Текст книги "Судьба"

Автор книги: Барбара Бенедикт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

И пусть так будет. Не нужно усложнять себе жизнь вопросами о прошлом. «Я люблю тебя», – сказала она, и эти слова звучали, словно пение сирен.

Ика широко открыла глаза и казалась такой чистой и невинной. Пусть будет, что будет, единственной его обязанностью остается защищать ее и заботится о ней.

– Настало время, – сказал Язон торжественным голосом, – определить наши отношения.

Ика приподняла голову и посмотрела на него. Что-то в его голосе встревожило ее, она села, лицо ее немного потемнело.

– В чем дело? Ты вспомнил свое прошлое и хочешь уйти?

– Нет, я ничего не вспомнил, но я понял зов своего сердца. Никакое прошлое не отберет тебя у меня, Дори.

Она вздохнула с облегчением.

Язон тоже приподнялся и сел, затем дотянулся до лежащего неподалеку нагрудного мешочка.

– Вот, – сказал он, протягивая ей узелок из ткани. – Я сделал его для тебя.

Она взяла бабочку, с любопытством изучая ее.

– Спасибо, но понимаешь ли ты, что это очень серьезный подарок?

– Да, поэтому я и дарю его тебе.

– Это не просто забава, Язон, – все ее тело горело от волнения.

Он взял ее за руку и поцеловал кончики пальцев.

– Я знаю. Этот подарок значит, что мой жизненный круг навсегда соединен с твоим, и даже смерть не может нас разлучить.

– О, Язон!

– Я тебя люблю, Дори. Я тоже хочу забыть об окружающем мире. Давай уйдем отсюда и начнем все сначала.

На ее глаза навернулись слезы.

– О, Язон, мне тоже так хочется уйти, но...

– Мне все равно, что было в прошлом. Клянусь, оно не повлияет на наши отношения. Этот узелок – не просто подарок.

Ика кивнула, слабо улыбнувшись.

– Хорошо. Давай уйдем. Но когда?

– Прямо сейчас. Сегодня.

Она отвела взгляд и посмотрела на деревянного быка.

– Я бы с радостью ушла прямо сейчас, но ведь тогда мне не придется выступать на арене; это сильно огорчит нашу команду и доставит им немало хлопот.

Он понял, что если продолжать настаивать, то она уйдет с ним и сегодня, но не слишком ли он требователен? Нужно подумать и о ней и о других.

– Остается только один день тренировок, а затем наступит праздник, – сказала Ика. – Еще два дня, а затем мы можем уйти.

Он с трудом улыбнулся. Целуя ее, он боролся с чувством страха. Язон не мог понять, что страшило его, но предчувствовал какую-то опасность. За два дня многое может произойти.

Туза вошел в пещеру и помахал Дори рукой. Она готовила завтрак и, очевидно, была немного напугана столь ранним появлением гостя. Ика приложила к губам палец и кивнула в сторону Язона, мирно спящего на соломенной подстилке. Туза подавил чувство обиды. Он пришел сюда передать поручение.

Они вышли из пещеры.

– В чем дело? – спросила она. – Ведь еще слишком рано для тренировок.

– Тебя просят прийти. Твоя подруга, Прорицательница, ей опять нужно поговорить с тобой.

Выражение недоумения промелькнуло на ее лице.

– Она сказала, что именно ей нужно от меня?

Туза покачал головой.

– Она сказала только, что это очень срочное дело.

– С ней всегда так, – Ика вздохнула и обернулась к пещере. – Ну хорошо, подожди меня немного.

Она нырнула в пещеру; Туза последовал за ней, желая предложить свою помощь. Но, к его досаде, она подошла к спящему великану и опустилась перед ним на колени. Девушка что-то достала из своего нагрудного мешочка, поцеловала и положила рядом с ним.

Когда она поднималась, Туза заметил, что Дори положила что-то другое в свой мешочек. Почувствовав беспокойство и любопытство, Туза понял, что не успокоится, пока не узнает, что это была за вещь. Когда Дори подошла к нему, Туза сказал, чтобы она шла во дворец одна: у него дескать есть дело в гавани, он отыщет ее после.

