Текст книги "Установление – 1"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Но, Сатт, я не обладаю способностями к практической политике.

– Предоставь это мне. Кто знает, Манлио? Со времен Сальвора Хардина власть примаса и мэра никогда не объединялась в одном человеке. Но теперь такое может повториться – если твоя работа будет выполнена успешно.

3.

На противоположном конце города, в более простой обстановке, Гобер Мэллоу присутствовал на второй встрече. Он долго слушал собеседника, а затем осторожно произнес:

– Да, Твер, я слыхал о ваших кампаниях за представительство купцов в совете. Но почему именно я?

Джейм Твер, который любил по каждому поводу напоминать о том, что он был среди первых внешнеземельцев, получивших юридическое образование на Установлении, просиял.

– Я знаю что делаю, – сказал он. – Вспомните, где я вас впервые встретил в прошлом году.

– На Конвенте Купцов.

– Правильно. Вы вели заседание. Вы сначала пригвоздили этих краснорожих бугаев к их креслам, а потом заткнули за пояс и ушли восвояси. И с народными массами Установления у вас все в порядке. Вы обладаете обаянием – или, по крайней мере, устойчивой и отчаянной популярностью, что то же самое.

– Очень хорошо, – сухо сказал Мэллоу. – Но почему именно сейчас?

– Потому что сейчас наступил наш шанс. Знаете ли вы, что Секретарь по Образованию подал в отставку? Об этом вскоре будет объявлено публично.

– А вы откуда знаете?

– Это… неважно… – он с отвращением помахал рукой. – Знаю и все. Акционистская партия раскалывается, и мы можем сейчас же ее уничтожить, подняв вопрос о равных правах для купцов; или, точнее, об их отношении к демократии – за или против.

Мэллоу развалился в кресле, разглядывая свои толстые пальцы.

– Н-да. Сожалею, Твер. На следующей неделе я отбываю по делам. Вам придется найти кого-то другого.

Твер воззрился на него.

– Дела? Что еще за дела?

– Абсолютно сверхсекретные. Приоритет "три А". И все прочее в том же роде. Имел беседу с личным секретарем мэра.

– Со змеем Саттом? – Джейм Твер оживился. – Это только трюк. Это космическое отродье старается избавиться от вас, Мэллоу…

– Да погодите же вы! – Мэллоу стукнул кулаком по ладони другой руки. – Не кипятитесь. Если это трюк, я рассчитаюсь с ними по возвращении. Если же нет, то ваш змей Сатт играет нам на руку. Послушайте, близится Селдоновский кризис.

Мэллоу ждал реакции, но ее не последовало. Твер просто непонимающе глядел на него.

– Что это значит – Селдоновский кризис?

– Галактика! – От разочарования Мэллоу буквально взорвался гневом. – Вы что, ворон считали в школе? Что вы имеете в виду, задавая такой дурацкий вопрос?

Старший из двоих собеседников нахмурился.

– Если вы объясните…

Последовала долгая пауза.

– Я объясню, – брови Мэллоу опустились, и он заговорил, не торопясь. – Когда Галактическая Империя по краям начала отмирать, и когда эти края Галактики вернулись к варварству и отвалились, Хари Селдон и его банда психологов разместила колонию – так называемое Установление – здесь, в самой гуще свары, чтобы мы могли пестовать искусство, науку и технологию и образовать ядро Второй Империи.

– Ах да, да…

– Я не кончил, – холодно произнес торговец. – Будущий курс Установления был намечен в согласии с психоисторической наукой, в ту пору очень развитой, и все условия подобраны были так, чтобы вызвать ряд кризисов, которые заставили бы нас по возможности быстро следовать к будущей империи. Каждый кризис, каждый Селдоновский кризис отмечает эпоху в нашей истории. Сейчас мы близимся к одному из них – третьему.

Твер пожал плечами.

– Думаю, что об этом упоминалось в школе, но я окончил ее давно – раньше вас.

– Вероятно. Ладно, оставим это. Дело в том, что меня отправляют подальше, в самую сердцевину развивающегося кризиса. Нельзя предугадать, с чем я вернусь, а выборы в совет проходят каждый год.

Твер взглянул на него.

