Текст книги "Она"

Автор книги: Банана Ёсимото

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Хороший человек, правда же? Если бы мне кто-нибудь порезал шею, не знаю, смог бы я так же держаться... – задумчиво сказал Сёити. – Да-а, в нашем мире немало так называемых суперлюдей... Я бы тоже хотел стать суперменом. Хотя выдающихся способностей у меня нет.

–  Сё-тян, знаешь что... После всего этого мне окончательно полегчает, если я услышу твои такие простые умозаключения, – призналась я во время нашей прогулки.

На перекрестке масса людей ожидала зеленого света светофора. Поток машин тек мимо них подобно реке. Я задумалась над тем, куда сейчас направляется каждый, и под натиском их бесчисленного множества чуть было не лишилась чувств. Однако меня успокаивало то, что сейчас я прежде всего не одна, и вместе, я и Сёити, мы собираемся пойти в кафе. Встреча с Кума-сан стала утешением и облегчением для меня, но в то же время перед глазами все время стоял вытянутый в форме полумесяца красный шрам.

Я ощутила какой-то дискомфорт в районе свой шеи.

–  Я, если бы мне суждено было переродиться, хотела бы появиться на свет в вашей семье. В молодости я бы день и ночь работала с детьми, которые оказались в трудном положении. А повзрослев, стала бы меньше работать и посвящала бы время своей семье. Когда ребенок теряет семью, его жизнь хоть как-то налаживается, если кто-нибудь как можно раньше поможет ему добрым советом. Мне бы хотелось открыть что-то вроде салона, куда приходили бы такие детишки, чтобы поиграть и развлечься.

–  Но ведь еще не поздно это сделать, не так ли? Да и уход за садами тоже вполне еще тебе по плечу. Я смотрю, ты многим бы хотела заниматься, а? Да, кстати, еще было желание поработать в бухгалтерии моей фирмы! – сказал Сёити, добродушно прищурив глаза. – Между прочим, моя матушка, похоже, тоже думала как ты. Она помогала советами разным молодым людям, устраивала их на работу в наши магазины. Некоторые из них, конечно, исчезали, но другие работают до сих пор, и те из них, что живут далеко, даже были на похоронах. Ребенком я ревновал маму из-за того, что она, мол, всю себя посвящает только чужим детям. Однако если задуматься о ее прошлом, то все покажется вполне резонным... Кстати, как тебе вон то кафе?

– Да, так хочется кофе. Давай зайдем! – согласилась я. Я постепенно привыкла к тому, что Сёити всегда рядом, и мы оба теперь вели себя довольно естественно и непринужденно.

Кафе оказалось уютным, мы сели рядом за большим деревянным столом. Перед нами возвышалась ваза, в которой стояли красивые цветы.

–  Надо же, а я ведь даже не представляла, что у меня есть такая нелепая, такая чистая мечта, – призналась я. – Мне просто не верится, что я хотела бы делать что-либо для людей.

–  Пожалуй, любая работа так или иначе для людей, – непринужденно и откровенно сказал Сёити.

–  Вот опять бесхитростно и доступно говоришь здравые вещи! – рассмеялась я.

–  Ничего не поделаешь, ведь я сам по себе явился мечтой своих отца и матушки. И меня не учили поступать и вести себя так. Я был самой мечтой кого-то просто по факту своего существования. Осознавая это, невозможно не стать здравомыслящим!

–  Да, здорово... – глядя на зеленые листья, печально пробормотала я. – Я бы тоже хотела стать чьей-либо мечтой...

Сёити ничего не ответил.

Вскоре принесли наш кофе, от которого исходил приятный аромат. Я сделала глоток, и это было настолько вкусно, что ощутила беспричинное счастье и даже на какое-то время совершенно забыла, о чем мы говорили. Вдруг Сёити неожиданно заявил:

– Признаться честно, я совершенно не понимал, почему до самой своей смерти матушка так беспокоилась о тебе, хотя вы даже не виделись. Однако теперь начинаю понимать. Мне тоже очень жаль. Ну почему тогда мы не забрали тебя к себе?.. Но еще не поздно! Юми-тян, выходи за меня замуж.

