Текст книги "Испуганная невеста"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
– Я подойду к вам через несколько минут, – пообещал Кельвин Уорд.
Серафина вернулась в каюту.
Теперь, когда вещи были уложены, она казалась пустой и голой.
«Сколько же событий произошло за время этого путешествия!» – подумала Серафина. Ей было странно, что каюта, в которой они с Кельвином провели целых двадцать дней, скоро исчезнет из их жизни и они никогда о ней больше не вспомнят.
«И мы не оставим здесь никакого следа, – продолжала размышлять она. – Когда живешь в доме, такого не бывает».
Впрочем, есть на свете люди, которые в силу своих личных качеств, а вернее, отсутствия таковых, не привносят в атмосферу жилища ничего своего. Дом их как был безликим, так безликим и остается. Атмосфера в нем от присутствия людей не меняется. Словно никто в нем и не живет.
«Такого не должно быть, – рассуждала Серафина. – Дом должен быть настоящим домом».
И она решила, что, когда у них с Кельвином Уордом будет свой дом, она не пожалеет сил, чтобы наполнить его теплом и уютом. Это будет не просто место пребывания их обоих, а настоящий семейный очаг, в котором будут царить счастье и взаимопонимание.
Однако у нее тут же возникло неприятное ощущение, что когда они прибудут в Бомбей, то узнают, что отец снова предпринял какие-то действия, и это снова вызовет недовольство Кельвина.
Возможно, корабли, которые он послал из Англии, уже прибыли в Индию, а одно это способно вызвать гнев Кельвина.
При одной мысли о том, каким Кельвин Уорд может быть в гневе, Серафина вздрогнула. Но тут же попыталась себя успокоить: ведь теперь, когда между ними существует взаимопонимание, он вряд ли будет сердиться на нее за то, чего она не в силах предотвратить.
Однако самое плохое было то, что Кельвин тратит именно ее деньги.
Именно на ее деньги он вынужден жить день за днем.
«Если бы у него было хоть немного своих», – подумала Серафина.
И ей впервые пришло на ум, что, должно быть, всякий раз, когда Кельвин подписывает за нее чек, он готов его разорвать, а когда покупает ей какой-то подарок, думает, что фактически она сама за него платит.
«Ненавижу деньги! Ненавижу!» – чуть было не взорвалась Серафина.
Но тут же подумала, что, не будь их, Кельвин Уорд не женился бы на ней.
– Нужно постараться сделать так, чтобы он забыл, что я богата, – прошептала Серафина.
Внезапно в голову ее вкралась предательская мыслишка – ведь то, что давала ему леди Брейтвейт, невозможно оценить деньгами, и все же он принимал ее дары.
Кельвин Уорд прервал ее размышления, вернувшись в каюту.
– Говорят, через час или чуть больше мы высадимся на берег, – сообщил он. – Я заказал себе бренди, а вам лимонад. Мне казалось, вам захочется что-нибудь выпить.
– Спасибо, – выдавила из себя Серафина и с трудом заставила себя улыбнуться.
– На палубе сейчас нам делать нечего, – продолжал Кельвин. – Обычно пассажиры в самом конце путешествия слоняются по ней без дела, а когда приходит время высаживаться на землю, у них уже нет никаких сил.
– Тогда останемся в каюте, – проговорила Серафина.
– Уже все подготовлено к нашему прибытию, и нас встретят, – проговорил Кельвин Уорд. – А еще я телеграфировал одному из своих партнеров, чтобы он подыскал для нас дом. В отелях всегда полно народа и не очень удобно, и я подумал, что лучше всего будет снять на несколько месяцев дом, а потом постепенно подыскать что-то, что придется нам по душе.
– Это было бы просто великолепно! – воскликнула Серафина. – Я предпочитаю жить в собственном доме, а не в отеле.
– Уверен, что дом нас уже ждет, – заверил ее Кельвин Уорд. – Как вы думаете, из вас выйдет хорошая хозяйка?
– Надеюсь, – робко ответила Серафина.
