Текст книги "Арнольд и я. Жизнь в тени Австрийского Дуба"

Автор книги: Барбара Аутланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 31 страниц)

Я быстро расстегнула брюки, села на унитаз, сделала все свои дела, встала и застегнулась. Только я собралась воспользоваться смывом, как меня вновь посетили сомнения: должна ли я оставить крышку унитаза открытой или закрыть ее? Арнольд всегда отличался вниманием к деталям – что будет, если он заметит факт использования его личного туалета? Я прожила с этим человеком шесть лет, на протяжении которых мне приходилось заниматься в том числе и уборкой нашего туалета, но сегодня я воспользовалась его унитазом с таким пиететом, словно это была королевская привилегия. «Давай, думай быстрее, Барбара!» – подгоняла я себя, ища выход из создавшейся ситуации. Следующая пара минут прошла в томительных раздумьях: а что, если сейчас в кабинет войдет губернатор и захочет воспользоваться туалетом? И что мне прикажете ему сказать? «Привет, Арни! Скажи, пожалуйста, ты сейчас закрываешь крышку унитаза?»

Поколебавшись, я все же решила закрыть крышку, но тут мне на ум пришла еще одна пугающая мысль: не станет ли закрытая крышка унитаза веской уликой моего вторжения в его личные владения? «Он ведь никогда не закрывал крышку унитаза! О боже, нужно прекратить эту панику! У меня просто нет времени на эти бесполезные переживания», – подумалось мне в эту минуту.

Приняв решение, я быстро подошла к раковине и вымыла руки, но не успела я убрать их из-под крана, как передо мной встала очередная дилемма: нужно ли вытереть после себя раковину? Понимая всю абсурдность создавшейся ситуации, я сунула руки под сушильный аппарат, и тут меня посетила новая мысль: могу ли я воспользоваться одним из полотенец, которых здесь было в избытке? «Вот черт! Да когда же это закончится?» – корила я себя в эту минуту.

Мое поведение могло показаться смешным и глупым, но соблюдение чистоты и порядка всегда давалось мне с очень большим трудом. Я даже вспомнила один случай, когда во время нашей совместной жизни Арнольд сделал мне замечание по поводу бардака в моей машине:

– Пачиму бы тибе не убрать книги и покупки в багажник? Твоя машина паходит на свинарник, Бар-бар-ха.

«Ладно, сейчас сделаю так, чтобы Арнольд ничего не заметил. Тем более никто же не видел, что я здесь была», – решила я про себя.

Вернувшись в кабинет, я постаралась успокоиться и настроиться на предстоящую беседу. Пока я пыталась прийти в себя, мне вспомнилось, как секретарь Арнольда сказал, что все новые и интересные произведения искусства он перевез в свой губернаторский офис в Сакраменто. Я попыталась представить, как выглядит официальный офис губернатора в столице штата, если даже личный кабинет Арнольда обставлен с такой роскошью. «Клянусь, если мне посчастливится побывать в губернаторском офисе в Сакраменто, я не допущу повторения сегодняшней ситуации. А сейчас давайте уже перейдем к делу», – думала я, ожидая губернатора.

Здесь я поймала себя на мысли, что встреча с Арнольдом может и не состояться. От этого мне стало не по себе и захотелось закричать: ну почему же он так задерживается?! Взяв себя в руки, я вспомнила, как помощник Арнольда советовал мне посетить потайную комнату, расположенную в задней части кабинета. Помощник рассказал, что в этой комнате Арнольд собрал вещи, которые напоминали ему о родных для него Восточных Альпах. Здесь нашли приют карты, картины, статуэтки, посуда, фотографии его родного Таля – словом, все то, что он помнил со времен своего детства. Помощник не забыл упомянуть и о стеганых детских одеялках, под которыми мирно сопели дети Арнольда, и о стуле, на котором его отпрыски сделали надпись о том, как сильно они любят своего отца. Услышав все эти душещипательные рассказы о семье, я испытала сильный приступ меланхолии с примесью нежности.

