Текст книги "Где же ты, любовь?"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 10

Туги вернулась домой едва живая от усталости. Она весь день посвятила людям, которых любила она и которые любили ее.

Не жалея сил, Туги дарила им свою помощь и участие, и наградой за тяжелую работу было сознание того, что она делает добро.

«Я старею», – с грустью думала Туги по пути домой. Она вздыхала, раздумывая, как долго ей еще удастся продержаться и что будет, когда она больше не сможет нести этот груз забот.

Она с трудом добралась до своего этажа и вытащила ключ. Войдя в тихую квартиру, Туги сразу ощутила покой. Ее окружало тепло ее дома.

Туги прошла через холл в гостиную и открыла дверь. Синтия, которая сидела в кресле и листала журнал, вскочила при ее появлении.

– Мисс Туги! – воскликнула она. – А я пришла к вам.

– Очень мило с вашей стороны, – тихо произнесла Туги, проходя к своему любимому креслу у камина.

– Это не просто дружеский визит, – сказала Синтия. – Я пришла, потому что в отчаянии и хочу попросить вас о помощи.

Она говорила робко. Тон ее голоса и выражение лица были совсем не похожи на прежние.

Туги видела, что она сейчас очень несчастна, и протянула ей руку, показав на стул рядом с собой.

– Подойдите и сядьте, – сказала она. – Расскажите мне все.

– Самое ужасное, что и рассказывать не о чем. Это просто история о пустоте, о напрасно прожитых годах и потерянном времени. Я никогда ничего не делала, мисс Туги. И вдруг я как будто проснулась и увидела, что становлюсь такой же пустоголовой бездельницей, как и те люди, с которыми живу. – Синтия помолчала, потом тихо добавила: – Мой отец – блестящий человек, конечно, но и он несчастен. Мой дом чужой для меня, мисс Туги. Думаю, что я поняла это еще маленькой девочкой. Но теперь я чувствую, что меня с ним ничто не связывает.

Она протянула руку и положила ее на колени Туги.

– Пожалуйста, помогите мне!

– Но как же?

– Я хочу делать что-то полезное. Хочу узнать людей, научиться понимать их так же, как вы. Я хочу знать, что живу не напрасно.

– Что вас заставило задуматься об этом? – спросила Туги.

– Не знаю, – ответила Синтия. – Может быть, встреча с вами и с… Майклом. Знаете, когда я купила тот работный дом на Сондерс-Лейн… условия, в которых там жили люди, показались мне ужасными. Не то чтобы я не знала, что существует подобная нищета. Но я узнала этих людей, каждого по отдельности, разговаривала с ними. И как ни странно, я чувствовала, что помогаю им.

– Уверена, что так оно и было, – ободряюще улыбнулась Туги.

– Но не так, как нужно… не так, как вы. Я стеснялась их, и это заставляло их стесняться меня. Я хотела помочь, но не хотела, чтобы это выглядело покровительством с моей стороны. Я не хотела, чтобы они чувствовали зависимость от меня. Вы меня понимаете?

– Конечно, понимаю, – тихо отозвалась Туги. – Давайте поговорим еще, вы же не все мне рассказали, так ведь?

– Все это звучит довольно банально, – Синтия вздохнула, – но правда заключается в том, что моя мачеха меня терпеть не может и не хочет, чтобы я оставалась в доме. Вот я и ушла. Но что мне делать и куда идти, я не имею понятия. И подумала, что, может быть, вы мне посоветуете что-нибудь.

Говоря эти слова, Синтия поняла, насколько смело они прозвучали.

Она пришла к женщине, которую едва знала, уверенная в глубине души, что мисс Туги разрешит ее проблемы.

Туги немного подумала и тихо сказала:

– Я собираюсь предложить вам кое-что. Такого предложения я не делала никому в жизни, но я делаю его вам не потому, что вы пришли ко мне за советом, а потому, что считаю, что вы именно тот человек, который мне нужен.

Синтия затаила дыхание. Ее широко раскрытые глаза не отрывались от лица Туги.

– Я хочу попросить вас переехать сюда и работать со мной, – сказала Туги. – Это будет очень трудно, Синтия. Я старею, и мне уже не так легко справляться с делами, как это было раньше. Но мне хочется, чтобы вы были рядом. Я считаю, что вы сможете заменить меня на моем посту.

