Текст книги "Замок Спящей красавицы"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Не в силах скрыть свое смущение, Йола спросила:

– Почему вы сказали, что в «Английском кафе» меня никто не увидит?

– Потому что мы ужинаем с вами в отдельном кабинете, – ответил маркиз. – Я распорядился, чтобы нам там подали ужин, тем более что мы его заслужили после весьма неприятного обеда.

– Напротив, было очень забавно! – воскликнула Йола.

– Полагаю, все, что мы с вами делаем, можно назвать забавой, – ответил маркиз. – Однако это слово может означать сотни других вещей, которых я раньше не знал и не чувствовал.

Ей было понятно, что он хочет сказать, и, немного помолчав, она ответила:

– Мне все кажется таким чудесным, наверное, потому, что мне все внове. Я ведь уже говорила вам, что я всего лишь деревенская мышка и раньше никогда не бывала в Париже.

– Я имею в виду не выставку и не достопримечательности, – возразил маркиз. – Я говорю о чувствах, Йола. Вы заставили меня почувствовать то, чего я раньше никогда не испытывал.

– Вы в этом уверены?

– Еще как уверен! – с жаром воскликнул маркиз.

Вскоре они подъехали к «Английскому кафе». Здесь маркиз повел ее по крутой лестнице в отдельный кабинет, который назывался «Мариво». Хотя маркиз не сообщил этого Йоле, он также был известен как le cabinet des femmes du monde[9]9
  Кабинет светских женщин (фр.).


[Закрыть] – им часто пользовались светские дамы, приезжавшие сюда инкогнито со своими любовниками.

Небольшая комната была прекрасно обставлена, и, глядя на украшенный цветами стол, накрытый на двоих, Йола вновь ощутила восторг. Ей льстило, что маркиз желает поужинать с ней наедине.

Официант открыл бутылку шампанского, которая стояла на столе в ведерке со льдом. Маркиз снял с плеч Йолы шаль и, положив ее на спинку стула, сказал:

– Я еще ни разу не видел вас в белом.

– Вам нравится? – робко спросила Йола.

– Мне нравится все, что вы носите. Более того, я уверен, что нет такого цвета радуги, который бы не был вам к лицу. – Немного помолчав, он задумчиво произнес: – Сегодня вы кажетесь совсем юной девушкой, стоящей на пороге жизни и не имеющей ни малейшего понятия о том, что ждет ее впереди, однако переполненной радостью бытия.

В его голосе не было привычной насмешки. Маркиз говорил совершенно серьезно, даже проникновенно. Йола с удивлением посмотрела на него.

– О чем вы думаете? – спросил он.

– Мне интересно, повторяете ли вы то, что не раз говорили и раньше другим женщинам, или ваши комплименты искренние?

– Это не комплименты, Йола, – с обидой в голосе произнес маркиз. – Я говорю от всего сердца.

С этими словами он пересек комнату и встал, глядя в высокое зеркало, висевшее на стене.

Йола поняла: он смотрит не на свое отражение, а на нее, неподвижно застывшую в белом платье на фоне бордовой шторы.

– Что вы сделали со мной? – спросил он. – Я уже тысячу раз сказал себе сегодня, что слишком стар, чтобы испытывать подобные чувства.

– Сколько же вам лет?

– Двадцать семь, – ответил маркиз, – вернее, почти двадцать восемь.

Йола подсчитала: последний раз он был в замке пятнадцать лет назад, если только не приезжал на похороны ее отца. Интересно, часто ли он вспоминает о своей жизни в поместье Богарне?

Она едва не призналась ему, кто она такая, прежде чем их странные отношения не переросли в нечто большее. Но потом решила, что это было бы непростительной ошибкой. Она придумала себе роль и должна сыграть ее до конца. Чего она не знала и не могла знать – каким будет этот конец.

Они сели за стол. Маркиз явно старался ей угодить и ее развлечь. Он смешил ее историями про Париж, описывал приемы во дворце Тюильри, подчас неимоверно скучные, рассказывал про вечерние бульвары и танцевальные залы, где, напротив, царило веселье.

– Да, в Париже есть что посмотреть и куда пойти, – сказала Йола, – но мне кажется, что, проживи я здесь целых двадцать лет, я увижу лишь малую часть того, что тут есть.

