Текст книги "Испуганная невеста"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Он очень тщательно подбирал слова, стараясь не обидеть сэра Эразма, хотя до сих пор в себя не мог прийти от такого неожиданного поворота событий.
Ему бы никогда и в голову не пришло, что он услышит столь фантастическое и даже несколько оскорбительное предложение от человека такого высокого ранга, как сэр Эразм.
Более того, у Кельвина Уорда вообще не было желания жениться, а уж если бы он надумал это сделать, то сам выбрал бы себе жену.
Однако у него хватило ума не настраивать против себя сэра Эразма, который был с ним настолько откровенен и который, мог при желании помочь ему.
– Как я понял, – заметил сэр Эразм, – вам крайне необходимо вернуться в Индию с деньгами как можно скорее, поскольку ваши будущие партнеры дали вам довольно ограниченный срок и, если вы в него не уложитесь, они станут искать средства в другом месте.
– Вы совершенно правы. И тем не менее мне как-то не верится, что вы всерьез полагаете, что я соглашусь жениться на девушке, которую никогда прежде не видел. Вам не кажется, что я у нее с первого же взгляда могу вызвать отвращение?
– Ну, какое впечатление вы производите на женщин, не мне вам говорить! – заметил сэр Эразм. – Кроме того, не могу поверить, майор Уорд, что бы настолько недальновидны, что не видите тех преимуществ, которые сулит вам женитьба на моей единственной дочери.
И, поскольку Кельвин Уорд не ответил, он продолжал:
– Если вы считаете, что она не будет соответствовать тому высокому положению, которое вы займете после смерти дяди, позвольте рассказать вам немного о себе.
– Это вовсе не обязательно, – пробормотал Кельвин Уорд.
– Если бы я был на вашем месте, – отрезал сэр Эразм, – я счел бы это необходимым! Думаю, вам будет небезынтересно узнать, что предков своих мне нечего стыдиться.
Бросив взгляд на висевшие на стене портреты, он продолжал:
– Наш род ведет свое начало с шестнадцатого века. Мэльтоны жили в Йоркшире и были крупными землевладельцами.
Моя жена была дочерью графа Килкеннийского. Когда мы поженились, то могли при желании занять подобающее место в светском обществе, которое, без сомнения, приняло бы нас с распростертыми объятиями, так как я человек богатый.
Голос сэра Эразма прозвучал несколько иронично.
– Но жена моя была женщиной хрупкого здоровья. Ей были чужды веселье и развлечения. Она решила жить за городом, в то время как мне приходилось частенько бывать в Лондоне по своим делам. Когда она умерла, у меня никого не осталось, кроме нашей дочери.
На секунду его спокойный голос дрогнул, однако майор Уорд решил, что это ему только показалось.
– Сейчас Серафине восемнадцать лет, – продолжал сэр Эразм. – Она получила такое воспитание, которое сочла нужным дать ей моя жена. Гувернантки и домашние учителя дали ей самое разностороннее образование, однако жизнь ее протекала тихо и спокойно.
И более твердым голосом добавил:
– Я бы не хотел, чтобы мою дочь преследовали искатели богатых невест.
– Естественно, – пробормотал молодой человек, понимая, что от него ждут хоть какой-то реакции.
– Поэтому пять лет назад я решил, что, когда Серафине придет время выходить замуж, я сам подберу ей мужа, – продолжал сэр Эразм. – Женщины имеют обыкновение влюбляться в самых неподходящих Молодых людей, особенно женщины молодые. И я бы не хотел увидеть, как какой-то жадный до денег Ромео станет морочить голову моей дочери.
– Это естественно, – отозвался Кельвин Уорд.
– Поэтому мне показалось самым разумным, – продолжал сэр Эразм, – самому выбрать человека, который бы распоряжался нашим состоянием после моей смерти.
– А ваша дочь не высказывала своих пожеланий по этому поводу?
– Мнения и пожелания молоденьких девушек обычно не принимаются во внимание, – ответил сэр Эразм.