Наступило напряженное молчание. Казалось, само время замерло. Затем Синтия наконец заговорила.

– Мисс Туги! – воскликнула она, не в силах разобраться в своих чувствах. – Вы правда так думаете?

Туги погладила Синтию по щеке.

– Это будет очень нелегко, дитя мое.

– Я и не думала, что будет легко, – ответила Синтия. – Главное, что это будет стоящее дело, которым я смогу гордиться.

У нее задрожал голос, и Туги без слов поняла, что в ее прошлом было много такого, чего она стыдилась.

– Я не подведу вас, – тихо сказала Синтия.

Обе женщины знали, что эти простые слова – самая крепкая клятва на земле. Туги понравилась сила, с которой они были сказаны.

– Уверена, что не подведете, – отозвалась Туги.

– Когда я смогу начать работу? – спросила Синтия.

Туги улыбнулась:

– Сегодня же, если вы привезли свои вещи. Я могу предоставить вам только маленькую комнатку. У меня две гостевые комнаты. В одной из них спит Мэри. Третья моя. Рядом с ней гардеробная, которая принадлежит Майклу.

– Майкл, – медленно повторила Синтия. – Я совсем забыла о нем. Ему это, наверное, не понравится.

– У него своя жизнь, – сказала Туги. – А у меня своя.

– Но он ненавидит меня!

Туги нахмурилась:

– Мне не нравится это слово. У вас просто разные взгляды.

– Это гораздо серьезнее, – сказала Синтия.

– Меня это не беспокоит, – улыбнулась Туги.

– Тогда это не важно, – ответила Синтия. – Я так счастлива… словно заново родилась. Я хочу взяться за работу прямо сейчас, немедленно!

– Не торопитесь, – предостерегла ее Туги. – Вы должны всегда помнить, Синтия, что вы имеете дело с людьми. Это не то же самое, что закручивать болты на фабрике. Вы должны подходить к ним спокойно и тактично, чтобы они поверили, что вы им ровня. А самое главное – вы должны так любить их, чтобы и они полюбили вас.

Синтия закрыла лицо руками:

– Не надо. Не пугайте меня.

– Так быстро скисли? – поддразнила ее Туги.

Синтия гордо откинула голову:

– Да нет. Это оттого, что я знаю, что вы не положились бы на меня, если бы не поверили в меня. Самое главное то, что вы в меня верите.

С минуту Синтия о чем-то раздумывала, потом нерешительно спросила:

– Может, я чем-то могу помочь вам?

Туги улыбнулась:

– Конечно, можете. В кухне осталась немытая посуда. Если вы не против, вымойте ее.

Синтия тут же вскочила и заторопилась на кухню. Оставшись одна, Туги на мгновение закрыла глаза.

Она, вероятно, заснула, потому что когда открыла глаза, то уже стемнело. Она увидела, что рядом с ее креслом стоит Майкл.

– Майкл! – радостно вскрикнула Туги.

– Я разбудил тебя, дорогая. Ты спала, когда я вошел, – сказал он, подходя ближе к ней.

– Задремала на минутку, – извинилась Туги. – У меня был трудный день. Ты здесь давно?

– Нет. Я только что приехал.

– Хочешь чаю?

– Не надо, ради бога! Я только хочу, Туги, повидаться с тобой. Мне так тревожно!

Туги выпрямилась:

– Тревожно? Расскажи мне обо всем, а для начала включи свет.

– Нет, не надо света. Мне нравится и так. На улице гроза, вот почему так стемнело, а здесь так тихо.

– Ну ладно.

Туги снова откинулась на спинку кресла, ожидая, когда он начнет говорить. Майкл с секунду мялся, не зная, как начать, потом вдруг вскочил и стал быстро ходить по комнате.

– Мы ничего не можем с этим поделать, Туги, – сказал он, – но почему-то мне хочется рассказывать тебе об этом. Ты знаешь, я всегда лучше себя чувствую, когда рассказываю тебе о своих трудностях. Все дело в моем избирательном округе. Там, кажется, назревают неприятности, и я не совсем понимаю, что с ними делать. Они хотят собрать исполнительный комитет. Мне кажется, что они будут просить ассоциацию высказать мне вотум недоверия.

– Майкл, неужели они действительно собираются это сделать?