– Неужели у вас такие планы? – поинтересовался маркиз. – Надолго перебраться в Париж?

Йола покачала головой.

– Нет, одно дело – приехать сюда погостить, – ответила она. – Но жить здесь все время я бы не могла. Мне больше по душе сельская местность.

Затаив дыхание, она ждала, что он на это скажет. Ответ был в форме вопроса.

– А вам там не скучно?

Йола вновь покачала головой.

– Там есть лошади и сады. Там есть чем занять себя. Там просто некогда скучать. – Она посмотрела ему в глаза и добавила: – Хотя мужчине там наверняка скучно.

– Если только у него нет денег.

Ответ был неожиданным. Она вся напряглась. Маркиз тем временем продолжал:

– Владелец поместья всегда найдет чем заняться. Увы, у меня нет никаких поместий. Наша семья лишилась всего во время революции.

– И вы не могли приобрести новое?

– Хорошие земли во Франции дороги, – отвечал маркиз, – а дом, в котором бы я хотел жить, и того дороже.

Радость, которая до этого переполняла все ее существо, начала отступать, подобно отливу, вытекать, словно ручей из глубокого пруда.

Она не сомневалась: маркиз имеет в виду замок и обширные владения Богарне, раскинувшиеся в долине Луары.

Он был прав. Именно в таком поместье ему полагалось жить.

Но, чтобы стать его хозяином, маркиз де Монтеро должен жениться на девушке, которую он не видел с тех пор, когда ей было три года, и кто знает, какой она выросла. Вдруг она безобразна или, что еще хуже, холодна и сурова, как ее мать?

Йола сжала пальцы на коленях.

Они закончили ужин. Как он и обещал, кухня в «Английском кафе» была превосходна.

– Во всей Франции вас не накормят вкуснее, – заявил он. – Дюглере, шеф-повар, говорит, что на следующей неделе русский царь, прусский король и канцлер Бисмарк устраивают здесь банкет, который, по его мнению, войдет в историю как главный праздник чревоугодия в год проведения Всемирной выставки.

Йола по достоинству оценила все поданные блюда, но теперь, когда ужин закончился, ей казалось, что он ознаменовал конец, а не начало мечты, которая так и не исполнилась.

Внезапно она спросила себя, что она делает здесь, в этом ресторане, наедине с мужчиной, который снискал себе славу обольстителя, покорителя женских сердец.

Йола слышала о нем еще до того, как приехала в Париж, и в том, что он оказался еще большим дамским угодником, чем она предполагала, нет ничего удивительного.

Как же она была глупа, вообразив, что он не такой. Она устроила «безумную эскападу», по словам мадам Реназе, которая, как и следовало ожидать, больно ударила по ней самой.

Она влюбилась в профессионального сердцееда, и единственным «сувениром», который она привезет с собой из Парижа, будет ее разбитое сердце.

Тем временем официанты убрали посуду со стола. Теперь на нем были лишь цветы, свечи и кофе. Маркиз протянул ей руку, ладонью вверх.

– Вы чем-то встревожены, Йола? – негромко спросил он.

Она не могла противиться желанию дотронуться до него и положила руку на сто ладонь.

– Почему вы решили, что я… встревожена?

– Я, кажется, уже говорил вам, что знаю о вас все. Вы спрашиваете себя, что вы здесь делаете наедине с мужчиной, и я подозреваю, что вам страшно.

– Страшно? – переспросила Йола.

– Да, страшно, – повторил маркиз. – Вам было страшно в тот первый вечер, когда вы пришли в зимний сад в доме Эме и увидели собравшихся там гостей. Вам было страшно, когда вы встретились взглядом со мной. – Маркиз крепко сжал ее пальцы. – Думаю, сейчас самое время отбросить всякие тайны и честно рассказать мне, что вы думаете и чувствуете и почему так настойчиво пытаетесь сохранить возведенный вами – нелепый и совершенно ненужный – барьер между нами.

– Неправда, – пролепетала в свое оправдание Йола, но стоило ей встретиться с ним взглядом, как слова замерли у нее на устах.

