Текст книги "Миры Айзека Азимова. Книга 2"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц)

Глава 9
Происшествие в Чике

Лейтенант чикского гарнизона Марк Клауди медленно зевнул и с тоской уставился в пустоту. Он дослуживал на Земле второй год и не мог дождаться, когда его переведут.

Во всей Галактике не было такой трудной службы, как на этой жуткой планете. В других мирах между военными и штатскими существовали определенные приятельские отношения, особенно если штатские были женского пола. Там солдат чувствовал себя свободно и непринужденно.

Здесь же казарма была тюрьмой с противорадиоактивными стенами и тщательно фильтруемой атмосферой. Приходилось носить пропитанные свинцом защитные костюмы, тяжелые и холодные, их нельзя было снимать, не рискуя здоровьем. И в довершение ко всему, не могло быть и речи о братании с гражданским населением, даже если допустить, что кто-нибудь из солдат с тоски и одиночества захотел бы связаться с «земляшкой».

Что же еще оставалось, кроме как дрыхнуть или, на худой конец, кимарить, а в промежутках медленно сходить с ума?

Лейтенант Клауди потряс головой в тщетной попытке разогнать туман, сел и стал натягивать башмаки. Часы показывали, что до вечерней жратвы еще есть время. Но вдруг лейтенант как ужаленный вскочил с кровати в одном ботинке, горько сожалея о том, что не успел причесаться, и отдал честь – перед ним стоял старший по званию.

Полковник пренебрежительно оглядел его, но не сделал замечания, а сказал отрывисто:

– Лейтенант, нам сообщили о беспорядках в центре города. Отправляйтесь с дезинфекционной командой к универмагу Дунхема и разберитесь, в чем там дело. Проследите, чтобы ваши люди были полностью защищены против лучевой лихорадки.

– Лучевая лихорадка?! – вскричал лейтенант. – Прошу прощения, полковник, но…

– Выступить через пятнадцать минут, – холодно сказал полковник.

Арвардан первым увидел человечка и замер, но тот сказал:

– Здорово, начальник. Здорово, верзила. Скажи дамочке, чтобы не убивалась так.

Пола вскинула голову, затаив дыхание, и машинально прижалась к внушительному на вид Арвардану, а тот так же машинально обнял ее за плечи, даже не заметив, что прикоснулся к землянке во второй раз.

– Что вам надо? – резко спросил он.

Остроглазый человечек нерешительно вышел из-за прилавка, заваленного пачками товара, говоря заискивающе-нахальным тоном:

– Там на улице заваруха, но вы, барышня, не беспокойтесь. Я проведу вашего красавца обратно в институт.

– Какой институт? – испугалась Пола.

– Да ладно вам. Я Наттер, у меня фруктовый ларек как раз напротив Института ядерных исследований. Я вас там сто раз видел.

– Послушайте, – обратился к нему Арвардан, – а в чем дело?

Наттер весь затрясся в приступе веселья.

– Они думают, у него лучевая лихорадка.

– Лучевая лихорадка? – дуэтом повторили Арвардан и Пола.

– Ага. С ним обедали двое таксистов, от них и пошло. Слухи-то быстро расходятся.

– Значит, гвардейцы у выхода ищут человека, больного лихорадкой? – спросила Пола.

– Точно.

– А вы почему не боитесь лихорадки? – осведомился Арвардан. – Ведь администрация сама ждет снаружи, не решается войти. Ждут дезкоманду чужаков.

– А вы, значит, не боитесь.

– А чего бояться? Нет у него никакой лихорадки. Поглядите – ни болячек на губах, ни жара, глаза нормальные. Что я, лихорадки не видал? Давайте-ка пошли отсюда.

– Нет-нет. Мы не можем, – снова испугалась Пола. – Он… он…

– Я его выведу, – понимающе заверил Наттер. – Нет проблем. Безо всякой карточки.

Пола чуть не вскрикнула, и Арвардан неприязненно спросил:

– Вы настолько важная персона?

Наттер хрипло засмеялся и похлопал себя по лацкану.

– Агент Общества Блюстителей. Мне вопросов не задают.

– Но зачем вам это нужно?