От удивления я даже онемела сначала. Потом произнесла:

– Ты такой маменькин сынок. Ну просто весь, до кончиков ногтей.

Сёити рассмеялся, но покраснел, по-видимому смущенный собственной выходкой.

– Я подумаю, ладно? Однако ты жаворонок, а мне это не подходит, – улыбнувшись, заметила я.

Передо мной предстала альтернатива – а почему бы и нет? Вот только достаточно ли одного этого аргумента... Вот что было у меня на душе.

Тем не менее я удивилась тому, как мир вдруг окрасился яркими красками. Даже занятые своим делом работники кафе показались мне красивыми, и цветы, что стояли перед нами, неожиданно налились более глубокими оттенками. А солнечный свет, проникающий сквозь большое окно, вдруг оказался преисполнен какой-то святости. Быть кому-то нужной... Такое банальное понятие, а способно оказать на человека такой эффект.

Господи, когда я была маленькой, родители жили в согласии и все шло благоразумно. Я была единственным ребенком в семье, которого любили и баловали. Вскоре в наш дом пришли деньги, и я вкусила, казалось, нереально богатой жизни. Потом с моими родителями произошли странные изменения, и они оба умерли, из-за чего я горевала. Однако в моей жизни были и любовь, и секс, и мне покровительствовали друзья. Вдобавок ко всему сегодня мне сделали предложение. Значит, я точно попаду в рай, да? Так думала я, любуясь ослепительным видом. И пока я не закончу пить кофе, пусть длится этот сон об удавшейся полноценной жизни.

–  Сё-тян, давай завтра поедем на могилу тети, – предложила я.

–  А стоит ли? Ты ведь у нас дома уже поклонилась ее фотографии. Мне кажется, что именно там можно наиболее полно ощутить присутствие матушки, – ответил Сёити.

–  Но я хочу поехать! Знаешь, у меня такое чувство, что, если я этого не сделаю, моим переживаниям не наступит конец. Уж слишком мрачно и одиноко мне было после того, как я побывала в похожем на дом из фильма ужасов родном очаге, где жила когда-то, – объяснила я. – Мне хочется помолиться на могиле дяди и тети, вдохнуть чистый воздух и изгнать из своей жизни злых духов. Наверняка это в Насу, да? Их могилы. Если мы туда поедем, я снова увижу горы и, возможно, мне станет немного легче.

–  Ну, раз такое дело, я согласен. Остановишься у меня, – предложил Сёити. – Хотя, если не возражаешь, можем прямо сейчас на машине вернуться туда.

–  А ты не устал? – спросила я.

–  Сегодня мы не так уж много перемещались, так что я в полном порядке, – заверил Сёити.

–   Недалеко от станции есть магазин “Конамия”. Может, зайдем туда купить чего-нибудь? Сладостей, например, или воды.

–   Да, пожалуй. Так часто есть рамэн в Сано, наверное, малоприятно. Хотя, если иногда, он кажется весьма вкусным.

–   Тогда в Точиги поедим гёдза [8]8
  Китайские жареные пельмени.


[Закрыть]и поедем?

–   Я не очень-то знаю дорогу, которая ведет после шоссе в город... Ладно, посмотрю в навигаторе. Что ж, будем действовать по обстоятельствам.

–   Как-то снова повеселело на душе. А то я совсем выдохлась после встречи с Кума-сан, – сказала я.

–   Твое счастье – счастье для тех, кого уже нет в живых! – заметил Сёити.

–   Думаю, очень немногие так считают. Люди ведь куда более угрюмы. Пафосные и эгоцентричные, они, сами того не понимая, своей холодностью наносят болезненный удар счастливому человеку.

–   Тогда перефразируем, – сказал Сёити. – Твое счастье – это отмщение за все то, что с тобой случилось.