Когда она достаточно удалилась, Туза вошел в пещеру и прокрался к подстилке. Наклонившись, он поднял узелок. Это была работа Дори – он сразу узнал – ведь она была неискусно сделана. Трудно понять, что это поделка изображала, но Тузе было неприятно, что она имела какое-то таинственное значение для Дори. Может быть, это узелок-бабочка, и они обменялись узелками с этим человеком? Понимают ли они всю значимость этого ритуала?

Туза приказал себе сохранять спокойствие. Ведь их узелки ничего не значат. Это просто шутка в знак признательности и дружбы.

Но тем не менее он вышел из пещеры с узелком в руке.

16

Ика следовала за Дафной, стараясь запоминать пройденный путь. Она надеялась, что та помнит, где находится выход. Ведь очень непросто разобраться в переплетении многочисленных подземных переходов. Какова, интересно, цель их пути?

Ика по привычке потянулась к амулету, но, дотронувшись до него, вспомнила, что Язон считает амулет своим. Вдруг он подумает, что она украла его?

Но тут же, в мешочке, она нащупала узел-бабочку и успокоилась. Язон обещал любить ее всегда; и ничто не убьет их любовь. Она уже скучала по нему; ей хотелось носить знак их любви открыто и гордо.

Но тогда Дафна стала бы донимать ее своими вопросами. Открывать правду было опасно. Язону до сих пор снилась по ночам Дафна, и хотя Ика понимала, что царевна недостойна его любви, все равно, кто знает, что творится в душе Язона? Может, и нечестно утаивать правду, но Ика не хотела рисковать.

– Стой здесь, – сказала Дафна, перебив течение ее мыслей. – Жди меня, я скоро вернусь.

– Здесь? – спросила Ика, оглянувшись по сторонам. Она хотела спросить Дафну, почему нужно ее ждать, но та уже исчезла в темном переходе.

Испытывая одновременно страх и раздражение, Ика поняла, что царевна вполне может забыть о ней и оставить здесь на всю ночь. Она хотела отправиться на ее поиски, но боялась заблудиться, не зная, где ее искать. Ика решила ждать.

Обхватив себя руками, чтобы немного согреться, она подошла к другому концу перехода и увидела большую железную дверь, на которой было много пластин с рельефными изображениями. В темноте трудно было разглядеть, что там изображено. Ика подошла поближе и дотронулась до них пальцами.

Определив, что это за фигурки, она отдернула руки. На каждой пластине присутствовало существо – наполовину бык, наполовину человек. Его обнаженное, мускулистое тело возвышалось над мужчинами и женщинами вполовину меньшего роста. Бык скалил зубы в улыбке победителя, жертвы дрожали от страха.

Послышались шаги, и она отпрыгнула от двери, спрятав руки за спиной. Ей показалось, что она запачкалась от прикосновения к этой двери.

– А, вот ты где.

Тень перед ней превратилась в Миноса.

Знала ли Дафна, что он должен прийти? Неужели она это подстроила?

– Я ищу Прорицательницу, – Ика постаралась придать своему голосу уверенность. – Похоже, мы потеряли друг друга.

– Обожди, танцовщица, мне нужно с тобой поговорить.

– Со мной? Вы, наверное, ошиблись.

Минос снисходительно улыбнулся, но Ика тем не менее чувствовала себя, как те жертвы на дверных изображениях. Изо всех сил она старалась не смотреть туда.

– Нет, именно с тобой. Прорицательница сказала мне, что ты, как и я, ведешь свой род от богов, и что твой отец – Посейдон, Сотрясатель Земли. – Царь подходил все ближе, и улыбка его становилась все шире. – Эта земля много раз страдала от землетрясений, не правда ли? Не кажется ли тебе, что нам следует посвятить Танец тому богу от которого она зависит?

Ика отступила назад, с сожалением поглядывая на противоположный коридор.

– Но ведь на Крите земля принадлежит богине.

– И она пасет Быка под землей? Ну, разве можно по-детски верить сказкам о том, что он гневается и трясет почву каждый раз, когда, мы, смертные, не угождаем ему? – Улыбка его стала доверительной. – Но мы-то с тобой знаем, кто настоящий Сотрясатель Земли. И гнев его – истинная причина того, что землетрясения на Крите стали так пугающе часты.

