Текст книги "Вице-адмирал В. А. Корнилов"
Автор книги: Б. Зверев
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Поддержание постоянной боевой готовности Черноморского флота не означало, однако, что командование флота рассчитывало проводить боевые действия без конкретного учета обстановки. Для русского флота не исключалась возможность атаки англо-французских отрядов и эскадр; командование флота внимательно следило за движениями противника, дожидаясь разведывательных донесений о разделении его флота с целью уничтожения его по частям. Однако при том соотношении сил, которое сложилось летом 1854 г., выход русского флота на сражение с основными силами противника являлся бы авантюристичным предприятием с самыми серьезными последствиями. «На самом деле, было бы странно ожидать, – писал Энгельс, – что более слабый русский флот покинет Севастополь для
8*
233,
Материалы..., стр.
того, чтобы быть рассеянным и потопленным вдвое большим числом кораблей»129129
К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. X, стр. 39.
[Закрыть].
В течение всего лета 1854 г. вплоть до сентября основные силы англо-французского флота появлялись у Севастополя всего два раза. Корабли же русского Черноморского флота, начиная с мая 1854 г., постоянно вели непрерывную разведку у побережья Крыма; выходили в практические плавания с целью совершенствования боевой выучки команд; оказывали активное противодействие попыткам отдельных вражеских кораблей приблизиться к главной базе Черноморского флота; поддерживали связь 'между Севастополем, Николаевом, Одессой и другими портами; вели крейсерство на важнейших морских сообщениях противника.
Подготовкой, планированием и проведением этих действий руководил Корнилов.
Практические плавания кораблей за пределами Севастопольского рейда начались с 11 мая 1854 г. Сначала в плавание выходили лишь фрегаты, бриги и пароходы, но с 15 мая совместно с мелкими судами стали выходить и линейные корабли. В июне «приказом Корнилова весь линейный флот, базировавшийся на Севастополь, был разделен на четыре эскадры, каждая из которых состояла из трех линейных кораблей. Эскадры поочередно проводили плавание, где по установленной программе совершенствовали боевую подготовку экипажей. Эти плавания закончились лишь во второй половине августа. В своем приказе от 18 августа Корнилов писал: «Удовлетворительное состояние морских работ на кораблях дает возможность прекратить ежедневный выход корабельного отряда для крейсерства в виду Севастополя... Объявляя о сем прекращении крейсерства корабельных отрядов, я «пользуюсь случаем, чтобы объявить флагманам, командирам, офицерам и командам признательность начальства за то усердие, с которым корабли в продолжение трех месяцев поддерживали крейсерство»130130
Материалы для истории обороны Севастополя к биографии Корнилова, СПб, 1859, стр. 177—178-
[Закрыть].
Направляя корабли в плавания и руководя самыми различными отраслями управления Черноморским флотом, Корнилов не упускал из виду заботу о личном составе флота и строго взыскивал с тех начальников, которые не инте-ресовалисъ удовлетворением нужд подчиненных, не являлись примером для них в своей деятельности. Весной 1854 г. он заметил, что выделенные для береговых работ офицеры с кораблей сели в шлюпки, закутавшись в шубы. Тотчас же по кораблям был объявлен приказ Корнилова: «На многих гребных судах офицеры сидели закутанными в шубах, вероятно, полагая, что, будучи назначены в партии для береговых действий, управление шлюпкой до них не касалось. Прошу командиров: офицеров с такими жалкими понятиями о службе посылать на шлюпках не иначе, как для черновых работ, где их взгляд на свои обязанности вреда делу причинить не может»131131
Материалы для истории обороны Севастополя и биографии Корнилова. СПб, 1859, стр. 133.
[Закрыть].
