Текст книги "Где же ты, любовь?"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Барбара Картленд
Где же ты, любовь?

Глава 1

Майкл Филдинг медленно поднимался по широкой мраморной лестнице, невольно замедляя шаг. Он с трудом заставил себя взяться за отполированный до блеска звонок.

Ожидая, пока ему откроют, Майкл огляделся вокруг. Он посмотрел на тихую улицу. Людей на ней почти не было, зато солидных чиновничьих машин – более чем достаточно.

«Скорей бы уж все закончилось», – подумал он и усмехнулся: это было так на него не похоже – ощущать страх перед тем, как выполнить задуманное дело.

Уже много лет прошло с тех пор, когда он в последний раз чувствовал эту омерзительную тошноту в желудке и сухость во рту. Он так часто безо всякого страха встречал смерть, а вот сейчас не мог победить постыдного страха.

Тем не менее сделать это было нужно. Как только дверь открылась, Майкл расправил плечи и повернулся к стоявшему перед ним безразличному седому дворецкому.

– Я хочу видеть мисс Синтию Стендиш.

– Да, сэр. Как вас представить? Мисс Стендиш вас ожидает?

– Она просила меня позвонить сегодня утром. Я командир авиазвена Филдинг.

– Очень хорошо, сэр. Я сейчас узнаю, дома ли мисс Стендиш. Не соблаговолите войти?

Майкл вошел в холл. Там было холодно и довольно темно, но этот мрак как нельзя лучше соответствовал его настроению.

«Наверное, мое чувство юмора сегодня забастовало», – думал он, пока дворецкий вел его наверх по широкой, покрытой ковром лестнице. Старик отворил дверь, ведущую в большую, залитую солнцем гостиную.

Эта красивая комната была убрана с тем размахом, который могут дать только очень большие деньги. Мебель, картины, ковры – все словно с выставки.

Но Майкл не обратил никакого внимания на окружающее великолепие. Как только дверь за дворецким закрылась, он прошел к окну и стал рассматривать небольшой садик за домом, а в отдалении деревья Грин-парка, этого оазиса среди пыльных лондонских улиц.

Но он не замечал ни прелести зеленых крон, ни чистого голубого неба, ни ленивого покачивания королевского штандарта на крыше Букингемского дворца. Перед его глазами стояли бесплодные долины Индии, он чувствовал невыносимый удушливый жар тропиков, вновь и вновь слышал голос Дэвида:

– Ты ведь поедешь и встретишься с ней, если что-нибудь со мной случится, Майкл, правда? Ты скажешь ей, что я любил ее… всегда любил… до самого последнего вздоха… Обещаешь?

– Да, Дэвид, обещаю. Но не говори так, ты не умрешь!

– Кто знает? Да и кому здесь до этого дело? Дженкинсон умер вчера, Пэт позавчера! Интересно, будет ли кто горевать, если мы…

– Брось ты, Дэвид! Мы с тобой все выдержим. Впереди у нас еще так много всего. Наша песенка еще не спета.

Но Дэвид умер, как и многие другие до него. Однако в его смерти было что-то необычное, и Майкл поклялся, что тот, кто виноват в смерти Дэвида, жестоко поплатится.

«Неужели я здесь из-за этого? – спрашивал Майкл самого себя. – Или просто исполняю обещание, данное Дэвиду?»

У него не оказалось времени разбираться в этом, потому что открылась дверь и в комнату вошла Синтия Стендиш.

И в этот миг Майкл впервые понял, почему Дэвид в предсмертном бреду говорил только о ней, почему не мог забыть ее и почему именно из-за нее пошел на смерть.

Она была необыкновенно хороша. Темные, густые волосы падали назад, открывая высокий чистый лоб; глаза ярко синели под слегка изогнутыми, тонкими бровями; небольшой рот поражал своим совершенством.

Она казалась самим воплощением женственности. Но угрюмому и подавленному Майклу представлялась воплощением зла и порока. И он ненавидел ее.

Синтия дружески протянула ему руку, которую он не пожал.

– Вы командир авиазвена Филдинг?

– Да!

В ее глазах промелькнуло легкое удивление. Она убрала руку. Затем жестом указала на кресло, стоявшее возле большого камина:

– Не хотите ли присесть?

