Текст книги "Совершенно секретно"

Автор книги: Б. Сучков

Соавторы: Ральф Ингерсолл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

Никто из нас при бомбовом залпе «крепостей» не пострадал[21]21
  На следующий день при бомбовом залпе соединения средних бомбардировщиков, севернее Сен-Лоской дороги был убит генерал-лейтенант Лесли МакНэр (Примеч. автора).


[Закрыть]{21}! Он просто явился для нас волнующим аттракционом, вроде аттракционов Кони-Айлэнд чертова колеса, американских гор и других источников сильных ощущений. Но он, несомненно, не дал нам скучать. Во вторую половину дня гвоздем программы было появление трех истребителей-бомбардировщиков, которые тоже отклонились от маршрута. Отклонились они не более и не менее как на девяносто градусов, и вместо того, чтобы лететь параллельно нашему фронту и бомбить местность вдоль Сен-Лоской дороги, приняли, видимо, южно-северное шоссе за восточно-западное и летели перпендикулярно американскому фронту. Это было совсем не весело, потому что для истребителей-бомбардировщиков и одиночная машина и одиночный пешеход – есть цель. Эта тройка заметила маленький американский полевой склад по ту сторону дороги и американскую батарею неподалеку и обстреляла то и другое.

Пока все это происходило, мы с Джоном Уотсоном, стоя посреди дороги, вели жаркий спор о том, что это за самолеты, наши или немецкие. Я смотрел на них в бинокль и разглядел параллельные белые полосы на нижней поверхности крыльев, а на одном даже и звезду, так что я знал наверняка, что это наши и что лезть в прикрытие глупо, – они просто зацепили нас мимоходом, возвращаясь на базу. Джон в бинокль не смотрел, но заявил, что обрубленные концы крыльев, а кроме того, решительность, с которой все три самолета пикировали на нас, заставляют его утверждать, что это «Фокке-Вульфы»

На боевом курсе было еще несколько сот истребителей-бомбардировщиков, и целый час мы наблюдали их налеты: они сперва шли звеньями no-три, потом перестраивались no-одному и пикировали не круто, но плавно, отлого снижались, приближаясь к земле. Наконец от самолета отделялись две маленьких бомбы. Казалось, что они довольно долго летят под самолетом и параллельно ему, потом они постепенно отклонялись и, наконец, падали, взрывая небольшие фонтанчики земли.

После того как пролетели истребители-бомбардировщики, нам в сущности можно было отправляться домой, но к этому моменту немецкая артиллерия перестала нащупывать американские батареи и сосредоточила огонь на скрещении дорог в четверти мили позади нас. Мы слышали, как визжали и ложились снаряды. Обстрел прекратился только с наступлением сумерек. Мы уселись в свои джипы и поехали «домой» – во фруктовый сад в нескольких милях от берега. Там, в комфортабельных индивидуальных окопчиках, можно было спокойно отдыхать до начала вечернего концерта.

Говорят, что индивидуальный окопчик, особенно если на дне его на шесть дюймов стоит холодная вода, – самое неуютное на свете место для ночлега. Может быть, это и так, но в теплую летнюю ночь, когда кругом в воздухе носятся осколки стали, а в окопчике достаточно одеял и палатка прикрывает его сверху от росы, – лучше места не найти: и если в нем три фута глубины, то единственное, о чем вы жалеете, – это, что не шесть. И вы даете себе слово завтра же углубить его до шести футов; но утром снова светит солнце и слышны только канонада своих батарей и убаюкивающий гул снарядов, удаляющихся от вас по направлению к неприятелю, и вы решаете: "Какого черта! Ведь если я глубже выкопаю окоп, мне труднее будет вылезать из него утром".

Итак, в тот день мы наблюдали демонстративный удар на Сен-Ло, а назавтра дело началось всерьез.