В начале лета на флоте увеличилось число больных на кораблях. Для выяснения причин этого Корниловым была назначена комиссия во главе с В. И. Истоминым. Комиссия установила, что на некоторых кораблях матросы спят не в подвесных койках, а прямо на палубах, что явилось одной из основных причин увеличения заболеваемости. В связи с этим Корнилов издал приказ, в котором писал: «Я вынужденным нахожусь напомнить командирам судов, что таковое несоблюдение правил морской жизни, заведенных с давних времен всеми нациями, отнесено будет начальством к неспособности к командованию, ибо нераспорядительность или беспечность в отношении к сохранению здоровья команды не должна быть ничем извиняема»132132
Там же, стр. 15о.
Г-1
[Закрыть].
Высокое мастерство экипажей кораблей Черноморского флота позволило в условиях сложной боевой обстановки проводить не только практические плавания, но и активную борьбу с вражески ми кораблями. В течение всех летних месяцев 1854 г. под Севастополем происходили неоднократные столкновения русских и англо-французских судов. Как только к главной базе приближались неприятельские пароходы, навстречу им выходили русские паровые корабли. Эти встречи всегда оканчивались отходом противника.
В боевых столкновениях и практических плаваниях неуклонно совершенствовалась тактика парового флота. Г. И. Бутаков впоследствии в своей знаменитой книге «Новые основания пароходной тактики», положившей начало тактике парового флота, относил зарождение первых элементов этой тактики именно к периоду 1854 г. «По поручению адмирала Корнилова, – отнеал Бутаков в своей книге, – я составлял в 1854 г. краткие эволюции для пароходного отряда Черноморского флота»133133
Г. И. Бутаков, Новые основания пароходной тактики, СПб, 1863, стр. VII.
[Закрыть].
Одной из замечательных страниц в истории молодого парового флота явились рейдерства русских пароходов на дальних коммуникациях противника в условиях его господства на морс летом 1854 г. В исключительно сложных условиях Корнилов организовал и тщательно подготовил эти первые в мире действия паровых рейдеров, о которых в то время сообщалось в прессе многих зарубежных стран.
Пароходо-фрегаты «Владимир», «Эльборус», «Тамань» смело выходили из Севастополя, достигали Синопа, Босфора, Варны, производили там разведку сил противника, уничтожали его транспортные корабли, срывали неприятельские перевозки на важнейших коммуникациях и наводили страх на шкиперов «противника. «Воображаю, – писал один из участников похода, – какие ужасы ходят в Константинополе о нашем (первом) партизанском набеге и с какими прибавлениями и украшениями передаются эти новости из уст в уста!»
Разрабатывая план каждого выхода паровых кораблей, Корнилов, естественно, прекрасно сознавал мизерность русского парового флота и проистекающую отсюда ограниченность задач, которые можно было ставить перед рейдерами. «Стесняет нас только недостаток пароходов, – писал он, – приходится или терпеть подобно одесскому оскорблению (имеется в в-кду нападение врага на Одессу.– Я 3.) или ставить на карту последние ресурсы. Сердце раздирается, а пособить нечем»134134
Вице-адмирал В. А. Корнилов, Материалы.., стр. 238.
[Закрыть]. Внимательно следя за каждым пароходом, Корнилов не мог не беспокоиться за успешность их плавания в условиях многократного превосходства противника, тем более что для Черноморского флота было важно сохранить каждый пароход. Во время одного из выходов «Эльборуса» под командованием А. Попова Корнилов писал: «Меня начинает беспокоить Попов, если он вышел. В тумане легко набрести на сильного неприятеля и трудно попасть в свой порт, особенно с компасами «Эльборуса». Конечно, важно пугнуть их в тылу, но не менее важно сохранить суда наши до благоприятного времени в целости»135135
Вице-адмирал В. А. Корнилов, Материалы..., стр. 248.
[Закрыть]136136
3«Морской сборник», 18э5, № 8, стр. 357.
[Закрыть]137137
Вице-адмнрал В. А. Корнилов, Материалы..., стр. 249, 253.
[Закрыть].
Никакие трудности не останавливали черноморских моряков. Бутаков, например, отмечал: «Владимир» делал кампанию 1854 г., беспрерывно рискуя вдали от своих портов остаться без движущей силы или, по крайней мере, без значительной части ее. Только глубокое практическое знание и опытность русских инженер-механиков могли поддержать их (котлы и машины)... Можно с уверенностью сказать, что ни один из английских механиков, бывших в нашей службе, не сумел и не решился бы плавать с ними»*.
