Текст книги "Испуганная невеста"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

И, заметив, как вспыхнули ее глаза, поспешно добавил:

– Прошу вас, ничего пока не говорите. Мне не хочется, чтобы вы заранее связывали себя какими-то обещаниями. А вот когда вы несколько месяцев поживете в Индии, тогда и сможете понять, какие чувства испытываете к этой стране.

– Я уже сейчас знаю, что буду любить ее так же горячо, как и вы, – ответила Серафина.

В тот вечер было очень жарко. Когда после ужина Кельвин с Серафиной прогуливались по верхней палубе, ей даже не понадобилось надеть поверх вечернего платья накидку.

Сегодня на ней было платье из нежного крепа розового цвета, украшенное оборочками из тюля, которые каскадом ниспадали из огромного атласного банта и образовывали длинный шлейф.

В этом наряде, сшитом по последней парижской моде, она была похожа на розовый бутон.

Платье это необыкновенно шло Серафине, так как плотно облегало ее изящную и грациозную фигуру. Глубокое декольте открывало белоснежную, стройную шею.

Марта украсила белокурые волосы Серафины несколькими бриллиантовыми звездочками, и Кельвину Уорду его жена показалась одной из звезд, спустившейся с неба. Светила полная луна, которая серебрила ровную гладь моря.

Стояла благоговейная тишина, нарушаемая лишь шумом моторов и приглушенными звуками скрипки, доносившимися из салона первого класса.

Однако внизу, на корме, пассажирам было явно не до музыки. К расположившимся там индийцам с детьми приблизилась шумная группа солдат.

У них оказался футбольный мяч, и им вздумалось сыграть в футбол. Толкаясь и отпихивая друг друга, они принялись гонять злополучный мяч по палубе, громко хохоча и сквернословя.

– По-моему, в пиве у этих ребят явно не было недостатка, – сухо заметил Кельвин Уорд.

– Вы хотите сказать, что они пьяны? – спросила Серафина.

– Не то чтобы очень, однако настолько, чтобы шуметь и вести себя вызывающе. А индийцы, которые вообще не употребляют спиртного, не понимают, чем вызвано подобное поведение белых людей.

Серафина перегнулась через перила.

Солдаты между тем разошлись вовсю – соленые шуточки неслись без перерыва.

Один из них подкинул футбольный мяч слишком высоко в воздух, тогда другой подпрыгнул, чтобы не дать ему упасть за борт, и, не удержавшись на ногах, свалился прямо на маленькую девочку-индианку, с любопытством наблюдавшую за игрой.

Девочка, пронзительно вскрикнув, упала на палубу.

– Смотрите, солдат ушиб ребенка! – воскликнула Серафина, наблюдет, как товарищи помогают солдату встать на ноги.

Веселая и шумная компания удалилась с палубы.

А девочка так и осталась лежать на том месте, где упала, и Серафина видела, что она не шевелится.

– Девочка, похоже, потеряла сознание, – заметила она.

– Уверен, скоро это обнаружат, – проговорил Кельвин Уорд.

– А по-моему, никто не видел, что произошло.

И действительно, пассажиры четвертого класса сидели с другой стороны корабля, где не было ветра.

Ребенок по-прежнему лежал на палубе без движения.

– Мы должны пойти и сказать родителям, что ребенок разбился. Я в этом просто уверена! – воскликнула Серафина.

– Я схожу, – ответил Кельвин.

– Прошу вас, разрешите и мне пойти с вами.

– Это совершенно излишне, – возразил Кельвин. – Я сделаю все необходимое.

– Но я хочу пойти! Я буду очень беспокоиться за девочку, если сама не прослежу, что ей была оказана помощь. Ну пожалуйста, возьмите меня с собой!

Кельвин Уорд сначала был непреклонен. Но потом он сдался и, улыбнувшись, проговорил:

– Ну хорошо, пойдемте. Только, Сдается мне, зря вы так сильно беспокоитесь.

Серафина поспешно взяла его за руку:

– Пойдемте побыстрее.

Держа жену за руку и посмеиваясь про себя, он провел ее кратчайшим путем по крутой лестнице на нижнюю палубу.

