тоби Даусон начал заикаться:

– П-п-прости, Синтия.

– Пожалуйста, прибереги извинения для моего отца, – едко заметила Синтия.

Лавиния взмахнула рукой:

– Иди, Тоби.

Сконфуженный Тоби вылетел из комнаты, словно пробка из бутылки.

Женщины остались стоять друг против друга. Лавиния казалась совершенно спокойной. Она рассматривала свое отражение в высоком позолоченном зеркале на туалетном столике и приглаживала волосы.

– Ты не слишком тактична, Синтия, дорогая.

– Не думаю, что здесь нужно быть тактичной, – спокойно ответила Синтия и добавила: – Тебе мало мужчин, которые крутятся вокруг тебя? Зачем тебе понадобился этот Тоби Даусон?

Лавиния неискренне улыбнулась:

– Скорее это я ему понадобилась.

– Вряд ли. Тоби глуп, но все же он джентльмен. Он не из тех мужчин, что способны завести роман с женой работодателя, если его не соблазнить.

В темных глазах Лавинии промелькнуло беспокойство.

– Синтия, ты нарочно стараешься казаться неприятной. Знаешь, милочка, вообще-то это совсем не твое дело.

– Я как раз думаю, мое это дело или не мое, – ответила Синтия. – Прежде всего, ты вышла замуж за моего отца, и ты носишь его имя.

Лавиния резко повернулась к ней:

– Выматывайся отсюда и заткнись! Я не собираюсь выслушивать от тебя наставления! Ты просто ревнуешь, потому что я имею успех. А ты, со своей хваленой красотой и кучей денег, так до сих пор и сидишь в девках! Смотри не засидись до гробовой доски!

– Возможно, я и слишком привередлива, – сказала Синтия. – Но все равно, Лавиния, я настоятельно прошу тебя попытаться хоть немного следовать правилам приличия.

– Я тебе уже велела замолчать, – перебила ее Лавиния, – уходи отсюда! Если тебе не нравится этот дом, то и не живи здесь.

– Я уже и так решила уехать отсюда, – заявила ей Синтия.

– Ты уезжаешь?!

– Да, уезжаю.

На лице Лавинии появилась довольная улыбка, потом она сказала:

– Ну, если правда уезжаешь, мы можем разъехаться мирно.

Она на мгновение замолчала, разглядывая свои длинные красные ногти.

– Ты собираешься рассказать о том, что видела, своему отцу?

– Нет, – ответила Синтия, – не собираюсь. Но не ради тебя, Лавиния, и не ради отца. Он и так уже несчастен, и не думаю, что это сделает его еще несчастнее. Я буду молчать ради Тоби. Он неплохой парень, и я не хочу портить ему карьеру. Оставь его. Он слишком хорош для такой, как ты.

Лавиния взъярилась, но Синтия не стала слушать, что она скажет. Она быстро прошла к двери гостиной и закрыла ее за собой.

Она поднялась по лестнице в свою спальню. По дороге ее едва не стошнило.

– Я должна уйти отсюда, – сказала она себе, – и немедленно.

Синтия в раздумье постояла, потом взяла телефонный справочник и стала искать в нем какое-то имя.

Поискав немного, она раздраженно швырнула справочник и, войдя в спальню, позвонила горничной и велела упаковывать вещи.

– Что вам понадобится, мисс?

– Я беру все, что у меня есть, – ответила Синтия, а когда горничная удивленно посмотрела на нее, добавила: – Я уезжаю и больше не вернусь.

Она подошла к гардеробу, вытащила из него два самых простых костюма и шерстяное платье и бросила их на кровать.

– Положи их в чемодан, – велела она горничной. – Я возьму их и мою косметичку. Остальные вещи упакуй, я пришлю за ними.

– Да, мисс.

Горничная вышла из комнаты, и Синтия представила, как она, посылая лакея за чемоданом, не упустит случая разболтать всем слугам о новом происшествии.

«Им будет о чем поговорить, – подумала она. – Но мне-то что?»

Скоро она забудет этот дом и время, когда она была несчастной.

Она не до конца понимала, какую скандальную репутацию имеет ее отец, до тех пор, пока у нее самой не появились обожатели.

Она была невероятно потрясена, когда в первый раз поняла, что мужчины думают о ней. Они считали, что раз она дочь лорда Мельтона, то готова флиртовать с каждым, кто только намекнет об этом.

В первый раз столкнувшись с откровенными домогательствами мужчины, она была испугана. Ей было противно, и она не понимала, почему он продолжает ее преследовать.

– Ладно тебе, – говорил он. – Ты же просто играешь со мной. Могу поспорить, что тебе это не в первый раз!

Тогда она в ужасе убежала от него. Но другие оказались точно такими же, и Синтия постепенно стала ненавидеть мгновения, когда она оставалась наедине с мужчиной.

Снова и снова она убеждалась в том, что то, что она принимала за дружбу и нежность, было только грубым желанием.

– Мне давно надо было уйти отсюда, – говорила она себе сейчас.

Вошла горничная с чемоданом в руках. Пока она упаковывала вещи, Синтия сидела у туалетного столика и собирала с него свою косметику. Она разложила ее по местам, отодвинув огромный флакон французских духов, которые Лавиния привезла ей из Монте-Карло. Ей захотелось швырнуть его в корзину для бумаг. Но поддавшись внезапному порыву, она повернулась к горничной:

– Может, это вам пригодится?

У девушки удивленно расширились глаза.

– О… вы уверены, что хотите отдать их мне, мисс?

– Да, конечно.

– Ну, тогда спасибо. Я люблю немного подушиться. И моему парню нравится. – Она хихикнула, смущенно взглянув на Синтию.

– Вы помолвлены? – тихо спросила Синтия.

Девушка кивнула:

– Я уже давно с ним встречаюсь. Мы собираемся пожениться в сентябре.

– Я рада, – сказал Синтия. – Надеюсь, вы будете счастливы.

Девушка бесхитростно улыбнулась:

– Спасибо, мисс. Думаю, что и вы скоро найдете себе кого-нибудь. Мы часто удивлялись, почему вы не выходите замуж.

Синтия промолчала в ответ.

Десять минут спустя она спускалась по лестнице, навсегда уходя из дома, где прожила столько лет. Она не попрощалась ни с кем, кроме горничной.

Синтия приказала лакею вызвать такси. Он отнес чемодан и ждал, какой адрес она назовет, чтобы сообщить его шоферу. Вместо этого она наклонилась и поговорила с ним сама.

– Мне нужен дом 253 на Вофсайд-роуд, – сказала она. – Вы знаете, где это?

– Знаю ли я, где это? – переспросил таксист. – Чтоб мне провалиться, если это не адрес мисс Туги! Если бы не она, мой мальчик давно бы умер.

– Вы отвезете меня туда? – спросила Синтия.

– И не сомневайтесь!