–   А вот это, похоже, совсем другое дело, – рассмеялась я. В огромном магазине “Конамия” возле станции было очень многолюдно. Когда популярность “Конамия” упала на некоторое время в связи с тем жутким случаем, методы управления заменили более разумными и надежными. Благодаря этому пусть и не произошло очередного взрыва популярности, но магазины тем не менее стабильно работали и вскоре возвратили себе потребительское доверие. Судя по всему, дела в компании снова пошли на лад. Теперь это были аккуратные стильные магазины со спокойной атмосферой. Я была удивлена тем, что с некоторых пор в них стали продавать, хотя и в небольшом количестве, фрукты и овощи. И даже появились стойки, за которыми можно поесть супа или выпить кофе. Продавцы в симпатичных фартуках работали бойко и энергично, возможно и не зная ничего о том кровавом происшествии, что некогда случилось с управляющими компании.

–  В другое бы время наверняка прибежали бы девушки-администраторы и принялись бы раболепствовать передо мной, – разглядывая полку с шоколадом, сказала я.

–  Думаю, что даже в тот период не все бы вели себя так, – засмеялся Сёити. —Да, круто, масштаб не сравнится с нашим магазином. Скорее походит на первоклассный супермаркет, нежели на магазин импортных продуктов. И, вероятно, своих фирменных товаров тоже много разработано.

–  У дяди ведь всегда был управленческий талант. Следовало с самого начала доверить ему это дело, однако по странному стечению обстоятельств все решало это шарлатанское гадание, и мама, пожалуй, была чересчур склонна ему верить. К тому же, наверное, ей не хотелось ни в чем уступать дяде, который не получил колдовского образования и в жизни которого не существовало трудностей и страданий. Дело в том, что дядя изначально рос в доме разведенного дедушки и поэтому почти никак не соприкасался с миром бабушкиной магии. Только сестры-близнецы жили с бабушкой. Разумеется, первоначально в управление в наибольшей степени были привлечены люди из семьи Конамия, но после того случая дядя, должно быть, смог завоевать всеобщее уважение. Однако мама не доверила бы фирму дяде. По своим тайным мотивам, – сказала я.

–  Тем не менее семейное проклятие, похоже, не имеет силы, если он так преуспевает. .. – усмехнулся Сёити.

В корзине у нас было несколько видов сладостей, оливки и вино. Типичная закупка обычной парочки. Мне на ум пришло, что именно здесь и сейчас происходит наибольшее волшебство. Тетя знала это. Разделив с ней это знание, я ощутила невероятную близость тети. Как будто она была где-то внутри меня.

–  Разве это не является доказательством того, что магической силы на самом деле у мамы особо и не было. Я думаю, тетя определенно превосходила ее как ведьма. Вот и сейчас все продвигается благодаря силе тетиной энергии.

–  Да, возможно, это так. Ведь человек, обладающий настоящей силой, вряд ли станет вот так убивать кого-либо, – заметил Сёити.

В действительности мы оба очень близко знали человека, совершившего убийство, и мысль об этом, неоднократно приходившая мне в голову, вновь и вновь изумляла меня. И здесь, в этом чистом и светлом пространстве, она была совершенно не к месту. В любое время люди, покупающие еду и напитки, выглядят очень счастливыми. Создается впечатление, что ты отчетливо видишь, куда они направляются и что их ждет в жизни.

–  Я не могу поверить, что все это было на самом деле! Словно я случайно проснулась в каком-то искаженном пространстве, – сказала я.

–  Это все пройдет. Даже не представляю, как бы я жил, если бы вслед за матушкой потерял и тебя, – неожиданно признался Сёити.

–  Слабак, что ты такое говоришь?! – засмеялась я. – Впервые встречаю мужчину, который не только бы так думал, но и озвучил бы подобные мысли. Тебе не о чем волноваться, Сё-тян! У тебя ведь еще магазин есть. Да и кроткий характер, который сохранила в тебе тетя, не так ли? Ты так создан. Будь у тебя одно лишь тело, тебе все равно бы многое удалось!

–  Да, знаешь, со мной такое впервые за долгое время. Хотя я знаю, что это безрассудно, но сейчас мне так радостно и хорошо. Как-то даже страшно стало, – признался Сёити.

–  Знаю, знаю! Я отлично понимаю, что ты чувствуешь. – Я взяла Сёити под руку. – А раз так, то давай пока веселиться и наслаждаться жизнью!