Действия русского флота были скованы как ограниченным числом паровых кораблей, так и недостатком топлива для них. Несмотря на то, что в военное время угля требовалось больше, интендантство запланировало его на 1854 г. вдвое меньше, чем было в 1853 г. Первым забил тревогу Корнилов. Еще в феврале 1854 г. он писал в Черноморское интендантство: «Дело доставки антрацита для нас теперь одно из самых важных». Однако исправить создавшееся положение было очень трудно, так как добыча угля в стране была мизерной, а поступление импортного угля (в основном английского) сократилось. В результате этого уже зимой 1854 г. командование флота вынуждено было ограничивать отпуск угля пароходам, что, естественно, прямо сказывалось на эффективности нх боевого использования.
Из месяца в «месяц Корнилов настаивал на резком улучшении топливного снабжения. «Будет ли у нас уголь – антрацит? – писал он адмиралу Метлину в мае 1854 г. – Нельзя не выказывать признаков жизни, а всякое разведение паров уменьшает имевмый запас». Недостаток в угле вынуждал сокращать рейсы пароходов между Севастополем, Николаевом и Одессой, не говоря уже о дальних крейсерствах в район Босфора, Синопа или Варны. Не раз бывало, что пароходы не выходили из Севастополя только из-за экономии угля. 23 июня, например, на горизонте показался паровой корабль противника, но «мы, – писал Корнилов, – наших (пароходов) преследовать не посылали: жаль тратить уголь» . В таких условиях протекала боевая деятельность первых русских паровых кораблей.
Если немало трудностей встречалось в обеспечении действии на морс, то в совершенно отвратительном положении находилось обеспечение Севастополя и базировавшегося там флота с сухопутной стороны. Еще в самом начале военных действий Корнилов вместе с Нахимовым и другими моряками, понимавшими всю важность защиты главной базы с суши, разработал планы обороны и постоянно проверял готовность береговых частей. Черноморский флот с весны 1854 г. ежедневно выделял моряков для строительства сухопутных укреплений. Но полной и всесторонней подготовке Севастополя к обороне препятствовали отсталость крепостной страны и безответственность высших петербургских властей.
До начала войны высшие военные сферы в Петербурге считали, что нет особой необходимости укреплять Севастополь со стороны суши. В одном из докладов военному министру в августе 1853 г. указывалось, что в Севастополе «с 30 тысячами пехоты и 10 тысячами вооруженных матросов можно отразить всякую высадку, хотя бы с сухопутной стороны не было никаких укреплений». В этом же докладе говорилось, что «едва ли полезно и даже возможно будет отделять собственно для обороны Севастополя такие значительные силы». Отсюда следовал вывод о том, что «оборона столь важного пункта, составляющего главную защиту ке только Черноморского флота, но и всего южного края России, будет вверена морским экипажам при помощи одного или двух полков пехоты»138138
ЦГВИА, ф. 69, д. 20. лл. 155—156 об.
[Закрыть].
Явно заблуждаясь в реальных возможностях защиты крымского побережья и Севастополя, царское правительство вместе с тем недооценивало силы вражеской коалиции, проявляло полнейшее непонимание ее основных военно-политических целей, полагало невозможной или во всяком случае маловероятной высадку неприятельской армии на побережье Крыма. Вскоре, однако, последовала жестокая расплата...
ОРГАНИЗАТОР ОБОРОНЫ СЕВАСТОПОЛЯ
День 1 сентября 1854 г. начался в Севастополе как обычно; на кораблях, стоявших на рейде, производились ра-боты и учения, в портовых мастерских трудились рабочие, по улицам всюду сновали офицеры, матросы, чиновники, женщины, дети. Но в 10 часов утра по городу разнесся первый тревожный сигнал: на горизонте было замечено несколько неизвестных кораблей, а за ними – сплошное облако пароходного дыма. Около полудня пост оптического телеграфа на м. Лукулл сообщил, что в море виден огромный неприятельский флот: это были английская, французская и турецкая эскадры, насчитывавшие 89 боевых кораблей и 300 транспортных судов с 62-тысячным десантом. Соединенный флот быстро приближался к берегам Крыма.
