Текст книги "Прячась от света"

Автор книги: Барбара Эрскин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)

41

Когда Эмма с криком проснулась во второй раз, уже рассвело.

– Эмма! Эм, ради бога, проснись! – Пайерс тряс ее за руку. – Эм, что случилось? Тебе больно?

Минуту она смотрела на него дикими глазами, не узнавая.

– Эмма! Проснись!

– Пайерс! – Она вцепилась в одну из подушек и сильно прижала ее к груди. – Я видела такой страшный сон...

Он встал с постели.

– Бедная моя старушка. – Обойдя кровать, он присел рядом с ней и обнял ее. – Да ты вся дрожишь! Эм, это все кошмары об этом месте, да?

Она пожала плечами и шмыгнула носом:

– Это было не о доме.

– А о чем же?

Она покачала головой:

– Какая-то чепуха. Топот конских копыт. Люди в черном, с такими злыми лицами, такими безжалостными. Жуткий страх и бессилие. – Теперь она сидела, все еще обнимая подушку, и он увидел, что она начала покачиваться из стороны в сторону, по ее щекам текли слезы.

Он вздохнул.

– Это все твой проклятый дом, не так ли? Даже когда ты здесь, он мучает тебя! – Пайерс умолк, ожидая ее ответа. Она молчала. – Ну ладно, Эм. Мы ведь уже проснулись. Почему бы тебе не встать, не принять душ, а потом мы позавтракаем? Пойду, поставлю кофе. – Он помедлил. – Дома твое место все еще ждет тебя, ты знаешь. Я бы очень хотел, чтобы ты вернулась.

Она откинула простыни.

– Пайерс...

– Знаю. – Он повернулся к двери в ванную. – «Спасибо, но»?..

– Пайерс, я совсем не это хотела сказать. Просто теперь это моя жизнь! – крикнула она, но он уже вышел из комнаты.

Когда она сбежала по лестнице, он был занят.

– Кофе, тосты, яйца. – Он улыбнулся ей. – Мой Бог, ты выглядишь ужасно!

– Спасибо! – Сев за стол, она уставилась на тарелку, которую он перед ней поставил. – А ты накормил кошек?

– Конечно. – Сев за стол, он наклонился и положил ладонь на ее руку. – Упражняясь в моих неожиданных кулинарных способностях, я вот о чем думал. Понимаю, что я никогда не смогу вырвать тебя отсюда, и ты права – домик в деревне нам нужен. А этот подходит идеально. Возвращайся в город, Эм? А сюда мы будем наезжать по выходным. На прошлой неделе звонил Спенсер, спрашивал о тебе. Говорит, что твоя работа все еще ждет тебя. И ты же сама знаешь, что скучаешь по ней, верно?

– Нет, Пайерс. Не скучаю.

– Но мы же говорили об этом вчера вечером у Вестов.

– Мы с тобой оба видели, в каком напряжении была эта женщина. Переутомление, стресс, стремление быть постоянно на вершине! Знаешь, Пайерс, когда я впервые увидела этот дом, я вообще не думала о том, чтобы как-то здесь работать. Тогда это не имело для меня никакого значения. О да, потом, конечно, я об этом подумала. Все было из-за денег. Я могла позволить себе купить дом, но я не могла бы позволить себе жить здесь не работая. Знаю, на разведении трав много не заработаешь. Но, видишь ли, это меня не заботит. Ты знаешь почему? Не потому, что Дэвид дает мне кое-какую подработку, а потому, что жизнь в Лондоне, тот стиль жизни, выходные, рестораны – все это так дорого. Не живи так – и никаких затрат! О, у меня будет электричество, траты на бензин, налоги, но все это мелочи в сравнении с тем, что ты платишь, например, за свою городскую квартиру. И большую часть овощей я тоже смогу вырастить сама! У меня есть кое-какие сбережения и часть папиного вклада. Если я буду экономна, мне не понадобится так уж много денег. И мне совсем не скучно и не одиноко. Пайерс молча смотрел на нее.

– Ты серьезно?

– Да, серьезно.

– А как насчет мурлык? Тебе предстоит кормить двух вечно голодных кошек.

– Ничего, как-нибудь прокормлю.

– А пенсия? Как насчет грядущей старости?

– Что-нибудь придумаю. Послушай, Пайерс, есть и еще один выход. Ты ведь можешь переехать ко мне?

