Текст книги "Парижский поцелуй"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 12

– Шина, просыпайтесь, уже часов шесть есть, – сказала Рене.

– Шесть часов, – поправила Рене сонная Шина, открыв глаза.

Рене стояла у ее кровати полуодетая. Шина с трудом проснулась не только потому, что очень устала вчера, но и потому, что сон ее был беспокойным и некрепким.

Днем у нее не было времени на размышления, но как только стемнело и Рене начинала тихо посапывать на соседней кровати, Шину вновь начали мучить мысли. Она думала, что работа поможет ей забыть о своем несчастье, но дни шли, а боль так и не отпускала ее. Любовь сделала ее другим человеком. И не только любовь. Теперь она смотрела на все другими глазами. Любовь помогла ей понять дядю Патрика. Для нее он всегда был взрослым, и, как все дети, она не осознавала, что он тоже мог расстраиваться, волноваться, огорчаться так же, как и она. Взрослые часто не понимают детей, так как для них детские проблемы кажутся несущественными. Теперь, оглядываясь назад, Шина понимала, что постоянная тяга дяди Патрика к позерству шла оттого, что он был неудачником. Он чрезмерно любил и баловал Шину, потому что чувствовал, что лишил ее красивой и богатой жизни, которую не мог дать ей сам.

Но все равно Шина не могла заставить себя обратиться к леди Карингтон, потому что та была знакома с Люсьеном.

– Вы опоздаете, Шина!

Услышав голос Рене, она обнаружила, что все еще лежит в кровати.

– Я сейчас встану, – ответила Шина, зевая, и села.

– Это хороший день, – сказала Рене на ломаном английском языке. – И меня очень счастлив.

– Почему? – спросила Шина.

– Потому что я увижу Жана. Я увижусь с ним в полдня.

– В полдень, – машинально поправила Шина. – И благоразумно ли это, Рене?

– Благоразумно встречаться с Жаном? – спросила Рене, и ее глаза засияли. – О, разве влюбленные могут быть благоразумными?

Проживя неделю в доме Боне, Шина уже была в курсе всех событий, что происходили в их семействе. Теперь она больше узнала о семейной жизни. Она восхищалась Боне. Она видела, как много они работали, как не щадили сил, чтобы заработать денег на содержание дома и своих детей. Они давали им все, что могли, и сейчас собирали приданое для Рене. Она уже была обручена с одним скромным, но перспективным молодым человеком по имени Андре из довольно состоятельной семьи. Но это не мешало Рене влюбляться.

Жан был беден, но привлекателен и весел. Он нравился Рене.

– Мне лестно, что Андре хочет жениться на мне, но мое сердце принадлежит Жану, – говорила Рене.

– А вдруг Андре узнает? – спрашивала Шина.

– Я очень осторожно. Молодость не вечна. А вы рассуждаете как старуха.

Шина тогда рассмеялась, но слова Рене задели ее. Молодость не вечна. Она сама чувствовала, что стала старше. Почти каждую ночь она плакала, уткнувшись в подушку, от тоски по Люсьену.

Что случилось с ее самолюбием? Она никогда не думала, что будет так страдать.

«Я люблю его! Я люблю его!» – говорила она себе.

И однажды Рене услышала ее бормотание и обняла ее за плечи:

– Вам плохо, Шина?

– Да. – Она старалась улыбнуться сквозь слезы.

– Я вижу, как вы страдаете, – сказала Рене. – Но что мы можем сделать? Моя мать жалуется, что вы плохо едите. У вас такой измученный вид. Раньше вы такой не были. Вы не можете забыть этого человека?

– Нет, – с болью произнесла Шина.

Как она могла влюбиться в Люсьена и довериться ему?! Ведь ему от нее нужна была только информация. А для нее это было чудом, изменившим мир вокруг.

– Я люблю его!

Она повторяла эти слова, когда шла на работу, когда садилась в переполненный автобус, когда поднималась и спускалась по темной длинной лестнице в оптовых отделах больших магазинных складов; возвращаясь вечером, уставшая, с отекшими ногами и с чувством, что не может ничего с собой сделать и продолжает любить Люсьена.

В день похорон дяди Патрика Шина отпросилась у мадам Габриэллы. Утро было пасмурным, на похоронах присутствовал только месье Боне.

