Текст книги "Она"

Автор книги: Банана Ёсимото

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Прозрачные солнечные лучи, проникающие сквозь щель между занавесками, светили мне прямо в лицо, из-за чего я проснулась утром на редкость рано.

Между домами виднелись горы, все еще густо покрытые зеленью. До меня не доносилось ни единого звука движения машин на улице. А если говорить о чистом утреннем воздухе, то казалось, что это и вовсе нe Япония.

И в то же время, в отличие от Тосканы, если хорошо принюхаться, в воздухе пахло влажными деревьями. Казалось, что сильный ветер выдул и высушил все, но деревья все еще хранили в себе достаточно воды. Пока стоит такое время года. А вот в разгар зимы, наверное, станет посуше, и запах холодного воздуха станет насыщеннее.

Впервые за долгое время я ощутила особую атмосферу этого времени года в Японии. Я вспомнила глубокое умиротворение, наполненное немного печальным, особенным солнечным светом. Я пристально взглянула в окно, чтобы только снова почувствовать это.

Несмотря на утро, на улице не видно никого, и в пейзаже за окном нет ничего нового. И сердца людей не желают перемен. Существовала бы только эта увядающая красота. Вот такой удивительный вид из окна. Ведь наверняка там, за окном, рождаются дети, умирают старики, появляются и разоряются магазины – в общем, все меняется. Однако, как ни странно, там так тихо и спокойно, что этого совершенно не чувствуешь.

Подумав о тете и Сёити, которые безвыездно прожили в этом захолустном дачном местечке, я вновь немножко позавидовала им. День за днем проживая одинаковые  будни снова и снова, так что даже перестаешь понимать их однообразность, они накопили огромную глыбу любви, которая оказалась настолько прочной, что даже смерть, пожалуй, не в силах ее разрушить.

Возможно, из-за того, что гостевой комнатой никто не пользовался, она осталась довольно пыльной, несмотря на мои усилия накануне. От дуновений холодного ветра из окна пылинки, кружась, поднимались вверх и, пропуская через себя солнечные лучи, переливались всеми цветами радуги. Это было удивительно красиво.

В коридоре раздался шум. Наверное, Сёити уже встал.

Должно быть, он сейчас очень похожими на тетушкины движениями старается поддерживать дом в порядке. Думаю, тетушка хорошо воспитала у него серьезное отношение к подобным вещам. Он сполна воплотил в реальность ее мечты. Ведь она растила его так, чтобы он не стал травой перекати-поле, как я, чтобы сумел крепко встать на ноги.

Дом наполнился ароматом кофе, и я вышла в коридор.

–  Доброе утро, – сказала я.

–  Доброе. Хорошо спала? – поприветствовал меня Сёити.

–  Да, большое спасибо.

–   Кофе будешь? – предложил Сёити.

–   С удовольствием, – согласилась я. С наступлением утра атмосфера в этой маленькой гостиной снова показалось особенной.

Непонятно почему, но было в ней какое-то восхитительное совершенство. Казалось, что вопреки происходящим с течением времени изменениям где-то в самом центре есть нечто незыблемое и постоянное. Повсюду красуется пышно растущая глянцевая зелень комнатных растений, кухонная утварь аккуратно расставлена по своим местам. Однако гостиная совершенно не кажется сдержанно строгой. Залитая утренним солнцем, она полна тепла и света. На натертой до блеска поверхности стола ничего нет, но во всем ощущается радушие и гостеприимство. Расположившись на уютном диване, я разглядывала это и думала о том, что, наверное, каждый день с радостью возвращалась бы сюда, в это место, которое создавалось долго и кропотливо, подобно произведению искусства.

В отличие от чая, приготовленный Сёити кофе был очень вкусным.

–   Вкусный кофе, – заметила я, – несильно прожаренный, но вкус при этом не кислый, а едва сладковатый.

–   Ну, мы ведь и с кофе тоже имеем дело. Так что, как и ты, я в нем разбираюсь.

Но эти зерна не наши, а из магазинчика “Шодзо”, что находится поблизости. Если честно, думаю, что больше всех его появлению радовались мы. Клиенты любят оба магазина, и поэтому прибыли растут в геометрической прогрессии, – гордо улыбнулся Сёити.

Когда он, немного согнувшись, готовил кофе, я взглянула на его мускулистую спину и вспомнила о его отце, с которым я в жизни не встречалась.