– Это не выход. Извини. О, Эм! Я полагаю, что ты просто идиотка! – Он отодвинул свою тарелку, не притронувшись к ней. – Даже теперь мне тут делать нечего, верно? Все действительно кончено! Твоя жизнь сосредоточена теперь здесь, и ты не хочешь идти на компромисс! – Он встал.

– Ты куда?

– Обратно в этот противный дорогостоящий Лондон!

Через десять минут он собрал вещи и сел в машину.

– Пайерс! – Она пыталась остановить слезы. – Ты не можешь уехать вот так! Пожалуйста, я хочу, чтобы мы остались друзьями!

Он помедлил и вернулся к ней. Схватив ее за руки, он смотрел на нее минуту.

– Мне больно видеть тебя такой несчастной, Эм, но я ничего не могу поделать. Твоя Лиза победила. Я всегда приеду, если понадоблюсь тебе, но буду жить в Лондоне и, – он поколебался в нерешительности, – Эм, мое предложение о твоем возвращении пока остается в силе, но так будет не всегда. – Он пожал плечами. – Мужчина не может ждать вечно. Поцелуй кошечек за меня, дорогая. И береги себя.

Кто бы или что бы ни обитало в доме Эммы, оно не потрудилось припугнуть Пайерса. В этом не было необходимости: он не нес в себе угрозы.

После его отъезда дом показался невыносимо пустым, даже кошки куда-то пропали. Поэтому, надев куртку, Эмма быстро пошла по аллее в сторону деревни. Воздух был чистый и морозный. Она шла очень быстро, стараясь «выветрить» чувство одиночества и горя, охватившее ее. Она не знала, чего именно ждала от Пайерса, но только не такого ужасного внезапного прощания.

Пройдя мимо причала и гостиницы «Торн», Эмма остановилась посмотреть на воду, веером брызгавшую из клюва фигуры лебедя на каменном фонтане, и, поежившись, отправилась к причалу.

В утренних лучах глина по берегам блестела как стекло, и она видела, как бежали по реке мелкие волны. Несколько лодок все еще болтались на якорях, но большинство уже были вытащены из воды. Эмма остановилась, засунув руки глубоко в карманы.

– Что вы тут делаете? – Голос, неожиданно раздавшийся сзади, заставил ее вздрогнуть. Повернувшись, она увидела стоявшую рядом Линдси с велосипедом.

На неприязнь в ее голосе Эмма отреагировала не меньшей неприязнью:

– Значит, и это тоже ваше личное место, не так ли? Я думала, гулять на причале можно всем!

– Можно. – У Линдси был усталый вид. – Я подумала, что вы пришли посмотреть на меня.

– Нет. Зачем это мне?

Линдси пожала плечами.

– Вы правы, незачем.

– Из-за того, что вы были так невыносимо грубы ночью, когда я думала, что вас надо спасать, и готова была рисковать своей жизнью ради вас? – Эмма не сводила с нее глаз.

Линдси покраснела. Потом она слегка пожала плечами и улыбнулась.

– Полагаю, что-то вроде этого. Простите меня. Думаю, мы тогда изрядно друг друга напугали.

– Послушайте, Линдси, – вздохнула Эмма, – я забыла, что вы давно здесь живете. Давайте начнем сначала? Хотите, зайдем в кафе, выпьем чаю или еще что-нибудь? Нам незачем враждовать, верно?

Линдси снова пожала плечами. Должно быть, этот жест у нее был припасен на все случаи жизни, им она выражала «да», «нет» и «может быть». Девушка прислонила велосипед к стене, и они пошли по узкой улочке к старым причалам, которые были приспособлены под ателье, галереи. Там они нашли маленькую чайную.

Сев у окна с прекрасным видом на реку, Эмма ждала, когда же Линдси заговорит, но девушка молчала. Эмма вздохнула:

– Алекс о вас беспокоится.

Далеко, среди серых в белых барашках волн, обнажился остов старого затонувшего корабля.

– Алекс всегда о чем-то беспокоится...

– Похоже, он очень добрый человек.

– Да. – Наконец Линдси взглянула на нее. – Он настоящий друг.

– Когда вы тогда внезапно убежали в дождь, он решил, что с вами что-то случилось. Мы оба так подумали.

– Я просто захотела уединиться на время, вот и все. Надо было подумать о том, что произошло.

Эмма изучала лицо молодой женщины. Она опустила глаза на стол, машинально мешая ложечкой сахар в сахарнице, которая стояла между ними.

– Почему вы так не хотите, чтобы я жила в доме Лизы? – осторожно спросила она.