– Но ведь критяне скажут, что богиня еще больше расстроится, узнав о ваших планах. – Ика продолжала отступать назад, удивляясь своему несогласию. Ведь она и сама желала посвятить Танец Посейдону, доказав тем самым дочернюю преданность.

Минос неохотно отодвинулся и произнес ласковым, но твердым голосом:

– Тогда я скажу, что богиня сопротивляется, как истинная женщина, перед тем как охотно подчиниться мужской силе.

Ика еще раз отступила. Она хотела покачать головой в знак протеста, но Минос продолжал приближаться к ней и сказал, упредив ее ответ:

– Такова участь женщины – подчиняться. – Он почти пропел эти слова ей на ухо. – Если богиня добровольно уступит Посейдону, тем больше чести для нее.

Спина ее ощутила холод железа. Невероятный, непереносимый холод.

– Не все женщины сдаются, – ответила она, думая тем временем об изображениях на двери. – Некоторые готовы сражаться до самой смерти.

– А ты, дитя мое? – глаза Миноса горели. – Ты будешь царапаться, кричать и кусаться?

Он почти прижал ее к двери, вытянул руки над ее головой и сковал ее своим взглядом. «Помогите», – кричала Ика мысленно всем богам, какие только могли ее услышать. Она и в самом деле хотела царапаться, кричать и кусаться, но, оцепенев от страха, не могла шевельнуться.

– Покорись мне, молодая плясунья, – прошипел он. – Ты ведь и сама хочешь покориться.

Ика стояла завороженная его взглядом, ей оставалось только наблюдать, как губы Миноса приближаются к ее губам.

– Нет, – выдавила она из себя в последний момент и повернула голову. – Я не могу сделать того, что вы просите.

В соседнем коридоре послышался голос:

– Отец? Отец, вы здесь?

Пробормотав проклятье, Минос быстро отстранился от Ики. Когда Ариадна вступила в освещенное пространство, ничто не говорило о том, что Ика едва не подверглась насилию.

– Мать просит вас явиться незамедлительно, – сказала она, разведя руками. – Я не знаю, в чем дело, она не сказала, но, боюсь, у нее опять приступ.

Минос рассерженно взглянул на дочь. Сжав челюсти, он повернулся к Ике, лицо его выражало крайнюю злобу.

– Я должен идти, плясунья, но мы еще встретимся. Ты покоришься моей воле.

Он ушел, и Ика почувствовала такое облегчение, что едва не упала на месте.

– С тобой все в порядке? – нежно спросила Ариадна. – Мой отец тебя не очень... расстроил?

Плохо освещенный коридор все еще плыл перед глазами потрясенной Ики.

– Он просил меня посвятить бычий танец Посейдону.

– И ты согласилась?

Ика насторожилась: вопрос был произнесен очень поспешно и с каким-то подозрением в голосе. Подозревать прямодушную Ариадну в темных делах было нелепо, но после того, что случилось, и после совета Тузы никому не доверять Ика боялась всех. Она пожала плечами, стараясь не показывать своего смятения.

– А что с твоей матерью? – перевела Ика разговор на другую тему. – Надеюсь, ничего страшного?

Ариадна рассмеялась.

– Она в полном порядке. Мы подумали, что тебе может понадобиться помощь.

– Тогда я должна вас поблагодарить, – посмотрев на ворота, Ика опять почувствовала невыносимый холод. – Ваш отец такой настойчивый.

– Я прекрасно знаю это. – Ариадна прикусила губу, не желая дальнейших разговоров на эту тему. – В будущем лучше избегать его. И Прорицательницу тоже.

Неуверенно улыбаясь, Ариадна последовала за отцом. Ика тоже пошла за ней, не желая больше оставаться в мрачном подземелье. «За всем этим что-то скрывается, – думала Ика, – но что?»

Странно, что Ариадна и ее мать предупреждают Ику, чтобы она остерегалась Прорицательницу, словно знают, кто привел ее сюда. Еще более странно, что они успели прийти к ней на помощь. Говорят, Пасифая не любит, чтобы ее беспокоили, почему же она принимает такое участие в судьбе простой танцовщицы!

И снова Ике захотелось быть чьей-то дочерью. Если бы у нее была мать! Любовь матери помогла бы ей пройти через все запутанные лабиринты, придала бы силы для дальнейшей борьбы.

