Текст книги "Судьба"
Автор книги: Барбара Бенедикт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Барбара Бенедикт
Судьба
Scan, OCR & SpellCheck: Larisa_F
Бенедикт Б. Б41 Судьба / Пер. с английского О. Перфильева. – М.: КРОН-ПРЕСС, 1996. – 432 с.
(Серия «Любовный роман»)
Оригинал: Barbara Benedict «Destiny», 1994
ISBN 5-232-00269-4
Переводчик: Перфильев О.
Аннотация
Основой сюжета предлагаемого читателю романа американской писательницы Барбары Бенедикт «Судьба» послужила знаменитая древнегреческая легенда о Минотавре – чудовище, обитающем в лабиринте и пожирающем семерых юношей и девушек ежегодно.
Однако автор предлагает свою, оригинальную версию этой легенды, заставляя нас по-новому взглянуть на таких известных героев античности, как Тезей, Ариадна, Язон, Минос и самого Минотавра.
Любовь и ненависть, преданность и предательство, дворцовые интриги, языческие и олимпийские боги, принимающие участие в сюжете – все это делает роман увлекательным, погружает читателя в волшебный и прекрасный мир античности.
Барбара Бенедикт
Судьба
Жанни и Скотт, что помогли мне совершить путешествие по Греции; моему издателю, Джону Сконамильо, что помог мне опубликовать эту книгу, и Кристе, напомнившей мне о том, что значит материнство
Вам скажут, что Мессалоны никогда не существовало, что Миноса и его Минотавра победил храбрый афинянин Тезей. Но каждая история, как я поняла, существует в нескольких вариантах. Тот, кто был в Кносском дворце и узнал о его благодарных обитателях, почитавших женское божество, с трудом поверит, что Тезей совершил предписываемый ему подвиг. Он скажет, что ни одно предание не обходится без женщины.
Так что простите повествователя, если эта история не покажется вам правдивой. Я же могу рассказать ее только так, как сама узнала – глазами избранницы судьбы.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
В ПОРЯДКЕ ПОЯВЛЕНИЯ
ИКА – сирота, претендующая на то, что она достойна бога Посейдона
ЯЗОН – Предводитель стражи островного государства Мессалона
ШАБАР – рыбак и телохранитель Ики
ДАМОС – наставник Язона
МИНОС – царь Крита (мифологический персонаж)
САРПЕДОН – сын Пасифаи и первосвященника Миноса (мифологический персонаж)
ДАФНА – мессалонская царевна
ГЕРКОН – царь Мессалоны и отец Дафны
СПИРОС – писарь Геркона
НЕБО – капитан минойского флота, который привез Ику на Крит
ТЕЗЕЙ – афинский царевич, посланный для того, чтобы убить Минотавра (мифологический персонаж)
ЛАРА – оракул, возникающий в видениях Ики
МИНОТАВР – Миноса (мифологический персонаж)
ТУЗА – критский гладиатор (матадор), который помогает Икс
ПАСИФАЯ – критская царица-богиня, жена Миноса (мифологический персонаж)
АРИАДНА – дочь Миноса и Пасифаи (мифологический персонаж)
ЧЕЛИОС – главный объездчик быков на Крите
ДЕДАЛ – создатель Лабиринта (мифологический персонаж)
ЧЛЕНЫ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ КРИТА
АНДРОГЕЙ – сын Пасифаи, убитый в Афинах (мифологический персонаж)
ЛИКАСТ – сын Пасифаи (мифологический персонаж)
ФЕДРА – дочь Пасифаи и Миноса, жена Тезея (мифологический персонаж)
1
Остров Каллисто в Эгейском море
(около 1500 г. до н.э.)
Во что бы то ни стало Ика будет героем.
Эта красивая мечта была единственным средством убедить мир в том, что даже самый ничтожный смертный может уподобиться богорожденным.
Но никто не может просто так стать героем: нужно научиться мастерству сражения у сведущего в этом искусстве. Ика была готова сделать что угодно, принести любую жертву, но где же ей, ребенку, найти, героя? Занимаясь починкой рыболовных сетей, Ика проводила дни и ночи на море и расстраивалась всякий раз, когда Шабар брал одного из сыновей с собой в порт продавать их улов.
