Текст книги "Яйцо глака. Антология"

Автор книги: Айзек Азимов

Соавторы: Клиффорд Дональд Саймак,Роберт Сильверберг,Роберт Франклин Янг,Дэймон Найт,Энтони Бучер,Харви Джейкобс,Рон Гуларт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Зев стянула рубашку с мистера Парди и подтолкнула его к окну.

– Поторопись!

– Не думаю, что это правильное решение. Нам надо было бы встретиться лицом к лицу и…

Зев вытолкнула его в окно, прежде чем он успел закончить фразу, и подбежала к двери.

– Что происходит? – спросила девушка, открывая дверь.

– Это я вас спрашиваю: что происходит?

– Я просила принести холодную воду, а вы мне ни к чему.

– Где он?

– Где кто?

– Вы знаете, кого я имею в виду!

– И кого же, интересно?

– Ага! – Майра торжествующе показала на ужин для двоих на подносе.

– Это? – девушка пожала плечами. – Я ем за двоих.

– Таак! И где же он? – Майра заглянула под кровать.

– Если найдете мужчину, спросите, нет ли у него друга.

– Я знаю, что мой муж здесь. И собираюсь отвезти его домой. Я читала газеты. Я знаю, что вы хотите унизить талант Фредрика, хотите превратить его в источник прибыли.

– А вы не слышали о прошлом вечере? – невинным тоном спросила Зев. – На большом шоу он…

– Я знаю, что произошло. Это просто несчастный случай. Бедному мальчику необходим рядом кто-то, кто мог бы оберегать его покой и…

– …И превратить его в источник прибыли. Так вот, он уехал в ваш летний домик на островах, чтобы забрать там некоторые книги.

– Нет, не уехал! Я видела, как он вместе с вами вышел из автобуса. Он должен быть здесь! – И она пошла в ванную.

В этот момент в окне появился Фредрик.

– Мы бедные маленькие барашки! Бээ, бээ! – он громко заблеял, размахивая почти пустой бутылкой виски.

Зев возмущенно замахала на него руками.

– Где он? Я слышу его голос! – закричала Майра, вылетая из ванной комнаты.

– Он? Его? Кого?

– Я слышала, как он пел!

– Это я, – сказала Зев. – Бээ, бээ!

– Бэ! – закончил Фредрик, вплывая в комнату вперед головой.

Удачно избежав удара об пол, он упал в кресло и визгливо засмеялся.

Надо отдать должное самообладанию Майры при виде мужа, влетающего в окно третьего этажа и более всего напоминающего пьяного воробья.

– Фредрик! Ты сейчас же отправляешься со мной! – приказала она. – Что это ты тут делаешь, летая по чужим окнам?

Фредрик вскочил с кресла и простер к жене руки.

– Майра! У меня гениальная идея.

– Ты едешь домой или нет?

– Конечно, еду. И Зев тоже едет с нами. Поедем, кукленок?

– Кукленок? – повторила озадаченная Зев.

– Ты в своем уме? – спросила со злостью жена.

– Ты ее полюбишь так же, как полюбил ее я. Верно, верно, она… – Он остановился, подыскивая слово. – Живая куколка.

– Что ты выдумываешь? – спросила Зев.

– У нас будет любовь втроем. Смотри на меня. Майра, я – птичка! Те, кто умеет летать, приветствуют тебя! – И он, свистнув, раскинул руки и взмыл к потолку.

– Мы летим в дикое, голубое, вон то! – пел Фредрик хриплым голосом.

Это было слишком даже для Майры. Она в ужасе отступила к стенке. Фредрик неожиданно рухнул перед ней на колени.

– Раздевайся, милашка, давай немного покувыркаемся!

Он поднялся, покружился и закончил тем, что прошелся по потолку ногами.

– Я летучая мышь! Нет! Я – трехлапый ленивец! Нет! Я – трехловый наивец! Я хочу сказать… Уооп! Сейчас я разобьюсь о скалы! Подумайте о моряках!

Фредрик выскочил в окно, и женщины услышали звуки рвоты.

– О Господи! – простонала Майра. – Что с ним случилось?

Зев, еле сдерживая хохот, в изнеможении бросилась в кресло.

– Слава Богу, вы здесь! Есть кому о нем позаботиться. Это ваш долг. Вы несете за него ответственность, – сказала она.

– Я несу ответственность?

