Текст книги "Она"
Автор книги: Банана Ёсимото
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
– В таком случае я уйду вместе с тобой. Мама слишком занята, к тому же у нее есть брат со своей женой, так что ей, наверное, не будет одиноко. Даже если нам придется тесниться в комнатенке размером в четыре с половиной дзё [6]6
Единица измерения площади, около 1,65 кв. м.
[Закрыть], я все равно уйду с тобой, – заявила я.
Папа ненадолго закрыл глаза, а потом горько заплакал, прикрыв лицо руками. Какое-то время он рыдал, захлебываясь от слез, а я крепко сжимала его ладонь. Не показывая лица, папа нагнулся и крепко обнял меня, чтобы я не видела его заплаканных глаз.
– Папа тоже никому не отдаст Юми-тян. Даже если наша семья распадется, ты
папина дочка. В тот момент я вот так же, как сейчас, смотрела на небо. С той же печалью.
Что-то рушилось в моей жизни, и я внимательно наблюдала за этим.
– Папа, я думаю, что в крайнем случае тетя приютит нас на какое-то время. Пока не подыщем себе жилье, давай весело поживем все вместе в доме Сёити, тети и дяди, а? – предложила я.
– Да, если так получится, как было бы здорово... – с грустью промолвил отец, – как было бы хорошо...
В итоге темы развода и отдельного проживания тогда сошли на нет. Папе просто выделили свою личную комнату, и он стал вести обособленную жизнь внутри семьи, хотя я была крайне разочарована таким исходом.
Я вспомнила папины слезы и зарыдала.
Сёити крепко держал меня в объятиях, пока я не перестала плакать. Небо, затянутое тяжелыми тучами, постепенно прояснилось. Это путешествие тоже скоро подойдет к концу, подумала я. Однако все к лучшему. Ведь здесь ко мне вернулись мои самые важные воспоминания о том, что было для меня дороже всех сокровищ.
Письмо от Кума-сан пришло, по-видимому, вечером того же дня. Вернувшись в свой номер в отеле, я сразу же уснула, так как, похоже, не на шутку устала и поэтому ничего не знала. Но утром за завтраком Сёити сообщил мне, что созвонился с ней и лично договорился о встрече.
За шведским столом в отеле было немноголюдно, на столах были красиво расставлены серебряные тарелки, полные фруктов, яиц, овощей.
Я встала утром чуть свет, так как рано легла спать накануне. Приняв душ, позвонила Сёити, и он пригласил меня вместе позавтракать. К тому времени мои опухшие глаза вернулись к своему прежнему состоянию.
– Сегодня мы сможем встретиться с Кума-сан? – поинтересовалась я.
– Да, я договорился на первую половину дня. По всей видимости, мы можем поехать вместе. Если, конечно, ты не против, – сказал Сёити.
– Совершенно не против! К тому же вместе лучше.
Казалось, что свежевыжатый сок просочился сквозь все мое тело. Так как я встала довольно рано, я чувствовала, как что-то движется внутри меня. Ощущение было такое, словно на свободу выпустили нечто, долгое время томящееся взаперти.
– Я рассказал ей, что вчера мы ездили в твой дом. на что Кума-сан сказала, что ей тоже придется набраться смелости, чтобы теперь посмотреть в лицо тому, что тогда случилось, но если уж ты проявила такую невероятную отвагу, то дать достойный ответ – это ее работа. Я думаю, она прекрасный человек. Мне показалось, что она вполне нормальная и не отличается подозрительностью.
– И лицо у нее довольно приятное, да? Я побывала дома, и теперь мне еще сложнее поверить в то, что моя мама совершила такое...
– Знаешь, матушка говорила, а она, в свою очередь, слышала об этом от бабушки, что если посещать школу магов и изо дня в день учиться всевозможным фантастическим вещам, то постепенно может поехать крыша и ты начинаешь видеть все вокруг в виде символов. Хотя и сам по себе Турин определенно является местом с весьма глубоким смыслом. Что ни говори, под этим городом вроде как полным полно мумий.