Всю свою недолгую жизнь Ика старалась жить согласно ожиданиям Шабара; скупясь на похвалу, он давал понять, что как девчонка она должна работать вдвое больше мальчиков, чтобы заслужить его одобрение. Хотя Ика ловила рыбу, плавала и боролась лучше каждого из ее братьев, ей еще предстояло завоевать признание других.
Позже, глядя, как растут волосы на подбородках мальчиков, и прислушиваясь к их меняющемуся голосу, она осознала, что тоже вскоре изменится: природа превратит ее в женщину.
Озабоченная этой мыслью, она взяла свой амулет – печать с изображением Посейдона – и произнесла тихую молитву, обращенную к отцу. Шабар может смеяться над ее притязаниями, но Ика находила вовсе не случайным то, что она держала амулет в руках, когда ее обнаружили в море. «Как бы еще ребенок мог спастись, – решила она, – если бы не благословение богов?»
Сжимая амулет, она чувствовала воодушевление: Посейдон, несомненно, внял ее молитвам – сегодня впервые Шабар взял ее на Каллисто.
Стоя на палубе корабля, Ика едва сдерживала волнение, ведь они приближались к месту, где воплотятся все ее мечты и надежды. То был не обычный день: отмечался праздник Плодородия, и со всего света должны были съехаться воины для участия в состязаниях. Если сегодня Ика не найдет героя на арене, то не найдет его никогда.
Ика взглянула на Каллисто. Сыновья Шабара называли его «прекрасным островом», но ничего в их неуклюжих описаниях не предвещало такой красочной панорамы.
Земля, подобная царице в наряде из драгоценных камней, казалось, прихорашивалась в лучах утреннего солнца. Кусочки кварца словно миллионы маленьких бриллиантов сверкали в каменных стенах укреплений, тянущихся вдоль гавани. За ними излучали рубиновый свет стены дворца, а золотые пшеничные поля постепенно переходили в темно-изумрудный ковер, украшающий холмы.
Ике все это показалось особым, волшебным местом, и она еще более уверилась в том, что герой ожидает ее именно здесь. Испытывая покалывание в руках и ногах, она знала и даже была уверена, что ее божественный отец прошептал ей на ухо, что ее мечта начинает сбываться. Однажды она станет героем.
Во что бы то ни стало Язон, начальник царской стражи, будет царем Мессалоны.
Прогуливаясь по извилистым аллеям Каллисто, он сравнивал его со своим засушливым и бесплодным островом. У него имелись планы насчет Мессалоны; Язон знал, что нужно для ее роста и процветания. Но эти грезы никогда не осуществятся, если он вскоре не получит трон.
Вот уже много лет Язон жил в нужде и жертвовал необходимым, лишь бы армейская карьера его продвигалась быстрее. Он знал с самого начала, что трон ему не достанется легко: дорога к нему лежит через наследницу Дафну. Он приехал на Каллисто выиграть деньги на состязаниях и сделать покупку, которая сошла бы за свадебный выкуп.
– Задумался?
Удивившись, Язон посмотрел на своего лучшего друга и сослуживца, шагавшего рядом с ним. Дамос умел находить то единственное слово, которое точно характеризовало его душевное состояние.
– Я думаю об играх, – медленно сказал Язон, стараясь не выдать настоящий предмет мыслей, – говорят, самые лучшие атлеты съехались на состязания.
Дамос остановился и посмотрел на арену. Взглянув на своего друга, Язон увидел, насколько поседели его голова и борода, и на какое-то мгновение почувствовал жалость. Наверное, Дамос вспоминает давно прошедшие дни, когда сам участвовал в играх. Все-таки он, Язон, так мало знает о его прошлом.
– Ты с легкостью победишь, – сказал Дамос и затем добавил, словно бы про себя: – Хотя лучше бы боги позволили тебе проиграть...
– Проиграть? – Язон посмотрел на него с удивлением. – Ты, как никто, знаешь, что я должен выиграть.
– Что за навязчивая идея, – нетерпеливо ответил Дамос, – думаешь ли ты о чем-нибудь, кроме этого проклятого трона?
– Останься, старина.