– Честная сделка. Вы в затруднении, я могу вам помочь. Сотня кредиток, скажем. Вы платите, я делаю. Пятьдесят – сейчас, пятьдесят – после доставки.

– Вы заберете его в Братство! – с ужасом прошептала Пола.

– Зачем? Он им ни к чему, а я заработаю свою сотню. Смотрите – дождетесь чужаков, а они и убить мужика могут, пока разберутся, есть у него лихорадка или нет. Вы чужаков знаете – их не волнует, что они убьют землянина. Им чем больше убил, тем лучше.

– Возьмите с собой девушку, – сказал Арвардан.

– Э нет, начальник, – хитро глянул Наттер. – У меня риск учтенный. Одного-то я выведу, а двоих может не получиться. Если уж брать, так того, кто больше стоит. Разумно ведь, а?

– А я тебе ноги вырву, понял?

Наттер вздрогнул, но тут же рассмеялся.

– Ну и дурак. Все равно тебя возьмут, да еще и за убийство отвечать придется. Так что лапы прочь, начальник.

– Ну, пожалуйста, – тянула Арвардана за руку Пола, – мы должны попробовать. Пусть он делает, как знает. Вы ведь нас не обманете, правда, господин Наттер?

Наттер скривил рот.

– Твой большой дружок мне руку вывернул. Напрасно он это сделал. Я не люблю, когда меня трогают. Придется взять с вас еще сотню – всего двести.

– Мой отец вам заплатит.

– Сотню вперед, – потребовал Наттер.

– Но у меня нет с собой ста кредиток, – взмолилась Пола.

– Ничего, у меня есть, – сказал Арвардан, открыл бумажник, вынул несколько купюр и сунул их Наттеру. – Катись!

– Идите с ним, Шварц, – прошептала Пола.

Шварц молча и равнодушно подчинился – он бы сейчас и в преисподнюю отправился с таким же безразличием.

Пола и Арвардан, оставшись вдвоем, растерянно уставились друг на друга. Пола, кажется, впервые по-настоящему увидела Арвардана – какой он высокий, мужественно-красивый, спокойный и уверенный в себе. Раньше она воспринимала его только как нежданного помощника, но теперь… Она вдруг засмущалась, ее сердце затрепетало, и события последнего часа перестали ее волновать.

Они даже не знали, как зовут друг друга.

– Пола Шект, – улыбнулась девушка Арвардану.

Арвардан еще не видел, как она улыбается, и заинтересовался этим явлением. Улыбаясь, Пола вся светилась, и это вызвало желание… но Арвардан грубо оборвал себя. Землянка! И представился чуть менее сердечно, чем собирался:

– Бел Арвардан.

Он протянул ей свою бронзовую руку, в которой на миг исчезла ее ручка.

– Я даже не поблагодарила вас за помощь.

Арвардан небрежно пожал плечами.

– Пойдемте? Наверное, ваш друг уже вышел, надеюсь, благополучно.

– Если бы его схватили, поднялся бы шум. Как вы думаете?

Ее взгляд умолял не отнимать у нее надежду, и Арвардан с трудом удержался, чтобы не размякнуть.

– Пойдемте?

– Да, почему бы и нет? – с внезапным холодком ответила девушка.

Но тут вдалеке послышался вой и скрежет. Пола снова вздрогнула и в испуге раскрыла глаза.

– А это что такое? – спросил Арвардан.

– Имперские войска.

– Вы их тоже боитесь? – с лукавинкой в голосе спросил Арвардан-галактианин, сирианский археолог. Пусть это предрассудок, пусть это вопиюще нелогично, но для него имперский солдат был воплощением здравого смысла и гуманности. – Не бойтесь чужаков, – покровительственно-благодушно сказал он, снисходя даже до земного выражения. – Я с ними разберусь.

– О нет, не надо, – забеспокоилась девушка. – Лучше совсем с ними не разговаривайте. Делайте все, что они скажут, а на них даже не смотрите.

Улыбка Арвардана стала еще шире.

Гвардейцы, увидев их в дверях, отошли назад, и Арвардан с Полой в странной тишине вступили в их круг. Армейские машины выли уже совсем близко.

Вот они въехали на площадь, и из них посыпались солдаты в стеклянных шлемах. Люди в панике разбегались, подгоняемые резкими криками и тычками рукояток нейрокнутов.