–  Мне так хорошо. Это такое счастье – пить утренний кофе у вас дома, – сказала я.

–  Мама тоже была бы рада это слышать, – заверил Сёити. – Это место было ее гнездом, ее крепостью.

–  Все-таки в своей семье сестры прошли довольно суровую школу жизни. В противном случае она не стала бы вот так изо всех сил стараться обустроить свое жилище. Наверное, у тети до конца ее дней не выходило из головы то, что случилось с моей мамой. К тому же такой человек, как она, даже до самой смерти не смог бы жить успокоившись и опустив руки.

–  А ведь с самого начала они были очень близки и дружны, – сказал Сёити. – А как случилось, что твоя мама умерла именно так? Неужели прежде никто не замечал в ней перемен?

–   Я не очень хорошо помню, возможно, потому, что просто не особо хочу вспоминать. С ней все чаще стали происходить какие-то странности, но так как это развивалось постепенно, я думаю, просто не было человека, кто всерьез мог бы это остановить. Тетя, по-моему, вмешалась уже в самом конце. А все остальные были совершенно чужими людьми, и в самые критические моменты мама предпочитала держаться от них подальше, – ответила я. – Наши мамы ведь были дочерьми основателя какого-то отдельного религиозного течения.

– А, да, я что-то слышал об этом. Мол, когда они были маленькими, им приходилось принимать участие в различных практиках... – припомнил Сёити. – Но до последнего дня мама почти ничего не рассказывала о том периоде своей жизни.

В моей голове что-то ярко вспыхнуло. Кажется, я что-то припоминаю. Это было именно то, чего я не хотела вспоминать. То, из-за чего у меня тряслись поджилки. Мне стало очень страшно, но я изо всех сил попыталась сконцентрироваться на том, о чем только что подумала.

– Похоже, они изучали всевозможные техники магии. Изначально бабушка отучилась в школе магов в Турине и получила сертификат белого мага, так? К полученным знаниям бабушка прибавила свои собственные придумки и находки, разработала отдельную систему и стала обучать людей.

–  Почему же в таком случае сестры не стали продолжателями религиозного учения своего отца? Я знаю, что дедушка с бабушкой развелись по этой самой причине. Что с ними случилось? – спросил Сёити.

–  А ты разве ничего не слышал об этом? – изумилась я.

–  Нет, – простодушно ответил Сёити, чем удивил меня.

–  Так же как и с моей мамой, которая плохо кончила, с обществом спиритизма однажды произошло несчастье. – Я говорила, осторожно подбирая слова. – Как-то во время сеанса бабушка пыталась вызвать какого-то доброго духа, но то ли у нее не хватило энергии для этого, то ли потому, что среди собравшихся членов общества оказались плохие люди, в общем, произошла ошибка и к ним явилось что-то нехорошее. Ну а поскольку люди, бывшие на том сеансе, верили в подобные вещи, все они подверглись странному внушению, после чего совершили групповое самоубийство. Я слышала, что бабушка, чувствуя ответственность за происходящее, горячо заклинала их, чтобы они остановились и не делали этого, дабы не множить зло в мире. В том групповом самоубийстве участвовало пять человек.

Мама и тетя, которые спрятались в платяном шкафу и остались в живых, видели все своими глазами и, крепко обнявшись, дрожали от ужаса. Конечно, туда понаехало много полиции, общество это, разумеется, распалось, а наших мам положили на реабилитацию в маленькую клинику, которая принадлежала одному из последователей общества. Там они провели довольно долгое время. Что было с каждой из них после выхода оттуда, мне не рассказывали. Какое-то время они наверняка жили вместе. Возможно, был и такой период, когда они находились в доме дедушки. Этого я не знаю. В конце концов тетя по любви вышла замуж за дядю, а еще задолго до этого поженились мои мама и папа, – сказала я.

–   Ничего себе! И это случилось с моей мамой? Я что-то слышал о том, что она лежала в какой-то клинике из-за шока, полученного в результате очень странной смерти бабушки, но что это было настолько ужасно... – оторопел Сёити. – Выходит, что случившееся в твоем доме имеет непосредственное отношение и ко мне тоже?

–   Выходит. Ты ничего не знал, да? Неужели совсем ничего? Видимо, тетя действительно старалась всеми силами отгородить и защитить тебя от своего прошлого.

Он молчал, и я нежно взяла его за руку.

