Текст книги "Судьба"

Автор книги: Барбара Бенедикт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Мальчик поставил ящик возле ширмы, как и было сказано, а сам нырнул в сундук, желая разделить вместе с отцом его удивление и восторг. Но долгий, беспокойный день взял свое, и он задремал.

Проснулся он от какого-то глухого стука и ворчания. Он подумал, что его родители остались наедине. Его неожиданное появление не понравилось бы матери, так что ребенок продолжал прятаться, хотя ему становилось все более неуютно в душном сундуке.

Затем он услышал голоса начальника царской охраны Геркона и его сладкоречивого сообщника. Язон захотел выскочить, но, услышав их разговор, не стал делать этого.

– Обвинить ли в этом царицу? – сказал сообщник.

– Нет, лучше признать виновным одного из моих военачальников. Я думаю, Кассандра подтвердит мое право на трон, и, кроме того, мне нужна мать для Дафны.

«Но ведь у нее есть свои дети, – подумал Язон. – Что значит весь этот разговор о троне отца?»

Сообщник хихикнул.

– Принимая во внимание ваши вкусы, ей не придется греть вам постель. Я думаю, вам не терпится заняться детьми?

– Действительно, сейчас мы их приведем. Я покажу тебе приличную парочку.

В словах Геркона было что-то противоестественное, Язон чувствовал в них скрытую угрозу. Где его отец, почему он не вмешивается в разговор этих людей? В испуге он сжался в сундуке, стараясь вести себя как можно тише.

Прошло немало времени. Душная темнота наполнила сундук. Моля богов о том, чтобы эти двое уже ушли, мальчик поднял крышку. Внутрь ворвался свежий, бодрящий воздух. Убегая прочь от того места, где он прятался, Язон хотел только одного – добраться до своей кровати и сделать вид, что никогда ее не покидал.

Возле двери он споткнулся о черный ящик, который сам сюда принес. Он был пуст. С ужасом Язон догадался о его содержимом. И действительно, из неподвижного тела, лежащего у двери, торчали ножи. И это было тело его отца.

Язон смотрел на своего отца, лежащего в темной, скользкой луже.

– Нет, – всхлипывал он, вытаскивая ножи. С лезвий капала густая, темная кровь. Ему хотелось закричать, но он не мог – его сковал ужас. Неспособный больше переносить такой безграничный страх, мальчик побежал. Он убегал и от ужаса, и от чувства вины; его преследовали крики брата и сестры.

Дамос с ужасом слушал рассказ Язона, но при этом чувствовал и облегчение, ведь он наконец освободил себя от тяжкого бремени.

– Не нужно укорять себя, – сказал он Язону, когда тот закончил.

– Не укорять? Ведь я дал ему доступ в комнату моего отца, прятался там, пока его убивали. А когда услышал крики брата и сестры, убежал.

– Но что ты, маленький мальчик, мог сделать? Если бы ты остался, ты бы тоже погиб. И даже царица не спасла бы тебя.

– Почему она так поступила? – Язон плюнул на землю. – Она вышла замуж за Геркона, не дождавшись, пока тело отца остынет в могиле.

– Ах, мальчик, ты многого требуешь от нас, смертных, в особенности от себя. Иногда нам приходится просто спасать свою жизнь. Лучше направь свою ненависть на тех, кто действительно ее заслуживает, – на тех, кто убил твоего отца.

– Но Геркон мертв.

– А его наемники все еще живы. – Дамос указал на холм, на вершине которого появились две фигуры.

– Посмотри, – сказал он, вспомнив о том, как Тезей жаловался на злорадствующего Миноса, – вот там человек, который убил твоего отца.

Но Язон смотрел не на Миноса. Он увидел девушку рядом с ним.

– Дори! – воскликнул он в тревоге.

– Ее зовут на Дори, – горько ответил Дамос. – Посмотри внимательнее. Это Ика, молодая рабыня, которая нас предала.

Ика взглянула вниз на клетки и замерла от испуга. Как Язон мог попасть туда, к афинским пленникам? Она посмотрела на царя, быстро обдумывая ситуацию. Минос не знает, кто находится у него в клетке, а то бы давно казнил Язона.