Матушка в последние годы стала понимать это. Твердила, что если ты начинаешь видеть смысл всего, что попадает в поле зрения, то тебе сразу же становится понятным, что хорошо, что плохо и как сделать разумный выбор, и ты осознаешь, что только сам можешь умело повернуть любую ситуацию в свою пользу. Однако для этого необходимо тренировать и закалять свой организм. В противном случае нагрузка на мозг будет слишком тяжелой, что может привести к страшному жару. И если в таком состоянии тебе вдруг померещится, что ты обязан прямо сейчас убить человека, то для тебя это не будет невозможным.
А вот если поддерживать свой организм в порядке, то он сам будет сигнализировать о том, что что-то не так, и это не даст тебе окончательно свихнуться. Поэтому матушка никогда не пренебрегала поддержанием и сохранением своего здоровья.
Что же касается твоей мамы, то она не видела ничего страшного в том, чем занималась, и, как ни странно, дошла до того, что считала это просто жизненно необходимым. Однако, несомненно, если бы она была жива, думаю, она согласилась бы, что эти доводы резонны. В том мире, в который она верила, убить человека прямо на месте было вполне естественным.
– Как же я этого не замечала? Ведь так оно и было... – изумилась я. – Какая же я была дура...
– Нет, любой мог бы оказаться на твоем месте, – возразил Сёити. – Вчера я уже говорил тебе, что каждый из нас хочет верить в своих родителей, и какими бы странными они ни были, мы не думаем о том, что они способны на такое. Наверное, наши глаза словно затянуты пленкой. Может, мы просто хотим любить их, наших родителей. В этом все дело. Чужие люди наверняка все видели и понимали, но не сказали ни слова, потому что их это не касалось и им было все равно.
– Вот оно что, я хотела любить ее. Та девочка-подросток, которой я была тогда, просто терпеливо ждала, делая вид, что ничего не замечает. Ждала, что счастливые времена вернутся. – Из моих глаз вновь закапали слезы.
В лучах утреннего света я, несмотря на слезы, спокойно наблюдала за тем, как все естественно встает на свои места. Небольшие отклонения от нормы когда-нибудь неизбежно приводят к отклонениям необратимым. Пока отклонения незначительны, окружающие, по возможности, не хотят их замечать и окончательно свыкаются с тем, что ситуация начинает стремительно ухудшаться.
Сейчас, наверное, никто не поверит, что в тех развалинах когда-то жили люди.
Как бы мне хотелось изменить ход истории, чтобы туда вновь вернулась жизнь. Склады – это слишком уныло. А вот если там сделают большой магазин и заодно откроют еще и кафе, где люди из окрестностей будут отдыхать и получать удовольствие, тогда и душа моя тоже успокоится.
Если бы судьба позволила мне выбирать, возможно, я жила бы, сделав эту мечту своей целью. Однако я опоздала. Я задержалась, но при этом не оставила свою надежду. Я обнаружила внутри себя желание помочь этому всеми забытому дому, и уже это смягчило мое ощущение тупиковой безысходности. Мне показалось, что это само по себе очень здорово.
Я испытывала дискомфорт от ощущения застрявшего кома в горле. Хлеб я есть не могла и поэтому не спеша грызла яблоко. Сёити, не возобновляя более наш разговор, жевал хлеб и пил кофе. Взглянув на его рот, тщательно пережевывающий пищу, подобно кролику, я умилилась.
Тем же добрым взглядом я окинула ресторан, и теперь все движения присутствующих в нем людей показались мне искусными и грациозными.
Как хорошо было бы вот так всю жизнь молча завтракать вместе с Сёити, подумала я. Все-таки я живу, и это уже хорошо. Я думала, что после выдающихся достижений моей мамы я сама должна достичь еще больших высот. Думала, что, если у меня ничего не получится, мне придется всю жизнь тихо и скромно провести в тени маминого успеха. Однако все не так уж и плохо: я просто путешествую со своим кузеном, с которым давно не виделась, завтракаю в замечательном отеле, перевариваю съеденное вот этим самым организмом и вот этими самыми глазами тихонько наблюдаю за тем, как начинается сегодняшний день. И это хорошо. Это практически все, что нужно в жизни.