–  Да, у тебя это здорово получается.

–  Всю свою жизнь я таким образом вводила всех и себя в заблуждение, – усмехнулась я. – Хотя бы сделать вид, что все замечательно, если уж нечем дорожить на самом деле.

Вот и сейчас я притворяюсь, словно не замечаю многих вещей.

Например, того, как ежедневно меняется мое отношение к Сёити, когда меня слегка бросает в жар при каждом соприкосновении наших тел. Сёити наверняка не обратил на это пока никакого внимания, да и ничего подобного, в сущности, он не испытывает. У меня такое ощущение, будто он немного опьянел от своих действий и поступков, однако, похоже, для него это всего лишь каникулы – короткий отпуск, в котором в настоящее время находится Сёити после полосы пережитых суровых испытаний. Нереальное время, когда он оказался отрезанным и от ответственности, и от деловых контактов, и от всего того, что связывало его по рукам и ногам, и от того, что ждет впереди.

Разумеется, этот период и для меня имеет то же значение. Исходя из действительности и из отчетливого осознания отсутствия у нас общего будущего, это не что иное, как каникулы. С единственной поправкой на то, что к Сёити и к тете, явившимися спонсорами этих каникул, а заодно и дорогими мне людьми, я испытываю благодарность и самые теплые чувства. Как ни крути, будучи одной, я бы не выбрала этот маршрут следования, потому что попросту не знала бы, что мне стоит выбрать именно его.

Я стала понимать, что покой на душе – это не то, когда ты чувствуешь себя подавленным, и не то, когда испытываешь никчемную радость. Это что-то напоминающее снежный пейзаж, которым любуешься в холодный день из окна теплого уютного дома. В необычном сиянии мир выглядит равномерно красивым и светлым. И даже если нет солнечных лучей, все пребывает в каком-то умиротворенном великолепии.

А-а, пожалуй, я хотела жить наобум, без конкретики...

Хотела вечно двигаться наугад, кружа в водовороте судьбы...

Мне хотелось думать, что раз я такая несчастная одна-одинешенька в целом мире, то имею право всю жизнь гулять и развлекаться как угодно.

Однако этому не бывать! Появляется кто-то и будит спящую принцессу. Так устроен мир! Не потому ли я чувствую себя так, словно меня ничего не тревожит и впереди у нас замечательные праздники?

Размышляя об этом, я прильнула к плечу Сёити. Возможно, это было моим самым желанным отмщением за ту судьбу, что мне досталась. Жалкая месть, но все же моя душа была удовлетворена. Все, что было отнято у меня, я возвращаю себе в этом магазине “Конамия”.

– Итак, у нас есть еще немного времени, – сказал Сёити. – Может, ты хочешь куда-нибудь заехать до нашего возвращения в Насу?

–  Я, по правде говоря, хотела бы побывать на папиной могиле, – ответила я.

–  А, да-да, конечно же, – согласился Сёити.

Я увидела его широкую улыбку, обвела взглядом утопающую в лучах солнца торговую улицу и вздохнула с облегчением. Затем лишь предложила, указывая на цветочную лавку:

– Давай купим цветы. Те, что продаются при входе на кладбище, слишком скучные. Папа любил яркие цветы. Яркие как мама.

Папина могила находилась на окраине большого парка, удаленного от центра города. На его территории текли ручейки, высились холмы и, конечно же, большой древний храм. Там, где раскинулась рощица густо растущих криптомерии и сосен, имелось несколько торговых палаток, поэтому прохожие и мамаши с детишками праздно прогуливались в лучах заходящего солнца.

Предзакатное сияние, освещающее участок с надгробиями, было прозрачным и райски красивым.

Мама с самого начала настаивала, чтобы ее не погребали в папиной родовой могиле, и ее захоронили там, где покоились члены ее семьи, поэтому на безупречно ухоженных и благородных могилах в центре этого кладбища можно было видеть только имена людей папиного клана. Меня это немного успокаивало. Поплутав по тропкам, напоминающим лабиринт, пройдя мимо скромных захоронений, с давних времен поделенных на сектора, мы добрались до папиной могилы.