– Боюсь, что да. Вайтлок, председатель, конечно, хороший человек, но он целиком находится под влиянием сэра Нормана Болтиса.

– Нормана Болтиса, – тихо повторила Туги.

– Он мой главный противник. Думаю, что было глупо с моей стороны ссориться с ним в самом начале нашего знакомства, но не знаю, как я мог поступить по-другому. Он намерен вредить мне, как только сможет, а ты очень хорошо знаешь, что он сможет это сделать. Он очень влиятельный человек, крупнейший работодатель во всем Мелчестере.

– Что ты о нем думаешь, Майкл? – спросила Туги.

– Я лично? – переспросил Майкл. – Ну, как это ни смешно, он мне нравится. Но в то же время он уперся в деле с Сондерс-Лейн. Теперь я ничего не смогу с этим сделать.

– Но мы не должны забывать о людях. Это они тебя избрали.

– Да, конечно, сейчас меня никто не сможет сместить, – ответил Майкл. – Хотя ассоциация может выдвинуть нового кандидата против меня на следующих выборах. Но не следует волноваться об этом раньше времени.

– Так в чем же тогда дело? – спросила Туги.

– Я скажу тебе, – ответил Майкл. – Дебаты по министерству иностранных дел будут на следующей неделе. Я собираюсь выступить снова. Мне обещали – конфиденциально, конечно – поддержку многие члены обеих палат, но и они чего-то боятся, Туги. Это понятно. Если все пойдет и дальше так, как сейчас, то это легко может вызвать падение правительства. За падением почти сразу же должны быть назначены новые всеобщие выборы. А многие из тех, кто меня поддерживает, не уверены в своем переизбрании. Поэтому-то они и предпочитают не рисковать.

– А как же будущее Британии?

– Ты понимаешь? Я знал, что ты поймешь! Вот почему я беспокоюсь. И вот почему я не знаю, что делать. Может, мне поехать в Уэст-Винкли и повидаться с сэром Норманом? Поговорить с ним? Но если я сделаю хоть один неверный шаг, то могу разрушить все. Газеты с меня глаз не спускают.

Майкл наконец присел на стуле.

– Я беспокоюсь, Туги, – сказал он и опустил голову на руки.

Туги некоторое время молчала, затем наконец спросила:

– Ты можешь ничего не предпринимать в течение суток?

Майкл удивленно посмотрел на нее.

– Суток? – повторил он. – Что ты имеешь в виду?

– То, что сказала, – ответила Туги. – Я хочу, чтобы ты ничего не делал в течение двадцати четырех часов. Когда состоятся дебаты?

– В следующую среду.

– Тогда у меня будет время. Как я уже сказала, не делай ничего, пока я тебе не скажу.

– Но я не понимаю!

Она ему улыбнулась:

– Ты можешь довериться мне?

– Туги, дорогая, конечно, я доверяю тебе, но даже ты не сможешь совершить чуда.

– Но ты же просил у меня совета? Тогда, пожалуйста, последуй ему, – ответила Туги.

– Конечно! Разве я был когда-нибудь так глуп, чтобы не обращать внимания на твои советы? Все равно…

– Я не собираюсь с тобой спорить, – сказала Туги. – У меня такое чувство, дорогой, что все обойдется. Все, что тебе нужно сделать, – это верить в себя.

– Я верю, – ответил ей Майкл. – Туги, мы должны выиграть. Мы должны сделать все, чтобы все молодое и сильное поднялось против старого и одряхлевшего.

Туги ласково обняла его:

– Не бойся, мой дорогой! Ты убедишь их.

Майкл взял ее руку и поднес к губам.

– Ты никогда не предашь меня, – сказал он.

Он склонил голову и не слышал, как открылась дверь.

– Ужин будет готов через пять минут, мисс Туги, – сказала Синтия.

В этот миг она увидела Майкла, а он – ее. Синтия опомнилась первой.

– Добрый вечер, – сказала она, улыбаясь.

Майклу ее улыбка показалась притворной.

– Что вы здесь делаете? – спросил он неприязненным тоном.

– Я… здесь живу. Мисс Туги вам все расскажет.

Синтия быстро отвернулась и вышла. Туги громко рассмеялась.

– Что она тут делает? – изумленно спросил Майкл.