– Последние несколько дней были сущим адом, – вздохнула девушка. – Он совершенно обезумел. Пьянствует с утра до вечера. Вы бы видели его сегодня в Водопадах! В ресторане разделся, забрался на бензоколонку, а когда его арестовали, сбежал из зала суда, вылетев обнаженным через стеклянный потолок. А потом еще украл одежду и напугал до полусмерти какую-то женщину.

– О Боже!

– И это еще не самое плохое. – Зев придвинулась к Майре. – Он – сущий сатир.

– Что?

– Бешеный волк! Что вы! Это просто ужасно! – И она зашептала что-то на ухо перепуганной женщине.

– Нет! Это не Фредрик!

– Правда, правда!

– Вот они, мои девочки! – В окне снова появился Фредрик и, пьяно размахивая руками, бросился к Майре. – Я так скучаю по моей деточке!

– Нет-нет. – Майра в ужасе спряталась за Зев и зарыдала. – О, мой несчастный дом! О, мои бедные дети!

– Вы не должны уклоняться от обязанностей жены, – назидательно заметила Зев.

– Этот горький пьяница больше мне не муж, – ответила Майра. – В нашей стране законы защищают женщин.

– Папочка! Иди к папочке! – завопил Фредрик.

Майра с отвращением смотрела на мистера Парди.

– Если ты думаешь, что я позволю тебе разрушить мой дом, то ты – сумасшедший. Я требую развода.

Наступило молчание.

– Развода? – переспросил Фредрик почти нормальным голосом.

– Ты что, не слышал? Утром иду к адвокату.

– Не позволяй ей сделать это, Фредди, – вставила Зев. – У тебя есть права на детей.

– Нет в стране такого суда, который бы отобрал детей у матери!

Зев вздохнула.

– Подозреваю, Фредди, что детей ты потерял.

– При разводе я буду сражаться за каждый пункт, – заявил Фредрик. – Во мне все стонет и плачет. Уо-уи-УУУУ!

Раздался резкий стук в дверь.

– Еще раз крикнете, и я вас тут же выставлю из отеля, – прошипел злобный мужской голос.

– Тшш! – одновременно произнесли обе женщины.

– Да я его… одной левой… – И вдруг Фредрик заплакал. – Майра, ты не должна меня покидать! Кто же будет обо мне заботиться?

Снова все замолчали.

– А твоя… подруга? – нерешительно спросила Майра.

– Ну уж нет! – воскликнула Зев. – С меня хватит папочки-пьяницы. Я выхожу из игры!

– Моя дорогая! Вы должны! Только вы сможете держать его в руках! – стала умолять Майра.

– Ну дааа…

– Я вам хорошо заплачу, – торопливо заговорила Майра, роясь в сумочке. Достав чековую книжку, она сказала: – Сейчас даю вам тысячу долларов, а первого января каждого следующего года вы будете получать по пять тысяч. Только одно условие: вы не должны появляться в Нью-Йорке.

– Не знаю… – колебалась Зев.

Фредрик незаметно толкнул ее ногой.

– Ну, хорошо, – вздохнула девушка. – Придется, видно, выйти за него замуж. После вашего развода.

– Так будет лучше для детей, – решила Майра.

– Что же, Майра? Это конец?

– Я скажу детям, что их отец погиб в автомобильной катастрофе, – объявила Майра, подошла к двери, открыла ее, с любовью посмотрела на Зев и, издав подобие стона, удалилась.

Несколько минут Зев и Фредрик стояли неподвижно. Вдруг девушка подпрыгнула, ликующе размахивая чеком, и обняла мистера Парди.

– Ну и спектакль ты устроил! Даже я сначала подумала, что ты пьян. – Она, хохоча, упала на кровать.

– Спектакль? Какой спектакль? – прошептал Фредрик.

Он внимательно посмотрел на девушку и двинулся к ней. Когда Фредрик проходил мимо выключателя, комната погрузилась во тьму.

– Детка! – прорычал он.

Прошло шесть лет. Зев и Фредрик теперь живут на западном побережье. Он занимает пост профессора йоги в Калифорнийском технологическом. Они очень прилично существуют на его зарплату и тот чек, который регулярно приходит с востока.

Супруги прекратили сеансы левитации для публики, даже в качестве примера для студентов. Однако иногда ранним утром звери из ближайшего леса удивляются, видя, как профессор и его жена летят высоко над водами озера Миопик, держа за руки своего пятилетнего сына Шияма.

Да, дом Парди самый счастливый и самый веселый во всем университетском городке. Но там никогда не подают спиртного. На этот счет Зев тверда как скала.

