Текст книги "С тобой мое сердце (Врата рая)"

Автор книги: Барбара Ауэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

11

Райли с тревогой подумал, что, если Кортни будет и дальше елозить, прижимаясь к нему, его выдержка может дать трещину.

– Радость моя, сиди тихо.

– Но мне ужасно неудобно, – пожаловалась Кортни, снова меняя положение. – По-моему, ты положил слишком много льда.

Райли передвинул полиэтиленовый пакет с колотым льдом, который держал у ее виска.

– Потерпи еще немного. – Он усмехнулся, когда Кортни нетерпеливо вздохнула. – Ты сама виновата, надо было быть повнимательнее.

Кортни вырвала у него пакет и бросила в раковину, потом осторожно ощупала синяк.

– Откуда я знала, что у твоей невестки бросок, как у главного нападающего, а у Дженис реакция – как у лучшего вратаря?

Букет, к ужасу Колина, поймала Дженис, а Кортни неловко увернулась от локтя Дженис и ударилась головой о вешалку для пальто. Райли не знал, кому из двоих – Дженис или Кортни – Клара пыталась бросить букет, и не был уверен, что хочет это знать. Считается, что девушка, которая поймала брошенный невестой букет, выйдет замуж следующей. Если в этой глупой примете есть хотя бы доля правды, Райли было жаль Колина. Бедняге предстоит выдержать жесткий прессинг. Но сам он испытал огромное облегчение, когда увидел, что Кортни не придает этому суеверию никакого значения.

– Ну как, жить будешь? – Он протянул Кортни стакан с лимонадом.

– Кажется, да.

Кортни отпила прохладный напиток и улыбнулась. Райли подал ей руку, и они вместе вышли из кухни. В гостиной Райли поставил в проигрыватель пластинку с латиноамериканскими композициями. Приглушенное освещение, чувственная музыка – все это создавало романтическую атмосферу. Кортни села на диван, обитый черной кожей, Райли опустился рядом. Ему вдруг подумалось, что к этому легко привыкнуть: приходишь с работы, а дома тебя ждет удивительная женщина, нежная и прекрасная… Он поспешил прогнать эту мысль. Известно, что свадьбы настраивают на слезливо-романтический лад, но он должен сохранять трезвую голову. Если Стив решил связать себя узами брака, это еще не значит, что он, Райли, обязан последовать его примеру.

– Кто оформлял интерьер твоей квартиры? – вдруг спросила Кортни, подбирая под себя ноги и кладя голову на плечо Райли. – Бригада спартанцев?

Райли прижал ее к себе и, вдыхая аромат ее духов, оглядел комнату.

– Неужели так плохо?

– Ужасно.

По сравнению с домом Барбары, в котором царила атмосфера уюта и гостеприимства, квартира Райли даже ему самому показалась холодной и какой-то обезличенной. Гостиная, столовая и кухня представляли собой одно большое помещение, разделенное на зоны только стеллажами. Высокие потолки создавали ощущение простора. Окна, обращенные на восток, впускали много света и солнца.

– Это легко исправить, – сказал Райли. – Что конкретно тебе не нравится?

Его никогда особенно не заботило убранство квартиры, но мнение Кортни вдруг стало для него важным. Даже очень.

– Будь это моя квартира, – сказала Кортни, – я бы добавила цветовые акценты. Не обязательно избавляться от всей этой черной кожи, но уж столы я бы выбросила. В офисе они смотрелись бы неплохо, но дома… – Кортни передернула плечами. – И еще, когда смотришь на эту квартиру, не понятно, кто в ней живет. Имеет смысл добавить какие-то детали, отражающие личность хозяина.

Пожалуй, в словах Кортни есть резон, решил Райли. В квартирах обоих его братьев много семейных фотографий, он же ограничился настенным календарем. В квартире Стива и Клары повсюду валялись книги, а в последнее время появились журналы с фасонами подвенечных платьев и туристические проспекты. Райли подозревал, что в скором времени их сменят книги по воспитанию детей. Между тем столешница его журнального столика хранила девственную чистоту.