Линдси подняла глаза:

– У меня есть причины.

– Этот дом я знаю с детства, – тихо продолжала Эмма. – Мне так хотелось купить его, что я бросила любимого мужчину, чтобы жить в нем.

– Это было глупо. – Лицо Линдси напряглось.

– Да, – покорно произнесла Эмма.

– Так почему бы вам не вернуться к нему?

– Не знаю...

Они изучали друг друга.

– У меня были ночные кошмары, – продолжала Эмма, разговаривавшая почти сама с собой. – Об этом доме. О том, что происходило здесь в старые времена...

Линдси уронила ложку, рассыпав сахар по столу.

– Простите, я такая неловкая! – Она смахнула сахар на пол.

– Я буду заботиться об этом доме. Я знаю, что этот дом – особенный, – продолжала Эмма. – И я не собираюсь следить за тем, что происходит на церковном дворе. Особенно по ночам и зная, что он никому не принадлежит. – Ей вдруг стало холодно. – Я действительно не шпионила за вами в ту ночь.

– Хорошо. – Линдси сощурила глаза, глядя в окно через реку, в сторону затонувшего судна, над которым среди лохматых облаков открылась полоска чистого голубого неба. – У меня есть важный повод бывать там, и я имею разрешение.

– Понимаю. – Повод, подобный черной магии?

Эмма поняла, что хочет посмотреть прямо в глаза Линдси и спросить, во что же она верит и чем занимается. Девушка выглядела вполне нормальной. Она суеверно скрестила пальцы под столом, и вдруг ей захотелось, чтобы рядом с ней оказался Пайерс. Как бы он смеялся, если бы Эмма призналась ему, что пила чай с местной колдуньей, и как бы он издевался над ней, если бы узнал, что ей было страшно...

42

Воскресенье, полдень

Как он и предчувствовал, в воскресенье магазин был закрыт. Отойдя на середину улицы, Марк всмотрелся в окна здания. Никаких признаков жизни... или чего-либо еще. Марк вздохнул. Можно было попросить ключ у Стэна Баркера, но он не был уверен, хочется ли ему это делать? Улица была безлюдна. Короткие мгновения ясного солнца прошли, надвигались сумерки. Отправившись в обратный путь, Марк медленно спустился по Хай-стрит, пересек дорогу и пошел обратно по другой стороне. Затем он направился к Церковной улице, к дому священника.

Майк снова сидел у компьютера. Он провел Марка в кабинет.

– Единственная комната с камином, – извинился он, указав на одно из потертых кожаных кресел. – Не люблю, когда меняется время года. Внезапно и так сурово приближается зима, и ночи становятся все холоднее.

– Вам не надо проводить службу или еще что-нибудь подобное? – Марк сел. – Я забыл, кажется, воскресенье у вас очень занятой день.

Майк покачал головой:

– Все службы уже закончились. Вы были в магазине?

Марк кивнул.

– Я не входил в него. Там заперто, да мне и не особенно хотелось. – Он откашлялся. – У вас есть видео?

Майк улыбнулся:

– Я не такой уж отсталый. Видео в гостиной.

В комнате царил ледяной холод. Где-то в подвале дома уже начало работать центральное отопление, но пройдет немало времени, пока тепло доберется до этой комнаты. Майк задвинул шторы на больших окнах и включил телевизор.

– Это ненадолго. – Марк вынул кассету из картонного футляра. – Буквально несколько секунд.

Они просмотрели нужный кусок пленки три раза, затем вернулись в теплый кабинет.

– Ну, – Марк упал в свое кресло, – что вы скажете?

Майк присел на угол стола, заметив, что весь дрожит.

– Определенно, что-то было, – произнес он. – Знаете, я сам побывал в магазине после нашего разговора по телефону.

– И что?

Майк медленно сказал:

– Не знаю, было ли там что-нибудь, что нельзя было бы посчитать просто плодом моего воображения.

– Вы не слишком-то уверены?

– Нет. В таких делах очень легко погрязнуть. – Он помолчал. – Там ощущалась какая-то чертовщина. Да, это там было. Но оно, как я уже сказал, могло быть лишь моим воображением. Или нечто все же исходило от Хопкинса или от этих колдуний.

– В конце недели мы планируем провести еще кое-какие съемки. – Марк покачал головой. – Если на пленке действительно чье-то лицо, то это очень интересно.

– Если. – Майк беспокойно нахмурился. – Думаю, это могла быть просто игра света.

