Текст книги "Волшебные крылья"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
– Но как тебе удалось встретиться с ним незаметно? – испуганно прошептала Мина.
– Довольно просто, ведь мы уже делали это раньше. Как ты знаешь, Драконша в два часа всегда ложится отдыхать. Предполагается, что мы делаем то же самое. Я просто выскользнула из задней двери и пробралась по аллее, прячась за кустарником. Когда я пришла на условленное место, Гарри уже ждал меня там.
Ее лицо внезапно осветилось такой искренней радостью, что у Мины не хватило духу возразить подруге.
– Он любит меня! Он любит меня так сильно, Мина, что готов на все, лишь бы мы не разлучались друг с другом. Мы уедем с ним в Рим сразу же, как только доберемся до Лондона.
– И когда вы собираетесь ехать?
– Завтра!
Кристин в волнении сжала руки.
– Гарри такой умный, – с гордостью сказала девушка. – Он сразу понял, что если во вторник за мной пришлют папину карету, как написала в письме мачеха, то сбежать станет слишком сложно, особенно когда я приеду в Лондон, где меня уже будет ожидать экипаж маркиза, чтобы везти к нему в имение.
– Но как тогда вы будете действовать? – спросила Мина. – Как вы хотите убежать? Ведь поднимется шум!
– О, Гарри все очень хитро придумал! Он послал из Лондона телеграмму, подписанную именем папиного секретаря, в которой говорится, что планы изменились и экипаж будет послан сюда за мной завтра.
Видя, что Мина ничего не поняла из ее слов, Кристин великодушно пояснила:
– Конечно, экипаж, который сюда приедет, будет послан вовсе не папой, Гарри найдет наемный экипаж. И, разумеется, я поеду не в наш дом на Гровенор-сквер, а в Хокстоун-хауз. Отца Гарри сейчас нет в Лондоне, мы сможем остановиться ненадолго в его городском доме, а затем прямо оттуда рано утром отправимся в Италию.
– Все это кажется мне очень сложным, – пожаловалась Мина. – А ты не боишься, что тебя поймают?
– Если поймают, то и мне и Гарри очень попадет, – сказала Кристин. – А поскольку миссис Фонтуэлл наверняка станет настаивать на том, чтобы меня кто-нибудь сопровождал в Лондон, я очень прошу тебя поехать со мной.
– Ну, конечно, я обязательно сделаю все, что… – начала неуверенно Мина, но внезапно замолчала, прерванная взволнованным возгласом Кристин:
– Мина! Послушай! Мне пришла в голову одна идея! Просто великолепная идея! Но только подожди минуточку… дай мне подумать.
Она прижала пальцы к вискам, пытаясь сосредоточиться. Затем медленно произнесла:
– Ты поедешь со мной в Лондон, но мы скажем Драконше, что ты тоже покидаешь школу и едешь со мной, потому что я предложила тебе быть моей компаньонкой.
Мина молча взглянула на подругу широко раскрытыми от удивления глазами.
– Мне очень хочется вырвать тебя отсюда. Я обещаю тебе, что, что бы ни случилось, ты ни за что не останешься у этого Дракона на побегушках. Но только надо все хорошенько обдумать…
Она закрыла глаза и несколько минут молчала, усиленно о чем-то думая.
– Мы сделаем вот что. Вместо того чтобы возвращаться обратно в школу после того, как я уеду с Гарри в Рим, ты отправишься в Вент Роял и пробудешь в доме маркиза вместо меня до тех пор, пока я не выйду замуж.
– Что ты такое говоришь, Кристин… что ты имеешь в виду? – прошептала Мина, холодея от страха.
– Ты должна помочь мне, – с воодушевлением воскликнула Кристин. – Это все значительно упрощает. Я могу спокойно уехать с Гарри, и меня никто не будет искать, а у тебя появится возможность пожить нормальной жизнью, пока я не выйду замуж и не смогу за тобой послать.
– Ты… хочешь сказать… что я должна выдать себя за тебя?
– Это же очень просто, – горячо сказала Кристин. – Маркиз никогда меня не видел!