Лейтенант Клауди подошел к гвардейцу-землянину и спросил:

– Эй, ты, у кого тут лучевая лихорадка? – Гермошлем слегка искажал его черты, а голос через микрофон звучал металлически. Гвардеец почтительно склонил голову.

– С вашего позволения, ваша милость, больной изолирован в здании. Те двое, что были с ним, только что вышли, вот они перед вами.

– Ах вот оно что? Пусть остаются на месте. Первым делом надо разогнать толпу… Сержант! Очистить площадь!

Все совершалось с мрачной слаженностью. Над Чикой сгущались сумерки, и толпа быстро таяла, растворяясь во мраке. На улицах включались огни, мягко освещая город.

Лейтенант Клауди постучал по сапогам рукояткой нейрокнута.

– Больной земляш точно внутри?

– Он не выходил, ваша милость. Должен быть там.

– Ладно, примем это как факт и не будем терять времени… Сержант! Обезвредить здание!

Группа солдат, герметически защищенных от окружающей среды, прошла в универмаг и провела там долгих четверть часа. Арвардан с увлечением наблюдал за событиями, совсем не желая как профессионал прерывать взаимодействие двух разных цивилизаций. Наконец последний из солдат вышел, и здание погрузилось во мрак.

– Опечатать дверь!

Еще несколько минут, и контейнеры с дезинфектантом, расставленные в нескольких местах на каждом этаже, были вскрыты с помощью дистанционного управления. Из них повалили густые пары, они ползли по стенам, обволакивая каждый дюйм площади, наполняли воздух, проникали во все щели. Ни один вид протоплазмы, от бактерии до человека, не мог выжить при такой обработке – теперь помещением можно будет пользоваться лишь после долгой химической очистки. Лейтенант подошел к Арвардану и Поле.

– Как его звали?

В его голосе не было даже жестокости – одно только безразличие. Погиб землянин – ну и что же? Он еще и муху сегодня убил. Всего, значит, двое.

Ему никто не ответил. Пола понурила голову, Арвардан не оставлял своей роли наблюдателя. Офицер, не отрывая от них глаз, распорядился:

– Проверить этих на инфекцию.

Подошел офицер со знаками отличия военного медика и без церемоний начал осмотр. Руками в перчатках он прощупал обоих под мышками и залез в рот, проверив внутреннюю сторону щек.

– Здоровы, лейтенант. Если они контактировали сегодня с больным, симптомы в случае заражения уже должны были проявиться.

– Угу. – Лейтенант осторожно снял шлем и с наслаждением глотнул свежего, хотя и земного, воздуха. Держа этот громоздкий предмет на сгибе левой руки, он резко спросил:

– Как твоя фамилия, земляшка?

И обращение, и тон были оскорбительны, но Пола не выразила возмущения.

– Пола Шект, офицер, – ответила она шепотом.

– Документы!

Пола достала из белого кармашка розовую книжечку.

Лейтенант взял ее и раскрыл, светя себе фанариком, потом бросил обратно девушке. Книжечка, кружась, упала на землю, и Пола быстро нагнулась за ней.

– Стоять, – процедил офицер и отбросил удостоверение ногой в сторону.

Пола выпрямилась, вся белая. Арвардан счел, что пора вмешаться, и сказал:

– Послушайте, можно вас?

Лейтенант рывком повернулся к нему, оскалив зубы.

– Что ты сказал, земляш?

Пола бросилась между ними.

– Прошу вас, офицер, этот человек не имеет никакого отношения к тому, что случилось. Я его никогда раньше не видела…

Лейтенант оттолкнул ее.

– Что ты сказал, земляш?

Арвардан спокойно ответил, не отводя глаз:

– Я сказал: «Послушайте, можно вас?» А дальше я собирался сказать, что мне не нравится ваше обращение с женщинами и что я советовал бы вам изменить свои манеры.

Он был слишком раздражен, чтобы разубеждать офицера относительно своего происхождения. Лейтенант растянул губы в усмешке.

– А кто воспитывал тебя, земляш? Ты что, не знаешь, как разговаривать с человеком? Не знаешь своего места? Ну что ж, давненько я не имел удовольствия поучить уму-разуму такого большого жеребца-земляша. Получи!