Другой бы сразу замолчал, услышав такой тон, но Дамос знал Язона еще юношей и полагал, что может позволить себе некоторую свободу в обращении.
– Неужели тебя так ослепило честолюбие, что ты уже не видишь реального положения дел? Геркон владеет короной слишком долго, чтобы так просто ее отдать.
Язону захотелось своей властью заставить замолчать подчиненного, но он не мог забыть того, кто спас его на улицах Афин, кто взял испуганного мальчишку под свое покровительство и научил всему, что знал и умел сам.
– Я согласен подождать с престолонаследием. Сейчас достаточно, чтобы Дафна стала моей невестой.
Дамос фыркнул.
– Так вот что тревожит тебя. Ты боишься, что за время твоего отсутствия царевна может выбрать другого.
– Я сказал тебе – отстань. Я обязательно женюсь на Дафне.
– На Дафне или на троне?
– Это одно и то же, Дамос, и ты это прекрасно знаешь. По закону, человек может стать царем, только женившись на царевне, а Дафна станет ею, как только ей исполнится восемнадцать лет.
– Но есть и другие царицы и другие царства. Зачем же упорствовать в том, что может принести только невзгоды и страдания?
Язон остановился, глаза его сверкнули гневом.
– Ты забываешься, Дамос. Ты мой подчиненный, а не отец. Если мне понадобится твой совет, я сам спрошу тебя.
Дамос продолжал изучающе смотреть на него. Язон отвернулся. По правде говоря, он и сам удивлялся своей настойчивости. Язон не мог понять – даже при долгом размышлении – причины своего столь рьяного усердия. Причина таилась где-то в раннем детстве; он чувствовал это, но не помнил, что случилось в его жизни до восьми лет. Любая попытка вызвать воспоминания об этом периоде заканчивалась невыносимой головной болью. Даже время не смогло исцелить его, поэтому Язон старался избегать мыслей о прошлом. Только устремив все помыслы в будущее, не думая о возможных вариантах прошлого, он мог достичь своей цели.
Язон оглянулся на нехотя идущего за ним Дамоса, догадываясь, что старик молчит не столько из почтения к начальнику, сколько находя дальнейшие слова бесполезными. Терпение Дамоса сердило Язона и, более того, наполняло его завистью. Прекрасно, должно быть, знать свое место в жизни.
Зная свое происхождение и свое будущее, Дамос никогда не мог бы понять беспокойной пустоты больным зубом нывшей в Язоне. Сватовство к царевне и даже стремление к трону ее отца было не просто проявлением честолюбия Язона. Это заполняло пустоту.
А Дафна! Он улыбнулся, подумав об ее изысканной красоте. «Прекрасный цветок Мессалоны» – назвал ее Язон однажды, пребывая в игривом настроении, и ему до сих пор нравилось вспоминать ее лицо, покрытое застенчивым румянцем. В его сознании слились воедино и трон Мессалоны и прекрасная дочь Геркона; они стали олицетворением всего того, чего ему недоставало – семьи, надежности, будущего и прошлого. Чтобы обладать ими и удержать их навсегда, Язон готов был сдвинуть горы, если нужно. Он сделает все и все поставит на кон, лишь бы добиться короны и царевны.
И горе тому, кто встанет на его пути.
Размышляя о предстоящем, Ика складывала свои жалкие пожитки в мешок. Даже на пустынном берегу, куда пришвартовались Шабер с сыновьями, был слышен шум дальнего селения. Предпраздничная суета будорожила ее воображение. Другая бы на ее месте боялась пропустить героя в такой толпе, но она решила не пугаться отсутствия опыта. Сыновья Шабара рассказывали много историй про доблесть и отвагу воинов, и Ика знала, кого ей искать – высокого, сильного, мужественного человека, который несет свою доблесть грациозно и легко, как иной – свою тунику. Невозможно не заметить героя, где бы он ни появился, он обязательно привлекает внимание.
Найти-то его легко, а вот убедить взять ее на обучение – совсем не просто. Хорошо, что шерстяная мешковатая туника скрывает ее стройные, правильные формы. Без привлекающих внимание грудей, без предательских изгибов тела она пока что еще может сойти за мальчика. Ика выучится всему необходимому для жизни в мужском мире, ведь у нее есть морская печать и благословение Посейдона.