– Вы так прекрасны, моя дорогая, – произнес маркиз. – Так совершенны, чисты и невинны. Будь я умней, я бы подхватил вас на руки и увез далеко-далеко, в деревню, где мы были бы одни и только я мог бы любоваться вашей красотой.

Его голос звучал так страстно, что Йола непроизвольно сжала его руку.

– Я бы вас холил и лелеял, – вкрадчиво говорил маркиз, – и мы были бы счастливы, очень счастливы вместе.

– Боже, что вы говорите?

– Я говорю вам, что люблю вас, – ответил маркиз, – и мне кажется, что вы меня тоже немного любите.

Он усмехнулся, видя, как Йола потупила взор.

– Более того, радость моя, это ваша первая любовь, и позвольте мне вам сказать одну вещь: бороться с ней бесполезно. Она переполняет вас, а от себя не убежишь.

– И вы так чувствуете? – робко уточнила Йола.

– Мшу сказать вам со всей откровенностью, я влюблен, я глубоко и безнадежно влюблен, – ответил маркиз, – более того, это не идет ни в какое сравнение с тем, какие чувства я испытывал к женщинам в прошлом. – Он с минуту помолчал, затем заговорил снова: – Я много раз думал, что влюблен. Убеждал себя, что это и есть самая настоящая любовь, о которой я мечтал. Но природный скепсис неизменно подсказывал, что это отнюдь не та идеальная любовь, которую все мужчины надеются рано или поздно встретить на своем пути.

Голос маркиза звучал торжественно:

– Думаю, что все мы слышим некий голос, подобный голосам, которые слышала Жанна д’Арк. Голос, который ведет нас за собой в поисках совершенства, в поисках божественной истины и красоты.

Йола с удивлением посмотрела на него. Нет, она никак не ожидала от него таких речей.

– И как легко поверить, что в обычной, повседневной жизни этого не бывает. И все же, что бы мы ни говорили, это стремление живет в нас, и голос нашептывает нам, только не на ухо, а прямо в душу, и влечет нас туда, куда призывает нас Церковь.

От его слов у Йолы перехватило дыхание.

Это просто невероятно! Он рассказывает ей про Жанну д’Арк, которой она всегда молилась, которая так тесно связана с долиной Луары и была частью ее детства. Портрет этой святой был вышит на гобелене, украшавшем часовню их замка.

– Мне кажется, вы меня понимаете, – улыбаясь, промолвил маркиз. – Именно поэтому, моя дорогая, вы поймете, что я имею в виду, когда говорю, что внутренний голос нашептывает мне, что вы моя, ибо так при вашем рождении предначертал сам Господь.

Ей с трудом верилось, что она слышит от него такие слова, и все же, крепко держа его за руку, Йола чувствовала, как каждое сказанное им слово находит отклик в ее сердце и в ее душе.

Она всегда мечтала о том, чтобы мужчина думал о ней именно так. Все, что она читала, о чем говорила когда-то с отцом, убеждало ее в том, что любовь должна быть именно такой, как ее описывал маркиз.

Это была та самая любовь, о которой она так страстно мечтала, считая, что никогда не обретет ее с человеком, которого бабушка и отец прочили ей в мужья.

– Я люблю вас, – просто сказала она. Глаза ее ярко блестели.

– Моя нежная, моя дорогая! – охрипшим голосом воскликнул маркиз.

Он привлек ее к себе и заключил в объятия. Крепко прижав ее к себе, он нежно, как накануне вечером, приник к ее губам. Он целовал ее, как сокровище, как святыню. Когда он ощутил мягкость ее уст, податливость тела, охваченного трепетом, его поцелуй стал более жадным и властным.

Комната, где они находились, перестала существовать. Йоле казалось, будто они стоят на террасе замка, чьи стены высятся у них за спиной, а перед ними простирается цветущая долина, словно сказочная страна, исполненная красоты и любви.

Именно об этом она всегда мечтала, стремилась всем своим существом. Это была любовь, настоящая любовь, которая не берет в расчет цену жертвы и ничего не требует взамен, кроме собственного совершенства.

Маркиз вздохнул, словно его внутреннее напряжение ослабло, после чего, по-прежнему сжимая Йолу в объятиях, привлек ее на стоявший у стены диван.

– А теперь пора строить планы, моя дорогая. Планы на будущее.