И он быстро, как жалит змея, ударил ладонью Арвардана по лицу – раз и другой.

Пораженный Арвардан отступил, в ушах у него зашумело. Он перехватил бьющую руку, увидел великое удивление на лице у лейтенанта, мускулы плеч напряглись…

Лейтенант с грохотом рухнул наземь, и его шлем разбился вдребезги. Арвардан со свирепой улыбочкой отряхнул руки над лежащим телом.

– Может, еще какой ублюдок хочет попробовать печь блины у меня на лице?

Но сержант поднял свой нейрокнут. Контакт щелкнул, и бледно-лиловый луч лизнул археолога.

Каждый мускул в теле Арвардана свело невыносимой болью, он медленно опустился на колени и, полностью парализованный, потерял сознание.

Первое, что ощутил Арвардан, выплыв из беспамятства, – это блаженная прохлада на лбу. Он попытался открыть глаза, но веки точно были подвешены на ржавых петлях. Арвардан оставил эту затею и очень медленно, отрывочными движениями (каждое сокращение мышц вгоняло в него булавки) поднес руку к лицу: мягкое влажное полотенце, которое придерживала маленькая рука.

Он с усилием приоткрыл-таки один глаз и, посмотрев сквозь туман, произнес:

– Пола.

Та вскрикнула от радости.

– Да. Как вы себя чувствуете?

– Как будто уже умер, – проскрипел он, – только без той отрады, что не чувствуешь боли. Что случилось?

– Нас отвезли на военную базу. Сюда заходил полковник. Вас обыскали. Не знаю, что они собираются делать, но… Ох, господин Арвардан, напрасно вы ударили лейтенанта. По-моему, вы сломали ему руку.

На лице у Арвардана проступила слабая улыбка.

– Это хорошо! Жаль, что не шею.

– Но оказание сопротивления имперскому офицеру – тяжкое преступление, – полным ужаса шепотом сказала она.

– Правда? Это мы еще посмотрим.

– Шш. Они возвращаются.

Арвардан закрыл глаза и расслабился. Он слышал, будто издалека, как вскрикнула Пола, и почувствовал, как в тело входит игла, но не мог пошевелиться.

Потом по его жилам и нервам прошла благодатная обезболивающая волна. Мускулы рук разжались, и выгнутая дугой спина легла на место. Арвардан похлопал глазами, оперся на локоть и сел.

На него с беспокойством смотрел полковник и тревожно-радостно – Пола.

– Ну-с, доктор Арвардан, у нас, кажется, произошло неприятное недоразумение, – сказал полковник.

Доктор? Пола вдруг поняла, как мало она знает о нем – не знает даже, чем он занимается. Раньше она никогда не испытывала подобного чувства.

– Неприятное, говорите? – хохотнул Арвардан. – По-моему, это не то прилагательное.

– Вы сломали руку офицеру Империи при исполнении служебных обязанностей.

– Этот офицер первый ударил меня. В его обязанности не входило наносить мне тяжкое оскорбление – и словами, и действием. Поступив так, он лишил себя права на обращение с собой как с офицером и благородным человеком. А я, как свободный гражданин Империи, имел полное право пресечь столь бесцеремонное, чтобы не сказать беззаконное, с собой обхождение.

Полковник хмыкнул и не сразу нашелся, что сказать. Пола наблюдала за ними широко раскрытыми, неверящими глазами.

– Нет нужды говорить, что я считаю этот инцидент печальным недоразумением, – наконец примирительно сказал полковник. – Очевидно, обе стороны пострадали одинаково – и морально, и физически. Может быть, забудем об этом?

– Забудем?! Не думаю. Я в гостях у прокуратора, возможно, ему интересно будет послушать, каким именно образом его гарнизон поддерживает порядок на Земле.

– Доктор Арвардан, заверяю вас, что вам принесут публичные извинения…

– К черту. Что вы намерены делать с госпожой Шект?

– А что бы вы предложили?

– Немедленно освободить ее, вернуть ей документы и принести ей свои извинения, прямо сейчас.