Ика ощутила легкое покалывание в теле, что свидетельствовало о наступающем видении. Она полностью потеряла ощущение своего тела, перевоплощаясь в Лару.

...Лара бежала по подземельям Кносса, убегая от кого-то. Хотя Ика не видела преследователя, страх подсказывал ей, что за ней гонится смерть.

Она бежала, спотыкалась, падала, но чье-то тяжелое дыхание у нее за спиной неотвратимо приближалось. Ика чувствовала его злость, ненависть, похоть.

«Беги, – шептала сама себе Лара, – беги прочь».

За ней хлопнула дверь. Ика сощурилась от яркого света. Она находилась снаружи, видение исчезло; Лара осталась в далеком прошлом. Ика осмотрелась: она стояла возле ворот нового дворца. Свидетельницей чего она была и отчего видение так резко оборвалось? И почему она так боится за Лару?

Ика глубоко вздохнула, и морской воздух наполнил ее легкие. Ей вдруг захотелось искупаться, почувствовать кожей прохладную, очищающую влагу.

Она не заметила одинокую фигуру человека, стоящего на далекой башне и внимательно наблюдающего за ней.

За молодой танцовщицей наблюдал Минотавр, испытывая одновременно и радость и облегчение. Хорошо, что отец не причинил ей никакого вреда, но ведь он будет и дальше преследовать ее. Девушка порхала, словно бабочка, показывая ему свою красоту и свое очарование. Он с болью думал о том дне, когда она навсегда исчезнет из его жизни.

С горестной улыбкой Минотавр вспомнил, как он увидел ее в первый раз. Смелая, храбрая Икадория! Она пробудила в нем дремавшие чувства.

Какой же глупец он был, думая, что их судьбы неразрывно переплетены! Стоит только один раз взглянуть на нее, и сразу понятно – она заслуживает гораздо большего, чем совместная жизнь с несчастным уродом.

Он с ожесточением потер лицо, словно это могло исправить его уродство, которое сопровождало его с рождения и уйдет вместе с ним в могилу. Две натуры столкнулись в нем: желающая власти и всеобщего повиновения, доставшаяся ему от отца, и другая – мягкая и спокойная, унаследованная от матери. На протяжении всей его жизни в нем боролись себялюбие и бескорыстие, холодный рассудок и тяга к прекрасному. Он старался уравновесить обе стороны, но достичь гармонии не сумел. Минотавр останется тем, чем есть – живым доказательством грехов своего отца. И поэтому Икадория должна уйти из его жизни.

С тяжелым сердцем царевич наблюдал за тем, как она приближается к гавани. Она нырнула в воду, и ему тоже страстно захотелось поплавать рядом с ней. Но если его поймает Минос, он сдерет с него кожу живьем – отец запретил показываться на глаза народу. «Минотавр – урод, – повторял Минос, – и никто не должен его видеть».

Он уже собирался уйти с башни, но вдруг заметил какое-то оживление возле гавани: царская свита во главе с Миносом направлялась к берегу.

– Нет! – крикнул он гневно. Его внимание было приковано к купающейся девушке.

Минос со свитой погрузился на корабль, который стал быстро сокращать расстояние между двумя наиболее важными в его жизни людьми: отцом, который отнял у него свободу, и девушкой, которая могла бы дать ему надежду на освобождение.

Его охватил такой неистовый гнев, что он грозно заревел. Задрожали стены, внизу слуги захлопали дверями.

Постепенно эхо затихло, и гнев его истощился. Царевич погладил изуродованную половину своего тела. В конце концов, он сын своего отца или нет? Он тоже способен на хитрость.

Если Икадория не для него, то она не должна достаться и Ми носу.

Купаясь, Ика заметила, как царский корабль отчалил от берега. Не может быть, чтобы Минос заметил ее, но почему же тогда он приказал матросам плыть в этом направлении? Она поборола панику, убедив себя, что среди многочисленных судов и лодок ему будет трудно обнаружить ее.

И кроме того, ее отец – бог моря. Она вспомнила о своем амулете: пока он с ней, Посейдон не позволит причинить ей вред. Ей нужно только спрятаться и подождать, пока царское судно проплывет мимо.

Ика подплыла к самому большому кораблю. На его корме столпились матросы и, громко смеясь, дразнили кого-то стоящего среди них.

