Текст книги "Арнольд и я. Жизнь в тени Австрийского Дуба"

Автор книги: Барбара Аутланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

Чете Кавашима нравился этот огромный австриец, и Дот с удовольствием делилась с ним своими секретами правильного питания. Митс, в свою очередь, поддерживал идею Арнольда о возможности получения дохода в мире фитнеса. Супруги Кавашима приняли Арнольда в свою семью, и этот молодой человек стал для них своего рода приемным сыном. Что же касается Арнольда, то он с большим уважением воспринимал такое отношение к себе, хотя, по правде сказать, это было несколько неожиданно для такого заносчивого и агрессивного юноши.

Товарищ Арнольда по несчастью в связи с пребыванием в Гонолулу, Дэйв Дрейпер, был ходячим кладезем знаний, представлявших определенный интерес для австрийца. Дэйв был чуть старше Арнольда, хорошо сложен и источал добродушие. Именно он тогда предложил молодому австрийцу попробовать марихуану, от которой Арнольд пришел в восторг. Арнольду понравился эффект от употребления наркотика, после которого случался приступ смеха и тянуло к «нездоровой пище». Можно со всей уверенностью сказать, что, несмотря на некрасивое поведение людей, уговоривших бодибилдеров приехать в Гонолулу, но так и не выполнивших своих обязательств перед ними, эта поездка, по мнению Арнольда, стала «сам-ай лу-шей!».

После возвращения домой Арнольд набросал план предстоящих мероприятий на ближайшие полгода: до соревнований на звание «Мистер Вселенная» и «Мистер Олимпия» оставалось всего 180 дней, и на счету была каждая секунда. Дело было перед новогодними праздниками, и Арнольд сформулировал для себя пять вопросов, требовавших обсуждения с его американским спонсором: снять квартиру вблизи спортзала Gold’s Gym, подобрать себе в напарники человека с хорошей мотивацией, договориться с людьми, которые бы помогли ему в написании статей для журнала, достать машину и увеличить свое жалование.

На ломаном английском Арнольд сделал своему партнеру следующее предложение:

– Джо, паслушай. Я нашел квартиру на Стренде, неподалеку от Тард-стрит, и хател бы предложить тибе сделку. Ты помогаешь перебраться сюда из Германии Франко Коломбо для нашех савместных тринеровок и обеспечиваешь нам машину. И, эта, еще – я хочу получать больше денег каждый мисяц, и мне нужна помощь писателей для составления моих стотей. Обеспечь мне все это, и я зоработаю для тебя миллионы!

Арнольд смог убедить Джо выполнить все его просьбы: он всегда командовал другими людьми с улыбкой на устах.

Офис губернатора Шварценеггера, 17 июня 2004 года

Пока я сидела напротив Арнольда в его офисе, невольно задумалась о наших постаревших телах. Когда-то давно Арнольд всячески поощрял мое стремление держать себя в форме, хотя мне всегда казалось, что дополнительная дисциплина мне бы не повредила. Тем не менее даже сейчас он находился в очень хорошей физической форме, хотя, конечно, и не в такой, как в молодости. Надо, однако, сказать, что именно его приверженность физическим упражнениям стала той тропкой, которая привела его в губернаторское кресло, и мне бы хотелось расставить все точки над i.

– Я всегда хорошо знал, что бодибилдинг был для меня всем. Мне прекрасно было известно, каких результатов я могу достигнуть, и такое видение давало мне огромную мотивацию. Вместо того чтобы заниматься по два часа в день, как это делали остальные ребята, я тренировался два раза в день по два часа. Мой подход к тренировкам был совершенно фанатичным: иногда я занимался три раза в день, а иногда и четыре. Когда я, к примеру, шел домой на обед, у меня в запасе был целый свободный час, и я занимался приседаниями, для того чтобы быть первым.

Арнольд также знал, что тренировать нужно не только тело, но и разум и дух, или, как он это называл, «моделирование будущего». Он понимал, что потенциал есть у многих людей.