– Не волнуйтесь, – улыбнулся он. – Вот увидите, в Индии все будут стараться вам угодить. Наймем мальчика-слугу, который станет присматривать за домом. А уж он наймет остальных слуг, большинство из которых окажутся его родственниками. Вам останется только отдавать распоряжения и хорошо выглядеть.
– Мне хочется создать вам уют, – проговорила Серафина.
– Не сомневаюсь, что вам это удастся, – заверил ее Кельвин Уорд.
Стюард принес напитки, и Кельвин Уорд принялся просматривать какие-то бумаги, которые явно касались дел его компании.
Она не стала отвлекать его пустой болтовней, однако, бросив на него взгляд, снова подумала, насколько муж хорош собой.
«Должно быть, многие, очень многие женщины думают так же», – вздохнула она.
Внезапно из коридора донесся топот ног, какие-то крики. Резко зазвенел звонок.
Кельвин Уорд оторвался от своих бумаг.
– Что там происходит? – спросил он.
– Наверное, что-то случилось, – высказала предположение Серафина.
Он встал и распахнул дверь.
Снаружи стоял такой шум, что, казалось, лопнут барабанные перепонки.
Кельвин Уорд скрылся, оставив ее в каюте одну.
– Что там могло произойти? – недоумевала Серафина.
Она пошла в спальню, надеясь увидеть там Марту, однако в комнате стояли лишь аккуратно перевязанные саквояжи.
Серафина уже переоделась в платье из плотного шелка, которое Марта сочла самым подходящим для путешествия.
На кровати лежали приготовленные для нее тяжелая шелковая шаль и шляпка.
Она взглянула на них, надеясь, что ей не придется их надевать, поскольку жара стояла невообразимая. Дверь в гостиную отворилась, и послышался голос Кельвина:
– Где вы, Серафина?
– Я здесь, – ответила она.
Он вошел в спальню, взял с кровати шаль и набросил ей на плечи.
– Только не пугайтесь, – предупредил он тихим голосом. – Нам нужно идти к спасательным шлюпкам.
– К шлюпкам?! – воскликнула пораженная Серафина.
– На борту начался пожар, – объяснил он. – Может быть, ничего страшного нет и мы останемся на корабле. Но что бы ни случилось, прошу вас, ничего не бойтесь. До Бомбея рукой подать, и в случае чего множество кораблей придут нам на выручку.
– К… конечно, – проговорила она, однако голос ее дрогнул.
Обняв жену за плечи, Кельвин Уорд открыл дверь, чтобы вывести ее в коридор.
Он был полон людей. Все они кричали и, расталкивая друг друга, бежали к спасательным шлюпкам.
– Марта! – внезапно воскликнула Серафина.
– С ней все в порядке. Я ей уже обо всем сказал, – успокоил ее муж.
В самом начале путешествия, когда они плыли по каналу, для пассажиров проводили учения – рассказывали о спасательных шлюпках, показывали, где они находятся, и говорили о том, что нужно предпринять в случае аварии.
Но только сейчас Серафина поняла, что она и представления не имеет, куда идти, и, если бы рядом с ней не было Кельвина, она бы умерла от страха.
Она надеялась, что с Мартой все в порядке, однако мысль о служанке тут же вылетела у нее из головы – приходилось думать только о том, как удержаться на ногах.
У пассажиров второго, третьего и четвертого класса была одна задача – добраться до шлюпок. Им было не до церемоний.
Серафина не сомневалась, что если бы Кельвин Уорд не оберегал ее, то ее могли сбить с ног и затоптать.
Наконец ему удалось вырвать ее из толпы – они отыскали шлюпку, которая была закреплена за ними. Матросы уже подготавливали ее к спуску на воду.
Некоторые шлюпки были уже заполнены людьми, и матросы ждали только команду к спуску.
Кругом стоял невообразимый гвалт – невозможно было не только понять, что происходит, но и расслышать отдельные слова.
– Капитан отдавал приказ покинуть корабль? – услышала она голос Кельвина Уорда.
Ответа на этот вопрос, похоже, никто не знал.
Моряки, на лицах которых застыло озабоченное выражение, поворачивали головы направо и налево, ожидая приказов от старших офицеров.