Арнольд до сих пор не появлялся, и я решила воспользоваться случаем и осмотреть потайную комнату. Стоило мне только войти в это помещение, как я явственно ощутила, что это была не просто «австрийская комната» – это было его святилище. На стене прямо напротив входа были развешаны всякие мелочи, присутствие которых изрядно меня удивило. «Боже мой, так это же сувениры из наших с Арнольдом поездок!» – сказала я себе. Одной из таких безделушек была деревянная дощечка с нарисованной на ней рожицей сказочного человечка в колпачке, который, казалось, радостно приветствовал вошедшего посетителя. Я даже помню, что Арнольд называл этого сказочного персонажа Wurzelsepp – этакий добродушный старичок-лесовичок, помогающий людям в трудную минуту. Когда мы еще жили с Арнольдом, мне ужасно не нравился этот Wurzelsepp, и в конце концов я попросила Арнольда убрать его от меня подальше. Помимо дощечки со старичком-лесовичком, на стене висели картина с изображением седовласого старца, курящего старинную трубку, и натюрморт с виноградом. Увидев все эти вещи, я задалась вопросом: вспоминал ли Арнольд о том, что эти сувениры были куплены во время наших с ним европейских каникул? Трудно, конечно, сказать, что чувствовал Арнольд, глядя на эти сувениры, но что касается меня, то я всегда помнила о том времени, когда мы покупали эти безделушки. Тогда мы с Арнольдом ездили навестить его овдовевшую мать, и с тех пор купленные в той поездке сувениры украшали нашу гостиную. Увиденные свидетельства нашей с Арнольдом совместной жизни оживили во мне старые воспоминания о тех днях. Действительно, нам с Арнольдом довелось пережить вместе замечательные моменты, и все эти воспоминания вызывали у меня прилив нежности и умиротворения.

Однако охватившая меня ностальгия разом исчезла, стоило мне только услышать приближавшиеся к кабинету голоса, один из которых был мне хорошо знаком.

Мне пришлось прождать целых тридцать четыре минуты, прежде чем я смогла заговорить с Арнольдом! Встретившись с губернатором возле его рабочего стола, я не преминула упомянуть о посещении «австрийской комнаты»:

– Привет, Арнольд! Я только что была в «австрийской комнате» и видела сувениры, которые мы купили с тобой во время нашей поездки к твоей матери! Боже, какое это было время!

– Это ведь действительно круто, да? Прошло двадцать пять, нет, тридцать лет, и вот ты здесь – берешь у меня интервью. Кто бы мог подумать? Это же просто какой-то сюрреализм! – пророкотал Арнольд в ответ.

– Не то слово – ведь ты сейчас мой губернатор! Вот где настоящий сюрреализм! Разве могли мы тогда подумать, что ты станешь губернатором? – вторила я ему.

Арнольд довольно хмыкнул в ответ на мое замечание и углубился в изучение бумаг. Проверив документы, он вновь обратил на меня внимание и даже сделал мне комплимент:

– Ты сегодня здорово выглядишь!

Сегодня я уже слышала лестные отзывы в свой адрес от мужа и сотрудников Арнольда, но, пожалуй, этот комплимент был самым желанным для меня. Мысленно я поблагодарила себя за то, что выбрала сегодня такой наряд, удачно дополнявший мой душевный настрой. Арнольд предпочел надеть на встречу белую рубашку с коротким рукавом, защитного цвета брюки и модельные ботинки. Одним словом, ничто во внешнем виде Арнольда не напоминало об унылости этого не слишком погожего июньского денька.

Я даже задалась вопросом, ощущает ли сейчас Арнольд важность нашей встречи, как это представлялось мне, – ведь, как ни крути, сегодня встретились два близких человека. В нашей с Арнольдом жизни были как хорошие, так и плохие моменты, и что бы мы сейчас значили друг для друга без этих воспоминаний? Как произошло, что один из нас повлиял на другого самым непредсказуемым образом? Вряд ли стоит упоминать, что те четыре года, которые мы прожили с Арнольдом вместе, навсегда остались в моей душе и я до сих пор продолжала ощущать влияние этого человека на свою жизнь. Что касается Арнольда, то он жил своей жизнью и, скорее всего, даже не помнил мою фамилию – для него я что тогда, что сейчас оставалась всего лишь «Бар-бар-хой». Вполне может быть, конечно, что Арнольд и помнил обо мне, но вряд ли я занимала заметное место в его воспоминаниях. Ярким подтверждением моего предположения о разнице в восприятии послужило начало разговора – беседа явно не складывалась. Только когда мы с Арнольдом уселись поудобнее на своих местах, я почувствовала некоторое облегчение и уверенность в себе.

