Текст книги "Миры Айзека Азимова. Книга 2"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

Глава 15
Обвиняемый

В своей частной жизни Эбл предпочитал обходиться без дипломатических двусмысленностей. Соединившись личным лучом с Файфом, он мог быть просто пожилым человеком, любезно беседующим за стаканом вина.

– Трудно было добиться вас, Файф.

Файф улыбнулся. Он выглядел спокойно и беззаботно.

– Я был занят, Эбл.

– Да. Я кое-что слышал об этом.

– От Стина?

– Отчасти. Стин пробыл у нас часов семь.

– Знаю. Моя ошибка. Вы намерены выдать его нам?

– Боюсь, что нет.

– Он преступник.

Эбл коротко засмеялся и передвинул свой кубок, следя за медленно поднимающимися пузырьками.

– Я думал, мы можем назвать его политическим эмигрантом. Космический закон защищает его на территории Трантора.

– Ваше правительство поддерживает вас?

– Думаю, что да, Файф. Я пробыл на иностранной службе около четырех десятилетий и знаю, что Трантор поддержит, а что нет.

– Мне кажется, у вас есть какое-то предложение…

– Есть. У вас находится наш человек.

– Какой ваш человек?

– Космоаналитик. Уроженец планеты Земля, которая, кстати, входит в состав владений Трантора. У меня есть Стин, у вас землянин. В некотором смысле мы равны. Прежде чем начать выполнять свои планы, прежде чем истечет ваш ультиматум и произойдет ваш переворот, почему бы не посовещаться насчет общего положения с кыртом?

– Не вижу необходимости. То, что происходит сейчас на Сарке, целиком его внутреннее дело. Я лично готов гарантировать, что в кыртовой промышленности перебоев не будет, независимо от политических событий здесь. Думаю, это удовлетворит законные интересы Трантора.

Эбл задумчиво сказал:

– Кажется, у нас есть еще один политический эмигрант. Любопытный случай. Кстати, это один из ваших флоринианских подданных. Резидент. Называет себя Мирлином Теренсом.

Глаза у Файфа вдруг загорелись.

– Мы наполовину подозревали это. Клянусь Сарком, Эбл, есть пределы открытого вмешательства Трантора на этой планете. Человек, похищенный вами, – убийца. Вы не можете давать ему политическое убежище.

– Этот человек вам нужен?

– У вас на уме какой-то обмен? Что вы предлагаете?

– Совещание, о котором я говорил.

– Ради флоринианского убийцы? Конечно, нет!

– Но способ, каким резиденту удалось ускользнуть от вас к нам, довольно любопытен. Вам должно быть интересно…

Уже занимался рассвет. Джунцу хотелось бы уснуть, но он знал, что ему опять понадобится сомнин.

– Я мог пригрозить силой, как советовал Стин, – сказал Эбл Джунцу. – Это было бы плохо. Риск велик, результаты – неверны. Пока резидента не доставили к нам, у меня не было другого выбора, кроме политически ничегонеделания.

– А что дальше? – угрюмо сказал Джунц. – Шантажировать Файфа этим пикантным снимком?

– Называйте это как угодно: шантажировать, вести не совсем честную игру. Это не имеет значения. Высокородная Сэмия виновна только в некоторой податливости и известной наивности. Я уверен, что ее целовали и раньше. Если она поцелуется снова, если поцелуется несчетное число раз с кем угодно, кроме флоринианина, никто ничего не скажет. Но она целовалась с флоринианином.

Неважно, если она не знала, что он флоринианин. Неважно, что он поцеловал ее насильно. Если мы опубликуем имеющийся снимок, то для нее и для ее отца жизнь станет невыносимой. Я видел, какое лицо было у Файфа, когда он смотрел на копию.

– О чем же договорились в конце концов? – Джунц вздохнул.

– Мы встретимся завтра в полдень.

– Значит, он отсрочит свой ультиматум?

– До бесконечности. Я буду в его кабинете лично.

– И вы рискнете?..

– Риск тут небольшой. Будут свидетели. И мне очень хочется самому увидеть космоаналитика, которого вы ищете так долго.

– Надеюсь, я могу быть при встрече? – спросил Джунц.