Это заняло некоторое время, и наконец Серафина, подобрав свои пышные юбки, ступила на корму.

Солдат нигде не было видно, пассажиры, находившиеся на другой стороне, все еще спали, а девочка по-прежнему лежала там же, где упала.

Серафина со всех ног кинулась к ней и склонилась над ребенком.

Это была маленькая девочка-индианка. Ее темные волосики с ровным пробором посередине были заплетены в косички, которые заканчивались бантиками из красных лент. В ушах виднелись маленькие золотые сережки, но платье было простенькое, из дешевого материала.

– Должно быть, падая, она ударилась головой и потеряла сознание, – заметила Серафина.

– Мы должны найти ее родителей, – проговорил Кельвин Уорд.

Серафина взяла ребенка на руки и вскрикнула:

– Взгляните, Кельвин! Она, похоже, сломала руку!

Рука крошки и в самом деле свешивалась под каким-то странным углом.

– Не трогайте ее, – резко бросил Кельвин Уорд. – Пойду приведу стюарда, а потом мы поищем врача.

Серафина, не обращая внимания на то, что ее роскошные розовые юбки подметают палубу, прижала ребенка к себе еще крепче.

Девочка была маленькая и хрупкая, лет пяти-шести на вид.

В этот момент на палубе появился матрос. Он с изумлением воззрился на нежданных пассажиров и, не говоря ни слова, снова исчез.

Прошло довольно много времени, прежде чем Кельвин Уорд привел стюарда.

За ним шла индианка, край сари покрывал ее голову, посередине лба стоял знак касты.

Опустившись на палубе рядом с Серафиной, женщина увидела, что глаза девочки закрыты, и начала плакать.

– С ней все в порядке, – поспешила успокоить ее Серафина. – Она не умерла, просто потеряла сознание.

Похоже, женщина не понимала.

– Пожалуйста, объясните ей, Кельвин, – попросила Серафина.

Тот произнес несколько слов на хинди, и женщина сразу же перестала плакать.

– Я нашел их каюту, – обратился он к жене. – Она переполнена, однако, я считаю, лучше отнести ребенка туда, а потом пойти поискать доктора.

– Возьмите ее на руки, только очень осторожно, – предупредила Серафина. – Я уверена, что у девочки сломана рука.

Кельвин принял ребенка из рук Серафины.

Стюард открыл для него дверь и, осторожно ступая, чтобы не причинить боль маленькой девочке, он медленно двинулся по длинным путаным коридорам, пока наконец не очутился перед каютой.

Стюард распахнул дверь, Серафина заглянула в каюту и едва сдержала крик возмущения – столько в ней было пассажиров.

На четырех койках, находившихся внутри маленькой каюты, расположились старая женщина, мужчина и шестеро детей!

Некоторые из них, правда, были еще совсем крошками, однако Серафина понимала: в такой обстановке отдельную койку для несчастной девочки выделить невозможно.

Кельвин Уорд спросил стюарда, есть ли на пароходе свободная каюта.

– Я вам ее оплачу, – сказал он.

– Есть одна по другую сторону коридора, сэр, – ответил стюард. – Она освободилась после Александрии.

– Откройте ее, – распорядился он.

Каюта оказалась крошечной и без внешнего иллюминатора, но по крайней мере у ребенка будет теперь своя койка.

Кельвин очень осторожно положил девочку на нее. Та, открыв глаза, начала плакать.

Мать бросилась к ней.

– Попросите ее ни в коем случае не трогать руку девочки, пока мы не приведем врача, – обратилась Серафина к мужу.

Говоря это, она сняла с другой койки подушку и удобно устроила на ней больную руку ребенка. Мать стала убаюкивать девочку.

– Мы постараемся как можно скорее привести врача, – сказал Кельвин Уорд стюарду. – А вы распорядитесь, чтобы мне выписали счет на оплату этой каюты.

– Слушаюсь, сэр.

Кельвин Уорд обратился на хинди к матери девочки.

В это время в каюте уже появились индус, очевидно, отец ребенка, и пожилая женщина, скорее всего бабушка.