– То, что тебе сказала.

– То есть живет?

– Да.

– Ты с ума сошла?

– Не думаю.

– Тогда почему? Туги, ты должна все объяснить мне! Что Синтия Стендиш делает в моем доме? Почему она здесь поселилась?

– Потому. Сядь, Майкл.

– Чем она тебя взяла? Зачем ты разрешила ей здесь жить?

– А ты не считаешь, что в ней есть много черт, которые мне симпатичны?

– Нет… Я не знаю… Я ничего не знаю о ней.

– Точно, вообще ничего не знаешь о Синтии Стендиш. А я знаю. Я попросила ее приехать сюда, Майкл, потому, что я верю в нее, верю, что она именно тот человек, который сможет мне помогать.

– Помогать тебе? – В голосе Майкла слышалось недоверие. – Туги, ты сошла с ума! Эта девица тебе не помощница! Что она знает о твоей работе и зачем она ей нужна? Ты же знаешь, как она отнеслась к Дэвиду. – Он помолчал. – Ты можешь представить, что такая, как она, сможет понять людей, которые живут здесь?..

– Да, я верю, что она сможет и понять и полюбить их.

Майкл только руками развел:

– Сдаюсь! Ничего не понимаю!

– Да, дорогой, не понимаешь. Но так ли это важно? У тебя своя жизнь, у меня своя.

– Туги, как ты можешь говорить такие вещи? Ты же знаешь, что ты мне как мать. Да ты и есть моя настоящая мать.

– Нет, дорогой мой, у тебя была своя, родная мать. Ты ее не помнишь, но она была очень хорошей, любящей женщиной.

– Я ее совсем не помню, и, значит, ты – моя мать, – упрямо повторял Майкл, – и хотя ты знаешь, что я не выношу эту женщину, ты все равно приняла ее в свой дом.

– Синтия неопытна, Майкл, но у нее есть два качества, которые мне нужны, – смелость и сила. Это фундамент, на котором можно выстроить все, что угодно. Опыт придет с годами. Смелость и сила – вот что нужно в первую очередь.

– Но ты никогда не говорила, что тебе нужен помощник, – настаивал на своем Майкл. – Если бы ты сказала об этом мне, то я подыскал бы кого-нибудь получше ее.

– Кого-то вроде Мэри?

Туги засмеялась, а Майкл отчаянно махнул рукой:

– Ты загнала меня в угол! Конечно же нет!

– Ты хочешь сказать – кого-то такого, как Синтия?

– О боже! – Майкл невольно засмеялся. – Ты неисправима.

– Тогда замолчи и пойдем ужинать.

Синтия ждала их. Что-то в ее облике тронуло Туги. Она была похожа на ребенка, первый раз отправившегося в школу. И Туги знала, даже не глядя в ее сторону, что взор Синтии устремлен на Майкла.

– Идите сюда, дорогая, – сказала Туги. – Садитесь справа от меня, Майкл всегда сидит во главе стола, а Мэри – напротив него.

Не сказав ни слова, Синтия уселась на свое место. Воцарилась неловкая тишина, пока Майкл раскладывал еду по тарелкам, В этот момент в комнату вошла Мэри.

– Простите за опоздание, мисс Туги, – сказала она и, увидев Синтию, угрюмо замолчала.

Туги представила девушек друг другу:

– Синтия, я не думаю, что вы уже встречались с Мэри Ренкин, она работает секретарем у Майкла. Мэри, это мисс Синтия Стендиш.

Женщины нехотя пожали руки друг другу через стол и быстро сели, словно их потянули за веревочки.

– Это вы купили работный дом на Сондерс-Лейн, правда? – спросила Мэри, чтобы завязать беседу.

– Да, – ответила Синтия.

Она взглянула на Майкла, которого смутила тема разговора.

– И вы хорошо там поработали, – сказала Туги. – Я получила письмо от одной из тамошних жительниц. Вы сделали этих людей счастливыми, Синтия.

– Это, должно быть, стоило вам много денег, – тихо сказала Мэри.

– Мне еще не присылали счетов. Но во сколько бы мне это ни обошлось, я считаю, что игра стоила свеч, – ответила Синтия.

– Легко говорить, если можешь позволить такие траты, – не без ехидства заметила Мэри.

