Текст книги "Волшебные крылья"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Рассчитав время, когда вы получите мое письмо, мы в тот же день отправили ей телеграмму, чтобы она присоединилась к нам в Риме. Кристин оставила ей достаточно денег на дорогу. Однако, если по какой-либо причине все сложится не так хорошо, как мы рассчитывали, и у нее возникнут неприятности из-за того, что она совершила, я бы хотел просить вас, отец, сделать для нее все, что будет в ваших силах, чтобы помочь ей.
Отец Мины недавно умер, а год назад она похоронила мать. Кристин рассказала мне, что у нее совсем нет денег, а ее дом в Линкольншире, где она прожила всю жизнь, после смерти отца перешел к ее дяде, полковнику Осберту Шелдону – думаю, вы его знаете по военной службе, – который закрыл дом, посоветовав племяннице самой позаботиться о себе и найти работу.
В любом случае мы очень благодарны Мине Шелдон за ее неоценимую помощь. Поэтому я очень надеюсь, что она вскоре присоединится к нам, и мы сделаем все, чтобы ей было хорошо с нами».
Лорд Хокстоун опустил письмо и снял очки.
– Это все, что он написал об этой девушке, – сказал он и закончил с мягкой улыбкой: – Остальная часть письма посвящена описанию того, какая ему досталась замечательная жена, как он ее любит и как она нам понравится, когда мы с ней познакомимся. Нет никакого сомнения в том, что парень совсем потерял голову от любви.
Однако маркиз его уже не слушал. Он узнал все, что его интересовало. До всего остального ему не было никакого дела.
– Благодарю вас, – сказал он тихо.
Лорд Хокстоун осушил бокал и поднялся из-за стола.
– Меня ждут в буфете мои гости, – сказал он с легким поклоном. – Я очень ценю, Вентнор, что вы, как я и ожидал от вас, повели себя как истинный спортсмен, который умеет с достоинством проигрывать. Я помню, вы так же вели себя, когда проиграли на скачках.
Граф улыбнулся и закончил:
– Впрочем, должен заметить, это случается с вами крайне редко.
Маркиз улыбнулся ему в ответ и, когда лорд Хокстоун оставил его, накинулся на еду с огромным аппетитом, потерянным с того самого момента, как он обнаружил, что Мина уехала из Вент Роял.
Мина вышла из столовой, съев приготовленное миссис Бригс яйцо и выпив чашечку чая, который оказался для нее слишком крепким. К сожалению, миссис Бригс готовила только такой чай и другого не признавала.
Впрочем, девушка едва замечала, что ела или пила, так как мысли ее были далеко отсюда, в Вент Роял. С того самого времени, как Мина вернулась домой, ее мысли постоянно блуждали по прекрасному парку, мимо озера с белыми кувшинками, под звездным небом на террасе великолепного дома…
Она против своей воли постоянно сравнивала изношенные, протертые до нитяной основы ковры Манор-хауза, линялые занавески и пыльную, давно не полированную мебель с красотой и роскошью, царящими в доме, о котором она думала не иначе как о Рае и из которого была вынуждена уехать навсегда.
Но больше всего девушка вспоминала с тоской не богатый прекрасный дом, а его хозяина, подарившего единственный, но незабываемый поцелуй, и его бабушку – старую леди, отнесшуюся к ней с такой добротой и сердечностью.
Что ж, пусть Манор-хауз не мог сравниться по своей роскоши и красоте со всем тем, что окружало маркиза, однако птицы, которые всегда были частью ее жизни с тех самых пор, как она была ребенком, были здесь такими же, как и в роскошном парке Вент Роял.
В это время года на болотах гнездились утки, приливная волна весело журчала по крабовым норам, а ветры, дующие над болотами, приносили шелесты и запахи, напоминающие о радости жизни.
Сотни чирков копались в прибрежном иле, разыскивая пищу, по мере того, как дюйм за дюймом освобождалась при отливе земля.
Ей не надо было далеко уходить, чтобы добраться до морской отмели, куда спускаются на ночь покормиться гуси при лунном свете. Сюда Мина часто приходила с отцом наблюдать за этими большими серыми птицами, прилетевшими из далекой Арктики.