Кельвин Уорд знал, что это и в самом деле так. Если не очень богатой девице сделает предложение человек, имеющий значительное состояние, и отец ее сочтет его подходящим мужем для своей дочери, то ее непременно выдадут замуж, хочет она того или нет.
Помолчав, сэр Эразм спросил:
– Итак?
– Я должен дать ответ прямо сейчас?
– Пожалуй, сначала я вам кое-что покажу.
Сэр Эразм поднялся и подошел к огромному столу, стоявшему посередине комнаты.
На его плоской крышке красовалась золотая чернильница – настоящее произведение искусства времен правления короля Чарльза II.
Пока Кельвин Уорд любовался изящной вещицей, отдавая должное ювелирной работе изготовивших ее мастеров, сэр Эразм вытащил из ящика стола какие-то бумаги и разложил их перед собой.
Мельком взглянув на них, Кельвин Уорд замер:
– Откуда вы их взяли?
– Выкупил, – ответил сэр Эразм. – Ростовщики обычно просят за такие вещи кругленькую сумму.
Кельвин Уорд сдержал уже готовые было сорваться с языка слова.
Казалось невероятным, что он должен теперь не только кредиторам, но и сэру Эразму Мэльтону!
И тем не менее перед ним лежали расписки, которые он сам подписывал и в которых он указывал сроки, когда должен будет по ним платить.
– Как только вы примете мое предложение, – медленно произнес сэр Эразм, – бумаги эти полетят в огонь.
– А если я его не приму?
Секунду сэр Эразм не отвечал.
– Вы и в самом деле хотите, чтобы я сказал? – наконец спросил он.
Кельвин Уорд понял – что ему угрожают, и это была одна из самых неприятных ситуаций в его жизни.
У него было такое чувство, что перед ним стоит человек, полный решимости во что бы то ни стало добиться своего, и что он не остановится ни перед чем.
Кельвин Уорд прекрасно отдавал себе отчет в том, что произойдет, если он станет банкротом. А это непременно произойдет, если сэр Эразм потребует от него уплаты по счетам, и тогда его имя будет обесчещено!
Его не примут ни в одном клубе, и он не сможет общаться с теми немногочисленными друзьями, которые у него остались.
Но что самое страшное – шансы стать деловым партнером своих друзей, на что он возлагал такие большие надежды, сведутся к нулю.
В Индии тоже торговцы криво смотрели на банкротов, даже если они происходили из самых аристократических фамилий. И Кельвин Уорд отдавал себе отчет в том, что вряд ли переживет такой позор.
Второй раз за день Кельвину Уорду пришлось приложить немало усилий, чтобы обуздать свои чувства.
Второй раз пришлось убеждать себя, что если он даст волю своему гневу, то ничего этим не добьется, но все равно в душе его бушевала ярость.
Ему претило быть марионеткой в чьих-то руках. Ненавистно было сознавать, – что его лишают свободы выбора, заставляют плясать под чью-то дудку.
Однако как бы то ни было, ему предоставлялись на выбор два варианта: первый – это жениться на женщине, которую он никогда прежде не видел, и стать зятем человека, которого он уже успел невзлюбить, а другой – знать, что в самом ближайшем будущем кредиторы потребуют уплаты долгов, после чего его объявят банкротом.
Кельвин. Уорд лихорадочно думал, что ему предпринять. Может, быть, еще раз обратиться к дяде за помощью? Однако он тут же отмел эту мысль.
Герцог и пальцем не пошевелил, чтобы спасти от смерти жену своего брата. И уж, конечно, не потратит ни пенса, чтобы спасти племянника от банкротства.
На секунду ему показалось, что он попал во вражеское окружение и никак не может прорвать это кольцо.
– Вы только что спросили меня, – продолжал сэр Эразм, – требую ли я от вас ответа прямо сейчас. Да!
Кельвин Уорд еще раз взглянул на разбросанные по столу долговые расписки.
Сэр Эразм наблюдал за ним с циничной, как ему показалось, усмешкой на губах.
После короткого молчания молодой человек, собрав все свое мужество, спокойно и твердо проговорил:
– Как вам хорошо известно, выбора у меня нет. Я женюсь на вашей дочери!