Мы молча пропололи сорную траву, разложили полоски ладана, украсили могилу разноцветьем из папиных любимых цветов и помолились.

Папа, думаю, нам уже не свидеться. Моя душа спокойна. Это ужасно, что мама убила тебя, но ты, похоже, не особо был разочарован таким исходом, не так ли? И мне, видимо, не стоит сильно раскаиваться в том, что я не смогла спасти тебя, да? Ведь ты сам выбрал такую судьбу, правда же?

Пока задавала вопросы, я неожиданно задумалась.

А действительно ли я все время находилась в Италии? А может, во мне просто осталось предвкушение поездки, с которым я паковала вещи в тот день, и мне только кажется, что я была там? И смутные воспоминания о том, что со мной случилось потом, это вовсе не последствия травмы? Что, если с самого начала все было не так?..

Да ведь я же...

В этот момент в моей голове в полном объеме развернулись невероятные и ужасающие сцены, и я вспомнила все.

Я инстинктивно зажмурилась, а когда потом открыла глаза, возле меня стоял Сёити и молился перед могилой.

–  Сё-тян, – мой голос дрожал, – в это невозможно поверить, но это все происходит не в реальном мире! Я слышала о том, что такое бывает.

–  Что ты такое говоришь? – Сёити крепко сжал мою руку. – Если это не реальность, то что же тогда?

–  Но ведь разве папина могила может находиться в столь красивом парке? Нет, ну ладно, допустим. А как же то, что все у нас так гладко продвигается?.. А вон тот склон, который настолько красив и покрыт пампасной травой, что отливает серебром... Смотри! Взгляни на то, как она чудесно колышется. .. Если как следует вдуматься, все это как-то странно!

Все детали пейзажа вокруг вдруг стали чересчур отчетливыми, словно декорации на сцене. Меня очень удивляло, как гладко и быстро шли наши дела, а все вокруг выглядело так красиво и идеально, как на картине.

–  Просто твоя душа успокоилась, и от этого ты немного потеряла голову, – предположил Сёити.

–  Нет, это было бы слишком хорошо. – Я обессиленно улыбнулась. – Однако все это происходит во сне! А, я поняла. Возможно, это не тетин, а твой сон.

–  Мне говорят такие вещи, а я ничего не могу поделать! Я совершенно не верю твоим заявлениям, – сказал Сёити.

–  Я тоже... Я тоже ничего не могу поделать. Как же быть? – пробормотала я.

Поразмыслю, когда успокоюсь, и пройдут эти страх и дрожь, решила я.

– Ну, допустим даже, что это сон, – сказал Сёити. – Однако я живу здесь и сейчас. И ты тоже совершенно точно стоишь живая перед моими глазами. Мы здесь. И ничего, кроме этого, не существует.

И тут он еще раз крепко сжал мою руку.

Видимо, там, в вышине, дует сильный ветер: верхушки деревьев вокруг сильно заколыхались, и раздался странный звук, похожий на гудок. Золотой оттенок солнечного света вскоре стал насыщенным, тени и нюансы пейзажа приобрели резкость и отчетливость. Далеко в небе появилась тонкая коса полумесяца. В чистом воздухе к сладковатому запаху сухих деревьев, опавшей листвы и полосок ладана примешался глубокий аромат принесенных нами цветов.

В глазах Сёити я видела свое отражение. Я определенно была там. И беспомощно смотрела на Сёити. Ну и хорошо. И ничего, кроме этого, сейчас не существует. Какой бы смертью я ни умерла, это уже не важно...

Как же мне не повезло, решила я и машинально прильнула к Сёити, а он крепко обнял меня. Несмотря на то что поблизости никого не было и можно было плакать сколько угодно, слез у меня уже не осталось. Как же мне не повезло. Я заслуживаю тетиного сочувствия и сострадания, непрестанно думала я.