– Ты хочешь спасти этих несчастных от лабиринта? – спросил царь, улыбаясь. – Это возможно.

– Скажите, что я должна сделать? – сказала она, заставив себя улыбнуться в ответ.

– Мои подданные недовольны внезапным концом вчерашнего Танца. Я должен провести еще одну церемонию, где будешь участвовать ты, посвятив свой Танец правильному божеству.

– Но...

– Не повторяй ошибку Челиоса. Если бы он твердо стоял на своем, он бы не погиб.

– Челиос умер? – она догадывалась о его смерти, но сердце ее сжалось от жалости. Он не должен был умереть таким молодым.

– Не беспокойся, – сказал Минос, презрительно улыбаясь. – Наора говорит, что его кровь смешалась с кровью священного животного и впиталась жаждущей землей. На следующий год они оба возродятся в новом урожае. – Взяв за руку, он повел ее обратно во дворец. – Глупая женщина. Я и ты знаем, как обеспечить хороший урожай. Крит должен поклоняться великим богам Олимпа. Помоги мне втолковать это моим поданным, танцовщица. Посвяти танец Посейдону.

– Но критяне почитают богиню. Они так просто не откажутся от нее.

– Хорошо, мы не будем торопиться, посвяти ритуал сначала обоим божествам. Я не сторонник быстрых мер. Я уважаю желания своих поданных, даже если они и ошибаются.

Его красивые черты осветила очаровательная улыбка. Царь изо всех сил старался очаровать ее, но не мог скрыть холодности в своем взгляде. Ика знала, что будет с ней, покорись она его воле.

– Я прошу тебя подумать об этом, – мягко добавил Минос, поглаживая ее руку. – От этого зависит так много жизней.

– Хорошо, – с трудом проговорила она. Нужно потянуть время и попытаться освободить Язона. Прямым отказом ничем не поможешь. – Этой ночью я помолюсь и поговорю со своим отцом.

На мгновение его рука сжала ее запястье.

– Помолись, – улыбка его была так же сурова, как и его хватка. – И хорошенько подумай. Если ты станцуешь для меня, я тебя приятно удивлю.

Все еще улыбаясь, он повернулся и пошел во дворец. Ика смотрела на него и ощущала, как стремительно проходит время. Каждое мгновение Язону угрожает смертельная опасность, ведь Минос может вернуться и увидеть его среди заключенных. Она не глупа, чтобы верить его обещаниям – его холодный взгляд подтверждал, что он никогда не освободит заключенных. Если она не поспешит на помощь Язону, он может погибнуть в лабиринте.

Но что в состоянии сделать она, простая танцовщица? Воины, охраняющие клетки, хорошо вооружены, и одной девушке с ними не справиться. Если она будет ходить и рассматривать клетки, то привлечет к себе внимание, и это только ухудшит положение. Нужен кто-то, кто помог бы ей. Кто-нибудь умный, проворный, как... Туза!

Ика побежала к пляжу, где временно располагались танцоры, на ходу придумывая слова убеждения. Туза не любит Язона, но его можно убедить. Она сделает все что угодно, только бы спасти Язона.

Обогнув новый дворец, Ика подошла к лагерю. Туза у моря разговаривал с Пересубой.

В этот момент ее взор померк. Покалывание в конечностях было предзнаменованием наступающего видения, и она не могла остановить его.

Ика по-прежнему была на пляже, но он был окутан густым и зловещим туманом. Пронзительно крикнула чайка, и Ика плотнее прижала к себе бесценный сверток. Она взглянула на прекрасного ребенка, сжимающего ее палец, и почувствовала, как сердце раскалывается на две половины.

Возле нее стоял человек, лицо которого было скрыто в тени капюшона. Лара протянула ему ребенка, и тут изображение сдвинулось. Ика теперь не была частью Лары, она как бы парила в воздухе.

– Поторопись, дядя, – услышала она шепот Лары. – Наемники царя ищут меня по всему острову. Если меня поймают, то вместе с ребенком отправят умирать на бычью арену.

Человек осторожно взял сверток.

– Лара, это безумие. У меня восемь сыновей, и у них нет матери. Девочка будет только обузой.

– Это не просто девочка. Она несет благословение самой богини.

Человек нахмурился.