– Чем отличается чемпион от парня, занявшего второе место? У чемпиона есть психологическое преимущество. Ведь все зависит от психологического настроя, – добавляет он. – У меня было психологическое преимущество, потому что я мог создавать вокруг себя виртуальный мир, – ведь настоящей реальности вокруг меня было очень мало: телевидения тогда еще не было, а первый фильм я увидел в десять лет.

Каких-то других дополнительных преимуществ у меня не было. Но мне было легко развить у себя правильный настрой: «У меня есть только один путь уехать из нашего города, уехать из нашей деревни. Возможно, я смогу получить приглашение от кого-нибудь из американцев». И… это было как у Мухаммеда Али, когда он говорил о своем пути наверх: «Кроме бокса, у меня нет другого способа выбраться из гетто». Когда я в черно-белых фильмах впервые увидел Нью-Йорк, его высотки и большие автострады, то спросил сам себя: «Почему я здесь? Что я здесь делаю?»

Приехав в Америку, я был точно уверен, что в конце концов оказался дома. Я всегда чувствовал, что приеду сюда и что дорогу мне проложит бодибилдинг. О каком-то другом пути я не мог даже и помыслить.

Австрийский Дуб пускает корни

Одним июньским днем в ресторан «Деликатесы Зака», что в Санта-Монике, вошел огромный силач, сопровождаемый Робертом Кеннеди, издателем журнала для бодибилдеров. Как представитель ресторана, я усадила их на место, лишь скользнув взглядом по мускулистому феномену, который сказал мне:

– Не валнуися, у миня есть твой нумер.

Не понимая, что он имел в виду, я пожелала гостям приятного аппетита и, удивленная, удалилась.

Только позднее Роберт рассказал про то, что случилось за их столиком. «Мне по-настоящему нравится это деф-ушка», – признался Роберту этот ходячий анатомический атлас.

– Арнольд ни об одной девушке никогда не говорил ничего подобного, – рассказывал мне Роберт. – Уверяю тебя, Барбара. Уверяю тебя.

Однажды в июне я сидела за стойкой и обедала, когда кто-то, обращаясь ко мне, сказал с тяжелым акцентом:

– А, превет.

Я повернулась на стуле, чтобы посмотреть на того, кто это произнес. Вот же блин!

Его следующие слова были еще более странными, чем он сам:

– Ты такая сыксуальная, и я хачу пайти с тобой на сведание.

Ух ты! Я сексуальная? Но, черт побери, кто этот ненормальный? Я почувствовала, как у меня вскипела кровь, а мысли спутались. Мне стало как-то не по себе от одной только мысли о свидании с… кем? Я даже не знала, как к нему обращаться: «инфернальный монстр» или «Адонис из другого мира»? И это что-то с чем-то уставилось на меня с вызывающей улыбкой. Мои мысли улетели куда-то за горизонт, и для того, чтобы собраться, я набила себе рот жареной картошкой. Мне надо было что-то ответить, но что я могла сказать? Так я и сидела, улыбаясь, словно овечка, и поедая очередную порцию жареной картошки, пока не поняла, что пауза несколько затянулась. «Сейчас произойдет что-то интересное!» – подумала я.

Слово «произойдет» подействовало словно стимулятор на его неандертальский оскал, и я, нервно улыбаясь, посматривала на иностранца. Наши провокационные усмешки повлияли на нас как афродизиаки. Когда он выходил из ресторана, унося в своем кармане написанный на салфетке мой номер телефона, я проводила его взглядом. Никогда бы не подумала, что мне могут сделать такое предложение: меня словно включили в список полетов на Луну, которая вращается вокруг Земли, – оборот за оборотом, невзирая на силу притяжения.

