Текст книги "Она"
Автор книги: Банана Ёсимото
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Переезды мне нравятся только в самом начале. Стоит же добраться до места, я начинаю впадать в уныние. Опять же здесь приходится подстраиваться под местное время. Попадая в водоворот самых разных событий, я потихоньку оказываюсь вовлеченной в него, что-то приобретаю и что-то впитываю. Именно потому, что только таким образом я понимаю, что значит жить, мне это неприятно.
Тем не менее быть вдвоем с кузеном оказалось куда более легко и приятно, чем взаимодействовать с другими людьми. И дело тут не во времени, которое мы в действительности привели вместе. Мы оба внутри будто состоим из особенных временных слоев, объединенных чем-то вроде единой породы. В языке наших тел так много общего. У меня возникло такое чувство, словно где-то глубоко в темных уголках моей души звучит та же мелодия, что и у него.
Мы выехали на скоростное шоссе, и по дороге в Сано заехали в зону отдыха, чтобы поесть рамэн [3]2
Китайская пшеничная лапша
[Закрыть]. Там было многолюдно.
Мне стало интересно, как живут все эти люди, откуда и куда они едут.
Все они, и дети и взрослые, с одинаковыми бледно-голубыми от света люминесцентных ламп лицами сидели и думали о рамэн. Было трудно представить, что в этой толпе хоть у кого-то есть жизнь с конкретными очертаниями. Эта масса людей, включая меня, казалась единым стадом копошащихся зомби. Их пути разойдутся здесь и больше никогда в жизни не пересекутся. Я подметила некоторую странность: оттого ли, что всем нам предстояло не лететь, а скорее ползти до места назначения, реальность происходящего давила гораздо более ощутимым грузом, чем это бывает в залах аэропорта.
Однако эти пустые размышления оказались несостоятельными, и как только в желудок попала горячая пища, мне стало жарко. Слава богу, ожила, подумала я.
Я взбодрилась и поэтому решила сменить Сёити за рулем. Поначалу вела непривычную для меня машину сосредоточенно и молча, а когда, понемногу освоившись, наконец попробовала было завести беседу, обнаружила своего кузена крепко спящим на соседнем сиденье.
Такие длинные ресницы... Я плохо знаю, какую жизнь он вел... Тем не менее, должно быть, это была жизнь куда более настоящая, нежели моя. Я испытывала странное чувство, видя по соседству лицо спящего кузена. Казалось, словно мы уже давно boi так путешествуем вдвоем. От его свитера пахло его домом. Это был специфический запах, который не вспомнишь, пока не ощутишь вновь. Такой родной и дорогой сердцу– Мне захотелось уткнуться лицом в этот свитер и вдоволь надышаться им. Мне даже показалось, что, если бы последовала за этим запахом, я смогла бы повернуть время вспять и оказаться в тетушкином саду в тот самый день, который так хочу возвратить. Я бы начала все заново с того дня и все исправила. Впервые за долгое время я так искренне этого желала.
При подъезде к Насусиобара воздух вдруг стал прозрачным, к нему примешался аромат девственной зелени. В небе появились первые звезды, и температура воздуха, казалось, снизилась на несколько градусов. Я выключила музыку, опустила стекло и вдохнула чистый воздух. Мне показалось, словно мои легкие внезапно проветрились и очистились изнутри.
– Мы уже съехали с шоссе, да? Еще немного прямо по этой дороге, – пробормотал Сёити.
– Прости, я тут открыла окно. Проснулся из-за холода? Все нормально, я могу ехать по навигатору, – извинилась я. – Можешь еще поспать.
– Эх, впервые за долгое время у меня сейчас такое ощущение, что я спал глубоко-глубоко. Порядок, я отдохнул. Все последние ночи я спал очень чутко. Ухаживал за мамой и привык спать в постоянном напряжении, думая о том, не изменилось ли ее состояние. В предсмертные дни ее жизни я даже спал, держа ее за руку. Таким образом, провалившись в сон, я бы почувствовал изменения. В отличие от обычного ухода за больным, когда ждешь возрождения, ожидать перемен, которые ознаменуют расставание с близким человеком, было невыносимо печально.
– Для мужчины и единственного ребенка такая каждодневная забота, наверное, была невероятно тяжелым испытанием, – сказала я.
– Мне помогали мои тетя по отцу, которая уже много лет подрабатывает у нас в магазине, и племянница. Они подменяли меня в дневное время и этим здорово выручали.
