Текст книги "Сборник.Том 4"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 59 страниц)

Глава 18

Селдон был вне себя от возмущения.

– Я никогда не был под арестом, никогда в жизни! Пару месяцев назад на меня напали восемь бандитов. Тогда мне помог сын справиться с ними, но когда шла драка, хоть один офицер службы безопасности появился? Хоть кто-нибудь из прохожих остановился, чтобы выручить меня? Нет. На сей раз я был лучше подготовлен к нападению и ударил человека, который собирался напасть на меня. Появился на этот раз офицер? А как же! И тут же нацепил на меня наручники. На этот раз были и зеваки, которые с любопытством глазели, как уводят старика, обвиняемого в хулиганстве. Послушайте, в каком мире мы живем?!

Сив Новкер, адвокат Селдона, вздохнул и сказал:

– В преступном мире. Но ты не волнуйся. Ничего страшного с тобой не произойдёт. Я устрою так, что тебя выпустят под залог, а потом ты предстанешь перед судом, и самое большее, что тебя ожидает, – это несколько грубых слов. Твой возраст и репутация…

– Забудь о моей репутации! – сердито рявкнул Селдон. – Я психоисторик, а это сейчас самое грубое слово, самое страшное ругательство. Они будут страшно рады засадить меня за решетку.

– Не засадят, – покачал головой Новкер. – Конечно, охотники найдутся, но я постараюсь, чтобы они не попали в число присяжных.

– Послушайте, – обратилась к адвокату Ванда, – неужели нельзя вообще это дело до суда не доводить? Дедушка – старый человек. Может быть, можно обратиться к судье с просьбой такого рода?

Адвокат обернулся и изумленно посмотрел на неё.

– Ни в коем случае! Это чистое безумие. Судьи – одуревшие от власти люди. Они с большей охотой засадят человека в тюрьму, чем согласятся выслушать его. С судьями никто не связывается.

– Думаю, нам придётся… – сказала Ванда.

– Послушай, Ванда, – перебил её Селдон, – давай лучше послушаемся Сива…

Произнося эти слова, он почувствовал, как у него противно засосало под ложечкой. Ванда «толкнула» его.

– Ну ладно, – пробормотал Селдон, – если ты так настаиваешь…

– Не будет она настаивать, – заупрямился адвокат. – Я не позволю.

– Мой дедушка – ваш клиент, – заявила Ванда. – Если он хочет, чтобы вы сделали то-то и то-то, вы должны сделать так, как он хочет.

– Я могу отказаться защищать его.

– Ради бога!.. Вы свободны, – отрезала Ванда. – Мы сами обратимся к судье.

Новкер немного подумал и сказал:

– Ну вот и отличненько. Давайте, если вы такие упрямые. Я был адвокатом Гэри много лет и теперь его не брошу. Но предупреждаю вас обоих: шансы получить обвинительный приговор очень велики, и мне придётся трудиться в поте лица, чтобы этого не случилось.

– Я не боюсь, – заявила Ванда.

Селдон прикусил губу. Адвокат повернулся к нему.

– А ты-то что скажешь, Гэри? Ты что, и вправду хочешь, чтобы твоя внучка подлила масла в огонь?

Селдон ненадолго задумался и, к полному изумлению старика адвоката, кивнул:

– Да! Да, хочу.

Глава 19

Судья с кислой физиономией выслушал рассказ Селдона.

– А с чего вы, собственно, взяли, – спросил он, – что человек, которого вы ударили, намеревался напасть на вас? У вас были веские причины опасаться этого?

– Моя внучка заметила, как он приблизился. Она была совершенно уверена, что он собирается напасть на меня.

– Но, сэр, этого недостаточно. Что ещё вы можете мне сообщить, прежде чем я сформулирую обвинение?