Послышался голос, отвечающий на их насмешки, властный, дразнящий и поразительно знакомый. Как и в первый раз, когда она его встретила, царевич Тезей приглашал собравшихся померяться с ним силами. Он упрашивал их провести последний поединок, перед тем как высадиться на берег.

– Слишком поздно, – ответил ему один из матросов. – Видишь? Царский корабль уже приближается.

Ика нырнула и сколько могла долго плыла под водой по направлению к носу корабля. Когда она вынырнула, послышался стук причаливающего судна. Ика затаила дыхание и стала ожидать случая, когда можно будет убраться отсюда подальше.

– Ликаст, ты привез мне афинских пленников? – послышался голос Миноса.

– Да, государь. Все, кроме одного, ожидают вас в трюме.

Ика узнала голос Ликаста. Как и Сарпедон, он был приемным сыном Миноса и братом Андрогея, смерть которого ускорила ежегодную выплату дани Афинам.

– Все, кроме одного? – сурово переспросил Минос. – Надеюсь, ты не потерял его. Я не потерплю, чтобы повторился случай, подобный смерти военачальника Язона.

– Не беспокойтесь. Вот наш четырнадцатый пленник. Царевич Тезей развлекает моих матросов сказками о своей отваге.

– Вы здесь не для развлечения. Я хочу, чтобы вы их всех собрали и отправили на благословение первосвященнику.

– Мне не нужны ваши благословения, – вмешался Тезей. – Мой отец Посейдон позаботится обо мне.

Хотя Ика сама много раз клялась его именем, но слова Тезея показались ей чересчур хвастливыми и необдуманными. Разве непонятно, что он пленник, и если Сарпедон пришел благословить их, то он обречен?

– Так ты говоришь, что Посейдон покровительствует тебе? – Минос рассмеялся. – Тебе, как и тысячам других.

Матросы тоже засмеялись, но Ику рассердил их смех. Кто такой Минос, чтобы насмехаться над чужим хвастовством? Неизвестно еще, откуда он сам взялся. Согласно утверждению Тузы, царь только после захвата трона стал утверждать, что его отец – Зевс.

– Пусть он докажет свои слова, – сказал Минос неожиданно. – Отведите его к борту. Посмотрим, сможет ли он достать вот эту печать Посейдона со дна морского.

Послышалось шарканье, затем испуганный голос Тезея:

– Подождите. Ведь я не умею плавать.

– Какая разница? Твой отец позаботится о тебе.

Матросы снова засмеялись. Даже если бы Тезей и умел плавать, все равно невозможно добраться до морского дна в этом месте, а тем более найти там какую-либо вещь. Минос задумал убийство, он не мог не знать, что его пленник не останется живым.

Прижавшись к кораблю, Ика услышала всплеск совсем неподалеку от нее.

– Тебе нужно всего-навсего отыскать изображение своего отца, – продолжал объяснять Минос, и вскоре послышался второй всплеск – это Тезей отправился на поиски печати.

«Печать с лицом Посейдона. Совсем как мой амулет», – подумала Ика.

Повинуясь скорее неожиданному порыву чувств, чем разуму, она достала амулет из мешочка и тоже погрузилась в воду. Конечно, этот хвастун недостоин такой жертвы, но Ика не могла спокойно присутствовать при том, как царь убивает ни в чем не повинного человека.

Подплыв к Тезею, она протянула руку. Он беспорядочно размахивал руками и ногами. Она схватила его ладонь, вложила в нее амулет, крепко сжав ему кулак. Он узнал ее и перестал барахтаться.

Ика указала ему на якорную цепь и подтолкнула его к ней. Он схватился за нее и поднялся на поверхность. Никто не заметил, что произошло под водой.

Она подплыла к носу корабля и вынырнула как раз в тот момент, когда Тезей крикнул:

– Видите? Разве это не доказательство?

Торжествующе улыбаясь, он поднял вверх руку с амулетом. Славный парень, но он испытывает ее терпение. Словно прочитав ее мысли, он обернулся и подмигнул ей. Если ее обнаружат, им обоим не миновать смерти.

Тезей ловко взобрался вверх по цепи, зажав амулет зубами. Ика подождала, пока он выбрался на палубу и привлек всеобщее внимание, а затем быстро поплыла к берегу.