– А в магазине дела идут успешно? – поинтересовалась я.
– Обычно. Относительно стабильно. Вероятно, дело еще в особенности местности. Там много дачных домов, и поэтому весна, лето, а также уик-энды наиболее урожайные на покупателей, – ответил Сёити.
– Все идет гладко, да? Значит, можно не переживать, – произнесла я.
– Период, когда твои родители были у дел, был чем-то нереальным, – проронил Сёити.
Когда я была маленькой, “Конамия”, перешедшая в руки моих родителей, достигла такого успеха, что стала объектом сплетен. Магазины были охвачены непонятной лихорадкой, очередям не было конца, торговые точки нашей сети росли как грибы... Продукты питания, такие как шоколад в коробках, тайский рамэн, которые не представляли собой ничего особенного, вдруг достигли пика популярности.
Покупатели судачили о том, что подобный успех – это плод маминых оккультных сил и заклинаний, но и подобные слухи приносили только положительный результат. Я жила в большом доме в европейском стиле с некоторым налетом нуворишской вычурности, где было много помещений, включая огромную гостиную и комнату для горничной, и была разодета как кукла. Ужинали мы за длинным столом, центр которого был украшен серебряной вазой с фруктами. Всей семьей мы ели блюда, приготовленные нашим домашним поваром. Я, совершенно ничего не понимая в разговорах о работе, которые велись за столом мамой, папой, моим дядей, маминым младшим братом и его молодой женой (у них не было детей, поэтому я была единственным ребенком в доме), думала только о том, как бы скорее закончить есть и отправиться играть с горничной.
– В этом нет ничего хорошего, – сказала я. – Сколько бы ни твердили о том, что, когда моя мама из весьма неплохой семьи вышла замуж за “Конамия”, она, как бы это грубо ни прозвучало, околдовала папу и вместе со своим младшим братом захватила реальную власть в свои руки. Однако ведь, в конце концов, надо признать, что это были действительно быстрые деньги и моментальный взлет. В том, что дела в “Конамия” и после смерти мамы идут хорошо, мне кажется, нет ничего удивительного, но я думаю, что никому там не снилась такая прибыль, была тогда.
– Я всего раз был у тебя дома на каком-то званом вечере. Я тогда был совсем ребенком и почти ничего не помню. Вспоминаю только, что это был огромный дом и я даже заблудился, – сказал Сёити. – А сейчас он существует? Или там уже какой-нибудь магазин, или завод, или склады?
– Это ведь дом, где убили человека. Думаю, что долгое время к нему никто не приближался, – предположила я. – Но вскоре там наверняка что-нибудь сделают типа завода. А возможно, уже сделали, кто знает. Если, конечно, там что-то кардинально не изменилось вокруг... Да, и от станции далековато. В общем, такое место, где слишком мало людей, чтобы открыть там магазин. В любом случае ко мне это уже не имеет никакого отношения.
– Прости, недавно я принимал от тебя соболезнования по поводу смерти мамы. Но ведь мы давненько не виделись. У меня голова забита тем, что я потерял маму, и мы даже как следует не поговорили о том, что и тети с дядей уже нет в живых, – посетовал Сёити.
– Ничего страшного. Это уже в прошлом.
Похоже, мы почти добрались до цели. Навигатор указывал на место недалеко от трассы. Шум деревьев становился все громче.
Следуя указаниям навигатора, я свернула на темную дорогу и въехала на улицу, по обеим сторонам которой стояли дачные домики и всего несколько случайно затесавшихся жилых домов.
– А, вон тот, второй с конца дом зеленого цвета, – указал Сёити.
Впереди еле виднелась стена светло-зеленого цвета, освещенная фонарем на воротах.
– На парковке уже стоит одна машина. Можно я припаркуюсь возле ворот? —спросила я.
– Да без проблем. Вообще-то я оставляю машину совершенно в другом месте поблизости, так что потом ее отгоню.
В этом ответе проявились хорошие манеры. Да, тетя придавала большое значение воспитанию. В такие моменты я ощущаю боязнь, не обладая подобными качествами, показаться неуклюжей.
Я припарковалась, и мы вышли из машины. Небо было густо покрыто множеством звезд. Хотя я не испытывала никаких особенных чувств или эмоций, казалось, что на глазах вот-вот выступят слезы. Странно, я почувствовала, как глаза мои наполняются светом этих многочисленных звезд, и практически лишилась дара речи.