Теперь Серафина почувствовала запах дыма – он тянулся с той стороны корабля, откуда они только что ушли.
– Где пожар? – крикнула она Кельвину Уорду, однако он услышал ее только с третьей попытки.
– По-моему, он начался на палубе второго класса, – прокричал он в ответ, – но я не уверен. Похоже, никто ничего толком не знает, а я не могу оставить вас одну и бежать выяснять.
– К… конечно, – пролепетала Серафина, еще сильнее вцепившись в его руку.
– Все в порядке, Серафина, – проговорил он успокаивающе. – Обещаю вам, никакой реальной опасности нет.
– Я в этом… не сомневаюсь, – нерешительно проговорила она.
Серафина уже не была так напугана, как вначале.
В конце концов ведь Кельвин сказал ей, что до Бомбея отсюда совсем недалеко.
На пароходе ревела сирена, со всех мачт подавали сигналы, и то, что другие корабли кинутся их спасать, было лишь вопросом времени.
– Понять не могу, как можно было не заметить огонь средь бела дня! – возмущался пожилой англичанин, который занял место в лодке рядом с ними.
– Наверное, все были заняты разгрузкой, – ответил Кельвин Уорд.
– Я напишу в «Таймс» об этом возмутительном инциденте! – сердито проговорил пожилой мужчина. – Подумать только, что подобное могло произойти на британском судне!
Он возмущенно фыркнул, и в этот момент рядом с ним уселась дама, трясущаяся от страха.
– Нас спасут? Ты уверен, что нас спасут? – визгливым голосом вопрошала она.
– Ну-ка, Матильда, возьми себя в руки! Истерикой делу не поможешь! – решительным голосом проговорил ее муж.
Серафина полагала, что Кельвин не считает ее такой же обезумевшей, как эта дама.
Прошло немного времени, и на палубе наступило некое подобие порядка, поскольку большинство пассажиров нашли свои места в шлюпках.
И вот тут Серафина увидела раджмату из Удайпура. Она сидела в инвалидной коляске, которую толкал перед собой пожилой слуга, перед ним шел другой слуга, прокладывая сквозь толпу дорогу к шлюпке. Шлюпка была такая же, как та, которую должны были занять Серафина и Кельвин.
– Везут ее высочество, – сказала Серафина Кельвину. – Должно быть, она очень волнуется, поскольку сама ходить не может и ее придется опускать в шлюпку.
– Ну, это не составит слугам большого труда, – ответил он.
Коляска раджматы остановилась рядом с ними, и Серафина, склонившись к принцессе, спросила:
– Ваше высочество, с вами все в порядке? Мой муж говорит, что серьезной опасности нет, так как мы находимся близко от Бомбея.
– Я в такой ситуации представляю собой обузу, – спокойно проговорила раджмата.
«Она слишком горда, чтобы, выказывать хоть каплю страха, – подумала Серафина. – К тому же она из раджпутов!»
И Серафина почувствовала, как в присутствии этой невозмутимой женщины она и сама становится спокойнее. Впрочем, беспокойство ее после ободряющих слов Кельвина стало исчезать.
– А принц… он с няней? – спросила она.
– К сожалению, у нас с ними разные шлюпки, – ответила раджмата. – Один из наших слуг услышал, что на корабле пожар, когда он только начался, и я приказала няне немедленно идти к шлюпке.
Серафина подумала, что в таком случае няня и маленький принц должны находиться в одной из шлюпок, которые уже спущены на воду.
Перегнувшись через перила, она увидела, что какую-то шлюпку медленно опускают вниз на канатах. В ней, кроме нескольких мужчин, сидящих на веслах, находились только женщины и дети.
Внезапно Серафина почувствовала страх. Она понимала, что, когда их шлюпку спустят на воду, ей придется добираться до берега без Кельвина. Он с остальными мужчинами останется на пароходе до тех пор, пока не отправят всех женщин и детей;
«Как бы мне хотелось остаться с ним», – подумала Серафина.
И ее охватил ужас, ведь если Кельвин останется на корабле, она, быть может, его никогда больше не увидит.
«Нужно попросить его разрешить мне остаться с ним», – решила она.