Райли вдруг представил, как Кортни наклоняется и достает из-под этого столика закатившиеся туда игрушечные машинки. Райли почти наяву увидел на обеденном столе керамическую кружку с молоком, к которой тянутся детские ручонки. Он не знал, почему его воображение нарисовало именно эти образы – не знал, да и не хотел в этом копаться. До сегодняшнего вечера безжизненная стерильность собственной квартиры его не беспокоила. Он ее попросту не замечал. Ему нравилась строгая простота, отсутствие лишних предметов. И сейчас нравится, разве нет?

Да, это то, что мне нужно, упрямо сказал себе Райли.

Бесполезно: он не мог стряхнуть наваждение и снова и снова представлял, как Кортни расцвечивает его черно-белое существование всеми цветами радуги, наполняет мелодичным смехом.

Кортни поставила свой стакан на журнальный столик, потом взяла стакан Райли и поставила его рядом.

– Я не хочу говорить об оформлении интерьера. – Она встала на колени, приподняла подол платья и села верхом на его бедра. – Если честно, я вообще не хочу разговаривать, – закончила она шепотом.

В глазах Кортни вспыхнули дерзкие огоньки, губы сложились в соблазнительную улыбку, в ее взгляде Райли прочел желание, которому и не думал сопротивляться. Сегодня он был намерен дойти до конца.

– Что у тебя на уме? – спросил он, хотя не надо было быть великим психологом, чтобы догадаться о намерениях Кортни.

Райли желал и ждал этого с той самой минуты, когда впервые увидел ее у дома Барбары.

– Наслаждение, – проворковала Кортни. Она медленно, одну за другой расстегнула пуговицы на его рубашке и погладила грудь с рельефно вырисовывающимися под кожей мускулами. Тело Райли наполнилось теплом, которое постепенно концентрировалось в одном месте.

– И страсть.

Райли терпеливо дожидался, когда сварится кофе. Пока он принимал душ и одевался, Кортни не проснулась, а он не торопился ее будить, потому что боялся оказаться лицом к лицу с ней, посмотреть в ее глаза. Райли, понимал, что, не будь он эгоистом, ему бы следовало распрощаться с Кортни, как только она прошептала эти роковые слова «я тебя люблю». Но он пошел на поводу у своих плотских желаний, сделал вид, что не слышал этих слов, и занимался с Кортни любовью до тех пор, пока небо на востоке не начало светлеть в преддверии восхода.

Он всегда считал себя не робкого десятка и трезво мыслящим человеком, но сейчас не представлял, что делать дальше. Когда в душу Райли закрались первые подозрения, что он начинает влюбляться в Кортни, он встревожился, но не слишком, однако, когда Кортни призналась ему в любви, он понял, что пора принимать меры. Райли не мог принять ее любовь. Давным-давно он дал себе клятву, что не допустит, чтобы его полюбила женщина, что не станет причиной страданий, равных тем, что свели в могилу его отца.

– Доброе утро.

Услышав хрипловатый спросонья голос Кортни, Райли вздрогнул – не столько от неожиданности, сколько от страха. Он понимал, что собирается причинить Кортни боль, но утешал себя мыслью, что тем самым уберегает ее от еще больших страданий в будущем.

Райли оглянулся на Кортни. С растрепанными волосами, с губами, все еще припухшими от его поцелуев, она выглядела очень сексуально – даже слишком сексуально на взгляд Райли. Ему вспомнились некоторые самые интимные моменты прошедшей ночи, и тело недвусмысленно отреагировало на эти воспоминания. На Кортни была его белая рубашка, солнечный свет, озарявший Кортни со спины, делал рубашку почти прозрачной. Райли отвел взгляд от слишком соблазнительного зрелища, но поздно, желание уже овладело им. Настроение у Райли испортилось еще больше. Злясь на себя и борясь искушением подольше полюбоваться стройными ножками Кортни, он достал из кухонного шкафа кружку и с излишней силой поставил ее на стойку.

– Тебе лучше собираться домой, Барбара, наверное, уже волнуется.

Против воли Райли его слова прозвучали слишком резко, но он ничего не мог с этим поделать. Райли напомнил себе, что по большому счету это даже к лучшему. Разумнее оборвать их отношения сейчас и идти дальше, чем поощрять чувства Кортни, которые он не может принять.

Райли допустил ошибку: вместо того, чтобы отвернуться от Кортни и налить себе кофе, он смотрел на нее так долго, что успел увидеть в ее глазах удивление и боль.