Она должна теперь подойти к тюремным воротам и постараться проскользнуть мимо стражи. Нужно все-таки вернуть амулет. Ей с Язоном нельзя отправляться в путь без поддержки ее отца.

А уходить нужно незамедлительно. После того как Дафна выдала ее Миносу, она не желает иметь с ней ничего общего. Ее удерживали только обязательства перед другими танцорами. «Еще один день», – подумала она нетерпеливо. Сначала она исполнит Танец, а затем они с Язоном покинут Кносс.

Страх Тузы уменьшался по мере того, как Ика все ближе подплывала к берегу. Царю все-таки не удалось схватить ее. Туза, прижав кулаки к груди, тихо благодарил богиню.

Мать Земля охраняет ее, но и простой смертный не должен сидеть сложа руки. Нельзя больше подвергать ее опасности – Дори должна провести ночь в Кноссе.

Он подошел поближе к воде и поприветствовал ее. Вздрогнув от неожиданности, Ика с тревогой спросила:

– В чем дело? Я опоздала на тренировку?

– Нет. Сегодня не будет тренировок, – успокоил он ее. – Тебя вызывают в Кносс.

Она обернулась на царский корабль и машинально дотронулась до шеи.

– Не бойся, тебя хочет видеть не царь, а царица. Она хочет предложить тебе свою помощь.

– Но почему?

– Она давно уже наблюдает за тобой и по многим причинам относится к тебе почти как к дочери. – Это были слова Пасифаи, но Туза добавил и от себя: – Минос теперь ночует в новом дворце. Ни он, ни его новая избранница, Прорицательница, не побеспокоят тебя в Кноссе.

– Дафна его любовница? Так вот почему она...

– Именно так. Мы думаем, тебе лучше провести ночь вместе с царицей.

Ика взглянула на дворец.

– А я не обеспокою ее? Мне говорили, она любит уединение.

– Если бы царица не хотела видеть тебя, она бы и не приглашала. Ты должна быть признательна. Не следует отказываться от такой чести.

– Я признательна, – сказала Ика, слегка поколебавшись. – А как быть с Язоном? Что он подумает, если я не вернусь в пещеру?

«Язон?» Туза отвел взгляд, чтобы она не заметила своей оговорки.

Теперь все стало на свои места. Вот почему Дори так привязана к тому греку, так упорно цепляется за него. Язон – ее возлюбленный, ее герой, который всегда прав. Какой же он, Туза, дурак, что не догадался раньше.

Туза заставил себя улыбнуться.

– Я поговорю с ним, – сказал он доверительным голосом. Да, он поступил правильно, что забрал узел-бабочку. – Я объясню, где ты и зачем.

– Не нужно объяснять, – она схватила его за руку, – не говори ничего о преследовании царя. Он пожелает защитить и придет сюда. Не нужно его впутывать в это дело.

Конечно, он и не будет впутывать его. Язона разыскивают; ему не сносить головы, если Минос поймает его.

Туза взял ее за руку и повел в сторону.

– Успокойся, я скажу, что ты должна остаться во дворце по соображениям ритуала. Он ничего не знает о наших обычаях и, несомненно, поверит этому.

– Хорошо бы. Но, пожалуйста, Туза, скажи ему, что завтра я обязательно вернусь, вернусь, как только закончится Танец.

– Как хочешь. Это все?

Ика посмотрела на гавань.

– Скажи ему, что я готова уйти с ним. Сразу же, как вернусь.

Туза мысленно вздохнул. Она глубоко заблуждается, связываясь не с тем, с кем следовало бы. Он поклялся себе убедить ее в этом.

О да, он поговорит с Язоном. Поговорит как следует.

Принимая ванну, Ика наслаждалась окружающей роскошью. Теплая вода, ароматные масла – она чувствовала себя избалованной царевной. Неудивительно, что Дафна с таким трудом переносила лишения, выпадавшие на ее долю.

Облачившись в платье цвета морской волны, она вернулась туда, где ее ожидали Пасифая и Ариадна. Ика улыбнулась, проходя мимо уборной – теперь ее любопытство удовлетворено. Удивительное изобретение, мир по праву считал критян мастерами в искусстве обставлять жизнь различными удобствами.