– Воздух такой чистый и приятно пахнет лесом или сухой травой, – вздохнула я.
– Когда приезжаешь из Токио, в момент выхода из машины всегда так кажется, – согласился Сёити. От впечатления окружающей красоты меня пробрала мелкая дрожь.
Еще вчера я была на углу улицы с нагромождением очередей такси и людских потоков, не иссякающих даже ночью. И вдруг я здесь. Я почувствовала, что мое тело, радуясь, старается принять случившееся. Мое тело – мой единственный настоящий друг. Так я думаю. В любое время, в каком угодно месте оно мой верный спутник.
Открыв дверь при свете фонаря, Сёити вошел внутрь, включил электричество и пригласил меня в дом.
– Прошу извинения за беспокойство, – произнесла я традиционное приветствие и несмело вошла в этот дорогой сердцу дом. Почти ничего не изменилось с того момента, как я была здесь. У меня совершенно не возникло впечатления, что прошло уже так много времени. В доме царили чистота и порядок: видимо, тетя тщательно ухаживала за каждым уголком своего жилища. И до сих пор повсюду ощущалось ее присутствие. Вещей в доме было немного, и украшений практически не было, но, несмотря на это, в нем отнюдь не веяло неуютным холодом. Я подумала, какими все-таки разными были тетя и моя мама. Об умершем человеке легко говорить исключительно хорошо или очень плохо, и бессмысленно, проводя сравнение, идеализировать того, кого уже нет в живых. Однако, если задать вопрос, почему тетя так легко оставила раскрученный бренд под названием “Конамия”, то ответ на него становится очевидным внутри этого дома, подкупающего простотой и уютом.
Я решила, что, обладая изначально той же магической силой, что и мама, тетя контролировала свой мистический дар и строила этот дом и свою жизнь, имея перед собой конкретные цели. Ведь не может быть, чтобы из двух близнецов с одинаковым невообразимым прошлым только тетя была ангелом.
– С тех пор как умерла мама, здесь не очень-то прибрано, извини, но ты располагайся и чувствуй себя как дома, – предложил Сёити.
Я сложила вещи на диван и спросила:
– А в доме есть буддийский алтарь?
– Нет, мама была атеисткой. Она говорила: “Верить в неопределенность? Нет уж, увольте”, – с улыбкой ответил Сёити.
– Нет ли какого-нибудь места, где я могла бы попрощаться с тетей? – уточнила я.
– В маминой комнате я соорудил что-то наподобие алтаря, поставил там фотографию и цветы. Посмотришь?
– Мне бы хотелось не посмотреть, а поклониться.
Я последовала за Сёити в дальнюю комнату. Там на прикроватном столике возле аккуратно заправленной постели стояли красивые цветы и фотография тети, на которой она была еще красивее и роднее, чем я ее запомнила с нашей последней встречи. На столике размещались также стакан воды и изящная восковая свеча. А еще его украшали изумрудное колье и кольцо, которые тетя всегда носила.
– Она просила сделать именно так, – пояснил Сёити.
– Она окончила школу ведьм, но здесь нет никаких пиктограмм, свечей со странным орнаментом и прочей оккультной символики... – серьезно сказала я.
В доме, где я выросла, было много подобных вещей.
– Слишком много смотришь фильмов.
Школа только называлась колдовской, а на деле была школой белой магии и потому не связана с этими жуткими вещами. Однако, мне не очень удобно об этом говорить, вон там есть что-то вроде жезла с кристаллом и приспособления для даусинга [4]4
Аналог термина “биолокация”.
[Закрыть], – смущаясь, Сёити указал на один из углов алтаря.
Там лежало несколько предметов, выполненных из красивого камня, какого я никогда и не видела. Я едва не подавилась смешком.
– Прости, что рассмеялась. Просто, ты так необычно выразился...
Я опустилась на колени, соединила ладони перед собой и тихонько пробормотала:
– Спасибо за то, что ты так беспокоилась обо мне.
В душе моей на мгновение вспыхнул ослепительный образ улыбающейся тети. Надо же, видно, и в этом доме тоже творилось разное...
– Есть что-нибудь выпить? Пиво, например? Что-то в горле пересохло.
– Можешь как следует исследовать холодильник и выбрать, что тебе по душе, – ответил Сёити.
– Сё-тян, а ты что-нибудь будешь?