Оставив их с малышкой, Серафина и Кельвин Уорд поспешно поднялись по лестнице на палубу первого класса.

– Я знаю, где каюта врача, – проговорил он.

Серафина вспомнила, какой из себя этот врач – эдакий весельчак с неизменно красным лицом. Познакомилась она с ним во время шторма в Бискайском заливе.

– Рад видеть вас на ногах, миссис Уорд, – сказал он тогда. – Желаю вам оставаться на них и впредь. У меня нет ни малейшего желания причислять вас к моим пациентам.

– Похоже, работы у вас достаточно, доктор, – заметил Кельвин Уорд.

– Гораздо больше, чем хотелось бы, – проворчал врач.

Серафина подумала тогда, что это лентяй, который к своим обязанностям относится с прохладцей. Всякий раз, когда ей случалось проходить мимо курительного салона, в котором находился бар, она видела, что он неизменно пребывал там.

Его громовой хохот нельзя было спутать ни с чьим другим.

Кельвин постучал в каюту врача. Не получив ответа, предпринял вторую попытку. Опять безрезультатно.

– Наверное, он в баре, – заметил он. – Придется мне пойти поискать его там.

Кельвин с Серафиной повернулись и пошли по коридору.

В этот момент они заметили, как с другого конца коридора к ним приближаются трое мужчин.

Когда они поравнялись с ними, Серафине все стало ясно. В центре троицы находился доктор, которого почти волоком тащили два стюарда, – тот, обхватив их за плечи, едва переставлял ноги.

Лицо его было багровым, глаза закрыты, свесившаяся на грудь голова моталась из стороны в сторону, изо рта вырывались нечленораздельные звуки.

Серафина с Кельвином поспешно посторонились, пропуская врача и сопровождающих.

– Похоже, доктор не в состоянии осмотреть ребенка, – сухо заметил он.

– Что же нам делать? – широко раскрыв глаза, спросила Серафина.

– Боюсь, придется ждать до утра, – ответил он.

– До утра? – ужаснулась Серафина. – Но это невозможно! Сейчас девочка заснула, но когда проснется, у нее начнутся адские боли. Я как-то ломала руку и знаю, что это такое!

– Я спрошу администратора, кто еще на пароходе в состоянии заняться рукой малышки. Однако, если человек этот окажется недостаточно компетентным, рука ребенка на всю жизнь может остаться негнущейся.

Серафина застыла на месте, тревога в ее глазах стала еще заметнее.

– Нужно что-то делать! – решительно проговорила она. – Ребенок не должен так страдать. Кроме того, к утру рука опухнет.

В это время они уже дошли до середины палубы первого класса.

Справа находился салон.

Внезапно, не сказав мужу ни слова, Серафина вошла туда.

Тихонько играл оркестр, на стульях, обитых красным бархатом, сидело много пассажиров.

К изумлению Кельвина, Серафина поднялась на небольшую эстраду, на которой играл оркестр, и подняла руку.

– Не могли бы вы на минуту прекратить играть? – попросила она.

Музыка смолкла, и пассажиры, оглушенные внезапно воцарившейся тишиной, тоже замолчали.

Все головы повернулись в сторону Серафины.

Набрав побольше воздуха, она громко и отчетливо проговорила:

– У нас на пароходе с одной маленькой девочкой произошел несчастный случай. У нее, по всей видимости, сломана рука, а корабельный врач в данный момент и сам плохо себя чувствует. Быть может, среди собравшихся найдется человек, способный оказать ей квалифицированную помощь?

На секунду воцарилась гробовая тишина, потом в самом дальнем углу салона со стула поднялся пожилой господин во фраке.

– Я врач, – проговорил он. – Правда, уже на пенсии, однако вполне в состоянии выполнить свои обязанности.

– Благодарю вас, – проговорила Серафина. – Прошу вас следовать за мной.

Глава 5

Вернувшись в каюту после напряженной игры в теннис, Кельвин Уорд увидел Серафину. Та, радостно возбужденная, уже с нетерпением поджидала его.

– Ах, Кельвин! Вы даже представить себе не можете, что случилось! – воскликнула она, увидев мужа.