Полковник покраснел, с трудом произнес:

– Да, конечно, – и начал, обращаясь к Поле: – Если молодая дама соизволит принять мои глубочайшие сожаления…

Темные стены военного городка остались позади. За десять минут они в молчании добрались до города на аэротакси и теперь стояли у погруженного во тьму института. Было уже за полночь.

– Что-то я не совсем поняла, – сказала Пола. – Наверное, вы очень важная персона. Как глупо, что я не знаю, кто вы. Я и представить себе не могла, что чужаки могут так обращаться с землянином.

Арвардану почему-то очень не хотелось открывать ей глаза, но он чувствовал, что обязан это сделать.

– Я не землянин, Пола. Я археолог из сектора Сириуса.

Она резко обернулась к нему с белым в лунном свете лицом, и за то время, что молчала, можно было медленно досчитать до десяти.

– Значит, вы так смело вели себя только потому, что вам, в сущности, ничего не грозило, и вы это знали. А я-то думала… мне следовало бы знать. – Ее переполняла горькая злоба. – Смиренно прошу у вас прощения, господин, если в невежестве своем позволила себе неуважительную фамильярность…

– Пола, – сердито крикнул Арвардан, – в чем дело? Что из того, если я не землянин? Чем это отличает меня от того, кем я был в ваших глазах пять минут назад?

– Вам следовало сказать мне сразу, господин.

– Не обязательно называть меня «господин». Не будьте такой, как все они.

– Как кто, господин? Как все эти подлые твари, живущие на Земле?! Я должна вам сто кредиток.

– Забудьте об этом, – бросил Арвардан.

– Не могу выполнить вашего приказания. Если вы дадите мне свой адрес, я завтра вышлю вам деньги переводом.

– Вы должны мне еще кое-что, кроме ста кредиток, – с внезапной грубостью сказал Арвардан.

Пола прикусила губу и тихо ответила:

– Это единственная часть моего неоплатного долга, господин, которую я могу возместить. Ваш адрес?

– Дом правительства, – кинул через плечо Арвардан и скрылся во тьме.

А Пола разрыдалась.

Шект встретил ее у дверей кабинета.

– Вернулся, – сказал он. – Его привел какой-то тощий человечек.

– Хорошо, – с трудом выговорила Пола.

– Он спросил с меня двести кредиток. Я дал.

– Ему полагалось сто, ну да пусть его.

И Пола прошла мимо отца.

– Я ужасно беспокоился, – сказал он. – В городе что-то творилось, но я боялся наводить справки, чтобы не повредить тебе.

– Все в порядке. Ничего не случилось. Позволь, я переночую здесь, отец.

Но сон, несмотря на усталость, не шел к ней, ибо кое-что все-таки случилось. Она встретила мужчину, а он оказался чужаком.

Но у нее был адрес. Его адрес.

Глава 10
Каждый толкует по-своему

Эти два землянина представляли собой полнейший контраст – один из них обладал величайшей видимой властью на Земле, другой – величайшей реальной властью.

Верховный министр был самым главным из землян, прямым указом императора Галактики назначенный полномочным правителем планеты – обязанным, разумеется, подчиняться прокуратору. Его секретарь был, в сущности, никто, всего лишь член Общества Блюстителей. Теоретически он исполнял при верховном министре какие-то неопределенные обязанности, и, теоретически же, в любой момент мог быть от них освобожден.

Вся Земля знала верховного министра – он был высшим арбитром по делам Наказов. Он назначал очередников на Шестьдесят, он судил уклоняющихся от закона, нарушителей правил распределения продуктов, нарушителей Запретных зон и так далее. Секретаря не знал никто, даже по имени, кроме блюстителей и, разумеется, самого верховного министра.

Верховный министр был хорошим оратором и часто выступал перед народом с речами, полными пафоса и эмоционального накала. У него были длинные светлые волосы и благородная патрицианская внешность. Курносый и косолицый секретарь долгих речей не любил, да и коротких тоже, предпочитал бурчать себе под нос, а больше молчал – по крайней мере, на людях.

Видимостью власти обладал, разумеется, верховный министр, а реальной властью – секретарь. И за дверью министерского кабинета все становилось на свои места.

Верховный министр был раздражен и озабочен, секретарь – холоден и безразличен.