В одной из квартир высотного жилого дома, находящегося в самом конце длинной торговой улицы с тремя чайными, располагался офис женщины по фамилии Кума-сан.
Я была напряжена, чего нельзя было сказать о Сёити: он вел машину, как обычно, спокойно и быстро нашел парковку и решительно, словно бы говоря “Ну что, идем?”, пробежав глазами по раскрытой карте, отыскал тот самый многоквартирный дом белого цвета.
По этому поводу я испытывала двойственное чувство: доверие и печаль. Оно снова заставляло меня думать, что, хотя мы вроде как и вдвоем и делим все испытания и переживания поровну, по-настоящему тяжелые проблемы – они только мои.
С улицы квартиры в этом доме казались довольно просторными, и окна были большими. Квартплата определенно немаленькая, решила я. В голову невольно приходили опрометчивые мысли типа: неужели подобная работа приносит такую прибыль?.. Должно быть, моя мама тоже за каждый сеанс спиритизма собирала приличные деньги.
Входная дверь оказалась незапертой, и поэтому мы беспрепятственно сели в лифт и поднялись к офису Кума-сан. Сёити нажал на кнопку домофона, после чего послышалось протяжное “да-а” и дверь открылась.
За ней непринужденно стояла та самая Кума-сан, чье фото мы видели в Интернете.
Она оказалась немного старше, чем на фото, однако глаза сияли прозрачным, чистым светом, длинные волосы, окрашенные в каштановый цвет, ниспадали свободными волнами, фигура, завернутая в белоснежный трикотаж, была тонкой, подобно прутику, – весь ее внешний облик был очень опрятным, что делало эту женщину похожей на администратора большого универсального магазина.
Она проникновенно разглядывала нас бесконечно добрыми глазами, как смотрят на что-то милое и дорогое сердцу.
Мне захотелось провалиться сквозь землю. “Моя мама пыталась убить вас. Простите”, – мысленно извинялась я.
Она же улыбалась как ни в чем не бывало.
– Пожалуйста, проходите, – произнесла она тихим тоненьким голоском и, приобняв меня за плечо, проводила в квартиру.
Кума-сан, улыбаясь, поклоном поприветствовала и Сёити, поэтому он разулся и последовал за нами.
В глубине виднелось нечто вроде гостиной, и я подумала, что этот офис, возможно, служит одновременно и жилищем. Похоже, она живет одна. Интересно, ей не страшно? Ведь сюда приходят разные люди... Что происходит с человеком, которому пришлось пережить такое: он начинает бояться всего или же обретает еще большую смелость? А может, после этого наступает жизнь, в которой попеременно проявляются и пропадают оба эти чувства?
Нас проводили в довольно просторную комнату, расположенную сразу возле прихожей. Здесь находились только низенький столик и обращенные друг к другу белые диван и кресло. Это была обыкновенная миленькая комната в современном стиле без всяческих кристаллов и прочих сомнительных принадлежностей. В вазе стоял большой букет анемон. В специальных сосудах горели ароматические свечи, по комнате разносился приятный аромат лаванды. Пространство было светлым, прозрачным и по-женски утонченным, из-за чего мое собственное присутствие здесь показалось мне ужасно грубым, вульгарным и назойливым. Пока Кума-сан ходила за чаем, я тихонько сообщила об этом Сёити.
– И у меня такое же ощущение, – тихо и смущенно ответил он. Это было так странно, что я рассмеялась.
Из окна виднелась Кэррот тауэр [7]7
Самое высокое здание (124 м) в р-не Сэтагая, Токио. В нем расположены магазины, офисы, рестораны, театр и т. д.
[Закрыть]. Так вот где мы находимся, решила я, проанализировав проделанный путь. Там за окном простирался мир, полный разных жизней и судеб, а здесь было тихо, как на облаке, только едва различимо звучал Моцарт.
– Простите, что заставила ждать, – сказала Кума-сан, совершенно беззвучно появившись в дверях и держа поднос с мятным чаем, налитым в чашки из тончайшего фарфора. Прямо как фея.
