Текст книги "Миры Айзека Азимова. Книга 2"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

– Верно, совершенно верно! – вскинул брови прокуратор. – Вы подтверждаете показания доктора Арвардана и доктора Шекта?

– Подтверждаю каждое слово!

– Но нам нужен еще один человек с вашими способностями, не замешанный при этом в деле, иначе суд не будет учитывать ваших показаний, даже если все поверят, что вы телепат.

– Да при чем тут суд! – вскрикнул Арвардан. – Решается судьба Галактики!

– Ваше Превосходительство, – привстал секретарь, – я хотел бы потребовать, чтобы Джозефа Шварца удалили из комнаты.

– Почему?

– Этот человек обладает не только гипнотическими способностями, но и даром внушения. Меня схватили, пользуясь параличом, который вызвал у меня Шварц. Я боюсь, как бы он снова не предпринял нечто подобное против меня или даже вас, Ваше Превосходительство, потому и прошу его удалить.

Арвардан поднялся с кресла, но секретарь успел прокричать:

– Разбор дела не может вестись беспристрастно, если один из присутствующих способен влиять на судью, используя для этого свой признанный дар внушения.

Это убедило Энниуса. Вошел часовой, и Джозефа Шварца вывели. Он удалился, не оказав никакого сопротивления, безо всякого выражения на лунообразном лице.

Арвардана это окончательно добило.

Поднялся секретарь – приземистый и мрачный в своем зеленом наряде, безгранично уверенный в себе.

– Итак, Ваше Превосходительство, все утверждения доктора Арвардана основаны на показаниях доктора Шекта. Показания доктора Шекта, в свою очередь, основаны на предсмертных словах некого ученого, сказанных тем в бреду. И все это, Ваше Превосходительство, все это почему-то явилось на свет лишь тогда, когда был синапсирован Джозеф Шварц. Кто же такой Джозеф Шварц? Пока он не появился на сцене, доктор Шект был нормальным человеком, не преследуемым навязчивой идеей. Вы сами видели его в тот день, когда явился Шварц. Разве он проявлял тогда признаки психического расстройства? Разве говорил он вам об изменническом заговоре? Или о бредовых речах биохимика? Разве был он тогда обеспокоен? Подозревал что-то? Сейчас он говорит, будто это верховный министр распорядился фальсифицировать результаты опытов и не записывать имен испытуемых. А тогда… сказал он об этом хоть слово? Или заговорил так только после эксперимента над Шварцем? Я снова спрашиваю: кто такой Джозеф Шварц? Впервые появившись здесь, он говорил на неизвестном языке. Мы выявили это позже, когда начали сомневаться в здравом рассудке доктора Шекта. Привез Шварца фермер, который ничего о нем не знал, как и до сих пор никто не знает. Однако этот человек обладает необыкновенной силой. Он может парализовать кого угодно на расстоянии сотни ярдов, а на более близком расстоянии – убить. Он подчинил меня своей воле и манипулировал моими конечностями, а при желании он мог бы манипулировать и моим мозгом. В том, что он манипулирует умами этих троих, я не сомневаюсь. Они говорят, что я их схватил, что я угрожал им смертью, что я сознался в измене, что я злоумышляю против Империи… Однако задайте им вопрос, Ваше Превосходительство. Разве они не находились все это время под влиянием Шварца – человека, способного управлять чужими умами? Может быть, это Шварц предатель? А если нет, то кто он такой?

Секретарь сел на место, спокойный, почти благодушный.

Арвардан чувствовал себя так, будто его мозг поместили в центрифугу и крутят все быстрей и быстрей.

Что возразить на это? Что Шварц – человек из прошлого? А чем это доказать? Тем, что Шварц говорит на языке, давно уже мертвом? Но за это может поручиться только он, Арвардан, мозгом которого якобы манипулируют. Кто знает, может, и вправду манипулируют? В самом деле, кто такой Шварц? И почему он, Арвардан, так сразу и уверовал в план завоевания Галактики?

Вот-вот. Почему он так убежден, что заговор существует на самом деле? Он, археолог, привыкший подвергать все сомнению? Потому что так сказал один человек? Потому что его поцеловала одна девушка? Или потому что Джозеф Шварц…

Арвардан окончательно запутался.

– Итак? – неторопливо спрашивал Энниус. – Имеете сказать еще что-нибудь, доктор Шект? Вы, доктор Арвардан?

Тишину вдруг нарушил голос Полы.