Вечером, вернувшись с небес на землю, я поведала своим соседкам по квартире о забавном знакомстве с бодибилдером – мы с ними посмеялись и пообсуждали вероятность его звонка. В нашей памяти всплыл тот одетый в бирюзовые плавки силач с пляжа, которого мы видели три года назад и прозвали «Мистером Лонг-Бич». «Только этот-то, девочки, такой, которого вы точно никогда не видели. Он просто катастрофически огромен, прямо как Гаргантюа! О боже, мне точно не надо было давать ему свой номер телефона – я так подставилась!»

Наши насмешливые разговоры затянулись до поздней ночи, и незаметно для себя мы с Линн уснули. Помня о беспечности парней, мы решили, что он никогда мне не позвонит из-за своей короткой памяти на мимолетные разговоры с девушками. Тем не менее я чувствовала себя словно скованной, разрываемой на части противоречиями, и мне было трудно определиться со своими желаниями.

Такая громадина, как Арнольд Шварценеггер, явно выходила за пределы моих ожиданий – ведь всю свою жизнь я стремилась к традиционным в моем понимании мужчинам, чьи физические занятия ограничивались игрой в гольф или теннис да участием в школьной команде по американскому футболу. А этот мужлан совсем мне не подходил – дайте мне, пожалуйста, обычного парня, а не какого-то переростка! Но как бы то ни было, это знакомство стало для меня единственным за то лето. У меня, правда, был за плечами опыт нескольких долговременных отношений, но мне захотелось чего-то нового. Как только я представляла себе этого экзотичного нонконформиста в качестве моего нового увлечения, так меня сразу же охватывал страх, что он мне все же позвонит… или не позвонит… позвонит… не позвонит… И он позвонил. Я хорошо помню, как той ночью услышала в трубке его слова, произнесенные с акцентом:

– Бар-бха-ра, эта Арх-нолд. Я не магу найти место, гди ты жывешь!

Потребовалось еще два телефонных звонка с уточнением маршрута поисков, прежде чем в нашу дверь позвонила эта 120-килограммовая туша. Однако после его прихода мой интерес к визитеру очень быстро угас, и я стала невольной заложницей нашего черно-белого телевизора. Наш гость уставился в экран, где показывали Нила Армстронга, готовящегося сделать «огромный шаг для человечества». Так мы сидели и смотрели на достижение человечества, а я ждала того момента, когда начнется наше свидание.

Когда я пригласила этого крупногабаритного иностранца к себе в комнату, сначала в ней водворилась тишина. Наш первый разговор наедине начался с волнительного обсуждения только что увиденного события из далекого космоса. Как в эту минуту чувствует себя тот человек на Луне? Какое это замечательное достижение: прямо сейчас на Луне находится космический корабль, два человека и американский флаг. Мы только-только начали осознавать важность происходящих событий, и я решила запечатлеть этот исторический момент: каждый из нас сфотографировал другого на фоне телевизора. Начало наших отношений оказалось сохраненным таким вот необычным образом.

Наше первое с Арнольдом свиданье совпало с датой высадки американцев на Луне, 20 июня 1969

После окончания трансляции мы перешли к обсуждению более простых вещей – таких, как гений ученых и то, что в Америке нет ничего невозможного. Арнольд к тому времени находился в стране всего девять месяцев, но я уже видела его увлеченность оригинальными идеями и погоней за результатом. Я рассказала ему о космической гонке между Америкой и Советским Союзом и инициативах президента Кеннеди по привлечению инвестиций в это направление. Он понял большинство моих объяснений и в ответ на мое желание обучать его с благодарностью кивал головой.

Спустившись с небес на землю, я начала оценивать своего гостя – похоже, он мало беспокоился о своей одежде, так как был облачен в полиэстеровые европейские брюки серо-голубого цвета и поношенную синюю рубашку с открытым воротом. Самой смешной деталью гардероба Арнольда были черные остроносые кожаные туфли, подчеркивающие его чванство. В то время в большом ходу были прически в стиле хиппи, а его прическа словно пришла из пятидесятых годов и ясно указывала на его иностранные корни.