Как и я предполагала, Арнольд решил сесть в свое роскошное китайское кресло, предоставив мне возможность расположиться на огромном диване. Устроившись на диване, я достала блокнот и стала проверять свой диктофон перед записью нашей беседы. В этот момент Арнольд тоже достал диктофон и небрежно произнес:

– Не беспакойся насчет записи – я все сделаю сам.

«Ну конечно. Разве могло быть по-другому – опять Арнольд мне показывает, кто здесь главный», – подумала я. Ведь буква А всегда идет перед буквой Б. Пока Арнольд вставлял кассету в свой диктофон, я думала про себя, известно ли ему о том, что буква А до сих пор виднеется на моей правой руке. Как-то раз цыганка уже разглядела эту отметку у меня на руке и предупредила о том, что «некто, чье имя начинается на букву А», будет влиять на меня всю жизнь. Даже сейчас, когда прошло уже много времени, это предсказание было со мной, и на земле не существовало такой силы, которая заставила бы меня забыть этого человека! Более того, даже моему мужу пришлось испытать на себе влияние Арнольда, и я со всей уверенностью могу сказать, что буква А была видна не только на моей руке.

Как только Арнольд закончил настраивать свой диктофон, первым делом я решила поинтересоваться у него, прочел ли он написанную мной книгу. Однако по какой-то странной причине я удержалась от этого вопроса: кнопка «Запись» на диктофоне, по всей видимости, призывала меня придерживаться строгого стиля в разговоре. Поэтому вместо того, чтобы расспрашивать его про свою книгу, я начала разговор с впечатлений Арнольда от пребывания на посту губернатора Калифорнии – к моменту нашей беседы он уже семь месяцев возглавлял штат. Помнится, на частной вечеринке по случаю инаугурации Арнольд сказал, что, по его мнению, путь к креслу губернатора занял у него больше времени, чем он изначально предполагал. Но сегодня, по прошествии семи месяцев, Арнольд изложил другую точку зрения на произошедшие события.

– Знаешь, я воспринимаю все это как само собой разумеющееся. Я просто методично делаю то, что считаю нужным, и в моем понимании я все делаю правильно, – сказал он.

Беседа потихоньку налаживалась, и я посетовала Арнольду, что на организацию этой встречи у меня ушло около года, поэтому мне бы очень хотелось использовать этот разговор с максимальной эффективностью.

– Арнольд, мне нравится беседовать с тобой на отвлеченные темы, но сегодня я пришла к тебе за новой информацией, которая была бы интересна моим читателям. Не секрет, что я знаю тебя достаточно хорошо – ну, скажем, знала тебя когда-то – и никогда не переставала интересоваться твоими успехами и достижениями. Да и как, скажи на милость, я могла не интересоваться тобой? Но сейчас мне бы хотелось не просто оценить тебя со стороны, но и понять твои ощущения. Как тебе мое предложение? – так я решила задать тон нашей беседы.

Обычно, когда я разговаривала со своими старыми друзьями, с которыми очень долго не виделась, у нас всегда находилась куча тем для самого оживленного обсуждения. Но сегодня во время разговора с Арнольдом в нашем поведении чувствовалась какая-то неловкость – ведь мы с этим человеком были близки, и, хотя прошло уже тридцать пять лет со времени нашего расставания, мы явно были далеко не чужими людьми. Нужно сказать, что, несмотря на наши близкие отношения в прошлом и неловкость в начале беседы, я все же чувствовала себя назойливой журналисткой, которая «лезет под кожу» очередной знаменитости. Я даже явственно ощущала, что сейчас Арнольду трудно быть самим собой и что ему не очень удобно делиться своими переживаниями.