– Зачем вы их спрашиваете? Разве вы не видите, что все это ложь? Не понимаете, что он оклеветал нас всех своим лживым языком? Теперь мы все умрем – я уже с этим смирилась, а ведь мы могли бы предотвратить беду… могли бы… А вместо этого сидим и говорим, говорим…

И Пола бурно разрыдалась.

– Только истеричных девиц нам здесь не хватало, – сказал Балкис. – Ваше Превосходительство, предлагаю следующее. Мои обвинители утверждают, что запуск ракет с пресловутым вирусом назначен на определенное время, кажется, на шесть утра. Я готов остаться под вашей опекой на неделю. Если они говорят правду, вести об эпидемии в Галактике за это время дойдут до Земли. Имперские войска будут еще полностью сохранять контроль над планетой…

– Неплохой обмен: Земля на всю обитаемую Галактику, – промолвил бледный, как мел, Шект.

– Я ценю свою жизнь и жизнь своего народа. И предлагаю Землю в заложницы нашей невиновности. Готов сообщить Обществу Блюстителей, что останусь здесь на неделю по собственной воле, чтобы пресечь возможные беспорядки.

И секретарь умолк, скрестив руки на груди. Хмурый Энниус поднял глаза и объявил:

– Я не могу считать этого человека виновным.

Этого Арвардан уже не вынес. В тихом бешенстве он встал и пошел к прокуратору. Неизвестно, что было у него на уме. Впоследствии он и сам не мог вспомнить. Об этом так никто и не узнал. У Энниуса был нейрокнут, и он им воспользовался.

В третий раз за пребывание Арвардана на Земле все вокруг полыхнуло болью, закружилось и исчезло.

Пока Арвардан лежал без сознания, время подошло к роковой черте – к шести часам утра…

Глава 21
За роковой чертой

…И миновало ее.

Свет.

Мутный свет и хаотические тени – они движутся, постепенно обретая четкость. Чье-то лицо… Глаза…

– Пола! – в глазах Арвардана мгновенно прояснилось. – Который час? – Он вцепился ей в руку так, что она невольно поморщилась.

– Больше семи, – прошептала она. – Роковой час прошел.

Арвардан дико обвел глазами комнату, приподнявшись на локте, хотя все суставы жгло огнем. Длинный Шект, скрючившийся на стуле, скорбно кивнул ему.

– Все кончено, Арвардан.

– Значит, Энниус…

– Энниус не стал рисковать. Странно, правда? – Шект рассмеялся безумным, скрипучим смехом. – Мы втроем раскрываем страшный заговор против человечества, захватываем главаря и отдаем его в руки правосудия. Прямо видеороман, где герои одерживают победу в последний момент. На этом фильм обычно кончается. А в нашем случае он продолжается, причем героям, оказывается, никто не поверил. В фильмах такого не бывает, правда? Там все кончается хорошо, да? Смешно…

Речь Шекта прервали тяжелые, сухие рыдания.

Арвардан с тоской отвел взгляд. Глаза Полы были как две вселенные, наполненные слезами, и Арвардан на миг затерялся в них – это и вправду были вселенные, полные звезд, и к этим звездам стремительно приближались стальные цилиндрики, пожирая световые годы на своих выверенных орбитах через гиперпространство. Скоро они долетят – если они еще не долетели, – войдут в атмосферу планет, раскроются и прольют свой смертоносный вирусный дождь.

Да, всему конец.

Уже не остановишь.

– Где Шварц? – с трудом выговорил он.

– Он так и не вернулся, – ответила Пола.

Дверь раскрылась. Арвардан не настолько еще примирился со смертью, чтобы с проблеском надежды не взглянуть туда.

Но это был Энниус, и Арвардан отвернулся от него с застывшим лицом.

Энниус посмотрел на отца с дочерью. Но они и сейчас продолжали помнить, что они земляне, и ничего не могли сказать прокуратору, хотя и знали: каким бы коротким и мучительным ни было их будущее, жизнь прокуратора будет еще короче и еще мучительнее. Энниус потряс за плечо Арвардана.

– Доктор Арвардан?

– Ваше Превосходительство? – с горечью передразнил его Арвардан.

– Шесть часов уже позади.

Энниус провел бессонную ночь. Официально оправдав Балкиса, он все же не испытывал абсолютной уверенности в том, что обвинители были не в своем уме или действовали под гипнозом, и следил, как бездушный хронометр отщелкивает, возможно, последние минуты жизни Галактики.

– Да, – сказал Арвардан. – Шесть часов уже позади, а звезды еще светят.

– Так вы продолжаете настаивать на своей правоте?