– Наверное, что-то приятное! – улыбнулся он.

Лицо Серафины сияло, глаза светились.

– Очень! – отозвалась она. – Буквально несколько минут назад к нам в каюту постучал такой милый старичок-индиец и спросил меня, не окажу ли я честь ее высочеству раджмате из Удайпура выпить с ней чашечку чая.

– Вы ведь об этом только мечтали, – подхватил Кельвин.

– Не представляю, почему ей вздумалось меня пригласить, – продолжала Серафина, – однако я приняла приглашение. Надеюсь, вы не станете меня за это ругать?

– Ну конечно, нет! – воскликнул он. – Вам это будет очень интересно, и я просто счастлив, что ваша первая встреча с Индией и ее людьми начнется со знакомства с одной из старейших индийских династий.

– Расскажите мне о ней, – попросила Серафина.

– Магарана Удайпура является главой «Тридцати шести королевских семей». Она возглавляет династию, правившую той же территорией, что и ее предки, в течение столетий, еще задолго до магометанского нашествия.

– Они относятся к племени раджпутов, правда? – спросила Серафина, бросив взгляд на книги, которые она прилежно изучала с самого первого дня, как они с Кельвином взошли на борт парохода.

– Раджпуты считаются самыми романтичными и интересными из всех индийских племен, – ответил Кельвин. – Они верят тому, что происходят от солнца, луны и священного огня.

– Как интересно!

– По храбрости они не уступают средневековым рыцарям, – продолжал он. – И просто обожают войны.

Он улыбнулся:

– Если в данный момент никаких войн не ведется, они занимаются охотой, а если не могут найти себе врага, чтобы сразиться с ним, начинают драться друг с другом.

– В моей книге говорится, что это на редкость красивый народ, – заметила Серафина.

– Верно. Принцессы этого племени славятся своей красотой, отвагой и независимостью, – продолжал Кельвин. – В отличие от остальных индийских женщин они сами выбирают себе мужа и занимаются охотой наравне с мужчинами. Они даже ходят с ними в бой!

– Должно быть, они необыкновенно смелые!

– Еще бы! Ведь нужно обладать необычайным мужеством, чтобы гордо взойти на погребальный костер, на котором по обычаю сжигали тело мужа, если он умрет раньше своей жены. Англичане, правда, наложили запрет на исполнение этого обряда.

Серафина даже вздрогнула от ужаса, услышав о таком страшном обычае.

– Несмотря на эмансипированность жен, – продолжал он, – принцы, однако, умели при необходимости их усмирить. Во дворце, как правило, имелась комната под названием «комната гнева», где провинившаяся принцесса сидела взаперти до тех пор, пока не попросит прощения за то, что дала волю своему гневу.

Серафина рассмеялась:

– А что же было, если из себя выходил сам принц или магараджа?

– Он по рангу выше своей жены, так что ему разрешается вести себя так, как ему вздумается. Впрочем, такое правило должно быть вообще для всех мужчин, – поддразнил ее муж.

– Вы слишком самонадеянны, – заметила Серафина. – Вы что, считаете, что у женщин вообще нет прав?

– Только у тех, кто старается ублажить своего господина и повелителя!

– Но вы-то не раджпут!

– А как бы я хотел им быть! Какие это замечательные люди!

– И какие же? – спросила Серафина.

– Они никогда не признают поражений. Только раджпуты из окружения принцессы Северной Индии, продолжали бороться против мусульман, когда все остальные племена уже сдались. И, если они проигрывали сражение, их жены и матери просто не пускали их домой.

– Как все это интересно! Мне еще больше хочется увидеть раджмату, – проговорила Серафина.

– Поскольку она является принцессой раджпутов, то, вероятно, в молодости была необыкновенной красавицей, – заметил Кельвин.

– Не пугайте меня! – взмолилась Серафина. – А то я побоюсь идти к ней на чай.

– Вы? Испугаетесь?! – Он сделал вид, что чрезвычайно удивлен. – После того, что вы сделали позавчера вечером, ни за что не поверю!

Серафина вспыхнула.

Кельвин подшучивал над ней уже два дня – с тех пор, как она попросила врача помочь девочке-индианке.