– Никогда не видел? Не может быть! А как же тогда, ты говорила…
– Да говорю тебе, не видел. Это все устраивала моя мачеха. Она и мысли не могла допустить, чтобы возле него появлялись какие-нибудь другие женщины, кроме нее. Она всегда старалась сделать так, чтобы все женщины, которые появлялись за нашим столом в те дни, когда маркиз обедал у нас, были либо слишком старые, либо страшные. Меня же не приглашали к общему столу, считая еще ребенком.
На ее лице появилось выражение гадливости, когда она продолжила:
– Теперь она согласилась на то, чтобы я была рядом с ним, по одной-единственной причине, просто я – меньшее из всех зол. Мачеха ведь прекрасно понимает, что скоро потеряет его. Либо он найдет вместо нее очередную красотку, молодую, привлекательную и, конечно, обворожительно-загадочную, как все его женщины, либо он найдет себе жену, глупенькую, невинную девушку, над которой она не сможет иметь никакой власти. Сама видишь, я – наиболее подходящий для нее вариант.
– Понимаю, – задумчиво сказала Мина. – Но, если честно, милая Кристин, я не могу занять твое место… по одной-единственной причине. Маркиз поймет, что я – не ты, в то же мгновение, как меня увидит. Вряд ли нас можно спутать. Если леди Лидфорд хоть что-нибудь рассказывала ему о тебе, он сразу же догадается…
– С чего бы ему догадаться? – возразила Кристин. – Я же говорю: он никогда не видел меня, и вряд ли мачеха стала бы рассказывать обо мне, я ведь тебе уже сказала, она старалась не допускать до него других женщин. Мне всегда было велено оставаться в классной комнате, когда он приезжал, но я, разумеется, наблюдала за ними украдкой, так что они даже об этом не догадывались. Глядя на него, я всегда думала о том, как я ненавижу этого человека! Самоуверенный, самодовольный наглец!
Голос Кристин даже задрожал от гнева.
– Я уже говорила тебе, что никогда особенно не докучала мачехе и не вмешивалась в ее планы, когда приезжала на каникулы. Она же всегда приставляла ко мне тюремщика в лице древней, высохшей, как египетская мумия, гувернантки, страшно надоедливой, хотя и довольно безвредной.
Кристин грустно вздохнула.
– Мне даже временами казалось, что если бы я иногда не навещала своих кузин в Девоншире и маминых родственников в Эдинбурге, то могла бы сойти с ума.
– А с ними тебе было весело?
– Еще как весело! Они с такой добротой относились ко мне, что, если бы мачеха узнала об этом, думаю, она запретила бы мне навещать их. – Кристин горько усмехнулась. – Она так же меня терпеть не могла, как и я ее, и часто обижалась и возмущалась тем, что мой отец меня очень любит.
Мина продолжала хранить молчание. Предложение подруги казалось ей заманчивым, но в то же время опасным.
Она вновь подумала, что Кристин, как всегда, все преувеличивает, изображая свою мачеху настоящей бездушной злодейкой. Она не вполне верила тому, что эта женщина на самом деле так дурно обращается со своей падчерицей. В то же время девушка была потрясена тем, что услышала о ее недостойном поведении. Как может женщина, занимающая такое высокое положение в обществе, как леди Лидфорд, вести себя столь неподобающим образом! Теперь, выслушав подругу, Мина вовсе не горела желанием знакомиться с маркизом, который, по всей видимости, был крайне неприятным человеком.
Словно почувствовав ее колебания, Кристин сказала:
– Дорогая, милая моя Мина, пожалуйста, помоги мне! Если ты этого не сделаешь, мне, может быть, не удастся выйти замуж за Гарри. Ведь ты сама знаешь, какой долгий путь до Рима. Если меня скоро спохватятся, то сразу же начнут искать… Кто знает, чем это может закончиться!
– Но как ты решаешься путешествовать с ним вдвоем? – спросила Мина.
– Все будет совершенно пристойно, уверяю тебя, ведь со мной поедет моя Ханна. Если и есть на свете живое воплощение нравственности и приличия, так это именно она.
