Текст книги "Сборник.Том 4"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 59 страниц)

31

Прошло время ленча, а троица никуда не выходила из комнаты Селдона. Дорс и Селдон болтали о том о сем, а Челвик в основном помалкивал. Сидел прямо, ел мало, смотрел ещё угрюмее, чем обычно, и как-то сразу постарел на несколько лет.

«Наверное, вспоминает географию Трентора, – решил Селдон, – и ищет местечко побезопаснее. Нелегко ему небось».

На самом деле, родной Геликон Селдона был не такой уж маленькой планетой – он был чуть побольше Трентора. На Геликоне имелся даже собственный океан – поменьше, чем на Тренторе. А площадь поверхности суши была намного больше – приблизительно процентов на десять. Но если на Тренторе люди жили везде как в одном громадном городе, на Геликоне городов было раз-два и обчелся. Административных округов на Геликоне насчитывалось всего двадцать, а на Тренторе – свыше восьмисот, и вдобавок каждый из них делился на более мелкие единицы.

Наконец Селдон не выдержал и сказал:

– Послушай, Челвик, у меня есть предложение. Давай выберем из тех, кто мечтает меня заграбастать, самого доброго и отдадим меня ему, а он пусть меня от других защищает.

Челвик взглянул на него и ответил совершенно серьёзно:

– В этом нет нужды. Я знаю такого человека. Можно сказать, почти доброго. И ты у него уже есть.

Селдон усмехнулся.

– Хочешь потягаться с мэром Сэтчема и Императором всей Галактики?

– Зачем? Пустая трата времени. Но, с точки зрения желания владеть тобой, я с ними вполне могу поспорить. Им ты нужен только для того, чтобы возвыситься ещё сильнее, а у меня нет никаких амбиций, кроме желания сделать доброе дело для Галактики.

– У меня такое подозрение, – буркнул Селдон, – что всякий из твоих соперников, спроси его кто-нибудь, точно так же клялся бы, что печется о Галактике, и только о Галактике.

– Как пить дать, – кивнул Челвик, – но пока ты имел удовольствие лично познакомиться только с одним из моих соперников – то бишь с Императором. Вспомни, чего он от тебя хотел? Я же от тебя ничего подобного не требую. Я прошу тебя только о том, чтобы ты доработал методические аспекты психоистории и обрел возможность делать математически верные прогнозы, пускай всего лишь статистического порядка.

– Ага. Всего-навсего, – печально усмехнулся Селдон.

– Позволь, кстати, поинтересоваться, как идут дела в этом направлении? Есть достижения?

Селдон был готов и расхохотаться, и разразиться проклятиями. Однако ни того, ни другого он не сделал. Немного помолчав, он тихо переспросил:

– Достижения? Ты шутишь? За такое время? Ведь прошло меньше двух месяцев! Челвик, на это не хватит моей жизни, и не только моей. Ещё дюжина математиков будет биться после меня и ничего не добьётся.

– Я не имею в виду ничего законченного, даже ничего обнадеживающего. Ты всё время твердил, что применение психоистории возможно, но неосуществимо. Вот я и спрашиваю – не блеснул ли лучик надежды? Не кажется ли тебе теперь твоя задача более осуществимой?

– Увы, не кажется.

– Прошу прощения, – вмешалась Дорс. – Я, конечно, не математик, поэтому не сочтите мой вопрос дурацким. Как это что-либо может быть одновременно и возможным, и неосуществимым? Ты, Гэри, как-то говорил, что теоретически для тебя возможно лично познакомиться и пожать руку всем жителям Галактики, однако это неосуществимо, поскольку на это тебе не хватит жизни. Но позволь спросить, почему ты приравниваешь психоисторию к такому занятию?

Селдон удивлённо уставился на Дорс.

– Ты действительно хочешь, чтобы я это объяснил?

– Да! – И она так тряхнула головой, что кудряшки рассыпались.

– Я тоже не прочь послушать, – сказал Челвик.

– Без математических подробностей? – хитро усмехнулся Селдон.

– Если можно, – попросил Челвик.

– Так… – Селдон немного подумал, решая, с чего начать. – Ну, хорошо. Если, допустим, вы решили изучить какой-то из аспектов Вселенной, полезно до предела упростить задачу и взять для анализа только те его свойства и качества, которые важны для понимания. Если вы, допустим, собрались выяснить, как падает предмет, вам нет нужды выяснять, старый он или новый, красный или зеленый и как он пахнет. Такие характеристики вы попросту отбрасываете, чтобы не усложнять себе задачу. Подобное упрощение можно назвать моделью и пользоваться ею либо обычным путем, на экране компьютера, либо вывести в виде математической формулы. Возьмём для примера простейшую теорию нерелятивистской гравитации…

– Гэри, ты обещал! – прервала его Дорс. – Ты обещал, что никакой математики не будет. И не прячься за словечками типа «простейшая».