В тот вечер, когда они привели врача к больной девочке, он настоял, чтобы Серафина вышла из каюты, пока врач будет осматривать маленькую больную.

– Вас это только расстроит, – ласково проговорил он. – Доктор Браунлоу рассказал мне, что имел практику на Харлей-стрит, и я уверен – мы можем с легким сердцем оставить девочку на его попечение.

Серафина послушно вернулась в свою каюту, а позже ей сообщили, что доктор осмотрел девочку и дал ей снотворное, чтобы она заснула.

Только когда в каюту вошел муж, Серафина, понимая, что вела сегодня себя несколько необычно, робко проговорила:

– В… вы не сердитесь… на меня… за то… что я пыталась… найти кого-то, кто мог бы помочь… ребенку?

– Ну конечно, нет! – ответил Кельвин. – Я не устаю задавать себе вопрос, что стало с той молоденькой девушкой, которая боялась шторма и говорила мне, что она трусиха!

– Я в тот момент не думала… о себе, – просто объяснила Серафина. – Я так… волновалась о… несчастном ребенке… что просто… должна была… что-то сделать!

– И это у вас отлично получилось! – заметил он. – Очень смелый поступок – остановить оркестр, встать посреди салона и спросить, есть пи среди присутствующих врач.

На следующий день Серафина и Кельвин спустились на нижнюю палубу, где находились каюты четвертого класса, чтобы узнать, не могут ли они еще что-нибудь сделать для маленькой девочки-индианки.

На корабле не оказалось игрушек, но Серафина, покопавшись в своем багаже, нашла несколько разноцветных мотков пряжи, три носовых платка – красный, розовый и голубой – и еще какие-то небольшие предметы, которыми можно было развлечь ребенка.

Оказалось, что подарки эти пришлись как нельзя кстати. Малышка была от них в полном восторге, а ее отец с матерью так и рассыпались перед Серафиной в благодарности за ее доброту. При этом отец изъяснялся на хорошем английском языке.

– По-видимому, они очень бедны, – позже сказала Серафина мужу. – И как они сумели купить билеты на такой роскошный пароход, хоть и в каюту четвертого класса?

– Отец девочки работал в какой-то индийской компании, имеющей отделение в Англии, и, когда он уезжал из Индии, ему разрешили взять с собой жену, – объяснил ей Кельвин. – Дети их родились уже в Англии. Через десять лет семья накопила достаточно денег, чтобы вернуться в свою страну.

– И что они там будут делать? – поинтересовалась Серафина.

– Думаю, что отец попытается найти какую-нибудь работу, а до этого они будут жить у родственников, у которых и у самих-то наверняка куча детей.

– И уж, конечно, те вряд ли примут с распростертыми объятиями семью, где есть семеро детей! – воскликнула Серафина.

– Ошибаетесь, – возразил он. – Понятие семьи для индийцев священно. Уверяю вас, как только они ступят на родную землю, их тут же примут в семью, причем с величайшей радостью.

Когда они вернулись в свою каюту, Кельвин сказал ей:

– Мы должны найти какой-то подарок, который вы преподнесете ее высочеству.

– Подарок? – удивилась Серафина.

– На Востоке принято, чтобы гость преподносил хозяину или хозяйке подарок.

– Какой чудесный обычай! – воскликнула Серафина. – Что же мне подарить раджмате?

После долгих споров они сошлись на прелестной антикварной коробочке, подаренной Серафине на свадьбу. Серафина завернула ее в папиросную бумагу и перевязала красной ленточкой.

Ему пришло в голову, что раджмата пригласила Серафину на чай, так как та была столь добра к индийской девочке. Он не ошибся.

Войдя в каюту, которую занимала раджмата, Серафина увидела, что она сидит в инвалидном кресле.

Сложив обе руки ладонями внутрь в индийском приветствии, раджмата обратилась к Серафине на великолепном английском:

– Прошу простить меня, миссис Уорд, что я встречаю вас сидя, но, к несчастью, из-за артрита ноги отказываются мне служить.