– Не вижу связи между всеми этими докладами, что вы мне носите, – говорил верховный министр. – Доклады, доклады… – Он показал воображаемую кипу бумаг выше головы. – Мне некогда ими заниматься.

– Вот именно, – холодно подтвердил секретарь. – Для того вы меня и держите, чтобы я их читал и передавал вам самую суть.

– Ну хорошо, любезный мой Балкис, говорите, что там у вас, и давайте поскорее покончим с вашими мелочами.

– Мелочами? Вы многое можете потерять, Ваше Превосходительство, если не измените своего суждения. Разберем, что означают эти доклады, а потом вы мне скажете, мелочи это или нет. Итак, неделю назад к нам поступило личное донесение от подчиненного Шекта, что и навело меня впервые на след.

– На какой след?

Балкис кисло улыбнулся.

– Могу я напомнить Вашему Превосходительству о некоем проекте, что разрабатывается у нас на Земле вот уже несколько лет?

– Шш! – Верховный министр, внезапно потеряв свой важный вид, невольно оглянулся по сторонам.

– Ваше Превосходительство, побеждает не беспокойство, а уверенность. Вы знаете, что успех этого проекта зависит от умелого использования шектовской игрушки – синапсатора. До сих пор, насколько нам известно, он использовался исключительно под нашим руководством и в определенных целях. И вдруг Шект без предупреждения синапсирует какого-то неизвестного, грубо нарушая тем самым наши указания.

– Чего же проще, – сказал верховный министр. – Накажите Шекта, синапсированного возьмите под свою опеку – и делу конец.

– Нет-нет. Вы слишком прямолинейны, Ваше Превосходительство. От вас ускользает суть дела. Вопрос не в том, что сделал Шект, а в том, почему он это сделал. Отметим далее, что тут налицо целая серия последовательных совпадений. В тот самый день Шекта посетил прокуратор Земли, и Шект сам сообщил нам, лояльно и достоверно, о чем они беседовали: Энниус хочет получить синапсатор для Империи. Будто бы обещал большую помощь и участие со стороны императора.

– Хм-м, – произнес верховный министр.

– Вы заинтригованы? Подобный компромисс кажется вам предпочтительней нашего нынешнего небезопасного курса? А помните, как они обещали нам продукты во время голода пять лет назад? Помните? Поставки прекратились за отсутствием у нас имперской валюты, а земные продукты были забракованы под предлогом радиоактивного загрязнения. И что же, предоставили они нам продукты безвозмездно, как обещали? Дали хотя бы в долг? Тогда у нас умерло от голода сто тысяч человек. Не надо полагаться на обещания чужаков. Но это я к слову. Итак, Шект продемонстрировал нам свою лояльность, после чего в нем было трудно сомневаться. Он мог с уверенностью полагать, что мы не заподозрим его в измене в тот же самый день, и осуществил задуманное.

– То есть свой подпольный эксперимент?

– Да, Ваше Превосходительство. Только вот над кем? У нас есть фотографии подопытного, и ассистент Шекта предоставил нам снимки сетчатки его глаза. В Планетарном Регистре о нем сведений нет. Отсюда следует, что он не землянин, а чужак. И Шект должен был это знать, ведь регистрационную карточку нельзя ни подделать, ни передать другому – достаточно сверить узор сетчатки. Все эти простые факты приводят нас к неопровержимому выводу: Шект сознательно синапсировал чужака. Но для чего? Ответ ошеломляюще прост. Шект – не идеальный инструмент для наших целей. В молодости он был ассимилянтом и даже выдвигал свою кандидатуру в Вашеннский Совет на платформе сотрудничества с Империей, но потерпел поражение.

– Я этого не знал.

– Что он провалился на выборах?

– Нет, что он выдвигал свою кандидатуру. Почему меня об этом не информировали? Шект очень опасен на своем теперешнем посту.