Шина горько плакала, когда гроб опустили в могилу. Месье Боне был сама доброта. Когда они ушли с кладбища, Шина взяла его за руки и сказала:

– Я не знаю, как благодарить вас за все, что вы сделали для нас. Я понятия не имела, что кто-нибудь может помочь посторонним людям так, как вы и ваша жена.

Месье Боне смутился.

– Это ничего, – произнес он грубовато. – Я полюбил вашего дядю. Он располагал к себе с первого взгляда. Не все британцы такие, – добавил он с улыбкой.

Шина улыбнулась ему в ответ, несмотря на слезы, застилавшие ей глаза. Когда они ехали в метро. Шина спросила:

– Вы не будете возражать, если я останусь у вас. Мне хорошо у вас, и Рене мне нравится, но я не хочу вас обременять.

– Вы же платите? – сказал месье Боне. – Конечно, мы не против того, чтобы вы жили у нас. И английский Рене стал лучше. Когда она станет женой Андре, она сможет применить эти знания. Этот молодой человек далеко пойдет.

– Как адвокат?

– Возможно, как политический деятель.

Шина передала Рене слова отца, и та скорчила недовольную гримаску:

– Какое честолюбие. Меня бы устроил хороший дом, добрый муж и множество детей.

– Вы будете довольны, если выйдете замуж за Андре? – спросила Шина.

– Ну конечно, – ответила Рене. – Ведь брак и любовь – это разные вещи.

Шина не могла принять такую точку зрения. В отличие от практичной Рене она была неисправимым романтиком. Ее сердце было разбито, но ведь в мире существовал не только один Люсьен. Рано или поздно она найдет себе другого возлюбленного. Но не сейчас. Сейчас она просто не замечала взгляды, обращенные на нее, не слышала комплименты…

Хотя Шина очень спешила, она опоздала на работу. Она думала о шляпе, которую заказала мадемуазель Фонтес.

Шина посмотрела на календарь: она работала уже неделю. И даже не заметила этого. Прошла неделя с того момента, как она уехала из посольства. Восемь дней после того, как она в последний раз видела Люсьена. Она услышала, как девушка говорит по телефону:

– Я понимаю, мадемуазель Фонтес желает, чтобы мадам Лоусон сама принесла ей шляпу.

– Она хочет, чтобы шляпу принесла я? – спросила Шина, когда девушка повесила трубку.

– Да, но я должна спросить разрешения у мадам.

Девушка исчезла, и Шина стояла в ожидании, с куском ленты, к которой она подбирала цветы из шелка. Как много узнала она о цветах и оттенках в течение этой недели. Когда Шина приехала в Париж, ей хотелось танцевать на освещенных солнцем улицах, но теперь она была несчастна.

– Мадам разрешила вам отнести шляпу. Но только не задерживайтесь, – прервала ее мысли вернувшаяся девушка. – Мадам отпускает вас на час, так что поторопитесь.

– Хорошо, – сказала Шина. Она привыкла к безоговорочным приказам мадам, когда дело касалось времени.

– Время – деньги, – часто повторяла мадам Габриэлла, если замечала, что девушка отрывалась от работы, чтобы припудрить носик, поправить волосы перед зеркалом или просто немного отдохнуть.

– Быстрее! Быстрее! Быстрее! – бывало, говорила она Шине.

«Быстрее! Быстрее!» – звучало у нее в голове, когда она сбежала вниз с изящной шляпной коробкой в руке и вскочила в автобус, который повез ее к Елисейским Полям. До дома Фифи было ехать пятнадцать минут. Шина взбежала вверх по лестнице с желанием поскорее увидеть Фифи.

Фифи сидела за туалетным столиком, но, увидев Шину, вскочила и протянула ей руки.

– Вы совсем пропали, – упрекнула она Шину. – Как дела? Вам нравится работа?

– Я очень благодарна вам, – сказала Шина. – Я надеялась, что у меня появится возможность увидеть вас и рассказать об этом.

– Но вы давно должны были прийти ко мне!

Шина промолчала. Она не стала говорить, что не хотела злоупотреблять добротой Фифи.

– Ну, рассказывайте скорее, – настаивала Фифи. – Вам, наверное, тяжело?

– Очень тяжело, – улыбнулась Шина. – Но интересно. Я начинаю познавать Париж.

– А где вы живете? Как досадно, что я не спросила об этом раньше.

Шина рассказала ей о семействе Боне.