Осознав все это, я решила провести интервью с Арнольдом в строго профессиональном ключе, избегая при этом роли его бывшей девушки. Да, действительно, я сегодня должна относиться к Арнольду так, словно он для меня посторонний человек, и при этом не забывать о статусе журналиста, исполняющего свой долг. Нельзя сказать, что мне пришлось по душе такое положение вещей, но зато я ощущала моральное удовлетворение оттого, что сумела верно подстроиться под текущую ситуацию. Арнольд, по всей видимости, не осознал моей мотивации к такому поведению, и мне пришлось держать свои чувства при себе и не допускать эмоционального обсуждения вопросов. Во время нашей беседы мне довелось пережить своего рода «эмоциональные экстремумы», когда веселый настрой от совместных шуток сменялся расстройством от проявленной Арнольдом холодности и отстраненности. Действительно, трудно сказать, что беседа проходила в одном ключе: временами я испытывала благодарность к Арнольду за его умение прощать старые обиды, которая быстро сменялась раздражением, стоило ему только упомянуть о моей вине перед отцом. Но когда во время разговора Арнольд стал упоминать «о нашем с ним времени», это стало для меня подлинной наградой. Тем не менее я держала в уме, что мне нужно любой ценой избегать сравнений того Арнольда, которого я когда-то знала, с тем Арнольдом, который сейчас сидел передо мной. Во время беседы я пришла к парадоксальному для себя выводу: только сейчас я со всей ясностью осознала, что Арнольд стал заложником своих феноменальных успехов. Стоило мне только понять это, как я мысленно поблагодарила Арнольда за то, что он позволил мне прожить жизнь так, как я того хотела, и не подстраиваться при этом под окружавших меня людей.

Во время беседы нам пришлось сделать вынужденный перерыв: Арнольду необходимо было ответить на важный звонок по вопросу организации азартных игр на территориях индейских племен. Став невольным свидетелем этого телефонного разговора, я поймала себя на мысли, что сейчас в моей голове живут два разных Арнольда. Образ одного из этих «Арнольдов» я помнила по нашим отношениям во времена золотой эры бодибилдинга, образ другого был слеплен средствами массовой информации, которые одновременно обожали и ненавидели свое создание. Все эти хитросплетения судьбы Арнольда слишком долго терзали меня, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы привести свои чувства в порядок и трезво оценивать поступки этого человека. Только тогда, когда Арнольд одержал победу на губернаторских выборах, я окончательно поняла его предназначение на этой земле. Более того, мне повезло знать Арнольда в молодости, когда на нем еще не было бремени славы и не лежал груз ответственности за свои поступки. Именно того Арнольда я любила до полного беспамятства, но сегодняшний Арнольд сильно отличался от того человека, которого я когда-то знала. Только теперь, когда ко мне пришло это осознание, я могла изложить подлинную историю наших с Арнольдом отношений.

Когда нашу беседу прервал помощник Арнольда, предупредивший своего босса об очередном важном звонке, я поняла, что отведенные мне два часа плавно превратились в три. К тому времени я уже забыла о своих расстройствах по поводу опоздания Арнольда и пребывала в приподнятом настроении от нашей беседы. Помощник Арнольда сдержал свое обещание и сфотографировал нас перед тем, как я собралась уходить. Мы с Арнольдом встали перед пылающим камином, и, пока мы позировали фотографу, я пыталась дать честную оценку своей жизни.

Арнольд Шварценеггер и я в офисе губернатора Калифорнии, 2004

Закончив съемку, мы с Арнольдом обнялись на прощанье, и в момент нашего расставания мне в голову пришла мысль: неужели эта встреча была для нас последней? Сказать по правде, мне бы очень хотелось при случае встретиться с Арнольдом, хотя сейчас я не могла с уверенностью сказать, когда и где произойдет следующая встреча. Во время прощания я пожелала Арнольду успехов на губернаторском посту, а он поддержал мои стремления к написанию книги, сказав:

– Напиши хорошую книгу, Бар-бар-ха!