Пару ему составляла длинноволосая девушка из шестидесятых, представлявшая собой тот «хиппи-парадокс», под влияние которого попали все студенческие братства Америки. Я была одета в свой любимый наряд: облегающие джинсы Levi’s, цветастую мексиканскую рубашку и резиновые сандалии на толстой подошве. Длинные, соломенного цвета волосы обрамляли мое загорелое лицо, хорошо сочетаясь с дразнящими красными розами на рубашке. Длинные волосы позволяли мне чувствовать себя увереннее и меньше комплексовать по поводу своих полных бедер. Хотя, надо сказать, у него бедра были явно больше, чем у меня.

Тем вечером 20 июля 1969 года я ощущала себя очень уверенно – ведь я училась на последнем курсе колледжа. Сила знаний придавала мне ощущение уравновешенности, и я просто излучала «авторитетное спокойствие». Но с этим парнем мне пришлось учиться разговаривать при помощи жестов, коротких слов и медленного произношения фраз. Мы вместе с ним смеялись над моими попытками подражать австрийскому акценту.

– Ахр-нольд Шварц-эн-еккер, – произнесла я, чем вызвала у него сильное удивление.

– И что означает «Шварц-эн-еккер»? – поинтересовалась я.

– Чьорный пахарь, – медленно выдавил он из себя.

– Ничего себе! Какая странная этимология! – воскликнула я, уставившись на этого арийца с утиным акцентом.

– Что такое? – в его глазах мелькнул вопрос.

«Так, Барбара, притормози-ка!» – сказала тут я себе, почувствовав, что начинаю подпадать под его обаяние.

– Черный? Но… ты… же… белый! – медленно, с раздельной и четкой пунктуацией проговорила я и в первый раз дотронулась до его загорелой кожи. – И пахарь? В Австрии… ты… наверное… вместе… с семьей…. выращивал пищу? – в это время мои пальцы как раз касались его предплечья, и мы оба почувствовали, как между нами пробежала искра.

Во время нашего первого свидания мои соседки так и шныряли через мою комнату. Сначала к нам забежала Линн, душа любой вечеринки. После взаимного обмена шутками Линн обратила внимание на бицепсы Арнольда и взмолилась, чтобы он их «выжал». Затем он удивил ее тем, что начал «играть» своими грудными мышцами, вызвав тем самым сильный непрекращающийся смех.

Смех привлек внимание Венди, и она тоже вскоре очутилась в комнате вместе с нами.

– Я бы точно хотела нарисовать подобное тело на своих уроках живописи! Боже мой, что за мускулатура! – воскликнула Венди. Картина того, как Венди рисует обнаженного Арнольда, вызвала у нас очередной приступ смеха.

– М-м-м-м, – засмеялся Арнольд, облизывая свои полные губы. – Эта звучать карашо. Возможно, я побываю на твоих занятиях с табой, Венди!

Воспользовавшись удобным случаем, Сьюзан слегка охладила наше веселье, предложив гиганту кусок торта, который остался с празднования моего двадцать первого дня рождения.

– Сакхар делает вас толстыми, девушки! Это не есть карашо, – предостерег нас Арнольд.

Смеясь и переглядываясь с подругами, каждая из нас думала: «Какой же он чудной!»

Мы с девчонками еще немного посмеялись над Арнольдом, а особенно над его «детской» бранью. Не то чтобы нас привлекала вульгарность его выражений, но я завороженно вслушивалась в его акцент. Его «о баже май» вызывало у нас смех, а слово «дермо», сказанное им, звучало не в пример веселее, чем мое «дерьмо». Хоть он и выглядел странновато и так же странно разговаривал, но этим он меня и очаровал. Когда «Арх-нолд и Бар-бар-ха» наконец-то пошли на присмотренный заранее фильм, я ощущала себя так, как никогда прежде. За свое недолгое знакомство с ним я поняла, что привлекала его внимание знанием английского языка и утонченными манерами. Я удерживала Арнольда под влиянием своих чар и бросала ему вызов как объект сексуального желания. Перефразируя Баки Фуллера, можно сказать, что я ощущала себя той ночью «явлением, доставляющим радость».