Она плавно прикрыла дверь. Затем поставила серебряный поднос на столик, села в кресло напротив нас и раздала чашки с чаем. К чаю на маленькой тарелочке было подано печенье.
– Дело в том, что я – дочь Конамия, которая совершила тот самый поступок. Меня зовут Юмико. Пожалуйста, простите. То, что сделала моя мать, ужасно, – извинилась я. – Не знаю, смею ли я просить прощения. Мне очень хотелось когда-нибудь встретиться с вами.
– Но ведь я по собственной воле пришла туда, и этот поступок совершила не ты. Тебе не за что извиняться, – сказала Кума-сан, впервые немного помрачнев. – Я на самом деле так считаю! Пожалуйста, поверь в это, хорошо? И я всегда так думала.
– А я ее двоюродный брат, Сёити Такахаси. Исполняя предсмертную волю моей матери, я помогаю Юмико и поэтому вместе с ней бываю в разных местах, – объяснил Сёити.
Кума-сан, улыбнувшись, слегка поклонилась, а потом сказала:
– Мне кажется, я представляю, с какими страшными, ужасными мыслями. Сёити-сан, вы выполняете свою миссию. Ведь даже я, поскольку именно со мной случился этот кошмар, не уверена в себе и в том. что смогу достойно пережить случившееся. Если я не концентрируюсь, то и по сей день мне представляется, что мое отражение становится все тоньше и совсем исчезает. Разумеется, я никоим образом не упрекаю в этом матушку Юмико-сан. С того самого дня, когда все произошло, меня не покидает ощущение, что я снова и снова блуждаю в непроглядной тьме и напрасно осталась в живых.
– Вы говорите “напрасно”?! Вы не представляете, как я благодарна вам за то, что
вы живы, – возразила я. – Если вы так
считаете, то я и моя жизнь куда более напрасны и бесполезны!
Кума-сан отрицательно замотала головой и решительно заявила:
– Нет, дети – это само будущее. В любой ситуации, при любых обстоятельствах они должны быть защищены. Ты была еще ребенком. И именно я, не сумевшая защитить тебя от этой раны, должна просить прощения.
– Ничего подобного! Я была развита не по годам, у меня был бойфренд, и я беззаботно готовилась отправиться за границу! Однако не помогла всем вам. Мне следовало сразу же вызвать полицию, как только я услышала, что начался переполох. Ведь только я могла это сделать, хотя мне было страшно. Я всегда ненавидела эти мамины сеансы спиритизма. И чопорную атмосферу, и всю эту жуть. Я поняла, что происходит что-то чудовищное, но сделала вид, что меня это не касается. Мне никак не хотелось ничего этого видеть. Простите. Я понимаю, что такое просто невозможно и недопустимо. И тем не менее я, закрывшись на ключ, громко включила музыку и ждала, пока все успокоится. Как же это ужасно! Да я просто струсила, разве не так?!
Наконец-то смогла повиниться. Я смогла сказать это Кума-сан, и уже от этого мне снова немного полегчало.
Кума-сан молча опять покачала головой.
– Это не так. В этом нет ни капли твоей вины! Ты была ребенком. Невинным созданием, у которого жизнь била ключом, а впереди ждало счастливое будущее. Но тебе не повезло: случился этот кошмар. Если взрослый человек сходит с ума, для ребенка вполне естественно встревожиться и за переть на ключ и свое сердце, и дверь. Виноваты взрослые, заставившие тебя чувствовать ответственность за случившееся. Я, конечно, тоже в их числе. Вот почему ни тогда, ни сейчас ты совершенно ни в чем не виновата!
Кума-сан взяла мою руку. Ее рука была очень холодной, но мне показалось, что от нее исходит какое-то невероятное тепло. А сама она, белая и прозрачная, в ослепительных лучах послеобеденного солнца казалась укрытой туманной дымкой.
– Если происходит что-то по-настоящему страшное, человек старается выкинуть все это из головы. А ребенок и подавно попытается держаться подальше. Тебе не в чем раскаиваться. И раз это говорю я, человек, который был там, то в этом не может быть сомнений!