Серафина, глядя на нее, подумала, что та, должно быть, в молодости была необыкновенной красавицей. Строгие черты лица и прямой нос придавали ее лицу горделивое выражение. Похожие лица Серафина видела на индийских картинах.

Волосы ее, густые и длинные, сейчас были седыми; искусно расшитое сари темно-розового цвета переливалось при каждом движении раджматы.

Браслеты, кольца и ожерелье были усыпаны рубинами и бриллиантами. И Серафине пришло в голову, что если бы она даже не знала, что раджмата царственная особа, то поняла бы это с первого взгляда.

Прислуживали ее высочеству, такая же, как и она сама, пожилая женщина и мужчина, тоже в летах, который, как выяснилось, являлся придворным очень высокого ранга и которому была оказана честь сопровождать раджмату в Англию.

– Мы предприняли такое долгое путешествие, – объяснила ее высочество, – потому что моему маленькому внуку требовалась хирургическая операция глаза. Нам стало известно, что никто в мире не делает такие операции лучше некоего британского хирурга. И, должна вам сказать, поездка наша, к счастью, оказалась успешной.

– Как я за вас рада! – воскликнула Серафина. – А можно мне взглянуть на маленького принца?

Мальчика, которому оказалось около двух лет, внесли в каюту.

Серафина заметила, что няня его, сравнительно молодая женщина, относится к раджмате с величайшим почтением.

У ребенка все еще был забинтован глаз, однако выглядел он вполне здоровым и, усевшись к бабушке на колени, принялся весело играть ее браслетами.

– А как зовут принца? – спросила Серафина.

– Его высочество назвали Акбаром в честь его прославленного предка, – ответила раджмата.

– Он старший сын магараджи? – поинтересовалась Серафина.

– Его высочество является его наследником, – ответила раджмата. – И со временем станет носить титул Солнце индусов.

В голосе принцессы звучала затаенная гордость.

– Я читала кое-что об истории вашей страны, – заметила Серафина, – а мой муж рассказал мне, какие вы, раджпуты, смелые.

– Однако длительные междоусобицы и войны привели нашу страну к опустошению, пока англичане не взяли нас под свое покровительство в 1817 году, – пояснила раджмата. – Теперь у нас воцарился мир.

– Очень этому рада, – заметила Серафина.

– Это ваш первый визит в Индию, миссис Уорд? – спросила раджмата.

– Да. И я жду не дождусь, когда увижу вашу страну, – ответила Серафина. – Мой муж очень ее любит, а я делаю все возможное, чтобы узнать как можно больше о ее людях.

– Именно потому, что вы были так добры к одному из ее представителей, миссис Уорд, я и попросила вас оказать мне честь своим присутствием.

Серафина улыбнулась:

– Под этим представителем вы подразумеваете маленькую девочку-индианку, которая сломала руку?

– Мне рассказали, как много вы для нее сделали, – заметила раджмата. – И что ваш муж предоставил ей отдельную каюту. Это очень щедро с его стороны.

– Ну что вы! Мне кажется, нам следует извиниться за английского солдата, который сбил ее с ног. По его вине она сломала руку, – сказала Серафина. – Только, по-моему, он не понимал, что делает.

– Именно так мне и сообщили, – проговорила раджмата.

Серафина поняла – об этом эпизоде раджмате доложили в мельчайших подробностях, так что она была в курсе всех событий.

Потом они поговорили о местоположении Удайпура, и раджмата заметила:

– Надеюсь, ваш муж найдет время свозить вас в штат Раджастхан, где находится этот город. Он необыкновенно красив и считается одним из наиболее живописных штатов Индии.

– Мне рассказывали, что это романтическое место, где принцы похожи на европейских средневековых рыцарей без страха и упрека, – подхватила Серафина.

– Надеюсь, когда вы увидите его, то не будете разочарованы, – улыбнулась раджмата.

Пока они вели непринужденную беседу, им подали крошечные пирожные, конфеты и засахаренные фрукты, которые Серафине прежде не доводилось пробовать.

После того как раджмата отослала принца с няней из каюты, Серафина поняла, что пора уходить.

– Огромное вам спасибо за то, что пригласили меня, ваше высочество, – поблагодарила она. – Я так мечтала с вами познакомиться.