– Что случилось, Райли?

Ее голос довершил начатое взглядом: Райли почувствовал себя так, словно ему в грудь вонзили кинжал. Он запоздало отвернулся и налил себе кофе.

– В середине дня мне нужно быть в доме тети Кэрри, она принимает у себя родственников, меня там ждут.

Райли не уточнил, что обещал прийти вместе с Кортни.

Кортни скрестила руки на груди, отчего подол рубашки немного задрался, открывая ее восхитительные бедра еще больше.

– Не умеешь ты врать.

Райли притворился, что не понял. Он отпил горячий кофе из кружки, стараясь протянуть время. Но он понимал, что никакая отсрочка ему не поможет, его миссия от этого не станет легче, рано или поздно он все равно должен сказать Кортни – первой женщине, которую он подпустил к себе настолько близко, что она стала ему небезразличной, – что им не стоит больше встречаться.

– Я сказала, что обманщик из тебя никудышный. – Кортни опустила руки, подошла к стойке и прислонилась к ней бедром. – Не знаю, в чем дело, но ты торопишься от меня избавиться явно не потому, что переживаешь за здоровье моей бабушки.

Своей проницательностью Кортни нисколько не облегчила Райли задачу. Утро началось плохо, день обещал стать только хуже. Но он ничего не мог изменить.

– Послушай, Кортни…

– Нет, это ты послушай! – с жаром перебила она. – Ночью между нами все было великолепно, что же произошло? Или ты наконец вспомнил, что я призналась тебе в любви? Не это ли тебя так испугало, что ты торопишься от меня избавиться?

Наступившую тишину прорезал телефонный звонок. Сначала Райли хотел снять трубку, чтобы выиграть еще немного времени и найти нужные слова, но потом решил, что лучше покончить с неприятным делом побыстрее. Телефон замолчал. Райли не успел ничего сказать, Кортни выпрямилась и воинственно вскинула подбородок.

– Я поняла, в чем дело. Ты боишься, как бы какая-нибудь женщина не накинула на тебя хомут! И этот звонок наверняка был от одной из претенденток на твою свободу.

– Ошибаешься, – возразил Райли.

Кто ему звонил, он не знал, не знала этого и Кортни, но в другом она попала в точку: Райли много лет избегал всего, что хотя бы отдаленно напоминало серьезные отношения.

Кортни сердито смахнула с лица прядь волос.

– Вот почему ты утром встретил меня так холодно! Ты боишься, что я прячу в сумочке уздечку и, стоит тебе зазеваться, накину ее на тебя и лишу тебя твоей драгоценной свободы? Это единственное объяснение, другого я не вижу, потому что я точно знаю, что ты тоже ко мне неравнодушен.

– Дело не в…

Слова застряли в горле Райли, отрицать очевидное он не мог. В том-то и беда, что он неравнодушен к Кортни, и это еще мягко сказано. Будь он к ней безразличен, этот разговор вообще не состоялся бы.

– Скажи, Райли, разве я просила тебя сжечь записную книжку с телефонами других женщин? – Кортни подошла к нему почти вплотную и посмотрела в глаза. – Разве я хоть словом намекнула, что стремлюсь к браку или мечтаю о вечной любви?

В гневе Кортни была прекрасна, если бы Райли не боролся за выживание – и свое, и ее, – то залюбовался бы румянцем на ее щеках, огнем в ее глазах.

– Нет, – признал он.

– Тогда в чем дело? – Кортни ткнула его в грудь своим изящным пальчиком. – Что творится в твоей упрямой голове?

Райли вздохнул и произнес слова, которые – он точно это знал – оттолкнут Кортни.

– Мне не нужна твоя любовь.

Даже если бы Райли влепил ей пощечину, Кортни и то была бы ошеломлена меньше. Во всяком случае, эмоционально. Физически он к ней не прикоснулся, однако она почувствовала себя так, будто получила сильнейший удар в самое сердце, и оно разлетелось на мелкие кусочки.

«Мне не нужна твоя любовь». Какие слова могут ранить больнее?