Дэймон Найт
Великий навозный бум

У придорожной вывески «КОРЗИНЫ И СУВЕНИРЫ» в клубах пыли остановился длинный блестящий автомобиль. Чуть подальше над простоватым зданием со стеклянным фасадом висела другая вывеска, гласившая: «КОФЕЙНАЯ МЕЛЬНИЦА СКВАЙРА КРОУФОРДА. ПОПРОБУЙТЕ НАШИ ПОНЧИКИ!» А дальше простиралось пастбище с коровником и силосной ямой, отнесенной подальше от дороги.

Двое пришельцев спокойно сидели в машине и смотрели на вывески. У них была фиолетовая кожа и маленькие желтые глаза. В серых твидовых костюмах они выглядели почти как люди. Только всегда прятали подбородки, укутывая их оранжевыми шарфами.

Марта Кроуфорд вышла из дома и, вытирая руки о фартук, подбежала к киоску с корзинами. У киоска стоял ее муж, Лльюэллин Кроуфорд, и жевал кукурузные хлопья.

– Что угодно, сэр? мэм? – нервно спросила Марта, оглядываясь на мужа в поисках поддержки. Лльюэллин похлопал ее по плечу. Им еще не доводилось видеть пришельцев так близко.

Один из пришельцев лениво вышел из машины и уставился на Кроуфордов. Он (или оно) попыхивал сигарой, засунутой в отверстие в оранжевом шарфе.

– Доброе утро, – все еще нервничая, сказала миссис Кроуфорд. – Корзинку? Сувенирчик?

Пришелец мрачно блеснул желтыми глазками. Его лицо ничего не выражало. Шарф скрывал подбородок и рот, а может быть, и еще что-то. Некоторые говорили, что у пришельцев нет подбородков, другие – что у них вместо подбородков нечто такое кривое и ужасное, что людям невыносимо на это даже смотреть. Пришельцев называли герками, потому что появились они с планеты Зета Геркулеса.

Герк глянул на корзины и безделушки, висящие над прилавком, и пыхнул трубкой. А потом произнес неотчетливо, но понятно:

– Что это такое? – И указал вниз когтем трехпалой руки.

– Маленькая индейская куколка? – почему-то пискнула Марта. – Или календарь на березовой коре?

– Нет, это. – Герк показывал вниз.

Кроуфорды перегнулись через прилавок и увидели, что герк смотрит на что-то большое, бурое и круглое.

– Это? – неуверенно переспросил Лльюэллин.

– Это.

Лльюэллин Кроуфорд покраснел.

– Ну-у, это просто коровья лепешка. Вчера корова с сыроварни отбилась от стада и обронила это. А я и не заметил.

– Сколько стоит?

Кроуфорд в недоумении уставился на него (или на нее) и спросил:

– Что вы имеете в виду?

– Сколько стоит коровья лепешка? – прорычал пришелец, продолжая пыхтеть сигарой.

Кроуфорды обменялись взглядами.

– Никогда не слышала… – начала полушепотом Марта, но муж шикнул на нее и, откашлявшись, сказал:

– Я бы хотел десять цен… Ну, я не хочу вас надуть, четверть доллара годится?

Пришелец достал большой кошелек с мелочью, положил четвертак на прилавок и что-то сказал своему спутнику, сидящему в машине.

Второй пришелец вышел из автомобиля, неся квадратную шкатулку и лопату с золотой ручкой. Она (или он) осторожно подняла лопатой коровью лепешку и положила ее в шкатулку.

Пришельцы сели в машину, взревел мотор, и в облаке пыли герки скрылись из виду.

Кроуфорды проводили их взглядом, потом посмотрели на сверкающий четвертак, лежащий на прилавке. Лльюэллин взял монету и подбросил в воздух.

– Вот и славно! – сказал он и начал хохотать.

Целую неделю по всем дорогам в огромных сверкающих автомобилях разъезжали пришельцы. Где они только ни побывали, что только ни посмотрели! И за все расплачивались сияющими новенькими монетками и хрустящими купюрами.

Шли какие-то разговоры против правительства, которое допустило их на Землю, но они способствовали процветанию бизнеса и не причиняли никаких неприятностей. Одни из них называли себя туристами, другие студентами, проводящими социологические исследования.

Лльюэллин Кроуфорд пошел на соседнее пастбище, набрал коровьих лепешек и сложил их у киоска с корзинками. Он предлагал лепешки каждому проходящему мимо герку и получал по доллару за штуку.

– Но зачем им нужны эти лепешки? – недоумевала Марта.