Дотронувшись до скрытого в сумке амулета, она направилась к сходням, стараясь не отставать от остальных. Сыновья Шабара уже разгружали корабль, но ее взгляд был прикован к горе, возвышающейся в центре острова.
Говорили, что это темная, древняя, дымящаяся вершина была обиталищем Матери Земли, по этой причине жители Каллисто несли тяжелое бремя расходов на ежегодные праздники. Ее нужно почитать, верили жители, а не то она устроит землетрясение или пошлет жидкий огонь и сожжет неблагодарных смертных в долине.
– Ика, поживее!
Взглянув на берег, девочка увидела, как Шабар недовольно подергивает бороду, ожидая, когда же она сойдет. Беспокоясь, как бы старик не ушел без нее, Ика забыла о зловещем вулкане.
Вступив на твердую почву, она почувствовала, что земля качается под ее ногами.
– Шабар, что это! – крикнула она в испуге. – Умоляю тебя, скажи, что это не землетрясение!
– Это от морской качки, – проворчал Шабар через плечо, а его сыновья громко засмеялись.
Пристыженная, Ика вспомнила, как сыновья описывали влияние качки на походку. Она словно услышала, как они говорят: «Ну конечно, чего еще ждать от глупой девчонки?».
Каждый раз, когда Шабар с сыновьями смеялись над ее полом, она с тоской думала о женщине, которая родила ее. Ика не говорила Шабару, что ее иногда посещают видения; она знала, что тот высмеет ее. Это не было настоящим ясновидением, когда предсказывают улов рыбы, неожиданный шторм или какое-либо событие в будущем. Нет, все начинается с легкого покалывания в теле, и ее уносит в странный, чужой мир, который потом невозможно вспомнить в деталях. Неясные и туманные, словно полузабытые сны, эти видения оставляют в ней глубокое чувство тоски и потребность узнать, кто была ее мать.
«Но сперва насущные проблемы», – подумала она, стараясь не упустить из виду Шабара, быстро свернувшего на какую-то улицу.
На извилистых улицах располагались разноцветные палатки; товары в них были один удивительнее другого, продавцы громко зазывали прохожих. Покупатели яростно торговались, спорили, создавая этим еще больший шум и суету.
Запах жареного ягненка пробудил в ней аппетит. На этой оживленной улице он смешивался с тысячью других ароматов – от заморских приправ до обыденных животных запахов. Базар представлял собой такой праздник для глаз, слуха и обоняния, что Ика остановилась, не зная, куда направить свой взор.
Привлеченная навязчивой мелодией, она обратила внимание на жреца в богато украшенных одеждах, играющего на тростниковой дудочке. Нетерпеливые покупатели столпились возле, упрашивая продать содержимое глиняного горшка, стоявшего у его ног.
Из отверстий выглянули головы рептилий. «Должно быть, это змеи», – подумала Ика с содроганием. Островитяне покупали их, чтобы освятить свои дома, они называют змей священными посланниками своей богини.
Подстрекаемая любопытством, девочка смотрела, как змеи постепенно выползают, извиваясь в ритмическом танце. Легкое покалывание началось в ее пальцах, затем в руках и ногах, пока не распространилось по всему телу. Мир померк и сузился. Странная плесень расползлась в воздухе и под ее ногами, земля стала холодной и сырой. Ика чувствовала, как змеи неотвратимо приближаются все ближе и ближе; она замерла от ужаса, когда их холодная и сухая кожа скользнула по ее ноге.
Только благодаря громкому крику стоявшего поблизости торговца ей удалось освободиться от навязчивого видения. Очнувшись, Ика увидела, что змеи не покидали своих корзин.
Быстро оставив это страшное место, она поняла, что потеряла из виду Шабара. Это не входило в ее планы. Позади раздался скорбный звук раковины. Как будто чародей произнес заклинание, и толпа плавно раздвинулась, очистив улицу. Единственное слово "Минос" прошелестело в воздухе.