– Нет, нет! Когда я назвал эту теорию простейшей, я лишь хотел сказать, что она жутко древняя и родилась в туманном прошлом вместе с огнем и колесом. Однако формулы гравитационной теории содержат в себе описание принципов движения планетарных систем, двойных звёзд, раскрывают причины приливов и так далее. С помощью этих уравнений можно даже добиться разработки визуальной модели вращения планеты вокруг звезды, взаимного движения пары звёзд – на двухмерном экране. Более сложные взаимосвязи можно проследить с помощью трёхмерной голограммы. Такие вот упрощенные модели порой помогают лучше уяснить суть явления, чем если бы мы принялись старательно изучать явление само по себе, в его истинном виде. И на самом деле без гравитационных формул наши знания о движении планет и о небесной механике вообще были бы крайне ограниченными.

Итак, затем у вас возникает желание узнать о каком-то явлении больше, потом – ещё больше, а может быть, само явление усложняется, и тогда вам потребуются всё более и более сложные уравнения, всё более и более изощренное программирование, и получаемая в итоге компьютерная модель становится всё сложнее и сложнее для понимания.

– А модель модели разработать нельзя? – поинтересовался Челвик. – Может, так было бы проще?

– В таком случае неизбежно придётся отбрасывать кое-какие характеристики явления, без которых просто невозможно, и ваша модель станет бесполезной, бессмысленной. МВМ – то есть минимальное возможное моделирование – обрастает деталями гораздо быстрее, чем само изучаемое явление. В общем, много тысяч лет назад было доказано, что для того, чтобы смоделировать Вселенную во всей её сложности, нужна модель, размеры которой будут не меньше самой Вселенной. Другими словами, это означает, что цельную картину Вселенной можно получить лишь за счёт изучения самой Вселенной. Было доказано также, что, если предпринять попытку вычленить модель какого-то участка Вселенной, потом ещё одного, потом ещё и ещё, а потом попытаться, как из кубиков, сложить целую Вселенную, становится ясно, что таких крошечных моделей – бесконечное количество. Поэтому для понимания Вселенной в целом при таком подходе потребуется бесконечное время. Вот ещё один пример того, что нельзя объять необъятное.

– Понятно… – задумчиво пробормотала Дорс.

– Итак, мы знаем, следовательно, что некоторые относительно простые вещи моделировать легко, но чем они сложнее, тем труднее их моделировать, а в конце концов – просто невозможно. Но в какой момент, на каком этапе моделирование становится невозможным? На каком уровне сложности? Пока мне удалось показать при помощи математического метода, разработанного в нашем столетии и трудного для применения даже при использовании самого грандиозного и умного компьютера, что наше Галактическое сообщество до этой отметки пока не добралось. Его можно продемонстрировать с помощью упрощенной модели. Тогда я пошёл дальше и решил доказать, что за счёт этого есть возможность прогнозировать события будущего на уровне статистики – то есть определять вероятность различных вариантов течения событий, а не безапелляционно утверждать, что то или иное событие обязательно произойдёт.

– Раз так, – сдвинул брови Челвик, – раз ты действительно можешь построить модель Галактического сообщества, почему бы тебе не сделать этого? Что же тут неосуществимого?

– Пока я всего лишь доказал, что на понимание принципов существования Галактического сообщества не уйдёт бесконечного времени. Но если окажется, что на его изучение уйдёт миллиард лет, это, можно считать, неосуществимо. Ничем не лучше бесконечности.

– И что, именно столько нужно времени? Миллиард лет?

– Я не сумел определить точно, сколько лет уйдёт, но никак не меньше миллиарда. Я эту цифру не с потолка взял.

– И всё-таки ты в этом не уверен окончательно.

– Пытался определить.

– Но не определил.

– Нет, не определил.

– А как университетская библиотека? Ничем не помогла? – спросил Челвик, бросив взгляд на Дорс.

– Увы, – покачал головой Селдон.

– Ну а Дорс ничем помочь не может?

Дорс вздохнула:

– Я в этом ничего не понимаю, Четтер. Я могу только предложить подходы. Если Гэри следует моему совету, но ничего не находит, что же я могу поделать.

Челвик встал.

– Раз так, то в Университете торчать нет никакого смысла. Я должен как следует подумать, где тебя поместить.

Селдон подался вперёд и тронул Челвика за рукав.

– Но у меня есть идея.

Челвик посмотрел на Селдона в упор – не то удивлённо, не то подозрительно.

– Да? И когда же она родилась? Только что?

– Нет. Эта мысль вертелась у меня в голове несколько дней, ещё до того, как я вышел на поверхность. Приключение несколько выбило меня из колеи, но ты спросил про библиотеку, и я вспомнил.

Челвик снова уселся на стул.