И уж совсем не надо было выходить из их небольшого садика, чтобы увидеть всевозможных маленьких птичек, которых она знала и любила с тех самых пор, как себя помнила.
В ветвях деревьев почти возле самого дома порхали зяблики и черные дрозды, по тропинкам прыгали трясогузки, покачивая своими длинными хвостами, звонко пели малиновки, и здесь были маленькие скромные крапивники, те самые, на которых, как она однажды сказала маркизу, она считала себя похожей. Низко над землей проносились деревенские ласточки, весело тенькали синицы, и иногда, если очень повезет, можно было увидеть поползня.
Когда пернатые были чем-то встревожены, как, например, в тот день, когда в их птичьем царстве появилась девушка, они начинали петь громче, некоторые тревожно кричали, как, например, зяблик. А другие птицы, такие, как дрозды, пели всю ночь до рассвета.
Едва Мина вошла в свой сад, знакомый с детства, как сразу увидела, как он одичал и зарос. Она сразу же подумала, что в это время, в начале лета, сюда должны были прилететь соловьи с континента, где они зимуют, и что, возможно, сегодня ночью она услышит их пение.
Прежде они часто выходили с отцом ночью в сад и при лунном свете слушали трели соловья. А иногда, если птицы не замечали их присутствия, им удавалось подслушать любовную песнь соловья.
С любви и соловьиных песен ее мысли мгновенно переключились на маркиза, и в ту же минуту птицы были забыты, она снова думала о нем и только о нем.
Погруженная в свои мечты, Мина медленно побрела к самому высокому холму, с которого, если забраться на самую его вершину, было видно вдали море, сверкающее ярко-синими красками под лучами летнего солнца.
Они с отцом прозвали это место своим наблюдательным пунктом, однако Мина обычно приходила сюда и в те минуты, когда была чем-то расстроена, чтобы побыть одной, любуясь на яркие краски моря, сливающегося с небом. Это место всегда успокаивало ее, дарило смутное ощущение того, что есть нечто более важное, чем ее сиюминутные обиды.
И сейчас, направляясь по высокой траве, пестреющей ярко-желтыми цветками лютиков, розовым кукушкиным цветом, красными дикими маками, она говорила себе, что приехала домой. Однако того ощущения покоя и мира, которое всегда дарило ей это место, она на этот раз не почувствовала. Оно было утрачено, и, может быть, навсегда.
Добравшись до вершины холма, Мина нашла, что вид отсюда остался таким же завораживающе прекрасным, каким она его помнила.
Девушка опустилась на землю и прислонилась спиной к дереву, защищавшему ее прохладной тенью от жарких лучей солнца.
Прищурившись, она лениво наблюдала за тем, как блестит вода за зеленым мысом, там, где когда-то причалили ладьи викингов. Свежий ветерок принес с собой соленый запах моря, смешанный с запахом цветущего тростника и медовым ароматом множества цветов, сверкающих в зеленой траве.
Мина сидела так тихо, что слышала шорох птиц в ветвях дерева, и думала, сможет ли она позвать их так, как это делала не раз раньше в своем саду и в парке Вент Роял.
И когда девушка сосредоточилась, как обычно, на этой мысли, она вдруг обнаружила, что призывает с помощью своей магии вовсе не птиц, а маркиза.
Она не могла ни о чем думать, только вспоминала его красивое лицо, слышала его бархатный голос, пока море перед ее глазами не стало расплываться от слез. Ветерок, коснувшийся ее губ, вызвал в памяти тот чудесный поцелуй, что он подарил ей в тот вечер.
– Я люблю его! Я люблю его! – прошептали ее губы.
А затем она услышала рядом с собой какой-то легкий шум и открыла глаза. Перед ней стоял маркиз.
На мгновение Мина решила, что, должно быть, заснула и видит прекрасный сон.
Но в следующую минуту, ни слова не говоря, он сел напротив нее на траву точно так, как он это сделал в тот день, когда нашел ее в дальнем углу парка, сидящей на траве и подзывающей к себе косулю.