– Погодите, погодите, – нетерпеливо проговорил Селдон. – Не торопитесь делать выводы. Несколько недель назад на меня напала шайка бандитов – восемь человек, – и я дрался вместе с моим сыном. Как видите, у меня была самая веская причина опасаться, что на меня снова нападут.

Судья заглянул в стопку бумаг, лежавшую на его столе.

– На вас напали восемь человек? Вы заявляли об этом?

– Некому было заявить. Поблизости не оказалось ни одного офицера службы безопасности.

– Это к делу не относится. Вы заявляли о случившемся или нет?

– Нет, сэр.

– Почему?

– Во-первых, я боялся, что начнётся долгое и нудное разбирательство. Поскольку мы с сыном справились с ними и остались живы, я решил, что заявлять никуда не стоит.

– Но как же вам удалось справиться с восемью бандитами – вам и вашему сыну?

Селдон растерялся.

– Мой сын сейчас на Сантаннии, стало быть, для властей Трентора недосягаем. Поэтому я вам скажу правду: у него было два далийских ножа. А он с ними обращаться умеет. Одного из бандитов он убил и двоих сильно поранил. Остальные подхватили убитого и раненых и убежали.

– И вы не сообщили об убийстве и ранениях?

– Нет, сэр. По той же самой причине. И дрались мы, защищаясь. Однако, если вы покопаетесь в своих бумагах и найдёте тех, кого мы поранили, вы убедитесь, что на нас действительно нападали.

– Покопаться в бумагах?! – воскликнул судья. – Найти одного убитого и двоих раненых – без имен, фамилий, примет? Да знаете ли вы, что на Тренторе каждый день находят по две тысячи мертвых – это только с ножевыми ранами! Если нам о таком сразу не сообщают, мы бессильны. Ваш рассказ о том, что на вас уже нападали, – это так, водичка жиденькая. Никто не поверит. Забудьте об этом. Разбираться будем с тем, что случилось сегодня. Этот случай зарегистрированный, и ему был свидетелем офицер службы безопасности. Ну так вот… Рассмотрим этот случай. С чего вы взяли, что этот человек хотел напасть на вас? Только потому, что он шёл за вами следом? Только потому, что вы беззащитный старик? Или потому, что вы похожи на человека, у которого при себе уйма кредиток? Что скажете?

– Я думаю, господин судья, всё произошло из-за того, что я – это я.

Судья просмотрел бумаги.

– Вы Гэри Селдон, профессор, учёный. С какой стати кому-то на вас нападать?

– Из-за моих взглядов.

– Из-за ваших взглядов. Чудненько… – Судья более внимательно просмотрел бумаги. Вдруг его словно осенило. Он оторвал взгляд от бумаг и изумленно посмотрел на Селдона. – Погодите-погодите… Гэри Селдон… – Физиономия судьи просияла. – Так вы же этот самый… вещий психоисторик, точно?

– Да, господин судья.

– Простите. Я толком ничего не знаю про ваши занятия. Только знаю, что вы вроде бы предсказываете конец Империи или что-то в этом духе.

– Не совсем так, господин судья. Но мои воззрения стали непопулярны именно из-за того, что мои предсказания сбываются. И я думаю, именно из-за этого появились люди, которые хотят убить меня, а что ещё более вероятно – люди, которым за этоплатят.

Судья некоторое время смотрел на Селдона в упор, затем обратился к офицеру, арестовавшему профессора:

– Ты проверил того человека, пострадавшего? Числится за ним что-нибудь?

Офицер прокашлялся и сообщил:

– Да, сэр. Его несколько раз арестовывали. Хулиганство, вымогательство.

– Ага, значит, он не невинная овечка? А за профессором что-нибудь числится?

– Нет, сэр.

– Стало быть, что мы имеем? Беззащитный старик стукнул известного хулигана, а ты арестовал этого беззащитного старика, так выходит?

Офицер молчал.

– Вы свободны, профессор, – сказал судья.

– Благодарю вас, сэр. Могу я забрать свою палку?