– О да! Резидент тоже будет. Он нам понадобится, чтобы опознать космоаналитика. Стин тоже. Все вы будете присутствовать в трехмерной проекции.

– Благодарю.

С усовершенствованием трехмерной передачи важные совещания редко происходили лицом к лицу. Файф ощущал материальное присутствие старого посла как элемент явной непристойности.

Эбл! Старый скряга в потертом платье и с миллионом планет за спиной.

Джунц! Темнокожий, шерстистоволосый надоедала, чье упрямство ускорило кризис.

Стин! Предатель! Не смеет взглянуть ему в глаза!

Резидент! Смотреть на него было всего тяжелее. Туземец, оскорбивший его дочь своим прикосновением, но остающийся живым и неприкосновенным за спинами транторианского посольства.

– Совещание навязано мне насильно, – мрачно сказал Файф. – Я не вижу необходимости говорить что-нибудь. Я здесь для того, чтобы слушать.

– Я думаю, Стин хотел бы высказаться первым, – ответил Эбл.

Тогда Стин закричал:

– Вы заставили меня обратиться к Трантору, Файф! Вы нарушили принцип автономии. Не ждите, чтобы я благодарил вас за это. Я не претендую на звание сыщика, каким считает себя сквайр Файф, но думать я умею. Право! И я думал! Вчера Файф рассказал нам историю насчет таинственного преступника, которого он называет «Икс». Я вижу: это была только болтовня с целью объявить чрезвычайное положение. Я не был одурачен ни на минуту!

– Так никакого Икса нет? – спокойно спросил Файф. – Тогда почему вы бежали? Если человек бежит, ему не нужно других обвинений.

– Вот как? – вскричал Стин. – Ну а я могу бежать из горящего дома, даже не будучи поджигателем?..

– Продолжайте, Стин, – произнес Эбл.

– И продолжу!.. Так кто же этот Икс? Я знаю, что не я! И все же не сомневаюсь: предатель – Великий сквайр. Но кто из Великих сквайров знал об этом больше всех? Кто пытался использовать историю с космоаналитиком, чтобы запугать остальных и вынудить их к «объединенным действиям», этой капитуляции перед диктаторством Файфа? Я вам скажу, кто этот Икс – Стин встал; его темя касалось верхнего края куба приемника и сделалось плоским. Он указал дрожащим пальцем. – Икс – это он! Это сквайр Файф! Он нашел космоаналитика. Он устранил его, когда увидел, что не произвел на нас впечатления своими глупыми россказнями на первом совещании, а теперь вытащил снова, когда уже подготовил военный переворот!

Файф устало повернулся к Эблу.

– Кончил он? Если да, убедите его: он – невыносимое оскорбление для всякого порядочного человека.

– Стин сказал, что хотел, – ответил Эбл. – Но ближе к делу. Мы хотели бы видеть космоаналитика.

– У нас под стражей есть человек с пониженным интеллектом, называющий себя космоаналитиком. Я прикажу привести его!

Такое Валоне Марч никогда в жизни не снилось. Вот уже больше суток прошло с того момента, как они опустились на эту планету, а она не переставала удивляться. Даже тюремные камеры, куда ее и Рика поместили отдельно, были сказочно великолепны. Вода шла из отверстия в трубе, стоило только нажать кнопку. От стен исходило тепло, хотя воздух снаружи был холоднее, чем она считала возможным для воздуха. И всякий, кто говорил с нею, был так роскошно одет.

А вот теперь ее привели в эту большую и светлую комнату. Тут находилось несколько человек. Один, сурового вида, за столом, и другой, гораздо старше, весь сморщенный, в кресле, и еще трое…

И одним из них был резидент!

Она вскочила и кинулась к нему.

– Резидент! Резидент!

Она пробежала прямо сквозь него. Ее ноги прошли сквозь тяжелое кресло, где сидел резидент. Она увидела его ясно, отчетливо. Она протянула дрожащую руку, и рука погрузилась в обивку, которой она тоже не ощутила.

Она вскрикнула и упала. Резидент машинально протянул руки, чтобы поддержать ее, и она упала сквозь них, как сквозь воздух телесного цвета…

Она снова была в кресле, и Рик крепко держал ее за руку, а морщинистый старик наклонялся над нею.