– Вы идете по какому-то следу?

– Нет.

– У вас есть определенные планы?

– Нет даже и малейшего намека на план.

– Что ж…

– Это ничего. Хардин как-то сказал: "Для успеха одного планирования недостаточно. Следует также импровизировать". Я буду импровизировать.

Твер неуверенно покачал головой, и они встали, глядя друг на друга. Мэллоу совершенно неожиданно и как бы невзначай сказал:

– Слушайте, а как насчет того, чтобы отправиться со мной? Да не смотрите так, дружище. Вы же были купцом до того, как решили, что политика интереснее торговли. По крайней мере, я так слыхал.

– А куда вы отправляетесь? Скажите хотя бы это.

– К Вассалийской Расселине. Пока мы не окажемся в космосе, я не могу высказаться определеннее. Ну так что же?

– А может быть, Сатт решит, что я должен находиться в его поле зрения?

– Вряд ли. Коль скоро ему не терпится избавиться от меня, то почему бы заодно и не от вас? А кроме того, ни один купец не сунется в космос, не набрав экипаж по собственному выбору. Я беру с собой кого хочу.

Глаза его собеседника странно блеснули.

– Отлично. Я отправляюсь, – он протянул свою руку. – Впервые за последние три года я буду участвовать в путешествии.

Мэллоу схватил и потряс руку Твера.

– Хорошо! Чудесно! А сейчас я пойду собирать парней. Вы знаете, где стоит "Дальняя Звезда", не так ли? Тогда увидимся завтра. До свидания.

4.

Корелл был не таким уж редким историческим феноменом – республикой, правитель которой обладал всеми атрибутами абсолютного монарха, за исключением титула. Потому республика эта имела удовольствие жить при обычном деспотизме, не сдерживаемом даже двумя умеряющими влияниями законных монархий: королевской "честью" и придворным этикетом.

Экономика Корелла отнюдь не процветала. Времена Галактической Империи прошли, не оставив по себе ничего, кроме молчаливых воспоминаний и разрушенных структур. Времена Установления еще не настали – а при яростной решимости правителя Корелла, Коммдора Аспера Арго, с его строгими предписаниями насчет деятельности купцов и жесточайшим запретом на миссионерство, не настали бы никогда.

Космопорт сам по себе был старый и разваливающийся. Экипаж "Дальней Звезды", убедившись в этом, сразу помрачнел. Затхлые ангары создавали и затхлое настроение, и Джейм Твер лишь почесывался и бесился, раскладывая пасьянс.

Гобер Мэллоу задумчиво сказал:

– Хорошее место для торговли.

Он спокойно глядел сквозь иллюминатор. Пока что о Корелле больше сказать было нечего. Путь сюда прошел без приключений. Эскадрилья кореллианских кораблей, ринувшаяся наперехват "Дальней Звезде", состояла из крошечных, хромающих остатков былой славы и изношенных, неповоротливых громадин. Кореллианцы с опаской держались на расстоянии, и этот страх сохранялся у них доныне – уже неделю просьбы Мэллоу об аудиенции у местных властей оставались без ответа.

– Здесь хорошая торговля, – повторил Мэллоу. – Можно назвать эти территории девственными.

Джейм Твер с раздражением глянул вверх, отбросив карты.

– Какого дьявола вы собираетесь здесь делать, Мэллоу? Экипаж ропщет, офицеры обеспокоены, а я задумываюсь…

– Задумываетесь? О чем же?

– О ситуации. И о вас. Что мы делаем?

– Ждем.

Пожилой купец фыркнул и покраснел. Он заворчал:

– Вы слепы, Мэллоу. Вокруг космодрома стража, наверху корабли. А может быть, они готовятся сделать из нас дырку в земле?

– У них была на это целая неделя.

– Может быть, они ждут подкрепления, – взор Твера был проницателен и тверд.

Мэллоу рывком уселся.