Оказавшись на улице, я была несколько обескуражена тем, что мне пришлось самой открыть себе дверь машины. «Кто знает, может быть, у европейцев другие правила», – подумала я. Тем не менее, несмотря на некоторые недостатки в его манерах, я была рада сидеть рядом с таким крепышом в его «жуке». По крайней мере, он был в состоянии заплатить за меня в кинотеатре Pacific Palisades, и мы вместе с ним погрузились в мир исторического фильма «Гавайи».

Вскоре я ощутила его тяжелую руку у себя на бедре, но все мое воспитание было построено на соблюдении строгих правил поведения в сексуальной сфере. В перерыве я начала щебетать, рассказывая ему разные истории из жизни нашего ресторанчика, а один из официантов к тому же толкнул меня, чем еще больше усилил чувство неловкости, охватившее меня.

– Что с табой? – пророкотал Арнольд и, обхватив меня своими руками, притянул к себе в надежде на первый поцелуй.

После поцелуя я наконец-то получила ответ на свой главный вопрос: события всего дня указывали на то, что он, по крайней мере, не был геем. Но все же я ощущала себя несколько странно: что же происходит между нами? После окончания перерыва я поймала себя на мысли, что нахожусь в смятении от его сильных рук – подобно аборигенам, на которых обрушилась вся мощь колонизаторов.

По окончанию сеанса мой не гомосексуальный гигант предложил мне перекусить, и мы с ним пошли в заведение The Broken Drum, располагавшееся на бульваре Уилшир. Как мне помнится, Арнольд тогда пытался прощупать мое отношение к сексу и начал рассказывать мне историю про свою связь с гостиничной прислугой и про то, как они по-быстрому переспали прямо во время ее работы. Хотя мне недавно исполнился двадцать один год, я все еще оставалась достаточно наивной – восхищение и сомнение боролись во мне. Поцеловавшись с ним на прощание у моих дверей и пожелав ему спокойной ночи, я не могла определиться с тем, как мне удержать его. Мне хотелось схватить, связать и обернуть дорогой бумагой этого увальня, а потом засунуть в подарочную коробку. У этого парня явно был огромный потенциал, но его было очень трудно контролировать.

Арнольд в своей первой квартире, Санта-Моника, 1969

Пока я терялась в догадках относительно этого человека, чье имя даже произнести могла с трудом, Арнольд уже ехал в аэропорт встречать своего европейского напарника. Быстро покидав багаж Франко Коломбо в свою машину, Арнольд отвез напарника в их маленькую квартирку на Венис-Бич.

Несмотря на то что Арнольд был лет на десять младше Франко, он тем не менее являлся лидером их маленького коллектива. Арнольд, проживший к тому времени в Штатах около десяти месяцев, лучше своего друга владел английским языком, и это давало ему дополнительное преимущество. Поэтому можно сказать, что по своей природе Арнольд был ведущим, а Франко – ведомым. Во-первых, итальянский коротышка дал Арнольду хорошую возможность «парить» над ним, а во-вторых, этот сельский парень мог верно понимать внутренние переживания Арнольда. Франко был очень большим шутником и всегда был готов словом поддержать своего друга на родном для него немецком языке, позволяя тем самым Арнольду контролировать себя на двух языках одновременно. Арнольд никогда особенно не любил оставаться в одиночестве и с приездом Франко получил в свое полное распоряжение не просто постоянного собеседника, но и напарника по тренировкам, который мог правильно его мотивировать и оценивать его результаты. На пару с Франко Арнольд занимался и побочной работой по укладке тротуарной плитки. По возращении домой с тренировки или с работы Франко занимался готовкой и мытьем посуды.

Во время своих занятий друзья пристально присматривались к девушкам, которые занимались вместе с ними, и отчаянно флиртовали. Самым важным моментом в дружбе Арнольда и Франко стало то, что Франко невольно занял место старшего брата Арнольда, которым тот все время хотел управлять.