– Не бойся, милая. Это только изображение. Как фотография, знаешь ли.

Она указала пальцем на резидента.

– Его здесь нет?

– Это трехмерная проекция, Лона, – вдруг вмешался Рик. – Резидент находится в другом месте, но мы видим его здесь.

Валона покачала головой. Если Рик говорит так, значит, все в порядке. Она потупилась. Она не смела смотреть на людей, которые одновременно и есть и нет.

Эбл обратился к Рику:

– Так вы знаете, что такое трехмерная проекция, молодой человек?

– Да, сударь. – Этот день был потрясающим и для Рика, но в то время как Валону он ошеломлял, Рик находил окружающее все более знакомым и понятным.

– Где вы узнали о ней?

– Не знаю. Я знал раньше. Раньше, чем забыть.

– Обратите внимание, Файф, – вмешался Эбл, – ваш флоринианин с пониженным интеллектом хорошо знаком с трехмерной проекцией.

– Его хорошо надрессировали, я думаю, – отрезал Файф.

– Допрашивали его со времени прибытия на Сарк?

– Конечно.

– И что же?

– Ничего нового.

Эбл обратился к Рику.

– Как вас зовут?

– Рик – единственное имя, которое я помню, – ответил тот спокойно.

– Знаете ли вы кого-нибудь из присутствующих?

Рик без страха переводил взгляд с одного лица на другое.

– Только резидента. И Лону, конечно.

– Это, – сказал Эбл, указывая на Файфа, – величайший из сквайров, какие когда-нибудь жили. Ему принадлежит целая планета. Что вы думаете о нем?

– Я землянин, – ответил Рик. – Я-то ему не принадлежу.

– Слушайте, Рик, – снова заговорил Эбл. – Расскажу вам одну историю. Я хочу, чтобы вы слушали ее всем своим разумом и думали. Думали и думали! Вы понимаете?

Рик кивнул.

Эбл говорил медленно, повторяя ход событий.

Он рассказывал о сообщении относительно опасности, о его перехвате, о встрече Рика с Иксом, о психозондировании, о том, как Рика нашли и выхаживали на Флорине, о враче, который поставил ему диагноз, а потом умер, обо всем остальном.

– Вот и вся история, Рик. Знакомо ли вам что-нибудь в ней?

– Я помню последнюю часть, – медленно произнес Рик. – Последние несколько дней. Я вспоминаю кое-что из прошлого… Это очень смутно… Но это все.

– Но вы вспоминаете прошлое? Вы вспоминаете опасность для Флорины?

– Да, да. Это первое, что я вспомнил.

– А что было потом? Вы опустились на Сарке и встретили одного человека…

– Не могу. Не могу вспомнить! – Рик застонал.

– Попытайтесь! Попытайтесь!

Рик взглянул на него, весь побелев, с мокрым лицом.

– Я помню одно слово.

– Какое слово, Рик?

– У него нет смысла.

– Все равно скажите.

– Оно связано со столом. Давно, очень давно. Очень смутно. Я сидел. Кажется, кто-то другой тоже сидел. Потом он встал и смотрел на меня сверху вниз. И тут было слово.

Эбл спросил терпеливо:

– Какое слово?

Рик сжал кулаки и прошептал:

– Файф!

Глава 16
Обвинитель

– Покончим с этой комедией! – прорычал Файф.

– Почему вы называете это комедией? – почти закричал Эбл.

– А разве это не так? Я согласился на эту встречу главным образом потому, что вы говорили об опасности для Флорины. Я отказался бы, если бы предвидел, что на этом совещании меня самого будут судить предатели и убийцы, играющие роль и прокурора и судьи.

Эбл произнес с ледяной учтивостью:

– Это не суд, сквайр. Доктор Джунц пришел, чтобы выручить члена МКБ, это его право и обязанность. Я – для того, чтобы защищать интересы Трантора в смутное время. У меня нет сомнений относительно этого человека, Рика: он и есть пропавший космоаналитик. Мы можем окончить эту часть совещания немедленно, если вы согласитесь отдать Рика доктору Джунцу для дальнейших исследований, включая проверку медицинских характеристик. Разумеется, нам понадобится ваша дальнейшая помощь. Нужно найти преступника, произведшего зондирование, и установить гарантии против повторения таких актов в будущем.