– Не могла! – Марк, казалось, пытался убедить сам себя. Мы снова оборудуем площадку, установим камеру в том же положении. Дадим такое же освещение. Надеюсь, возникнут те же тени. Посмотрим, что получится! И я раздобуду более чувствительное оборудование. Мы можем даже попробовать ЭУГ – электронный улавливатель голоса. Слышали о таком? Он улавливает звуки за порогом обычного слуха. – Марк замолчал на миг, всматриваясь в Майка.

Майк принялся ходить по ковру взад и вперед, потом в задумчивости остановился и нахмурился:

– Простите, но я лично не думаю, что вам вообще следует туда возвращаться, Марк, и продолжать работу над этим фильмом.

– Значит, вы действительно верите?..

– Если честно, я сам не знаю, во что я верю. Но мне становится как-то не по себе. Мне даже делается страшно, если хотите. Это лицо может принадлежать кому угодно! Хопкинсу, доброй колдунье, злой ведьме. Не верю я почему-то, что Хопкинс был намеренно злой человек. Полагаю, он был по-своему искренен и искренне верил в то, что эти бедные женщины были в сговоре с дьяволом. Но какие бы в этом магазине ни были обитатели, их лучше оставить в покое.

– Думаю, Хопкинс был просто свирепым садистом и женоненавистником. Ему нравилось мучить женщин! – сказал Марк задумчиво.

– Нет. – Майк покачал головой. – Нет, он действительно верил, что они сотрудничали с самим сатаной. Он был уверен, что только полное раскаяние и смерть могли спасти их души. Ему совсем не нравилось их мучить. – Он говорил с гораздо большим жаром, чем хотел. – Он ощущал дьявольщину, которую чувствуем мы, и верил, что все эти старые женщины были грешны, как сам ад. – Майк вдруг вытер лоб, с изумлением обнаружив, что он вспотел.

Кажется, Марк этого не заметил.

– Я не убежден и не верю, что вы тоже убеждены в этом. – Он улыбнулся. – Но сколько бы мы ни обсуждали этих старушек или самого Мэтью Хопкинса, ему до сих пор не лежится спокойно в его могиле.

– Возможно. – Майк сел напротив него. – Вы сейчас не записываете мои слова, не так ли?

Марк покачал головой:

– Я не поступил бы так с вами.

– Хорошо. Тогда я буду с вами откровенен. Думаю, что ваше предположение близко к истине. Слишком много людей думают о Хопкинсе. Город не дает ему успокоиться. Он даже указан в путеводителях, на вывесках, в пивных барах, есть его портреты и в музее. Вы снимаете о нем фильм, местная колдунья ворожит над его могилой в церковном дворе. В этом нет ничего хорошего. Дело в том, – Майк покачал головой, – что я сам перед ним в каком-то смысле виноват: начал воскрешать эти пресловутые «вибрации». – Он обозначил в воздухе кавычки. – И тода у меня начались кошмарные сны об этом человеке.

Марк повел бровью:

– Пожалуйста, позвольте мне записать ваш рассказ на пленку. Думаю, это очень важно.

– К сожалению, не могу. Меня уже предупреждали, что епископу это может очень не понравиться.

– Может быть, нам удастся его переубедить?

– Сомневаюсь.

– Есть ли кто-то еще, способный передать мнение церкви для нашего фильма? Полагаю, еще остались люди церкви, изгоняющие дьявола?

Майк улыбнулся:

– Теперь это называется «группа реагирования». И они являются подразделением церкви.

– Тогда позвольте мне поговорить с таким специалистом.

– Я спрошу. Боюсь это все, что я могу для вас сделать. Никаких обещаний я вам дать не могу.

– Мне именно это и надо. – Марк встал и повернулся к двери. – Я тут был в Ипсвиче. Мы планируем сделать еще одну программу для тамошних сериалов. В доках стоит один замечательный старый дом, очень зловещий и ветхий, ужасно фотогеничный. – Марк улыбнулся в нерешительности. – Майк, у меня возникло какое-то странное чувство к магазину Баркера. Должен получиться поистине фантастический фильм, но я хочу, чтобы церковь тоже приняла в этом участие. Страховка, знаете ли, на всякий случай. – Он криво усмехнулся. – Ни один из прежних призраков, за которыми мы гонялись, не напугал меня до такой степени.

– Тогда оставьте его в покое, Марк. – Майк проводил его в прихожую.