Судья дал знак офицеру, и тот с готовностью протянул Селдону палку.

– Одно-единственное, профессор. Если вы ещё когда-нибудь воспользуетесь своей палкой, вы должны быть на все сто уверены, что это самозащита, – посоветовал судья. – Иначе…

– Да, сэр, – кивнул Селдон и вышел из кабинета судьи, тяжело опираясь на палку, но с гордо поднятой головой.

Глава 20

Ванда горько плакала. Лицо её было мокрым от слез, глаза покраснели, веки распухли.

Селдон наклонился над внучкой, поглаживая её по спине, не зная, как её успокоить.

– Дедушка… – рыдала Ванда. – Я такая несчастная… Я-то думала, что умею «толкать»… умею влиять на людей… и это у меня получалось… но только тогда, когда они не были особенно против… как папа и мама… да и то у меня это столько времени отнимало… Знаешь, я даже придумала что-то вроде шкалы… такой десятибалльной шкалы… и оценивала по ней силу «толчков». Только я… слишком много о себе воображала. Я-то думала, что могу выбить десять… ну, девять. А теперь я понимаю… больше семи мне не выбить… – Ванда перестала рыдать и только время от времени всхлипывала. Селдон погладил её по голове. – Обычно… обычно… всё легко получается. Если я напрягусь как следует, я слышу мысли людей и, когда захочу, делаю «толчок». Но эти гады… Я же их отлично слышала, но прогнать, оттолкнуть не могла!

– А я думаю, у тебя всё очень хорошо получилось, Ванда.

– Нет… Нет! Я всё при… придумала. Я думала… за тобой погонятся, и я одним могучим «толчком» обращу их в бегство: Вот таким мне хотелось быть телохранителем. Вот почему я предложила себя в тело… телохранители. Только ничего у меня не вышло. Эти двое гадов догнали нас, а я ничего… ничегошеньки не сумела сделать…

– Ну почему же? Первого ты заставила растеряться. Это дало мне время обернуться и стукнуть его.

– Нет-нет… Я тут ни при чем. Я только предупредила тебя, а остальное ты всё сделал сам.

– Но второй же убежал.

– Это потому, что ты так здорово стукнул первого. А я тут ни при чем… – И Ванда снова разрыдалась. – А судья? Это же я настояла, чтобы ты пошёл к судье. Думала, как «толкну» его, и он тебя сразу отпустит…

– Он меня и отпустил… почти что сразу.

– Нет. Он тебя допрашивал и что-то понял только тогда. Когда наконец узнал тебя. Я ни при чем, ни при чем… Я кругом промахнулась. Я могла тебе столько бед наделать…

– Нет, Ванда, не думай так. Если твои «толчки» не получились такими, на какие ты рассчитывала, то это только потому, что ты пыталась действовать в экстренной ситуации. Что ты могла поделать? Но послушай, Ванда. У меня есть идея.

Уловив в голосе деда волнение, Ванда оторвала лицо от подушки.

– Что за идея, дедушка?

– Вот что, Ванда… Ты, конечно, знаешь, что мне нужны деньги. Психоистория без них просто не выживет, а мне нестерпима мысль о том, что после стольких лет работы всё зашло в тупик.

– Мне она тоже нестерпима. Но где же нам раздобыть денег?

– А вот где. Я хочу попросить аудиенции у Императора. Я уже виделся с ним. Он человек неплохой и мне понравился. Но денег и у него мало. Но если ты пойдешь со мной и «толкнешь» его – не очень сильно, осторожненько так, может быть, он всё-таки найдёт источник денег, какой-нибудь да найдёт, и это поможет мне просуществовать какое-то время, пока я ещё чего-нибудь не придумаю.

– Думаешь, получится, дедушка?

– Без тебя – вряд ли. А с тобой – может быть. Ну разве не стоит попытаться?

Ванда улыбнулась сквозь слезы.