Кортни отшатнулась от Райли и стала пятиться, пока не уперлась спиной в шкаф, но это не помогло, его слова по-прежнему болезненно отдавались в ее голове гулким эхом, к сердцу подбирался леденящий холод. Как я могла снова так жестоко ошибиться? – в ужасе спрашивала она себя.

– В таком случае мне больше нечего сказать. – Кортни с удивлением услышала, что ее голос не дрожит. К сожалению, она не могла сказать того же о руках и ногах. – Мне нужно собрать вещи.

Больше всего Кортни хотелось сейчас дать волю слезам, но потребность поскорее оказаться подальше от Райли помогала ей держаться. Она дошла до середины гостиной, когда Райли ее окликнул:

– Кортни, подожди.

– Не говори ничего, прошу тебя, – сказала она, не глядя на Райли. Ей не хотелось на него смотреть: вид Райли лишний раз напомнил бы ей, какой она была дурочкой, решив, что он не такой, как другие мужчины. – Мое самолюбие не вынесет нового удара.

– Мне очень жаль.

Если Райли рассчитывал ее умиротворить, то напрасно, Кортни только разозлилась. Она горько рассмеялась и сказала:

– Мне тоже.

Не дав себе времени сделать какую-нибудь глупость, например, расплакаться перед Райли, Кортни ушла в спальню и закрыла за собой дверь. К тому времени, когда она осталась одна, все ее тело сотрясала дрожь. Негодование, смущение и неудовлетворенность образовали гремучую смесь, Кортни чувствовала, что может взорваться от малейшей искры. Руки ее дрожали так сильно, что она не могла расстегнуть пуговицы на рубашке. После нескольких неудачных попыток Кортни просто стянула ее через голову и бросила на кровать. Смятые простыни, казалось, смеялись над ней.

– Проклятье! – пробормотала Кортни.

Она злилась не столько на Райли, сколько на себя: ее снова угораздило сделать неправильный выбор. Учитывая ее прошлое, ей не стоило бы удивляться, но на этот раз последствия ее ошибки будут гораздо серьезнее. На этот раз она по-настоящему влюбилась.

Кортни подобрала с пола бюстгальтер, прошла через всю спальню и взяла платье. По дороге ей пришлось переступать через одежду Райли, разбросанную по всей комнате, и она вспомнила, как ночью буквально срывала ее с его тела. Кортни было трудно представить свою дальнейшую жизнь без Райли, но у нее не было выбора. Он-то свой выбор сделал, ему не нужна ее любовь. Она сама ему не нужна.

Она не была уверена, на кого злится больше, на него или на себя, вероятнее всего, на обоих. На себя – за глупость, за то, что позволила себе влюбиться. На него – за то, что он грубо вышвырнул ее вместе с ее любовью из своей жизни.

Кортни надела платье, застегнула «молнию» до талии и села на кровать.

– Кортни?

Райли вошел в спальню. Кортни оглянулась, не заботясь о том, что бюстгальтер на ней не застегнут, а лиф платья свисает вниз от талии. На красивом лице Райли застыло жалкое выражение, но Кортни не испытала от этого мрачного удовлетворения, напротив, ее собственная боль только усилилась, у нее возникло желание швырнуть в Райли чем-нибудь тяжелым и желательно острым. Райли засунул руки в задние карманы темно-синих джинсов.

– Я знаю, о чем ты думаешь.

Кортни злилась и недоумевала, почему он не может просто оставить ее в покое. Райли выразил свою позицию яснее ясного. Она ему не нужна. И она это уяснила, так что же ему еще нужно? Она застегнула бюстгальтер, поправила чашечки и повернулась к нему в пол-оборота.

– Вот как? И что же я, по-твоему думаю?

– Ты думаешь, что я – бесчувственный мерзавец.

С этим Кортни спорить не стала.

– Можешь добавить еще несколько определений покрепче, и тогда ты, пожалуй, станешь первым мужчиной в истории, который хоть в чем-то прав.

От ее резкости Райли поморщился, как от боли.

– Наши отношения скончались, и я сейчас не в настроении препарировать этот труп.

Кортни отложила это занятие до того момента, когда останется одна и запасется несколькими упаковками бумажных носовых платков. Она встала и надела лиф платья. Ей хотелось как можно быстрее покинуть квартиру Райли, пока она действительно не запустила в него чем-нибудь.