Сама она села в гобеленовое кресло с высокой спинкой, но Майкл остался стоять. Тогда Синтия полуудивленно, полувопросительно посмотрела на него, словно его молчание так же поразило ее, как и манеры. Он был, несомненно, очень хорош: точеные, правильные черты мужественного лица, уверенный взгляд, сильные, широкие плечи.

Она догадалась, что складки, шедшие от носа к уголкам рта, свидетельствовали о его богатом жизненном опыте, а не были следами возраста. Ей понравился его прямой смелый взгляд, хотя она и не понимала, почему он так сурово на нее смотрит.

– Вы хотели меня видеть? – начала она.

– Я писал вам.

– Да, помню. Вы друг Дэвида?

– Да, я друг Дэвида.

– Я тяжело перенесла известие о его смерти.

– Неужели?

Вопрос прозвучал словно выстрел. Синтия изумленно посмотрела Майкла:

– Я знала Дэвида много лет.

– И он всегда, насколько мне было известно, любил вас.

Она ничего не ответила. Наступила долгая тишина. Слышалось лишь тиканье часов на каминной полке.

– Так вы пришли, чтобы рассказать мне об этом? – наконец спросила Синтия.

Майкл нетерпеливо произнес:

– Нет, я пришел потому, что Дэвид попросил меня об этом, потому, что он постоянно говорил о вас, и потому, что я обещал ему, если с ним что-нибудь случится, прийти к вам и рассказать, что он любил вас всю свою жизнь.

Руки Синтии задрожали. Она отвернулась от Майкла и посмотрела в окно.

– Спасибо, что рассказали, – вымолвила она через некоторое время. В ее голосе не слышалось нежности, скорее сквозил страх.

– Хотите узнать, как он умер? – спросил Майкл с откровенной неприязнью.

– В газетах подробно об этом писали, – ответила Синтия. – Или там была сплошная неправда?

– Там не упомянули ни об одной по-настоящему важной детали, – сказал Майкл.

– Да?

Все преимущества были на его стороне. Он нападал, прекрасно зная, что ей нечем защищаться.

– Вы знаете, о чем я говорю. Дэвид умер в тот день, когда получил письмо от вас.

– Ох!

Это был настоящий крик боли.

– Да, в тот день, когда получил письмо, в котором вы говорили ему, что он вам больше не нужен.

– Это неправда!

Синтия вскочила. Теперь в ней уже не было ни страха, ни покорности. В ее глазах полыхал гневный огонь, а в голосе звенела сталь.

– Или вы хотите сказать, что не писали ему?

– Я писала и говорила Дэвиду, что не люблю его. Но он и раньше знал об этом. Просто он меня не слушал! Он писал мне безумные письма из Индии… Я сказала ему всю правду: написала, что не люблю его, но всегда готова быть ему… другом.

– Весьма старомодно, – скептически заметил Майкл.

– А что еще я могла ему сказать? – сердито спросила его Синтия.

– Понятия не имею, мисс Стендиш. Я только знаю, что после того, как Дэвид получил ваше письмо, он не вернулся с трудного задания. И у меня было такое чувство, будто он заранее знал, что не вернется.

Синтия хотела что-то ему ответить, но неожиданно отвернулась и подошла к окну. Она была очень стройной, почти хрупкой, и все же Майкл понимал, что этой девушке характера не занимать.

Он ждал потока слез, бессвязных попыток оправдаться – словом, всех обычных дамских ухищрений. Но вместо этого, когда она неожиданно обернулась, он увидел на ее лице все то же гневное выражение.

– Вот что я вам скажу, мистер Филдинг. Я отвергаю все ваши обвинения! Вам вообще не следовало приезжать. Я не верю, что мое письмо стало причиной смерти Дэвида. Вы в это верите, но только потому, что находитесь под его влиянием. Дэвид вечно все преувеличивал. Я знаю его лучше, чем вы, пусть даже вы и были с ним на войне. Дэвид любил меня, это правда, но он терзал меня своей беспричинной ревностью и эгоизмом…

– Замолчите! – Майкл шагнул вперед и схватил ее за руку. – Я не позволю вам так говорить о нем! Дэвид был моим другом. Он был самым хорошим и честным человеком из всех, кто встречался в моей жизни. Откуда вам знать, что человек испытывает, когда уезжает так далеко? Если бы не ваше письмо, он остался бы жив!

– Если вы так считаете, – жестко произнесла Синтия, – то вы еще глупее, чем кажетесь.