– Французы так добры, – согласилась Фифи, когда Шина закончила. – Про нас говорят, что мы корыстные и жадные, но на самом деле мы отзывчивы, просто многие настолько бедны, что вынуждены считать каждую копейку.

– Теперь я это понимаю, – сказала Шина. – Но хватит обо мне. Расскажите лучше о себе.

– У меня новая песня, – сказала Фифи, – и очаровательный новый партнер. Вы обязательно должны прийти ко мне на концерт. Мне очень трудно провести вас сейчас – нет свободных мест, но скоро будет легче. Я дам четыре билета для вас и ваших друзей.

– Огромное спасибо, как это мило с вашей стороны, – поблагодарила ее Шина.

– Если вы хотите прийти с молодым человеком, я могу дать вам два билета. – Фифи вопросительно посмотрела на Шину.

– У меня нет молодого человека, – ответила Шина.

– Я не понимаю – почему? – со вздохом спросила Фифи. – В этой одежде вы выглядите лучше меня и могли бы покорить сердце каждого.

– К сожалению, мне пора. – Шина не хотела продолжать разговор, потому что ее сердце принадлежало лишь одному человеку.

– Нет-нет, выпейте кофе, – стала удерживать ее Фифи, – Анастазия сейчас принесет. Не торопитесь. Не бойтесь мадам Габриэллу. Это она должна бояться потерять такую клиентку, как я.

– Вероятно, так, – согласилась Шина. – Но все равно я ее боюсь.

Анастазия принесла кофе, бисквиты, и, разливая кофе, Фифи обронила невзначай:

– Кто-то недавно спрашивал о вас.

Шина вздрогнула от неожиданности:

– Кто спрашивал?

– Какой-то мужчина с очень приятным голосом. Я, конечно, ничего не сказала, но он был очень настойчив.

– Вы точно ничего ему не сказали? – заволновалась Шина.

– Точно, но он мне очень понравился. Благоразумно ли вы поступили, что скрылись от него?

– Очень даже благоразумно. Но вы действительно не сказали…

– Я не сказала ни слова, – прервала Шину Фифи, – я же не настолько глупа, чтобы вмешиваться в вашу личную жизнь. Только мне кажется, вы зря так поступили.

Шина вздохнула:

– Никогда не знаешь, что лучше. Но я не могла поступить иначе.

Когда Шина говорила, перед ее глазами стоял Люсьен. Она все еще мечтала почувствовать его руки, хотя знала, что больше этого не произойдет.

– Женщины – очень глупые существа! – воскликнула она с судорожным смехом и, поставив пустую чашку, поднялась. – Спасибо, Фифи, все было замечательно.

– Не смешите меня. Меня не за что благодарить. Я все еще подыскиваю для вас работу получше. Ведь вам тяжело у мадам Габриэллы. Не бойтесь, я не забываю о вас. Вы вернули мне удачу, и я вам отплачу тем же.

Прощаясь с Фифи, Шина спросила:

– Думаете, что сможете обрести счастье снова?

Фифи замерла, голос ее изменился, но она спокойно сказала:

– Есть много видов счастья и много видов любви. Я любила лишь раз, и эта любовь останется со мной навсегда, но я должна продолжать жить дальше. Я молода и пользуюсь успехом. Я хочу жить интересно. Я не хочу оставаться в тени, а должна идти по своему пути.

– Вы разумнее, – вздохнула Шина, – намного разумнее меня. – Она поцеловала Фифи и пошла к двери. – Мне нужно торопиться. А то меня уволят и мне придется опять обращаться к вам за помощью.

– До свидания, – сказала Фифи. – Не заставляйте меня так долго ждать вас снова.

– Я постараюсь, – пообещала Шина, хотя знала, что не придет к Фифи без приглашения, если только не случится что-нибудь непредвиденное. Она всегда помнила слова дяди Патрика: «Нельзя использовать друзей!» Нельзя беспокоить людей и просить слишком много, если ничего не можешь дать взамен. Она не хотела злоупотреблять добротой Фифи и супругов Боне.

Светило жаркое солнце, и вместо того, чтобы сесть на автобус, Шина с наслаждением шла пешком по Елисейским Полям.

Автомобили мчались по широкому шоссе, яркие цветные тенты пестрели у магазинов, деревья были в цвету. Впервые после отъезда из посольства красота Парижа тронула исстрадавшееся сердце Шины.