События следовали одно за другим. Заняв Евпаторию и завершив высадку десантных войск к югу от йее, союзники двинулись к р. Альме. Здесь были сосредоточены русские войска под командованием Меншикова, почти вдвое уступавшие врагу по своей численности. 8 сентября на Альме разыгралось первое сражение в Крыму, закончившееся отступлением Меншикова. Русские войска отошли на южную сторону Севастополя. Путь к городу с севера оказался открытым дл„ врага.
С момента появления вражеского флота у побережья Крыма Корнилов принял неотложные меры по противодействию врагу. 2 сентября он определил диспозицию флота, отдал распоряжения о готовности кораблей, перевел на берег первые батальоны, сформированные из моряков, отправил отряд на Альму, организовал караульную службу в Севастополе после ухода войск на сражение, прекратил все портовые работы, чтобы переключить всех мастеровых полностью на оборонительную линию. Ввиду того, что союзники высадились к северу от города, наибольшее внимание было уделено защите Северной стороны139139
Севастополь о середине XIX в. делился на три стороны (части): Южную (или Городскую) и Корабельную на южном берегу
Большой бухты и Северную – на северном берегу Большой бухты.
[Закрыть]. К началу сентября здесь имелось лишь одно старое укрепление, которое можно было легко обойти. Поэтому здесь срочно были усилены оборонительные работы.
Если до первой встречи с противником сохранялись надежды на то, что враг будет остановлен и не допущен до-подступов к Севастополю, то исход Альминского сражения полностью разрушил эти надежды. Особенно остро встал вопрос: выходить ли флоту из Севастополя на сражение с противником в открытом море или оставаться в главной базе, используя все силы и средства для усиления обороны города?
Утром 9 сентября в штабе флота состоялся военный совет, на котором присутствовали флагманы и командиры кораблей Черноморского флота. Корнилов высказался за выход флота в море с целью сражения с противником; его мнение было поддержано несколькими адмиралами и командирами кораблей. Но большинство присутствовавших на совете высказалось против предложения Корнилова и поддержало капитана 1 ранга Зарина, который предложил затопить часть кораблей на рейде для предотвращения прорыва вражеских эскадр в порт и усилить сухопутные части экипажами с затопленных кораблей.
Предложение Зарина в той обстановке было правильным, потому что соотношение сил в сентябре 1854 г. исключало возможность успешного боя для русского флота, а интересы обороны Севастополя требовали любых мер для защиты его с моря и с суши. В предложении же о выходе флота в море выражалась готовность к героической гибели
ради сохранения чести флага, но сквозило неверие в успех обороны главной базы, не учитывались дальнейшие перспективы борьбы с противником. Недаром присутствовавшие на военном совете, как писал капитан-лейтенант Ухтомский, возражали Корнилову, «что дела наши не так плохи, чтобы отважиться на такое отчаянное дело, что мы все готовы умереть, но прежде всего мы должны защищать Севастополь».
В этом отношении еще более характерна запись в дневнике командира парохода «Эльборус» лейтенанта Асланбе-гова, присутствовавшего на военном совете в штабе флота. «Какой неувядаемый блистательный венок,– писал он, – готовился Черноморскому флоту: 14 кораблей, 7 фрегатов и 10 пароходов хотели сразиться с 33 кораблями и 50 па-роходо-фрегатами. С какой дивной чудной памятью погреб бы себя в волнах Черного моря Черноморский флот! Если ему уже назначено погибнуть, то может ли быть славнее смерть? И какие чудеса храбрости увековечил бы за собою этот сонм героев, эта гордость храбрых? Россия бы отпела по нас вечную память; родные и друзья гордились бы считать нас в числе этих доблестных русских, которые так мужественно презрели жизнь.