– Не все ли тебе равно? – отвечал муж. – Им нужны лепешки, а у нас они есть! Если снова позвонит Эд Лейси насчет закладной, скажи ему, чтобы не беспокоился.

Лльюэллин расчистил прилавок и разложил на нем новый товар. Сначала он поднял цену до двух долларов за лепешку, потом – до пяти.

На следующий день он заказал новую вывеску: «КОРОВЬИ ЛЕПЕШКИ».

Два года спустя ясным осенним днем Лльюэллин Кроуфорд зашел в гостиную, снял шляпу, бросил ее в угол и тяжело опустился в кресло. Поверх очков он посмотрел на большой круглый предмет, висящий над камином. Диск был искусно разрисован голубыми, оранжевыми и желтыми концентрическими кругами. Неискушенному взгляду этот предмет мог показаться подлинной музейной вещью с планеты герков. Но его сделала сама миссис Кроуфорд. В наши дни многие дамы с художественными способностями стали заниматься подобным искусством.

– Что случилось, Лью? – в тревоге спросила Марта.

Несмотря на новую прическу и платье из дорогого нью-йоркского магазина, она выглядела утомленной и озабоченной.

– Случилось! – прорычал Лльюэллин. – Этот старый идиот Томас хочет четыреста долларов за голову! Больше невозможно покупать коров за такие деньги.

– Послушай, Лью, у нас уже есть семь пастбищ, не хва…

– А надо чтобы было еще больше, раз есть спрос! – выпрямившись, сказал Лльюэллин. – Господи боже мой, Марта, ты же все понимаешь! Поднять цену за королевские лепешки до пятнадцати долларов за штуку – и это еще не предел. А за императорские – по пятнадцать сотен, если повезет…

– Вот смешно, мы раньше и не знали, что есть столько разновидностей лепешек. Императорская – это та, которая с двойным завитком?

Лльюэллин что-то пробормотал и стал перелистывать последний номер журнала «Американский торговец лепешками».

– «Вес лепешек», – прочитал он громко. – «Сохранение лепешек», «Ферма – дополнительный доход». Все не то. О, вот оно! «Неудача с подделкой лепешек». Смотри, они пишут об одном парне из Амарилло, у которого была императорская, и он по ней сделал пластиковую форму. Потом при помощи этой формы отлил пару больших лепешек – и так здорово, что невозможно было отличить от настоящих. Но герки не захотели их купить. Они догадались!

Кроуфорд бросил журнал на пол и уставился в окно, выходящее на задний двор.

– Этот дурачок опять сидит без дела! Почему он не работает?

Лльюэллин поднялся, открыл жалюзи и крикнул:

– Эй, Делберт! Делберт! – Он подождал немного и буркнул: – Оглох, что ли?

– Я пойду, скажу ему, что ты хочешь… – начала Марта.

– Да ладно, сам схожу. За ним глаз да глаз нужен.

Лльюэллин вышел во двор и пошел к сараю, где на пустой тележке сидел долговязый парнишка и неторопливо жевал яблоко.

– Делберт! – раздраженно сказал Лльюэллин.

– А, привет, мистер Кроуфорд, – сказал парнишка и улыбнулся, показав дырку между зубами.

Он в последний раз откусил от яблока и бросил огрызок на землю. Лльюэллин проследил полет огрызка. Обкусанный беззубым ртом Делберта огрызок представлял собой самый ничтожный предмет на всем белом свете.

– Ты почему не возишь лепешки в киоск? – возмутился Лльюэллин. – Я тебе плачу не за то, чтобы ты здесь рассиживался!

– Утром я отвез несколько штук, – ответил мальчишка, – но Фрэнк велел везти их обратно.

– Что-что?

Делберт кивнул.

– Сказал, что продал только две штуки. Можете сами у него спросить, я не вру.

Лльюэллин повернулся на каблуках и отправился к дороге.

Около потрепанного пикапа стоял длинный автомобиль. Когда Лльюэллин подходил, автомобиль тронулся. Следом за ним подъехал еще один. Мистер Кроуфорд подошел к киоску, но пришельцы уже уселись в машину и уехали.

У прилавка остался только один покупатель, усатый фермер в клетчатой рубашке. Продавец Фрэнк удобно разлегся на прилавке. На полках позади него было полно лепешек.

– Доброе утро, Роджер, – с притворной радостью сказал Лльюэллин. – Как семейство? Купишь сегодня хорошенькую лепешечку?