– Простите, не могу. В эту программу уже вложено слишком много денег, да и история уж больно интересная. Надо как следует все изучить. Если мы обнаружим что-либо необычное, я сообщу вам. А если вы тоже узнаете что-нибудь новое о Хопкинсе, мне будет очень интересно. Вы о нем довольно хорошо осведомлены, не так ли?

Майк слабо улыбнулся.

– О да. Я о нем постоянно что-то узнаю. – Он смотрел, как Марк уходит прочь по гравийной дорожке. – Слишком даже осведомлен, – добавил он угрюмо тихим голосом. Закрыв дверь, он вернулся в кабинет и встал у камина, мрачно глядя в огонь.

Пока он разговаривал с Марком, сон вспомнился с потрясающей ясностью. Ощущения, запахи, шум деревни и детали наряда женщины, явившейся навстречу с ним. Голубое шерстяное платье, золотые искорки в ее янтарных глазах. Сара Паксман... Но это была не Сара Паксман. Это была Эмма Диксон.

43

Понедельник, 26 октября

– Проклятие!

От шепота в тишине Алекс вздрогнул и проснулся. Он застонал:

– Сколько времени?

– Половина шестого, и я порвала колготки. – Он услышал, как Паула шарит у кровати, и тут она включила ночник.

Он крепко зажмурился:

– Дьявольщина! Не рановато ли?

– У меня назначена ранняя встреча. А этот твой «лишний час» был неплохой идеей.

Алекс снова застонал.

– Почему бы тебе не одеваться в ванной комнате? Там тоже можно включить свет.

– Мне там неудобно. – Она бросила рваные колготки в угол. – Где же новые? – Она рылась в шкафу.

– У тебя уйма времени, чтобы успеть на поезд.

– Легко тебе говорить! – Она вскрыла новую упаковку. – Не забудь, что Джейку надо приготовить новую сменную обувь, а Софи требуется найти ее цветные карандаши. – Паула натянула колготки и поправила узенькую черную юбку.

– Когда это я забывал, что именно детям нужно брать с собой в школу?

– Возможно, тогда, когда твои мозги были целиком заняты этой красоткой из дома Лизы, – ехидно вставила она.

Он шумно вздохнул:

– Паула!

Они ссорились почти весь предыдущий день, придираясь друг к другу всякий раз, когда дети их не слышали, и в основном из-за Эммы.

Тему непредусмотрительно затронул сам Алекс.

– Ты знаешь, я тут вот о чем подумал, – сказал он, когда они сели выпить кофе и просмотреть воскресные газеты, разложенные на кухонном столе. – Не предложить ли мне свою помощь Эмме с этим ее травяным садом? Это весьма неплохой бизнес.

– У тебя же мало времени. Ты должен смотреть за детьми.

– Дети учатся в школе, – он потянулся за обзорным разделом «Санди Таймс», – а в доме управиться – тоже не проблема.

Почему-то Паула восприняла это как оскорбление. С того самого момента они и начали яростно обмениваться взаимными «нелюбезностями» и ссорились в течение всего дня. Атмосфера не улучшилась, когда Паула попыталась связаться с Линдси по телефону.

– Почему у нее нет автоответчика! Ради бога, где же она?

– Не могу понять, зачем мы теребим Лин так часто, – осторожно заметил Алекс. – Почему бы нам не попробовать воспользоваться услугами одного из этих сообществ сиделок?

– Потому что у меня нет желания постоянно общаться еще и с чужими детьми, – парировала она. – И тебя они тоже не допустят, потому что ты мужчина.

– Ладно. – Алекс глубоко вздохнул. – Наверное, Лин просто нет дома, сегодня она нам не поможет.

Они с Паулой собирались сходить в кафе «Стаур-Бей», пообедать, но теперь им самим придется сидеть дома. Алекс предложил сбегать за готовым обедом, но Паула отказалась. В итоге они просто съели вместе с детьми чипсы и креветки из морозилки. Алекс посмотрел, как Паула поднялась наверх, и нахмурился. Но вскоре он успокоился.

– Паула, дорогая, ты не находишь всю эту постоянную езду на поезде туда-сюда слишком изматывающей? Мы могли бы поменяться местами. Я мог бы сам вернуться в Сити и работать.

Они оба знали, что этого никогда не случится: Пауле работа нравилась слишком сильно, чтобы она ее бросила.

– Есть идея и получше: мы просто переезжаем обратно в Лондон, и тогда мне не надо будет постоянно трястись в поездах. – Она говорила резко, невзирая на присутствие Софи, которая взглянула на мать с ужасом.