Глава 2
Кельвин Уорд обвел просторную столовую Мэльтон-Хауса взглядом, полным отвращения.
Он пребывал в ярости с самого утра, когда, встав с постели, вспомнил, что сегодня день его свадьбы.
Впрочем, ему при всем желании вряд ли удалось бы забыть об этом, поскольку последние три дня он занимался исключительно лишь свадебными приготовлениями.
Но даже сейчас ему не верилось, что сэр Эразм заставил его жениться через три дня после их разговора и что уже завтра утром они с молодой женой отправятся в Индию.
Сэр Эразм предупреждал его, что продумывает все свои дела до мельчайших деталей, однако Кельвин Уорд не предполагал, что до такой степени.
Сэр Эразм предусмотрел все.
Все было спланировано, обустроено и взято под контроль с такой тщательностью, что жизнь становилась похожа на череду математических действий, складывающихся в нужный ему результат.
С того момента, как Кельвин Уорд согласился жениться на дочери сэра Эразма, словно пришла в движение исполинская машина.
Перво-наперво сэр Эразм сгреб со стола все счета и расписки и, подойдя к камину, бросил их в огонь.
Кельвин Уорд смотрел, как они занялись пламенем, но не чувствовал ни удовлетворения, ни радости.
У него было лишь одно малоприятное ощущение, что из рук ростовщиков он переходит в другие, гораздо более цепкие и сильные руки, из которых не так-то просто вырваться.
Ему трудно было объяснить своему другу, сэру Энтони Фэншо, который ждал его в клубе, какое отвращение он испытывал к этой сделке.
– Господи, Кельвин! – воскликнул сэр Энтони, выслушав его. – На что тебе жаловаться! Уж если кому-то и повезло, так это тебе!
– Ничего себе везение! Жениться на дочери человека, которого я терпеть не могу. Я сам интересую его лишь постольку, поскольку в один прекрасный день надену герцогскую корону!
– Да я согласился бы жениться на самой Медузе, если бы к ней в придачу получил приданое в три тысячи фунтов, а в перспективе, возможно, миллионы! – воскликнул сэр Энтони.
– Насколько мне помнится, согласно мифологии, вместо волос у Медузы были змеи, а к этим тварям, вдоволь насмотревшись на них в Индии, я отношусь с превеликим отвращением.
– Не говори плохо о своей невесте, ты ведь ее ещё не видел! – попросил сэр Энтони.
– Но неужели ты не понимаешь, в какой я оказался идиотской ситуации? – недоумевал Кельвин Уорд. – Я и не думал жениться! Да о какой женитьбе вообще может идти речь в моем положении! Но я был уверен, что когда соберусь пойти под венец, то только с той, которую полюблю. Уверяю тебя, я и не предполагал, что моей невестой станет девушка, у которой такой отец, как сэр Эразм!
– А вот у меня его решимость и настойчивость вызывают восхищение, – заметил сэр Энтони. – Надо же додуматься – проследить всю твою жизнь и, насколько нам известно, многих других молодых людей и подобрать себе именно такого зятя, которому, по его мнению, он смог бы доверить свое огромное состояние!
– Не нужны мне его деньги! – отрезал Кельвин Уорд. – Единственное, я хочу, чтобы мне дали возможность самому распоряжаться собственной жизнью. Доказать, что я и сам чего-то стою.
– А для этого тебе необходимы пять тысяч фунтов, – улыбнулся сэр Энтони.
– Вот именно!
– По-моему, ты несправедлив к своему будущему тестю, Кельвин, – упрекнул его сэр Энтони. – Это на тебя абсолютно не похоже. Ты всегда был справедливым и беспристрастным.
– Наверное, потому, что мне до сих пор приходилось заниматься проблемами других людей, – заметил Кельвин Уорд. – Трудно быть объективным и беспристрастным, когда ты попал в капкан, как крыса.
За последние два дня это сравнение частенько приходило ему на ум.
Когда на следующее утро после разговора с сэром Эразмом Кельвин Уорд снова пришел к нему, он увидел, что там уже сидят несколько поверенных.