– Вот так речь! – усмехнулся Файф. – Ваши планы видны насквозь. Что будет, если я выдам этого человека? Тогда, наверное, МКБ сумеет найти в нем именно то, что хочет найти. Оно называет себя межзвездным учреждением без всяких местных связей. Но разве не факт, что Трантор финансирует две трети годового бюджета МКБ?

И что же оно найдет? Это тоже очевидно. Память вернется к этому человеку медленно. МКБ будет выпускать ежедневные бюллетени. Мало-помалу он будет вспоминать все новые и новые подробности. Сначала мое имя. Потом мою внешность. Потом мои точные слова. Меня торжественно признают виновным. Будут потребованы репарации, и Трантор будет вынужден оккупировать Сарк. Временно, разумеется. Потом оккупация станет постоянной.

Но есть границы, которых не может перейти никакой шантаж. Ваш шантаж, господин посланник, дошел до них. Если этот человек нужен вам, пусть за ним прилетит весь флот Трантора!

– О силе не может быть и речи, – сказал Эбл. – Но я замечаю, что вы тщательно избегаете отрицать значение того, что космоаналитик сказал под конец.

– Это ничего не значит. Имя «Файф» – великое имя на Сарке. Даже если предположить, что так называемый космоаналитик правдив, у него в распоряжении был целый год, чтобы услышать это имя на Флорине. Он прибыл на Сарк на корабле, везшем мою дочь, это еще лучшая возможность, чтобы услышать имя «Файф». Разве не естественно, что это имя слилось с его смутными воспоминаниями? Конечно, он может и не говорить правды. Эти постепенные откровения могут быть и заученными.

– Слушайте, слушайте! – закричал Рик, вырвавшись из цепких рук Валоны.

– Еще одно откровение, кажется, – заметил Файф.

– Слушайте. Мы сидели за столом. В чае было зелье. Мы ссорились. Не помню из-за чего. Потом я не мог шевелиться. Мог только сидеть. Не мог говорить. Мог только думать: «Великий Космос, меня опоили». Мне хотелось вскочить, и закричать, и убежать, и я не мог. Потом другой, Файф, подошел ко мне. Он стоял и возвышался надо мной. А я не мог ничего сказать. Не мог ничего сделать. Мог только смотреть, подняв на него глаза.

– Повернитесь и взгляните на него! – быстро сказал Джунц. – Вы его знаете?

Рик обернулся к сквайру Файфу. С минуту он пристально смотрел на него, потом отвернулся.

– Теперь вы вспоминаете?

– Нет! Нет!

Файф свирепо улыбнулся.

– Ваш человек забыл свою роль или же его история станет более вероятной, если он вспомнит мое лицо в следующий раз?

– Я никогда не видел этого человека, и никогда не говорил с ним, – возразил Джунц. – Я ищу только правду.

– Тогда могу ли я задать несколько вопросов?

– Задавайте.

– Благодарю вас за любезность. Теперь ты, Рик, или как там тебя зовут…

– Да, сударь?

– Ты помнишь человека, который подходил к тебе из-за стола, пока ты сидел, оглушенный и беспомощный?

– Да, сударь.

– Последнее, что ты помнишь, – это то, что человек смотрел на тебя сверху вниз?

– Да, сударь.

– А ты смотрел на него снизу вверх или пытался смотреть?

– Да, сударь.

– Сядь.

Рик повиновался.

Некоторое время Файф не делал ничего. Безгубый рот у него сжался, мускулы под иссиня-черной тенью на щеках и подбородке напряглись. Потом он соскользнул с кресла.

Соскользнул вниз! Словно опустился под столом на колени. Но он вышел из-за стола, и тогда стало ясно, что он стоит.

Голова у Джунца закружилась. Человек, такой большой и величественный, пока сидел, внезапно превратился в жалкого карлика.

Уродливые ноги Файфа двигались с усилием, неуклюже неся его крупное тело и голову. Лицо у него налилось кровью, но глаза сохранили высокомерное выражение.

Рик сидел, Файф стоял, но они смотрели друг другу в глаза на одном уровне.