Но с выходом флота и удалением армии, что бы последовало? Город был бы взят и неприятель торжествовал бы занятие первого русского порта. А что важнее для России: порт или флот? Конечно, порт, – это ключ Черного моря»140140
ЦГВИА. ф. 171. оп. 1. д. 4, лл. 3-5.
[Закрыть].
Затопление нескольких старых кораблей являлось в тех условиях вынужденной мерой, которая позволяла наиболее полно обеспечить защиту рейда со стороны моря и усилить оборону на суше. Поэтому в ночь на 11 сентября семь кораблей были затоплены поперек входа в бухту.
Затопление судов было с болью воспринято всеми черноморскими моряками: « теми, кто считали эту меру неправильной, и теми, кто признавали такое решение наиболее целесообразным. «Трудно вообразить, – писал один из черноморцев, – это грустное чувство при виде погружающегося родного корабля. Корабль не есть просто соединение дерева, железа, меди и снастей, нет – это живое существо, способное понять все хлопоты, старания, труды о нем и отблагодарить вас с полной благодарностью...»
Однако затопление кораблей ни ил минуту но иодорил-ло духа защити икон города. Полое того, уже дном 9 сентября Корнилов – наиболее упорный к решительный сторонник выхода флота из Севастополя – » своем приказе писал: «Выход в море для сражения с двойным числом неприятельских кораблей, не обещая успеха, лишит только бесполезно город главных своих защитников". Спустя два дня он обратился к гарнизону города со следующим призывом: «Товарищи! Войска паши после кровавой битвы с превосходным неприятелем отошли к Севастополю, чтоб грудью защищать ого. Вы пробовали неприятельские пароходы и видели корабли его, не нуждающиеся и парусах. Он привел двойное число таких, чтобы наступить на нас с. моря; нам надобно отказаться от любимой мысли – разразить врага на воде. К тому же мы нужны для защиты города, где наши дома и у многих семейства»141141
Вицс-ддмнрлл В. Л. Кормило». Материалы..., стр. 208.
[Закрыть].
Защищать Севастополь в эти дин -пришлось в таких условиях, которые никогда нс встречались и истории обороны крепостей. Для обеспечения коммуникаций со страной Ментиков принял решение совершить фланговый марш-маневр и выйти на дорогу к Вахчнсараю. Русская армия по приказу главнокомандующего оставила Севастополь.
Уходя из города, Ментиков никого не поставил в из* всстиостъ о своих намерениях, нс отдал никаких распоряжений по обороне, не сообщил лаже о том, где предполагается расположение его армии. Важнейший вопрос о командовании севастопольским гарнизоном в это тяжелое время также был решен безответственно и формально: руковод
ство гарнизоном было поручено престарелому бездеятельному начальнику 14-й пехотной дивизии генерал-лейтенанту Моллеру. Под его подчинение поступили как Нахимов, на которого возлагалось руководство морскими частями на Южной стороне, так и Корнилов, которому вверялась Северная сторона Севастополя, где со дня на день ожидалось наступление вражеских полчищ.
Нескольким батальонам моряком во главе с начальником штаба Черноморского флота предстояло первым встретить 60-тысячную армию союзников.
На помощь со стороны Мсшинкова рассчитывать не приходилось, на Моллера – также. Величайшая ответственность перед черноморскими моряками, перед Ссвасто-
полем, перед страной требовала от Корнилова прим и гг» и пюн руки фактическое руководство обороной главной базы, органн:ки1 ать отпор Прагу, сплотить поеднио усилии всех защитников Севастополя.
Для Кори плоил <1|>гмн отистстпенностк усугублялось тем, что он не был сухопутным военачальником д нею жизнь провел I) море. Очень многие вопросы организации сухопутной обороны ему не были известим. Г Ко ему помогло уменье быстро ориентироваться в обета нон кг, видеть славное звено и цени многих частных задач, руководить людьми и воодушевлять их. Эти качества Корнилова, как поенного руководителя, были созданы многолетней практикой, опытом, повседневным общением с людьми, и, что не менее важно, они подкреплялись знаниями, достигнутыми большим напряженным трудом. Современники, например, отмечали, что еще летом 1834 г., и канун героической обороны, «среди частых выходов в море наших пароходов, которые псе были им направляемы, Владимир Алексеевич находил еще время заниматься II сухопутной частью военного искусства. Справочные книги поенных наук не сходили со стола его, и постоянным его чтением в свободные минуты была военная история»1.