Мина от души рассмеялась такому точному определению. Ханна была ярой пресвитерианкой и следила за Кристин с зоркостью ястреба. Ничего даже в малейшей степени предосудительного не могло произойти с девушкой, пока Ханна была на страже.
– Согласна, что лучшей дуэньи тебе не найти, – сказала наконец Мина. – Она достаточно строга и бдительна.
– Слишком строга, если хочешь знать мое мнение, – поморщилась Кристин. – Но она любит Гарри, а это, согласись, характеризует его с самой лучшей стороны.
– Сколько ему лет?
– Гарри на десять лет старше меня. Он такой умный и серьезный, что, я думаю, он прекрасно сможет позаботиться обо мне, когда я стану его женой.
Кристин перевела дух и восторженно воскликнула:
– Ах, Мина, я так люблю его! И я невероятно счастлива! Мне казалось, этот год так никогда и не кончится, потому что мне так хотелось быть с ним. Но теперь, если только согласится мой дядя, мы наконец поженимся. Или, может быть, нам придется скрываться где-нибудь до тех пор, пока мне не исполнится семнадцать.
Говоря все это, Кристин взяла руку подруги и крепко сжала.
– Ты сама видишь, как все это опасно. Ну, пожалуйста, умоляю тебя, Мина, скажи, что ты поможешь мне! Я не смогу потерять Гарри, все мое счастье в этой жизни зависит только от него.
– Но я… я боюсь, что… подведу тебя.
– Ты ни в коем случае не можешь меня подвести. Ты сможешь сыграть эту роль даже лучше меня, – подбадривала нерешительную подругу Кристин.
– Роль? О чем ты говоришь, Кристин?
– Роль юной, невинной, скромной девушки, не достигшей семнадцати лет.
– Но я на целый год старше тебя.
– Ну, на самом деле выглядишь моложе. – Кристин весело рассмеялась. – В одном я совершенно уверена – никто не примет тебя за учительницу, разве только Драконша, которая надеялась сэкономить на тебе.
Мина обреченно вздохнула, вспомнив о печальной участи, ожидавшей ее в стенах пансиона.
– На самом деле, должна тебе признаться, ты выглядишь лет на четырнадцать, – продолжала между тем Кристин. – И это, я уверена, очень порадует такого порочного самовлюбленного ловеласа, как маркиз!
– И все же я не верю, что он примет меня за тебя. Что, если у него есть твой портрет или фотография?
Кристин весело рассмеялась.
– Единственные фотографии, для которых я когда-либо позировала, находятся у меня дома. На них я совсем маленькая. Ты меня там не узнаешь. А портрета моего никто никогда не писал.
– Но у меня нет такой красивой, элегантной одежды, как у тебя, – выдвинула очередное возражение Мина.
– Это правда… – Кристин на мгновение задумалась. – Конечно, твоя одежда очень миленькая, но любой, кто разбирается в женских нарядах, а маркиз-то уж точно разбирается, сразу заметит, что она не очень модная и дешевая.
Девушка задумалась, а затем радостно захлопала в ладоши и воскликнула:
– Я знаю, что делать! Помнишь те мои платья, которые стали мне слишком узки? И потом они не очень шли мне, так как не соответствовали моему характеру?
– Мне кажется… да, я помню. Ты говорила, что они слишком детские.
– Ну так вот, в прошлом году, во время летних каникул и под Рождество, я полностью обновила свой гардероб. А старые вещи Ханна сложила в сундук. Мы собирались забрать его домой, но в карете не хватило места, и я оставила все эти вещи здесь. И, насколько я знаю, они все еще лежат здесь на чердаке.
В глазах Мины вспыхнул живой интерес. Кристин, будучи очень богатой, всегда носила самую модную и дорогую одежду, вызывая зависть всех девочек в школе.
Пока была жива мать Кристин, она постоянно брала подругу дочери с собой на Бонд-стрит. Они вместе выбирали наряды, заказывали платья и шляпки, переходя из одного магазина в другой. И хотя теперь ее мачеха считала, что это совершенно никому не нужная расточительность, Кристин, не обращая внимания на ее недовольство, продолжала заказывать себе одежду там же, где и раньше.