То, что случилось, не могло не бросить тень и на его судьбу, пусть не напрямую. Лучше бы знать, откуда падает эта тень, и, только подняв завесу тайны, можно прояснить то, что оставалось для него неясным и туманным. Между мамой и тетей существовала очень сильная связь. В тот период, когда они благодаря связям попали в специальную реабилитационную клинику, директором которой был состоятельный человек из числа бабушкиных последователей, они выжили потому, что помогали друг другу. Тетя там держалась очень бодро, а мама восхищалась ее стойкостью и, кажется, едва выживала, положившись на сестру. В моменты откровений мама рассказывала, что тетя, как бы тяжело ей самой ни было, никогда не теряла самообладания, вела себя достойно и ей всегда можно было доверить себя.

Выйдя из клиники, мама стала встречаться с ее директором, который был гораздо старше ее. Я однажды подслушала, что до свадьбы она жила в его квартире в качестве любовницы. Думаю, что и потом, выйдя замуж за папу, она наверняка по-прежнему продолжала с ним видеться.

Я помню, что несколько раз она ходила на встречу с этим довольно пожилым мужчиной, которого впору было назвать дедушкой. Она подыскивала отговорки, мол, что это ее давнишний друг, оказавший ей большую услугу, и поэтому она идет с ним увидеться. Но теперь я понимаю, что для этих двоих, похоже, это отнюдь не было развлечением. В жизни обоих все еще оставалось послевкусие, присущее парам, между которыми была длительная роковая связь. И он, сопротивляясь маминой неистовой силе, в глубине души знал, что навсегда очарован ею.

Мама рассказывала: “Так как мы близнецы, посмотрев друг на друга, мы осознавали, о чем каждая из нас думала и как себя чувствовала. После того, что случилось, мы не могли говорить, а только все время лежали и, мучаясь даже от пребывания на солнце, совершали прогулки в креслах-каталках. Однако стоило нам заглянуть в глаза друг другу, как мы ощущали, что в них рождается призыв «Давай жить!».

В то время Ацуко была умопомрачительно красива и невероятно сильна. Я изо всех сил тянулась за ней, но что бы ни делала, не могла стать такой же сильной”.

Когда я рассказала Сёити об этом, он прослезился.

– Почему же мама так много скрыла от меня?

Я объяснила. В тот период мамино безумие вместе с комплексами перед тетей окончательно глубоко укоренились в ней. Что же касается тети, то она была более спокойной и благоразумной и, наделенная от природы теми же силами и энергией, что и мама, смогла сделать выбор в пользу того, чтобы жить, не развивая и не взращивая их в себе.

– Дядя ведь тоже не знал об этом, не так ли? Я думаю, что ее молчание являлось проявлением любви. Ей было не все равно, что станет с вами, расскажи она об этом. Она предпочла забыть обо всем, порвать с прошлым и тем самым, по-моему, выбрала жизнь с вами.

–  Если так, то почему же она так беспокоилась о тебе? Почему на долгие годы забыла, а вдруг перед смертью неожиданно вспомнила о твоем существовании? – спросил Сёити.

–  Я думаю, вероятно, она что-то слышала о том, что есть несколько видов тайных методик, действенных только непосредственно в момент смерти, и поэтому решила их испробовать, – предположила я. – Однако так странно это все...

Я снова начала вспоминать какие-то важные моменты, но в голове моей путались разные мысли, все окончательно смешалось, и в итоге с языка слетели совершенно иные слова:

–  А что, если тетя через меня пытается еще раз отслужить панихиду по маминой душе и достичь примирения?

–  Да нет, думаю, это вряд ли. Мама не из тех, кто прибегал ко лжи. Она ведь сказала только, что хочет спасти тебя. А о твоей маме она и словом не обмолвилась. Поэтому я и разыскал тебя.

–  Что ж, значит, попробую еще немного поразмышлять, – сказала я.

–  А мне что следует делать? – спросил Сёити.

– Нужно разобраться, каким образом тетя собиралась мне помочь.

– А что это за тайные методики, о которых ты упомянула? – поинтересовался Сёити.

– Я слышала только истории о том, что именно в момент своей смерти, когда пре

бываешь в призрачном мире, который связывает реальную и загробную жизни, можно встретиться с теми, кого хочешь увидеть. Мне самой не приходилось этого делать, так что я плохо себе представляю, как это. Знаю только понаслышке. Просто не было необходимости в этом разбираться. Я совершенно не верю в подобные вещи и никогда этим не интересовалась, – засмеялась я.