– Право, не знаю, – сказал усатый мужчина, почесывая подбородок. – Моя жена присмотрела вон ту. – Он показал на большую симметричную лепешку на средней полке. – Но за такую цену…

– Ничего лучше и придумать нельзя, Роджер. Поверь мне, это ведь вложение капитала, – горячо убеждал фермера Лльюэллин. – Фрэнк, что купил последний герк?

– Ничего, – ответил Фрэнк. Из его нагрудного кармана раздавалось назойливое жужжание приемника. – Он только сфотографировал киоск, и они тут же уехали.

– Ну ладно, а тот, который был перед этим…

В клубах пыли за спиной Лльюэллина остановился длинный блестящий автомобиль. Лльюэллин обернулся. В машине сидело трое пришельцев в красных фетровых шляпах со смешными пуговичками. Их серые твидовые костюмы были усыпаны конфетти.

Один из герков вышел и направился к киоску, попыхивая сигарой, торчавшей из отверстия в оранжевом шарфе.

– Что угодно, сэр? – спросил Лльюэллин, быстро выходя вперед. – Хорошенькую лепешечку?

Пришелец смотрел на серые предметы позади прилавка. Он (или оно) блеснул желтым глазом и издал странный булькающий звук. Лльюэллин решил, что это был смех.

– А что в этом смешного? – недовольно спросил он, перестав улыбаться.

– Ничего смешного, – ответил пришелец. – Я веселюсь, потому что счастлив. Завтра я отправляюсь домой. Наши исследования закончены. Можно сфотографировать? – Он поднял фиолетовый коготь с маленькой линзой.

– Что ж, пожалуйста, – неуверенно сказал Лльюэллин. – Так вы говорите, что уезжаете домой? Вы хотите сказать – вы все? А когда вернетесь?

– Мы сюда не вернемся, – сказал пришелец, вытащил из камеры фотографию, посмотрел на нее, что-то хрюкнул и положил ее в карман. – Мы вам благодарны за развлечения. Прощайте.

Герк повернулся, сел в машину, и автомобиль скрылся в облаке пыли.

– И так все утро, – сказал Фрэнк. – Они ничего не покупают – только фотографируют.

Лльюэллин почувствовал, что его начинает трясти.

– Думаешь, он имел в виду, что они ВСЕ уезжают?

– По радио так и сказали, – ответил Фрэнк. – Этим утром тут проезжал Эд Кун из Хортонвилла. Сказал, что со вчерашнего дня не продал ни одной лепешки.

– Таак! Но я не понимаю, – сказал Лльюэллин. – Не могут же они все сразу уехать! – У него задрожали руки, и он спрятал их в карманы. – Скажи, Роджер, сколько ты заплатишь за ту лепешку?

– Ну-у…

– Эта лепешка стоит десять долларов, ты же знаешь, – сказал Лльюэллин, придвигаясь ближе. – Высший сорт.

– Да, я знаю, но…

– Ну а если семь пятьдесят?

– А если пять?

– Продано, – сказал Лльюэллин. – Давай ее сюда, Фрэнк.

Кроуфорд проследил, как усатый мужчина нес свой трофей в пикап.

– Фрэнк, спусти цены на все. Постарайся распродать… – тихо сказал Лльюэллин.

Несчастный день подходил к концу. Лльюэллин и Марта, взявшись за руки, проводили взглядом последнего покупателя, отошедшего от киоска с лепешками. Фрэнк убирался, Делберт, лежа напротив киоска, грыз яблоко.

– Конец света, – хрипло сказал Лльюэллин. В глазах его стояли слезы. – Лучшие лепешки уходят по центу за пару.

Сумерки прорезал свет фар длинного низкого автомобиля, остановившегося возле киоска с лепешками. В машине сидели два зеленых создания в плащах. Сквозь отверстия в их голубых шляпах, похожих на пирожки с мясом, торчали перистые усики. Один зеленый вышел из машины и торопливо подбежал к киоску. Делберт зевнул и уронил яблочный огрызок.

– Серпы, – прошептал Фрэнк, наклонившись к Лльюэллину. – Слышал о них по радио. Сказали, что они с Гамма Серпентис.

Зеленое создание обследовало полупустые полки киоска. Под роговыми веками сверкнули светлые глазки.

– Лепешку, сэр? – взволнованно спросил Лльюэллин. – Осталось совсем немного, но…

– Что ЭТО? – прошуршал голос серпа.

Кроуфорды смотрели на его указующий коготь. Он показывал на что-то отвратительное, лежащее около ботинка Делберта.

– Это? – спросил оживившийся мальчишка. – Это яблочный огрызок.