Но тут же с отчаянием поняла, что он наверняка ей этого не позволит.
И в этот момент, поскольку Серафина все еще стояла, перегнувшись через перила, она заметила няню маленького принца. Из всех женщин, находившихся в лодке, только она была в сари, а потому не заметить ее было невозможно.
Только Серафина хотела сказать раджмате, что принц в безопасности, поскольку лодка уже достигла поверхности воды, как увидела, что никакого принца рядом с няней нет.
Она обвела шлюпку возбужденным взглядом – может быть, какая-нибудь другая женщина держит ребенка на руках.
Увы! Ни у одной из них на коленях не было никаких детей. Дети – а их оказалось довольно много – все были старше принца и сидели рядом со взрослыми.
Несколько секунд Серафина смотрела на шлюпку, не в силах оторвать от нее взгляд, потом повернулась к раджмате, чтобы рассказать ей, что произошло, но тут же поняла, что принцесса тут помочь ничем не может, да и от ее старых слуг тоже не будет никакого толка.
Тогда, не сказав Кельвину ни слова, Серафина бросилась бежать по палубе по направлению к двери, через которую они с Кельвином только что пришли сюда. Распахнув ее, она помчалась по коридору к каюте раджматы, которая находилась рядом с их каютой.
Теперь толпа не мешала ей, люди, которые еще недавно исступленно кричали, уже выбрались на палубу.
Однако Серафину подстерегала другая опасность – густой дым застилал ей глаза, ей было нечем дышать.
Серафина тем не менее смело продвигалась вперед. Наконец она добралась до каюты, которую занимала раджмата, и распахнула дверь.
И едва она это сделала, как услышала детский плач.
Принц лежал в своей кроватке, где няня оставила его. Видимо, она потеряла голову от страха, когда начался пожар.
Серафина схватила ребенка и, решив, что дым в коридоре будет еще сильнее, замотала себе голову шелковой шалью и укутала ею же малыша.
Крепко прижимая маленького принца к груди, она бросилась из каюты обратно в коридор.
Дым и вправду оказался еще гуще, чем раньше. Мало того, стены уже были объяты пламенем.
Пройти было невозможно – повсюду был огонь.
Серафина в ужасе отпрянула, но тут же взяла себя в руки. Она знала, что во что бы то ни стало им надо выбраться отсюда и как-то добежать до Кельвина.
Только он может спасти их обоих. Только с ним почувствует она себя в безопасности.
Жар огня казался нестерпимым, однако дым уже рассеивался.
– Кельвин! Кельвин! – прошептала Серафина.
И, опустив голову, чтобы не видеть того, что ей предстоит, храбро ринулась вперед.
Должно быть, она слишком крепко стиснула в своих объятиях ребенка – он вскрикнул от боли.
Языки пламени обожгли ей руки, но, не обращая на боль внимания, Серафина бежала вперед.
Наконец она почувствовала, как чьи-то сильные руки подхватили ее, и послышался голос, такой знакомый и родной, в котором прозвучали незнакомые доселе нотки:
– Серафина! О Господи! Как вы? Он здесь! Больше ей ничто не грозит!
Она закрыла глаза…
Глава 6
Серафина сидела на веранде и смотрела на раскинувшийся перед ней сад, где росли чудесные цветы, смотрела на верхушки деревьев и на синее море, затянутое легкой дымкой, поднимавшейся с залива.
Руки ее, все еще забинтованные, лежали у нее на коленях.
Сегодня утром врач сказал ей:
– Ну вот, моя миссия закончена, миссис Уорд. Теперь я приду к вам только в том случае, если вы сами меня вызовете.
– А шрамы еще долго будут видны? – спросила Серафина.
Доктор, помолчав, проговорил:
– Вы очень счастливая женщина, миссис Уорд, а вернее, очень разумная. Если бы вы не догадались накинуть на голову шаль, чтобы закрыть лицо, речь сейчас шла бы не о шрамах, а совершенно о другом.
Марта сказала примерно то же самое, добавив только:
– Если бы вы не переоделись в то платье из плотного шелка, которое я для вас приготовила, миссис, это ваше любимое муслиновое платьишко вспыхнуло бы, как факел.