– Да, я об этом думал. Видите ли, тут возникает куча проблем. Прежде всего, мы добрались сюда без труда. Это, однако, может ничего не означать, ибо всего лишь три корабля из более чем трехсот исчезли в прошлом году. Процент невысок. Но это может означать также, что число их кораблей, оснащенных атомным оружием, невелико, и они стараются не демонстрировать их без необходимости, пока это число не возрастет. Но, с другой стороны, это может означать, что у них вовсе нет атомной энергии. Или она у них есть и держится втайне, из страха, что нам уже что-то известно. В конце концов, одно дело – пиратствовать против легковооруженных торговых кораблей. Совсем иное – дурачиться с аккредитованным посланником Установления, когда самый факт его появления может означать, что Установление что-то подозревает. Объединив все это…

– Погодите, Мэллоу, погодите, – Твер поднял руки. – Вы просто подавили меня своими речами. К чему вы клоните? Без этих ваших "если, может быть".

– Вам придется вникнуть в "если, может быть", иначе вы ничего не поймете, Твер. Они, подобно нам, выжидают. Они не знают, что я здесь делаю, а я не знаю, чем они располагают. Но я в менее выгодном положении, поскольку я один, а их – целая планета и, может быть, с атомной энергией. Я не могу позволить себе проявить слабость. Конечно, это опасно. Конечно, нас может ждать дыра в земле. Но мы это знали с самого начала. Что же еще остается делать?

– Я не… А это еще кто?

Мэллоу спокойно поднял голову и подстроил приемник. На засветившемся экране появились резкие черты вахтенного сержанта.

– Говорите, сержант.

– Извините, капитан, – сказал сержант. – Люди пустили на борт миссионера с Установления.

– Кого? – лицо Мэллоу побагровело.

– Миссионера, капитан. Он нуждается в госпитализации, капитан…

– От таких дел, сержант, в ней многие будут нуждаться. Прикажите людям занять боевые посты.

Комната отдыха для экипажа была почти пуста. Спустя всего лишь пять минут после приказа все, даже сменившиеся с вахты, находились у своих орудий. Именно быстрота являлась наибольшим преимуществом в анархических регионах межзвездного пространства Периферии, и именно быстротой превыше всего отличались экипажи на кораблях старших купцов.

Мэллоу вошел не спеша и оглядел миссионера со всех сторон. Затем его взгляд скользнул на лейтенанта Тинтера, который неловко переминался слева, и на вахтенного сержанта Демена, чье невыразительное лицо и флегматичная фигура маячили справа. Старший Купец обернулся к Тверу и на миг задумавшись, сказал:

– Что ж… Твер, приведите сюда, только без ажиотажа, всех офицеров, за исключением координаторов и трассировщиков. Люди пускай остаются на своих постах до следующего распоряжения.

Во время пятиминутной задержки Мэллоу пнул дверь в туалет, заглянул за бар, отдернул занавески на толстых окнах. Еще на полминуты он вообще покинул помещение, а затем вернулся, что-то отвлеченно мурлыча себе под нос. Комната заполнилась. Последним вошел Твер и тихо затворил за собой дверь.

Мэллоу спокойно сказал:

– Во-первых, кто пустил этого человека без моего указания?

Вахтенный сержант шагнул вперед. Все взгляды обратились на него.

– Простите, капитан. Это не был кто-то конкретно. Это было вроде общего соглашения. Он же один из нас, можно сказать, а эти чужестранцы здесь…

Мэллоу резко оборвал его.

– Я симпатизирую вашим чувствам, сержант, и понимаю их. Эти люди были под вашим началом?

– Да, капитан.

– Когда все кончится, они на неделю будут заперты в своих каютах. Вы же отстраняетесь от руководящих обязанностей на то же время. Понятно?

Лицо сержанта не дрогнуло, но плечи чуть поникли. Он четко произнес:

– Да, капитан.

– Вы можете идти. Займите свое место.

Дверь за ним закрылась. Поднялся ропот. Твер вмешался.

– За что вы его наказали, Мэллоу? Вы же знаете, что эти кореллианцы убивают захваченных миссионеров.

– Поступок, противоречащий моим приказам, плох сам по себе, пусть даже другие причины говорят в его пользу. Никто не должен был покидать корабль или входить в него без разрешения.

Лейтенант Тинтер недовольно пробурчал:

– Семь дней бездействия! Вы не можете в таких условиях поддерживать дисциплину.