Покинув кладбище, мы сели в машину и всю дорогу ехали на северо-восток. По прошествии трех часов мы прибыли в Насу. За рулем все время находился Сёити. Я не хотела ни о чем говорить и просто смотрела перед собой. Разные машины, постепенно выплывающие поля и горы. Течение реки, разноцветная одежда собравшихся на берегу людей. Свет зарождающейся луны и сияющие всеми цветами вывески. Во всем чувствовалось скорое наступление ночи. Все сильнее темнело небо. Это выглядело очень красиво. Мир казался полным счастья и блаженства, словно мои глаза могли улавливать только ослепительный блеск.

Тетин дом, в котором ее нет. Подходить к нему, когда в нем не горел свет, было действительно тоскливо, однако несравненно приятнее, нежели в мой родной дом, просто кричащий о том, что внутри никого нет. Атмосфера тетиного дома сохранялась без изменений, будто его хозяйка лишь временно отсутствует.

– Ладно, сегодня я серьезно берусь за приготовление ужина. Нас ждут куриная паэлья и томатный суп. А на закуску картофельные чипсы, купленные в “Конамия”. И выпивка тоже оттуда, – сказал Сёити.

Сёити взялся за дело так, словно работа на кухне для него является привычной, и потому, охладив льдом игристое вино, я самостоятельно открыла бутылку и, наполняя бокал Сёити, спросила:

–  Ты всегда умел готовить?

–  Скажешь тоже – готовить! Вот и сегодня буду стряпать наобум из куриных окорочков из морозилки, консервов и увядшего лука. Томаты тоже консервированные. Вино, которое будем пить, вот так запросто я планирую использовать в своем блюде. Все просто и незамысловато! – сказал Сёити, доставая из-под раковины консервы с идеально убранной полочки. – Однако в старшей школе я сам себе готовил обед, который брал с собой. Это был настоящий мужской набор. Что-то типа риса и сверху положенного поджаренного овощного рагу с луком.

–  Да, молодец! – восхитилась я.

–  Возможно, все дело в том, что у меня по жизни был задан определенный курс... – предположил Сёити.

Мне снова захотелось спросить, почему же он стал таким хорошим, но я не задала вопроса только потому, что именно я, одолеваемая всем этим, как никто другой понимала, что он совершенно не изменился с самого детства.

–  Может, я помогу? – предложила я.

–  Спасибо, не надо! Тут ведь только порезать да сварить. К тому же у меня есть специальная заготовка для паэльи со всеми необходимыми составляющими. Вплоть до риса, – ответил Сёити. – В доме у того, кто владеет магазином импортных продуктов, много такой еды. Хотя, я думаю, тебе об этом известно.

–  Если тебе интересно, у нас дома был винный погреб, – припомнила я. – Когда меня отправляли туда за вином и я, отобрав ту или иную бутылку, возвращалась, то это всегда оказывались исключительно дорогие вина, и родители громко хохотали. “Непонятно, то ли у нее хорошие задатки, то ли она мот, то ли просто издевается над родителями. ..”– говорила мама. Затем папа откладывал вино и спускался в погреб за более подходящей бутылкой. Очень досадно. Думаю, лучше бы все пили только дорогие вина. Ну, тогда я ведь была еще ребенком... Выпьем?

Я вспомнила темное и прохладное помещение и блеск уложенных рядами бутылок. Красивые этикетки из разных стран. Я тогда мечтала, что когда-нибудь побываю в каждой из них, но почему-то удалось съездить только в Италию... Память была размыта. С одной стороны, казалось, что все было, а с другой – почти убеждена, что ничего не было.

Однако то восхищение, которое я испытала при виде залитой солнцем оливковой плантации, когда в детстве гостила в доме моей первой любви, существовало совершенно точно. И то, как я, затаив дыхание, наблюдала, как тень от облаков ложится на поля. И то, как я думала: надо же, в мире бывают такие красивые места!

– Мне кажется, здорово, что у тебя в семье были и радостные моменты тоже, – сказал Сёити, поджаривая лук и чеснок.

Приятный запах распространился по комнате, и я почувствовала себя еще более счастливой.

– Да, ты прав, – согласилась я. – Сейчас мне вспоминается много исключительно приятных моментов!