– Уверена, что мы еще не раз встретимся, – ответила раджмата. – Припадаю к стопам вашим в благодарность за то, что вы для нас сделали.

Прощаясь, она снова сложила ладони вместе. Серафина же сделала глубокий реверанс и вышла из каюты.

– Ее высочество необыкновенно хороша собой, – сказала она Кельвину Уорду, вернувшись в каюту. – Так красива, как вы и предполагали. Надеюсь, когда я состарюсь, то буду похожа на нее.

– Ну, это еще не скоро будет, – улыбнулся он.

Серафине очень хотелось, чтобы муж ее ответил, что она, несомненно, останется красавицей, однако этого не произошло. И она с болью в сердце отметила – он не из тех, кто кривит душой. Значит, красивой он ее не считает…

Да и в самом деле, какая она красавица в сравнении с леди Брейтвейт?

После того серьезного разговора, когда Кельвин Уорд пылко уверял ее, что с леди Брейтвейт у него все кончено, Серафина время от времени задавала себе вопрос, не видится ли Кельвин со своей бывшей любовницей тайком.

Ему не составило бы никакого труда сказать жене, что он идет на палубу играть в теннис или делать зарядку, а сам в это время мог бы встретиться с леди Брейтвейт.

Наверняка та прилагает все силы, чтобы заманить его снова в свои сети.

Ей, Серафине, Кельвин говорит, что его любовная интрижка окончена.

Но она-то видит, какие томные взгляды бросает леди Брейтвейт на Кельвина в столовой либо в коридоре, если ей вдруг случается столкнуться с ним.

Поэтому Серафина была уверена, что леди Брейтвейт все еще желает мужчину, которого она охарактеризовала «обаятельным, страстным любовником».

Серафина понимала, что Кельвин целовал свою бывшую возлюбленную, и ей стало интересно, что испытывает женщина, ощутив на своих губах его губы.

Ей всегда представлялось, что поцелуи должны быть ласковыми и нежными. Теперь она не была в этом так уверена.

Кельвин Уорд был мужчиной сильным и мужественным, и Серафину не покидало ощущение, что губы его должны быть настойчивыми и требовательными, вот только что они требовали, она не имела ни малейшего представления.

А еще Серафине не давал покоя вопрос, что подразумевается под понятием «страстный любовник».

Она пошла в библиотеку на пароходе и попыталась найти книгу, которая хоть что-то поведала бы ей о любви.

Однако не нашла ничего, что могло бы пролить свет в этой сфере чувств.

Все романы были написаны довольно напыщенным слогом. Мужчины и женщины в них, как показалось Серафине, вели себя так, как никто никогда не ведет себя в реальной жизни. Да и романов в библиотеке оказалось не такого много. В основном там были книги о путешествиях или книги – биографии разных государственных деятелей и военачальников, умерших много лет назад.

Однажды вечером, когда Серафина и Кельвин прогуливались после ужина по палубе, она вдруг ощутила непреодолимое желание попросить его поцеловать ее, чтобы хоть почувствовать, что это такое.

Но поймет ли он, что просьба ее вызвана исключительно любопытством?

Скорее всего нет. Наверняка посчитает ее просьбу сумасбродной идеей, ведь ни одна уважающая себя женщина не станет просить джентльмена поцеловать ее.

«Друзья не целуются, – подумала Серафина. – По крайней мере не так…»

Но как было бы здорово, если бы Кельвин относился к ней не как к другу, а как к любовнице!

Устыдившись таких греховных мыслей, Серафина вспыхнула, но тут же попыталась оправдаться сама перед собой:

– Ведь он мой муж! Значит, ничего предосудительного в этом нет!

Мог же Кельвин Уорд, такой гордый и положительный, стать любовником леди Брейтвейт.

– Не понимаю я этого, – грустно проговорила Серафина.

И все-таки какая же она эгоистка и жадина. Наверное, правильно говорят: чем больше имеешь, тем больше хочется.

Ведь отец мог выдать ее замуж за человека, который не выказывал бы ей никакого уважения. Человека, который просто посмеялся бы над ее страхами. Человека, которому ни капельки не были бы интересны ее мысли и чувства, и которому было бы наплевать на ее мнение.