Туги посмотрела на нее. Что-то во взгляде пожилой женщины заставило Мэри опустить глаза и заняться едой.

Когда ужин был закончен, Майкл посмотрел на часы.

– Мне надо вернуться в палату, – сказал он. – Ожидается голосование по важному вопросу в половине десятого, и мне нужно там быть.

Он подошел и нежно поцеловал Туги, потом повернулся к девушкам:

– Спокойной ночи, Мэри. Увидимся завтра. Спокойной ночи, мисс Стендиш.

– Спокойной ночи, Майкл.

Она назвала его по имени намеренно, и он понял, что этим она просит его забыть о той пропасти, которая пролегла между ними.

В этот момент он понял, насколько она хороша, как прелестно ее лицо, и быстро отвернулся.

– Спокойной ночи, – сказал он, не называя ее по имени.

Как только он ушел, Туги также распрощалась с ними.

– Я пойду спать, – сказала она. – Я очень устала.

Она ушла в свою комнату и закрыла дверь, но не стала сразу раздеваться, а достала фотографии Майкла из туалетного столика и села рассматривать их. Туги долго сидела и вглядывалась в фотографии, потом отложила их.

Рядом с кроватью стоял телефон. Она подняла трубку, набрала междугороднюю и, когда оператор ответил, назвала номер: «Мелчестер 235».

Глава 11

Когда из-за деревьев показалась крыша усадьбы «Клэверли», Туги почувствовала, что ее охватили самые противоречивые чувства.

Было трудно понять, приятно ей снова увидеть сэра Нормана или же грустно.

Как хорошо она помнила то утро пятьдесят лет назад, когда ее брат за завтраком сказал:

– Я слышал, в деревне есть парень, который изобрел новый вид велосипеда.

– Как интересно! – воскликнула Сьюзан Трагрот. – Как его зовут?

– Болтис, кажется. Он племянник старого Милларда, владельца «Грин-Мен». Говорят, большой умник.

– Ой, мы обязательно должны поехать и посмотреть на его велосипед!

Велосипеды тогда только входили в моду, и Сьюзан была едва ли не единственной девушкой в округе, у которой был велосипед.

– Мы съездим туда сегодня же утром, – пообещал ей брат. – Но лучше не говорить об этом маме.

Сьюзан захохотала. Жизнь в восемнадцать лет так прекрасна! Столько всего предстоит сделать, столько радостей и удовольствий ждет тебя впереди.

Она встала из-за стола и посмотрела на ровный зеленый газон, над которым трудилось трое садовников.

– Как красиво! – сказала она вдруг.

Брат рассмеялся:

– Ради бога, Сьюзан, можно подумать, ты никогда раньше не видела этого места.

– Разве нельзя восхищаться тем, что давно знаешь? – спросила Сьюзан.

– Думаю, что можно, – ответил он. – Кстати, ты сама стала очень хорошенькой. И я обязан сказать тебе это, хотя знаю тебя уже давно.

– Спасибо, – ответила она с насмешливым поклоном.

Они поехали в деревню, сторож услужливо открыл им железные ворота, работники, попадавшиеся им навстречу, прикасались к козырькам своих картузов, чтобы поприветствовать их.

Деревня, притулившаяся в тени Котсворлд-Хиллз, состояла из нескольких черно-белых, крытых соломой домиков. Вдалеке от них высилась квадратная серая норманнская церковь. «Грин-Мен» был там единственным общественным зданием. И когда они остановились рядом со старым конюхом, знавшим их с детства, он поспешил взять у них лошадей.

– Мы приехали повидать племянника Милларда, – сказал брат.

– Вы найдете его на заднем дворе, сэр. Он работает там над каким-то хитрым изобретением.

Сьюзан прошла за братом в большой сарай позади дома. Норман Болтис был занят работой.

Это был хорошо сложенный молодой человек лет на десять ее старше. У него были ярко-рыжие волосы и синие глаза.

Именно его глаза и привлекли ее внимание. Она никогда раньше не видела таких живых и выразительных глаз. Сьюзан с детства внушали, что молодые люди другого класса и социального положения недостойны ее внимания. Но она почувствовала мужественность Нормана Болтиса с первой же секунды их знакомства.

Он поприветствовал их вежливо, но без восторга, и она почувствовала, что он раздражен тем, что ему мешают работать.