На душе вдруг стало тепло. Она посмотрела на солнце, на весеннее оживление. И тут ее как будто окатили холодной водой – она услышала голос:

– Так вот где вы скрываетесь?

Анри де Кормель! В панике она хотела убежать, но затем взяла себя в руки. Бежать было некуда, и потом, это выглядело бы смешно.

– Шина! – воскликнул он. – Где вы пропадали все это время?

– Я должна перед вами отчитываться?

– Конечно. Мне нужно поговорить с вами.

– Я не могу задерживаться, – ответила она. – Я спешу на работу.

Виконт схватил ее за руку:

– Нет, мы должны объясниться. Иначе я отведу вас в полицию.

Несмотря на волнение, Шина невольно улыбнулась. Как будто почувствовав, что ее настроение изменилось, де Кормель потянул ее к скамейкам, стоящим рядом с цветочными клумбами, под тенью цветущих каштанов Шина села, и виконт, положив одну руку на спинку скамейки, а другой держа ее за руку, спросил:

– Так где вы были?

– Это секрет, – ответила Шина.

– Но почему вы уехали так внезапно?

– Я объяснила все вашей сестре.

– И вы думаете, что кто-нибудь поверил вам хоть на минуту? – усмехнулся виконт. – Кто вас содержит?

– Я не понимаю, что вы имеете в виду… – начала Шина.

– Вы все прекрасно понимаете, – прервал ее де Кормель. – У вас есть мужчина. Я не такой дурак, как вам кажется. Кто он? Я знаю его?

– Вы ошибаетесь, – ответила Шина.

– Не лгите мне, – резко произнес Анри де Кормель. – Просто кто-то оказался умнее меня. У вас есть любовник. Вы счастливы с ним?

Его вопрос показался Шине диким.

– Послушайте! – вскричала она. – Я уехала из посольства потому, что умер мой дядя!

– Почему вы не вернулись? Он оставил вам наследство и вы можете теперь не работать? – Анри посмотрел в ее грустные глаза и сказал, смягчившись: – Вы плохо выглядите. Похудели. Шина, разве вы не видите, что сводите меня с ума. – Он произнес это так страстно, что Шина широко раскрыла глаза.

– Мне… жаль, – колебалась она.

Он обнял ее за талию, притянул к себе:

– Чего вы ждете? Поедем ко мне. Я вам это уже предлагал. Я дам вам квартиру, одежду, деньги. Все, что захотите. Я люблю вас, Шина. Люблю с того момента, как увидел. Мы никому не скажем. Никто ничего не узнает. Это будет нашей тайной. Я сделаю вас счастливой. Клянусь вам!

Его губы были так близко, но Шина уклонилась, отодвинув его свободной рукой.

– Пожалуйста, не предлагайте мне этого, – попросила она. – Я не могу жить с вами, потому что не люблю вас.

– Для вас это имеет значение? – удивился де Кормель. – Я же не прошу, чтобы вы остались со мной навеки. Мы просто позабавимся вместе. Я научу вас наслаждаться жизнью. Вы будете проще смотреть на вещи. Поедемте со мной, Шина.

– Нет, нет, это невозможно! – воскликнула Шина. Она попыталась встать, но он не пускал ее. Позвольте мне уйти, иначе я потеряю свою работу, – просила Шина.

– Где вы работаете? – спросил он. – Я заберу вас оттуда.

– Нет, нет, – протестовала она. – Это ничего не даст.

– Вы хотите сказать, что мы больше не увидимся?

Шина кивнула:

– Да, именно это. Мы ничего не значим друг для друга. И мы очень разные.

– Фантастика! – вскричал он. Вы приехали в посольство гувернанткой, привели всех в восхищение и исчезли. И вы еще говорите, что у вас нет мужчины. Вы хотите меня заставить поверить в то, что сменили работу?

– Все, что вы говорите, смешно, ответила Шина. – Но я ничего не буду вам объяснять. Оставьте меня в покое.

– И вы надеетесь, я отпущу вас? – спросил Анри де Кормель. Вы говорите, что у вас работа. Хорошо. Я пойду с вами и узнаю, чем вы занимаетесь. Я поговорю с вашим хозяином, если уж это так важно для вас, и объясню, что предложу вам нечто лучшее, чем вы имеете.