– И ты хочешь, чтобы я никогда не говорил ей об этом. А что ей сказать про родителей?

– Вот, дай ей печать, будто это знак ее отца. Скажи, что он был сильным и великим и что мать ее любила до самой смерти.

Он покачал головой.

– Тебе не следует вмешиваться в Пророчество и изменять то, что предназначено Судьбой. Судьба обязательно позовет ее. Ты хочешь, чтобы она встретила будущее неподготовленной?

– Нет! – вырвалось у Лары. – Я всегда буду с ней. Где бы она ни оказалась, дух мой всегда будет рядом с ней.

– Лара!..

– Иди, – сказала она поспешно. – Уходи быстрее, пока нас не обнаружила царская охрана.

Человек повернулся, и неожиданно Ика стала удаляться от Лары. Она пыталась остаться на пляже, но ее уносило в туман. Она узнала хмурое лицо, наклонившееся над ней. Это был Шабар.

Испуганная, она тянулась к Ларе, желая остаться с ней навсегда. Но тут к женщине подошли вооруженные люди и увели ее.

«Мама», – хотела она крикнуть, но смогла издать только плач грудного ребенка.

– Дори! – видение исчезло, и перед ней возникло лицо Тузы. – Дори, в чем дело?

– Мама, – пробормотала она, обретая дар речи. – Моя мать Лара.

Даже будучи очень взволнованной, Ика поняла, что Туза страшно удивлен.

– Тебе все она сказала? – задал он странный вопрос. – А что она еще тебе говорила?

Ика покачала головой.

– Пойдем, – сказал Туза, взяв ее за руку, – ты должна кое с кем поговорить.

Она подалась назад, обеспокоенная такой поспешностью.

– Зачем, Туза?

– Лара была Прорицательницей. Если ты видишь ее в своих видениях, ты должна все рассказать главной жрице.

«Иди к Наоре, – вспомнила она совет Пасифаи. – Главная жрица поможет тебе бежать с острова».

Кивнув, она последовала за ним. Если кто и может спасти Язона, то это Наора. Наконец-то Ика найдет поддержку.

Наора услышала шум возле дверей и вышла из комнаты. Как она и ожидала, там стояла бычья танцовщица с этим молодым плясуном, Тузой.

– Хорошо, Туза, – сказала она, не пожалев для него улыбки. – Но теперь ты должен нас оставить.

Пока тот обижался, Наора разглядывала девушку. Те же темные волосы, нежная кожа. Должно быть, похоть ослепила Миноса, если он ничего не заметил и не заподозрил. Ведь очевидно, что эта девушка – дочь Лары.

– Мне нужна твоя помощь, – просто объявила Ика.

– Хорошо, дорогая, – ответила Наора, провожая ее в комнату и закрывая дверь перед Тузой. – А нам нужна твоя.

Язон сидел в клетке вместе с Дамосом и боролся с нахлынувшими на него воспоминаниями, боролся с правдой.

«Не Дори, – кричал внутренний голос, – но Ика».

Но по мере того, как все вставало на свои места, он все больше убеждался: она совершила предательство. Он должен был помнить, что женщины используют свое тело, чтобы похитить душу мужчин. Разве не этому учил пример его матери?

Поморщившись от боли, он вновь пережил тот момент, когда он посмотрел на Ику, стоявшую рядом с Миносом; как только их взгляды пересеклись, она отвернулась, не желая смотреть на него.

Боль сжала его сердце: в тот момент Ика посмотрела на Миноса и улыбнулась ему.

– Разве ты не помнишь? – побуждал его к воспоминаниям Дамос. – Там, на утесах Мессалоны, ты назвал ее предателем.

О да, теперь он хорошо помнил Ику, предавшую Дафну критским морякам. Дамос прав, обвиняя ее в предательстве. С самой первой встречи с ним она служила Миносу.

Однако даже сейчас Язон поймал себя на мысли, что хочет доказать ее невиновность.

– Но если она задумывала предательство, зачем же она оставалась со мной, лечила меня? Почему сразу не сдать меня царским воинам?

Дамос пожал плечами.

– У этих критян сильные плотские влечения. Ике хотелось завладеть тобой. И вот ей подвернулась возможность получить удовольствие. Но даже в похоти своей она не забывала о царе. И теперь не забудет, поскольку ты единственный свидетель убийства твоего отца.