Делберт посмотрел на Лльюэллина, и, казалось, в его глазах промелькнула искра разума.

– Мистер Кроуфорд, я бросаю работу, – сказал он отчетливо и повернулся к пришельцу. – Это – яблочный огрызок ДЕЛБЕРТА СМИТА.

Окаменевший Лльюэллин смотрел, как серп вынимает бумажник. Деньги перешли из рук в руки. Делберт достал новое яблоко и с энтузиазмом начал превращать его в огрызок.

– Слушай, Делберт, – сказал Лльюэллин, отходя от Марты, – похоже, у нас тут кое-что получится. Раз ты такой смышленый, может быть, арендуешь у меня этот киоск?

– Не-а, мистер Кроуфорд, – невнятно произнес Делберт, у которого рот был набит яблоком. – Собираюсь отправиться к дяде, у него фруктовый сад.

Серп, повизгивая, вертелся рядом. Он дожидался появления нового огрызка.

– Знаете, надо быть поближе к месту производства продукта, – сказал Делберт, важно покачивая головой.

Онемевший Лльюэллин почувствовал, что кто-то прикоснулся к его рукаву, обернулся и увидел Эда Лейси.

– Послушай, Лью, полдня пытаюсь тебе дозвониться, но ты не подходишь к телефону. Как насчет закладной?..

Рон Гуларт
Пожалуйста, будь наготове!

Секретарша художественного отдела поставила рождественскую елку и поцеловала Макса Кирни.

– Там к вам кто-то пришел, – сообщила она, надевая на ходу пальто и снова поднимая елку.

Макс покачался на стуле.

– В последний рабочий день перед Рождеством?

– Помогите мне взять эти пакеты с подарками, – попросила секретарша. – Он сказал, что это срочно.

Выйдя из-за стола, Макс подал девушке ее пакеты.

– А кто он?

– Некто по имени Дэн Паджет.

– А, понятно. Это мой приятель из другого агентства. Скажите ему, чтобы заходил.

– Скажу. Как решили отпраздновать Рождество?

– Надеюсь, что Армия Спасения придумает что-нибудь забавное.

– Нет, Макс, серьезно! Только не за холодной стойкой какого-нибудь бара. Ну, счастливого Рождества!

– И вам того же, – Макс посмотрел на свой стол, заваленный набросками макета, и тут вошел Дэн Паджет.

– Привет, Дэн. Что случилось?

Дэн потирал руки.

– Ты не бросил свое хобби?

Макс вытащил сигарету из пачки.

– Охоту за привидениями? Нет, все по-прежнему.

– Но ты ведь не только привидения выслеживаешь? – Дэн закрыл дверь.

– Нет. Меня интересует все таинственное. Последний случай, которым я занимался, касался свободного художника по раскапыванию могил. А в чем дело?

– Ты помнишь Энн Клеменс, блондинку?

– Ну да. Ты с ней встречался, когда мы работали в «Брайан Джозеф и партнеры». Худышка.

– Изящная, – поправил Дэн, сел на стул и расстегнул пальто. – Как манекенщица. Я хочу на ней жениться.

– Прямо сейчас?

– Я сделал ей предложение две недели тому назад, но она пока что не дала мне ответа. Одна из причин – Кеннет Вестерленд.

– Мультипликатор?

– Да, парень, создавший великого Боусера. Он тоже ухаживает за Энн.

– Так, – сказал Макс, вытаскивая свой стул из-за рабочего стола. – Я не берусь помогать тем, кто страдает от неразделенной любви. Вот если бы Вестерленд был вампиром или оборотнем, тогда это было бы мое дело.

– Даже если Энн скажет «да», то проблема не в этом.

– А в чем?

– Я не могу на ней жениться.

– Раздумал?

– Нет. – Дэн встал и снова начал потирать руки. – Нет. Я ее люблю. Это со мной происходит что-то непонятное. Мне очень совестно тревожить тебя в такой вечер, но это нужно выяснить именно сегодня.

Макс зажег новую сигарету от предыдущей.

– Я все еще не совсем понимаю, в чем проблема.

– В дни национальных праздников я превращаюсь в слона.

Макс искоса посмотрел на Дэна.

– В слона?

– В серого слона средних размеров.

– В дни национальных праздников?

– Именно так. Это началось в Хэллоуин. Потом до Дня Благодарения все было нормально. К счастью, в этом состоянии я могу разговаривать. Поэтому я объяснил родственникам, что на традиционном семейном обеде в День Благодарения меня не будет.