– Не с ним, а с ней, – поправила Шина. Ее смешила и злила навязчивость виконта.

– Женщина? – переспросил Анри де Кормель. – Тогда это упрощает дело. Женщина поймет, что со мной вам будет намного лучше.

– Но я не хочу быть вашей любовницей, – рассердилась Шина. – Мне очень лестно, но я люблю другого.

Виконт сел от неожиданности:

– Вы живете с мужчиной?

– Нет, я с ним не живу. Мы даже не видимся. Но я люблю его. Теперь вы понимаете, почему я не могу пойти с вами. Я… я должна оставить вас и возвратиться к своей работе.

– Вы так сильно его любите? – понимающе спросил он.

– Да, – ответила Шина. – Больше всего на свете.

Он посмотрел на нее и с нежностью произнес:

– Моя бедная малышка!

В этот момент на них упала тень, и они обернулись. Шина вскрикнула. Рядом с ними стоял Люсьен. Его лицо потемнело и исказилось. Она никогда не видела его таким раньше.

– А вот и наш полковник! – сказал Анри де Кормель.

Но Люсьен, не слушая его, заговорил:

– Я заметил ваш автомобиль. Так вот кто скрывал ее все это время.

– Я не понимаю, о чем вы, – удивился де Кормель.

– Вы все понимаете. Я думал обо всем, что угодно, но только не об этом. Вы ничтожная грязная свинья! Теперь ничто меня не остановит сделать с вами то, что мне давно хотелось.

Люсьен подошел к виконту, и Шина опять вскрикнула. Он схватил Анри, приподнял и ударил в челюсть. Виконт пошатнулся, но, ухватившись за скамейку, удержался на ногах. Затем, сплевывая кровь со своих губ, бросился на Люсьена. Полковник был крупнее виконта. Они отчаянно боролись. Их шляпы упали. Их ноги скользили по траве.

Шина неподвижно наблюдала эту сцену. Затем, заплакав, побежала.

Она бежала, ничего не видя перед собой, через Елисейские Поля, расталкивая прохожих. Ей хотелось скрыться от всех.

Глава 13

Шина бежала, задыхаясь от слез, до тех пор, пока не закололо в боку. Она понятия не имела, куда и от чего бежит. Ей хотелось освободиться от Люсьена, Анри, забыть эту безобразную драку. Она шла и шла среди людской толпы, не замечая серого автомобиля, который ехал по Елисейским Полям, и человека, который высовывался из окна, выискивая ее взглядом. Она не видела, как автомобиль обогнал ее, остановился и человек вышел.

Он преградил ей дорогу. При виде его Шина чуть не вскрикнула. Люсьен схватил ее за руку:

– Почему вы убегаете?

Она не могла ответить, потому что у нее перехватило дыхание. Глаза закрылись, и ее голова упала ему на плечо. Он смотрел на нее – хрупкую, но такую стойкую. Ее светлые локоны спадали на покрасневшие щеки, глаза были прикрыты ресницами, вздрагивающими при каждом вздохе. Ей трудно было дышать.

Внезапно Люсьен взял Шину на руки. Она открыла глаза.

– Пустите меня! Пустите! – задыхаясь, закричала она.

– Только когда вы объясните мне кое-что, – мрачно произнес он.

Шина не могла вырваться. Он понес ее к автомобилю, посадил на переднее сиденье и сел рядом.

– Я не поеду с вами, – отчаянно сопротивлялась она, но было слишком поздно.

Автомобиль уже ехал, свернув с площади Согласия на безлюдную улочку, которая шла вдоль Сены. Вода голубела и серебрилась, но это зрелище не вызывало у Шины никаких чувств. Она испытывала только гнев и страх. Но к этому примешивалось еще кое-что, в чем она боялась себе признаться.

Они ехали несколько минут молча, пока Шина не отдышалась и боль у нее в боку не утихла. Наконец Люсьен остановил свой автомобиль в тихом месте. С одной стороны струилась река, с другой – возвышались старые серые дома, перед которыми цвели каштаны.

– Вы не имеете никакого права так увозить меня, быстро проговорила Шина, опасаясь, что Люсьен прервет ее.

Он медленно повернулся к ней, держа одну руку на руле, а другую – на спинке ее сиденья.

Шина забыла, как он красив и какой проникновенный у него взгляд. У него была кровь на щеке, возможно, от кольца Анри. Внезапно ей захотелось вытереть ему кровь с лица.