Удерживаемая тем же заклинанием, Ика пристально вглядывалась вперед, – она сгорала от любопытства и желала что-нибудь узнать о Миносе, самом отважном из всех царей. Говорили, что Минос, как и она, был брошенным ребенком в далеких Микенах; ему удалось подняться из низов общества. Он тоже претендовал на родство с богами; его происхождение от Зевса, как он заявлял, принесло ему трон на родине отца – Крите.
Но, к ее разочарованию, это был не Минос, а процессия темнокожих дароносцев; на них были лишь набедренные повязки, а черные волосы, собранные наверху, свешивались длинными извивающимися локонами. Каждый нес в одной руке дар, а другой сжимал двойной топор.
Они смотрели вперед так, словно толпы не существовало, хотя Ика не заметила надменности в их позе. Они казались воплощением спокойной и твердой бесстрастности, которая рождается из чувства уверенности в своем месте в мире. Ика разглядывала их с завистью.
Дароносцы прошли, дав место таким же самоуверенным, хотя и более энергичным акробатам. Когда они подошли ближе, по толпе пробежал шепот: «Бычьи прыгуны».
Сыновья Шабара часто говорили об этих танцорах, обсуждая опасности минойского ритуала. Как и в любом виде спорта, связанном с риском для жизни и здоровья, этих атлетов почитали, словно героев.
Неожиданно Ика представила себя рядом с ними. Возможно, она была создана как раз для этой арены. Как и она, танцовщицы были худы и стройны.
Ика дотронулась до амулета, прося Посейдона послать какой-либо знак. Если судьбой ей уготовано пойти этой дорогой, она последует за танцорами.
Судьба действительно улыбнулась ей: на другой стороне дороги она вдруг видела прекраснейшего из смертных. Он был на голову выше других, его бронзовая кожа светилась на солнце, его упругие мышцы волновались, словно морские волны под вечерним прохладным ветром. В его волосах запутались солнечные лучи, смягчая углы подбородка и скул. Остриженные спереди, его кудри спускались на плечи, озаряя сиянием его стройную и сильную фигуру.
«Герой», – сразу же подумала Ика. Еегерой.
Дрожа от волнения, она смотрела на него. Казалось, он не был увлечен процессией, словно видел такое великолепие уже множество раз. Погруженный в разговор с пожилым человеком, стоявшим возле него, он вдруг поднял глаза и встретил ее взгляд.
Странное оцепенение охватило ее тело, проникло внутрь и изменило мир вокруг нее. Девочка будто перенеслась в другое место и время, почувствовала себя стоящей на далеком холме и созерцающей этого человека. Ей показалось, что она подошла к нему и подала руку, всецело ему доверившись.
«Язон», – прошептала Ика нежно. Да, она определенно знала, что их судьбы когда-то переплетутся.
«Язон», – повторила она, и видение исчезло.
Пытаясь запомнить его черты до мелочей, она заметила как он нахмурился. Боль поразила ее – боль Язона.
Желая предложить ему помощь, Ика устремилась к нему, чтобы навсегда остаться с ним, но толпа заслоняла ей путь. Вдруг чья-то холодная, толстая рука ухватила ее за талию.
Она гневно обернулась. Никто не смеет так просто хватать дочь Посейдона и остаться при этом безнаказанным. Собрав всю силу, Ика стукнула кулаком в толстую челюсть. Ее противник покачнулся.
Потом она заметила рядом Шабара, который подавал руку человеку, пытавшемуся схватить ее.
– Это Вандовин, – сказал Шабар с незнакомой интонацией в голосе. – Ты пойдешь с ним, Икадория.
Шабар никогда не называл ее полным именем, если не хотел сказать нечто важное, и хотя произнес это довольно мягко, это был не совет, а приказ. Ика с удивлением посмотрела на человека, которого звали Вандовин.
У него были редкие волосы, желтоватая кожа и такие же зубы; он был наименее подходящим человеком, которого ей хотелось бы сопровождать. Закутанный, как житель Севера, в шкуру, он напоминал толстомордого быка. Мужчина держал плетеный кнут работорговца, и Ика недоумевала, зачем Шабар хочет, чтобы она пошла с ним. Старик вроде бы не собирался покупать раба – его корабль и так был переполнен.