– Как же ты набрал номер телефона?

– Я ждал, пока они мне не позвонили, а телефонную трубку поднял хоботом.

– Обычно люди превращаются в котов или волков.

– Я об этом не думал, – сказал Дэн. – Волк – это приемлемо. Это понятно. Я даже мог бы представить себя огромным тараканом. Но слон средних размеров! Невозможно просить Энн стать моей женой, если я способен на такое…

– А если, – сказал Макс, подходя к окну и глядя на прохожих, – у тебя это лишь галлюцинации?

– Но это все так реально! В День Благодарения я съел копну сена. – Дэн постукивал по колену костяшками пальцев. – Знаешь, когда я впервые превратился в слона, то очень проголодался. Но хобот никак не мог справиться с этим проклятым консервным ножом. Поэтому я рассудил, что под рукой всегда надо иметь копну сена, на тот случай, если все это еще раз повторится.

– А сколько времени ты оставался слоном?

– Двадцать четыре часа. Первый раз… Оба раза я был у себя дома. У меня там крепкий, добротный пол, но я переживал, ведь я так топал, что парень снизу стал стучать в потолок. Я понял: надо вести себя очень тихо, чтобы никто не вызвал полицию и меня не отправили в зоопарк или приют для бездомных животных. Я тихо стоял и размышлял о происходящем. Ровно в полночь я стал самим собой.

Макс погасил сигарету в маленькой металлической пепельнице.

– Ты хочешь все это взвалить на меня?

– Нет, Макс. – Дэн безнадежно вздохнул. – Но разве это тебе не интересно? К тому же, мне некого больше просить о помощи. Я пытался об этом забыть, но вот-вот наступит Рождество. Те два превращения случались в праздник. Я волнуюсь.

– Оборотень, – сказал Макс. – Ты – оборотень. Это невероятно. А не видел ли ты недавно слонов?

– В зоопарке я был два года назад. И ни один слон на меня даже не взглянул.

– Здесь что-то другое… Слушай, Дэн, в день Рождества у меня свидание с девушкой в Пало-Альто. Но в сочельник я свободен. Ты превращаешься точно в полночь?

– Оба раза это начиналось ровно в полночь. Я уже предупредил родственников, что проведу рождественскую ночь с Энн. А ей сказал, что буду со своими.

– Что дает ей возможность увидеться с Кеннетом Вестерлендом.

– Сукин сын!

– «Великий Боусер» – неплохая мультяшка.

– Во всяком случае, имеет успех. Там все дело в этом собачьем голосе. – Дэн поднялся. – Может быть, все и обойдется.

– А если не обойдется, я хоть что-нибудь пойму.

– Надеюсь. Ладно, Макс, счастливого Рождества. Встречаемся завтра вечером.

Макс кивнул, и Дэн Паджет вышел из комнаты.

Вернувшись к рабочему столу, Макс снова принялся за рисование.

С улицы доносились рождественские песнопения.

Присев на копну сена, Макс осторожно зажег сигарету и посмотрел на часы.

– Прошло полчаса.

Дэн Паджет налил немного виски в чашку с нарисованными на ней Томом и Джерри и опустил жалюзи.

– Какая глупость держать тут это сено! У всех людей сегодня стоят елочки.

– Повесь на нее мишуру и блестки.

– Когда я ем сено, это ранит мои чувства. – Дэн налил еще виски и подошел к батарее. – Холодно, но я боюсь пожаловаться хозяйке. Она может сказать: «А кто вам разрешил держать здесь слона?» Прохладно, но придется потерпеть.

– Знаешь, я кое-что почитал об оборотнях. Один мой приятель держит магазинчик оккультной литературы.

– Теперь все, кроме беллетристики, пользуется большим спросом.

– Так вот, я не нашел ни одного описания твоего случая.

– Может быть, люди просто не хотят огласки.

– Может быть, но больше всего это похоже на то, что кто-то навел на тебя порчу.

Дэн нахмурился.

– Мне это не приходило в голову. Который час?

– Без четверти.

– Меня кто-то заколдовал? Я должен был встретиться с кем-нибудь, кто мог бы это сделать? Или можно заколдовать на расстоянии?

– Обычно необходим какой-то контакт.

– Слушай-ка, тебе лучше встать с моего сена, – сказал Дэн, опуская голову и почесывая нос. – Животные не любят, когда люди забавляются с их пищей.

Он стоял, раздвинув ноги, которые начали раздуваться на глазах. Макс осторожно поднялся и отодвинулся в сторону.

– Уже?