Его глаза, не отрываясь, смотрели прямо в ее глаза. Было невозможно о чем-нибудь думать, чему-нибудь удивляться или спрашивать его: как он нашел ее и почему он здесь? Мина была полностью во власти его взгляда.
Все было так странно, словно она позвала его с помощью своей магии, и он услышал ее и пришел на зов.
А маркиз, в свою очередь, не мог оторвать взгляда от Мины, словно впервые увидел, как она прелестна с этими широко распахнутыми на еще детском личике глазами, мягкими нежными губами и небольшим тонким носом.
А затем он погрузился взглядом в голубизну ее глаз и поразился их глубине, в которой, как в зеркале, отражались ее ум, доброе сердце и нежная душа. В то же время, как он уже успел узнать, у девушки был сильный и решительный характер.
– Ваш единственный непростительно жестокий поступок, – заговорил, наконец, маркиз, – вы совершили, когда уехали и даже нс сказали мне куда. Как вы могли так поступить со мной, Мина?
Девушка отвернулась от него и, зардевшись как маков цвет, прошептала:
– Я должна была уехать, когда… я узнала, что… Кристин вышла замуж.
Но, уже произнося это, Мина внезапно осознала главную причину того, что заставило ее так поспешно уехать, и от этого открытия она совсем растерялась.
– Я могу это понять, но, поскольку вы были так счастливы в Вент Роял и так щедро одарили нас своей любовью, я надеялся, что вы могли бы понять, как глубоко ранили нас своим внезапным исчезновением и как мы страдали, потеряв вас.
Мина опустила глаза.
– Я не хотела этого делать… Я думала, вы… рассердитесь на меня из-за того, что я… вас обманула.
– Я рассердился только потому, что вы исчезли, не сказав никому ни слова, хотя знали, как много вы для нас значили.
– Простите… мне право очень жаль, – сказала Мина, окончательно смутившись. – Но я… поймите, мне было бы невыносимо трудно объяснять вашей бабушке или вам то, что я совершила…
– А вы можете себе вообразить, как я волновался, когда обнаружил, что вы исчезли, не сказав ни слова? Ваша записка только еще сильнее встревожила меня.
Мина зарделась еще больше, и маркиз понял, что она не знает, что ему ответить.
– Я понял из рассказа лорда Хокстоуна, что ваша подруга Кристин приглашала вас приехать к ней в Италию. Вы не поехали. Почему?
Мина взглянула на маркиза, и он понял по выражению ее глаз, что теперь девушка догадалась, откуда он знает все, что произошло и кто она такая. Прекрасно, ему не придется ничего объяснять.
Маркиз молча терпеливо ждал ответа, внимательно глядя на нее. Мине потребовалось несколько мгновений, чтобы собраться с духом, и наконец она медленно заговорила:
– Я подумала, что… поскольку у Кристин и Гарри медовый месяц и они так счастливы вдвоем… мне не следует мешать им. Вряд ли они обрадуются кому бы то ни было в такое время.
– Прислушавшись к тому, что подсказывала мне интуиция и мое сердце, как вы учили меня, – мягко произнес маркиз, – я был просто уверен, что вы будете думать именно так и поэтому поедете к себе домой. Как видите, моя интуиция меня не подвела.
– Мне некуда было больше ехать.
– Что ж, мне это только облегчило задачу.
Она вопросительно взглянула на него, но промолчала, так и не решившись задать вопрос, поэтому спустя мгновение заговорил маркиз:
– По-моему, это просто эгоистично с вашей стороны, Мина, так расстраивать всех тех, кто вас любит. Моя бабушка грустит о вас. Светлячок вчера вел себя так отвратительно, когда я уезжал, что я даже боялся, как бы он не разбил свое стойло. И я совершенно уверен, что и косули, и птицы думают, что вы предали их.
Мина безотчетно сжала руки.
– Это, наверное, и в самом деле очень плохо, что я так поступила… Но я не смела… признаться, что все это время я… обманывала вас, – прошептала она, не глядя на маркиза.