Успех плана прорыва, выработанного Брэдли, превзошел все наши самые смелые ожидания. Это было, несомненно, величайшее сражение, в каком до тех пор участвовали американские войска. Из всех сухопутных операций союзников за эту войну по эффективности с ним можно сравнивать только окружение Рура, проведенное позднее, также под руководством Брэдли. Битва за Сен-Ло освободила Францию; окружение Рура довершило гибель Третьей империи. Честь обеих этих побед целиком принадлежит Брэдли, и обе были одержаны американским оружием, без какой-либо помощи союзников. Мне кажется, американский народ вправе знать, что это он дал миру командира и солдат, которые выиграли сражения, не уступающие самым блистательным победам Наполеона и других европейских полководцев.

Сейчас, как мне кажется, когда атомные бомбы и ракетные снаряды в корне изменили весь характер войны, любой, пишущий о войне, не может отделаться от чувства, что весь его опыт и наблюдения безнадежно устарели и что анализировать тактику и стратегию этих лет – все равно, что изучать поведение лучников при Креси. Это может представить интерес для историков, но это уже прошлое мира. Европейская кампания Брэдли останется, вероятно, последней великой кампанией, проведенной с такой допотопной техникой, как бронемашины на колесах и гусеницах, двигатели внутреннего сгорания, орудия, заряжающиеся с казны, с громоздкими противооткатными приспособлениями, самолеты, которые летают со скоростью лишь нескольких сот миль в час и бросают только крошечные десятитонные бомбы, едва способные с одного раза разрушить основательный висячий мост. Правда, уже к концу этой войны у нас появилась безоткатная пушка, которую можно держать одной рукой, снаряды, которые излучают собственные радиоволны и разрываются только, когда находят нужную цель, самолеты без винтов и пилотов, скорость которых выше скорости звука. Но и это все уже устарело. Все признают, что мы живем теперь в новом мире – мире физики. Но был момент, когда судьба этого только что рожденного нового мира зависела от победы Брэдли и его старомодной армии.

Через неделю после того, как первые солдаты союзных армий вступили на французскую почву, немцы выпустили свои первые дальнобойные автоматические снаряды – сначала самолеты – снаряды, а затем стратосферные ракеты. Мы теперь знаем, что с помощью этих изобретений, – а также и других, секрет которых еще неизвестен, – немецкие ученые рассчитывали выиграть войну. Мы знаем даже больше. Мы знаем, что весь расчет Гитлера был на то, что в этот последний год войны он успеет подавить нас новизной своей техники, прежде чем мы сокрушим его количественным перевесом своей. Мы знаем, что до самого конца, до того момента, когда русские уже ворвались в Берлин, Гитлер, потеряв Силезию, Рур, Саарскую область, – продолжал лелеять план конечной победы, и, может быть, если бы него был еще год сроку, он бы его осуществил.

Кое-что из этого плана Гитлер частично успел осуществить. Он оборудовал свой подводный флот устройствами, сводящими на нет всю технику борьбы с подводными лодками, которую союзники развивали годами, положив на это немало терпения, мужества и знаний. Немецкие подводные лодки уже научились дышать под водой и обманывать многие из наших локационных установок. В момент окончания войны у немцев уже находились в массовом производстве реактивные самолеты, со скоростью на сто миль в час больше, чем у самых скоростных наших истребителей, хотя техника эффективного использования этих огромных скоростей еще не была разработана. Когда мы захватили экспериментальные станции по производству ракет, исследовательская работа на них шла еще полным ходом.

Сейчас, когда бродишь среди развалин Франкфурта или Берлина, трудно представить себе, что это была реальная угроза, а между тем это так. В период битвы за Сен-Ло угроза была вполне реальна. Если бы Брэдли проиграл эту битву, если бы он потерпел серьезное поражение, размеры катастрофы трудно было бы представить. Целая немецкая армия оставалась еще в резерве на полуострове Па-де-Кале. Как бы удачно мы ни маскировали тот факт, что немцам в Кале нечего было, в сущности, опасаться, у нас действительно не хватило бы ни людей, ни десантных средств для второго вторжения. Если бы в августе за успехом немецкой обороны в район Кана последовал разгром американской армии, даже диспетчеры из немецкого генерального штаба знали бы, что можно без риска оголить все северное побережье Франции для массированного удара на нормандский плацдарм. Стремительность нашей атаки была бы сорвана: мы могли перебросить в Нормандию сколько угодно войск из Северной Африки, но эти были бы, лишены маневренного пространства, а в зимнее время, когда зона высадки утрачивала свое значение, наличие этих войск создало бы дополнительную трудность. Один Шербурский порт не разрешал полностью проблемы снабжения даже тех армий, которые летом уже находились на континенте.