Корнилов иступил н командование Северной стороной Севастополя, принял начальство над войсками, отдал приказ об организации обороны, назначил своим начальником штаба Истомина. «С Северной стороны,—говорил он. – ретирады* нет; псе, кто туда попал, ляжет навеки». Первым мероприятием по усилению обороны был перевод морских команд па берег и связи с малочисленностью сухопутных войск. II сентябри 1854 г. севастопольский гарнизон пополнился новым, -многочисленным отрядом моряков. Приказами Корнилова были переформированы созданные ранее резервные батальоны, переведены с. кораблей на берег десанты© батальоны, созданы номерные и морские батальоны. 11—12 сентября на берегу было уже 17 флотских батальонов; общая численность их составляла 12 «м-сяч. Наряду с моряками Корнилов призвал на защиту города и гражданское' население. *По первому призыву его о высылке рабочих людей дли постройки укреплений нл
1 Ницг-ллмирал В. Л. Корнилов. Материалы.... стр. МП
2 р о т и р а л « – отступление.
<) И. А. Ко|иш*И1*
КМ»
Северной стороне, – писал современник, – весь Севастополь ожил и стал на ноги»142142
«Русская старина», 1885, т. 47, № 7, етр. 94.
[Закрыть].
Вскоре, однако, произошли важные перемены в обстановке под Севастополем: союзники изменили свои первоначальные планы и отказались от атаки Северной стороны. 13 сентября неприятельская армия двинулась из долины Бельбека к хутору Мекензи, чтобы выйти к Южной стороне Севастополя. Балаклава стала основной базой английского флота; в Казачьей и Камышевой бухтах расположился французский флот. 13 сентября союзники произвели первую рекогносцировку русских укреплений Южной стороны.
Переход союзников очень существенно изменил положение под Севастополем: теперь опасность угрожала не Северной, а Южной стороне, где был расположен сам город. В распоряжении же Нахимова на семикилометровой оборонительной линии Южной стороны имелось не более 6 тысяч солдат и матросов. В такой обстановке Корнилов не задумался ни на минуту для того, чтобы оказать срочную помощь на угрожаемом направлении. «Убедившись, что главная союзная армия переходит на Южную сторону, – отмечал Жандр, – он приказал перевезти с рассветом на пароходах в город одиннадцать флотских батальонов... Святая ревность гражданина говорила ему, что его долг не оставаться на Северной стороне, хотя он и назначен начальником ее, что его место там, где он наиболее нужен; и Корнилов, не колеблясь, поручил Северную сторону капитану 1 ранга Бартеневу и поехал к Нахимову»143143
а Материалы для истории обороны Севастополя и биографии Корнилова. СПб, 1859, стр. 222.
[Закрыть].
* 144144
Вице-адмирал В. А. Корнилов, Материалы..., стр. 273.
13:
[Закрыть]
*
13 сентября 1854 г. Севастополь был объявлен на осадном положении, а на следующий день Корнилову было вверено фактическое руководство всем гарнизоном. По настоянию Нахимова он принял на себя обязанности начальника штаба всех войск, расположенных в Севастополе. Генерал-лейтенант Моллер, никчемность и бездеятельность которого была очевидна, самоустранился от руководства к специальным приказом обязал «всех начальников войск исполнять все приказания вице-адмирала Корнилова».