Мэллоу сказал ледяным тоном:

– Я могу. При идеальных условиях в дисциплине нет особой доблести. Я должен ее добиваться перед лицом смерти, иначе она бесполезна. Где этот миссионер? Подайте его сюда.

Торговец уселся. Одетую в алый плащ фигуру осторожно подвели к нему.

– Как ваше имя, преподобный?

– А?

Закутанная в алое фигура повернулась к Мэллоу. Глаза миссионера были широко раскрыты, на одном виске виднелся синяк. На протяжении всего предыдущего отрезка времени он молчал и, насколько Мэллоу мог заметить, даже не шевельнулся.

– Ваше имя, преподобный?

Миссионер вдруг лихорадочно пробудился к жизни. Его руки раскинулись для объятий.

– Сын мой, дети мои. Пусть покровительственная десница Галактического Духа вечно пребудет над вами.

Твер выступил вперед с обеспокоенным видом и хрипло произнес:

– Этот человек болен. Кто-нибудь, уложите его в постель. Прикажите его уложить, Мэллоу, и позаботьтесь о нем. Он серьезно ранен.

Могучая рука Мэллоу остановила его.

– Не вмешивайтесь, Твер, или я выгоню вас из комнаты. Ваше имя, преподобный?

Руки миссионера сложились во внезапной мольбе.

– Вы люди просвещенные, спасите меня от язычников, – слова из него так и посыпались. – Спасите меня от этих скотов, этих неразумных, что гонятся за мной, огорчая Галактический Дух своими преступлениями. Я Джорд Парма с анакреонских миров. Я был посвящен на Установлении; на самом Установлении, дети мои. Я жрец Духа, посвященный во все таинства, явившийся сюда по зову внутреннего голоса, – он задыхался. – Я пострадал от рук необращенных. Раз вы – дети Духа, то во имя этого Духа защитите меня от них!

Из металлически рявкнувшего ящика аварийной тревоги грянул голос:

– В поле зрения подразделения противника! Просим инструкций!

Все взгляды машинально обратились на динамик.

Мэллоу яростно выругался. Он включил обратную связь и гаркнул:

– Сохраняйте бдительность! Это все!

Отключившись, он подошел к толстым занавескам, которые при его прикосновении отлетели в стороны, и мрачно выглянул наружу.

Вражеские подразделения! Как же! Их было несколько тысяч – в лице отдельных представителей кореллианской толпы. Валом валящая чернь окружила порт со всех сторон, и в холодном, резком свете магниевых факелов передние ее ряды стали подступать все ближе и ближе.

– Тинтер! – торговец не оборачивался, но затылок его покраснел. – Запустите наружный динамик и выясните, чего они хотят. Спросите, есть ли среди них представитель закона. Не давайте обещаний и не угрожайте, иначе я убью вас.

Тинтер повернулся и ушел.

Мэллоу ощутил жесткую руку на своем плече и стряхнул ее. Это был Твер. Его голос зазвучал гневным шипением.

– Мэллоу, вы обязаны удержать этого человека. Иначе невозможно будет сохранить честь и благопристойность. Он с Установления и, помимо всего, он жрец. Эти дикари снаружи… Вы слышите меня?

– Я слышу вас, Твер, – голос Мэллоу был резок. – У меня здесь есть другие дела, кроме как охранять миссионеров. Я буду, сударь, делать то, что захочу и, клянусь Селдоном и всей Галактикой, если вы попытаетесь остановить меня, я заткну вашу вонючую глотку. Не становитесь у меня на пути, Твер, или это будет ваш конец.

Он повернулся и шагнул мимо него.

– Эй, вы! Преподобный Парма! Вы знали, что согласно конвенции, миссионеры Установления не могут вступать на кореллианскую территорию?

Миссионер дрожал.

– Я могу направляться всюду, куда поведет меня Дух, сын мой. Если невежественные отказываются от просвещения, то не есть ли это еще более явный знак их нужды в нем?

– Речь не об этом, преподобный. Вы здесь находитесь, нарушая законы и Корелла, и Установления. Я не могу защитить вас на законном основании.