– Мне кажется, что знать такое пусть даже понаслышке – это круто. Просто фантастика какая-то, – сказал Сёити.

–  Я тоже так думаю. Однако из-за этой мистики умерло немало людей. Сколько их специально едет в такие школы, где изучают подобные фантастические вещи, а потом привозит свои знания в Японию, передает их следующему поколению и, целиком посвятив себя этому, умирает. Включая и мою маму. Как глупо, не так ли? – констатировала я. – В любом деле важно, без сомнения, знать меру и не переусердствовать.

–  Что, если попробовать наведаться в твой родной дом? – предложил Сёити.

–  У меня мороз по коже от одной только мысли об этом, – призналась я.

–  Там ведь наверняка что-то осталось, да? Может, стоит провести там что-то вроде обряда очищения. Досадно, но я способен придумать только это, – с серьезным видом сказал Сёити.

Мне стало немного жаль его, человека, о котором я ничего не знала. Если это его успокоит, я готова прямо сейчас отправиться в тот дом. Почему бы и нет? К тому же уже прошло так много времени...

– История повторилась. Словно это какое-то проклятие. Наверное, в мамином

случае это было наказание того духа, вызванного бабушкой. Потому что именно во время спиритического сеанса моя мама точно так же в самом конце потерпела неудачу, и все пошло не так. Хотя я думаю, что именно мамины мысли и убеждения привели к этому.

–  Это тот случай, когда не стало твоих родителей, да? – уточнил Сёити.

–  Да. Как бы далек от всего случившегося ты ни был, но думаю, тебе это, конечно, известно...

Во время спиритического сеанса моя мама помешалась рассудком, так как ею, как говорили, овладел злой дух, и она убила папу, зарезав ножом.

Двое из трех присутствующих – мой дядя и его жена – тут же выбежали из комнаты и стали звать на помощь. Я слышала, что прислуга разбежалась в том, в чем была. Однако еще одна участница сеанса, видимо, была хорошей женщиной. Она пыталась схватить маму, чтобы помешать ей убить папу, и нож задел ее шею. К счастью, ранение оказалось легким, но ей, похоже, пришлось тяжело, так как это был ужасный шок для ее психики. Что с ней случилось дальше, я не знаю.

А потом мама перерезала горло себе и умерла.

Я, конечно, в отличие от сестер-близняшек не видела происходящего своими глазами. Я пряталась в своей комнате, но последствия шока были такими же, и у меня практически нет воспоминаний о том, что было со мной какое-то время после этого.

Возможно, история опять повторилась, и я, скорее всего, тоже угодила в ту самую клинику и принимала очень много лекарств, поэтому ничего не помню.

Естественно, нашлись люди, которые говорили, что этот случай – следствие проклятия, навлеченного бабушкой, но мне было наплевать на это.

Как бы там ни было, когда я снова вернулась к жизни, семья Конамия и оставшиеся в ту ночь в живых дядя и его жена начисто прибрали все к рукам. Оставив меня, они присвоили и магазины, и все права, и дом – в общем, абсолютно все. Не очень хочется ворошить все это в памяти, но я думаю, что и директору клиники что-то перепало, чтобы держал язык за зубами.

В любом случае у меня почти ничего не оказалось, и идти мне было некуда. Скорее в виде оправдания мне выплатили небольшую долю наследства, все родственники от меня отвернулись и практически разорвали со мной всяческие отношения. Дедушки уже не было в живых, и никого из близких у меня не осталось. Я думаю, родственники не хотели забирать меня к себе, и кому бы я ни позвонила, все то и дело притворялись, что их нет дома. Как ни в чем не бывало я отправилась к дяде, но там меня ждал от ворот поворот. Хотя я не была настолько сумасшедшей, меня предпочли, наверное, поместить в ту клинику или какую-либо другую больницу, так как никто не хотел иметь дело со мной и моими проблемами.

–  Как раз тогда и нужно было прийти к нам. И не важно, что прошло уже много времени с тех пор, как наши семьи рассорились, ведь у мамы и мысли не было разрывать отношения с тобой. Однако все это так несправедливо. А что, если сейчас нанять адвоката и попробовать хоть что-то вернуть? Несмотря на то что ты была ребенком, ты наверняка имела права на гораздо большее, не так ли? С этим я тебе помогу, – предложил Сёити.