Черты великого полководца в том и сказываются, что он умеет учесть все эти факторы и, опираясь на ограниченные данные, которые есть в его распоряжении, предвидит дальнейшее развитие событий. Брэдли показал себя великим полководцем, сумев верно оценить два обстоятельства: во-первых, что при нашем превосходстве в воздухе американские армии, сравнительно малоопытные, могут все же отважиться на генеральное, решающее сражение и выиграть его, а во-вторых, что это сражение должно быть дано немедленно, без всяких отлагательств, не дожидаясь дальнейшего наращивания сил.

"Кобра" была приведена в действие 25 июня, и после первой демонстративной атаки были введены все силы. Все утро небо снова искрилось серебряными крыльями самолетов – сначала прошли «крепости», потом средние бомбардировщики и, наконец, истребители-бомбардировщики, которые плавно пикировали и над самой землей метали свои бомбы, точно крошечные стрелы. После полудня поднялась пехота; три дивизии дружно пошли вперед по полям, на каждом шагу изрытым воронками. Когда пехота уже продвигалась среди холмов, пришли в движение длинные колонны танков. Дороги на целые мили кругом были забиты танками, которые кружили, петляли, то сворачивали на боковой проселок, то снова выходили на магистраль, а военная полиция следила за тем, чтобы не запутались нити этого гигантского разматывающегося клубка.

Всю первую ночь и следующие день и ночь бой за Сен-Ло был боем пехотным. К началу третьего дня пехота вклинилась на пять миль в эшелонированную оборону противника, и танки, шедшие следом, устремились в глубину прорыва. Голова первой танковой колонны дошла до магистрального шоссе, ведущего на юг. По этому шоссе отступали немецкие войска. Американские истребители строем по два по три, по четыре, заходили над ними, рассыпались и пикировали вниз. Четыре дня спустя на дороге еще дотлевали остатки уничтоженной немецкой техники

Передовые подразделения первой американской танковой колонны врезались в арьергард левофланговой группы немцев. Самолеты связи летали над

колонной взад и вперед, следя за ее маршрутом. Пыл погони передался им, и они пикировали вместе с истребителями. Летчики стреляли из пистолетов пулеметов, высовываясь в открытые окна кабины. Один такой летчик захватил целую группу пленных, взяв их на прицел своего 4,5-линейного револьвера.

Финал битвы за Сен-Ло разыгрался на территории, обозначаемой обычно: "высоты восточнее Авранша". Авранш – городок, расположенный у самого угла выступа, который образует на Атлантическом побережье Брестский полуостров. Авранш стоит на холме. Южней него начинается низменность, тянущаяся на запад – к Бресту, на юг – к Сен-Назэру (в устье Луары), на восток, вдоль южной границы Бокажа – к Шартру и Парижу. С востока к самому Авраншу подходит горная гряда. Эта гряда представляет ключевую позицию, контролирующую выход из Нормандии в Центральную Францию – через Авранш. Американские танки прошли Авранш ровно через пять дней после начала наступления. На утро американская пехота, следуя на грузовиках, достигла "высот восточнее Авранша", – и песенка немцев была спета.