– Ты как-то сказал, что любил Ику как сына... то есть как дочь.

– Она обманула тебя, мальчик, – мрачно добавил Дамос. – Обманула нас обоих, зная, что мы попадем в руки Миносу.

Язон поднялся и принялся расхаживать по клетке. Его друг прав, так почему же он хочет спорить с ним? Как бы он ни протестовал, факты против нее. Если Ика невиновна, почему она лгала ему?

Послышался шум, и Язон подошел к прутьям, чтобы посмотреть на нового пленника, которого вели солдаты. Это была женщина.

Она удивилась, увидев его здесь; он удивился не менее.

– Язон! – крикнула Дафна, принуждая стражников остановиться.

Он смотрел на женщину, столь желанную в его снах, и удивился, почему он не испытывает никаких чувств наяву. Наверное, потому, что он не находит ни нежности в ее глазах, ни теплоты. Но ведь, должно быть, она сильно напугана.

– Возможно ли это? – проговорила Дафна задыхающимся шепотом. – Ика сказала мне, что ты умер.

Ика знала, что Дафна находится рядом? Каждый раз, когда он рассказывал о своих снах или спрашивал о прошлом, она сознательно утаивала от него правду?

– Это она все сделала, – кричала Дафна, влекомая стражами к самой дальней клетке. – Кто еще знал, что я дочь Геркона? Из-за Ики меня отдают Минотавру.

Язон с силой сжал прутья решетки. Одно дело предать его – врага ее царя, но зачем же наказывать Дафну?

Царевну бросили в клетку. Лежа в грязи, она продолжала хныкать.

– Глупая женщина, – пробормотал Дамос.

Язон отвел взгляд, обуреваемый сомнениями. Он любил Дафну и обещал защищать ее, почему же сейчас он смотрит на нее с сомнением? Он невольно сравнивал ее с другой: его Ика никогда бы так не унижалась.

Но нет, глупости. Как он может знать, что бы делала Дори, если он сомневается в ее правдивости. Даже ее имя было обманом. Не Дори, а Ика забрала все, что у него оставалось: его веру, гордость, даже любовь. Когда-то Дафна пробуждала в нем любовь, а не жалость. Будь проклята Ика – зачем она его дурачила?

– Не плачь, пожалуйста, – сказал Язон царевне, пытаясь вновь пробудить в себе прежние чувства к ней. Он видел, что нужен Дафне. – Я сделаю все возможное, чтобы защитить тебя.

Царевна подняла грязное от слез лицо.

– Ведь ты приказал Ике защищать меня, – засмеялась она, повысив голос. – Ты взял с нее клятву.

Клятвопреступление еще больше усугубляло вину Ики.

– Я здесь, – сказал он твердо, скрывая горечь обиды. – Я теперь сам прослежу за тобой. – Но он понимал, что эти слова ничего не значат. Что он мог сделать, оставаясь в клетке?

Тем не менее Дафна подползла к решетке и поднялась.

– О, Язон, ты по-прежнему любишь меня? – спросила она. – Ты обещаешь быть моим супругом?

Он постарался вспомнить тот день, когда они были помолвлены, но перед глазами стоял только узел-бабочка, сделанный для Дори. Как аккуратно он старался связать его! Но он не заметил узелка, когда она танцевала на арене.

Дафна ждала ответа, но в это время к клеткам вновь подошли воины.

На этот раз их было семеро. Один из них указывал на пленников, а другие открывали клетки и выводили их. Тезей спросил их, что они задумали.

– Мы подбираем первую партию людей для Минотавра. Может, ты тоже хочешь прогуляться с ними, если такой любопытный?

Тезей широко улыбнулся.

– Забирайте меня. Это моя судьба.

Командир кивнул головой, отдавая приказ вытащить этого храбреца из его клетки.

– Да, кстати, – добавил он. – Не забудьте о женщине. Царь особенно настаивал на царевне Дафне.

Она заголосила еще до того, как солдаты подошли и стали вытаскивать ее из клетки.

– Ты должен помочь мне! Если ты любишь меня, ради богов, Язон, сделай что-нибудь! – громко вопила царевна, когда ее, упирающуюся, волокли мимо Язона.