– Ваше Превосходительство, через несколько часов умрут первые жертвы. Этого никто не заметит – люди умирают каждый день. Через неделю умрут сотни и тысячи. Число выздоровевших будет близко к нулю. Никакие средства не помогут. Несколько планет подадут сигналы бедствия, прося о помощи. Через две недели о помощи начнут взывать десятки планет, и в ближайших секторах объявят чрезвычайное положение. Через месяц эпидемия охватит всю Галактику. Через два – в ней не останется и двадцати незараженных планет. Через шесть – Галактика погибнет. И что будет с вами, когда вы получите первые сообщения? Если хотите, предскажу и это. Вы начнете рассылать депеши, оповещая всех, что виновница эпидемии – Земля, но никого этим не спасете. Вы объявите войну Обществу Блюстителей, но никого этим не спасете. Вы сотрете землян с лица планеты, но никого этим не спасете… А может быть и так, что вы станете посредником между вашим другом Балкисом и Галактическим советом – если совет еще будет существовать. Тогда вам достанется честь вручить Балкису жалкие остатки Империи в обмен на антитоксин, который могут вовремя доставить в тот или иной мир, а могут и не доставить.

– Вы не находите, что это просто мелодрама? – скептически улыбнулся Энниус.

– Ну разумеется. Я мертвец, а вы труп, но будем сохранять имперское хладнокровие, не так ли?

– Если вы обиделись за нейрокнут…

– Что вы, что вы. Я к нему уже привык. Почти не чувствую.

– Тогда будем рассуждать логически. Дело это скверное, и убедительный отчет о нем составить будет трудно, но и замалчивать его нельзя. Все обвинители, кроме вас, земляне, и только ваш голос имеет вес. Вы согласитесь подписаться, что выдвинули это обвинение, будучи не совсем… ну, мы придумаем что-нибудь, не упоминая о внушении.

– Чего проще. Пишите, что я был не в своем уме, или пьян, или накачан наркотиками, или под гипнозом. Любое сойдет.

– Образумьтесь же. Говорю вам, вас одурманили, – зашептал прокуратор. – Вы ведь родом с Сириуса. Как же иначе могли бы вы влюбиться в землянку?

– Что?

– Не кричите. Разве в нормальном состоянии вы связались бы с туземкой? Разве польстились бы на такое? – И прокуратор чуть заметно мотнул головой в сторону Полы.

Арвардан какой-то миг удивленно смотрел на него, потом выбросил руку и схватил имперского вельможу за горло. Энниус тщетно пытался оторвать от себя его мощные пальцы.

– На такое? Это вы о госпоже Шект? В таком случае я требую должного уважения. А, ладно, убирайтесь. Вы и так уже мертвец.

– Доктор Арвардан, считайте, что вы под ар… – задыхаясь, начал прокуратор, но тут открылась дверь, и вошел полковник.

– Ваше Превосходительство, мятежники снова осаждают форт.

– Что? Разве Балкис не говорил со своими? Он же хотел предупредить их, что остается тут на неделю.

– Говорил… и остался. Но и толпа налицо. Мы готовы стрелять, и я бы как военный советовал незамедлительно приступить к этому. Ваши предложения, милорд?

– Подождите стрелять, пока я не поговорю с Балкисом. Пришлите его сюда. Доктор Арвардан, вами я займусь позже.

Балкис явился с улыбкой на лице и поклонился Энниусу по всем правилам этикета. Тот едва кивнул ему в ответ.

– Послушайте, мне доложили, что ваши люди идут на форт Диббурн. Мы так не договаривались. Мы не хотим кровопролития, но наше терпение имеет предел. Можете вы заставить их мирно разойтись?

– Если захочу. Ваше Превосходительство.

– Если захотите? Тогда захотите и поскорей.

– Ну уж нет, Ваше Превосходительство! – с дикой насмешкой, которая наконец-то вырвалась наружу, взвинтился секретарь. – Глупец! Ты слишком долго тянул и поэтому умрешь. Или живи рабом, но помни – это будет нелегкая жизнь.

Энниус не дрогнул. Даже в этот миг, получив самый сокрушительный удар за всю свою карьеру, имперский дипломат сохранил свою выдержку. Только серая бледность легла на лицо и как будто глубже запали глаза.

– Значит, я напрасно осторожничал? Вся эта история с вирусом – правда? – довольно безразлично поинтересовался он. – Однако вся Земля и вы вместе с ней у меня в руках.

– Ничего подобного. Это вы у меня в руках – вы и ваши люди. Вирус, который сейчас распространяется по всей Вселенной, не минует и Землю. Он уже введен в атмосферу всех имперских гарнизонов Земли, в том числе и на Эвересте. У нас, землян, иммунитет! А как чувствуете себя вы, прокуратор? Слабость? Сухость в горле? Жар? Ничего, страдать придется недолго. Антитоксин же вы можете получить только от нас.