Все кажется чудесным сном – ее так гостеприимно принимают, словно дочь, вернувшуюся в родной дом после долгих лет отсутствия. Приятно ощущать такую заботу и такое внимание. Пусть недолгое и незаслуженное, но все равно приятно.

– Вот она, – провозгласила Пасифая, подымаясь со скамейки, стоявшей у окна. Царица хлопнула в ладоши, как только Ика вошла в зал. – Оставьте нас наедине. Нам нужно поговорить перед сном.

Все служанки как одна встали и зашелестели богато украшенными платьями. Ика с сожалением смотрела на то, как они уходят. Поговорив о пустяках и пообедав вместе с этими девушками, она почувствовала, что значит быть женщиной. В первый раз в жизни она не жалела, что не родилась мужчиной.

Теперь они ушли, и между Икой и царицей вновь возникла невидимая преграда.

«Нужно поговорить», – сказала Пасифая. Неспроста она потребовала этого. Сейчас Ика узнает причину ее приглашения во дворец. Но вдруг любопытство оставило ее.

Пасифая обернулась к Ариадне с извиняющейся улыбкой.

– И ты, дочь моя, оставь нас. Есть вещи, о которых никто не должен слышать.

Ариадна нахмурилась. Казалось, она нарочно громко зашуршала платьем и топнула ногой. Ика смотрела на изображения дельфинов, украшающие стены, на герань в горшках, но взглянуть на царицу не осмеливалась.

– Ну, дитя, – сказала Пасифая с нежностью и указала на подушку рядом с собой. – Я хочу побольше узнать о тебе.

Ика осторожно шагнула вперед. Непривычно длинная и узкая юбка стесняла ее движения. Подавив улыбку, Пасифая снова указала на место рядом с собой.

– Хорошо еще, что тебе не приходится носить юбки с оборками. У моей младшей дочери Федры есть одна, настолько отягощенная золотыми украшениями, что бедняжка едва держится на ногах.

Ика представила себе это и улыбнулась.

– Так-то лучше. Я уже боялась, что ты потеряла свою улыбку. Ты чем-то взволнована, дитя мое?

– Вы ведь царица.

– Да, царица без царства. – Пасифая вздохнула. – Ну что же, я думаю, настало время поделиться своими секретами.

Ика опустилась на скамейку. Что царица желает знать? О прошлом, о Язоне, о той ужасной встрече с царем в подземных коридорах?

– В тот день я видела тебя, – сказала Пасифая, удивив ее. – Ты танцевала со змеями в священном зале.

– Извините меня, я знаю, что не имела права быть там...

– Напротив, – царица приложила палец к губам Ики, предотвращая дальнейшие извинения, – у тебя были все права. Змеи не позволили бы самозванке уйти оттуда живой. Их прием показал, что на тебе лежит благословение Матери.

Ика ощутила тепло во всем теле. Вот почему ее так приветливо здесь встретили!

– Скажи мне, плясунья, ты когда-нибудь любила?

Вопрос застал ее врасплох. Она собралась с мыслями и ответила, тщательно подбирая каждое слово:

– Любая девушка рано или поздно испытывает подобное чувство.

– Даже царские советники не могли бы так искусно ответить на этот вопрос. Прошу тебя, скажи мне правду. Я имею в виду не временное увлечение. Очень важно, испытала ли ты всепоглощающую страсть.

Вспомнив об объятиях Язона, Ика покраснела.

– Да, – ответила она, решив ничего не скрывать. Трудно было спрятаться от такого пронизывающего взгляда.

– И ты отдалась ему полностью?

Ика кивнула. С нее будто свалился тяжелый груз. Пасифая, казалось, поняла это, и ее нежная улыбка приободрила ее. Ика доверилась ей как матери и рассказала все о Язоне, скрыв, правда, его имя и местонахождение. Она, впрочем, сообщила о планах покинуть остров на следующий день.

– Хорошо, – ответила Пасифая, положив ей на плечо свою хрупкую руку. – Я помогу тебе в этом.

– Но почему? Почему вы помогаете нам?

Пасифая отвернулась и направила взор в окно. Мысли ее тоже устремились куда-то далеко.