– Ну, Болтис, – сказал ее брат, – я слышал, что ты делаешь новый велосипед. Мы с сестрой пришли взглянуть на него.

– Он еще не готов… сэр.

– Тогда позволь нам посмотреть на то, что уже сделано.

Норман Болтис с большой неохотой показал им велосипед.

Смотреть было почти не на что. Но, показывая им свое творение, он увлекся, в его голосе послышались восторженные нотки.

– Посмотрите, как крутятся колеса, и педали расположены ниже. Таким образом, вы сможете развивать большую скорость.

Сьюзан совсем не смотрела на машину. Вместо этого она смотрела на юношу, который с гордостью показывал им то, что сделал. Он был так не похож на всех тех, кого она встречала в своей жизни.

В нем были обаяние и уверенность в себе. Но было и нечто другое, что-то, чего она никогда не встречала ни в ком, с кем ей приходилось общаться раньше. Она не знала, как точнее определить это ощущение, и назвала его необузданной жизненной силой.

Она привыкла к вялым молодым людям. В то время было модно, чтобы джентльмен растягивал слова, воспринимал все, что для него делают, как должное и был подчеркнуто равнодушен к удовольствиям.

Норман был не таким. Он, без сомнений, верил в то, что у него получится отличный велосипед, и, что самое главное, верил в себя!

– Когда вы закончите его, что вы будете с ним делать? – спросил брат Сьюзан.

– Собираюсь показать его одному человеку в Ковентри. Он был здесь две недели назад. Он говорил, что это очень интересно.

– А после этого?

Норман улыбнулся:

– Сделаю еще один, лучше прежнего.

– А мне бы хотелось посмотреть на машину, когда вы ее закончите, – заявил брат Сьюзан.

– Я пришлю вам записку в Холл, сэр.

– Можете принести ее сами.

– Конечно, если у меня будет время.

Это был ответ человека, который знает себе цену.

– Идем, Сьюзан.

Брат Туги взял ее под руку и повел назад.

– До свидания, – сказала она Норману Болтису. – Спасибо, что показали нам свое изобретение.

– Это было не трудно.

Теперь он посмотрел на нее будто впервые, и она внезапно заметила в его глазах хорошо знакомое ей выражение восхищения.

Сьюзан почувствовала, что краснеет, но все равно не опустила глаза. Что-то произошло между ними, на мгновение все преимущества рождения и воспитания были забыты.

Они были юношей и девушкой, впервые столкнувшимися друг с другом, и они узнали друг друга. Их души соединились, несмотря на пропасть, которая лежала между ними.

– Сьюзан!

Резкий голос брата разорвал возникшую было связь. Она отвернулась. Ее сердце быстро билось, и она поняла, что и сердце Нормана бьется так же сильно.

Она уехала домой и попыталась забыть его; но то мгновение в сарае за «Грин-Мен» стало поворотным пунктом ее жизни.

Неделю спустя она отказалась выйти замуж за одного из самых блестящих молодых людей в округе. Ее родители были поражены.

– Сьюзан, но это такая прекрасная партия!

– Именно поэтому я и не хочу выходить за него замуж.

– Что ты хочешь этим сказать, дорогая? – с беспокойством спросила ее мать.

– Я задохнусь. Я не смогу жить такой жизнью.

– Но так живут все люди нашего круга… И ты всегда так жила.

– Да, знаю. Поэтому я и уверена, что не буду счастлива.

– Но, Сьюзан, что ты можешь ожидать взамен?

– Но должно же быть что-то!

– А чего ты хочешь?

– Работать.

Если бы она даже сказала, что собирается стать цирковой акробаткой, это, пожалуй, удивило бы их меньше. Затем родители решили, что это просто пустая блажь, которая скоро пройдет.

Они отвезли ее в Лондон, стали возить по балам и раутам, но Сьюзан так и не передумала. В тот день, когда ей исполнилось двадцать один год, она пошла работать в доки.

Ее родители отнеслись к этому так, будто она добровольно отправилась в сумасшедший дом, но Девушка была непреклонна. Она знала, чего хотела, и впервые поняла это в тот день, когда Норман Болтис заглянул в ее глаза.

С тех пор Туги не видела Нормана двадцать лет. Она что-то слышала о нем время от времени, читала в газетах. Но вскоре после Первой мировой войны он снова появился в ее жизни.