Не все девочки, которые обучались в школе миссис Фонтуэлл, были из таких богатых семей, как Кристин, однако большая часть учениц стремилась соревноваться с ней в роскоши и элегантности нарядов, но это мало кому удавалось.
У Кристин была великолепная фигура и превосходный, тонкий вкус, и как бы ни старались другие девочки перещеголять ее, в своих элегантных нарядах с Бонд-стрит она неизменно выходила победительницей и по праву считалась некоронованной королевой школы.
Кристин решительно поднялась с кровати.
– Я сейчас же пойду и скажу Ханне, чтобы она распорядилась принести сюда мой сундук, – сказала она. – Если бы я не была такой эгоисткой, то должна была бы еще раньше подумать о том, что эти платья могут пригодиться тебе.
– Меня вполне устраивают и мои собственные, – возразила Мина. – К тому же я сомневаюсь, что твои платья мне подойдут.
– Подойдут, я уверена. Я очень выросла за последний год, а ты, как мне кажется, ничуть не изменилась.
Внезапно она горячо обняла подругу.
– Тебе просто необходим кто-то, кто мог бы заботиться о тебе, моя дорогая, – сказала она, с участием глядя на Мину. – Кто-то похожий на Гарри. Я обещаю тебе, что, как только мне удастся выйти замуж и устроить свою судьбу, я найду для тебя прекрасного, доброго, заботливого мужа.
– Самое главное, – улыбнулась ей Мина, – чтобы ты сама была счастлива. А что касается меня, то, если честно, я не хочу выходить замуж. Мне кажется, это очень страшно, если, конечно, я не влюблюсь в него без памяти.
– Когда ты влюбишься, то сразу поймешь, что здесь нет ничего страшного, на самом деле это просто восхитительно! – сияя от счастья, убежденно сказала Кристин.
Она направилась к двери и уже оттуда продолжила:
– Собери вещи, пока я схожу и сообщу Драконше, что забираю тебя с собой. Можешь быть уверена, она сразу же изменит свои планы по поводу увольнения бедняжки Смитти. Ей ведь необходимо постоянно кого-нибудь мучить.
Дверь за девушкой с шумом захлопнулась.
Мина тяжело вздохнула. Она прекрасно понимала, что если окажется на месте мисс Смит, то, так же как и эта безропотная тихоня, станет жертвой, над которой будут постоянно издеваться. Мине была нестерпима мысль, что остальные девушки начнут жалеть ее за то, что ей пришлось оставить обучение и начать работать, а также из-за того, что миссис Фонтуэлл будет оскорблять ее и заставлять выполнять самые тяжелые, а подчас и нелепые приказы, просто чтобы потешить свою злобную натуру.
«Все, что угодно, только не это! – подумала Мина с отчаянием. – Этого я не вынесу!»
Но в следующую же минуту к ней вновь вернулись сомнения и страхи.
Неужели она надеется на то, что ей удастся обмануть маркиза Вентнора и выдать себя за Кристин? Как она сможет спокойно жить в его доме, если постоянно будет думать о том, что в любую минуту ее могут разоблачить?
Но даже если ей удастся всех ввести в заблуждение, каково будет ей самой жить в постоянном страхе?
Не думает же она на самом деле, что мужчина, каким бы он ни был, может оказаться настолько бесчувственным, что захочет выбрать себе жену только за то, что она очень молода и слишком глупа, чтобы догадаться о его любовных связях с другими женщинами.
И могла ли леди Лидфорд в действительности вести себя столь непристойно и коварно по отношению к своей падчерице, как рассказывала Кристин?
Мина знала, что ее подруга часто все преувеличивает и бывает неумеренна как в своих симпатиях, так и антипатиях. И в то же самое время Кристин была всегда очень искренней и правдивой в отношениях с подругой. Поэтому сейчас Мина просто не могла представить себе, зачем бы ей придумывать подобную историю и возводить напраслину на мачеху или маркиза.