Они показали Кельвину документы, из которых следовало, что Серафина Мэльтон является наследницей огромного состояния, ведать которым ее отец уполномочивал Кельвина Уорда со дня их женитьбы.
Кельвина удивило, что сэр Эразм не собирается оставить за собой право распоряжаться богатством дочери, а передает его своему зятю сразу же после свадьбы, что законом, впрочем, не возбранялось.
– Вот этой суммой моя дочь владеет на сегодняшний день, – сообщил ему сэр Эразм.
Кельвин Уорд принялся внимательно читать документы, которые тот ему протянул.
– Я намереваюсь отложить сумму в один миллион фунтов, – продолжал сэр Эразм, – на создание фонда для ваших будущих детей. Каждый из них по достижении двадцатипятилетнего возраста будет распоряжаться причитающейся ему суммой. До этого единственным доверенным лицом назначаетесь вы.
– По-моему; было бы лучше, если бы вы взяли на себя труд самому ведать этими деньгами, – заметил Кельвин Уорд.
– Я уже отдал все необходимые приказания, – холодно ответил сэр Эразм. – Если бы я счел вас неспособным распоряжаться крупной суммой денег, я бы никогда вам этого не поручил.
Кельвину Уорду больше нечего было возразить.
Он снова почувствовал крайнее раздражение, поскольку неумолимая сила, исходящая от сэра Эразма, связывала его по рукам и ногам.
Чем больше он узнавал о бизнесе своего будущего тестя, тем больше изумлялся: и как ему только удалось создать такую обширную сеть коммерческих предприятий, распространившуюся по всему миру?
Кельвину Уорду сэр Эразм казался эдаким осьминогом, который своими многочисленными щупальцами высасывает прибыль из самых, казалось, недосягаемых предприятий, чья деятельность пребывала в глубокой тайне.
Стоило только сэру Эразму почувствовать, что пахнет прибылью, он был тут как тут.
Окинув взглядом столовую, где собралось больше сотни людей, чтобы принять участие в свадебном завтраке, Кельвин Уорд невольно сам себе задал вопрос, сколько миллионов представлено здесь, под этим великолепным расписным потолком.
Когда сэр Эразм сказал ему, что свадьба должна состояться на третий день их знакомства, Кельвину это решение показалось довольно разумным.
– Пароход «Тибериус», направляющийся в Бомбей, отплывает из Тилбери на следующее утро, – сообщил ему Сэр Эразм. – Я закажу для вас специальную каюту для молодоженов. Насколько мне известно, пароход этот намного больше и комфортабельнее тех, что отплывают на следующей неделе.
Кельвину ничего не оставалось, как согласиться.
А для себя он сделал вывод, что свадьба должна быть довольно скромной. В конце концов, думал он, у невесты останется не так-то много времени на сборы, не говоря уже о том, что невозможно в такой короткий срок собрать много гостей, желающих посмотреть на бракосочетание знатных особ.
Однако он недооценил сэра Эразма.
Гостям незамедлительно были отправлены телеграммы и приглашения, написанные секретарями сэра Эразма. Их тут же развезли по знатным домам ретивые слуги. В ответ посыпались поздравления с благодарностью за приглашение на свадьбу.
Когда сэр Эразм показал Кельвину Уорду список приглашенных, тот был поражен не только их количеством, но и значимостью – гости, как выяснилось, имели вес и в финансовых, но и в парламентских кругах, а также в высшем обществе.
В числе приглашенных не было никого из легкомысленных любителей повеселиться, которые по большей части составляли окружение принца Уэльского.
В списке стояли фамилии людей солидных: видных государственных деятелей, членов палаты лордов и палаты общин, имена которых были известны всей стране. Даже жена премьер-министра, маркиза Солсбери, собиралась прибыть на торжество, – сам он был слишком занят и приехать не мог.
Кроме того, свадьбу собирались почтить своим присутствием крупные банкиры, финансисты из других стран, на которых правительства европейских государств всегда могли положиться, если требовался национальный заем.