Я вспомнила, как мама специально для меня сшила маленький фартучек, и он был такого же покроя, что и мамин. В какой-то момент мама перестала готовить у плиты, и ее фартук постоянно висел на стене без дела. Я же одна появлялась на кухне, пекла печенье, жарила омлет. Мой фартук постепенно износился, а мамин оставался чистым и красивым. А потом в один из дней мама разом выкинула их оба, после чего фартуки в нашем доме перевелись уже окончательно.

Я тогда немного поплакала, но никому не было дела до моих слез.

Сёити спину держал прямо, но всем его движениям была свойственна пластичность, отличающая людей, занимающихся боевыми искусствами. Да, здорово, думала я, глядя на его плечи, здорово, когда нет сутулости.

Он приводит женщину в свой дом, кормит ее чем-нибудь очень вкусным, окутывает ощущением уюта и комфорта, лишает способности передвигаться. Заставляет думать, что его жилище лучше и более пригодно для жизни, чем жилище любого другого мужчины. Для того чтобы навсегда удержать свою женщину, приносит еду, как следует заботится о ней, в своих руках постоянно концентрирует темную силу, которой обладает только она. Будучи женщиной, я воспринимаю подобное мужское коварство так, как оно есть.

В действительности в своих инстинктах мы целиком и полностью идентичны животным, но так как мы все-таки люди, мы покрываем их слоем утонченности и держимся величественно и благородно. В нашем мире это считается правильным и наиболее приемлемым.

Моя работа заключалась только в том, чтобы, попивая вино и похрустывая картофельными чипсами, делать вид, что ничего этого не замечаю. В наших отношениях появлялся расчет, более определенный, подобный чему-то, имеющему форму, слепленному руками человека. Это стало очевидным. Как бы там ни было, сегодня драгоценная ночь. И провести ее, даже не заикаясь об этом, сейчас стало самым важным для нас обоих.

То ли все дело в специях, то ли у Сёити кулинарный дар, но еда, приготовленная им, была очень вкусной.

Не спеша наслаждаясь вином, мы практически не говорили о грустном и провели тихий вечер в исключительно приятных беседах о еде на нашем столе и о том, как завтра поедем в онсэн.

–   Сё-тян, давай ляжем спать вместе, а то мне как-то одиноко, – напрямую сказала я, когда мы пили кофе после ужина.

–   Хорошо! – легко согласился Сёити.

–   Вот только... я сейчас ужасно уязвима и еще не оправилась от полученного шока... Поэтому надеюсь, ты не будешь возражать, если между нами сегодня ничего не будет? Я говорю резкие вещи? Но мне просто страшно, и одна я никогда не усну. Мне кажется, если засну, то исчезну навсегда.

–  Что ты, что ты! Не волнуйся! В общем-то, с тех пор как умерла мама, я очень вымотался и обессилел, так что никакого сексуального влечения совершенно не испытываю, – рассмеялся Сёити. – К тому же, если и возникнет такое настроение, для меня это слишком быстро! Мне нужно, чтобы мы встречались более долгое время, иначе я не смогу. Стесняюсь.

–  Ну и слава богу, – ответила я, но на душе у меня не стало легче, потому что долго быть вместе у нас уже не получится.

Я ела ужин, приготовленный Сёити, словно вкушая счастье. Да, какой же все-таки вкусной бывает еда, приготовленная любимым человеком... Ее вкус отличен от блюд, что готовят в силу обязанностей прислуга и повар. Ее вкус говорит: “Давай есть вместе! Давай наполнять тела этими продуктами! Пускай у этой истории будет продолжение!” Если она приготовлена как следует и по всем правилам, в ней определенно есть душа. А я в своей жизни не ела ничего с подобным вкусом...

И кисловатый, и солоноватый привкусы, казалось, проникли до самого мозга моих костей, уже не существующих в этом мире. Сёити расстелил для меня футон подле своей кровати, поскольку я решила лечь в его комнате. Полностью привыкшая к чистому воздуху этой местности, я приняла ванну, расслабившись, как у себя дома. Пейзаж из окна тоже казался мне глубоко родным, и звезды по-прежнему все так же сверкали далеко в небе. Ослепительно мерцали, как в сказке.