Серафина прекрасно понимала, что только чудом не обожгла лицо. Она могла быть сейчас вся в шрамах.
Из того, что произошло, она помнила очень немногое. Только то, что бежала сквозь огонь, а потом ее подхватили руки мужа.
Позже она узнала, что пассажирам не нужно было покидать пароход – огонь потушили очень быстро.
Поскольку большинство шлюпок уже поплыли к берегу, ей и Кельвину пришлось еще некоторое время оставаться на борту, так что в Бомбее они высадились лишь через час.
– А если бы я оставила принца в его каюте, с ним было бы все в порядке? – спросила Серафина, когда смогла рассуждать о происшедшем.
– Палуба второго класса получила значительные повреждения, – ответил ей Кельвин Уорд. – Кроме того, несколько кают первого класса выгорели полностью. Одна из них – та, что занимала раджмата с маленьким принцем.
Серафина замерла от ужаса, а муж между тем продолжал:
– Вы знаете, я считаю, что вы совершили поистине геройский поступок, однако все, что бы я ни говорил, не может сравниться с благодарностью, которую испытывает к вам ее высочество.
Раджмата заполнила их дом цветами и подарками, но к тому времени, когда врач разрешил Серафине принимать посетителей, коронованные особы отбыли в Удайпур. Так что Серафине не довелось лично выслушать слова благодарности.
– Знаете, я в какой-то степени даже этому рада, – смущенно призналась она Кельвину, – хотя мне бы очень хотелось еще раз повидать магарану Удайпура. Но когда тебя благодарят, всегда какого неловко себя чувствуешь.
– И тем не менее вы заслуживаете самой глубокой благодарности, – заметил Кельвин Уорд. – Не сделай вы того, что сделали, принца уже не было бы в живых.
– А что будет с его няней?
– Ее ждет суровое наказание за то, что она пренебрегла своими обязанностями, забыв о ребенке.
Хотя Серафине было жаль молодую женщину, она понимала, насколько плохо та поступила, бросив принца на произвол судьбы и думая лишь о том, как бы спастись самой.
– Надеюсь, вы знаете, что вас считают героиней? – спросил Кельвин.
– Ну что вы! – воскликнула Серафина.
– В бомбейских газетах во всех заголовках упоминается ваше имя. Стоит ли говорить, что меня осаждает целая толпа журналистов, желающих побеседовать с вами.
– Пожалуйста… не пускайте их! – воскликнула Серафина. – Я не могу… говорить о случившемся! Да кроме того… рассказывать-то не о чем.
– Они уже сами написали больше чем достаточно, – заметил Кельвин Уорд.
– Я даже толком не помню, что произошло, – решительно проговорила Серафина.
Это и в самом деле было правдой.
Все происшедшее казалось ей теперь каким-то странным сном. Куда только делась смелость, побудившая ее спасти принца! Теперь при одной мысли о том, что придется обсуждать этот инцидент, Серафину охватывала невероятная робость.
К счастью, мужу удалось оградить ее от домогательств журналистов. Кроме того, он обещал показать Серафине Бомбей, как только она почувствует себя лучше.
Ей стало известно, что партнеры Кельвина Уорда по компании подыскали дня них дом, в котором им предстояло пожить какое-то время.
Это было длинное одноэтажное строение с верандой типа бунгало, построенное каким-то богатым персом на самой вершине Малабар-Хилл, горы, которая возвышалась над заливом.
При доме находился просторный сад, а сам он был обставлен великолепной мебелью. Серафина обнаружила в нем множество антикварных изделий, выполненных индийскими мастерами, которые привели ее в восхищение. Да и слуги-индийцы оказались настолько внимательны и предупредительны, что она тотчас же почувствовала себя как дома.
Однако ее удивило огромное количество прислуги в сравнительно небольшом хозяйстве. Их было целых двадцать пять человек. Вскоре она узнала, что в Индии принято иметь штат и побольше.
Кельвин рассказал ей о Бомбее. Город этот, раскинувшийся на семи островах, был не похож ни на один индийский город.