– Так вы тревожились по поводу того, что я могу о вас подумать? Но скажите мне, почему?
Некоторое время Мина молчала, пытаясь подобрать слова. Наконец она, запинаясь, произнесла:
– Потому что вы… были очень добры ко мне.
– И это все?
– Нет… конечно, это… больше, гораздо больше… Вы столько интересного рассказывали мне… давали уроки фехтования… позволяли ездить на своих лошадях и…
Она внезапно остановилась, словно спохватившись, и маркиз закончил за нее:
– И еще… я поцеловал вас, Мина.
Увидев, как она вновь покраснела, маркиз ласково произнес:
– Это был самый прекрасный и самый запоминающийся поцелуй в моей жизни.
Медленно, слишком медленно, как ему показалось, словно она делала это через силу, девушка подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза.
– Я люблю вас! Вы должны были понять это тогда, вечером, на террасе, – сказал он.
Она едва слышно вздохнула, но промолчала. А он продолжал:
– Я хочу услышать от вас, что вы испытываете ко мне.
Больше она не могла смотреть на него и закрыла глаза, а он любовался длинными черными ресницами, бросающими тень на нежную кожу щек.
– Так скажите же мне, Мина, – настаивал он. – Я жду…
Он почувствовал, как она дрожит, и в одно мгновение приблизился к ней почти вплотную, обхватил ее руками и прижал к себе в безотчетном стремлении уберечь, защитить от всех бед и волнений. И Мина, почувствовав это, доверчиво прильнула к нему и уткнулась лицом в его плечо.
Маркиз держал ее крепко и вместе с тем бережно, как в тот день, когда они нашли на поляне убитую олениху. Зарывшись лицом в ее волосы, он прошептал едва слышно:
– Ну же, я жду.
– Я… люблю вас! Я люблю вас так сильно, что я чуть не умерла от горя… когда уезжала из Вент Роял… от вас.
Маркиз еще сильнее прижал ее к себе. А затем все так же тихо спросил:
– Сколько вам лет?
– Восемнадцать.
На какое-то мгновение маркиз замер, словно не мог поверить, что сбылись его самые смелые надежды, и все еще боясь, что он ошибается. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
А затем, когда он понял, что это так, он издал радостный, торжествующий возглас, напомнивший девушке крик одной из ее любимых птиц. Она подняла к нему лицо.
Маркиз пристально смотрел на нее и видел в ее прекрасных глазах необыкновенный свет. Ее губы чуть дрожали от предвкушения наслаждения, потому что она не сомневалась, что он сейчас поцелует ее.
– Я люблю тебя! – сказал маркиз. – Я так тебя люблю, что не могу думать ни о чем, кроме тебя, кроме твоих глаз, твоей улыбки. Все то время, что я искал тебя, стоило мне закрыть глаза, как я видел тебя на берегу озера с птицами на руках или ощущал вкус твоих губ… Я не могу и не хочу жить без тебя.
И затем его губы прижались к ее губам.
Для Мины этот поцелуй был даром небес. Она чувствовала, как блаженный восторг охватывает все ее существо, окутывая их обоих прекрасным облаком нежности и любви.
Это было настолько чудесно, что она вновь почувствовала себя так, будто после долгого изгнания вновь оказалась в раю. В раю, созданном его нежными ласками, имя которому – Любовь.
А маркиз продолжал целовать ее снова и снова и так крепко прижимал ее к себе, что на какое-то мгновение Мина почувствовала, что стала частью его и что вместе они – одно целое.
Она слышала пение птиц в ветвях дерева над своей головой и благодаря какому-то волшебству мгновенно перенеслась из края болот в Вент Роял.
Весь мир внезапно закружился вокруг нее, а затем ничего больше не осталось на свете, кроме этих жарких губ и сильных рук и кроме удивительной близости с мужчиной, которому она всегда принадлежала в вечности и отныне будет принадлежать в этой короткой земной жизни.
Когда маркиз в конце концов оторвался от ее губ и поднял голову, они оба почувствовали, как изменился мир вокруг них и как преобразились они сами, когда поняли, что нашли друг друга.