Ни о чем уже больше не думая, я пребывала в очень спокойном, умиротворенном настроении.

После ванны я, читая книгу, лежала, уютно завернувшись в футон, когда Сёити босиком вошел в комнату и, лихо перемахнув через мою постель, расположился на кровати.

–  У меня такое ощущение, словно за мной ухаживают как за больным, – сказал Сёити, лежа на кровати в комнате с приглушенным светом единственной лампы.

–  Эта разноуровневость постелей и впрямь напоминает уход за лежачим больным, – согласилась я.

Так как в комнате Сёити пол был с подогревом, ногам стало немного жарковато, а во всей комнате установилась комфортная температура.

– А все же, Сёити, ведь на самом деле ты наверняка не такой уж благородный и милый, да? Обыкновенный неловкий мужчина. Это сон, и поэтому я привыкла к тебе такому, каким я хотела бы, чтобы ты был в действительности, ведь так?

–  Снова ты об этом сне! – неприязненно заметил Сёити. Видимо, он интуитивно догадывался, что разговор будет грустный. – Однако я и впрямь задумываюсь над тем, почему рядом с тобой я вдруг становлюсь таким добрым и заботливым. Почему-то я не испытываю неловкости, не упрямлюсь, не зацикливаюсь на собственных делах и интересах. Думаю, это, наверное, оттого, что на самом деле моя матушка в некотором смысле наша общая с тобой. Мне кажется, что в действительности ее знали и понимали только ты и твоя мама.

–  Еще раз повторю: маменькин сынок! – сказала я и рассмеялась.

Свет в комнате все еще горел, и мы изредка поднимались с постелей, пили чай и болтали о всякой ерунде.

–  Сёити, ты меня прости. Все-таки меня нет в живых. Я уже умерла, – сказала я. Слова неожиданно слетели с губ. Мне представлялось, что сказать это будет гораздо сложнее, однако они прозвучали легко и печально. И голос на удивление звучал даже красиво.

–  Что ты такое говоришь? Это даже хуже, чем сон! – возмутился Сёити.

–  В это невозможно поверить, правда? Но это так. Прости. Я призрак, и это все– твой сон.

–  Этого не может быть! Мы ведь ездили на машине, ели, останавливались в отеле, встречались с людьми, разве не так? – не унимался Сёити.

А я продолжила:

–  Понимаешь, вся эта кажущаяся реальность – на самом деле сон! И с Кодзима-сан тоже в действительности мы не встречались! Совершенно точно. Мне еще тогда многое показалось странным. Сад в клинике и сад в родительском доме – все смешалось: в одних и тех же местах совершенно одинаково цепляются веточки роз, посажены одинаковые ломоносы... Я подумала, как это странно!

–  Наверное, дело в том, что эти растения встречаются повсюду, – улыбнулся Сёити. – А как насчет Кума-сан?

–  Эта женщина обладает неординарными способностями и поэтому наверняка по ходу нашей встречи должна была понять, что сама она попала в мир сновидений. Она из тех людей, которые могут проникать в этот мир и покидать его. Потому она, будучи человеком из реального мира, скорее всего помнит, что встречалась со мной. Когда проснешься, попробуй спросить ее об этом. Ты действительно найдешь ее в том самом офисе, и окажется, что она помнит беседу с нами. Кто знает, возможно, это единственное доказательство. Доказательство того, что мы провели вместе несколько замечательных дней, – сказала я.

Наконец-то я поняла. Осознала, о чем говорила Кума-сан. Уяснила, почему она не могла тогда назвать причину, по которой тетя не забрала меня к себе. Еще бы, ведь как бы она забрала меня, если я умерла. Я выглядела такой счастливой рядом с Сёити, и поэтому, наверное, Кума-сан решила пока сохранить все в тайне.

То же самое с тетей. Разве через Сёити она не говорила, что как-нибудь сможет встретиться со мной и что сможет заблудшую меня снова сделать той, кем я была прежде? А-а, так вот оно что... Вот почему мне ничего не говорили напрямую, вот почему я ничего не помнила. И еще все вокруг были так добры ко мне...

Назад к карточке книги "Она"