Вандовин опять подошел к ней, но на этот раз Шабар остановил его.
– Помни мое условие, – сказал он, взяв торговца за руку. – Ика не должна пойти ни в дом любви, ни к минойцам.
– Но Минос хорошо платит за детей-танцоров, – запротестовал Вандовин, отстраняясь от старика. – Посмотри на нее, она же рождена для арены.
– Продавай ее как домашнюю прислугу или вовсе не продавай.
– Продавать? – наблюдая за их горячим спором, Ика испугалась. – Шабар, что это значит?
Схватив ее, Вандовин зло ухмыльнулся.
– Ты надоела старику, я бы так сказал.
Девочка изумленно уставилась на Шабара. Несмотря на его недоброжелательность, она не могла поверить, что он может так безжалостно продать ее незнакомцу.
– Нет, скажи, что это неправда.
– Корабль с девятью мужиками не для тебя, – сухо сказал старик, пытаясь не встречаться с нею взглядом. – Женщинам не место в море.
– Т-ты продаешь меня? Этому... паршивому кабану?
Вандовин густо покраснел от гнева.
– Ну, подожди грязная девчонка, я тебя научу вежливости.
Шабар поднял руку, требуя тишины, но Ика была слишком расстроена, чтобы слушать его.
– Я делала все, чтобы ты гордился мною. Я – твой лучший ребенок.
Он хмыкнул.
– Ты скоро станешь женщиной...
– Никогда я не буду женщиной! – вырвалось у нее. – Слышишь, никогда!
– Подыщи для нее хорошее семейство, – сказал Шабар, тяжело вздохнув, и отвернулся.
Потрясенная, Ика не заметила печали на его лице. Не заметила она и старого воина, издалека наблюдавшего за этой сценой.
Это был Дамос, и ему было трудно не вмешаться. Было что-то гордое в наклоне этой детской головки, и это напомнило ему о Язоне. Проданный в рабство в юном возрасте, его мальчик так же пытался защитить себя, когда Дамос его нашел. Изголодавшийся и избитый до полусмерти, Язон, тем не менее, гордо смотрел на мир. Так же как и этот ребенок.
Дамос не мог оставить мальчика в таких бесцеремонных руках. Он уже подсчитывал оставшиеся деньги, когда услышал, как старик назвал его девчонкой.
Дамос замешкался. Это резко меняет дело. Он не может взять девочку в военный лагерь. И не имеет значения, что она худа и не более привлекательна, чем крысы, досаждавшие им по ночам. Для Язона тот факт, что ребенок женского пола находится в военном лагере, был сам по себе преступным, а Дамос был верен ему.
Сожалея, что оставляет бедного ребенка на произвол судьбы, Дамос сложил монеты обратно в мешок.
Выводя корабль в море, Шабар изучал тучи, темнеющие на горизонте. Ему не нравилось мрачное небо. Казалось, оно давит на него, усиливает и без того невыносимую тяжесть на сердце.
Ика посчитала бы это верным знаком того, что боги недовольны. А какой бог на Олимпе более могуч, чем Посейдон?
Шабар покачал головой. Он, как никто, знал, что притязания девочки на божественное происхождение пусты. Однако тяжелое предчувствие не покидало его.
– Не уходи, – слышал он голос с берега. – Во имя моего отца, Посейдона, не смей,Шабар, оставлять меня здесь!
Видя, как Ика бежит вдоль берега, он печально удивился отсутствию работорговца. Вандовин, должно быть, тупой осел, если эта упрямая девчонка вынудила его от нее отказаться.
А вот за ней показался и хромающий Вандовин, его подбитая нога доказывала, что Ика отплатила за оскорбление. С невольным удовлетворением Шабар подумал, что это в обычае Ики – всегда требовать око за око.
Наверное, потому ее гнев и пугал его теперь.
Вандовин перехватил веревкой худое детское тело, но не смог остановить девочку. С горящими глазами она волокла Вандовина за веревку вдоль канала, и проклятья извергались из ее уст:
– Будь ты проклят, Шабар! Мой отец отомстит тебе и утащит тебя в глубины моря. Не забывай об этом! Боги умеют постоять за себя!