Энниус долго молчал, и его худое лицо приобрело неожиданно надменное выражение.

– Доктор Арвардан, – холодно, с интонациями воспитанного человека заговорил он, – кажется, я должен извиниться за то, что усомнился в ваших словах. Доктор Шект, госпожа Шект, примите мои извинения.

– Спасибо, – оскалился Арвардан. – Много нам проку от ваших извинений.

– Я заслужил ваш сарказм. С вашего позволения, я вернусь на Эверест, чтобы умереть вместе со своей семьей. Ни о каком компромиссе с этим… человеком, разумеется, не может быть и речи. Прокураторские солдаты, я уверен, успеют отплатить за свою смерть, и немало землян отправится освещать нам дорогу на тот свет. До свидания.

– Подождите, подождите. Не уходите. Энниус медленно обернулся на этот новый голос. Медленно-медленно, чуть пошатываясь от усталости, через порог переступил хмурый Джозеф Шварц.

Секретарь отскочил и с внезапным подозрением уставился на человека из прошлого.

– Ну нет, – проскрежетал он, – секрет антитоксина ты от меня не получишь. Его знают всего несколько человек, и только они умеют правильно им пользоваться. Тебе их сейчас не достать, а тем временем вирус сделает свое дело.

– Не достать, – согласился Шварц, – но вирус не успеет сделать свое дело. Потому что никакого вируса нет.

Никто не понял, о чем он говорит. Арвардану пришла в голову ошеломляющая мысль. А вдруг он действительно был одурманен? Вдруг это какой-то гигантский розыгрыш, в который был втянут не только он, Арвардан, но и секретарь? Только кому это было нужно?

– Говорите скорее, – приказал Энниус. – Что вы имеете в виду?

– Очень просто. Прошлой ночью я понял, что если буду сидеть тут и слушать вас, то ничего не выйдет. Тогда я стал потихоньку внушать секретарю то, что мне было нужно… осторожно, чтобы он этого не обнаружил. Наконец он попросил, чтобы меня вывели из комнаты. Я того и добивался, дальше все было легко. Я вывел из строя конвоира и пошел на аэродром. В форте была объявлена суточная боевая готовность, и все самолеты стояли заправленные горючим и боезапасом. Пилоты ждали рядом с машинами. Я взял одного, и мы с ним полетели в Сенлу.

Секретарь хотел что-то сказать, но только беззвучно двигал челюстями. Заговорил Шект:

– Но как же вы сумели заставить пилота вести самолет, Шварц? Балкиса вы с трудом заставляли идти.

– Да, потому что делал это против воли Балкиса. Но по настроению доктора Арвардана я знал, как сириане ненавидят землян, поэтому искал пилота из сектора Сириуса. И нашел – лейтенанта Клауди.

– Лейтенанта Клауди? – вскричал Арвардан.

– Да. Вы его знаете? Впрочем, что же я спрашиваю. И так ясно.

– Еще бы. Продолжайте, Шварц.

– Этот офицер ненавидел землян так, что даже мне было трудно понять почему, а я ведь был внутри его мозга. Ему хотелось бомбить. Хотелось уничтожить их. Его сдерживала только дисциплина, не то он уже поднял бы свой самолет в воздух. Так это же совсем другое дело! Немножко внушения, маленький толчок – и дисциплина перестала сдерживать лейтенанта. По-моему, он даже не понял, что я сижу рядом с ним в самолете.

– Но как вы нашли Сенлу? – прошептал Шект.

– В мое время был такой город Сент-Луис, который стоял у слияния двух больших рек. Мы нашли Сенлу. Была ночь, но он выделялся темным пятном в море радиации, а доктор Шект говорил, что собор находится в оазисе посреди радиоактивных зон. Мы сбросили световую ракету – я, во всяком случае, так распорядился – и увидели под собой здание с пятью башнями. Оно совпадало с картиной, которую я видел в уме у секретаря… Теперь на том месте дыра глубиной в сотню футов. Это произошло в три часа утра. Никакого вируса – Вселенная спасена.

У секретаря вырвался звериный вой – такой звук мог издать разве что демон. Он подобрался, как для прыжка, и упал. С его нижней губы медленно стекала струйка слюны.

– Я его и пальцем не тронул, – мягко сказал Шварц. И задумчиво продолжал: – Я вернулся еще до шести, но знал, что нужно подождать, пока не пройдет установленный срок. Балкис неминуемо выдал бы себя. Я знал из его мыслей, что он сделает это, и ждал, чтобы он сам осудил себя. И вот он лежит.