Руки миссионера снова поднялись. Прежнее его замешательство исчезло. Снаружи доносились хриплые выкрики из внешней переговорной системы и слабый, раскатистый ответный ропот разъяренной толпы. При этих звуках глаза его помутились.

– Вы слышите их? Зачем говорите вы мне о законе, о писанном людьми законе? Есть высшие законы. Разве не сказал Галактический Дух: ты не должен стоять в бездействии, когда причиняется вред твоим сотоварищам. И разве не говорил он: ибо так, как ты поступаешь со смиренными и беззащитными, так поступлено будет и с тобой. Или у вас нет пушек? Или у вас нет корабля? Не стоит ли за вами Установление? И не окружает ли вас повсюду Дух, правящий Вселенной? – он остановился, переводя дыхание.

Тут гулкий звук внешних динамиков "Дальней Звезды" стих, и возвратился обеспокоенный лейтенант Тинтер.

– Говорите! – кратко приказал Мэллоу.

– Капитан, они требуют выдать им Джорда Парму.

– А в противном случае?

– Разнообразные угрозы, капитан. Трудно понять их как следует. Их так много, и они кажутся совершенно безумными. Там есть некто, утверждающий, что он возглавляет район и обладает полицейской властью, но он явно не владеет собой.

– Владеет или нет, – пожал плечами Мэллоу, – но он представитель закона. Скажите им, что если этот управитель или полицейский или кто он там, приблизится к кораблю в одиночестве, он получит преподобного Джорда Парму.

И тут в его руках вдруг появилось оружие. Мэллоу добавил:

– Мне неизвестно, что такое – нарушение субординации. Я с подобным не сталкивался. Но если здесь кто-либо думает, что может поучать меня, мне придется проучить его в ответ – своими методами.

Ствол медленно повернулся и нацелился на Твера. Лицо пожилого купца с некоторым усилием приобрело нормальный вид, руки разжались и опустились. Он тяжело, с присвистом втянул носом воздух.

Тинтер вышел, и через пять минут от толпы отделилась щуплая фигура. Она приближалась медленно и неохотно, явно деморализованная страхом. Дважды человек оборачивался назад, и дважды недвусмысленные угрозы многоголового чудовища подгоняли его.

– Все в порядке, – Мэллоу повел своим ручным бластером, все еще не вкладывая его в кобуру. – Грун и Упшур, выведите его.

Миссионер завизжал. Негнущиеся пальцы его простерлись вверх, а широкие рукава упали, обнажив тонкие, жилистые руки. Внезапно последовала мгновенная, едва заметная вспышка света. Мэллоу моргнул и снова сделал пренебрежительный жест.

Вопли вырывавшегося из двойных объятий миссионера лились потоком:

– Будь проклят предатель, оставляющий ближнего своего злу и смерти. Пусть оглохнут уши, глухие к мольбам беспомощного. Пусть ослепнут глаза, слепые к невиновности. Пусть навечно почернеет душа, что общается с мраком…

Твер плотно зажал уши ладонями.

Мэллоу передернул свой бластер и отложил его.

– Разойдитесь по своим местам, – сказал он обыденным тоном. – Продолжайте наблюдение в течение шести часов после того, как толпа разойдется. Затем в течение сорока восьми часов нести удвоенную вахту. Дальнейшие инструкции по истечении этого времени. Твер, пойдемте со мной.

Они оказались наедине в личной каюте Мэллоу. Мэллоу указал на стул, и Твер присел. Его приземистая фигура казалась придавленной. Мэллоу саркастически взглянул на него.

– Твер, – сказал он. – Я разочарован. Видно, три года занятий политикой отучили вас от купеческих обычаев. Помните, на Установлении я могу быть демократом, но мой корабль будет управляться так, как я того желаю, одной лишь тиранией. Прежде мне никогда не приходилось обнажать бластер против своих людей, и я бы не сделал этого и сейчас, если бы вы не вылезли вперед. Твер, вы не занимаете официальной должности и находитесь здесь по моему приглашению, и я продолжаю соблюдать по отношению к вам вежливость – но наедине. Однако отныне в присутствии моих офицеров и экипажа я для вас "капитан", а не "Мэллоу". А когда я отдам приказ, в ваших же интересах вскочить с места быстрее, чем рекрут третьего класса, иначе вы окажетесь в трюме в кандалах. Понятно?