– Могу ли я быть этим человеком? – спокойно спросил Файф.

– Нет, сударь.

– Ты уверен?

– Да, сударь.

– Ты все-таки говоришь, что помнишь имя «Файф»?

– Я помню это имя, – настойчиво ответил Рик.

– Значит, кто бы это ни был, он ложно воспользовался моим именем?

– Да, должно быть.

Файф повернулся, медленно, с достоинством вернулся к столу и вскарабкался на свое кресло.

– С тех пор как я стал взрослым человеком, я никому не позволял видеть меня стоящим. Есть у вас основания продолжать совещание?

Вот тогда заговорил Джунц:

– Мне кажется, надо продолжать совещание. Ведь Рика подвергли зондированию не просто потому, что он космоаналитик!

– Вот и спросите его сами: почему его психозондировали, – сказал Файф.

– Разумеется, он не вспомнит, – гневно возразил Джунц. – Психозонд действует всего сильнее на наиболее логичные цепи суждений, хранящиеся в мозгу. И все же стоит спросить у него об опасности, нависшей над Флориной. Итак, что вы помните, Рик?

– Только то, что была опасность и что она связана с космическими течениями, – пробормотал Рик.

Наступило молчание, которое снова нарушил Джунц:

– Вы говорили, что не доверяете показаниям, как вы их называете, туземцев. Но у нас есть один человек – не просто туземец. Мне кажется, он показал достаточно ясно, что не похож на почтительного флоринианина. Пора уже задать и ему несколько вопросов. Если он окажется упрямым или ненадежным, мы можем рассмотреть заявление о его выдаче Сарку.

Теренс, до сих пор упрямо рассматривавший пальцы на своих сжатых руках, бросил взгляд на Джунца.

– Рик был в вашем поселке с тех пор, как его впервые нашли на Флорине, не так ли?

– Да.

– И вы были в поселке все это время? То есть вам не приходилось уезжать по делам надолго, да?

– Резиденты не ездят по делам. Все их дела – в поселке.

– Кто именно из сквайров посещал ваш поселок в прошлом году?

– Откуда мне знать? Я не могу ответить на этот вопрос: сквайры – это сквайры, а туземцы – это туземцы. Для вас я резидент, для них всегда туземец. Я не встречаю их у ворот и не проверяю документы.

– Кому принадлежат ваши земли?

– Сквайру Файфу.

Стин вмешался совершенно неожиданно:

– О, послушайте! Право! Такими расспросами вы играете на руку Файфу, доктор Джунц. Разве вы не видите, что никуда не придете? Неужели Файф заинтересован в слежке за этим человеком, неужели он возьмет на себя труд летать на Флорину и обратно? А зачем тогда патрульные?

– В подобном случае, – сказал Джунц, – когда экономика и, быть может, физическая сохранность планеты зависят от мозга одного человека, тот, кто применил зондирование, естественно, не станет доверять патрульным.

– Даже если он уничтожил этот мозг? – спросил, улыбаясь, Файф.

Эбл выпятил нижнюю губу и нахмурился. Его последняя ставка уплывала, как и все прочие, в руки Файфа.

Помощь пришла неожиданно со стороны угрюмо молчавшей Валоны:

– Я хочу сказать что-то.

– Говори, девушка. В чем дело? – сказал Джунц.

– Я только крестьянская девушка. Пожалуйста, не сердитесь на меня. Мне просто кажется, что все может быть по-другому. Был ли мой Рик таким важным? Ну, этим, космоаналитиком?

– Я думаю, был.

– Тогда это должно быть так, как вы говорили. Тот, кто поместил его на Флорину, не смел потом ни на минуту потерять его из виду. Я хочу сказать, чтобы Рика не бил начальник на фабрике, чтобы дети не забрасывали его камнями, чтобы он не заболел и не умер. Его не оставили бы беспомощным в поле, где он мог бы умереть раньше, чем его найдут, верно? Не полагались бы только на удачу, чтобы он остался жив. – Она говорила напряженно и жадно.

– Продолжай, – сказал Джунц, наблюдая за ней.