Эти двое стали по-настоящему неразлучными: они вместе жили в маленькой, просто меблированной квартире, в которой Арнольд занял хорошую кровать, а Франко приходилось довольствоваться раскладушкой. Для людей, чем-то отдаленно напоминавших животных, Арнольд и Франко поддерживали у себя в квартире достаточную чистоту и порядок, хотя им и приходилось иметь дело с расставленными по полкам многочисленными сувенирами и трофеями, на которых и под которыми постоянно накапливалась пыль. Дважды в день друзья ходили на тренировку в знаменитый зал Gold’s к своему тренеру Джо Голду, которого Арнольд прозвал Толстяком. Там, в зале, под надзором Джо Австрийский Дуб и Итальянский Жеребец тренировались до самозабвения. Во время тренировок друзья постоянно подшучивали друг над другом и обменивались колкостями относительно своей мускулатуры.

– Франко, тавай лучше прорабатывай внутреннюю поверхность бедер, ты, шлюха солдатская.

– Арнольд, давай тринируй свои девчачьи голени и свой жырный жывот, ты, свинья!

Им нравилось разговаривать на подобной тарабарщине, и они ощущали, что во время совместных занятий их силы умножаются в большей степени, чем если бы они тренировались поодиночке. Арнольд, таким образом, получил себе в распоряжение «брата» – человека, о котором можно было заботиться и с которым было весело проводить время. Имея в лице Франко суррогатного брата, а в лице Джо Голда – суррогатного отца, Арнольд начал формировать свою идеальную американскую «семью». Арнольд был самым знаменитым бодибилдером своего времени, постоянно появлялся на страницах журнала, издаваемого Джо Голдом, жил в стране своей мечты и уверенно шел к финансовым успехам. Однако в свои двадцать два года он все же начал осознавать, что его жизнь далеко не идеальна.

После нашего знакомства мы с Арнольдом проводили все время вместе, а затем в нашу жизнь вошел вновь приехавший Франко. После своих занятий в зале Арнольд заходил за мной на работу, которую я к тому времени уже успевала закончить, и мы с ним шли в кино, к его знакомому фотографу Арти Зеллеру или уезжали на побережье Малибу. Буквально вся моя жизнь вращалась вокруг нашей троицы: мы ели вместе, загорали вместе, вместе ездили на машине и учились разговаривать на английском тоже вместе. Если кто-то из них указывал мне на часть тела, какую-нибудь птицу или, скажем, песок, то я говорила, как это слово будет звучать по-английски. Стоит отметить, что оба моих силача были прилежными и благодарными учениками.

По ходу общения с этими заезжими европейцами я постепенно начала к ним привыкать, хотя и представляла себе развитие событий несколько иначе. Арнольд жил в своем собственном мире, состоявшем из конкурирующих между собой бодибилдеров и их ярких спутниц, но во мне он открыл новый тип девушки, которая в культурном и интеллектуальном плане была на голову выше девушек из его обычного окружения. «Противоположности притягиваются», – смеялись над нами друзья.

Прознав о моем не совсем обычном летнем романе, мои родители изъявили желание познакомиться с этим силачом – они планировали провести выходные в Санта-Барбаре и предложили нам присоединиться к ним. Арнольд всегда был рад побывать в новых для себя местах, и мы с ним поехали к моим родителям. Я просто не могла дождаться того момента, когда увижу их реакцию и выслушаю их мнение о своем новом друге, – ведь он был так не похож на всех тех, с кем я раньше встречалась. Оставив в стороне его габариты, можно сказать, что он был экстравертом, всегда пребывал в веселом настроении и выглядел очень взрослым.

После формального представления родителям мне стало понятно, что Арнольд им понравился: он отвечал им улыбкой на улыбку и смеялся самым неподражаемым образом. Мне, конечно, приходилось работать переводчиком и объяснять Арнольду непонятные моменты на упрощенном английском, но большинство наших шуток касались простых вещей и были понятны всем.