– Какие планы? – прошептала Йола.

Ее захлестывали волны счастья. Она не могла думать ни о чем другом, лишь о маркизе, о том, как он близок к ней, как нежны прикосновения его губ, какие сильные у него руки.

– Я не хочу вас терять, – ответил Леонид де Монтеро. – Я хочу быть с вами день и ночь, бесценная моя.

– Я тоже… этого хочу, – пролепетала Йола.

Он поцеловал ее лоб, потом глаза, потом снова припал к губам.

– Скажите мне еще раз, что вы меня любите, – попросил он. – Я хочу убедиться, что само совершенство в вашем лице принадлежит мне.

– Я люблю вас, – послушно произнесла Йола. – Люблю так сильно, что ни о чем другом не могу думать. Мне хочется все время повторять эти слова – я люблю вас – и слышать их из ваших уст.

– Я обожаю вас. Боготворю вас.

– Навеки?

Маркиз улыбнулся.

– Этот вопрос мы все задаем, но что касается нас с вами, радость моя, я верю, что наша любовь продлится целую вечность и еще один день.

– Именно это я и хотела вам сказать! – воскликнула Йола. – Лео, все так странно и удивительно, потому что я…

Она едва не сказала: «Потому что я не Йола Лефлёр, а Мария Тереза де Богарне».

С ее губ чуть не сорвалось признание, но маркиз перебил ее:

– Причина, почему я сегодня отвез вас домой так рано, вместо того чтобы провести в вашем обществе еще несколько часов, заключалась в том, что мне хотелось взглянуть на дом, который должен вам понравиться.

– Дом? – не поверила своим ушам Йола.

– Да, я нашел дом, где мы можем быть вместе, – ответил маркиз. – Я ревную вас даже к Эме, с которой вы проводите больше времени, чем со мной, и если вы согласны, то можете переехать туда завтра же.

Йола замерла. Ей показалось, будто сердце ей сжала чья-то ледяная рука, выжимая из него счастье.

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

– Все очень просто, – отвечал маркиз. – Я нашел прелестный домик с садом на краю Булонского леса. Вы можете поселиться в нем уже завтра. – Одарив Йолу улыбкой, он добавил: – Потом, когда у нас будет время, мы можем уехать из Парижа в какое-нибудь тихое местечко, где у нас будет возможность узнать друг друга ближе.

– Вы… вы о чем… меня просите? – пролепетала Йола.

– Думаю, самым точным определением будет, – произнес маркиз, слегка скривив губы, – что я предлагаю вам мое покровительство. Но на самом деле я дарю вам, моя дорогая, мою любовь, мое сердце и все, что у меня есть.

Йоле показалось, будто в комнате внезапно стало темно.

– Вы… вы предлагаете мне стать вашей любовницей? – прошептала она, с трудом узнавая собственный голос.

– А вы думаете, что я готов делиться вами с кем-то еще? – вопросом на вопрос ответил маркиз. – Разумеется, я прошу вас, чтобы вы принадлежали только мне. – Он улыбнулся и продолжал: – К сожалению, моя дорогая, я не могу осыпать вас драгоценностями, какие носит Ла Паива, равно как не могу дать вам десяток карет в тон вашим платьям, как это любит мадам Мюзар, но мне кажется, что наша любовь восполнит многие вещи, которые, к несчастью, я не могу себе позволить. Он привлек Йолу еще ближе и заговорил дальше: – Я верю вам, когда вы говорите, что любите меня, ибо знаю, моя прекрасная, что вы не способны на ложь. Именно это дает мне все основания полагать, что хотя я и не миллионер и могу подарить вам лишь комфорт, но отнюдь не роскошь, самое главное для нас то, что мы будем счастливы.

С этими словами он поцеловал ее в лоб.

– Дорогая моя, я еще должен обучить вас многим вещам. Я разбудил мою Спящую красавицу, но она еще не до конца проснулась. Для меня же самым упоительным делом моей жизни будет помочь ей окончательно стряхнуть с себя сон.

Йола онемела. И мысленно сказала себе, что именно это она и предвидела.

И все же она была потрясена, если не сказать напугана, его предложением. Ведь, по сути, маркиз предлагал ей то, что он предложил бы любой женщине из тех, которых так презирают Эме и мадам Реназе.