Маркиз долго смотрел на нее, а затем осторожно коснулся ее щеки.
– Я люблю и восхищаюсь тобой. На какой день мы назначим нашу свадьбу, моя любимая?
– Мне кажется… что мы и так женаты, что мы давно принадлежим друг другу.
– Именно это чувствую и я, – ответил он тихо. – Ах, мое сокровище, есть ли на свете кто-нибудь подобный тебе? Но нет, как это может быть? Ведь ты – моя, мое сердце, моя душа, мое сознание… самая лучшая часть меня. Без тебя я был бы неполным человеком, лишенным своей самой главной и лучшей части, как это, собственно, и было до встречи с тобой.
– Мне кажется, вы всегда были в моих мечтах… Все, что казалось мне прекрасным, говорило о вас, только я тогда этого еще не понимала.
Девушка чуть слышно вздохнула и добавила:
– С тех пор как я покинула Вент Роял, я постоянно звала вас… мысленно… как я звала птиц. Мне не оставалось ничего другого…
– Я слышал твой зов и искал тебя, – нежно ответил маркиз. – Я тоже обращался к тебе, призывая откликнуться. Меня охватывало отчаяние при мысли, что я могу тебя не найти и потеряю навсегда.
По его тону Мина поняла, что он говорил совершенно искренне.
– Думаю, что в конце концов я была бы вынуждена вернуться к вам… подобно тому, как птицы возвращаются домой, как бы далеко они ни улетали на другие континенты, они всегда возвращаются назад.
Маркиз еще крепче сжал объятия.
– Я бы не хотел рисковать! С этой минуты ты моя отныне и навечно. Я никуда тебя больше не отпущу.
С этими словами он нагнулся и пылко поцеловал ее, словно испугавшись, что может вновь потерять ее. Этот поцелуй отличался от его прежних нежных и целомудренных поцелуев. Это был властный, страстный поцелуй мужчины, сгорающего от желания и стремящегося полностью овладеть телом и душой своей возлюбленной.
И Мина почувствовала огонь, сжигающий его, и странное, незнакомое ей прежде пламя зажглось внутри ее, навстречу его страсти.
Девушка понимала, что это другая, неизвестная ей сторона любви, отличная от того восхитительного неземного чувства, что охватило ее, когда он впервые поцеловал ее, но она готова была принять и это, ибо знала – это тоже любовь.
Та любовь, которую находят мужчины и женщины, встречая свой идеал, если им хватило терпения и веры найти его, и которая открывала тайные сокровища души, о коих никто из них порой даже не подозревал.
Долгое время спустя, когда солнце уже почти коснулось края воды на горизонте, они все еще сидели обнявшись, очарованные тишиной, и все еще с трудом веря в свое счастье. Наконец Мина нарушила затянувшееся молчание:
– Наверное, вы голодны? Может быть, нам лучше пойти… домой? Я бы попыталась приготовить что-нибудь поесть?
– Да, действительно, неплохая идея… Завтракал я довольно давно, – ответил маркиз. – Я доехал до Стамфорда прошлой ночью и остановился в отеле, так как не хотел тебя пугать, заявившись на ночь глядя.
– Как мне хотелось бы… знать, что вы были рядом. Я долго лежала без сна, думая о вас и глядя на звезды, и вспоминала, как мы глядели в небо в тот вечер… когда вы… впервые поцеловали меня.
– Я совсем не собирался этого делать, так как видел в тебе еще девочку, – объяснил маркиз. – Если бы я знал, что тебе восемнадцать!.. Но, когда я коснулся твоих губ, я вдруг понял, что, сколько бы лет тебе ни было, ты – уже взрослая женщина, прекрасная и желанная, сокровище мое, и я чувствовал, что ты принадлежишь мне.
– Именно это я тогда и почувствовала, – прошептала Мина. – И это было так чудесно… но только, я думаю, что вскоре наскучу вам, когда… ну когда мы поженимся… вы устанете от меня… так же, как и от…
Но маркиз не дал ей продолжить, он прижал палец к ее губам.