Единственной знатной особой, не пожелавшей присутствовать на свадьбе, оказался герцог Уксбриджский, однако Кельвин Уорд получил от него записку. Она ограничивалась двумя словами: «Весьма разумно».
Большинство гостей прибыли со своими женами, тем не менее за длинным свадебным столом оказалось больше мужчин, чем женщин.
Стол был украшен орхидеями. На столе стояли деликатесы, настолько экзотические и дорогие, что денег, которые пошли на одно лишь блюдо, хватило бы, чтобы семья среднего рабочего безбедно прожила бы целый месяц.
Вина были изысканные, к каждому блюду подавали соответствующий сорт. Кельвин Уорд, желая развеять мрачное настроение, выпил больше, чем обычно себе позволял.
Однако это было бесполезно.
Ничто не могло приглушить бушевавший в нем гнев, который не позволял ему не только слушать пространные речи гостей, но и сосредоточить свое внимание на них самих.
Кельвин Уорд не принял слова сэра Эразма всерьез, когда тот сказал, что невесту свою он увидит лишь в церкви, перед алтарем.
– Надеюсь, сегодня я буду иметь удовольствие познакомиться с мисс Мэльтон? – вежливо осведомился Кельвин Уорд.
– Серафина сейчас находится за городом, – ответил сэр Эразм, – и вернется в – Лондон лишь вечером перед свадьбой.
– Значит, до свадьбы я ее не увижу?
– Не увидите! – отрезал, сэр Эразм. – Вам нечего сказать друг другу, помимо того, что могу сказать вам я.
– Право… – начал было Кельвин Уорд и осекся.
«Пусть сэр Эразм делает как хочет, подумал он. – Он привык стоять на своем, и, что бы я ни говорил, как бы ни поступил, ничто не заставит его изменить свое решение. Так что уж лучше молчать».
Только в присутствии сэра Энтони мог он позволить себе выговориться.
– Этот человек настоящий тиран! – бушевал он. – Ты только представь себе – выдавать свою дочь замуж за человека, которого она никогда прежде в глаза не видела! Вести ее под венец словно какое-то бессловесное животное!
– А я считаю, что девушка поверила отцу, когда он пел дифирамбы в твой адрес, – заметил сэр Энтони. – Ты ведь неотразим, Кельвин, особенно для особ женского пола.
Кельвин Уорд знал, что это правда, и даже не попытался этого отрицать.
Он поступил бы неискренне, если бы стал уверять своего друга, будто понятия не имеет, что женщины от него без ума и что если он одарит кого-то своим благосклонным вниманием, то любая рада будет ответить ему взаимностью.
В то же время любовные интрижки, а их у него было не так уж мало, он заводил лишь с замужними женщинами или вдовушками. То есть с женщинами, умудренными опытом, остроумными и интеллигентными, которые умели довести будоражащий кровь флирт до пылкой, но не выходящей за рамки благоразумия страсти.
– О чем, черт побери, я буду разговаривать с девочкой, только-только сошедшей со школьной скамьи? – пожаловался он сэру Энтони.
– Ну, здесь я ничем не могу тебе помочь, – отозвался тот. – Я не имею обыкновения беседовать с малолетками, если этого можно избежать.
– А я вообще не припомню, когда в последний раз танцевал с такой, не говоря уже о том, чтобы вести беседу.
– Но ведь в Индии их полным-полно! – воскликнул сэр Энтони. – Их, если память мне не изменяет, еще называют «Флотилия по отлову женихов».
– Верно, – улыбнулся Кельвин Уорд. – И поскольку у меня никогда не было желания попадаться к ним на крючок, я обходил их за километр.
И, помолчав, добавил:
– Только чтобы попасться в сеть хитрого и опытного рыболова!
– Не унывай! – подбодрил его сэр Энтони. – Может быть, дела не так уж плохи, как тебе кажется. Если девчонка пошла в отца, то уж по крайней мере она неглупа.
– Вот именно этого-то я и опасаюсь. Если она действительно похожа на своего отца, я бы скорее встретился лицом к лицу с армией амазонок, чем с мисс Серафиной Мэльтон!