– Потому что есть один человек, следивший за Риком с самого начала. Он нашел его в полях, он устроил так, чтобы я заботилась о нем, он знал о каждом его дне. Он даже знал все о докторе, потому что я рассказала ему. Это он! Это он! – Ее голос поднялся до крика, а рука твердо указывала на Мирлина Теренса, резидента.

И на этот раз даже сверхчеловеческое спокойствие Файфа изменило ему. Его руки сжались на краю стола, массивное тело приподнялось над креслом, а голова быстро повернулась к резиденту.

Глава 17
Победители

Все были поражены словно параличом.

Потом раздался пронзительный смех Стина.

– Я верю, – хохотал Стин. – Я все время говорил это. Я говорил, что туземец нанят Файфом. Теперь вы видите, что за человек Файф. Он нанял туземца, чтобы…

– Это адская ложь!

Говорил не Файф, а резидент. Он вскочил, и глаза у него пылали от возбуждения.

– Что – ложь? – спросил Эбл.

Теренс некоторое время смотрел на него, не понимая, потом ответил, задыхаясь:

– То, что сказал сквайр. Никто из саркитов не платит мне.

– А то, что сказала девушка? Это тоже ложь?

– Нет. Правда. Психозонд применил я. Не смотри на меня так, Лона! Я не хотел навредить Рику. Я не хотел ничего того, что случилось.

– Все подстроено, – возмутился Файф. – Не знаю в точности ваших замыслов, Эбл, но для этого преступника явно невозможно включить в свою биографию и это преступление. Как известно, только Великий сквайр может обладать достаточными познаниями и возможностями. Или вы хотите спасти своего наемника, Стин, подстраивая ложные признания?

– Я не беру денег и от Трантора, – сказал резидент. – Но если хотите знать, что произошло, я расскажу вам. В конце концов, либо Сарк, либо Трантор, так что пропадай все! По крайней мере у меня будет случай высказаться. – Он указал на Файфа. – Вот это – Великий сквайр. Только Великий сквайр, говорит Великий сквайр Файф, может обладать достаточными познаниями и возможностями, чтобы сделать то, что сделал преступник. Он сам верит в это. А что он умеет? Что умеет любой из саркитов?

Они не участвуют в управлении. Управляют флориниане! Управляет Гражданская Служба. Флориниане получают бумаги, пишут бумаги, раскладывают бумаги. А бумаги управляют Сарком. Конечно, большинство из нас слишком забито, чтобы даже пищать, но знаете ли вы, что мы можем сделать, если захотим, под самым носом у наших проклятых сквайров? Ну вот, посмотрите, что сделал я.

Год назад я временно был начальником движения в космопорту. Это записано в моем послужном списке. Вам придется немножко порыться, чтобы найти это, так как официальным начальником был саркит. Официальное звание было у него, а всю работу делал я. Мое имя можно отыскать лишь в специальном отделе с пометкой «Туземный персонал». Ни один саркит не стал бы пачкать глаза, заглядывая туда.

Когда местное население МКБ прислало сообщение космоаналитика, предлагая встретить корабль с каретой «скорой помощи», это сообщение получил я. Согласитесь: не так уж часто приходится слышать о гибели Флорины.

Я договорился встретиться с космоаналитиком в маленьком пригородном порту. Сделать это было легко. Все рычаги и нити, приводившие в движение Сарк, были у меня в кулаке.

Я встретил космоаналитика, спрятал его и от Сарка и от МКБ. Я выжал из него все сведения, сколько мог, и решил использовать их ради Флорины и против Сарка.

У Файфа невольно вырвался вопрос:

– Так это ты посылал первые письма?

– Я посылал эти первые письма, Великий сквайр, – спокойно произнес Теренс. – Я думал, что смогу овладеть достаточной долей кыртовых площадей, чтобы поставить Трантору свои условия и прогнать саркитов с моей планеты.

– Ты с ума сошел!

– Возможно. Во всяком случае, ничего не получилось. Я сказал космоаналитику, что я Файф. Это было необходимо, ибо он знал, что Файф – крупнейший человек на планете, и, пока он считал меня Файфом, он говорил открыто.