У нее замерло сердце от взгляда Люсьена. Он был выразительнее любых слов. Как бы она ни пыталась скрыть свое чувство, ей это вряд ли удастся.

– Я не хочу оставаться здесь, – с отчаянием сказала Шина. – Я сейчас выйду.

Шина потянулась к дверце, но Люсьен схватил ее за руку. Она задрожала. Тепло разливалось у нее по всему телу, и она почувствовала, что не может больше сопротивляться.

– Вы должны сказать мне, где вы были все это время. – Он говорил глубоким и хриплым голосом.

– Не там, где вы думаете. Я встретила виконта за несколько минут до вашего появления. Я не видела его с тех пор, как оставила посольство.

– Я догадывался об этом, – усмехнулся Люсьен. – Мне достаточно было взглянуть на вас, чтобы понять, что вы не та, за кого себя выдаете.

Шина напряглась. Конечно, в этом он был прав. Но она никогда бы не унизилась до того, чтобы стать любовницей виконта.

– Я не обязана перед вами отчитываться, – сказала ему Шина. – Позвольте мне уйти.

– Нет! – властно произнес Люсьен и выпустил ее руку.

– Хорошо, что вы хотите знать? – спросила она с отчаянием.

– Почему вы сбежали?

Наступила пауза. Шина не знала, что сказать. Наконец она проговорила:

– Я ведь объяснила все мадам Пелейо.

– Я не мадам Пелейо, – ответил Люсьен. – Когда я уезжал, я верил, что вы любите меня.

Шина отвернулась. Как ей вынести это? Сколько еще ей притворяться безразличной к нему. «Я люблю его, – думала она. – Люблю так, что готова упасть перед ним на колени и просить, чтобы он взял меня на любых условиях, даже если у него тысяча других любовниц».

Шина почувствовала, что ее сопротивление ослабевает; по телу пробегала дрожь от того, что он был рядом, но тут самолюбие дало о себе знать. Гордо подняв голову, Шина сказала:

– Я думаю, человеку свойственно ошибаться, и тем более неискушенному.

Наступила длительная пауза. Наконец Люсьен спросил изменившимся голосом:

– Шина, что вы хотите этим сказать?

– Разве я неясно выражаюсь? Оставьте меня в покое.

– Я не верю, что вы этого хотите, – медленно проговорил он. – Вы любите меня… Я знаю это и не отпущу вас теперь.

Он схватил Шину за плечи и, несмотря на ее сопротивление, начал страстно целовать. Она молча боролась с ним, сжимала губы, стараясь сдержать себя, но не смогла. Бессознательно она обняла его за шею, и их губы слились.

Вся дрожа, Шина уткнулась ему в плечо.

– И теперь вы будете говорить, что не любите меня! – торжествующе произнес он, как будто достиг предела своих желаний.

– Но… вы не… понимаете, – едва слышно прошептала Шина, но Люсьен услышал ее слова.

– Я лишь знаю, что вы любите меня.

– Но я… я… а вы любите меня? – Шина смотрела на него, смущенная от радости.

– Как вы могли так уехать? Я с ума сходил от беспокойства. Я думал, что вы уехали в Англию. Полиция искала вас там.

– Полиция?! – Эти слова отрезвили Шину. Она отстранила его руки.

– Да, полиция, – повторил он. – Мне жаль, любимая, но я должен был узнать, что с вами случилось.

– Но зачем они ищут меня? – испуганно спросила Шина.

– Они ищут вас потому, что я люблю вас. Потому что не могу жить без вас и не отпущу вас теперь никуда.

Шина не верила своим ушам.

– Но… но… мадам Пелейо… – пробормотала она наконец.

– Так вот оно что. – На его лице Шина не видела ни тени вины. – Кто вам такое сказал?

– Графиня де Бофлер. Она сказала… что вы… давно любите мадам Пелейо.

– Она сильно преувеличила. Графиня – одна из самых больших сплетниц в Париже. Она не должна была вам этого говорить. Моя милая, это действительно взволновало вас? Почему же вы не спросили меня об этом, а уехали?

– Это неправда? – прошептала Шина.

Люсьен взял ее за руки и начал их целовать:

– Послушайте, любимая. В каждой лжи есть доля истины. Поэтому трудно найти оправдание. Да, это было, но десять лет назад. Во время войны.