Бывали, правда, времена, когда Арнольд не был смешным. К примеру, он мог разозлиться по поводу чужой беспечности – особенно это касалось медленно едущих водителей, которые были абсолютно непохожи на немцев, рассекающих на большой скорости по своим автобанам. В то время как я сидела в пассажирском кресле, а Арнольд был за рулем, я нервничала так, словно была мухой, попавшей в сети к пауку. Я мучила себя картинами скорой и быстрой смерти на дороге, и непреклонный Арнольд доводил меня до белого каления бешеной скоростью, резкими поворотами и частыми перестроениями. Пасифик Кост Хайвей, Фривей 405, бульвар Сан-Винсент – любая из этих улиц могла стать местом моей смерти и «украсить» некролог.

Противоядием от стресса на дороге стали наши разговоры с Арнольдом. Неважно, где мы находились – лежали в кровати или на пляже, ехали в машине, выходили из кино или просто стояли на лестничной клетке, – мы все время разговаривали. Он постоянно подшучивал над моей быстрой речью, и мне приходилось сбавлять обороты и упрощать фразы, чтобы мы могли обходиться парой сотен слов. Арнольд просил меня исправлять его неправильную грамматику и неверно сказанные английские слова. При помощи смеха и пантомимики мы обсуждали кучу вещей: его карьеру, политику, взаимоотношения, психологию, философию, различные системы правильного питания, колледж, путешествия, кино – и в конце концов приходили к вопросу про ЭТО. Подобные разговоры я заканчивала бескомпромиссным «нет»: «Cпим вместе, но сексом не занимаемся».

Моя жесткая позиция относительно секса была единственной помехой в наших отношениях, и мы сломали кучу копий по этому поводу. В двадцать один год я хотела расстаться с девственностью только в первую брачную ночь и поэтому старалась сохранять целомудрие, защищаясь при этом как только можно. Под воздействием полученного мной воспитания я считала, что секс возможен только в официальном браке. И хотя мои родители больше всего боялись неожиданной беременности, они втайне надеялись на то, что первым и единственным сексуальным партнером каждой из их дочерей будет ее собственный муж. Мои духовные наставники в церкви также воспитывали во мне ценности сохранения целомудрия до брака, и как бы удивительно это ни звучало, но и мои бывшие бойфренды из старшей школы и колледжа руководствовались подобными идеями. В довершение всего мои друзья детства и «сестры» из студенческого братства придерживались той же самой консервативной линии в поведении. Ну, по крайней мере, они так постоянно говорили.

К концу шестидесятых, когда движение хиппи стало расшатывать строгие нормы морали, я начинала все больше и больше походить на белую ворону. Тем не менее мантра свободных отношений «Занимайтесь любовью, а не войной» ни на йоту не изменила моих воззрений и не смогла бросить меня в омут беспорядочных половых связей. Моя позиция, таким образом, оставалась неизменной: сексуальные отношения возможны только в браке, и на меньшее я не согласна.

С другой стороны, для Арнольда секс был одной из главных составляющих свиданий – а зачем иначе встречаться? Мы часто обсуждали вопрос сексуальных отношений и то, какой смысл он придает фразе «Я тебя люблю». Как мне казалось, я знала, что означает слово «любовь», но в этом парне я не видела подлинных эмоциональных переживаний. В самый ранний период наших отношений я, конечно же, не стремилась связывать себя с ним узами брака, но у меня была надежда, что когда-нибудь это все же произойдет. Если быть точнее, то мысли о браке посетили меня где-то на шестой неделе наших встреч.

Мой отказ от занятий сексом в большей степени был связан не с отсутствием желания, а с самодисциплиной. Я была пленена этим мужчиной и его физическими данными. Не то чтобы мне нравились большие мускулы, но это было что-то вроде состояния туриста, находящегося под впечатлением от Эйфелевой башни. А Арнольд умел разжечь страсть – ведь он был большим искателем приключений, имел хорошее чувство юмора и здоровое сексуальное желание, постоянно флиртовал и щедро тратил деньги. Совершенно неожиданно мне в голову пришла мысль, что я ощущаю себя с ним как за каменной стеной: прижимаясь к его необъятному и мощному телу, я чувствовала себя ребенком в «кенгурятнике».