К несчастью, у него терпения было еще меньше, чем у меня. Он упорно требовал свидания с представителем МКБ. Мне было трудно справиться с ним, пришлось прибегнуть к психозондированию. Зонд я смог достать. Как с ним обращаться, я видел в госпиталях. Я знал о нем немного. К несчастью, недостаточно. Я настроил зонд так, чтобы убрать страх и тревогу из верхних слоев его разума. Это была простая операция. Я до сих пор не знаю, что произошло. Вероятно, страх и тревога лежали глубже, очень глубоко, и зонд автоматически следовал за ними, попутно разрушая весь сознательный разум. На руках у меня осталось лишенное разума существо… Я сожалею, Рик… Итак, космоаналитик остался совершенно беспомощным. Нельзя было позволять, чтобы его нашел кто-нибудь, кто мог бы разузнать насчет его личности. Нельзя было и убивать его. Я был уверен, что память к нему вернется, а мне его знания еще были нужны.

Я устроил так, что меня послали на Флорину резидентом, и взял с собой космоаналитика с поддельными документами. Я устроил так, что его нашли, и выбрал Валону, чтобы ходить за ним. С тех пор опасностей не было, кроме одного раза с доктором. Тогда мне пришлось пойти на силовые станции Верхнего Города. Там инженерами были саркиты, но у входа стояли флориниане. На Сарке я узнал о механизмах энергии достаточно, чтобы закоротить силовую линию. С тех пор убивать мне стало легко. Но я никогда не думал, что доктор держит копии карточек в обеих половинах своего кабинета. А подумать было бы нужно. Потом, сто часов назад – а кажется, будто сто лет, – Рик начал вспоминать снова. Ну, вот и все. Джунц прав.

Теперь смотрите. Только я знаю, где находятся бумаги Рика. Ни один саркит, ни один транторианин никогда не найдут их. Если они вам нужны, вы должны дать мне политическое убежище. Саркит или транторианин могут называть себя патриотами; почему не может флоринианин?

– Мы не отдадим вас Сарку, – сказал Джунц. – За вред, нанесенный космоаналитику, вас будут судить. Я не могу гарантировать исхода, но если вы пойдете нам навстречу сейчас, то это зачтется в вашу пользу.

Теренс испытующе поглядел на Джунца.

– Попытаюсь поверить вам, доктор… По словам космоаналитика, солнце Флорины вошло в стадию, предшествующую взрыву новой звезды.

– Как! – Это восклицание вырвалось у всех, кроме Валоны.

– Оно готово бабахнуть и взорваться, – насмешливо произнес Теренс. – А когда это случится, то вся Флорина исчезнет, как облачко табачного дыма.

– Я не космоаналитик, но слышал, что невозможно предсказать, когда звезда взорвется, – сказал Эбл.

– Это верно. Объяснял ли вам Рик, почему он так думает? – спросил Джунц.

– Вероятно, в его бумагах это сказано. Я помню только что-то об углеродном течении.

– Что такое?

– Он все время твердил: «Углеродное космическое течение. Углеродное космическое течение». Это и еще что-то о «каталитическом эффекте». Вот и все.

Стин хихикнул. Файф нахмурился. Джунц широко открыл глаза.

Потом Джунц пробормотал:

– Простите, я сейчас вернусь. – Он вышел из куба приемника и исчез.

Он вернулся через четверть часа.

Вернувшись, Джунц изумленно огляделся. В комнате были только Эбл и Файф.

– Мы ждали вас, доктор Джунц, – сказала Эбл. – Космоаналитик и девушка находятся на пути в посольство. Совещание окончено.

– Окончено! Великий Космос, мы только начали! Я хочу объяснить вам условия взрыва новой звезды.

Эбл смущенно задвигался в кресле.

– В этом нет надобности, доктор.

– Это очень нужно. Это необходимо. Дайте мне пять минут.

– Пусть говорит, – произнес Файф. Он улыбался.