Старик передернул плечами. Что, если она унаследовала от матери дар предсказания и может видеть будущее и менять ход событий?
Шабар сжал весло, отказываясь верить такой ерунде. Он не был суеверным. Он не был также плохим человеком. Шабар всего лишь старый моряк с восемью здоровыми сыновьями, которых нужно еще кормить, и ему было не до забот о чуждом потомстве. Он сделал все, что было можно: добрых одиннадцать лет отдал девчонке; а у него теперь не было достаточно места и пищи для нее.
Он убедил Вандовина продать ее в хорошие руки, и, кроме того, ему нужно подумать о своем семействе. Все они неплохие парни, но грубые, как критские быки. Вскоре, когда природа преобразит тощее тело Ики и сквозь грязь и лохмотья станет видна ее красота, они передерутся между собой за ее благосклонность. Какая от них тогда будет польза? Ика должна была уйти – женщине не место в море.
Но насколько же обманутой она должна себя чувствовать! Ей сейчас ничего не объяснишь, но, возможно, он поскупился на слова сожаления.
В самом деле, зачем это нужно? Никогда бы он не убедил эту говорунью держать язык за зубами, сдерживать свой нрав. Ика, насколько он знал, шла к опасности, которую старалась предотвратить ее мать.
«Да сохранят ее боги», – мысленно пожелал он, сам удивившись этой просьбе.
– Дело сделано, теперь уже ничего не изменить, – проворчал он про себя и повернулся отдать приказ сыновьям поднимать паруса.
С моря подул влажный, холодный ветер, словно сам Посейдон зашептал какие-то слова.
Боги умеют постоять за себя!
2
На второй день своего рабства Ика, устав долго находиться в веревках, изо всех сил попыталась освободиться от них. Кто она, по мнению Вандовина. бродячая собака, чтобы питаться отбросами? Как он смеет развлекаться, помахивая перед ней куском давно испортившейся баранины?
Хотя ее желудок сводило от голода, Ика не стала доставлять удовольствие грубияну, пытаясь схватить кусок мяса. Она подождет, потому что знает: жажда вскоре пересилит желание работорговца дразнить ее. И когда он придет, шатаясь, с праздника, она сможет сказать, что это крысы, обитающие в канале, съели порченое мясо, а вовсе не она.
Такого притворства требовала не только ее гордость, но и расчет: если Вандовин будет думать, что она слабая и голодная, то ослабит бдительность, и она найдет способ освободиться.
А она должна сделать это, ведь на острове ее ждет герой. Только бы развязать веревки, и она найдет Язона.
И действительно, внезапно потеряв интерес к развлечению, Вандовин вдруг направился в город, даже не обернувшись. Страстно желая испробовать каллистианское вино, варвар забыл о тряпке, которой он обычно затыкал ей рот.
Возможно, Вандовин знал, что криком ничего не добьешься в этом месте, где бедняки и нищие старались не совать нос в чужие дела. Да и солдаты, расположившиеся в дальнем конце острова, вряд ли ответят на ее крики. У них имеются более приятные способы провести время, когда разные девицы прохаживаются по лагерю.
В полдень канал опустел. Слыша далекие, но полные воодушевления крики, Ика догадалась, что все наблюдают за состязаниями. Ей тоже хотелось оказаться там. Вино после игр польется рекой, и, значит, Вандовин задержится там надолго. Поглядев на мясо, такое старое и жесткое, что даже мухи не проявляли к нему никакого интереса, она решила воздержаться от пищи. Лучше попытаться освободиться.
Ее сдерживали две веревки, одна скручивала руки сзади, другой она была привязана к дереву. Сначала необходимо распутать руки.
Ика изо всех сил тянула и выкручивала запястья, но только до крови стерла их и шею. Проклиная и посылая Вандовина в преисподнюю, она извивалась, насколько это позволяла длина веревок, но освободиться от пут ей не удавалось. Наступал вечер, крики, доносящиеся с арены, затихли, а Ика до сих пор ничего не добилась.
Лежа на животе и тяжело дыша, девочка услыхала чьи-то шаги. Посмотрев вверх, она увидела десяток солдат, марширующих по направлению к лагерю. У нее перехватило дыхание.