–  Спасибо, не нужно. Думаю, я тогда, вероятно, хотела уехать куда-нибудь подальше. Возможно, поэтому и не стала обращаться к тете. Нашелся человек, который удочерил меня. И мне гораздо больше по душе та жизнь, которую я создала после всего случившегося. Не хочу теперь касаться прошлого. Если ты не против, я могла бы устроиться в твою компанию, в бухгалтерию или еще куда-нибудь. Для меня это было бы намного лучше. К тому же, хоть ты и предлагаешь мне сейчас вернуть тот жуткий дом, мне он уже совершенно не нужен, – улыбаясь, заверила я. Мне было очень приятно то, насколько серьезно Сёити относился к этой беседе.

–  Все-таки хорошо, что ты оказалась человеком, который способен сам строить свою судьбу, – сказал Сёити. – В противном случае было бы очень печально.

–  Ничего подобного. Мне вполне достаточно того, что я родилась такой, какая я есть, что чувствую и мыслю по-своему. Так что грустить мне не о чем.

Тут мы оба снова замолчали. Мы пили остывший, но ставший при этом более сладким кофе и смотрели в окно. Солнечный свет, исчерченный ветвями деревьев, танцевал, образуя красивый узор.

Я внимательно взглянула на этот мир, созданный только нами двумя, и у меня возникло такое чувство, словно вернулось детство. Будучи детьми близнецов, переживших определенный период своей жизни и поддерживавших друг друга, мы, в сущности, должны были проникнуться соответственной взаимосвязью. Однако то, что я ощутила в тот день нашего детства, не было заблуждением. Наши пути разошлись с самого начала. И у меня нет ничего из того, что имеет он.

Но иногда я думаю, что если до восемнадцати лет я жила бы под покровительством, семьи... Исчезло ли тогда бы это мое одиночество? Очевидно, нет.

Что касается моего одиночества, оно следствие утраты, и я думаю, что в этом наверняка схожи все судьбы. Нет человека, который смог бы прожить без потерь.

В тетиной жизни, наверное, было то же самое. Сколько бы она ни совершенствовала, ни обустраивала свой мир, однажды утраченное не возвращалось. Тем не менее тетя категорично считала, что лучше понемногу развиваться и идти вперед, чем не делать ничего. Мне достаточно было просто находиться рядом с Сёити, чтобы через него понять и почувствовать тетину философию.

–  Куда поедем? Что будем делать? – спросил Сёити.

–  Так и быть, давай поедем в дом, где я жила. Попробуем туда наведаться, – предложила я.

Неожиданно для самой себя на глаза навернулись слезы.

Сёити смотрел на меня в упор, ничего не говоря, не пытаясь успокоить. Просто внимательно вглядывался, как по-настоящему близкий и добрый человек. Не отводя глаз.

– Я... если, конечно, ты не против, хотел бы съездить в ту самую клинику, где лежала матушка, – произнес он.

–  Пощади, только не сегодня, пожалуйста, – попросила я.

–  Да ладно, какие проблемы? Ты же всегда свободна, – настаивал Сёити.

–  “Всегда свободна” – это звучит как-то печально, – засмеялась я.

–  Интересно, а директор клиники все тот же, кто был любовником тети? Может, все поменялось за это время? – поинтересовался Сёити.

–  Да, он ведь уже совсем в годах, кто знает, занимает ли он по-прежнему свою должность или нет. Думаю, других изменений быть не должно. Клиника размещается в отреставрированном, отдельно стоящем здании в жилом микрорайоне Сёто.

–  Надо же, и жители ближайших домов в округе не были против, да? Что в таком месте сделали клинику, – удивился Сёити.

–  Так ведь это совершенно обособленное строение в самом центре огромной территории. Какие бы странные люди там ни размещались, жителям в округе они не доставляют никаких хлопот. Более того, я думаю, все люди, кроме ближайших жителей, считают, что это какой-то парк с посольством. Там, по-моему, не может содержаться много пациентов, – ответила я.

–  Да, у богачей много лазеек, – сказал Сёити. – Не зря же говорят, что деньги решают все. Наверное, в какой-то степени это правда.