Туги была медсестрой всю войну и только недавно вернулась в свой дом в доках. Она приводила свои дела в порядок, когда получила письмо от своей двоюродной сестры Элизабет Клэвер.

Письмо было срочное и для Туги, умевшей читать между строк, показалось отчаянным.

«Пожалуйста, разреши мне повидаться с тобой, кузина Сьюзан, – писала Элизабет. – Мне нужны твой совет и твоя помощь. Пожалуйста, дай мне знать как можно скорее, когда я могу приехать в Лондон и поговорить с тобой».

Туги написала в ответ, приглашая кузину на ленч через два дня. Та приехала еще раньше. Элизабет Клэвер в свои двадцать семь лет была очень необычным человеком. Умная, начитанная, с хорошим вкусом, она при этом была болезненно чувствительной и мистически настроенной.

– Ты должна помочь мне, Сьюзан, – сказала она, сжимая ее руки. – Только ты можешь сказать, что мне делать, потому что ты смогла принять решение в молодости. Ты пошла своим путем, не обращая внимания на то, что о тебе подумают другие.

– И ты хочешь поступить так же? – спросила Туги.

Элизабет кивнула:

– Но я не хочу работать так, как ты. Причина в другом.

– В чем же?

– Я влюбилась, – призналась Элизабет. – Вся семья в ужасе. Они запретили мне встречаться с ним. Они говорят, что если я выйду за него замуж, то они порвут со мной все связи.

На секунду она замолчала, потом тихо засмеялась:

– Видишь ли, я хочу выйти замуж за человека, который только что купил «Клэверли».

– Да, я помню, что имение продали. Мне очень жаль.

– Да, это грустно, потому что оно принадлежало семейству Клэверли почти триста лет, но мы больше не можем позволить себе жить там. Дом в ужасном состоянии и требует ремонта.

Когда тот человек пришел к моему отцу и предложил ему фантастическую цену, то папа почувствовал, что не сможет отказаться. Кроме того, ты же знаешь, что мой брат Тедди был убит на войне и унаследовать «Клэверли» некому.

Элизабет помолчала, затем добавила:

– Вот так я и познакомилась с ним… с человеком, которого люблю. Он пришел покупать наш дом. Отец возненавидел его, конечно, даже раньше, чем увидел, поэтому меня попросили все ему показать. Мы разговорились. О, кузина Сьюзан, я поняла тогда, что он совершенно не похож ни на кого из моих знакомых.

– И вы влюбились друг в друга?

– Да, с первого взгляда.

– Но почему семья так настроена против него?

Элизабет выразительно взмахнула руками:

– Я этому не очень удивилась. Во-первых, он намного старше меня; во-вторых, он человек из народа. А зная мою семью, ты поймешь, что это значит для них.

– И он покупает «Клэверли»?

– Он уже купил его. Мы должны выехать оттуда в течение месяца, но я собираюсь остаться.

– А ты действительно уверена, что поступаешь правильно, собираясь выйти за него замуж?

– Совершенно уверена! Я люблю Нормана, и он любит меня.

Туги удивилась:

– Как его зовут?

– Норман Болтис. Он глава компании «Болтис мотор» в Мелчестере.

Норман женился на Элизабет, и Туги приезжала на их свадьбу.

Увидев его снова после долгих лет разлуки, она подумала, что большая часть его целеустремленности и жизненной энергии все еще не покинула его.

Но в свои сорок семь Норман сильно отличался от того юноши, каким был двадцать лет назад. Он прожил нелегкую жизнь.

Он любил Элизабет, но его бесило то, что ее семья не пожелала принять его. Он был очень богат и верил в силу своих денег.

А то что семейство Клэвер вычеркнуло Элизабет из своей жизни за то, что она вышла замуж за человека низкого происхождения, ранило его душу больше, чем он смел признаться даже самому себе. Поэтому он затаил ненависть против них, которую перенес и на саму Элизабет.

Он сделал ее безнадежно несчастной. Они прожили вместе три года, а потом Элизабет сбежала от него.

Туги видела их несколько раз за эти три года, и ей было очень жалко Элизабет, потому что она была слишком хрупка для этого грубого мира. Любовь не смогла сгладить ту огромную разницу, которая существовала между ней и ее мужем. Они были устроены слишком по-разному, а когда оба обнаружили это, то между ними уже не оставалось ничего общего.