– И вы не любите ее больше?

Люсьен улыбнулся:

– Любовь – такое великое чувство. Она так многогранна. Мы с Ивонной никогда не любили друг друга. Это было лишь мимолетное увлечение. Я вошел в Париж вместе с американскими отрядами. Армия-освободительница! Мы чувствовали себя героями, и француженки, подобно нам, были опьянены победой и счастливы оттого, что наконец-то наступил мир. Несколько месяцев мы с Ивонной были очень счастливы. До меня она потеряла на войне своего первого мужа – француза.

– Так она уже была замужем! – воскликнула Шина. – Я понятия об этом не имела.

– Она не любит об этом говорить. Для нее это было трудное время, и, когда она решилась выйти замуж снова, у нее было много поклонников. Я лишь помог ей вернуться к жизни после потери первого мужа.

– Я не… знала, – запнулась Шина.

– Откуда вам знать, – сказал Люсьен. – Но если бы вы спросили меня, вместо того чтобы скрыться и доставить мне столько тревог и волнений, я бы рассказал вам. Все в посольстве были расстроены вашим отъездом.

– Мне жаль.

– За это я вас поцелую. Я этого не делал уже так давно – целую неделю.

Он наклонился к ней и поцеловал ее снова, но Шина решительно отстранила его:

– Нет. Я должна кое-что вам рассказать.

– Разве с этим нельзя подождать? – Люсьен страстно смотрел на нее.

– Нет! Нет! Вы должны меня выслушать! – Шина отодвинулась, сжав колени руками. – Не трогайте меня, иначе мне будет трудно сказать вам все. – Внезапно рыдания прервали ее слова. Возможно, когда вы узнаете правду, вы не захотите…

Люсьен молчал. Глядя на него, Шина глубоко вздохнула.

– Вы должны знать, почему я приехала в Париж, – начала она. Я обманывала вас. – На мгновение Шина почувствовала комок в горле и добавила: – Я действительно в вас влюбилась. Я люблю вас всем сердцем. Я любила вас все это время. Я хотела умереть, такую тоску я испытывала.

– Тогда в чем же дело? – Люсьен хотел обнять ее.

– Нет, я должна рассказать вам, – настаивала Шина.

Она начала историю с того, как жила в Ирландии с дядей Патриком, а потом по неизвестной ей причине они переехали в Англию и остановились в темном мрачном доме на Фулхем-роуд. Потом рассказала, как дядя Патрик отправил ее в Париж, в дом посла Марипозы как гувернантку и заставил ее солгать, что она была замужем.

– Я никогда не была замужем, – сказала Шина.

Люсьен молча слушал. Она рассказывала про загадочное письмо, про книжный магазин на улице Сан-Франсуа, про голос по телефону, угрожавший ей. Затем о том, как вызвала дядю Патрика в Париж.

– Он приехал. Возможно, если бы я не вызвала его, он остался бы жив. Он умер сразу же как приехал. У него всегда было больное сердце. Доктор предупреждал. Но веселое путешествие и обильная выпивка оказались ему не под силу. Он умер. И я виню себя в этом.

Шина заплакала. Слезы текли по ее щекам, но она не утирала их. Она рассказывала, сидя неподвижно, свою историю, чувствуя, что Люсьен внимательно смотрит на нее.

– Я давно хотела сказать вам правду, – закончила она. – Клянусь. Но как я могла предать дядю Патрика! Как я могла подвергнуть опасности его жизнь! Я вынуждена была лгать, несмотря на то что любила вас, пожалуйста, поймите.

Она не могла больше говорить и закрыла лицо руками, пряча глаза от стыда. Ей казалось, что она горит в аду. И тут Люсьен обнял ее.

– Моя бедная девочка, – нежно произнес он, – почему же вы не сказали мне? И из-за этого вы переживали? Я же мог заставить вас рассказать все той ночью, когда застал вас в библиотеке.

– Вы догадывались? – спросила Шина, задыхаясь.

– Ну конечно, – улыбнулся он. – Я с самого первого дня знал, что вы шпионка.

– Но как вы узнали? – воскликнула пораженная Шина.

– Моя милая, вы были абсолютно не похожи на гувернантку. Когда я увидел вас на вокзале, я сразу заподозрил что-то неладное; и потом, вы ничего не говорили о ваших родных и откуда вы приехали. Мне ничего не оставалось делать, как послать запросы.