– Шект изобрел синапсатор, – с мягкой терпеливой улыбкой сказал Балкис, – и он пока единственный, кто умеет с ним обращаться. Мы всегда за ним наблюдали, а теперь будем наблюдать куда более пристально. Не забудьте, что изменник в наших рядах, если он нам известен, может принести больше вреда врагу, чем лояльный человек принес бы пользы нам. Продолжим рассмотрение фактов. Шект синапсировал чужака. Для чего? Синапсатор может использоваться только для одного – для увеличения интеллекта. Зачем это делать? Зачем, чтобы кто-то мыслил наравне с нашими синапсированными учеными. Как вам это?.. Значит, Империя, пусть слабо, но подозревает о том, что готовится на Земле. И это, по-вашему, мелочи, Ваше Превосходительство?!

На лбу у верховного министра выступил пот.

– Вы действительно так думаете?

– Факты укладываются в головоломку только так и больше никак. Синапсированный был человеком самой заурядной, неприметной внешности. Хорошо придумано – как раз такой старый лысый толстяк и может быть опытнейшим агентом Империи. Да-да. Кому бы еще доверили такую миссию? Но мы проследили за неизвестным – кстати, его псевдоним Шварц, – насколько было возможно. Перейдем ко второй стопке донесений.

– К тем, что касаются Бела Арвардана?

– Доктора Бела Арвардана, – подчеркнул Балкис, – выдающегося археолога из блестящего сектора Сириуса, скопища бравых рыцарей фанатизма. Посмотрите только – какой контраст со Шварцем! Почти поэтическое противопоставление. Тот никому не известен – этот знаменит. Тот проник к нам тайно – прибытие этого получило широкую огласку. О нем нам сообщил не скромный лаборант, а сам прокуратор Земли.

– И вы думаете, Балкис, что между ними есть связь?

– Можно предположить, Ваше Превосходительство, что один служит для того, чтобы отвлекать внимание от другого. Высшие чины Империи, искушенные во всякого рода интригах, демонстрируют нам здесь два вида камуфляжа. В случае Шварца свет погашен. В случае Арвардана свет бьет нам в глаза. В обоих случаях полагают, что мы ничего не увидим. О чем предупреждал нас прокуратор относительно Арвардана? Верховный министр задумчиво потер нос.

– Он сказал, что Арвардан руководит экспедицией, которую финансирует Империя, и желает с научной целью получить доступ в Запретные зоны. Прокуратор сказал, что Арвардан не замышляет святотатства, и если мы сможем дипломатично попридержать его, Энниус передаст наше мнение Имперскому Совету. Что-то в этом роде.

– Итак, мы будем вести за Арварданом наблюдение, но с какой целью? С целью помешать ему проникнуть без разрешения в Запретные зоны. Вот перед нами руководитель экспедиции без людей, без корабля, без снаряжения. Перед нами чужак, который не остался на Эвересте, где ему и место, но зачем-то шатается по всей Земле – и первым делом является в Чику. Как же думают отвлечь наше внимание от столь подозрительных обстоятельств? Его просто переключают на другое. Заметьте, Ваше Превосходительство, что Шварца шесть дней прятали в Институте ядерных исследований. А потом он совершил побег. Не странно ли это? Дверь почему-то забыли запереть. Коридор почему-то не охранялся. Какая странная небрежность. И когда же он совершает побег? Да в тот же день, когда Арвардан прибывает в Чику. Еще одно совпадение.

– И вы думаете, что…

– Я думаю, что Шварц – имперский агент, связанный через Шекта с предателями-ассимилянтами, Арвардан же – его связной. Посмотрите, с каким искусством была организована встреча Шварца с Арварданом. Шварцу разрешают бежать, и некоторое время спустя его сиделка – дочь Шекта – по уже не удивляющему нас совпадению, идет его искать. На случай, если в их расписанном по секундам графике что-то разладится, она его, конечно, найдет; любопытным он будет представлен как несчастный больной человек, и его отведут назад, чтобы повторить попытку позже. И действительно – двум не в меру любопытным таксистам сказали, что Шварц болен, но тут наши голубчики просчитались. Следите за мной внимательно, Ваше Превосходительство. Шварц и Арвардан сначала встречаются в кафе-автомате. Они друг друга будто бы не замечают. Это предварительный контакт, цель которого показать, что все пока в порядке и можно сделать следующий шаг. По крайней мере, нельзя сказать, чтобы они нас недооценивали – это уже утешительно. Потом Шварц уходит, а через пять минут уходит и Арвардан. На улице он встречается с дочерью Шекта. Пауза рассчитана заранее. Разыграв небольшую сценку перед вышеупомянутыми таксистами, они идут в универмаг Дунхема, где и встречаются все трое. Где же еще, как не в универмаге? Идеальное место встречи. Конспирация соблюдается получше, чем в какой-нибудь горной пещере. Слишком на виду – никто не заподозрит. Слишком много народу – слежка невозможна. Превосходно, превосходно! Отдаю противнику должное.