– Не хочу я переезжать в Лондон! – Глаза ребенка наполнились слезами. – Мои лучшие друзья живут здесь!

– Здесь мы и останемся. – Алекс притянул ее к себе поближе. – Не плачь, хорошая моя. Мамочка не то хотела сказать.

– Лин говорит, что мы останемся здесь навсегда! – торжественно объявила Софи. Прижавшись к отцу, она вызывающе глядела на мать. – Лин говорит, что мы не должны делать то, что ты требуешь. Она говорит, что сама позаботится о том, чтобы мы остались здесь с ней. Колдовством! Она обещала!

Ее слова повергли обоих родителей в изумленное молчание. Потом Паула выдала яростную тираду:

– Эта девушка становится просто невыносимой! Ты прав, Алекс, мы слишком злоупотребляем ее услугами. Не стоит доверять ей до такой степени! Как она смеет вмешиваться в наши семейные дела?! Ее мнение вообще никого не интересует! Не ее это дело!

Слезы Софи перешли в истошный рев, который все не прекращался даже от утешений Алекса, а потом к ней присоединился и Джеймс, который, заслышав крики сестры, вбежал в комнату, припал к папиным коленям и тоже разрыдался – из солидарности. На Паулу, которой так решительно противостояли все трое, это произвело очень сильное впечатление. Ее лицо исказилось, и она быстро выбежала из комнаты.

Пытаясь успокоить детей, Алекс уловил предупредительный мысленный сигнал.

– Постараюсь найти им еще одну няню, для разнообразия, – сказал он позднее, когда дети уже успокоились и что-то рисовали, сидя рядышком за кухонным столом, а Паула отдыхала у телевизора.

– И поговори с Линдси. Скажи ей, чтобы она получше следила за тем, что говорит вслух при наших детях! В этом возрасте они очень восприимчивые и слишком доверчивые, – произнесла она, не сводя глаз с экрана телевизора.

Его беспокойство все не проходило.

– Я так и сделаю, – сказал он задумчиво. – Они начинают слишком привязываться к ней. Это моя вина. Слишком уж часто я прошу ее посидеть с ними.

Наконец Паула оторвала глаза от телевизора.

– Я не виню тебя за то, что тебе иногда хочется тоже выбраться из дома. В конце концов, я полностью «за». – Она помолчала. – Но не ходи больше к этой Эмме Диксон!

– О Паула, ты опять! – Он воздел руки к небесам. Неужели она не понимает, что Эмма не представляет никакой угрозы? – Что такое сказала Эмма, отчего ты так сильно расстроилась?

– Я не расстроилась!

– Это потому, что она добровольно отвернулась от всего того, что так дорого тебе, не так ли? Ты не выносишь и мысли о том, что она охотно бросила Сити.

– Она бросила и этого милого человека, если ты помнишь о такой «мелочи». И теперь собирается подыскать ему замену!

Возникла напряженная пауза, потом Алекс рассмеялся:

– Не может быть, чтобы ты говорила серьезно. О Паула, любовь моя, я польщен тем, что ты думаешь, будто она положила на меня глаз, но уверяю тебя...

– Почему же, я вполне серьезно, – холодно прервала Паула. – Я следила за тобой. Ты ведь считаешь ее... слишком привлекательной? Слишком сложной? Слишком молодой? Сомневаюсь, чтобы она была моложе меня хотя бы лет на пять! И я хорошо знаю тебя! Ты способен мгновенно увлечься ею!

– Нет! – Но что бы он теперь ни сказал, все будет некстати. Проблема была в том, что Паула ошибалась: Эмма не могла бы быть угрозой их семье. Угроза, если таковая и была, проистекала от Линдси, а также от того, что он никогда не осмелится объявить своей жене, что няня, которой он доверил детей, была какой-то доморощенной колдуньей. О, Паула кое-что знала о культе Викки, но, как и Алекс, думала, что это совершенно безобидно. А вот сам Алекс теперь начинал думать, что вся эта Викка – вполне реальная и далеко не безопасная... мания, если не что-то большее.

Когда звук мотора автомобиля Паулы затих, Алекс вернулся в постель. Скоро проснутся дети, начнутся сборы в школу, завтрак... У него не будет ни секунды подумать обо всем как следует в течение следующего часа. А потом – домашние заботы, магазины... Но после всего этого, улыбнулся он сам себе почти виновато, возможно, он зайдет к Эмме и разведает насчет работы с травами.