Тогда начался первый "гитлеровский бой" – первый из ряда боев, которые, как нам теперь известно, были даны по личному приказу Гитлера. Англичане старались спасти подмоченную под Каном репутацию Монтгомери, изображая действия Второй английской армии как маневр, рассчитанный на то, чтобы, жертвуя собой, отвлечь от нас немецкую армию. Чтобы убедиться в неправильности этого утверждения, достаточно взять карту разведывательного отдела и подсчитать немецкие силы на обоих участках фронта; войска, действовавшие против американцев, даже несколько превосходили численностью армию, которую немцы сосредоточили на канском фланге. Однако немецкому командованию приходилось держать в резерве канской группировки большую часть танковых войск, чтобы не допустить прорыва союзников в долину Сены. Как только американцы прорвали фронт у Сен-Ло, немцам, разумеется, следовало использовать этот резерв, чтобы прикрыть отступление своей армии от предмостного укрепления назад, за Сену. У них хватило бы на это сил. Армия не была разгромлена. Моральное состояние солдат оставалось довольно хорошим, и пока мы продвигались за Авранш и решали, что делать дальше, у них было достаточно времени, чтобы отойти, разворачиваясь вокруг Кана. Азбучные правила подсказывали именно такой маневр, и будь он применен должным образом, немцы получили бы армию для контрудара уже после прорыва, когда наш фронт был больше всего растянут.

Вместо этого Гитлер собрал со всего фронта подвижные силы, снял все танки из района Кана и все это бросил на запад, с, целью помешать прорыву американцев в направлении на Мортэн.

Мортэн – городок среди холмов Бокажа, близ Атлантического побережья, немного восточнее Авранша. Здесь Гитлер вгрызся в сонную артерию, по которой пульсировала живая кровь новорожденной Третьей армии. Он вгрызся в нее зубами четырех танковых дивизий, напрягая при этом все свои силы, в том числе и воздушные.

Американский коридор в районе Мортэна состоял из той единственной прибрежной дороги, которая вела к Авраншу, и прилегающего участка холмистой местности в несколько миль шириной. Мы могли наблюдать начало немецкого наступления, потому что погода была ясная, а танковые колонны немцев шли, огибая границы предмостного укрепления, на юг и на запад. Брэдли выдвинул вперед 30-ю дивизию, и назначил еще две дивизии в непосредственный резерв. Основное было сейчас – обеспечить Третьей армии непрерывное продвижение через брешь в обороне немцев. Паттон уже требовал подкреплений для расширения прорыва на юг. Прибрежное шоссе являло собой внушительное зрелище: на протяжении шестидесяти миль машины шли впритык одна к другой. Вся эта лавина день и ночь катилась на юг. Днем она шла под сетью прикрывающих истребителей; ночью ее путь освещали парашютные факелы, сброшенные с немецких самолетов, и фейерверк зенитного огня.

Под Мортэном немецкие танки вступали в бой прямо с хода, не останавливаясь даже для перегруппировки. Им оставалось пройти всего несколько миль, чтобы дорога на Авранш оказалась под их огнем, и еще несколько – чтобы перерезать ее совсем. Но под Мортэном Гитлеру пришлось узнать ту самую истину, которую уже постиг до него Монтгомери: что в "Краю изгородей" нельзя воевать танками против пехоты. К тому же в этом бою гитлеровцы впервые испытали боевые качества американской артиллерии в обороне: орудия показали такой темп огня, что, по словам некоторых пленных, немцы думали, что имеют дело с автоматическим огнем.

Американская артиллерия специализировалась на так называемой «серенаде». Это такая система управления артиллерийским огнем, при которой орудия разных калибров и разно удаленные от цели стреляют по детально разработанному графику, благодаря которому все снаряды накрывают цель одновременно: график рассчитан так, что ближние батареи бьют, когда снаряды дальнобойных орудий уже летят. Пехота 30-й дивизии во взаимодействии с «серенадами» расположенных за нею батарей остановила четыре дивизии грозных немецких танков под Мортэном, не уступив даже такого клочка территории, на котором мог бы уместиться приличный заголовок вечерней газеты.

Бой длился три дня без перерыва. Когда он окончился, можно было подвести итоги: американская армия совершила многомильный переход, пользуясь единственной узкой дорогой вдоль побережья, заняла расположенный на холме город Авранш и его окрестности и вышла к основанию Брестского полуострова.