Хмурые складки на лбу Райли означали, что он не оценил ее сарказм.

– Кортни, ты действительно мне не безразлична. – Он шумно вздохнул и взлохматил пятерней и без того растрепанные волосы. – Черт, наверное, я даже тебя люблю. Не знаю точно, со мной такого еще не случалось.

– Значит, мне невероятно посчастливилось. Я влюбилась в мужчину, который говорит, что любит меня, но не хочет моей любви. Здорово, Райли, железная логика, ничего не скажешь!

Кортни застегнула «молнию» на платье до конца и огляделась, ища туфли. Хоть убей, не пойму, думала она, как можно одновременно признаваться женщине в любви и причинять ей боль.

– Ты только еще сильнее все усложняешь, – пожаловался Райли.

Есть, нашла! Носок одной туфли выглядывал из-под кровати.

– А я и не собиралась облегчать тебе жизнь.

Кортни встала на колени, откинула свисающую до пола простыню и чуть не расплакалась: постельное белье все еще хранило запах Райли, запах их неистового соития.

– Может, остановишься на минутку и позволишь мне все объяснить?

Кортни схватила туфли и поспешно встала, чтобы не вдыхать запах, напоминающий о том, что она теряет. От резкого движения у нее на секунду закружилась голова.

– И не подумаю! – бросила она и быстро пошла к двери спальни.

Райли последовал за ней. И воспоминания – тоже.

Шпильки были разбросаны по дивану и по полу, Кортни собрала их и высыпала в сумочку. Она выпрямилась и почувствовала на плече тяжелую руку Райли, вынуждающую повернуться. Кортни повернулась, но не подняла на него взгляд. Она боялась, что если посмотрит в глаза Райли, то не выдержит и разрыдается.

– Кортни, посмотри на меня.

Не смей, не вздумай смотреть ему в глаза, это слишком опасно! – приказала себе Кортни.

Райли мягко приподнял ее голову за подбородок, вынуждая посмотреть на него. Кортни подчинилась – и была ошеломлена выражением боли, которое читалось в его взгляде. Райли страдал так же, как она.

– Мой отец любил маму.

Бархатный голос Райли, полный чувства, немного пригасил гнев Кортни, но не до конца.

– Она была для него всем. – Он опустил руку. – Когда она умерла, он тоже умер. Физически он не изменился, но внутри него что-то умерло, осталась только внешняя оболочка. Кортни, я не гоняюсь каждый день за вооруженными преступниками и, конечно, не лезу на рожон без особой необходимости, но в моей работе все равно есть элемент опасности.

Кортни все еще не понимала, к чему он клонит.

– При чем здесь твоя работа? Какое она имеет отношение к нашим чувствам?

– Не понимаешь? А если со мной что-то случится? Представь себе, что мы стали жить вместе или даже поженились, у нас родились дети. Подумай о ребенке, которого ты носишь. Я не хочу, чтобы тебе пришлось пережить то же, что пережил мой отец, когда мама погибла.

У Кортни в буквальном смысле отвисла челюсть. От удивления она даже выронила из рук сумочку и туфли. Не может быть, чтобы Райли говорил серьезно! Или может? Кортни потерла пальцами виски, но ее растерянность от этого не уменьшилась. Она села на диван и встряхнула головой. Оправившись от шока достаточно, чтобы вновь обрести дар речи, Кортни медленно, почти по слогам проговорила:

– Постой-ка, кажется, я чего-то недопонимаю. Ты не хочешь, чтобы я тебя любила, потому что думаешь, что, если с тобой что-то случится, это меня уничтожит?

– В общем и целом… так.

Кортни ошеломленно покачала головой.

– В жизни не слышала более нелепого оправдания мужского страха перед серьезными отношениями!

– Не забывай, что я пережил эту ситуацию. – Райли повысил голос. – Я своими глазами видел, что происходит с человеком, который слишком сильно любил другого человека.

– То, что ты пережил – это ужасно, не спорю. Ты потерял мать, а потом стал свидетелем того, как твой отец медленно убивает себя. Но, Райли, тебе не приходило в голову, что все люди разные, что одни эмоционально сильнее других?