– И что же вы узнали?

– То, что ваш дядя жив и здоров и это неправда, что вы не видели его несколько лет, – ответил Люсьен.

Шина покраснела:

– Я такая безнадежная лгунья.

– Вы думали огорчить меня этим. – Люсьен сильнее прижал ее к себе. – Вы никогда не сможете обмануть меня, любимая, как бы вы ни хитрили.

– Но почему же вы мне ничего не сказали? – спросила Шина.

– Сказать вам правду? Мне было забавно за вами наблюдать. Видите ли, я сразу понял, что вы абсолютно неопытная. До этого к нам засылали опытных шпионов, но все они терпели неудачу. Вы были их последним шансом.

– Но кто, кто засылал? – не понимала Шина. – И кто вовлек дядю Патрика во все это? – После минутного колебания Шина добавила: – Вы же верите, что я ничего не знаю?

Вместо ответа, Люсьен опять обнял ее и посмотрел ей в глаза:

– Я всегда знаю, когда вы говорите правду. Я вижу это по вашим глазам, любимая. Какое кощунство заставить вас врать.

Люсьен поцеловал ее и отпустил.

– На самом деле все гораздо проще, чем вы себе представляли, – сказал он. – Марипоза – слаборазвитая страна, но ее недра содержат много полезных ископаемых. Недавно возникло предположение, что среди них есть уран. Но чтобы вывезти из страны полезные ископаемые, нужно строить железные дороги, автомагистрали и иметь большое количество транспорта. Уран очень ценится во всем мире. И главный вопрос в том: много ли его у нас? – Люсьен остановился, чтобы перевести дыхание.

– Это то, что хотел узнать дядя Патрик?

Люсьен кивнул:

– Точно. И не только ваш дядя, а целая группа предпринимателей и финансистов. Я не знаю, может быть, это и есть друзья вашего дяди. Некоторые из них когда-то были связаны с контрабандой оружия в Южной Ирландии. Без сомнения, ваш дядя был связан с контрабандистами.

Шина наивно посмотрела на него:

– Вы думаете, что он привозил оружие для борьбы с англичанами в Северной Ирландии?

– Именно так, – сказал Люсьен. – Ваш дядя был патриотом. Нельзя винить человека за то, что он боролся за независимость своей страны.

– Дядя Патрик очень любил Ирландию, – тихо произнесла Шина.

– Охотно верю. Но его друзья любили только деньги. Это были нечестные люди, обладающие властью. Они узнали о наших планах и хотели добыть у нас информацию.

– И графиня де Бофлер – одна из них? – спросила Шина.

– Муж графини – бедный старик, о котором все уже давно забыли, но у нее есть любовник, с которым она повсюду ездит. Он, несомненно, один из лидеров этой организации. Он знал, что мы послали самого лучшего специалиста во Франции исследовать месторождения, в которых предполагались большие залежи урана. Они также знали, что, если уран действительно будет обнаружен, правительство Марипозы предложит разработку залежей англо-французской строительной компании. Как раз в контракте были те сведения, которые их интересовали.

– Но какую выгоду они могли из этого извлечь? – по-прежнему не понимала Шина.

– Это очень долго объяснять, если вдаваться в подробности, – терпеливо стал разъяснять ей Люсьен. – Скажу коротко: у некоторых компаний есть акции месторождений Марипозы. Это золото, медь, олово. Но чтобы добраться до урана, нужно иметь договоры с акционерами или самим участвовать в разработке этих месторождений. Друзья вашего дяди Патрика скупили бы акции по низкой цене, а затем заставили нас выкупить их за большие деньги.

– Теперь я понимаю, – сказала Шина. Если бы я сообщила им содержание контракта, они помчались бы скупать акции.

– Правильно. Фондовые биржи наводнились бы заказами после того, как вы бы сообщили о том, что контракт подписан.

– Меня действительно просили об этом. Но я ничего не сделала.

– Вы слышали о контракте? – удивился Люсьен и рассмеялся. – Я знаю, о чем вы говорите. Я никак не мог понять тогда, что это так смутило и испугало вас. В тот день за обедом посол говорил о встрече с некими людьми и о том, что ему нужно подписать документ. Так, значит, вы спустились той ночью за контрактом! Какой же я дурак. Только сейчас меня осенило.