Кельвин Уорд был уверен: сэр Эразм потому так торопится со свадьбой, что боится, как бы его будущий зятек не выскользнул из сети, в которую он его заманил.
Нужно признаться, Кельвину и в самом деле подобные мысли приходили в голову, однако он отдавал себе отчет в том, что это невозможно.
Где он найдет пятнадцать тысяч фунтов, чтобы выплатить долг сэру Эразму? Хотя тот и швырнул в огонь его долговые обязательства, однако Кельвин, будучи человеком порядочным, прекрасно знал, что существует и такое понятие, как долг чести.
И если у него не будет денег на покупку в Бомбее торгового судна, что ждет его? Где он найдет работу? Как вообще сможет прокормить себя?
«Нет, ничего мне не остается», – уговаривал себя Кельвин Уорд, готовясь к предстоящей свадебной церемонии.
Но никакие уговоры в мире не могли заставить его испытывать какие-то другие чувства, кроме ненависти. Одна лишь ненависть владела всем его существом: ненависть к своему будущему тестю, к самой свадьбе, а заодно и к будущей жене, которую – Кельвин в этом ни капельки не сомневался – он возненавидит с первого же взгляда.
Впрочем, ему пока так и не удалось ее рассмотреть, когда она под руку со своим отцом, сэром Эразмом, прошествовала к алтарю церкви, расположенной на Гросвенор-сквер.
Одета она была, как и полагается невесте, в белое платье. В руках держала букет белых орхидей, как показалось Кельвину, чересчур громоздкий.
Лицо ее было закрыто кружевной фатой, и, когда Кельвин Уорд кинул на свою невесту беглый взгляд, ему бросилась в глаза склоненная голова, на которой громоздилась огромная, сверкающая бриллиантами тиара. Казалось, что одна эта тиара могла красноречиво свидетельствовать, какую баснословную сумму за нее заплатили.
Для жениха эта свадьба не стоила ровным счетом ничего.
Кельвин Уорд хотел внести свой посильный вклад и купить хотя бы обручальное кольцо невесте, но лишь только собрался претворить свое намерение в жизнь, как получил от сэра Эразма записку, в которой тот извещал его, что Серафина будет носить кольцо своей матери.
К записке прилагалось кольцо в бархатной коробочке.
Накануне свадьбы в Мэльтон-Хаус потоком хлынули дорогие свадебные подарки.
Кельвин Уорд осмотрел их мельком и то, только потому, что от него это требовалось, так как один из секретарей сэра Эразма поблагодарит тех, кто прислал их, от его имени.
Подарки эти казались ему такими же холодными и безличными, как и сама свадьба.
Впрочем, Кельвину Уорду ничего больше не оставалось, как соглашаться со всем, что бы ни предложил ему сэр Эразм.
Поэтому, когда тот отправился в Церковь на Гросвенор-сквер в карете вместе с молодыми, Кельвин не очень удивился.
Церковь эта находилась всего в нескольких минутах езды от Мэльтон-Хауса, и Кельвин с неприязнью подумал, нет ли у сэра Эразма каких-либо скрытых мотивов, по которым он не мог позволить, чтобы «счастливые новобрачные» обменялись по дороге хотя бы одним словом.
При сложившихся обстоятельствах им это и в голову не пришло, так что говорил один лишь сэр Эразм.
– Какая милая церемония! – воскликнул он. – Похоже, в выборе молитв, да и гимнов я не ошибся. Хор исполнил их просто чудесно!
Кельвина Уорда так и подмывало спросить, не дал ли сэр Эразм указание самому Господу, чтобы тот благословил жениха и невесту, – однако он сомневался, что тот оценит его сарказм.
По прибытии в Мэльтон-Хаус жених с невестой прошли в гостиную, где стояла огромная ваза, полная экзотических, распространяющих дивный аромат лилий, на фоне которых новобрачные смотрелись великолепно. Вскоре начали съезжаться гости.
Фамилия каждого вновь прибывшего объявлялась громким, на весь зал голосом, и Кельвин Уорд неожиданно для самого себя заинтересовался гостями, имена которых до сегодняшнего дня он мог лишь прочесть на страницах финансовых газет.