Мину ужасала сама мысль, что Кристин собирается бежать из дома и выйти замуж без отцовского благословения и разрешения. Конечно, она знала, что лорд Лидфорд был совсем не похож на ее собственного отца, который ни за что не стал бы принуждать ее к браку с нелюбимым человеком.
Вспомнив об отце, девушка подумала, что никогда больше его не увидит, и горькие слезы снова хлынули из ее глаз.
Хотя Мина больше была близка с матерью, отца она тоже очень любила. За свою короткую жизнь она мало встречала мужчин, и отец всегда был для нее идеалом, перед которым она преклонялась.
Когда отец только отправился в свою поездку в Африку, у Мины неизвестно откуда появилось предчувствие, что он не вернется и она никогда его больше не увидит.
С тех пор она часто просыпалась по ночам, чувствуя, как болезненно сжимается в тревоге ее сердце.
– Папа! Папа! – шептала она сквозь рыдания. – Не оставляй меня! Пожалуйста, возвращайся! Мне так одиноко!
Конечно, Мина понимала, что он не может ее услышать, поэтому горячо молилась каждый вечер, чтобы ему не угрожала никакая опасность и он смог беспрепятственно вернуться домой. Увы! Ее молитвы не были услышаны. Она потеряла не только мать, но и отца!
Единственным ее оставшимся родственником был дядя Осберт, которого она не видела долгие годы из-за непростых отношений, сложившихся между братьями. Осберт, кажется, презирал своего брата за то, что тот не пошел на военную службу.
Однако ее отец был очень мягким человеком и не переносил никакого насилия. Мине казалось, что именно эти его особенная доброта и душевная чуткость, присущие ее отцу, были причиной, по которой он имел непонятную власть над животными.
Собаки и лошади всегда следовали за ним по пятам, где бы он ни был, беспрекословно слушались его, а однажды он приручил дикую выдру, живущую у лесного озера недалеко от их имения, и она приходила на его зов, как собачка.
Однако больше всего ее отец любил птиц. Он много рассказывал дочери о местах их обитания, повадках и образе жизни. Он мог по голосу отличить любую птицу и целыми днями пропадал в поле и в лесу, наблюдая за ними. Кроме того, прослыл эрудированным человеком и увлекательно рассказывал дочери о редких, экзотических видах птиц, почти полностью вымерших, которые встречаются только в очень отдаленных, малодоступных местах.
И теперь Мина вновь, в который раз, пожалела, что ее не было рядом с ним в этой поездке. Быть может, ей бы удалось выходить отца, когда он заболел.
Она не смогла удержаться от слез, когда представила себе, как он страдает и мучается, окруженный туземными слугами, которые не знали, как ему помочь.
– Ах, папа, папа! – шептала она сквозь слезы. – Что же мне делать? Кто даст мне теперь совет?
Мина попыталась представить себе, как бы отреагировал отец, если бы она рассказала ему о плане Кристин. Но сколько бы девушка ни думала об этом, она не пришла ни к какому выводу. В одном она была уверена, ее отец ни за что бы не захотел увидеть свою дочь в таком же положении, как несчастная мисс Смит.
Миссис Фонтуэлл была неизменно жестока со всеми гувернантками и преподавательницами, а отец ненавидел жестокость и часто говорил, что унижение человеческого достоинства не менее мучительно и наносит не меньший вред, чем физическая расправа.
«Наш разум чрезвычайно чувствителен, – сказал он ей однажды. – Он отражает то, что происходит в людских душах и сердцах. Никогда не забывай об этом, ибо мысль всегда воплощается в реальности. От того, что мы думаем сегодня, зависит то, какими мы станем завтра!»
Мина была тогда слишком мала, чтобы понять, что именно он хотел сказать, но, догадавшись о важности этих мыслей, запомнила все слово в слово. Став старше, она начала понимать, что мысли влияют на поступки людей и что поступки, хорошие или дурные, влияют на сознание.