Она не знала, что ответить ему и как объяснить, что он предлагает ей невозможное. Высвободившись из его объятий, Йола встала и проговорила:

– Пожалуй, я должна вернуться домой. У меня разболелась голова.

– Наверное, мы слишком много времени провели на выставке, – произнес маркиз, вставая. – Но завтра, после того как вы отдохнете, мы поедем с вами посмотреть дом, который я выбрал сегодня днем. Уверен, что он вам понравится. Закрыв за собой дверь, мы останемся наедине с нашей любовью.

Йола ничего не ответила, и, похоже, у него впервые промелькнула мысль, что она встретила его предложение без особого воодушевления. Пристально посмотрев на нее, маркиз спросил:

– Что-то не так? Мне почему-то кажется, что вы совсем не рады моему подарку.

Йола вновь оставила его вопрос без ответа.

– Почему вы молчите? И почему так странно на меня смотрите?

Он немного подождал, что она скажет, но поскольку ответа не последовало, то шагнул к ней ближе и задал новый вопрос:

– Надеюсь, вы не играете со мной. Потому что, если это так… если вы солгали, что любите меня, я могу вас убить!

С этими словами он обнял ее за плечи и довольно грубо прижал к себе. Йола была вынуждена поднять глаза, и их взгляды встретились.

– Признавайтесь, вы мне лгали? – потребовал ответа маркиз.

Не успела она ответить на его вопрос, как он впился в ее губы поцелуем. Более того, это был совершенно иной поцелуй. Так жадно, так властно, так грубо он еще ни разу не целовал ее.

Йола почувствовала огонь на его губах и в его взгляде. Но поскольку она не ожидала, что он набросится на нее, то на мгновение ощутила лишь жадность этого поцелуя и то, что маркиз делает ей больно. Затем инстинктивно поняла, что пробудила в нем совершенно иные чувства, не похожие на те, которые видела раньше.

Она пыталась отбиваться, но это было невозможно. Его рот взял в плен ее губы. Маркиз подхватил ее на руки и понес через всю комнату к портьерам на другом ее конце.

Не успела Йола сообразить, что происходит, как оказалась на низкой кушетке, на которую ее буквально бросил маркиз. Она испуганно вскрикнула.

– Ты моя. Тебе от меня не убежать! – резко настаивал он.

Он вновь набросился на нее с грубыми, жадными поцелуями, от которых, как от ожогов, у нее горела кожа.

– Нет, не смейте! – вскрикнула она.

Маркиз целовал ей щеки, шею, затем снова губы. Йола чувствовала прикосновения его рук к своему телу.

Внезапно ей стало страшно – жутко страшно – при мысли о том, что он может сделать.

Она отбивалась, как попавшее в западню животное. Оторвавшись от его губ, она взмолилась:

– Нет, Лео, нет! Вы пугаете меня, Лео, прошу вас!

Это был крик ребенка, и он остановил маркиза там, где его бессилен был остановить любой другой крик.

Он посмотрел на нее. Йола прочла в его глазах странную смесь подозрения и страсти и по его дыханию поняла, что возбудила и разъярила его.

– Прошу вас… отпустите меня.

Эти слова едва не застряли в ее горле, однако он их услышал и увидел мольбу и страх в обращенном к нему взгляде.

Он медленно поднялся с кушетки. Йола осторожно приподнялась с подушек, на которые он ее бросил. Маркиз повернулся и прошел в ту часть комнаты, где они только что ужинали.

В бутылке, стоявшей в ведерке со льдом, осталось немного шампанского. Маркиз налил себе бокал и залпом выпил.

Йола дрожащими руками пригладила платье. Она была как побитая. Потом медленно подошла к маркизу, глядя на него потемневшими глазами, в которых таилась тревога.

– Я отвезу вас домой, – сказал он, даже не взглянув на нее.

С этими словами он вновь пересек комнату и, взяв со стула ее шаль, распахнул перед ней дверь. Не смея взглянуть ему в глаза, она вышла за порог и направилась вниз по лестнице.

Несколько минут они ждали, пока швейцар подзовет к дверям экипаж, и, как только тот подъехал, Йола села в карету.