На мгновение Майкл замер, едва сдерживая желание дать ей хорошую пощечину. Ее красивое лицо действовало на него, как красная тряпка на быка.

Он медленно встал, слегка сощурившись, посмотрел на Синтию, стараясь подавить ее своей волей и одновременно самому не сорваться. Воцарилась такая напряженная тишина, словно воздух был перенасыщен электричеством.

Его ненависть к этой женщине, копившаяся годами, в этот миг достигла высшей точки.

Он смотрел ей прямо в глаза, но она не отводила взгляда.

Внезапно Майкл понял, что так сильно сжимает руку Синтии, что кожа на ней побелела под его пальцами. Он отпустил ее, не извинившись.

– Вам больше нечего мне сказать?

Собственный голос донесся до него словно издалека.

– Думаю, что нечего, – сухо ответила Синтия.

С усилием Майкл вытащил из Кармана небольшой сверток.

– Я привез вам вот это, – сказал он. – Но если вы не хотите брать, я отвезу матери Дэвида.

Не пытаясь даже дотронуться до свертка, Синтия спросила:

– Что там?

– Ваши фотографии и некоторые письма.

– И последнее тоже?

– Нет, его он взял с собой.

Синтия поглядела на небольшой сверток, затем на Майкла.

– Я не хочу их брать, – сказал она, – и не думаю, что мать Дэвида захочет. Ей и так пришлось много страдать.

Впервые с начала их разговора в ее голосе появилось что-то похожее на нежность. Однако Майкл предпочел не обратить на это внимание. Он снова спрятал сверток в карман.

– Ну что ж. Я выполнил свое обещание, мисс Стендиш, а теперь мне пора.

– Постойте, – тихо сказала Синтия. – Я поняла, из газет конечно, что вы покинули службу. Надеюсь, теперь вы попытаетесь стать более справедливым и понимающим, чем были со мной.

Она говорила с такой горечью, что Майкл снова вскипел от гнева.

– Очень любезно с вашей стороны так заботиться обо мне, мисс Стендиш.

– Я думала не о вас, – ответила Синтия, – а о тех людях, для которых вы – герой, почти легендарная личность.

Впервые Майкл испытал смущение, а Синтия, словно почувствовав свое превосходство, добавила:

– Люди ждут не приговоров без суда и следствия, а совсем другого. Не осуждайте людей, не дав им даже слова сказать в свое оправдание.

Майкл выглядел растерянным.

– Если я… – начал он, но Синтия жестом остановила его.

– Я прошу не за себя. Просто такие упрямцы, как вы, могут причинить окружающим много горя. Вот об этом я и думаю. Прощайте!

Она высокомерно кивнула и отвернулась, давая понять, что беседа окончена. Майкл понял, что теперь преимущество на ее стороне.

На какое-то мгновение он захотел попросить ее объясниться, но затем вспомнил лицо Дэвида, когда он читал письмо Синтии, немое отчаяние в его глазах, когда он сказал:

– Она ясно дала мне понять, что ей нет до меня никакого дела. Она ушла, Майкл, и я тоже уйду.

Майкл собрал волю в кулак.

– Прощайте, мисс Стендиш. Было очень любезно с вашей стороны повидаться со мной. Надеюсь, в будущем вы не забудете, как легко обидеть человека, особенно того, кто оказался настолько глуп, чтобы полюбить вас.

Легкая улыбка появилась на губах Синтии.

– Что ж, спасибо за прямоту, мистер Филдинг.

Он пошел к двери, чувствуя, что преимущество все еще у Синтии. Она стояла перед ним независимая, уверенная в себе.

«Черт возьми, – думал он, – взгреть бы ее хорошенько! Как бы я хотел увидеть ее несчастной, плачущей. Может, пережив горе и унижение, она все-таки станет приличным человеком».

Легкая улыбка на губах Синтии превратилась в усмешку, будто она прочла его мысли. Но Синтия так ничего и не сказала. Через мгновение Майкл стоял у двери.

Он уже протянул руку, чтобы открыть ее, но она внезапно отворилась сама. За ней стоял молодой человек в очках, со встревоженным лицом.

– Господи, Синтия, мне сказали, что у тебя командир авиазвена Филдинг! – Тут он увидел Майкла и внезапно замолчал. – Господи боже!

– В чем дело? – спросил Майкл.