Она вытерла слезы, думая, что отец не одобрил бы ее слабости, и дала себе слово не раскисать. Внезапно ей пришла в голову мысль, что если бы он сейчас был рядом, то посоветовал бы решать все проблемы не под влиянием эмоций, а с помощью разума. Она словно услышала его спокойный, уверенный голос: «Подумай обо всем хорошенько, Мина, и делай так, как подсказывает тебе твоя совсем неглупая головка».
Она представила своего отца, идущего вдоль африканского берега Тихого океана навстречу приключениям, взволнованного встречей с новым, незнакомым ему миром.
«Теперь я поняла, что значит для меня план Кристин, – подумала она, и лицо ее осветилось улыбкой. – Это приключение, от которого я не должна… и не хочу отказываться!»
ГЛАВА ВТОРАЯ
Маркиз Вентнор ехал верхом по лугу, возвращаясь в свой замок, и выражение его лица было таким же невеселым, как и его мысли. Он понял, что допустил непростительную ошибку.
Прежде он никогда не позволял себе любовных интриг с кем-либо из дам, живущих по соседству. Маркиз знал, что когда связь закончится, а это обычно происходило довольно скоро после первого поцелуя, он будет чувствовать некоторую неловкость, часто встречаясь с этой леди.
Но леди Батлет была слишком настойчива в своем стремлении во что бы то ни стало очаровать его, а поскольку лорд Батлет почти постоянно находился при дворе принца Уэльского, то им приходилось часто встречаться в Лондоне.
Очаровательная брюнетка с огромными глазами, зеленоватыми, как море в ясный день, обещающими восхитительные радости, стрит лишь погрузиться в их таинственную глубину, она показалась маркизу необыкновенно соблазнительной. И даже когда она начинала говорить и из ее прелестных уст полились банальные, скучные фразы, это ничуть его не отрезвило. Однако леди Батлет смогла окончательно покорить маркиза лишь тогда, когда дала ему понять, что он – самый великолепный, самый волнующий мужчина, какого она когда-либо встречала в своей жизни.
Элоиза Батлет умела так вести себя с мужчинами, что после нескольких минут общения с ней любой из них начинал верить в то, что он для нее – один-единственный на всем свете, а все, что он говорит, столь же волнующе и прекрасно, как песнь Соломона.
Так как маркизу постоянно приходилось встречаться с лордом Батлетом на многочисленных заседаниях Хатфордширского комитета, где решались проблемы жизни графства, он считал за лучшее избегать ловко раскинутых любовных сетей леди Батлет.
То, что сети были раскинуты, он понимал очень хорошо, как бы ловко Элоиза Батлет ни скрывала свои истинные намерения. Маркиз прекрасно знал о ее репутации, так же, впрочем, как и она о его многочисленных любовных связях.
Нечего было удивляться, что леди Батлет вызывала резкое осуждение со стороны королевы своим легкомысленным поведением. Хотя Ее Величество проводила почти все свое время в Виндзоре, она была прекрасно осведомлена обо всем, что происходило в свете, и до нее едва ли не до первой доходили все сплетни и слухи.
Королева резко осуждала подобное поведение и была особенно непримирима в отношении тех особ, которые, будучи в хороших отношениях с ее сыном, принцем Уэльским, могли, с ее точки зрения, оказывать на него дурное влияние.
Без всякого сомнения, леди Батлет относилась именно к этой категории нежелательных особ в окружении принца Уэльского.
Принц какое-то время, весьма непродолжительное, был безумно влюблен в нее, и слухи достигли Виндзора быстрее, чем это мог бы сделать быстрокрылый почтовый голубь.
Когда принц потерял интерес к леди Батлет, ей пришлось поспешно искать нового любовника в качестве утешения. И это должен был быть человек выдающийся, иначе Элоиза совсем потеряла бы лицо, ведь и так ей пришлось выносить злорадство соперниц по поводу того, что она не смогла долго удержать в своих объятиях наследника престола.
Какое-то время казалось, принц был не на шутку влюблен, однако его страсть начала гаснуть гораздо быстрее, чем она могла себе представить. И теперь ей надо было срочно исправлять положение.