Глава 22
Лучшие годы еще впереди

Тридцать дней прошло с тех пор, как Джозеф Шварц взлетел с военного аэродрома в ночь, назначенную для уничтожения Галактики, а за спиной у него бешено выли сирены, и эфир трещал от приказов вернуться назад.

Но он не вернулся, пока не сравнял с землей собор в Сенлу.

Теперь он был официально признан героем. В кармане у него лежал орден «Звездолет и Солнце» первого класса – только двое человек в Галактике, кроме него, получили его при жизни.

Неплохо для старого портного.

Правда, никто, за исключением самых высших чинов, не знал, какой именно подвиг он совершил, но это неважно. Когда-нибудь это на вечные времена запишут в учебниках истории.

Под покровом тихой ночи Шварц шел к дому доктора Шекта. Город был мирным, таким же мирным, как сияние звезд над ним. Кое-где на Земле еще орудовали банды фанатиков, но их лидеры были уже убиты или арестованы, а об остальном здравомыслящие земляне позаботятся сами.

Уже шли к Земле первые гигантские корабли с нормальной почвой. Энниус повторил свое предложение переселить землян на другую планету, но земляне отказались. Благотворительность им не нужна. Земляне хотят заново создать свою планету, заново построить свой отчий дом, где зародилось человечество. Хотят своими руками убрать зараженную почву и заменить ее здоровой, и увидеть зеленый покров там, где все было мертво, и заставить пустыню вновь зацвести.

Это громадный труд, на него уйдет целый век. Ну и что ж? Пусть Галактика даст машины, пусть Галактика поставляет продукты, пусть Галактика обеспечит почвой. При ее неисчислимых ресурсах это пустяк. И потом, все это будет возмещено.

Когда-нибудь земляне снова станут людьми среди людей, будут жить на такой же, как все, планете и на равных, с достоинством, смотреть в глаза всему человечеству.

Сердце Шварца билось при мысли об этом чуде, когда он всходил на парадное крыльцо Шекта. На будущей неделе он улетает с Арварданом в великие центральные миры Галактики. Кто из его сверстников мог вот так улететь с Земли?

И он подумал о старой Земле, своей Земле, которой давно уже нет… Нет уже давно.

А ведь прошло всего каких-то три с половиной месяца.

Шварц помедлил перед тем как позвонить, прислушиваясь, о чем говорят в доме. Теперь чужие мысли звучали в нем как колокольчики. Вот Арвардан – у него мыслей всегда больше, чем могут выразить слова.

– Пола, я ждал и думал, много думал и долго ждал. Больше не стану. Ты летишь со мной.

А вот Пола, которая хочет этого не меньше Арвардана, но говорит совсем другое:

– Не могу, Бел. Это невозможно. Мои неловкие манеры и поведение… Я буду просто глупо выглядеть в тех больших мирах. И я всего лишь зем…

– Не говори так. Ты моя жена, вот и все. Если спросят, кто ты и откуда – ты уроженка Земли и гражданка Империи. А если будут и дальше любопытствовать, то ты моя жена.

– Хорошо, вот ты сделаешь доклад на Тренторе, в своем Археологическом обществе, а что потом?

– Потом? Для начала мы возьмем годовой отпуск и посмотрим все главные миры Галактики. Ни одного не пропустим, даже если придется летать на почтовых кораблях. Ты вдоволь наглядишься на Галактику и получишь лучший медовый месяц, который можно устроить на казенные деньги.

– А потом?

– А потом вернемся на Землю, запишемся в трудовой батальон и ближайшие сорок лет своей жизни будем таскать грязь, заменяя радиоактивную почву.

– Но зачем тебе это нужно?

– Затем, – Образ Арвардана перевел дух, – затем, что я тебя люблю и это нужно тебе, а еще я патриот-землянин, на что у меня имеется почетное свидетельство.

– Ну, хорошо…

На этом разговор прекратился, но Образы, разумеется, продолжили его без слов, и Шварц, полностью удовлетворенный и немножко смущенный, удалился. Он может и подождать. Успеет еще потревожить их – пусть договорятся как следует.

Он ждал на улице под холодными звездами – все они, видимые и невидимые, были частью Галактики.

И Шварц тихо повторил – для себя, для новой Земли и для миллионов всех этих планет – старые стихи, которые знал теперь только он один из квадриллионов людей:

 
Пусть мы стареем, но погоди —
Лучшие годы еще впереди.
Ранние годы жизни даны лишь ради них…