Язон кричал и требовал ее освобождения даже тогда, когда солдаты и их пленники скрылись из виду. Устав от бесполезной ярости, он опустился на тюфяк. Дамос прав. С самого начала Ика лгала ему. Как хитро и холодно она все рассчитала – он умрет не героем.

«Дайте мне последнюю попытку, – просил он богов, – и я отплачу ей как следует».

Минос нетерпеливо расхаживал по своей комнате. Все происходит, как и задумано, но слишком медленно. Он хотел эту бычью танцовщицу, и прямо сейчас. Ведь он царь. Почему ему нужно ждать до завтра?

Минос остановился и вспомнил ее лицо – такое свежее и невинное, – когда он пообещал ей вознаграждение. Такие ему нравились – наивные и доверчивые. Он мечтал о чистой и незапятнанной девушке, а не о шлюхе вроде Дафны.

Царь снова заходил по комнате. Как смела его любовница обманывать его? Слава богам за ревность Пасифаи, хотя его жена в большинстве случаев бесполезна, на этот раз она сообщила нужные сведения. Минос меньше всего хотел разделить ложе с дочерью Геркона.

И чтобы избавиться от нее, он отдал приказ отправить ее в лабиринт вместе с афинянами. Конечно же, приказ тайный, он ведь не хочет, чтобы молоденькая танцовщица узнала об этом. Слишком рано ей узнавать.

Завтра танцовщица посвятит Танец Посейдону. Касательно ее у Миноса были планы, и в эти планы не входило давать кому бы то ни было свободу.

Он удивит ее, что точно, то точно.

19

Туза стоял за закрытой дверью комнаты Наоры и размышлял, что ему теперь делать. Ему не понравилось, как главная жрица выпроводила его, решив что-то тайно обсудить с Икой. Может, он напрасно доверился Наоре? Рассказать ли все покровителю или подождать здесь и удостовериться, что с Дори все в порядке?

Наконец дверь открылась. Схоронясь в темном проеме, Туза заметил, как из нее вышла одна из жриц. Она осмотрелась и махнула рукой кому-то внутри. Вышли другие жрицы и после них Наора; она несла свечу, лицо ее было торжественным. За ней шло еще несколько жриц, и среди них – Дори. Заключал шествие первосвященник Сарпедон.

Их таинственный вид насторожил Тузу. Решив не упускать из виду Дори, он последовал за ними, прячась в темных переходах.

Возле входа в подземные помещения к ним присоединился Дедал, они с Наорой о чем-то пошептались. Царский строитель с неохотой сопровождал их, и его беспокойство передалось Тузе. Следя за процессией, Туза окончательно уверился, что они задумали что-то нехорошее.

Было заметно, что Дори находится в полусонном состоянии, она все время спотыкалась и один раз чуть не упала, но Сарпедон успел подхватить ее. Оставшийся путь первосвященник нес ее на руках.

Их цель была недалеко. Когда они остановились перед массивной железной дверью с ужасными рельефными изображениями, у Тузы пересохло в горле.

– Что вы делаете? – закричал он, забыв о том, что ему нужно прятаться.

Все одновременно повернулись к нему, на их лицах отразились страх и чувство вины. Они столпились вокруг Сарпедона и Дори.

– Оставайся на месте, – приказала Наора, величественно подняв руку.

– Я привел ее к тебе не для этого, – возразил Туза. – Ты обещала позаботиться о ней, пока не вернется мой покровитель.

– Все мы должны склониться перед волеизъявлением богини. Доверься Матери Земле. Она знает, как поступить.

– Вы ведь не можете отправить Дори в лабиринт? – взглянув на железную дверь, он понял, что именно это они и собирались сделать. Они привели Дедала, чтобы он указал им обратную дорогу. – Подумай хорошенько, – обратился он к Дедалу. – Минос тебя убьет за это.

Дедал беспокойно потирал руки, на его бровях выступил пот.

– Он все равно меня убьет, если узнает об изъянах в моем творении. Оказалось, что ворота недостаточно укреплены, и во время значительного землетрясения из-за них может разрушиться весь дворец. Эти люди помогут мне и сыну бежать.