Конечно, любовь принца Уэльского была самым ценным призом, который могла завоевать любая женщина, однако сердце маркиза Вентнора считалось тоже прекрасной добычей.
Разумеется, принц стоял выше на социальной лестнице, однако маркиз мог отстаивать репутацию самого красивого, богатого и опасного мужчины света.
Как раз в это время он порвал связь с одной очень привлекательной вдовушкой. Впрочем, если бы не ее очевидное стремление выйти за него замуж, он мог бы продолжать это приятное увлечение еще долгое время. Вдовушка была просто очаровательна.
Маркиз был холост, и вот уже несколько лет в разных клубах, членом которых он состоял, по поводу его женитьбы заключалось множество пари. Время от времени его приятелям казалось, что еще немного – и он позволит надеть на себя брачные оковы, нравится ему это или нет. Однако каждый раз инстинкт самосохранения заставлял его бежать прочь, вне зависимости от того, насколько он был влюблен в ту или иную женщину.
Вдова, к слову сказать, вела себя с ним непростительно глупо. Она не только открыто предъявляла на него права, но и однажды, в самый интимный момент, произнесла слова, которых маркиз боялся как огня. Она сказала, что мечтает принадлежать ему вечно. Одно только это слово привело маркиза в такой ужас, что на следующий же день он порвал с ней.
Любая женщина, какой бы восхитительной он ни находил ее в начале их знакомства, рано или поздно приедалась ему. Маркиз считал, что всему виной его характер, и он ничего не может с этим поделать.
Он часто спрашивал себя, почему с ним такое происходит, но не находил ответа.
Некоторые из женщин, в которых маркиз влюблялся, были не только красивы и темпераментны в любви, но оказывались тонкими и умными собеседницами, что он весьма высоко ценил в женщинах.
Ему нравились особы, обладающие острым, язвительным язычком. Как правило, все они принадлежали к узкому кругу друзей принца Уэльского, куда не смогли бы попасть, не обладая, помимо красоты, еще удивительным талантом развлекать и забавлять его друзей.
Маркиз часто спрашивал себя, что же это такое на самом деле – любовь, и почему он всегда внезапно и в самый неподходящий момент обнаруживал, что женщина, которая еще совсем недавно владела всеми его помыслами, больше не заставляла сильнее биться его сердце и не вызывала в нем желания целовать ее вновь.
Именно этот момент он пережил совсем недавно. И теперь, проезжая неторопливым аллюром через угодья лорда Батлета, он сказал вслух, обращаясь не то к лошади, не то к самому себе:
– Кажется, я свалял дурака.
Он встретился с Элоизой в беседке, окруженной кустарником и скрытой от посторонних глаз вьющимся диким виноградом. Беседка, где они часто встречались в последнее время, была расположена в дальнем конце сада, окружавшего родовой замок лорда Батлета.
Беседка была словно специально создана для любовных свиданий. Пол был застелен мягкими коврами, здесь стояла кушетка с шелковыми подушками, а на низком столике, как проявление особенной заботы Элоизы о своем возлюбленном, всегда стояла бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом.
Когда маркиз к условленному часу добрался до беседки, то обнаружил, что Элоиза уже ждала его. При виде маркиза она радостно вскрикнула, протянула к нему руки и подставила губы для поцелуя, с призывным обещанием в глазах.
Внезапно ему на ум пришла мысль, что она слишком пылко проявляет свои чувства и что если бы его возлюбленная была хоть немного сдержаннее и предоставляла ему самому начинать любовную игру, то, пожалуй, могла бы вызвать в нем более сильные эмоции.
Однако огонь ее глаз и пламень уст зажгли ответный огонь в его крови. Их пылкие объятия и ласки были, как и прежде, страстными и нежными, и в который раз на колеснице любви они вознеслись к самым вершинам блаженства.
Только к концу свидания, когда маркиз уже выпил шампанское и собрался уходить, любовница испортила ему настроение.
– Почему ты уходишь так скоро? – капризным тоном спросила Элоиза, надув губки.