– Сейчас собираюсь заварить японский чай. Хочешь?
– Пожалуй, и от чая тоже не откажусь.
– Необычное сочетание. Желудок не испугается? – рассмеялся Сёити и залил воду в чайник.
Звук падающей воды оживил атмосферу в комнате. Безлюдное пространство наполнилось признаками жизни, и весь дом словно вздохнул с облегчением. Я открыла холодильник и достала одну из аккуратно расставленных баночек пива. Затем взяла с посудной полки кружку для гостей, которая, как мне показалось, не была наполнена воспоминаниями, налила в нее желанный напиток и осушила за один присест. Когда выпиваешь что-то холодное, возникают такие же ощущения, как если бы ты вдохнул прохладный уличный воздух, и я почувствовала, как мой организм, ослабший и несколько укачавшийся во время поездки в машине, разом освежился.
– Есть мамина пижама, переоденешься? Она постиранная. Или ты брезгуешь? – спросил Сёити.
Как он добр и внимателен ко мне, буквально напросившейся в гости без особого приглашения.
– Я не брезгую, но мне представляется, что негоже брать столь значимые вещи, – ответила я.
– Ну что ты! Думаю, она была бы рада. Мама определенно испытывала смешанные чувства к твоей матушке, но ведь тебя она любила.
– Мужчины часто заблуждаются на этот счет. Думаю, мне было бы неприятно
после смерти одалживать свою пижаму пусть даже горячо любимому человеку. Хотя это сложно объяснить.
– Вот как? Что до меня, то мне все равно, что там будет после моей смерти. К тому же мама твердо оговорила, что пришлось бы ей не по душе.
– Если ты одолжишь мне свою футболку, это меня вполне устроит. Можно мне сегодня спать на этом диване? – спросила я, сидя на приятной на ощупь кожаной софе.
– Нет, мы сделали гостевой бывшую комнату отца. Располагайся там. Я сейчас пойду вытру там пыль и проветрю, – сказал Сёити.
– Это я и сама могу сделать, не переживай. Спасибо.
После трехчасового вождения мои ноги устали, и я вытянула их на диване. Слава богу, Сёити не заострил внимания на этом, словно и не был против моих отдыхающих ног. Для меня впервые за долгое время это была та релаксация, которую можно ощутить только в кругу семьи.
Он довольно неумело стал заваривать чай, и я подумала: определенно, пока тетя была жива, ему и чай самому не приходилось готовить.
Как же я ему все-таки завидую. С того момента, как мы играли с ним в семью в их саду, его, в точности как я и предполагала, ждала впереди столь отличная от моей жизнь. У него под ногами есть прочный, добротный фундамент, а я на дрожащих ногах с трудом бегу по крутящейся плоскости. Я прекрасно осознаю, что все дело в разнице между нашими родителями. Обе сестры обладали одинаковой по мощности энергетикой, но моя мама использовала ее вовне, наращивая свою силу, а тетя, удерживая в себе, воспитывала и совершенствовала свой внутренний мир.
Кроме того, если даже такая мама меня совершенно забросила, что с меня возьмешь? Я оказалась полной неудачницей. Не спеша осматривая дом, я думала о том, что мама и тетя жили, стараясь каждая по-своему достичь совершенства, но получили в итоге совершенно разные результаты.
Это был дом, созданный слабыми, но умелыми руками человека, который все в своей жизни делал с любовью. Даже цветы в горшках словно заявляли о том, что здесь к ним относились с большой заботой. Несмотря на то что хозяйки дома уже не было в живых, он не стал тюрьмой воспоминаний о ней.
Есть обычная жизнь, впереди у которой обычная смерть, и, пожалуй, мы оба с этим смирились. Их спокойный круговорот все еще существует и приносит в это пространство чувство стабильности.
У необычного тетушкиного воспитания было минимум недостатков. Хотя по хозяйству они проявлялись в полном объеме.
– Давай-ка чай заварю я, – предложила я.
– А в чем дело? Я делаю это как-то неаппетитно? – засмеялся Сёити.
– Нельзя вот так резко наливать кипяток, – заметила я.
– Да ведь ты все равно будешь пить его вместе с пивом.
А и ладно, уже заварил, решила я и улыбнулась.
Как и ожидалось, в чае чувствовался только неприятный привкус кипятка.
Я, к своему удивлению, собралась выпить еще одну баночку пива.