– На обещания они не скупятся, – горько сказал Туза, – только не торопятся их выполнять.

Наора критически осмотрела Тузу, словно принимая решение. Другие нервно вздыхали. Туза понял – он стал угрозой для этих людей, и им нужно от него избавиться.

Бросив быстрый взгляд на Дори, он решил не рисковать. Ему лучше убежать.

Наора закричала ему вслед:

– Остановите его, он не должен дойти до царя!

Туза услышал топот преследующих его людей, но жрицы, да еще в их платьях, не могли соревноваться в скорости с тренированным атлетом. Нужно привести подмогу, – подумал он отчаянно. – Я должен немедленно найти Минотавра».

В палаты Миноса неожиданно вошла Пасифая и застала его за переодеванием. Даже теперь, когда его молодость миновала, тело его было прекрасно. При виде его сильных, стройных форм, прикрытых только кожаной юбкой, по ее жилам пробежал жар желания. Но она заставила себя сосредоточиться.

– Зачем ты здесь? – спросил он ее сурово. – У тебя свои комнаты в Кноссе.

Она собралась с духом и произнесла.

– Мои жрицы сообщили мне, что ты насмехаешься над священным ритуалом. Они говорят, что завтра ты опять собираешься совершить святотатство.

Царь пожал плечами, поправив кожаный ободок на шее.

– Что ты задумал? – спросила она, пересекая комнату. Встав возле него, Пасифая обратила внимание, что он надел кожаную юбку бычьего танцора. – Зачем ты так оделся?

В его взгляде царица поймала тайную озабоченность.

– Не твое дело. Что хочу, то и делаю. Я царь.

– А я – царица! – Она постаралась приобрести подобающую осанку. – Это моя страна, мои люди. Я не хочу, чтобы ты играл с ними в свои грязные игры.

Минос расхохотался.

– Поздно. Ты давно уже отдала власть мне и не сможешь теперь помешать.

– Ты недооцениваешь меня.

Царь изучающе посмотрел на нее, затем улыбнулся.

– Ну что ты? – спросил он нежно, поглаживая ее по шее. – Разве не будет лучше, если ты подчинишься мне и позволишь взять на себя тяжелый груз твоих обязанностей?

Услышав такое нежное обращение, Пасифая подалась к нему всем телом. Давно он уже не разговаривал с ней так мягко и дружелюбно. Она вспомнила его благородство и почтительность в первые дни их знакомства, и ей так захотелось вновь вернуть это время.

– Доверься мне, любовь моя, – прошептал он ей на ухо, – вот мои руки, вот мой сладкий поцелуй.

Языком он коснулся мочки ее уха и провел извилистый след в ушной раковине, пробуждая в ней дремавшую страсть. Сердце царицы затрепетало, она вновь почувствовала себя молодой девушкой, полной надежд и мечтаний. Не просто так он держит ее в своих объятиях, целует ее, пытается разжечь желание – он любит ее.

Минос повернул ее к себе и поцеловал в губы. Пасифая задрожала от счастья и вознесла слова благодарности богине. Вот о чем она всегда мечтала: вновь вернуть в свои объятия Миноса. На этот раз она доставит мужу такое удовольствие, что ему не захочется покидать ее.

И она потянулась к нему, чтобы обнять.

Но Минос внезапно отодвинулся и придал своему лицу холодное выражение.

– Дорогая жена! – сказал он, презрительно усмехнувшись над ее протянутыми руками. – Помни, я всегда отдаю тебе должное.

Дрожащая и не смеющая вздохнуть, Пасифая опустошенно смотрела вслед уходящему мужу.

Ариадна остановилась перед воротами тюрьмы; ее сердце замирало от страха. Никогда еще она не осмеливалась на такой поступок. Если отец узнает... но нет, ей лучше как можно быстрее убраться с острова.

Стараясь не смотреть на клетки, она подошла к охранникам. Она держалась гордо и величаво, как когда-то ее мать.

– Эй вы, там! – позвала она, понизив голос. – Я пришла по поручению царя.

Охранники участвовали в праздничных церемониях в Кноссе и узнали ее.

– Царевна Ариадна! – сказал один из них, ударив себя кулаком в грудь. – Мы в вашем распоряжении.