Но и Нормана Туги тоже жалела. Если бы он полюбил кого-нибудь в юности, то смог бы стать совсем другим человеком. Но у него тогда не было времени на женщин.

Элизабет была несчастна, но и Норман был несчастен не меньше, чем она. Правда, он мог убегать на свои фабрики и забывать о любви в мире бизнеса, где его репутация крепла год от года. Он становился все богаче и богаче.

Когда наступил конец и Элизабет больше не могла мириться со своим несчастьем, она пришла к Туги в полном отчаянии:

– Я потеряла все – семью, людей, которых я люблю и которые любят меня, мужа!

Туги тогда не нашлась что сказать. Она только протянула руки и крепко обняла Элизабет. С тех пор как Элизабет сбежала от Нормана, Туги больше его не видела.

– Бедный Норман! – произнесла Туги вслух, когда машина повернула к воротам «Клэверли».

По обеим сторонам великолепных ворот времен Регентства, украшенных каменными леопардами, стояли две небольшие сторожки.

В парке поместья огромные деревья бросали густую тень на зеленую траву. Впереди был виден «Клэверли», похожий на волшебный дворец из сказки.

Машина подъехала к входной двери. Туги медленно вышла, и у нее перехватило дыхание.

Когда она была здесь в последний раз? Тогда она еще совсем легко взбегала по ступеням, желая увидеть Элизабет.

Дворецкий провел Туги в гостиную. Это была любимая комната Элизабет. Как хорошо она помнила ее!

Сейчас она выглядела унылой и чопорной. Туги подумала, что ни одна другая женщина, кроме Элизабет, не могла бы украсить это место одним своим присутствием.

– Я сообщу сэру Норману, что вы здесь, – сказал дворецкий и закрыл за собой дверь.

Туги прошла к камину в дальней части комнаты. Вдруг ее охватили тревога и страх. Разумно ли было ей приезжать сюда?

Она уже была готова повернуться и уйти, но внезапно дверь открылась, и вошел сэр Норман Болтис, седой, морщинистый и очень худой.

Первое впечатление испугало Туги. Как он постарел! Он даже показался ей ниже ростом, чем раньше, но потом она поняла, что он просто нервничает и не уверен в себе.

Как хорошо она знала его манеру поджимать нижнюю губу и прищуривать глаза! Это заставляло тех, кто видел его впервые, думать, что он выше ростом.

Но Туги помнила, что он поступал так только из робости. Тревога и беспокойство тут же покинули ее. Она пошла ему навстречу, раскрыв руки для объятий.

– Как мило с твоей стороны, Норман, что ты согласился повидаться со мной!

– Я рад тебя видеть, Сьюзан.

Он взял ее за руку, и она заметила, что его пожатие было все еще крепким, как и раньше. Она была рада, что возраст еще не полностью сломил его.

– Садись, – предложил он, – сюда на диван. Лучше сядь слева, а то я слегка оглох на правое ухо.

Туги почувствовала, как у нее сжимается сердце: Норман признался в своей немощи! В этом было нечто трогательное.

– Мне жаль, Норман.

– Ничего, – буркнул он. – Все мы стареем, Сьюзан. Нет нужды притворяться.

– Я никогда не притворялась, – сказала Туги, – так же как и ты, Норман. Ты всегда умел честно признавать свои ошибки.

– Ошибки! Я никогда не делал никаких ошибок! – проворчал он, но потом улыбнулся. – Сьюзан, как хорошо, что я вижу тебя!

– Спасибо, Норман. Прошло так много времени…

– Слишком много! Я был дураком! Прости!

Снова сердце в груди Туги сжалось. Норман извиняется! Норман, сильный мужчина, который раньше никогда не признавал себя неправым, который шел к цели, чего бы это ему ни стоило!

Она почувствовала, что по ее щекам текут слезы, и вдруг ей стало стыдно за себя.

Ей следовало уже давно приехать сюда. Туги протянула руку и дотронулась до его руки.

– И ты меня прости, – сказала она. – Мне следовало давным-давно навестить тебя.

Он заерзал на своем месте, словно воспоминания о его недолгой семейной жизни все еще задевали его.