Партийный лидер сделал глотательное движение. Он неохотно произнес:

– Мои извинения.

– Принимаю! Не хотите ли пожать мне руку?

Вялые пальцы Твера исчезли в огромной лапе Мэллоу. Твер сказал:

– Мои намерения были искренними. Нелегко выкинуть человека, которого тут же линчуют. Этот управитель или кто он там, с трясущимися поджилками, не сможет спасти его. Это убийство.

– Ничем не мог помочь. Но, по правде говоря, данное происшествие плохо пахнет. Разве вы не обратили внимания?

– На что я должен был обратить внимание?

– Этот космопорт находится в самой глубине сонного, отдаленного района. И вдруг сбегает миссионер. Откуда? Он приходит сюда. Совпадение? Собирается огромная толпа. Откуда? Ближайший мало-мальски населенный город должен быть не менее чем в ста милях. Но они появились через полчаса. Каким образом?

– Каким? – откликнулся Твер.

– А если миссионера доставили сюда и выпустили на нас как приманку? Наш друг, преподобный Парма, был заметно потрясен. Он как будто не имел времени придти в себя.

– Грубое обращение… – пробормотал Твер с горечью.

– Может быть! А может быть, они хотели заставить нас проявить рыцарственность и галантность, глупо защищая его. Он находился здесь, нарушая законы Корелла и Установления. Удержи я его – и это явилось бы актом войны против Корелла, и Установление не имело бы законных оснований защищать уже нас.

– Это… это очень натянуто.

Взревел динамик, опередив ответ Мэллоу.

– Капитан, получено официальное сообщение.

– Немедленно доставить!

Из прорези со щелчком выскочил блестящий цилиндр. Мэллоу открыл его и вытряхнул листок, пропечатанный серебром. Он уважительно потер его пальцами и сказал:

– Телепортировано прямо из столицы. Из личной резиденции Коммдора.

Мгновенно прочитав сообщение, он коротко рассмеялся.

– Так значит, моя идея была натянутой?

Он бросил листок Тверу, добавив при этом:

– Через полчаса после того, как мы выдали миссионера, нам наконец пришло очень вежливое приглашение от августейшей особы Коммдора посетить его – на восьмые сутки ожидания. Я думаю, что мы прошли испытание.

5.

Коммдор Аспер был человеком из народа, по его собственному утверждению. Венчик сохранившихся на его голове седых волос вяло свисал на плечи, сорочка нуждалась в стирке, разговаривал он в нос.

– В этом нет ничего показного, Купец Мэллоу, – сказал он. – Никакой лживости. Во мне вы видите лишь первого гражданина государства. Вот что подразумевает звание Коммдора, и это – единственный мой титул.

Казалось, все это внушало ему необыкновенную радость.

– В сущности, я рассматриваю данное обстоятельство как одну из крепчайших связей между Кореллом и вашим народом. Я понимаю, что вы не меньше нас наслаждаетесь республиканскими благами.

– Именно так, Коммдор, – серьезно сказал Мэллоу, мысленно протестуя против такого сравнения. – Данный аргумент является, с моей точки зрения, весомым доказательством в пользу дальнейшего мира и дружбы между нашими правительствами.

– Мир! Ах! – редкая седая бородка Коммдора задергалась в соответствии с сентиментальными гримасами его лица. – Не думаю, что на Периферии есть кто-либо ближе меня принимающий к сердцу идеалы мира. Я могу сказать откровенно – с тех пор, как я сменил моего знаменитого отца на посту руководителя государства, царивший повсюду мир никогда не был нарушен. Может быть, мне не стоило бы этого говорить, – он вежливо кашлянул, – но мне рассказывают, что мой народ или, скорее, мои сограждане, зовут меня Аспером Возлюбленным.

Взгляд Мэллоу бродил по хорошо ухоженному саду. Вероятно, рослые парни со странным на вид, но явно смертоносным оружием в руках, скрывавшиеся в темных углах, были предосторожностью против него самого. Это можно было понять. Но высоченные, окованные стальными балками стены, окружавшие это место, явно только что были дополнительно укреплены. Неужели столь Возлюбленный Аспер нуждался в этом? Мэллоу сказал:

– Я счастлив, что мне предстоит вести дела с вами, Коммдор. Деспоты и монархи окружающих миров, которым не выпала милость иметь просвещенное руководство, часто не обладают качествами, делающими правителя возлюбленным.