– Я – царица Ариадна, и я пришла забрать одного заключенного. Он грек, попавший сюда по ошибке.

Охранники обменялись тревожными взглядами.

– Мы не знали...

– Проводите меня к нему немедленно! – прервала она, не желая тратить время на Выслушивание их оправданий. Проходя мимо клеток, царевна становилась все более взволнованной. – Должно быть больше пленников. Где остальные?

– Царь приказал отвести их в лабиринт, – охранники удивились ее неведению.

Трудно скрыть волнение, особенно когда нигде не видно Тезея. Как же она теперь убежит с острова?

Наконец воины остановились возле одной из клеток. К ее решетке подошел какой-то старик, но Ариадна не обратила на него внимания, а посмотрела на человека за ним. Судя по его росту и по светлым волосам, он тоже грек и охранники, несомненно, имели в виду его.

Он подошел ближе.

– Поклонись дочери Миноса, – сказал охранник. – Неужели все греки так слепы, что не замечают присутствия царицы-богини?

Возвышаясь над ними, грек продолжал смотреть на царевну, не выказывая ни малейшего почтения. «Он достоин сразиться с моим отцом», – подумала Ариадна.

– Оставьте нас! – приказала она. – Мне нужно поговорить с этим пленником наедине.

– Но госпожа...

Она посмотрела на охранников испепеляющим взглядом, и они удалились.

– Я могу освободить тебя, – прошептала она по-гречески, когда охранники уже не могли их услышать, – если пообещаешь помочь мне бежать с этого острова.

– Осторожней, Язон, – предупредил его старик. – Она все-таки дочь Миноса.

Язон даже не обернулся к нему, продолжая смотреть ей прямо в глаза.

– Сначала я должен узнать, где находится женщина по имени Ика.

Вопрос удивил Ариадну. Она вспомнила о Прорицательнице и о том, как та дразнила ее своим положением при дворе.

– Царская любовница?

Великан помрачнел.

– Говорят, она чем-то рассердила моего отца, – поспешила ответить Ариадна, – и ее послали в лабиринт.

Он посмотрел на старика.

– Я помогу тебе, но Дамос тоже должен быть освобожден.

Непонятно, чем может помочь ей этот старик?

– Я предлагаю сделку только тебе.

– Без Дамоса я не буду ничего делать.

Она поглядела назад через плечо и, чувствуя, что время проходит зря, ответила:

– Ну хорошо, только мы должны торопиться, а то и я попаду в лабиринт. Мне нужно убежать от гнева отца, и как можно дальше.

– Мессалона тебе подходит?

Ариадна почти ничего не помнила о маленьком царстве, которое когда-то атаковали войска ее отца.

– Почему именно Мессалона?

– Перед тобой ее законный царь, – гордо ответил старик. – Хотя, возможно, ты его знаешь как военачальника Язона.

Ариадна слышала об этом человеке и понимала, что отец его боялся и ненавидел. «Хорошо, – подумала она с улыбкой, – он годится для моего плана».

– Охранники, ко мне! – крикнула она. – Я хочу, чтобы этих пленников освободили немедленно.

Сознание медленно возвратилось к Ике, и она обнаружила себя в темном, извилистом туннеле со стенами из отесанного камня и земляным полом. От единственного факела было больше тени, чем света.

Она попыталась вспомнить, как попала сюда, но не смогла. Ика взяла факел в руки. Во рту пересохло, голова раскалывается. «Пей», – смогла она вспомнить слова Наоры, подносящей ей ко рту какой-то сосуд.

Ее опоили? Зачем?

При этих мыслях у нее закружилась голова, закололо в ногах и руках, она почувствовала легкую тошноту. Но на этот раз это не было преддверием ее видений – на нее обрушилось что-то тяжелое и задавило своей массой. Ика яростно вырывалась, но руки, удерживающие ее, сжимались все крепче. Руки были человеческими, но голова, насколько она могла различить, принадлежала быку. Огромному белому быку.

Она закричала: «Нет!» и услышала голос Лары. Он смешался с глухим мрачным смехом.

«Беги! – кричала Лара. – Убегай от этого чудовища!»

И тут, едва начавшись, видение резко оборвалось. Ика снова была в темном, сыром помещении; дрожащими руками она сжимала факел.