Однажды мы решили провести двойное свидание и съездить в Диснейленд на встречу с моими друзьями, с которыми я училась в седьмом классе, – Би и ее братом-близнецом Бобом. Арнольд, который никогда не расставался со своим другом, усадил в свою машину меня и Франко с его девушкой, которые всю дорогу флиртовали на заднем сиденье. У меня сложилось такое впечатление, что, пока мы ехали до Анахайма, Арнольд усиленно размышлял: он подкалывал Франко за его слишком навязчивые приставания к своей подружке и одновременно дулся на меня из-за отказа заняться с ним сексом.

Чуть ли не единственной смешной ситуацией в тот вечер стал процесс представления Арнольда моим давним школьным друзьям – и они, с удивлением глядя на иностранца, вежливо пожали ему руку. Высокий, стройный, утонченный и скромный Боб затаив дыхание поочередно переводил взгляд с Би на меня и с меня на этого человека-гору, лишь бы только не встречаться глазами с Арнольдом. Боб с удивлением размышлял о том, как такой ручищей можно вообще чистить зубы.

Несмотря на изумление, которое овладело Бобом, от встречи со старыми друзьями и удивительного мира Диснея веяло каким-то спокойствием. Однако по дороге домой мы поругались с Арнольдом – он проговорил, когда усаживался обратно в машину:

– Сигодня вечером у нас будит секс.

– А разве у меня есть выбор? – ответила я холодно и из-за его намерений распоряжаться моим телом почувствовала себя настолько возмущенной, что смогла только сказать: – Просто отвези меня домой.

На протяжении всего обратного пути мы дулись друг на друга и не проронили ни слова.

Вернувшись домой и припарковавшись на улице Сан-Винсент, Арнольд попросил меня покинуть машину. Не успела я с тяжелым сердцем выйти из машины и захлопнуть дверь, как он сорвался с места и уехал.

Я поднялась в квартиру и следующие несколько дней провела в опасениях за свое будущее. Только спустя некоторое время я смогла вернуться к своим подружкам в колледж на общий сбор. Арнольд прекрасно знал о моем состоянии, но ни разу не позвонил. Пораскинув мозгами, я пришла к выводу, что надо описать мои переживания на бумаге – взять пишущую машинку у своих соседок и составить для Арнольда записку.

В тот вечер в квартире Арнольда собралась куча народа, преисполненного решимости покурить травки. Я всегда с осторожностью относилась к алкоголю, не говоря уже про наркотики, но в этот раз решила поступиться своими моральными принципами и показать Арнольду, что могу быть компанейским товарищем. Мысленно попрощавшись со своей целомудренной жизнью и затянувшись из переданной мне трубки, я ощутила, как мое сердце бешено заколотилось. Пока я сидела, погруженная в свои собственные мысли, Арнольд читал мою записку. Он рассеянно отреагировал на мое послание, сказав: «Я уверен, что ты пишешь подобные письма всем своим парням», и вернул его мне.

Подобное жесткое заявление мигом вывело меня из состояния равновесия, в котором я находилась в тот момент. После того как он вернулся из Европы, я поняла, что у нас больше нет возможности продолжать долговременные отношения. Нас разделяли не только участие Арнольда в соревнованиях, но и его съемки в фильме «Геркулес в Нью-Йорке».

Но вдруг Арнольд сменил тон и поманил меня к себе своей фирменной командой: «Kommen Sie hier, Бар-бар-ха!» – иди, мол, сюда. Так мы и просидели весь вечер: смеялись, курили трубку и постоянно что-то жевали. Потом Арнольд уговорил меня остаться с ним на ночь, как это бывало уже много раз, и, затерявшись в его гигантском теле, с напряженными донельзя нервами, я поцеловала его, пожелала спокойной ночи и уснула.