Мне захотелось разрыдаться, как в детстве. Но увидев на шее Кума-сан алый шрам, похожий на родимое пятно, я подумала, что плакать ни в коем случае нельзя, и изо всех сил сдержалась. Когда же я обнаружила, как Сёити на краешке дивана плачет, закрыв лицо руками, мне и вовсе стало не до слез. Его глаза совершенно не изменились с детской поры. Подобные капелькам утренней росы на листьях лотоса, эти чистые слезы были лишены фальши.
– Прости меня. Прости за то, что я ничего не сделала для тебя, – произнесла Кума-сан.
– Мне довольно уже того, что вы согласились встретиться с нами и что вы остались в живых, – ответила я.
Кума-сан молча кивнула.
– После того случая я на полпути бросила свое увлечение оккультными науками. Они отчасти вытесняют человеческую природу, и поэтому, если есть склонность, в любом случае тебе открывается непознанное человеком, и постепенно это становится твоим роком.
Порвав с потусторонним, я решила помогать людям в реальном мире и каждый день по мере своих сил стараюсь делать это. Когда я спаслась тогда, я подумала, что жизнь мне дарована откуда-то свыше, природой или Богом. Я раскаиваюсь и в том, что не смогла спасти твоего отца. Мне все говорили: не суй нос в чужие семейные проблемы. А я сунула шею, и по ней же меня и резанули, – сказав это, Кума-сан слегка усмехнулась.
Какая жестокая шутка, улыбаясь ей в ответ, подумала я.
– Похоже, мне тогда повезло: рана оказалась неглубокой, и ее сразу обработали, так что выздоровление наступило довольно быстро. Однако играм остался. Вот только психологическая травма, которую я получила, оказалась очень глубокой. Мне пришлось пережить немало испытаний. Знаете, я не могла даже ездить в поездах, не могла войти в темную комнату. В дождливый день мне всегда становилось страшно, и, прикованная к постели, я страдала и постоянно видела страшный сон, словно в панике мечусь по комнате. Кроме того, боль в области шеи долгое время преследовала меня. Мне удавалось жить обычной нормальной жизнью очень долго, лет десять точно.
Однако, когда я избавилась от этого кошмара, мир по-прежнему существовал вместе со мной! Кого жалко больше всех, так это твою маму... Помню, она тогда говорила, что создаст в Японии школу для ведьм. И я думаю, при таких финансовых возможностях это было вполне осуществимо. Но в тот период она очень торопилась, словно одержимая чем-то. За что она ни бралась, ей все хотелось сделать быстро. Такой была твоя мама. Потом она лишилась главного, – сказала Кума-сан.
– А что это за главное? – спросила я.
– Это то, что есть у тебя и Сёити-сан, и то, что было у меня, – пояснила Кума-сан. – Сила, ради которой, как мне кажется, стоит жить в этом мире! Когда тебя крепко держат в объятиях, когда тебя любят. Когда у тебя много хороших воспоминаний о разных погожих днях. Когда тебе удалось съесть что-нибудь очень вкусное. Когда ты испытываешь радость от того, что можешь говорить что думаешь. Когда засыпаешь, завернувшись в теплый футон. Когда живешь в этом мире, в глубине души думая о том, что жить – это хорошо. Я считаю, если у человека есть хотя бы часть из перечисленного, то каждый раз, когда он столкнется с очередным испытанием, это будет служить ему поддержкой и вдохновлять его, и, несмотря на все трудности, человек сможет жить дальше. На то это и главное, чтобы с его помощью что-либо растить и культивировать, не так ли?
– Разумеется, это не означает, что твоей маме были совершенно незнакомы подобные вещи. Но она не дорожила ими и, задвинув подальше, однажды навсегда их лишилась. Или же окончательно отказалась от всего этого в погоне за другими вещами.
Я кивнула. А потом спросила:
– Не подумайте, что я пытаюсь найти хоть какое-то оправдание, но вы верите в так называемую одержимость?