– Ты знаешь, я всё сделаю, как ты скажешь, дед. И потом это наша единственная надежда.

Глава 21

Договориться о встрече с Императором оказалось совсем несложно. Глаза Агиса загорелись, когда он увидел Гэри Селдона.

– Здравствуйте, дружище, – сказал Император, улыбаясь. – Явились, чтобы сообщить мне какую-нибудь гадость?

– Надеюсь, нет, – улыбнулся Селдон.

Агис расстегнул заколку, стягивающую у шеи его тяжелую мантию, и с отвращением швырнул её в угол.

– Полежи-ка там, – проворчал он и, обернувшись к Селдону, признался: – Ненавижу её. Тяжеленная, как не знаю что, и жарко в ней ужасно. А ведь мне приходится напяливать её всякий раз, когда нужно стоять перед всеми, произносить бессмысленные слова. Я тогда чувствую себя чем-то вроде статуи. Нет, это просто жуть какая-то. Клеон – он, наверное, родился в мантии и умел её носить. А я не в ней родился и носить её терпения не хватает. Это несчастье всей моей жизни, что мне выпала «честь» доводиться ему троюродным братом по материнской линии и потому меня сочли подходящей кандидатурой на пост Императора. Я бы уступил это место любому по сходной цене. Вы бы не хотели стать Императором, Гэри?

– Нет-нет, что вы, у меня и в мыслях этого нет, так что не надейтесь, сир! – смеясь, воскликнул Селдон.

– Ну, а кто же эта ослепительная красавица с вами? – лукаво спросил Император. Ванда покраснела, а Император ласково проговорил: – Не обижайтесь на меня, милочка. Одним из немногих преимуществ Императора является то, что он имеет право говорить всё, что ему вздумается. И никто не имеет права спорить. Сказать можно только: «Сир». Однако от вас мне все эти «сиры» не нужны. Ненавижу это слово. Зовите меня Агис. Правда, это не настоящее моё имя. Это императорское имя, и мне уже следовало бы к нему привыкнуть. Ну ладно. Как дела, Гэри? Что у вас хорошенького произошло со времени нашей последней встречи?

– На меня дважды нападали, – сообщил Селдон.

Император, похоже, не понял, шутит Селдон или говорит серьёзно.

– Два раза? – переспросил он. – Правда?

Селдон рассказал, как всё было, и Император помрачнел.

– Не сомневаюсь, что, когда на вас напала шайка, ни единого офицера рядом не было.

– Не было, сир.

Император встал и знаком приказал Селдону и Ванде сидеть. Он заходил по комнате, словно пытался справиться с охватившим его гневом. Наконец он резко повернулся и посмотрел на Селдона.

– Тысячи лет… – начал он. – Тысячи лет подряд, случись такое, люди говорили бы: «Почему вы не пожаловались Императору?» или «Почему Император не сделает что-нибудь?». И в конце концов Император что-нибудь делал, хотя и не всегда это было порядочно и мило. Но я… Гэри, я беспомощен. Абсолютно беспомощен. О да, существует так называемый Комитет Общественного Спасения, но они, по-моему, больше заняты моим спасением, чем спасением общества. Даже удивительно, что мы сейчас беседуем с вами, – Комитет вас не жалует. А я ничего не могу поделать. Знаете, что произошло со статусом Императора с тех пор, как была низложена хунта и реставрирована императорская власть?

– Думаю, да.

– А вот и не знаете! У нас нынче демократия. Знаете, что такое демократия?

– Конечно.

Агис нахмурился.

– Готов поклясться, вы считаете, что это хорошо.

– Я считаю, что это может быть хорошо.

– А вот представьте себе, что я пожелал бы, чтобы улицы Трентора патрулировало большее число офицеров. В прежние времена я бы что сделал? Просмотрел бы бумагу, подготовленную государственным секретарем, и подписал бы её – и офицеров на улицах незамедлительно стало бы больше.