–  Так хотела думать моя мама. Ее всегда тянуло исключительно к деньгам, и замуж она вышла за богатого предпринимателя, и жила в особняке, и в действительности, похоже, для нее не существовало неразрешимых задач. А в конце концов она просто лишилась жизни, – улыбнулась я. Мне только и оставалось, что улыбаться.

–  Итак, где-нибудь через часик давай выдвигаться, – предложил Сёити.

–  Уже?! – изумилась я. – Раз уж я специально сюда приехала, так хотела сходить в онсэн... Сё-тян, а ты вообще где планируешь остановиться в Токио?

–  У тебя, – ответил он.

–  О чем ты говоришь? Не шути так, – попросила я.

–  Я ведь собираюсь протянуть руку помощи своей кузине. А здесь не справиться, если не обладать должной смелостью, так что все нормально, —успокоил Сёити.

–  Да дело ведь не в этом. Почему я должна вместе с тобой жить в тесноте? – возмутилась я.

–  Хорошо, тогда я сниму номер в отеле, – сказал Сёити.

–  Это другое дело. И мне тоже сними. Так будет веселее. Как будто у нас летние каникулы! – загорелась я.

–  Сейчас не лето. За окном осень, и зима уже на носу, – засмеялся Сёити. – А, я понял. Тебе наскучило жить в Токио. Захотелось с кем-нибудь развлечься, да?

–  Ага, я ведь обычно обитаю в Италии, и когда приезжаю в Японию, чувствую себя Урасимой Таро [5]5
  Герой японской сказки, вернувшийся после долгого отсутствия и не нашедший ни родного дома, ни близких


[Закрыть], – улыбнулась я. – К тому же, раз уж мы собираемся посетить столь жуткие места, нам просто необходима хоть какая-нибудь отдушина. Так что сними по возможности просторный и хороший номер. И пусть это будет новый отель, ладно?

–  Ты как ребенок, – заметил Сёити.

–  Ничего не поделаешь. Слишком уж быстро мне пришлось повзрослеть. Так могу я хоть сейчас вести себя как маленькая?

Мои воспоминания о том периоде жизни были фрагментарными и неточными. Вероятно, выйдя из больницы, я была внезапно выброшена во взрослую жизнь и должна была самостоятельно шаг за шагом идти вперед, решая свои проблемы. У меня не было дома, а с ненавистными родственниками я контактировала всего несколько раз по поводу наследства. Бедные дядя и его жена хоть и остались в живых, были очень напуганы и, боясь, что уже никогда в жизни не оправятся от шока, окончательно потеряли веру в себя. Думаю, потому и я начисто утратила ощущение, что могу на них положиться. То, что они ослабели, пожалуй, вполне естественно, так как мама, которой они так верили, с которой жили под одной крышей и вместе вели бизнес, сошла с ума. Изначально это были сильные люди с твердыми жизненными принципами, но мамины деньги сбили их с правильного пути.

Первым делом я отправилась к своему бойфренду в Италию. Там в целях реабилитации помогала ему по хозяйству и жила нахлебницей за его счет. Вернувшись в Японию, я зашла в гости к своему другу Мне предложили пожить в квартире, принадлежавшей его родителям. В школу я не ходила. По маминой инициативе я посещала американскую школу и поэтому хорошо говорила по-английски, а со своим бойфрендом отчаянно учила итальянский. Благодаря этому я не упала на самое дно, все делала самостоятельно, и мне пришлось рано стать взрослой. С тех пор я скитаюсь по чужим домам.

– К тому же ты мой двоюродный брат, и к тебе так просто подлизаться...

– Ну хорошо. Вижу, мало-помалу ты смекнула, что удовлетворение твоих запросов – это в конечном счете исполнение маминой воли, – сказал Сёити, улыбаясь как принц из девичьих грез.

Как хорошо, подумала я. Похоже на сон. Со мной так всегда бывает каждый раз, когда расстаюсь с человеком, когда приходится покидать какое-либо место, когда сказала что-то грубое и жестокое себе и кому-то... Я представляю, как, наверное, было бы здорово, если бы, как во сне, абсолютно все можно было выразить как есть. Если бы ощущение времени было бы как во сне и все всегда были добрыми. На самом деле разве не этого люди всегда хотят друг от друга?

Вероятно, из-за сходства характеров мне было очень легко с Сёити. Возможно, и ему со мной тоже. Могло показаться, что мы стараемся быть образцовыми друг для друга.

Назад к карточке книги "Она"