Положение Севастополя оставалось исключительно тяжелым. Южная сторона города, не имевшая ни единого законченного долговременного укрепления, была фактически беззащитна перед сильной армией врага. В городе не было ни достаточных запасов вооружения и боеприпасов, ни продовольствия и медикаментов, а противник обладал всем необходимым для наступления, начиная от тяжелых осадных орудий вплоть до новейшего стрелкового нарезного оружия. Несмотря на очевидную угрозу Севастополю, Меншиков не давал о себе знать, фактически бросив город на произвол судьбы. 13 сентября Корнилов в своем дневнике отмечал: «О князе самые сбивчивые слухи». На следующий день в дневнике Корнилова появляется запись: «Положили стоять. Слава будет, если устоим, если же нет, то князя Меншинова можно назвать изменником к подлецом». Еще через день Корнилов вновь отмечал: «О князе ни слуху, ни
духу...»1
Однако эти тяжелые условия не сломили духа героического гарнизона. Каждый севастополец сознавал всю серьезность угрозы, нависшей над городом. В сознании простых русских людей борьба за Севастополь стала борьбой за родную землю, за которую была пролита кровь многих поколений русского народа и на которую теперь пришли иноземные захватчики. Сознание это воодушевляло русских воинов, давало им неизмеримое моральное превосходство над иноземными войсками, вливало новые силы для самоотверженного трудового и воинского подвига во имя защиты Севастополя.
Вот почему нн беззащитность города с суши, ни уход армии Меншикова не могли остановить героического порыва севастопольцев. «Отступление армии, в то время как подходил неприятель, – вынужден был впоследствии признать английский историк Кинглек, – не повлекло за собой, как неизбежное следствие, немедленную сдачу города, покинутого главнокомандующим вместе с его армией. Блистательная декорация рухнула, но позади нее очутились гранитные стены. Корнилов справедливо мог сказать, что город будет защищаться по-русски».
Никакой военачальник, сколь бы талантлив он ни был. 144144
Вице-адмирал В. А. Корнилов, Материалы..., стр. 273.
13:
[Закрыть] никогда не мог обусловить победу в боевых действиях только своим военным искусством, применением на илучш их способов борьбы и знанием всех тонкостей военного дела. Значение военачальника в боевых условиях, бесспорно, очень велико, но вместе с тем вся история войн наглядно свидетельствует о том, что основной силой, решающей исход борьбы, всегда были солдаты и матросы. Именно на них лежала основная тяжесть борьбы, именно они своим мастерством, героизмом, готовностью до конца выполнить свой воинский долг обеспечивали победу. Вот эта роль простого воина, роль народных масс с необычайной силон проявилась с первых же дней Севастопольской обороны.
Севастопольцы с неустанной энергией строили укрепления, не жалели сил на изнурительных земляных работах, на своих плечах перетаскивали огромные орудия, днем и ночью, без сна к отдыха выполняли любые задания и добровольно вызывались на самые опасные предприятия. «Матросы, – отмечал Корнилов, – особенно одушевлены н с жаждой помышляют о битве за родину». Самоотверженная деятельность рядовых воинов обусловила активность и непреодолимость обороны; она же явилась источником силы и для руководителей гарнизона.
Сознавая мизерность русских сил по сравнению с противником и лучше, чем многие другие, зная все недостатки в организации обороны. Корнилов в первые дни борьбы мало верил в ее успех. Но, находясь среди простых русских воинов, в самой гуще их кипучей деятельности, он с каждым днем мог все больше убеждаться в могучей силе -масс; поэтому изо дня в день росла уверенность его и в силах всего гарнизона, и в своих собственных силах. Он понимал, что ему как руководителю нельзя быть позади их. Несмотря на огромную разницу в общественном положении, Корнилов на бастионах Севастополя как никогда прежде сближался с рядовым воином – к этому приводила и сама обстановка осажденного города, и единая опасность от противника, и единая готовность сражаться до последней капли крови.
Главной и основной стороной деятельности Корнилова в Севастополе стала забота о высоком духе защитников. Появляясь на самых различных участках оборонительной линии, он вместе с Нахимовым обращался с проникновенными словами к воинам. «Здесь, на этом флоте, – гово-
рил Корнилов, – мы возмужали и состарились; здесь приобрели мы первые уроки и опытность и здесь должны лечь костьми, защищая его до последней капли крови!»’ Он говорил защитникам Севастополя: «Отступать нам некуда:
позади нас море, впереди – неприятель. Помни же – не верь отступлению. Пусть музыканты забудут играть ретираду; тот изменник, кто протрубит ретираду, и, если я сам прикажу отступать, – коли и меня».