– Если противник слишком умен, нам его не победить, – беспокойно шевельнулся верховный министр.

– Исключено. Мы уже победили. И вот за это надо отдать должное умнице Наттеру.

– Кто такой Наттер?

– Скромный агент, которого отныне нужно будет использовать в полную силу. Его вчерашние действия выше всяких похвал. Задание Наттера состояло в том, чтобы следить за Шектом. Для этой цели он держит напротив института фруктовый ларек. На прошлой неделе его особо предупредили о том, чтобы он наблюдал и за Шварцем. Наттер был на посту, когда человек, известный ему по фотографиям и мельком виденный им при первом появлении в институте, сбежал. Наттер стал следить за каждым его шагом, сам оставаясь незамеченным, и вчерашние события мы воссоздаем по его рапорту. Проявив недюжинную интуицию, он догадался, что истинная цель «побега» – встреча с Арварданом, и, чувствуя, что не сможет в одиночку отработать эту встречу, решил ей помешать. Таксисты, которым Шект сказала, что Шварц болен, заговорили о лучевой лихорадке, и Наттер ухватился за это с быстротой гения. Как только он увидел, что все трое сошлись в универмаге, он заявил о лучевой лихорадке, и у чикских властей, хвала Господу, хватило ума принять нужные меры. Людей вывели из магазина, и камуфляж, на который рассчитывала наша троица, подвел их. Они остались одни, что выглядело очень подозрительно. Но Наттер на этом не остановился. Он подошел к ним и предложил свои услуги, чтобы вернуть Шварца в институт. Они согласились – а что им оставалось? И Шварцу с Арварданом так и не удалось обменяться ни единым словом. Наттер был не так глуп, чтобы арестовать Шварца. Эти двое так и не поняли, что обнаружены, они еще выведут нас на дичь покрупнее. Наттер пошел еще дальше. Он известил имперский гарнизон – и не мог поступить иначе. Этим он поставил Арвардана в совершенно непредвиденную ситуацию. Или он должен был объявить, что он не землянин и тем потерять свою ценность, как агент, выдающий себя за землянина, или скрыть свое истинное лицо и тем подвергнуть себя различным неприятностям. Он выбрал последнее, повел себя как герой и даже сломал руку имперскому офицеру – так вжился в образ. Следует его похвалить хотя бы за это. То, что он выбрал именно такой образ действий, примечательно. Разве стал бы чужак лезть под нейрокнут ради землянки, если бы ставка не была так высока?

Верховный министр, положив кулаки на стол, свирепо нахмурился, и все складки у него на лице проступили резче.

– Как вы хорошо умеете, Балкис, ткать свою паутину из мелких фактов. Теперь я вижу, что все обстоит действительно так, как вы говорите. Логика не оставляет иного выбора. И это значит, Балкис, что они подошли близко. Слишком близко. И на этот раз пощады не будет.

– Слишком близко они не могли подойти, – пожал плечами Балкис, – иначе уже нанесли бы удар, учитывая грозящую им опасность. Впрочем, им осталось немного времени. Встреча Арвардана со Шварцем не состоялась, и, если хотите, я предскажу, что ждет нас в будущем.

– Сделайте одолжение.

– Шварца, очевидно, уберут из города, чтобы обстановка немного разрядилась.

– Уберут? Но куда?

– Мы и это знаем. Шварца привез в институт какой-то фермер. Нам его описали и лаборант Шекта, и Наттер. Мы подняли досье на всех фермеров в радиусе шестидесяти миль от Чики, и Наттер опознал некоего Арбина Марена. Лаборант тоже опознал его – независимо от Наттера. Мы незаметно прощупали этого человека; оказывается, он укрывает от Шестидесяти своего тестя, беспомощного калеку.