– Не верю, – ответила Кума-сан. – Я считаю, что это слово придумано для тех людей, кто иначе попросту не может объяснить вполне определенное состояние. То же самое и с призраками. Мне кажется, это слово существует потому, что, используя его, удобнее и проще толковать многие вещи. Я не думаю, что совершенное твоей мамой – это происки дьявола или чего-либо в этом роде. Тогда СМИ истолковали все именно так, однако я считаю это человеческим деянием. Находясь там, я поддалась внушению: помню страшный силуэт и голос кого-то, кого там быть не должно, и ваза упала и разбилась, хотя до нее никто не дотрагивался. И все равно я придерживаюсь своей точки зрения.
– Мне стало гораздо легче благодаря тому, что вы оказались таким человеком, – призналась я. – Просто не передать словами, насколько легче.
– Это хорошо. Все в тебе говорит о том, что ты не лжешь. Это тоже можно просто и коротко объяснить, используя определения типа “аура”, но дело-то не в этом. А в том, что если тщательно понаблюдать за человеком, то на физическом уровне становятся понятными многие вещи! Так поступал Шерлок Холмс. Если должным образом обращать внимание на то, как человек двигается, как строит свою речь, куда направлен его взгляд, и прочие подобные детали, то даже удивительно, как много всего можно понять о человеке. Только важно наблюдать за этим как бы со стороны, поскольку люди практически на все смотрят через призму своего собственного мнения, – сказала Кума-сан. – Человек может все. Не забывай об этом. Даже то, что ты сейчас находишься здесь, казалось бы, поразительно, невозможно! Однако для человека нет невозможного. При помощи сил и энергии других людей, с которыми он состоит в каких-либо отношениях, он может осуществить все. Просто толкования бывают разными, а суть-то одна! Сила, которую в данный момент придает тебе другой человек, зовется любовью в самом прямом смысле этого слова! Этим даже можно восполнить то, что ты в несколько искаженной форме получила от своей мамы.
– Надо же, точь-в-точь как в предсмертных словах матушки... – изумилсяСёити.
Кума-сан, улыбнувшись, кивнула.
– И это все, как мне кажется, потому, что с самого рождения ты наделена замечательными качествами: умная, милая, озаряешь светом сердца всех вокруг. Думаю, что все – даже Бог и ангелы, если допустить, что они существуют, и духи деревьев в саду – в вечном долгу перед тобой. За то, что ты родилась в том доме. За то, что никто не протянул тебе руку помощи.
– И правда, очень странно, что моя матушка не забрала тебя к нам, – озадачился Сёити.
Кума-сан почему-то весьма печально взглянула на Сёити.
– Об этом пока меня не спрашивайте. Я все знаю, но сейчас не хочу говорить. Рано или поздно, если наступит момент, когда смогу сказать, я непременно это сделаю. И хотя я занимаюсь тем, что даю советы людям, вы меня простите. Сейчас мне хотелось бы оставить эту тему.
Мне на мгновение показалось, что Кума-сан вот-вот заплачет, и я решила сменить тему разговора.
– А моя мама кого вызывала и о чем спрашивала? – поинтересовалась я. – Я знаю, что она приглашала духа умершего родственника кого-либо из собравшихся, ему задавались различные вопросы, а потом она озвучивала оставленное им послание. Однако вы ведь принимали в этом участие?..
– Да, похоже, случалось, что она была кем-то вроде медиума и, должно быть, спрашивала у кого-то о том. что представлялось ей очень величественным и почти божественным, что следует сделать, чтобы бизнес шел успешнее. Кажется, на сеансы приходили и такие люди, которых она консультировала и по их личным делам. Почему там оказалась я? У меня очень сильно развита интуиция. Меня тогда покинуло душевное равновесие, и я заинтересовалась школами для ведьм. Потом узнала, что в Японии есть человек, который собирается открыть школу белой магии. Нас познакомили, и мне позволили посещать сеансы, чтобы увидеть все на практике. В тот день я впервые пришла туда. К несчастью. Но сейчас я думаю, что мне нужно было пережить и это тоже.