– Так это, значит, и правда вы? А я не поверил, когда внизу мне сказали, что вы здесь.

– Почему?

– Потому, что я потратил целых два дня на то, чтобы найти вас. Старик услышал, что вы в Англии, и хочет встретиться с вами. Мы не представляли себе, где вы можете быть, искали вас повсюду, где могли. А теперь я нахожу вас здесь, в доме, где меньше всего надеялся вас увидеть. Это уж слишком!

– А что отец хочет от него, Тоби? – спросила Синтия.

– Бог его знает! – пожал плечами Тоби Даусон. – Может быть, предложить ему место редактора.

– Ну, так вот он я, здесь, – открыто сказал Майкл.

– Слава богу! – ответил Тоби. – Пойдемте наверх. Должен же я, наконец, получить прибавку к жалованью.

– Я пойду с вами, – сказала Синтия.

Майкл внимательно посмотрел на нее. Он хотел было сказать что-то язвительное, но передумал. Они с Тоби молча пошли вслед за ней к лифту.

«Буря» была весьма влиятельной газетой. И ее влияние поддерживалось и укреплялось одним-единственным человеком – ее основателем и владельцем.

Лифт летел вверх. Майкл тем временем пытался вспомнить все, что когда-либо слышал о лорде Мельтоне, но так и не смог ничего извлечь из глубин памяти. Он понимал лишь одно: женщина, запах духов которой наполнял сейчас лифт, была дочерью этого человека.

Они доехали до последнего этажа. Дверцы лифта открылись и закрылись за их спиной. Тоби Даусон распахнул перед ними дверь в большую, залитую солнцем гостиную, провозглашая, как фокусник, вытаскивающий из шляпы кролика:

– Командир авиазвена Филдинг!

Синтия вошла в комнату первой. Шедшего за ней Майкла поразил сначала слепящий солнечный свет, а потом знакомое по газетным карикатурам лицо лорда Мельтона. Тот не отрываясь смотрел на него из темного угла комнаты.

Он сидел в огромном кресле. Перед ним на столе лежала по крайней мере дюжина телеграмм. Казалось, его совсем не удивило их появление. Слегка приподняв густые брови, он спросил:

– Да, Синтия?

– Тоби сказал, что ты с ног сбился, разыскивая командира авиазвена Филдинга. Так как он был в это время у меня, я поднялась, чтобы узнать, в чем дело.

– Тебе это интересно?

Вопрос прозвучал весьма резко.

– Видишь ли, он один из самых неприятных людей, которых мне приходилось встречать, – ответила Синтия. – Мне стало интересно, что ты собираешься ему предложить.

На губах лорда Мельтона появилась улыбка. Он взглянул на Майкла:

– Рекомендация моей дочери не слишком лестная, а Филдинг?

– Ей виднее, – мрачно ответил Майкл.

Сложившиеся обстоятельства, казалось, очень забавляли лорда Мельтона, но он ничего не сказал, просто указал Майклу на кресло, стоявшее перед ним. Синтия, отодвинув несколько телефонов, устроилась на уголке стола.

– Ты нам не нужна, Синтия, – заявил лорд Мельтон, не поворачивая головы.

– Но я хочу остаться.

– Не надо. Я не смогу ничего добиться от Филдинга, если ты будешь сидеть здесь.

– Можно я все-таки останусь, папочка?

– Мне бы этого не хотелось. Кроме того, если он такой, как ты сказала, зачем утруждать себя?

– Я могла бы рассказать о нем и больше, – произнесла Синтия, отходя от стола, – но ты прав: не стоит беспокоиться по поводу своих врагов.

– Так Филдинг твой враг?

– Ну конечно! И война уже объявлена.

Синтия шутила, но взгляд, который она бросила на Майкла, был серьезен. Не сказав больше ни слова, она повернулась и вышла из комнаты.

Дверь за ней закрылась, и Майкл остался наедине с лордом Мельтоном.

На мгновение воцарилась тишина. Майкл почувствовал, что его изучают. Его это оскорбило. Странная парочка эти отец и дочь, и оба они ему совсем не нравились.

– Я пытался разыскать вас, – сказал лорд Мельтон после довольно долгого молчания.

– Я так и понял, – ответил Майкл. – Извините, я в Лондоне всего несколько дней.

– А затем собираетесь в Мелчестер?

– Скорее всего.