Со словами “Можно это съесть?” я, не дожидаясь разрешения, достала из холодильника сыр с плесенью в качестве закуски. Я была поражена, поскольку этот продукт весьма деликатесный и редкий для японской семьи со средними доходами, но потом подумала о том, что для этого дома такое вполне естественно, ведь, подобно моей разборчивости в кофе, здесь тоже имеют дело с высококачественной импортной едой. Забавно, что в мелочах жизни мы все еще схожи.
На мгновение в памяти возникла картинка содержимого холодильника в доме, где я жила в детстве. Там всегда аккуратными рядами вплотную друг к другу были расставлены редкие заграничные вкусности. От папы в качестве подарка я всегда получала привезенные на пробу красочные коробки со сладостями, каких было не купить в Японии. Папа очень любил меня баловать ими, а мама, смеясь, говорила: “Не вздумай все съесть за один присест!” Да, давненько я не вспоминала о таких вещах.
Даже в моей жизни были мирные времена. Но потом так много всего произошло, что я и позабыла об этом. Тогда все внимание родителей было приковано только ко мне и со мной обращались как с драгоценностью.
Вот о чем напомнил мне, несмотря на смерть хозяйки, холодильник этого дома.
Так как было уже поздно и я устала, мы решили, что завтра сможем обо всем наговориться, и мне было предложено первой принять ванну. Давно я не бывала в такой просторной ванной комнате.
Там находилось большое окно. Я открыла его настежь, налила воду и погрузилась в горячую ванну. У меня возникло ощущение, словно я принимаю ванну под открытым небом. Я видела белое сияние мерцающих звезд и черные очертания горных массивов, и это было превосходно.
В Токио имелась маленькая ванна у давнего бойфренда, а в моей квартирке и вовсе нет никакой. Поэтому я была рада возможности получить здесь это неземное удовольствие и сказала “спасибо” своей тете, которая была сейчас на небесах.
Тетушка, мне вполне достаточно того блаженства, что я лежу в этой ванне. Моя душа полна оттого, что кто-то беспокоится обо мне. Мне уже и так хорошо. Я счастлива. Больше ничего не нужно.
Кроме того, погрузившись в это горячее удовольствие, я невольно вспомнила огромную, отделанную кафелем ванную комнату в Италии. Куда ни глянь – и унитаз, и биде, – холодное белоснежное пространство. От нагревательной панели у окна поднимается теплый воздух. Из окна за белыми занавесками виднеется плантация оливковых деревьев. Маленькая в сравнении с просторной комнатой ванна очень гладкая и я едва помещаюсь в ней, поэтому чувствую себя огромной.
Когда всплывают картины чего-то очень далекого и дорогого сердцу, они кажутся сияющими.
Ночной воздух в Японии влажный, и каждое дуновение прохладного ветра вмиг освежало мои разгоряченные щеки, что было очень приятно. У меня было такое чувство, что эта прохлада очищает мою кожу лучше самого замечательного косметического лосьона и мое тело будто разукрашивается цветом ночи. Если тетя смотрит на меня с небес, интересно, каким она находит мое лицо в открытом окне в мире кромешной ночной тьмы? Наверное, я выгляжу жалкой. Выражение лица человека, который влачил свое существование, усердно стараясь убежать от прошлого, должно быть, напоминает в чем-то искаженное выражение лица подкидыша.
Проведя в свое удовольствие в ванне целый час и как следует пропотев, я завернулась в мягкое гостевое полотенце, наверняка постиранное еще тетей при жизни, и вышла из ванной.
Оттого что я пользуюсь этим полотенцем, время в доме сдвигается с места и тетя еще на один шаг удаляется от нас. Это так печально.
Однако это даже хорошо. Мне предстоит, продолжая в том же духе, разрушить образовавшийся вакуум. Стоит вернуть этот дом в настоящее время, решила я.
Крикнув Сёити, что освободила ванную, я открыла окно в комнате для гостей и легкими прикосновениями вытерла пыль. Когда комната как следует проветрилась, включила отопление и забралась в постель.
Господи, большое спасибо за то, что есть где переночевать сегодня. Большое спасибо за этот день моей жизни.
Моя молитва перед сном неизменно остается такой, с тех пор как я осталась одна.
Сёити вряд ли ворвется ко мне в комнату, а при его порядочности такое, наверное, вовек не случится. Подумав об этом, я со спокойной душой погрузилась в сон.