– Я знаю, что ты сейчас подумала, и запрещаю тебе думать и говорить так. Ты знаешь не хуже меня, что наши чувства друг к другу полностью отличаются от того, что когда-либо происходило в моей жизни до встречи с тобой. И если в моей жизни были женщины, которых ты не одобряешь, то виновата в этом только ты сама. Почему ты так долго не приходила ко мне?
Мина рассмеялась, не ожидая от него подобного заявления.
– Вот уж действительно… Неужели вы серьезно можете обвинять меня в этом?
– Я обвиняю только самого себя. Но ты не должна осуждать меня. Главное то, что мы все-таки нашли друг друга. Мы вместе и отныне начинаем новую жизнь. И поскольку мне так повезло, что я нашел тебя, моя жизнь будет полностью отличаться от той, что была до нашей встречи. Я чувствую себя другим человеком.
Он медленно провел губами по изгибу ее нежной шеи и продолжил:
– Ты не просто восхищаешь меня как женщина и заставляешь бешено нестись кровь в жилах, но благодаря тебе я начал иначе смотреть на многие вещи. И теперь я знаю, как много важных вещей мы должны сделать в жизни вдвоем с тобой.
– Я так мечтала об этом… не только любить, но и помогать вам во всем.
– И ты постоянно это делала с тех пор, как появилась в Вент Роял. Ты так повлияла на меня, что я стал иначе смотреть на многие вещи. Но, радость моя, это всего лишь начало.
Мина придвинулась к нему чуть теснее и, подняв на него глаза, прошептала:
– Я люблю тебя… Я так люблю тебя! Как у тебя получается все время говорить мне то, что мне так хотелось бы услышать? От твоих слов я начинаю чувствовать себя не просто неопытной, бедной и ничего не значащей девчонкой, но кем-то действительно достойным твоей любви.
– Я с легкостью докажу тебе, насколько ты нужна мне, как только мы поженимся. Больше у тебя не будут возникать такие глупые мысли, – смеясь сказал маркиз. – И, кстати, я не собираюсь ждать ни минутой дольше, чем необходимо для того, чтобы получить разрешение на брак.
Словно ощутив от этих слов прилив энергии, маркиз вскочил сам и помог подняться Мине. А затем, снова обняв ее, еще некоторое время стоял, глядя на море поверх широкой болотистой равнины.
– Теперь я могу понять многое из того, что прежде удивляло меня в тебе, – сказал он задумчиво. – Живя здесь, в этом краю болот и птиц, ты, конечно же, не могла не стать одним целым с этими крылатыми созданиями, которые сразу приходили, когда ты звала их точно так же, как ты позвала меня с помощью своей магии, которой нельзя воспротивиться.
Мина улыбнулась.
– Так же как все птицы имеют странное инстинктивное чувство, что они принадлежат именно этому месту, так и я, впервые увидев Вент Роял, а затем и тебя, поняла, что принадлежу вам. В глубине моего сердца появилось странное ощущение, что я приехала домой. Но я отказывалась в это верить. Это было бы слишком прекрасно…
– Ты всегда должна следовать велению своего сердца, сокровище мое, – сказал маркиз с улыбкой.
– Это не так трудно, – прошептала Мина, – ведь отныне оно принадлежит… тебе.
Она была так прелестна в этот момент, что маркиз снова поцеловал ее, его губы властно захватили в плен ее губы, пока их обоих вновь не охватило жаркое пламя, будто зажженное в их душах последним вспыхнувшим лучом скрывшегося за горизонтом солнца.
Освободив Мину из своих объятий, маркиз взял ее за руку.
– Пойдем, сокровище мое, – сказал он. – Пойдем домой! Отныне для нас дом – это то место, которое ты наполнишь своей магией, магией любви, от которой ни ты, ни я не сможем никогда сбежать.
Какое-то мгновение они молча смотрели друг другу в глаза.
А затем, не сговариваясь, повернулись и начали спускаться рука об руку по цветущему лугу, подчиняясь неодолимой волшебной силе, имя которой – истинная любовь!