– Думаю, что они выберут вас.

– Вы полагаете?

Майкл был удивлен, что лорд Мельтон так хорошо осведомлен о его планах.

– Дураки будут, если не выберут. Вы именно тот человек, который должен представлять их в парламенте.

– Спасибо.

Лорд Мельтон улыбнулся:

– Вы понимаете, что я имею в виду скорее вашу личность, чем политику.

– Благодарю вас за это.

– Когда услышал, что вы вернулись в Англию, подумал, что вы как раз тот человек, который нужен «Буре». Вы напишете для нас серию статей.

– Не думаю, что смогу это сделать.

– Почему же?

– Начнем с того, что я не писатель и вряд ли кому-либо будет особенно интересно читать мои статьи.

Лорд Мельтон снова улыбнулся:

– Какой вы скромник! Но у вас отличная репутация благодаря вашим подвигам на войне. Кроме того, в Англии нет ни одного школьника, который не знал бы, что вы отказались от Креста Виктории, потому что другие двенадцать человек, которые были с вами, не могли его получить.

– Я не хотел бы, чтобы об этом постоянно твердили.

– Никто и не собирается этого делать. Я просто пытаюсь вам доказать, что публика будет с интересом читать все, что вы напишете. Чтобы быть до конца откровенным, Филдинг, я хочу получить от вас шесть статей и готов заплатить за них сразу же, по сто гиней за каждую. Они должны идти под одним заголовком: «Почему Британия теряет хватку».

На мгновение воцарилась тишина. Затем Майкл решительно встал с кресла.

– Спасибо, лорд Мельтон, было очень любезно с вашей стороны предложить мне сотрудничество с вашей газетой, но я отвечу – нет.

Густые брови лорда Мельтона удивленно поползли вверх.

– Нет?

– Нет!

– Почему?

– Во-первых, как я уже сказал, я не писатель. А во-вторых, мне не нравится тема.

– Это интересно. Большинство людей, я думаю, согласятся с тем, что Британия теряет свою власть над миром.

– Большинство людей не видит дальше своего носа.

– Неужели?

– Лорд Мельтон, можно я буду с вами откровенен?

– Конечно!

– Я осуждаю подобные настроения в газетах. Нам постоянно твердят, что все идет не так, как надо, постоянно тычут нас носом во все ошибки, которые мы якобы вечно совершаем.

– Людям нужно во что-то верить. Они хотят, чтобы им указывали правильное направление, требуют чего-то действенного, а их пичкают критикой.

– Дайте человеку идеал, и он умрет за него. Я понял это во время войны.

Майкл говорил увлеченно, и в нем было что-то очень притягательное. Однако лорд Мельтон, недоверчиво покачав головой, сказал:

– Все это звучит очень хорошо, мой мальчик, но мы, британцы, – народ усталый. Газеты – это всего лишь зеркало, они отражают то, что есть в сердцах и умах читателей. «Буря» пишет только правду.

– Не всю! – почти прокричал Майкл и продолжил уже спокойнее: – В этом мире я уверен только в одной вещи – в моей вере в наш народ. Мы интуитивно чувствуем, где добро, а где зло. Эта интуиция не подводила нас в прошлом, не подведет и теперь.

Лорд Мельтон пожал плечами:

– Возможно, вы и правы…

– Я знаю, что прав! Вот почему я уволился из вооруженных сил. Думаю, что лучше смогу послужить своей стране в политике.

– Многие верили, что смогут сделать в политике хоть что-нибудь, – проворчал лорд Мельтон, – и всех их без исключения ждало разочарование.

– Не смогу я – придут другие, которые добьются успеха. – Майкл стоял на своем. – До свидания, и еще раз благодарю за предложение.

– Минутку, – остановил его лорд Мельтон, – я бы хотел, чтобы вы еще раз подумали над моим предложением. Я знаю, что вы совсем не богаты. Вам нужны деньги. Почему бы не получить их за статьи?

Майкл постоял неподвижно, затем рассмеялся.

– Над чем вы смеетесь? – удивился лорд Мельтон.

– Странно, – ответил Майкл, – но я сейчас вспомнил один эпизод из Библии.

Лорд Мельтон слегка усмехнулся и процитировал:

– И дьявол взял его и повел на гору…

– Именно, – кивнул Майкл.