Райли повернулся к Кортни спиной и отошел к комоду. Он снова засунул руки в карманы и ссутулил плечи. Кортни встала и подошла к нему, спрашивая себя, хватит ли ей сил изменить убеждения, с которыми Райли прожил больше двадцати лет, убеждения, которые она и понимала-то с трудом.

– Райли, смерть – это часть жизни. Потеряв любимую или любимого, человек скорбит, это естественно, но жизнь продолжается. А твой отец… он просто погряз в жалости к себе. Вместо того, чтобы чтить память твоей матери, он ее разрушил.

Райли круто развернулся и посмотрел на Кортни, от его взгляда повеяло таким арктическим холодом, что Кортни едва сдержалась, чтобы не поёжиться.

– Ты судишь о том, чего не знаешь! Тебя там не было.

– Не было, но ты сам сказал, что твой отец просто сдался. Более того, он фактически бросил сыновей именно тогда, когда они в нем больше всего нуждались. Когда ты в нем больше всего нуждался.

– Это верно, – нехотя согласился Райли. – Но будь я проклят, если допущу, чтобы со мной… если стану причиной таких же страданий женщины, которая меня любит.

От Кортни не укрылась его многозначительная оговорка. Понимание того, что в действительности творится в душе Райли, пронзило ее, как разряд тока. Не обращая внимания на мрачную, даже угрожающую маску на лице Райли, она воскликнула:

– Я все поняла! Ты до смерти боишься, что кончишь так же, как твой отец! Хотя ты и говоришь, что, возможно, тоже любишь меня, тебе легче меня отпустить, чем признать правду. Так меньше риска, правда?

На мгновение во взгляде Райли отразилось нечто, очень похожее на панику, но он быстро спрятал свои чувства под непроницаемой маской – глядя на него, никто не догадался бы о его уязвимости.

– Чушь собачья!

– Ты так думаешь? А по-моему, тебя приводит в ужас мысль, что ты можешь повторить судьбу отца и медленно уничтожишь самого себя. Ну так вот, Райли, у меня для тебя новость: если ты не поумнеешь, то закончишь жизнь несчастным, очень одиноким стариком.

– Тебе лучше уйти!

Угрожающие нотки в ледяном голосе Райли подсказали Кортни, что она зашла слишком далеко, разбередив все еще не зажившую рану. Ну и пусть, дерзко подумала Кортни. Она вовсе не стремилась причинить Райли боль, но чувствовала, что, если не сможет разогнать туман, который Райли вокруг себя напустил, то он никогда не увидит реальность в истинном свете.

Райли был мрачнее тучи, его угрожающий взгляд должен был бы испугать Кортни, обратить ее в бегство, но она подбоченилась и воинственно посмотрела на Райли.

– Уйти, говоришь? Чтобы ты так никогда и не взглянул правде в глаза? Или чтобы ты не осознал, что отбрасываешь нечто драгоценное только потому, что кто-то другой погряз в жалости к себе и саморазрушении?

Райли выругался, но его голос утонул в телефонном звонке. На этот раз звонивший, по-видимому, не собирался сдаваться. Райли пошел к телефону. Кортни обулась и подняла с полу сумочку. Если Райли не образумится, ей нечего здесь делать, остается только уйти.

– Выезжаю немедленно! – рявкнул Райли в трубку и швырнул ее на рычаг.

Ему повезло, подумала Кортни, звонок избавил его от дальнейшего самоанализа, а мне не повезло, мне предстоит жить с разбитым сердцем.

– Не знаю, как сказать…

– Скажи «прощай». – Кортни вздохнула, признавая свое поражение. Даже она понимала, когда битва проиграна. – Всего одно слово, очень просто.

Она собралась уйти, но Райли схватил ее за руку.

– Нет, Кортни, подожди.

Райли не кричал, напротив, он вдруг заговорил тише, мягче, и от этого Кортни вдруг по-настоящему встревожилась. Ее охватило неприятное предчувствие, не имеющее отношения к их будущему.

– Что случилось? Кто звонил?

– Звонили из моего участка. Барбара и ее сиделка в безопасности, но школа сгорела. – Райли привлек Кортни к себе.

На Кортни снизошло спасительное оцепенение. Она застыла неподвижно, Райли погладил ее по спине.

– Мне очень жаль, Кортни. На этот раз не обошлось.