– Начнем сначала. В самых ранних научных записях Галактической цивилизации уже отмечалось, что звеэды получают свою энергию от ядерных превращений в своих недрах. Было известно также, что, насколько мы осведомлены относительно условий в недрах звезд, их энергия получается от двух, и только от двух, типов ядерных реакций. Оба ведут к превращению водорода в гелий. Первая реакция – прямая: два атома водорода соединяются с двумя нейтронами, давая одно ядро гелия. Вторая – косвенная, в несколько фаз. Она кончается тем, что водород превращается в гелий, но в промежуточных фазах участвуют ядра углерода. Эти ядра не используются, но снова образуются в ходе реакции, так что ничтожное количество углерода участвует в ней снова и снова, служа для превращения в гелий огромных количеств водорода. Иначе говоря, углерод действует как катализатор. Все это было известно еще в доисторические времена, еще когда человечество было привязано к одной планете, если такое время когда-нибудь было.

– Если это известно всем, – заметил Файф, – вы лишь тратите время.

– Но это все, что мы знаем. Идет ли в звездах только одна из этих реакций или обе, это никогда не было известно. Всегда существовали школы, предпочитавшие либо ту, либо другую теорию. Но обычно общее мнение склонялось к непосредственному превращению водорода в гелий, как к более простому.

Так вот, теория Рика должна быть следующей. Непосредственное превращение водорода в гелий – это нормальный источник звездной энергии, но в некоторых условиях начинает участвовать и углеродный катализ, подстегивая этот процесс, ускоряя его, разогревая звезду.

В пространстве есть течения. Вы это тоже знаете. Некоторые из них – углеродные. Звезды, проходя сквозь течения, захватывают из них несчетное количество атомов. Однако общая масса захваченных атомов микроскопически мала в сравнении с массой самой звезды и ничуть не влияет на нее. Кроме углерода! Звезда, проходящая сквозь течение с повышенным содержанием углерода, становится неустойчивой. Я не знаю, сколько лет, или столетий, или миллионолетий нужно, чтобы атомы углерода просочились в недра звезды, но для этого, вероятно, нужно много времени. Это означает, что углеродное течение должно быть широким, а звезда – входить в него под малым углом. Во всяком случае как только количество углерода, просочившегося в звезду, перешло известный критический уровень, излучение звезды внезапно и резко возрастает. Внешние слои разлетаются в чудовищном взрыве, и рождается новая звезда. Что вы скажете?

Джунц ждал.

– Вы придумали все это за две минуты, на основании туманной фразы, которую, судя по воспоминаниям резидента, космоаналитик произнес год тому назад?

– Да. Да. В этом нет ничего удивительного. Космический анализ готов к этой теории. Если бы ее не выдвинул Рик, то вскоре выдвинул бы кто-нибудь другой. Действительно, подобные теории предлагались и раньше, но их никогда не принимали всерьез. Их выдвигали еще до того, как развилась техника космического анализа, и ни одна не была в состоянии объяснить внезапный рост содержания углерода в данной звезде.

Но теперь мы знаем: углеродные течения существуют. Мы можем нанести их пути на карту, узнать, какие звезды входили в них за последние десятки тысяч лет, проверить и сравнить это с нашими записями появления новых звезд и изменений радиации. Именно это должен был сделать Рик. Таковы должны были быть расчеты и наблюдения, которые он пытался показать резиденту. Но все это сейчас не важно. Важно вот что: надо начать немедленную эвакуацию Флорины.

– Я так и думал, что дойдет до этого, – сдержанно произнес Файф.

– Простите, Джунц, – сказал Эбл, – но это невозможно.

– Почему невозможно?

– Когда взорвется солнце Флорины?

– Не знаю. Судя по тревоге Рика год назад, я сказал бы, что времени у нас мало.

– Но вы можете установить срок?

– Конечно, нет.

– Когда вы сможете установить его?

– Не могу сказать. Даже если мы получим расчеты Рика, их все нужно будет проверить.

– Можете ли вы ручаться, что теория космоаналитика окажется верной?

Джунц нахмурился.

– Я лично в этом уверен, но никакой ученый не станет ручаться за теорию заранее.

– Тогда выходит, что вы требуете эвакуации Флорины на основании простых рассуждений!

– Я думаю, что жизнь населения всей планеты – это не такая вещь, которой можно рисковать.

– Если бы Флорина была обычной планетой, я согласился бы с вами. Но Флорина – это источник кырта для всей Галактики. То, чего вы требуете, невозможно.

– Господа, тайна дешевого кырта скоро будет у нас в руках. Через год кыртовой монополии не станет.