– Нет, – ответил Дэн. Он наклонился вперед и достал руками пол. – Мой живот. Чешется.

Макс следил, как Дэн стал чесать живот хоботом.

– Проклятье!

Подняв голову, серый слон средних размеров покосился на Макса.

– Черт, я надеялся, что обойдется.

– Мне можно подойти к тебе поближе?

Дэн помахал хоботом.

– Я тебя не затопчу.

Макс подошел и прикоснулся к боку слона.

– Ты совершенно настоящий слон.

– Надо было запастись и капустой. Это такая нежная пища. – Слон схватил клочок сена и стал запихивать его хоботом в рот.

Макс вспомнил о сигарете в руке и зажег ее. Дважды обойдя вокруг слона, он сказал:

– Давай вернемся к началу. Когда это случилось впервые?

– Я же тебе говорил, в Хеллоуин.

– Но когда точно? В день перед Хеллоуином или в самую ночь?

– Погоди… Это случилось после вечеринки у Эио Кейраванов. На пляже.

– Где?

– Северный пляж. Там была эта вечеринка. Энн знакома с женой Эио, которую тоже зовут Эио.

– Как это?

– Его зовут Эрнест, а ее Оливия. Э-и-О. Поэтому они зовут друг друга Эио. Они художники. Это их картинки с большеглазыми детьми продаются во всех магазинах. Ты их должен знать, ты же сам художник.

Макс хмыкнул.

– Как же, Эрни Кейраван, помню… Прежде его специальностью были собаки. Мы перестали пользоваться его услугами, потому что у всех его собак вместо собачьих глаз появились глаза жуков.

– А ты бы посмотрел на Оливию!

– Так что же случилось на вечеринке?

– Ну, – сказал Дэн, ухватив еще клок сена, – был там один парень. Невысокий, толстенький, кругленький, лет тридцати пяти. Кто-то сказал, что он эстрадный фокусник или что-то в этом роде.

– Давай-давай, – оживился Макс. – У слонов должна быть хорошая память.

– Думаю, что я к тому времени был уже сильно пьян. Не могу вспомнить, что он говорил. Будто бы он оказывает мне любезность. И – вспышка.

– Вспышка?

– Около него что-то вспыхнуло. Я попросил его продолжать. – Дэн перестал жевать. – Это было волшебство. Макс, это невозможно!

– Заткнись и жуй свое сено. Все возможно.

– Да, ты прав. Кто бы мог представить, что я проведу Рождество в виде слона.

– А этот фокусник? Как, кстати, его зовут? Он может что-нибудь знать.

– Как зовут? Не знаю. Он мне не сказал.

– Просто подошел и заколдовал тебя!

– Ты же знаешь, как это бывает на вечеринках.

Макс взял телефон, стоящий на черном кофейном столике около книжных полок.

– Где телефонная книга?

– Ox!

– Что такое?

– У меня ее нет. Когда я в прошлый раз был слоном, я ее съел.

– Так. Найду номер Кейравана через справочную, и посмотрим, может быть, он знает, кто этот колдун.

Кейравана не было, но кто-то, подошедший к телефону, сказал, что волшебник – хозяин магазина сандалий на Северном пляже. Его зовут Клод Воллер. Сейчас он в Лос-Анджелесе у своей бывшей жены, а вернется не раньше понедельника или вторника.

Макс рассматривал этикетку с ценой на паре оранжевых кожаных домашних тапочек.

– Приятель, вы что-то позабыли? – спросил крепко скроенный мужчина, вошедший в магазинчик. – Есть еще светло-зеленые.

– Нет, сэр. Извините.

– Вы хотите эту пару? Или принести зеленые?

– Мне не нужны тапочки. Я бы хотел с вами поговорить.

– А вы кто?

– Макс Кирни. А вы – Клод Воллер?

Воллер расстегнул пуговицы своего просторного коричневого пиджака и сел на стул у прилавка.

– Да, это я, маленький старый сапожник.

Макс кивнул.

– У меня убойный юмор. Как и вся моя жизнь. А что вы хотите?

– Я слышал, что вы – волшебник.

– Нет.

– Не волшебник?

– Больше не волшебник. Я развелся с женой, с этой плоскогрудой ведьмой. Не знаю, что случилось.

– А вам не знаком парень по имени Дэн Паджет?

– Нет.

– А Эрни Кейраван?

– Эио? Да, я его знаю.

– В Хеллоуин на вечеринке у Кейраванов вы встречались с Дэном Паджетом и его девушкой, Энн Клеменс.