Распрощавшись с Арнольдом, я направилась к выходу из офиса, раскланиваясь попутно с работающими здесь сотрудниками. Мне трудно сказать, догадывались ли они об истории моей жизни, – да и, по правде говоря, должны ли они вообще были думать обо мне? Проходя мимо охранников и работников парковки, я вновь задумалась о том, как меня воспринимают все эти люди. Спустя некоторое время я добралась до своей машины и уселась в водительское кресло. Выезжая на Оушен-бульвар, я стала размышлять о событиях сегодняшнего дня. «Боже мой, какие там меры безопасности! Подумать только, помощник Арнольда запер нас в кабинете, как только узнал о том, что его босс планирует выкурить сигару! Как же все это непохоже на ту непринужденную обстановку во время наших завтраков в ресторанчике „Деликатесы Зака“! Еще мне бы очень хотелось знать, как меня воспринял Арнольд – насколько я соответствовала его ожиданиям? Смог ли он разглядеть мой девичий задор, который он видел раньше?»

Так, погруженная в свои раздумья, я добралась до Пасифик Кост Хайвей. Высоко в небе ярко светило солнце, и лишь парочка случайных машин портила открывшийся передо мной великолепный пейзаж – я была просто очарована красотой Тихого океана и видом горных массивов Санта-Моники. Мое приподнятое настроение, однако, несколько поутихло, стоило мне только увидеть впереди себя дорожный поворот.

Шум океанского прибоя наполнял меня спокойствием и безмятежностью. В этот момент я представляла всю свою семью и мысленно благодарила тех, кто помогал мне в жизни. Своим внутренним взором я видела старых друзей и тех людей, с которыми мне еще предстояло познакомиться. К этому времени я уже добралась до каньона Малибу и мысленно поблагодарила судьбу за удачно сложившуюся семейную жизнь, которая позволила мне обрести спокойствие и счастье. Проезжая в тот день по горам, я чувствовала себя любимой, защищенной и нужной, и для меня уже было неважно, что для обретения этого ощущения мне пришлось долго бороться с влиянием одного человека.

Когда я добралась до самой вершины, мне вдруг захотелось подурачиться. Опустив стекло, я полной грудью вдохнула свежий воздух, пропитанный цветочными ароматами. Затем, собрав все свои силы, я крикнула так, что меня, должно быть, слышали на Мэйн-стрит:

– Эй, Арнольд! Ты далеко не единственный человек в этом мире, обладающий влиянием! И заруби это себе на носу, дружок: I’ll be back!

Эпилог

На доработку книги и решение вопросов, связанных с ее изданием, у меня ушло два года, и к тому моменту, когда работа была завершена, я воспринимала ее как художественный образ. Этот образ, словно позаимствованный у древних греков, отражал восприятие моей жизни.

На мраморной стене древнего Акрополя виднеется высеченная гигантская мужская фигура. Этот гигант изображен стоящим на фоне полной луны, и зритель видит, что в тени этого силача находятся мужчина и женщина. Одного взгляда, брошенного на этого гиганта, хватает, чтобы понять всю его силу и властность. Левая рука гиганта указывает на луну, демонстрируя всем и каждому его великие амбиции, а своей правой рукой он практически касается сидящей рядом с ним женщины. Видно, что указательный палец правой руки гиганта направлен на открытую женскую ладонь, на линиях которой явственно просматривается буква А. Женщина, однако, крепко держит за руку своего возлюбленного, и кажется, что сам мрамор скрепляет их объятия, – так они и стоят в тени гигантской фигуры и наслаждаются лунным светом.

Вопросы и пожелания

Если после прочтения книги возникли вопросы, которые хотелось бы уточнить у автора, или появились комментарии, Вы всегда можете связаться с переводчиком по следующим контактам и уточнить интересующую Вас информацию:

[email protected]

http://astikhin.livejournal.com/

https://www.facebook.com/alexander.stikhin

http://vk.com/id26977111

Barbara Outland Baker

Arnold and Me

In the Shadow of the Austrian Oak

Copyright 2006 by Barbara Outland Baker

Originally published by Author House

ISBN: 1—4259—5222—4 (sc)

ISBN: 1—4259—5221—6 (dj)

Library of Congress Control number: 2006906958

@Barbara Outland Baker, 2006

@Стихин А. А., перевод на русский язык, 2015

Дизайн обложки: Козионов А.

Издание на русском языке, ИП Стихин А. А.