Она перевела взгляд с мускулистых бедер на красно-черную солдатскую юбку и на сверкающую грудь. Он – кого она называла Язон – шел в пределах броска камня от нее.
Едва дыша, она следила за приближением героя. Язон шагал твердо и уверенно. Ике казалось, что он парит над землей.
– Помоги мне, – тихо просила она, пока он приближался к стоянке Вандовина. – Пожалуйста, Язон, забери меня отсюда.
Он остановился, как если бы она сказала это громко; их взгляды встретились. В его глазах цвета моря появилось смятение, она опять почувствовала его боль.
Пожилой человек, шагавший рядом с ним, заговорил и отвлек его внимание, и, к ее огромному разочарованию, Язон направил отряд к дальнему концу канала. «Вернись, – молила она в отчаянии. – Ты должен спасти меня. Ты мой герой».
Продолжая смотреть на него, она невольно содрогнулась. Как мог он смотреть так проникновенно, а потом покинуть ее, слегка пожав плечами?! Слыша, как он смеется вместе с солдатами, Ика чувствовала себя совершенно одинокой.
– Ты, бесполезная скотина!
Не такая уж и одинокая... Возле нее стоял Вандовин и дышал перегаром. Это вдвойне усилило ее отчаяние от потери героя. О боги, как же она ненавидела Вандовина, ненавидела его усы со следами жирной пищи, ненавидела мешковатое грязное брюхо.
«Что, – подумала она с опаской, – привело его так рано?»
– Ну что, мешок с костями. – Он плюнул на землю возле ее согнутых ног. – Сколько сделок ты расстроила своим поганым языком? Клянусь преисподней, никогда я не потрачу ни одной монеты за какую-то девку.
Ика пожалела, что поддалась испугу. Вандовин подл, как крысы, и достаточно малейшего замешательства, чтобы он разошелся. Ей нужно вести себя осмотрительнее и не попадаться ему под руку.
– Что за дурость нашла на меня, когда я решил тебя купить? Для чего еще нужна девка, кроме как для публичного дома? Хотя с таким костлявым телом из тебя не получится даже приличной шлюхи. Я уж подумываю, не выдать ли тебя за мальчишку.
– Чем это ты думаешь? – пробормотала Ика, отстраняясь от его пинка. – У тебя и мозгов-то нет.
Поглощенный своей речью, Вандовин не расслышал оскорбления.
– Если бы Минос дал две монеты, этого было бы достаточно. Я бы и одну взял, лишь бы избавиться от тебя.
Вспомнив танцоров в царской свите и их важный вид, Ика подумала, что не так уж и плохо стать танцовщицей. По крайней мере, ее кто-нибудь будет уважать.
– Ну хорошо, продай меня.
– Какая смелая! Ты не знаешь, как трудно готовиться к бычьим танцам. Сколько лет пройдет, сколько несчастных случаев может случиться. Говорят, что многие входят в Кносский дворец, но немногие выходят.
– Я не боюсь, – похвасталась Ика. – Мой отец, Посейдон, не позволит причинить мне вред.
– Да, но критяне почитают Мать Землю. И Посейдон не должен вмешиваться в здешние дела.
Ика хотела крикнуть, что ее отец что-нибудь придумает, что Посейдона не проведет никакая богиня, но она каждый день обнаруживала, что так мало знает об окружающем мире. Если ей уже нельзя надеяться на Посейдона, то, может, не так уж хорошо быть танцовщицей.
«И, кроме того, – подумала она, взглянув в сторону лагеря, – тогда уже не встретить мне своего героя». Язон был предназначен ей судьбой – она была в этом уверена – и нужно быть рядом с ним, когда и он осознает это.
– Посмотри на себя, – не скрывая презрения, Вандовин подошел и рыгнул ей прямо в лицо. – Ты что, в самом деле считаешь себя родившейся от богов? Разве боги заботятся о тебе хоть сколько-нибудь?
Одуревшая от вони старого вина и испорченного мяса, Ика тем не менее пристально смотрела на него.
Его губы сжались в презрительную ухмылку.
– Если так, о дитя богов, что же Посейдон не защитил тебя от человека, который продал тебя первому встречному?