Сэр Эразм назначил свадебную церемонию на четыре часа дня, но лишь в одиннадцатом часу долгий «свадебный завтрак» наконец-то завершился, и они встали из-за стола.
Было произнесено много речей, по счастью, коротких. Подняли тост за жениха и невесту, после чего гостям был предложен кофе и разные ликеры.
Несколько минут спустя Кельвин Уорд вдруг обнаружил, что его молодой жены нет рядом с ним за столом.
До этого он беседовал с лорд-канцлером Хэлсбери, который сидел справа от него и разглагольствовал о планах нового правительства, которое сформировалось после недавних всеобщих выборов.
Наконец лорд-канцлер повернулся к своей соседке справа, а Кельвин, повернувшись к своей молодой жене, обнаружил, что ее место пусто.
Серафина незаметно ушла, и, когда Кельвин обратился к сэру Эразму за объяснениями, тот сказал:
– У моей дочери разболелась голова. Она попросила меня принести вам свои извинения.
– По-видимому, и для нее свадебная церемония явилась тяжелым испытанием, – машинально сказал Кельвин Уорд.
Что касается его самого, то для себя он твердо решил, что подобную процедуру он никогда по доброй воле не стал бы повторять.
Дамы вышли из комнаты, и мужчины закурили свои сигары.
Свадебный вечер завершился, как и любой другой, – мужчины принялись беседовать на темы, их интересующие, либо развлекать друг друга различными пикантными историями.
Кельвин Уорд заметил, что сэр Энтони заливается смехом, – видимо, один из гостей, с которым тот беседовал, рассказывал ему что-то очень смешное. Однако сам он был по-прежнему охвачен тихой яростью, не оставлявшей его в покое весь день.
Наконец откланялись последние гости, и даже сэр Эразм, попрощавшись, отбыл восвояси.
Кельвин Уорд с молодой женой остались в доме одни; Это была еще одна причуда сэра Эразма, которую невозможно было оспорить. Он считал абсурдным, если жених с невестой уедут из дома, где их ждет свадебный завтрак, и проведут ночь в каком-то чужом отеле, без особых удобств.
На следующее утро после свадьбы они должны были отправиться в Тилбери, а до этого, по мнению сэра Эразма, им не было никакой необходимости покидать стены родного дома.
Сам же сэр Эразм намеревался уйти из Мэльтон-Хауса и переночевать у одного из своих богатых и влиятельных друзей, чей шикарный особняк также располагался на Парк-лейн.
«Находится он дома или нет его, – хмуро размышлял Кельвин Уорд, – все равно атмосфера, созданная им, действует угнетающе».
Он не мог придумать ничего более скучного, чем провести первую брачную ночь в огромном, забитом богатствами доме, не доме даже, а мавзолее, который впитал в себя дух своего хозяина, сэра Эразма.
И тем не менее он ни словом не возразил против всех этих приготовлений.
Лишь одна мысль согревала его душу: с завтрашнего утра ненавистный тесть его уже не достанет.
Скоро между ними будет целый континент да океан в придачу, кроме того, Кельвин Уорд решил, что не вернется в Англию, пока не встанет на ноги.
До тех пор пока он не сможет сам распоряжаться своей судьбой и не перестанет быть покорным рабом сэра Эразма, он останется за границей.
Когда за сэром Эразмом закрылась входная дверь, Кельвин Уорд остался один, впрочем, было еще несколько лакеев, которые бесшумно сновали по просторному холлу, отделанному мрамором.
Бросив на них беглый взгляд, он начал подниматься по винтовой лестнице в апартаменты, которые отвели для него и его молодой жены.
Свою комнату он уже видел, и она произвела на него неизгладимое впечатление. Из нее дверь открывалась в будуар, с противоположной стороны которого находилась спальня Серафины.
Открыв дверь в будуар, Кельвин Уорд почувствовал аромат лилий и гвоздик и прошествовал по толстому ковру в свою комнату, где его ожидал слуга.