– Я тоже знаю, что такое любовь, – произнесла она мечтательно. – Я помню, как в первый раз встретила царя. Такой высокий, светловолосый, непохожий на других мужчин. Он был никем, чужеземным солдатом, доставшимся моему мужу, но я сразу поняла, что наши судьбы сплетены.

Ика тоже вспомнила, как в первый раз увидела Язона.

– Когда старый царь умер, – продолжала царица, – кого еще мне было просить разделить со мною трон. Я не слушала других, не внимала слухам, не обращала внимания на предупреждения жриц. Я думала, что мы любили друг друга.

Пасифая вздохнула.

– Будь осторожна, дитя мое. Такое сильное чувство небезопасно. С тех пор я поняла: женщина относится к своему чувству очень бережно, как к бесценному дару, мужчина же ищет только наслаждения и покорности. Моя любовь поработила меня. Я так боялась потерять любимого, что пошла бы на все, лишь бы удержать его рядом с собой. Я постепенно отдавала сердце, гордость, душу, пока наконец осталась ни с чем. Он покинул меня.

Ика потрясла головой.

– У нас все по-другому.

– Так ли? – царица обернулась и посмотрела на нее холодным взглядом. – Я тоже так думала. Посмотри на меня, на то, чем я стала.

Наступила настороженная тишина. Ика вспомнила о предупреждениях Дамоса и Тузы.

– Уже поздно, – сказала Пасифая, не желая дальше проводить сравнения. – Нам нужно отдохнуть.

Ика кивнула с грустным выражением лица.

– Завтра у тебя будет немало хлопот, царь своенравен и непреклонен в своем преследовании. – Царица дотронулась до ее руки. – Этот человек, ты уверена в нем? Он на самом деле хочет уйти отсюда вместе с тобой?

Ика кивнула, испугавшись такого вопроса. Она едва могла дождаться, когда же они с Язоном начнут новую жизнь.

– У меня не так уж много власти, но этой ночью я могу тебя защитить. Завтра я поговорю с моей верховной жрицей. Если у тебя возникнут проблемы, обратись к Наоре. Она поможет вам покинуть остров.

– Очень любезно с вашей стороны, но...

– Нет, это не любезность. – Пасифая убрала руку с плеча Ики, весь вид ее выражал озабоченность какими-то делами. – Так нужно. Спокойной ночи, дитя мое, и удачи тебе. Может быть, мы никогда больше не встретимся.

Ика поняла, что с ней прощаются, но не хотела оставлять эту женщину одну.

– Мне позвать служанку? – спросила она. – Или вашу дочь?

Пасифая, посмотрев в окно, казалось, съежилась.

– Нет, спасибо, – ответила она шепотом. – Я лучше останусь наедине со своими мыслями. Мои воспоминания теперь лучшее общество для меня.

Не зная, что еще можно сделать, Ика вышла, решив тем не менее найти Ариадну. Кто-то должен присмотреть за ее матерью.

К удивлению Ики, Ариадна ждала ее в комнате, предназначенной гостье. Ика описала состояние ее матери, но девушка только пожала плечами.

– Трудно любить человека, который презирает тебя. Мы часто оставляем ее грустить в одиночестве. Непонятно, почему мама так желает быть униженной? Разве она не видит, что слишком стара для человека, который предпочитает молодость?

Ика не нашла, что ответить.

– Не беспокойся о ней, – продолжала Ариадна. – Она, без сомнения, уже приняла снотворное и видит приятные сны. Расскажи лучше о своем возлюбленном. Правда ли, что он хочет забрать тебя отсюда?

– Ты все слышала? – неизвестно, что больше раздражало Ику – безвольность Пасифаи, привычка ее дочери подслушивать или желание девушки узнать как можно больше о ее личной жизни.

– Мне, как будущей царице-богине, следует знать обо всем, что происходит во дворце. Мне также нужно знать, поможешь ли ты мне бежать с этого острова. Помоги мне освободиться от власти отца.

– Но...

– Отец уже строит планы относительно меня. – Ариадна сжала ее руки в своих. – Он хочет добиться военного сотрудничества с одним царством, выдав меня замуж. Отец хочет продать меня, как сосуды с маслом. – Выпрямившись, она вновь приобрела царскую осанку. – Я – Ариадна, царица-богиня Крита. Я должна следовать только велениям своего сердца.