– Ну что ж. Ладно, – протянул лорд Мельтон. – Идите к дьяволу своим путем. Но мой путь куда удобнее, уверяю вас.

– Может быть, – ответил Майкл, – но я попытаюсь следовать своим.

Мужчины обменялись рукопожатиями. Трудно было определить, рассержен ли лорд Мельтон отказом или нет. Проиграв в своей жизни столько битв, уже не испытываешь горечи поражения. Он позвонил в колокольчик, стоявший перед ним на столе, дверь открылась, и на пороге вырос Тоби Даусон.

Спустившись на первый этаж, Майкл покинул дом, прошел через небольшой переулок и вошел в парк.

Летнюю жару смягчал легкий ветерок. Отыскав свободную скамью в тени большого дерева, Майкл присел на нее и задумался.

День уже клонился к вечеру. Детей, игравших в парке, увели домой. Любители пикников собирали остатки от своих трапез, свистом подзывали собак, носившихся друг за другом, и надевали на них ошейники.

А Майкл сидел до тех пор, пока солнце не зашло и Лондон не стал расплываться в голубоватых сумерках.

Когда стемнело, он встал и, медленно покинув Грин-парк, вышел через торговые ряды на набережную. В тени моста он остановился. По реке неспешно тянулась баржа, тяжело груженная углем.

Слева от него ступени спускались к воде. На нижней ступени кто-то сидел.

Сначала Майкл подумал, что ему это привиделось, потом вдруг показалось, что это мальчишка.

Он снова поглядел вниз. Быстрая реакция, которая вырабатывается только у того, кто долгое время жил среди опасностей, помогла ему в мгновение ока перемахнуть через ограду и сбежать вниз.

Он поймал мальчика за руку, когда тот уже был готов прыгнуть в воду. От внезапного толчка ребенок поскользнулся и словно мешок с тряпьем упал на ступени.

– Ты не должен этого делать! – приказал ему Майкл.

В ответ он услышал только горькие рыдания.

– Ну-ка перестань, – приказал Майкл, – я помогу тебе выбраться отсюда. Полицейские могут приехать сюда с минуты на минуту.

Он взял мальчика за руку, потянул за собой и только тогда понял, что это не мальчик, а женщина.

Свет уличного фонаря упал на ее лицо, и Майкл увидел, что это совсем молодая, мертвенно-бледная женщина. Подхватив ее на руки, Майкл перелез через железные ворота, опустил ее на тротуар и осторожно прислонил к перилам.

Он увидел, что из ее закрытых глаз продолжают литься слезы. Она даже не пыталась вытирать их, ее руки безвольно повисли вдоль тела.

– Перестаньте плакать, – строго сказал Майкл.

Она его послушалась и через минуту открыла глаза и посмотрела на него. В ее взгляде были отчаяние и страх.

– А теперь расскажите мне, в чем дело, – попросил Майкл.

– Не могу, – ответила она, – не могу. Зачем вы мне помешали?

– Если бы не помешал я, то вас заметил бы кто-то еще, – ответил Майкл. – Если вы решили умереть, то это не самое лучшее место.

– Но я хотела… – пробормотала она и осеклась.

Она выглядела разобиженным ребенком, так что Майкл не смог сдержать улыбки.

– Что случилось? – ласково спросил он.

– Я не могу рассказать вам! Пустите меня.

– А я не могу вас отпустить, – твердо заявил Майкл. – Вы промокли и измучены.

Говоря это, он взглянул на ее ноги и лужу вокруг них. Она тоже посмотрела вниз и удивилась:

– Я промокла?

– Да, промокли, – сказал Майкл, – но могли бы быть еще мокрее.

Эти слова как будто разбудили в ней воспоминания. Она снова заплакала.

– Пожалуйста, позвольте мне уйти!.. Пожалуйста, позвольте мне умереть!

Она словно завороженная смотрела на реку.

– А теперь послушайте меня, – сказал Майкл. – Если вы так хотите убить себя, есть средства и получше, чем прыгать в реку. Не помешай вам я, это сделала бы полиция. А теперь я собираюсь отвезти вас домой. Там вы чего-нибудь выпьете горячего и переоденетесь. А уж потом мы сможем обо всем поговорить. Хорошо?

В ответ снова послышался тоненький плач.

Майкл, не говоря ни слова, взял женщину за плечи и подвел к краю тротуара. Там он подождал, пока появится такси, и подозвал его.