Кельвина не оставляло желание побыть одному, не дававшее ему покоя целый день. Однако когда за слугой закрылась дверь и мечта Кельвина наконец-то осуществилась, его тем не менее не оставляло ощущение, что комната полным полна народа.
И тогда неукротимое бешенство, которое он весь день старался обуздать, разгорелось в нем с такой силой, что Кельвину показалось, будто он объят яростным пламенем.
Никогда ему еще не приходилось испытывать такое унижение, такие муки, какие выпали на его долю в последние три дня. У него было ощущение, что сэр Эразм завладел его телом, мыслями и душой.
Он уже не принадлежал себе, а был лишь марионеткой, готовой действовать по указке своего тестя.
Кельвин Уорд слыл человеком гордым. Кроме того, он обладал острым умом.
Поэтому ему удалось убедить себя, что не стоит бороться против неизбежного, лучше извлечь из него какую-то пользу.
Однако все его существо восставало против той гнусной ситуации, в которую он угодил и которая возмущала его до глубины души.
Он был прирожденным лидером. Еще в школьные годы мальчишки с благоговением смотрели на него, готовые выполнить любое его приказание.
Всякий другой смирился бы с таким положением, в котором оказался Кельвин Уорд, однако ему, обладавшему сильным характером, оно казалось невыносимым.
Кельвин Уорд не спеша разделся, все время думая о том, что его ждет молодая жена.
Наверняка она нервничает, что он заставляет себя так долго ждать.
Если она пошла в своего папашу, то, несомненно, любит, чтобы все было разложено по полочкам. Наверное, его женушка особа властная, а может быть, и агрессивная.
«Ни за что не буду под каблуком у жены!» – с мрачной решимостью сказал себе Кельвин Уорд.
Он предвидел, что впереди их ждут войны, большие и маленькие, однако решил с самого начала выходить из них победителем.
Молодой человек гордо вскинул подбородок, но тут ему в голову пришла еще одна неприятная мысль – он с ужасом подумал, что не имеет ни малейшего представления о том, как выглядит Серафина.
А что, если сэр Эразм не разрешил ему увидеть невесту до свадьбы потому, что она имеет какой-нибудь физический дефект либо страшна как смертный грех?
От этой мысли Кельвину стало не по себе.
Не имея возможности увидеть свою будущую жену до свадьбы, он попытался мысленно представить ее себе. Кельвин решил, что она должна быть похожа на своего отца – такая же высокая, темноволосая, крепкого телосложения.
Однако это оказалось вовсе не так.
Женщина, стоявшая рядом с ним перед алтарем, была гораздо ниже ростом, чем он себе представлял.
Теперь он вспомнил, что она наверняка откидывала с лица фату, когда они прошли в ризницу, чтобы поставить свои подписи, но тогда он не стал смотреть на свою невесту, так как побоялся того, что может открыться его глазам.
Когда они стояли рядышком и встречали гостей, у него не было времени взглянуть на свою молодую жену, ведь полагалось каждому гостю пожать руку, хотя бы слегка улыбнуться и с показной признательностью принять поздравления, которые произносил каждый вновь прибывший гость.
«Должно быть, спиртное, выпитое за обедом, так подействовало на меня, что я несколько поглупел», – решил Кельвин Уорд.
Они с сэром Энтони и вправду выпили за обедом в клубе больше бренди, чем обычно себе позволяли.
Впрочем, как бы там ни было, он не мог без содрогания думать о том, что его сейчас ждет.
Он знал лишь, что должен поступить так, как того требует обычай.
Он должен выполнить то, что от него ждут.
У Кельвина Уорда было какое-то странное чувство, что если он этого не сделает, то на следующее же утро после первой брачной ночи тесть устроит ему за непослушание хорошую взбучку.
А может, сэр Эразм уже представил себе, сколько у них с Серафиной будет детей, и уже прикинул, сколько денег положить на их счет? Ведь он так же тщательно планирует будущее, как и настоящее.
– Чтоб ему пусто было! – едва слышно пробормотал молодой человек и тут же устыдился своих слов.