Смутно она понимала, что видение было каким-то непоследовательным. Ее мать снова приказывала себе бежать от того, кто был человекобыком, но в этом было мало смысла. Минотавр не мог гнаться за нею, ведь Лара умерла, когда он был еще ребенком.

Впрочем, неважно, взрослый или ребенок, но не может быть, чтобы этот добрый великодушный человек преследовал ее мать.

Но если у него двойное сознание? В это легко поверить, зная его отца. Как жаль, что рядом нет Язона.

И вдруг Ика с испугом вспомнила, что Язон сидит в клетке. Только она может спасти его.

Решительно сжав факел, она повернула направо. Неожиданно туннель закончился; она снова повернула направо и пошла вниз по извивающемуся коридору. Он тоже внезапно закончился тупиком. Она повернула назад, тревога охватила ее – она может навсегда потеряться в этой путанице темных и сырых переходов.

О боги, неужели это лабиринт?

Тревога сменилась страхом. Ика убыстрила шаги и повернула в ближайший проем. Она старалась не вспоминать холодных и цепких рук чудовища, обхватывающих ее шею, голос Лары, кричавшей ей: «Беги!»

При воспоминании об огромной бычьей голове ее охватила такая дрожь, что она выронила факел. Он упал в грязь и с шипением погас.

Мысль ударила словно бичом: разве герой может бежать от опасностей? Нужно собраться с мыслями и найти выход. «Осмотрись, – приказала она себе, – где-то должен быть просвет».

Когда глаза понемногу привыкли к темноте, Ика различила слабое сияние впереди. Она направилась туда, моля богов, чтобы это был факел. Она повернула направо, затем налево и вышла в проход, из которого был виден конец освещенного коридора. Она пошла вперед, но дверь перед ней неожиданно захлопнулась.

Пораженная, она остановилась на том месте, откуда недавно был виден свет. Ведь не могут же стены сами двигаться. Она вспомнила про механизмы Дедала, приводящие в движение ворота арены. С какой злобной предусмотрительностью Минотавр установил подобные механизмы здесь! Он мог с легкостью завлечь мечущуюся жертву в свою берлогу, закрывая двери в нужных местах.

«И одна из этих жертв – я, – поняла она. – Если он закрывает двери, то ему известно, где я нахожусь».

Окруженная со всех сторон темнотой, Ика ничего не видела и не слышала. Вытянув руки, она ощупывала каждый камень, пока не оказалась в другом туннеле. Ей определенно нужно найти выход. Та освещенная комната казалась убежищем посреди грязных, сырых и темных туннелей.

Ика побежала. Вытянутые руки наткнулись на очередную стену. Она упала и ушиблась. В наступившей тишине послышались чьи-то шаги.

Чье-то тягостное и таинственное присутствие наполнило переходы, это было то же зло, которое она чувствовала в тронном зале. Минотавр не скрывает своего преследования, он хочет испугать ее.

Ика глубоко вздохнула, подавляя поднимающуюся в ней панику. С трех сторон она нащупала стены. Может, чудовище, как и она, ничего не видит в темноте?

Она обернулась и на противоположной стене увидела отблески света. У него есть лампа!

Ее охватил ужас. Казалось, стены лабиринта сомкнулись над нею. Что бы ни случилось, она не должна оказаться пойманной. Она царапала камни, словно хотела пробить выход; наконец нащупала проем и побежала; сердце готово было выскочить из груди.

Шаги неумолимо приближались, убыстряя свое движение. В темноте Ика слышала чье-то дыхание, хрип. Она вытягивала руки и вбегала в каждый проход, открывающийся перед нею. Она уже не помнила пути, может быть, она бегает по кругу?

В коридоре направо она увидела свет. Вот она – освещенная комната. Подбежав к ней, она вновь услышала скрежет опускающейся двери. Используя свои акробатические навыки, она прыгнула, прокатилась под дверью и оказалась на той стороне. Каменная дверь опустилась совсем рядом с ее головой.

Ей не хотелось вставать – вот так бы лежать и отдыхать! Но нельзя тратить время. Ика с трудом поднялась и осмотрелась – она находилась в большой круглой комнате.