– Мне еще повезло… очень повезло, – прошептала Серафина.

Но как ни уговаривала она себя, все равно у нее оставалось некоторое чувство неудовлетворенности и хотелось чего-то большего.

К концу путешествия стало жарко.

Теперь дамы, идя на прогулку на палубу, брали с собой маленькие элегантные зонтики от солнца, которые ввела в моду королева Виктория.

Платья Серафины, ярких тонов, из индийского муслина, настолько понравились Кельвину Уорду, что он сделал ей комплимент. Серафина взглянула на него сияющими глазами.

– Вы правда считаете, что я хорошо выгляжу? Может быть, вы говорите это просто из вежливости?

– По-моему, мы договорились говорить друг другу правду, – ответил Кельвин Уорд. – Разрешите мне сказать вам еще раз, чтобы вы откинули прочь все свои сомнения, Серафина. Вы очаровательны.

Глаза их встретились, и у Серафины появилось какое-то странное и вместе с тем захватывающее ощущение, словно ее притягивает к Кельвину Уорду как магнитом.

Но не успела она распознать это ощущение, как муж уже отвернулся.

– Сегодня днем мы прибудем в Бомбей, – проговорил он. – Вы все упаковали?

– Марта уже целых два дня укладывает вещи, – ответила Серафина. – И ворчит при этом не переставая.

Кельвин Уорд расхохотался:

– У меня такое чувство, что, как только мы приедем, Марта тут же запросится домой.

– Она уже сейчас грозится уехать.

– Я найму вам служанку-индианку, – пообещал ей Кельвин Уорд. – Английские слуги плохо уживаются вместе со слугами-индийцами. Они либо деспотичны и требуют к себе большего внимания, чем сами хозяева, либо все пытаются сделать сами, чем нарушают всю иерархию кастовой системы.

– Когда-нибудь вы посвятите меня во все эти тонкости, – проговорила Серафина. – Мне не хочется наделать ошибок.

– Не беспокойтесь, я вас от них сумею оградить, – пообещал он.

Серафина почувствовала по его голосу, что он готов хоть сейчас встать на ее защиту, и у нее потеплело на душе.

Позже, когда жара чуть спала, Серафина, сидя на палубе, увидела вдалеке неясные очертания земли.

– Из-за шторма в заливе мы прибыли позже, чем рассчитывал капитан, – раздался рядом голос Кельвина Уорда. – Боюсь, когда мы сойдем на берег, уже совсем стемнеет. А я так хотел, чтобы прежде всего вы увидели красочные картины жизни индийских улиц, которые не похожи ни на что в мире.

– Ничего, завтра покажете, – успокоила его Серафина, но тут же усомнилась в том, что завтра у него найдется для нее время.

Она прекрасно знала, как ему не терпится поскорее очутиться в Бомбее и узнать последние новости о кораблях и о своей компании.

Кельвину предстояло стать старшим партнером, поскольку он сумел теперь внести больше денег, чем намеревался вначале.

Серафина взглянула на него искоса, а затем поспешно перевела взгляд на голубоватую полоску земли на горизонте.

«Как же он красив!» – подумала она.

Высокий чистый лоб, проницательные серые глаза, каких ей еще не доводилось видеть ни у одного человека.

Он был настолько откровенным, а вернее сказать, честным, что никому бы и в голову не пришло заподозрить Кельвина Уорда в обмане, интригах или в каких-то мошеннических действиях, идущих вразрез с интересами его деловых партнеров.

«Наверное, никогда ему не стать хорошим бизнесменом», – подумала Серафина, радуясь этому, поскольку Кельвин не был похож на тех промышленных магнатов, которых ей доводилось встречать в доме своего отца.

– Пойду узнаю, когда мы пришвартуемся, – прервал ее размышления Кельвин Уорд.

– Да, пожалуйста, – отозвалась Серафина. – А я пойду посмотрю, закончила ли Марта укладывать вещи, но говорить ей, что мы уже почти приплыли, не буду, а то она впадет в панику.