– Какими же?.. – в голосе Коммдора послышались осторожные нотки.

– Такими, как забота об интересах своего народа. Но вы, со своих позиций, все поймете.

Коммдор разглядывал усыпанную гравием дорожку, по которой они не спеша прогуливались. Его заложенные за спину руки поглаживали одна другую.

Мэллоу вкрадчиво продолжал:

– До сих пор торговля между нашими народами страдала от ограничений, наложенных на наших купцов вашим правительством. Конечно, для вас давно стало очевидным, что Неограниченная торговля…

– Свободная торговля! – пробормотал Коммдор.

– Пусть Свободная торговля. Вы должны видеть, что она будет выгодна для нас обоих. У вас существуют вещи, нужные нам, а у нас – вещи, нужные вам. Для неуклонного процветания необходим лишь взаимообмен. Для просвещенного правителя, подобного вам, друга народа – я бы осмелился сказать, представителя народа – не требуется дальше развивать эту тему. Я не буду оскорблять ваш интеллект дальнейшими разглагольствованиями.

– Правильно! Я-то все подметил давно. Ну а вы? – его голос зазвучал жалобным хныканьем. – Ваш народ всегда был таким неблагоразумным. Я одобряю любую торговлю, которую в состоянии поддержать наша экономика, но не на ваших условиях. Я здесь не единственный хозяин, – голос его окреп. – Я – лишь служитель общественного мнения. Мой народ не примет коммерции, несущей с собой принудительную религию.

Мэллоу весь подобрался.

– Принудительную религию?

– Ведь, в сущности, пока всегда обстояло так. Уж конечно вы помните историю с Асконой, двадцать лет назад. Сперва они купили кое-что из ваших товаров, а затем ваши люди попросили о полной свободе миссионерства для того, чтобы с товарами можно было правильно обращаться, и чтобы воздвигнуть Храмы Здоровья. А затем последовало основание религиозных школ; право автономии для всех служителей религии; и что же в итоге? Аскона теперь составная часть системы Установления, и Великий Мастер не может считать собственностью даже надетое на себя белье. О нет! О нет! Честь независимого народа никогда не перенесет подобного.

– Я не предлагаю ничего из перечисленного вами, – вставил Мэллоу.

– Да?

– Да! Я Старший Купец. Моя религия – деньги. Весь этот мистицизм и фокусы-покусы миссионеров меня раздражают, и я рад, что вы отказываетесь потакать им. Это в еще большей степени делает вас человеком в моем духе.

Коммдор визгливо и отрывисто рассмеялся.

– Отлично сказано! Установлению следовало бы раньше прислать человека вашего калибра.

Он дружески положил руку на могучее плечо торговца.

– Но, мой милый, вы мне рассказали лишь половину. Вы изложили, чего в вашей уловке нет. Скажите же, в чем ее суть?

– Единственная уловка, Коммдор, заключается в том, что вы будете отягощены огромными богатствами.

– В самом деле? – тот фыркнул. – Но для чего мне богатства? Подлинное богатство – это любовь собственного народа. Она у меня есть.

– Вы можете иметь и то, и другое, ибо допустимо собирать золото одной рукой, а любовь – другой.

– Если б это было возможно, молодой человек, то я бы проявил интерес к такой замечательной возможности. Как же вы собираетесь ее осуществить?

– О, многими путями. Сложность заключается в выборе между ними. Погодите… Ну, к примеру, предметы роскоши. Вот хотя бы эта вещь…

Мэллоу осторожно достал из внутреннего кармана плоскую цепочку из полированного металла.

– Вот это, например.

– Что это?

– Эту вещицу надо продемонстрировать. Можете вы доставить сюда женщину? Подойдет любая молодая особа женского пола. И еще зеркало, в полный рост.

– Гм-м… Тогда пройдемте в дом.