– Простите меня… право, я не хотела огорчать вас, – пролепетала она, когда карета отъехала от дверей «Английского кафе».

– Это вы простите меня, – возразил маркиз. – Я забыл, сколь вы невинны и неопытны. – Он улыбнулся, словно насмехаясь над самим собой. – Давайте забудем, что произошло сегодня вечером, и будем только помнить, как счастливы мы были у водопада в Булонском лесу.

– Да-да, давайте, – прошептала Йола.

Голос ее дрогнул. Казалось, она вот-вот расплачется. Маркиз обнял ее за плечо и нежно привлек себе.

– Все хорошо, моя дорогая, – произнес он. – Это моя вина. Я больше никогда не испугаю вас снова.

Йола положила голову ему на плечо, но взгляд маркиза был устремлен вперед, как будто он о чем-то задумался.

– Вы сердитесь на меня? – спросила Йола спустя какое-то время.

– Я сердит на себя, – ответил маркиз, – хотя скажу честно, я в легком недоумении. – Йола ждала, что он скажет дальше, и спустя минуту он заговорил снова: – Есть многое, чего я не понимаю. Почему вы живете у Эме? Почему вы одеты так, как вы одеты, и что вы ожидаете найти в Париже?

Поскольку ответить на его вопросы она не могла – по крайней мере, в данный момент, – Йола уткнулась лицом ему в плечо и едва не расплакалась.

Маркиз еще ближе привлек ее к себе.

– Вы устали, – сказал он нежно. – Идите спать, а завтра мы с вами спокойно все обсудим, вы и я, и надеюсь, найдем правильный ответ. Уверен, что все гораздо проще, чем вы думаете.

Йола не ответила, и он поцеловал ее волосы.

– Я люблю вас! – прошептал он. – По крайней мере, об этом не может быть никаких споров.

До улицы Фобур-Сент-Оноре было недалеко, и когда они въезжали во двор особняка, маркиз сказал:

– Не переживайте, моя дорогая. Завтра все ваши трудности покажутся вам пустяками, а может, и вообще исчезнут. – Он вновь поцеловал ее волосы и продолжал: – Сначала я отвезу вас на прогулку, а затем мы с вами пообедаем и все спокойно обсудим. На берегу Сены есть ресторан, откуда вы можете наблюдать, как вниз и вверх по реке движутся баржи.

– Как интересно, – выдавила из себя Йола.

– В таком случае мы туда наведаемся. Обещайте мне, что сейчас вы ляжете спать и не станете думать ни о чем другом, кроме нашей любви.

– Я… постараюсь, – пообещала Йола.

Он взял ее руки в свои и поцеловал, сначала одну, потом другую.

– Я люблю вас. Ложитесь спать, помня лишь три этих слова и то, что они значат. Мое сердце в ваших руках, сокровище мое.

Лакей открыл дверь кареты, и они ступили на землю. Маркиз тихо пожелал ей спокойной ночи. Йола повернулась и не оглядываясь пошла к дому.

– Мадам вернулась? – спросила она у лакея, зная, что Эме собиралась куда-то на ужин.

– Да, мадемуазель. Мадам в гостиной.

Йола бегом бросилась по коридору и открыла дверь.

Должно быть, Эме лишь недавно вернулась, потому что стояла у окна и медленно стаскивала с рук длинные черные перчатки. Услышав, как Йола вошла, она обернулась.

– Что случилось? – испуганно воскликнула она.

Йола медленно пересекла комнату и опустилась на софу. Глубоко вздохнув, она произнесла:

– Маркиз предложил мне… стать его любовницей!

Эме шагнула к ней ближе.

– И вас это расстроило? – Прочтя в глазах Йолы ответ на свой вопрос, она добавила: – Мое милое дитя… Чего еще вы ожидали?

– Я думала, что он любит меня так же, как я его!

Эме села с ней рядом.

– Вы его любите?

– Всем сердцем! – пылко ответила Йола. – Он для меня все на свете! Он все то, о чем я мечтала и во что верила и что хотела найти в человеке, за которого выйду замуж.

– Но ведь он и есть тот человек, за которого вы выйдете замуж! – мягко напомнила ей Эме.