Серафина узнала, что первые буддистские поселения были основаны здесь в III веке до нашей эры, а первыми уроженцами Запада, заинтересовавшимися гаванью Бомбея, были португальцы, и произошло это в XVI веке.
Этот красивейший залив был приобретен португальцами, однако в 1662 году им пришлось передать его в качестве свадебного подарка английскому королю Чарльзу II, когда тот женился на дочери короля Португалии Катерине из династии Браганса.
– Как интересно! – воскликнула Серафина, когда Кельвин рассказал ей об этом. – Я и понятия не имела, что он принадлежит нам уже так давно.
– Шесть лет спустя Чарльз II сдал его в аренду Ост-Индской компании по номинальной стоимости, – продолжал Кельвин, – но еще долгие годы судам, идущим из Бомбея, угрожали пираты и морские разбойники.
– Это, должно быть, было ужасно! – воскликнула Серафина.
Несмотря на то, что она прочла об Индии массу книг, она не ожидала, что Бомбей окажется настолько красивым.
С самой вершины Малабар-Хилл спускались вниз улочки, запруженные людьми, которые были облачены в яркие одежды.
Кельвин умел распознать среди них людей самых разных типов: и солдата из Пенджаба; и возницу-сикха с тюрбаном на голове и аккуратно расчесанной бородой; и толстого купца, принадлежавшего к торговой касте Марвари и сколотившего на торговле целое состояние.
В свой первый выход в город Серафина была еще слаба, поэтому Кельвин не стал показывать ей слишком много, однако он не мог отказать себе в удовольствии повозить ее по базарам.
Узкие улочки, над которыми ряд за рядом нависали ветхие деревянные балкончики, были настолько забиты людьми, что казалось, коляска там ни за что не проедет.
Толкая друг друга, спешили по своим делам персы, китайцы, волосы которых были заплетены в длинные косички, местные лавочники, торговцы лошадьми – арабы, продавцы пальмового сока с медными кувшинами на головах, священники-армяне, юноши-абиссинцы и разносчики воды.
Безрукие, безногие, безглазые – полуголые нищие оглашали улочки громкими криками. Повсюду бродили большие неповоротливые коровы.
Кельвин указал Серафине на сборщиков хлопка со своими трепалами, продавцов специй, предлагавших целые корзины кармина, кориандра и куркумы, которые отличались ярким цветом. Карри, эта любимейшая в Индии приправа, имела золотисто-желтый оттенок.
Были там и торговцы гвоздикой, мускатным орехом, перцем и некоторыми другими специями, которые Васко да Гама вывез из Индии еще в XV веке, приведя в изумление почти все западные страны.
Но больше всего Серафине понравились индийские женщины, облаченные в сари самых разнообразных расцветок – красные, розовые, фиолетовые, зеленые, желтые и оранжевые. Время от времени среди прохожих попадались и женщины-мусульманки. В своих черных либо серых одеяниях, закутанные с головы до ног, они были похожи на толстые тюки.
Серафина смотрела и не могла насмотреться. Ей казалось, что она может наслаждаться живописными картинами индийских улочек бесконечно, однако Кельвин, смеясь, сказал ей, что у нее будет еще масса времени познакомиться с Индией и ее народом, когда она совсем поправится.
– Да я и сейчас прекрасно себя чувствую! – нетерпеливо воскликнула она. – Скоро даже шрамов у меня на руках не останется!
– Вы испытали шок, – мягко возразил он. – Чтобы отойти от него, потребуется еще много времени.
И сейчас, сидя на веранде, Серафине казалось, что вокруг нее царит такое спокойствие, какого раньше ей никогда не доводилось испытывать.
Она ощущала умиротворение и счастье, сама не понимая, откуда взялись эти чувства.
«Как я люблю Индию!» – думала Серафина. Она даже представить себе не могла, что страна эта будет настолько прекрасна.
За спиной раздались шаги, и Серафина быстро обернулась.
На веранду вышел Кельвин.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он, подходя к жене.
– Очень хорошо, спасибо. Я совершенно здорова. Да и врач говорит то же самое, а ведь с врачами не спорят!