Теперь я ничего такого сделать не могу. Я должен представить эту бумагу на рассмотрение парламента. Их там семьдесят пять человек, в этом парламенте, и они, стоит только появиться какому-нибудь предложению, тут же кидаются в драку, как цепные собаки. «Во-первых, – вопят они, – где взять денег?» Они говорят: «Нельзя дать работу ещё десяти тысячам офицеров без того, чтобы не иметь деньги на выплату десяти тысяч жалований». И даже тогда, когда вам удаётся прийти к какому-нибудь соглашению, кто займется отбором этих самых новых офицеров службы безопасности? Кто будет ими управлять?

В общем, они так орут друг на друга, спорят, изрыгают гром и мечут молнии, и в конце концов ничего не происходит. Гэри, мне не подвластны даже такие мелочи, как выключенные огни на куполе, которые вы заметили. Сколько это будет стоить? Кто за это отвечает? Нет, конечно, их починят, но на это уйдёт несколько месяцев. Вот что такоедемократия.

– Как мне помнится, – сказал Селдон, – Император Клеон тоже всё время жаловался, что не может делать того, что хочет.

– У Императора Клеона, – желчно проговорил Агис, – было два первоклассных премьер-министра – вы и Демерзель, и вы оба трудились в поте лица, стараясь, чтобы ваш повелитель не отколол какой-нибудь глупости. А у меня семьдесят пять премьер-министров, и все глупцы известные. Гэри, скажите честно, вы же ко мне пришли не за тем, чтобы пожаловаться, что дважды подверглись нападению?

– Нет, не за этим. Причина намного хуже. Сир… Агис… мне нужны деньги.

Император изумленно уставился на него.

– Это после всего, что я только что сказал? Гэри, у меня нет денег. О да, у меня есть деньги для поддержания в порядке этого здания, но, для того чтобы их получить, я должен опятьтаки столкнуться со своими семьюдесятью пятью законодателями. И если вы думаете, что я могу пойти к ним и заявить: «Мне нужны деньги для моего приятеля Гэри Селдона» – и они мне отвалят хотя бы четверть нужной суммы примерно этак годика через два, вы жестоко ошибаетесь. Этого не будет. – Пожав плечами, он добавил более мягко: – Поймите меня правильно, Гэри. Я бы хотел помочь вам, если бы только мог. А особенно мне бы хотелось вам помочь из-за вашей прекрасной внучки. Вот я смотрю на неё и готов отдать вам всё, что у меня есть, все деньги… если бы они у меня были.

– Агис, – сказал Селдон, – если я не получу субсидию, психоистория обречена на гибель – после сорока лет трудов.

– Но она же всё равно зашла в тупик после сорока лет трудов, так зачем же так сокрушаться?

– Агис, – сказал Селдон, – значит, мне нечего больше делать. Нападали на меня только потому, что я психоисторик. Люди считают меня вестником несчастий.

Император кивнул.

– Вы предрекаете беды, Ворон Селдон. Я же вам говорил.

Селдон с трудом поднялся.

– Значит, мне конец.

Ванда встала рядом с дедом, прислонясь головой к его плечу. Она пристально смотрела на Императора.

Но, когда Селдон повернулся, чтобы уйти, Император вдруг сказал:

– Погодите, погодите. Я вдруг вспомнил одно стихотворение…

 
Слезами полита земля.
Добро пред злом склонило выю.
Одни на золоте сидят,
И гибнут с голоду другие.
 

– Что это значит? – хмуро спросил Селдон.

– Это значит, что, хотя дела в Империи идут из рук вон плохо, в ней всё равно есть богатые люди. Почему бы не обратиться к кому-нибудь из наших меценатов? У них нет своего парламента, и они могут, если захотят, просто взять и выписать чек.

Селдон прищурился.

– Попробую…

Глава 22

– Мистер Биндрис, – сказал Гэри Селдон, протягивая руку для приветствия, – я так рад возможности видеть вас. Вы очень добры, что согласились встретиться со мной.