Чтобы сделать понятной ту свободу действий, которая открывалась перед Брэдли после того, как Третья армия проникла в немецкие тылы, нужно на миг отвлечься от хроники подвигов англо-американского оружия и отдать должное движению внутреннего сопротивления во Франции. Подпольная армия всегда окружена романтическим ореолом, и ее преувеличенные восхваления, естественно, занимают видное место в военной пропаганде, а потому каждый из нас, кому впервые пришлось столкнуться с партизанскими силами во Франции, и позднее в Бельгии, – был поражен их большими достижениями в трудных условиях. В полевом штабе приходится из романтических легенд отжимать фактическую суть дела. Рассказы о личном героизме французских партизан, о неравных схватках с врагом во имя идеи мы выслушивали с уважением, но без особого интереса, считая; что это – материал для беллетристики, для истории, которая возвеличит павших мучеников. Но нам пришлось изменить свое отношение, когда мы убедились, что, по крайней мере, шесть живых и реальных немецких дивизий заняты борьбой с Сопротивлением, настолько это Сопротивление серьезно, – шесть дивизий, которые при других обстоятельствах стояли бы против нас в Бокаже. И даже закоренелые скептики должны были призадуматься, когда пленные немецкие офицеры рассказывали нам о том, что в Центральной Франции немцы живут под вечным страхом, что они не смеют выйти без оружия, стеснены в своих передвижениях и, в сущности, еще до нашего прихода потеряли власть над некоторыми, довольно значительными районами.

Попав в тиски между нами и Сопротивлением, немецкое верховное командование вынуждено было, в конце концов, прибегнуть к дивизиям, несшим полицейскую службу в Центральной Франции, для подкрепления своей нормандской армии. Но как только немцы ослабили полицейский нажим, деятельность маки стала возрастать в геометрической прогрессии. На низменности к югу от Бокажа и дальше у немцев не осталось войск, чтобы блокировать дорогу и тормозить наше продвижение. Французские партизаны частью разбили, частью парализовали их.

Для наступающей армии – вопрос жизненной важности: может ли она пройти через занятый город, обстреляв только прилегающие к дороге кварталы, или же должна задержаться, чтобы выловить одиночек, которые шлют в вас пули из любого окна и которые, если их оставить на свободе, будут потом пускать под откос ваши эшелоны с боеприпасами. На всем пути от Сен-Ло до немецкой границы нам не пришлось беспокоиться ни за один город, остававшийся у нас в тылу. Стоило одной американской машине появиться на улице города – и через несколько часов оказывалось, что местное население перебило или обезоружило весь немецкий гарнизон. Маки заранее расставили капканы, и их стальные челюсти смыкались быстро и свирепо. Каждый высланный вперед разведчик означал не одну пару глаз, а двадцать.

– Вон в том лесу немцы, их около тысячи наберется, но машин у них нет; за тем холмом, сейчас же за поворотом дороги, – противотанковая ловушка, а по этой дороге можете ехать спокойно, дядя Анри ходил по ней утром, и немцы оттуда еще ночью ушли.

Трудно даже учесть, как это важно для морального состояния наступающей армии – знать, что кругом друзья. Для каждого отдельного солдата это значит, что если он отбился от своих, его выведут на верную дорогу; если он попал в окружение, его спрячут, пока не подойдет помощь. И это не лживое дружелюбие побежденных, внушенное силой, это искренняя дружба людей, которые ненавидят нашего врага еще больше, чем его ненавидите вы.

История, которая попытается приписать честь победы союзников во Франции и в Бельгии только артиллерии и авиации союзных армий, будет неполной. Установлено, что французское Сопротивление заменило нам лишние два десятка дивизий, а может быть, и больше. Позднее нам дважды пришлось убедиться в этом: во-первых, когда немецкий гарнизон Парижа был разбит еще до появления первого союзного солдата; во-вторых, когда мы перешли немецкую границу и почувствовали во всей остроте, что значит идти вперед, когда в тылу у тебя остаются не друзья, а враги.

Все это разъяснит отчасти, почему во Франции так важно было прорвать оборону немецких полевых армий. Пока армия противника прочно сидит в городах и селах, партизаны могут только перешептываться о своих планах; но когда приближается армия-освободительница, они способны сеять смерть, страх и смятение в рядах отступающего врага.

И выйдя на простор за Авраншем, американские армии, словно раскаленные ножи, врезались в тылы противника, уже дезорганизованные сопротивлением французских партизан.