– Как вы считаете, вы достаточно окрепли, чтобы поехать сегодня на званый обед? – спросил Кельвин Уорд.
– Ну конечно! – обрадовалась Серафина. – А кто нас приглашает?
– Мы с вами поедем в Парелл, в Дом правительства, – ответил Кельвин. – Мне очень хочется, чтобы вы его увидели и познакомились с губернатором, моим старым другом.
– С величайшим удовольствием, – отозвалась Серафина.
– Вы уверены, что вам уже по силам подобное мероприятие?
– Совершенно уверена!
– Тогда пойду скажу посыльному, что мы приедем, – проговорил Кельвин. – Он ждет.
Он вышел, оставив ее одну, а Серафина принялась размышлять о званом обеде, однако особого удовольствия при мысли о предстоящем развлечении она почему-то не испытывала.
Если уж быть откровенной до конца, то она с большим удовольствием пообедала бы дома наедине с мужем.
Ей так нравилось сидеть напротив него в маленькой, уютной столовой, где одни слуги обмахивают тебя опахалами, а другие, в белых одеждах, с разноцветными тюрбанами на головах, прислуживают тебе за столом.
Ей нравилось слушать рассказы Кельвина о том, что он сделал со дня их приезда в Бомбей. Она знала, что он охотно ответит на все ее вопросы об Индии и о народах, населяющих ее.
И тем не менее Серафина понимала, что должна познакомиться с его друзьями и попытаться полюбить их.
Она была уверена, что он чувствует себя не в своей тарелке, с тех пор как стал жить семейной жизнью, а не привычной, холостяцкой, в своем родном полку.
«Должно быть, он скучает по своим товарищам», – размышляла Серафина, понимая, что не в силах их ему заменить.
Жизнь Кельвина после женитьбы круто переменилась. Интересно, что он сам думает по этому поводу? И какие чувства испытывает по отношению к ней, Серафине?
Какое же ей надеть платье сегодня вечером? Поскольку им предстоит встреча с губернатором, наверняка Кельвин захочет, чтобы жена его выглядела как можно лучше.
И она решила сказать Марте, чтобы та приготовила для нее кое-что из драгоценностей.
Перед их отъездом из Англии сэр Эразм подарил Серафине не только украшения, которые носила ее мать, но и в качестве свадебного подарка бриллиантовое ожерелье, а также браслеты и тиару, в которой Серафина и венчалась.
В глубине души она считала их несколько крикливыми. С большим удовольствием она надела бы две ниточки жемчуга – любимое мамино украшение.
Но Серафина тут же отбросила эту мысль. Во-первых, Кельвин должен гордиться своей женой, следовательно, она просто обязана хорошо выглядеть, а во-вторых, это ее первое появление в Бомбее на людях, и все будут с любопытством разглядывать ее. Значит, нужно будет надеть что-то эффектное.
Когда наконец Серафина оделась и Марта сделала ей самую модную прическу, она, немного смущаясь, вошла в гостиную, где ее уже ждал муж.
Комната была вся заставлена цветами, большинство из которых были подарены раджматой и были редчайшей красоты.
Все окна, выходившие на веранду, были открыты. За ними виднелся сад, где росно много необыкновенных цветов, и вдалеке синело море.
Зрелище было настолько захватывающее, что Серафина на секунду застыла в дверях, не в силах оторвать от него взгляд.
Кельвин Уорд стоял к ней спиной и смотрел на залив, однако Серафине показалось, что он его не видит.
У нее было такое чувство, что мысли его где-то далеко-далеко, там, где для нее нет места.
Внезапно ее охватил страх.
Какое значение имеют одежда. Украшения, если он так далек от нее? Она совсем чужая в этой чужой стране…
Словно прочитав ее мысли, Кельвин Уорд обернулся и, увидев жену, улыбнулся.
– Вы готовы? – спросил он. – Я уж хотел идти к вам, ведь нам пора уезжать.
– Как… я выгляжу? – робко спросила она.
Глаза ее с тревогой смотрели на мужа.