– А почему нет? – дружелюбно отозвался Тереп Биндрис. – Я вас хорошо знаю. Вернее сказать, я хорошо знаю о вас.

– Это приятно. Следовательно, вы слышали о психоистории.

– О да, какой интеллигентный человек о ней не слышал! Не скажу, конечно, чтобы я что-то в ней понимал. А кто эта юная леди с вами?

– Моя внучка Ванда.

– Какая красавица! – причмокнул Биндрис и почтительно поклонился Ванде. – Но рука у вас, милочка, по-моему, тяжелая, а?

– Вы преувеличиваете, сэр.

– Не думаю, не думаю… Ну, прошу садиться, и скажите мне, что я могу сделать для вас.

Биндрис сделал широкий жест, указывая на два удобных широких кресла, стоявших у письменного стола. И кресла, и сам украшенный резьбой стол, и широкие двери, которые разъехались при приближении гостей, и сверкающий, выложенный обсидиановыми плитами пол кабинета Биндриса – всё было роскошное, восхитительной, тонкой работы. Но Биндрис на этом роскошном фоне выглядел совсем невыразительно – маленький, желтолицый. С первого взгляда в нём никак нельзя было признать одного из крупнейших финансовых воротил Трентора.

– Мы пришли к вам, сэр, по совету Императора.

– Императора?! Вот как?!

– Да. Он нам помочь не сумел, но сказал, что, может быть, нам сумеет помочь такой человек, как вы. Вопрос, конечно, упирается в деньги.

– В деньги? – нахмурился Биндрис. – Я вас не понял.

– Видите ли, – сказал Селдон, – почти сорок лет психоисторию финансировало правительство. Однако времена меняются. И Империя теперь не та, что была когда-то.

– Да, это я знаю.

– У Императора денег для того, чтобы поддержать нас, нет, и даже если бы они были, ему пришлось бы обратиться за утверждением субсидии в парламент, а там бы этот вопрос не прошёл. Поэтому он посоветовал мне обратиться к бизнесменам, у которых пока ещё есть деньги и которые могут раскошелиться на благое дело.

Наступила длиннющая пауза. Наконец Биндрис сухо проговорил:

– Император, я боюсь, ничего не знает о бизнесе. Сколько вам нужно?

– Мистер Биндрис, дело очень серьёзное. Мне понадобится несколько миллионов.

– Несколько миллионов?!

– Да, сэр.

Биндрис нахмурился.

– Речь идёт о займе? Когда вы сумеете вернуть долг?

– Мистер Биндрис, честно говоря, я не обещаю вернуть долг. Я ищу безвозмездной субсидии.

– Даже если бы я хотел дать вам денег – и как это ни странно, должен вам сказать, почему-то мне очень хочется это сделать, – я бы не смог. У Императора – парламент, а у меня – совет директоров. Я не могу сделать такой щедрый подарок без разрешения совета, а они ни за что на такое не согласятся.

– Почему? Ведь ваша фирма очень богата. Несколько миллионов для вас – сущий пустяк.

– Приятно слышать, – усмехнулся Биндрис. – Но только, увы, именно сейчас наши доходы упали. Не настолько, чтобы мы обанкротились, но настолько, чтобы мы обеспокоились. Если вся Империя в упадке, в упадке и её составные части. Мы не в состоянии подарить кому-либо несколько миллионов… Мне искренне жаль, но ничего не поделаешь. – Селдон сидел молча. Биндрис участливо обратился к нему: – Послушайте, профессор Селдон, честное слово, я бы от души хотел помочь вам, в особенности ради прекрасных глаз вашей внучки, но ничего не могу поделать. Но, в конце концов, мы же не единственная крупная фирма на Тренторе. Поищите ещё, профессор. Может быть, в другом месте вам больше повезёт.

– Благодарствую, – сказал Селдон и встал. – Мы попытаемся.