Коммдор именовал свое обиталище домом. Население, без сомнения, величало его дворцом. На прямолинейный взгляд Мэллоу оно слишком уж смахивало на крепость. Оно было построено на возвышенности, господствовавшей над столицей. Стены были толстыми и укрепленными. Подходы охранялись, и вся архитектура была предназначена для обороны. Как раз подходящее жилище для Аспера Возлюбленного, раздраженно подумал Мэллоу.

Перед ними появилась девушка. Она низко поклонилась Коммдору, который сказал:

– Это одна из служанок Коммдоры. Она подойдет?

– Вполне!

Коммдор, внимательно посмотрев, как Мэллоу защелкнул цепочку на талии девушки, фыркнул:

– И это все?

– Не задернете ли вы занавеску, Коммдор? Юная дама, около защелки есть кнопочка. Не сдвинете ли вы ее вверх, пожалуйста? Давайте, это вам не повредит.

Девушка сделала, как ей было велено, отрывисто вздохнула, взглянула на свои руки и ахнула.

Ее талия стала источником бледного, струящегося и разноцветного свечения, которое окутало ее с ног до головы и сверху соединилось в мерцающую коронку из жидкого огня. Словно кто-то сорвал с неба полярное сияние и скроил из него плащ. Девушка ступила к зеркалу и замерла в восхищении.

– Теперь возьмите это, – Мэллоу подал ей ожерелье из серых камешков. – Наденьте на шею.

Каждый из камешков, едва попав в сияющее поле, превратился в отдельный огонек, подрагивающий и искрящийся пурпуром и золотом.

– Как вам это нравится? – спросил у нее Мэллоу.

Девушка не ответила, но в глазах ее был восторг. Коммдор сделал знак, и она неохотно надавила кнопку. Все великолепие померкло. Она ушла, унося с собой воспоминания.

– Это вам, Коммдор, – сказал Мэллоу, – для Коммдоры. Считайте это маленьким подарком от Установления.

– Хм-м-м… – Коммдор вертел в руках пояс и ожерелье, словно прикидывая их вес. – Как это делается?

Мэллоу пожал плечами.

– Это вопрос к нашим техническим специалистам. Но вы сможете это использовать, и, заметьте себе, без помощи жрецов.

– Ну что ж, но ведь это, в конце концов, всего лишь дамские побрякушки. Что можете вы сделать с ними? Откуда возьмутся деньги?

– Вы ведь даете балы, приемы, банкеты?

– О да.

– Вы осознаете, сколько заплатят женщины за такие украшения? По меньшей мере десять тысяч кредитов.

Коммдор остолбенел.

– Эге!

– А так как устройство питания этой вещицы проработает не более шести месяцев, появится необходимость частых замен. Мы же можем продать вам таких штучек столько, сколько вы пожелаете, в обмен на количество сварочного железа, эквивалентное тысяче кредитов. Вот вам и девятисотпроцентная прибыль.

Коммдор вцепился в свою бородку и, казалось, погрузился во впечатляющие умственные подсчеты.

– Галактика, как они будут грызться за них. Я же буду поддерживать запасы на низком уровне, и пусть они торгуются. Конечно, им не стоит знать, что я лично…

Мэллоу сказал:

– Если вам угодно, мы можем объяснить это деятельностью подставных корпораций. Ну а теперь возьмем весь ряд наших изделий для домашнего хозяйства. У нас есть складывающиеся печи, которые поджарят самое жесткое мясо до нужной кондиции в две минуты. У нас есть ножи, не требующие заточки. У нас есть эквивалент целой прачечной, которую можно запихать в маленькую кладовку, и работает она совершенно автоматически. А также посудомоечные машины. А также полотеры, полировщики мебели, пылепоглотители, регуляторы освещения – все, что вам угодно. Подумайте о росте вашей популярности, если вы сделаете все это доступным для общественности. Подумайте о росте объема ваших, э… мирских благ, коли все эти изделия сделаются правительственной монополией с девятисотпроцентной прибылью. Для людей они будут куда ценнее уплаченных за них денег, и никто не обязан будет знать, какую сумму вы сами платите за них. И, заостряю ваше внимание, ничто из этого не требует наблюдения жрецов. Все будут счастливы.