С того самого момента, как я вошла в комнату, меня не покидало какое-то тяжелое и жуткое предчувствие, и я подумала, что здесь что-то не так. Однако в то время у меня не было такой веры собственным ощущениям, как сейчас, и поэтому я просто осталась там, ничего не предпринимая. Твоя мама ближе к концу уже не могла говорить человеческими словами, она смотрела не моргая, широко раскрыв глаза. Потом у них с твоим отцом начался жаркий спор по поводу магазинов... С самого начала речь шла о том, чтобы открыть где-нибудь филиал. В Бразилии или в Аргентине, где-нибудь в том направлении.
– Открывать кофейный магазин в Бразилии? Интересно, и что потом с ним делать? Разве не глупо? – удивилась я.
– Да, люди сплошь и рядом ошибочно выбирают направление, – согласился Сёити. – Такое ощущение, что они перестают видеть реальность. С моей матушкой тоже случалось такое, иногда, бывало, перемудривала. Потом слушала мнение окружающих о том, как обстояли дела на самом деле, отступалась от собственных заблуждений и громко хохотала. Да постоянно что-то подобное случалось...
– Поговаривали, что матушка Юмико-сан собиралась в Бразилии взять приемыша – мальчика японского происхождения, – сказала Кума-сан.
– А-а-а, тогда же она говорила мне, что усыновит будущего зятя. Теперь-то я понимаю, что не гожусь для роли управленца. Поэтому мама часто в шутку говорила, что меня остается только хорошо воспитать да дорого продать. Меня сильно ранили подобные шутки. Но, похоже, моя мама говорила об этом серьезно, – заключила я. – Наверное, когда у человека появляется что-то дороже и важнее ребенка, он превращается в монстра...
– Так было и в случае с твоей мамой, но в конечном счете проблема эта родом из ее детства! Так и есть, – сказала Кума-сан. – У меня порезана шея, у тебя изломана жизнь... право слово, печально, не так ли?
Мне хотелось плакать, но я от всей души рассмеялась.
– Тем не менее самое важное то, что ты и я вот так встретились и смеемся. Мы отнюдь не ненавидим друг друга. А встречаемся в безопасной теплой комнате за чашкой чая. Сильнее этого в мире ничего нет, – улыбнувшись, сказала Кума-сан.
Я тоже так считала и потому кивнула.
Сёити стал настаивать на том, чтобы заплатить деньги за посещение, но Кума-сан наотрез отказалась их брать.
– Я ведь тоже хотела встретиться с вами, – упорствовала она, провожая нас с улыбкой на лице.
– Спасибо, – сказала я, и произнесенное слово не показалось мне таким уж незначительным. Я хотела несколько раз повторить его, но почувствовала, что это будет лишним. Меня словно удерживали какой-то огромной сетью. И хотя Кума-сан плела эту сеть, она, несмотря ни на что, разделила со мной то, что ей пришлось пережить. Осознав это, я испытала большую благодарность.
Я привыкла думать, что одинока, и вдруг теперь у меня возникло иное ощущение, будто я являюсь копилкой самых теплых и нежных чувств, начиная с тех, что питала ко мне тетя, будто меня любят и дорожат мною. Мне стало не по себе. Сегодня чужие люди снова напомнили мне о тех эмоциях, которые вызывало во мне в детстве общение со своими еще нормальными тогда родителями. Интересно, почему все так добры ко мне?
Я всегда делала все сама, но на самом деле даже в юности мне, пожалуй, хотелось, чтобы обо мне заботились. Хотелось, чтобы кто-нибудь повсюду брал меня с собой, чтобы кто-нибудь размышлял вместе со мной, чтобы постоянно был рядом. Это изумительно, но в то же время и естественно. Это действительно то, о чем я всегда мечтала. И сейчас я это получаю.
Когда рушится семья, это значит, что ты стремительно теряешь все, что когда-то имел. Наверное, так приходит будущее... С этими мыслями появляется смутное осознание того, что то, чем ты владел, было просто иллюзией. И вот уже ты оказываешься совершенно нагой и беззащитный перед всеми ветрами судьбы.
Мне кажется, что нет человека со столь поломанной судьбой, как у меня. Однако, пожалуй, для всех людей, чьи семьи распались, так или иначе самым большим ударом является то, что все мечты, неразрывно связанные с любовью, которой они когда-то обладали, оказались всего лишь призрачным видением.