– Меня ждут дела, – уклончиво ответил маркиз, чувствуя, что ему вдруг становится отчаянно скучно.
– Какие дела? Я полагала, ты сейчас один в имении и можешь располагать временем по своему усмотрению, – с упреком сказала она.
– Я ожидаю приезда бабушки.
– Какое счастье, что она уже пожилая женщина, иначе я бы стала ужасно ревновать!
Маркиз не посчитал нужным отвечать на столь откровенную глупость. Он просто поставил на столик пустой бокал, взял со стула свой цилиндр и хлыстик.
Элоиза лежала на кушетке, зная, что выглядит необыкновенно соблазнительно с ярким румянцем на щеках и слегка растрепавшимися волосами. Она приподнялась и, томно глядя на него, протянула к нему руки.
– Тогда хотя бы подойди ко мне и поцелуй на прощание, – сказала она нежно.
Маркиз покачал головой, с трудом скрывая усмешку.
– Я не хочу, чтобы ты меня задержала еще на час, – улыбаясь сказал он. – Позволь мне попрощаться и сказать, что я очень благодарен тебе за эти счастливые дни, что мы провели с тобой вместе.
Он уже взялся за ручку двери, когда Элоиза, обеспокоенная его словами, приподнялась на кушетке.
– Но когда я увижу тебя снова? Ты придешь завтра? Или, может быть, послезавтра?
– Я, как обычно, сообщу тебе об этом запиской, – спокойно ответил он и, как бы между прочим, добавил: – Возможно, мне придется на некоторое время уехать в Лондон… я еще, правда, не совсем уверен…
– Как в Лондон? Но ты ведь совсем недавно приехал сюда и сам говорил, что собираешься пробыть здесь по крайней мере неделю!
Без сомнения, в голосе леди Батлет прозвучал упрек.
Маркиз знал, что она терпеть не могла сельскую жизнь. Она согласилась сопровождать своего мужа, который собирался принять участие в большом ежегодном празднике на свежем воздухе, устраиваемом главным шерифом графства, только потому, что маркиз сказал ей, что намеревается провести эту неделю в своем имении.
– Я дам тебе знать, когда снова соберусь навестить тебя, – холодно сказал маркиз.
Выйдя из садового домика и пробираясь через заросли кустарника к тому месту, где он оставил свою лошадь, он все еще слышал протестующие возгласы Элоизы, летящие ему в спину.
И теперь, направляясь домой, он вновь ощутил, как внутри его зарождается это странное чувство, слишком хорошо знакомое ему по многим предыдущим случаям. Это было ощущение разрыва. Он знал, что больше никогда не вернется к Элоизе.
Маркиз не мог объяснить, почему так происходило, но в один миг что-то поворачивалось в его душе, и женщина переставала его интересовать, как сейчас его перестала интересовать прелестная Элоиза.
Он понял это, когда она попросила его поцеловать ее на прощание, а у него не возникло ни малейшего желания сделать это. Его всегда удивляло желание женщины продолжить любовную игру, когда пик страсти миновал, и ее попытки каким угодно способом удержать мужчину еще хоть ненадолго. Подобная история повторялась снова и снова, вызывая его отвращение.
«Это все равно что слушать, как монотонно, капля за каплей, капает вода, когда тебе очень хочется спать, – подумал маркиз. – Пока это не доведет тебя до сумасшествия».
И вновь он подумал о том, что допустил непростительную ошибку, изменив своим принципам и заведя любовную интрижку с женой своего ближайшего соседа.
Конечно, вначале, что и говорить, было мило и довольно интригующе встречаться, как предложила Элоиза, в садовом домике. Все было так хорошо продумано и устроено с большим знанием дела, что маркиз почти сразу понял, что он далеко не первый, кого прелестная леди Батлет принимает здесь, вдали от нескромных глаз.
Тем не менее, поскольку он находил ее очаровательной, все остальное его нисколько не беспокоило. Например, маркиз прекрасно осознавал, что ее слуги, приводившие в порядок беседку, охлаждавшие шампанское, знают о том, что их хозяйка с кем-то встречается здесь тайком от мужа.