Проникнутые глубоким патриотическим чузством призывы Корнилова, его постоянная забота о питании, снабжении, обмундировании воинов, простота его обращения с подчиненными снискали ему большой авторитет среди воинов. «Крепко любили его солдаты за привет и доброе слово, – писал один из севастопольцев. – Речь его была впечатлительная, всякое слово было близко солдатскому уму и сердцу. При воякой встрече и прощанье с ним солдаты говорили между собой: «Вот так енерал; отец, а не ене-рал...»145145
«Русская старина». 1865, т. 47. ЛЪ 7. стр. 94.
[Закрыть]146146
Вице-адмирал В. А. Корнилов. Материалы..., стр. 295.
[Закрыть]
Опираясь на решимость севастопольцев во что бы то нн стало отстоять Севастополь, Корнилов возглавил работы по подготовке города к длительной и тяжелой борьбе. Он глубоко продумал и разработал обширный комплекс мероприятий, направленных на мобилизацию всех сил и средств для защиты города. В основу их было положено взаимодействие армии и флота. Сам Корнилов, как образно выражались севастопольцы, «совокуплял в себе взаимодействие всех отраслей обороны: инженерной, морской, сухопутной и артиллерийской»147147
«Русский архив», 1893, кн. Ш. стр. 2э9.
[Закрыть].
Прежде всего Корнилов тщательно продумал распределение сил гарнизона, что являлось одним из важнейших условий для организации обороны. Так как неприятель угрожал Южной стороне, на защиту' ее были направлены главные силы гарнизона. 14 сентября была разработана диспозиция по обороне Южной стороны. Вся оборонительная линия здесь была разделена на три дистанции, командование которыми было поручено генерал-майору Аслановичу, вице-адмиралу Новосильскому и контр-адмиралу Истомину. На бастионы и батареи, в части и подразделения были назначены начальниками наиболее энергичные и способные офицеры, зарекомендовавшие себя по предшествующей службе на кораблях Черноморского флота.
Большое внимание уделил Корнилов обеспечению сухопутной оборонительной линии артиллерией, боезапасом и всеми видами материально-технического обеспечения. Чер-
 |
| Пароходы на рейде во время Севастопольской обороны. |
номорский флот явился важнейшим источником боепитания Севастополя. «Вся оборонительная линия (кроме 6-го бастиона и малого числа мортир), – писал артиллерист Пе-стич, – была вооружена морскими орудиями и снабжалась-в продолжение всей обороны морским ведомством. Таким образом, наша оборонительная линия до некоторой степени представляла собой прежний наш Черноморский флот, перешедший на берег со всеми судовыми порядками и .морской обстановкой. Так, например, прислуга при орудиях, состоявшая нз морских команд, действовала по правилам морского артиллерийского учения, принятого на кораблях. На батареях командовали артиллерией те же лейтенанты, которые были батарейными командирами на судах. Установка артиллерии со всей принадлежностью целиком перенесена была с корабельных палуб на настильные сухопутные платформы»148148
«'Инженерный журнал», 1883, № 9, стр. 926.
[Закрыть].
Но задача заключалась не только в том, чтобы снять орудия с кораблей и установить их на сухопутной оборонительной линии. Нужно было точно определить: где их
расположить, сколько орудий выделить на каждое направление, как обеспечить артиллерийские позиции и всю оборонительную линию в целом в инженерном отношении-Поэтому исключительно важное значение в деле подготовки города к обороне имело инженерное обеспечение сухопутной оборонительной линии, строительство новых батарей, усиление бастионов, сооружение траншей, оборонительных стенок, блиндажей. В результате самоотверженных усилий защитников города за несколько дней в Севастополе было сделано больше, чем за годы предвоенного времени.