Платье ее было настолько красиво, что произвело бы неизгладимое впечатление на кого угодно. Марта настояла, чтобы Серафина надела белое платье, поскольку в свой первый выезд в свет новобрачная должна быть именно в белом.
Юбка впереди плотно облегала стан, а сзади состояла как бы из многочисленных ярусов, и каждый ярус был отделан плиссировкой и украшен кружевом и атласными бантами. Когда Серафина шла, казалось, что за ней тянется пышное облако.
Чтобы скрыть шрамы на руках, Серафина надела мягкие белые кружевные перчатки, а на запястья – бриллиантовые браслеты.
Бриллиантовое ожерелье, казавшееся на ее тоненькой шее чересчур массивным, в то же время подчеркивало, насколько молода и не уверена в себе его владелица.
Серафина была очаровательна, и Кельвин Уорд глядя на нее, размышлял о том, что женщины, без сомнения, будут восхищены ее великолепным туалетом, а мужчинам непременно захочется сделать что-то такое, от чего исчезнет тревога из ее огромных глаз, а на губах заиграет счастливая улыбка.
– Вы похожи на принцессу из сказки, – проговорил он своим низким голосом и увидел, что от этих слов глаза Серафины радостно заблестели.
– Вам не кажется… что бриллиантов… слишком много? – спросила она. – Марта заставила меня их надеть.
– Сегодня как раз подходящий случай, чтобы их проветрить, – заметил Кельвин.
Серафина улыбнулась с какой-то детской непосредственностью.
– Ну, тогда все в порядке, – проговорила она. – Как же мне хочется пойти с вами на этот званый обед!
– Надеюсь, вы всегда будете этого хотеть, – заметил он.
Они отправились в путь в удобной карете, запряженной двумя лошадьми. Когда Серафина и Кельвин вышли из дома, на козлах уже сидели, поджидая их, два кучера. Карета, выехав из Бомбея, быстро преодолела пять миль до Парелла.
На целую милю растянулась дорога перед Пареллом, засаженная самыми экзотическими деревьями. Парелл представлял собой огромный замок с высокой черепичной крышей.
Арки и веранды его были ярко освещены, и, когда глазам Серафины предстала целая армия слуг в бело-золотисто-алой униформе, ей показалось, что она видит сцену из какой-то оперы.
– Мне хотелось, чтобы вы увидели Парелл, – объяснил Кельвин, – потому что губернатор решил, что в будущем это здание уже не будет его основной резиденцией. Теперь он намерен большую часть времени проводить в Пооне.
Внутри Серафина увидела огромную гостиную с хрустальными канделябрами, банкетный зал длиною не менее восьмидесяти футов и танцевальный зал, считавшийся самым красивым во всей Индии.
– Как во дворце, – прошептала она.
Они прошли в просторную гостиную с белоснежными стенами, где их встретили адъютанты губернатора и представили другим гостям, которые приехали раньше.
Серафина как раз разговаривала с пожилым судьей, который рассказывал ей, как он совсем еще молоденьким юношей около сорока лет назад впервые приехал в эту страну, когда адъютант объявил имена вновь прибывших гостей.
Серафина обернулась, и у нее перехватило дыхание.
В рубиново-красном платье, с тиарой в тон ему, выгодно оттенявшей ее темные волосы, в гостиную гордой поступью, которую Серафине не раз доводилось наблюдать на пароходе, вошла леди Брейтвейт.
Она обвела гостиную царственным взглядом, отчего все женщины в сравнении с ней вдруг показались жалкими и незначительными.
– Это леди Брейтвейт, – сказал судья, хотя мог этого не говорить; Серафина и без него это прекрасно знала. – Вам, наверное, известно, что муж ее – командующий гарнизоном Бомбея.
Серафине едва удалось выдавить из себя, что ей об этом известно, и судья продолжал:
– Я сегодня узнал, что сэру Реджинальду предложили пост губернатора в Новом Южном Уэльсе. Австралия, естественно, разительно отличается от Индии, и он скоро в этом убедится.
– Он согласился? – спросила Серафина, чуть дыша.
– Полагаю, что да, – ответил судья. – Занять подобный пост – огромная честь, кроме того, он получит звание пэра.