Йола в отчаянии всплеснула руками:

– Неужели вы и впрямь считаете, что я выйду за него замуж, зная, что он любит меня лишь как любовницу?

Эме ответила не сразу.

– Послушайте меня, Йола, – резко произнесла она, прерывая молчание. Йола послушно подняла на нее глаза. – Выслушайте меня и постарайтесь понять. Маркиз – отпрыск благородного, аристократического семейства. Его предки служили королям Франции на протяжении многих столетий. – Эме вновь умолкла, подбирая нужные слова. – Для него женитьба не имеет ничего общего с любовью.

– Но ведь он любит меня! – вновь пролепетала Йола.

– Он любит тебя как женщину, и мне показалось, когда я увидела его сегодня утром, прежде чем он отвез вас посмотреть выставку, что он стал другим, как будто любовь преобразила его.

– Но если он действительно любит меня как Йолу Лефлёр, почему он не предложит мне выйти за него замуж?

– Боюсь, в его положении это невозможно, – твердо сказала Эме.

– Почему? – удивилась Йола.

– Потому что полученное им воспитание вошло в его плоть и кровь. Честь имени, честь семьи для него превыше всего, он не может их запятнать опрометчивым поступком. Гордость никогда не позволит ему сделать женой и матерью своих детей женщину без аристократического титула.

– Но в таком случае он меня не любит! – воскликнула Йола. – В конце концов, герцог желает на вас жениться!

– Это совершенно иной случай.

– Не вижу никакой разницы.

– Позвольте мне объяснить вам, – возразила Эме. – Герцог хочет сделать меня своей второй женой. Но я отдаю себе отчет в том, что, как бы мы ни дорожили друг другом – а мы значим друг для друга все на свете, – он никогда бы не решился на такой шаг – сделать меня своей законной супругой, – не имей он законного наследника. – Йола вопросительно посмотрела на нее, и Эме пояснила: – У герцога от первой жены трое детей, из них двое мальчиков. Родив третьего ребенка, его супруга сошла с ума. Такое иногда случается.

– То есть вы хотите сказать, что для герцога на первом месте семья, а уж потом… вы?

– Разумеется! А вы как думали?! Такова традиция, основанная на неписаных законах, которые, однако, нужно неукоснительно соблюдать. Что и делает французская аристократия на протяжении веков.

Йола какое-то время молчала, а затем прошептала:

– Значит, маркиз намерен сделать меня своей любовницей и при этом собирается в следующем месяце приехать к нам в замок, чтобы предложить руку Марии Терезе Богарне?

Эме поднялась с кушетки и подошла к камину.

– Возможно, Йола, вам трудно это понять, но я не думаю, что в данный момент маркиз считает, что поступает странно или дурно.

– Мне неприятно даже думать об этом!

– Это потому, что вы влюблены, потому что, решившись на эту авантюру, вы поставили себя в совершенно немыслимое положение. – Взглянув на Йолу, Эме добавила: – С вашей стороны несправедливо судить маркиза, потому что вы сами обманываете его, притворяясь дамой полусвета. То есть женщиной, которой брак совершенно ни к чему и которая ответила бы отказом, даже если бы он предложил ей руку и сердце.

– Меня это потрясло! – упрямо воскликнула Йола.

– Для вашего отца не было потрясением, когда он обзавелся любовницей, оставаясь мужем вашей матери.

– Моя мать своим странным поведением сделала его совершенно несчастным, – возразила Йола.

– Ваш отец влюбился, и, даже если бы он питал к вашей матери теплые чувства, он не обязан был все время сидеть дома.

– Типично французский взгляд на вещи!

– Но ведь и вы француженка, моя дорогая, – ответила Эме. – То, что другие народы сочли бы предосудительным, для нас является нашим образом жизни независимо от того, нравится это кому-то или нет.

– Но если Лео любит меня так, как он говорит, он наверняка захотел бы увидеть меня в роли… жены!

– Неужели вы и впрямь считаете, что такое возможно, учитывая, где он познакомился с вами, вашу внешность и то, как на вас смотрят другие мужчины?

Колкий тон Эме не ускользнул от Йолы.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хотела поговорить с вами сегодня вечером или самое позднее завтра утром. Какие бы отношения вас не связывали с маркизом, вы должны немедленно уехать из Парижа!