– Говори, что за идея, если, конечно, не собираешься обрушить на меня поток формул.

– Никаких формул, не бойся. Просто, когда я читал книги по истории, занимаясь в библиотеке, я заметил, что в прошлом жизнь Галактического сообщества текла как-то проще. Двенадцать тысячелетий назад, когда Империя только создавалась, в Галактике насчитывалось всего около десяти миллионов обитаемых миров. А двадцать тысячелетий назад в союз доимперских королевств входило и того меньше – десять тысяч миров. Чем глубже в прошлое, тем сильнее уменьшается численность сообщества. Вероятно, так можно добраться до одного-единственного мира, того самого, легендарного, о котором ты мне говорил, Челвик.

– Стало быть, – сказал Челвик, – ты считаешь, что, оперируя более малочисленным, менее сложным сообществом, ты мог бы продвинуться в психоистории?

– Да, мне так кажется.

– И тогда, – радостно подхватила Дорс, – если тебе удастся применить законы психоистории к малочисленному сообществу прошлого и экстраполировать результаты исследования на тысячу лет вперёд, ты сможешь проверить, верно ли выбрал точку отсчёта. Настоящее время к твоим услугам.

Челвик холодно покачал головой.

– Предсказание событий тысячного года Галактической Эры? Нечистый эксперимент. Ты будешь испытывать бессознательное воздействие имеющихся у тебя знаний о том, что есть на самом деле, и невольно будешь подбирать для уравнений такие величины, чтобы получить нужный ответ.

– Не думаю, – возразила Дорс. – Прежде всего мы не так уж досконально знаем, что происходило в тысячном году Галактической Эры. Придётся здорово покопаться. Ведь это было одиннадцать тысячелетий назад.

– Что ты хочешь сказать, Дорс? – взволнованно спросил Селдон. – Что значит – «не так уж досконально»? Разве тогда не было компьютеров?

– Были, конечно.

– Ну так в чём дело? Банки памяти, записи свидетельств современников. За тысячный год должны быть точно такие же записи, как за нынешний, двенадцатитысячный.

– Теоретически – да, но на деле… Ой, Гэри, я уже начала за тобой повторять. В общем, записи за тысячный год получить возможно, но неосуществимо.

– Хорошо усвоила, Дорс, но только когда я так говорю, я имею в виду математику. Не понимаю, какое отношение это может иметь к историческим отчетам.

– Отчеты не вечны, – защищаясь, ответила Дорс. – Банки памяти могут быть уничтожены, захвачены противником в процессе конфликтов, могут быть просто утрачены с течением времени. Любой бит памяти, любой отчет, к которому долгое время не обращаются, со временем переходит в разряд накопившихся информационных шумов. Говорят, примерно треть из всех отчетов, хранящихся в Имперской Библиотеке, – сущий хлам, но принятые там порядки не позволяют взять и выбросить эти отчеты. А другие библиотеки не так ортодоксальны. В Стрилинге, к примеру, каждые десять лет проводится инвентаризация, и материалы, не пользующиеся спросом, подлежат уничтожению. Конечно, те отчеты, которые часто читают, которые существуют во многих экземплярах в библиотеках различных миров, как в государственных, так и в частных, хранятся тысячелетиями, и поэтому ключевые события Галактической истории остаются общеизвестными даже в тех случаях, если они происходили в доимперские времена. И всё-таки, чем дальше в прошлое, тем меньше вероятности, что записи сохранены.

– Просто не верится! – воскликнул Селдон. – А я считал, что, как только отчет приходит в негодность, с него тут же снимаются копии. Как же можно давать знаниям исчезнуть?

– Нежелательные знания – это бесполезные знания, – ответила Дорс. – Ты просто не представляешь себе, сколько времени, труда, стараний ушло бы на то, чтобы непрерывно ворошить этот бесполезный хлам.

– Но как же! А вдруг кому-то потребуется именно этот хлам?

– Раз в тысячу лет? Уволь, пожалуйста. Это нерентабельно. Даже в науке. Вот ты говорил о простейших уравнениях гравитации и сказал, что назвал их простейшими только потому, что время их выведения теряется в тумане веков. Как же такое могло произойти? Разве твои соратники, математики, физики, не могли сберечь все данные и докопаться до тех времен, когда кто-то придумал эти уравнения?

Селдон промычал что-то нечленораздельное.

– Слушай, Челвик, моя идея такова: если углубляться в прошлое и рассматривать более примитивное сообщество, практическое применение психоистории становится более вероятным. Однако объём знаний, оказывается, уменьшается гораздо быстрее, чем размеры сообщества, следовательно, применение психоистории становится менее вероятным. Такие вот дела.

– Между прочим, есть такой сектор – Микоген, – задумчиво проговорила Дорс.

– Это точно, – подхватил Челвик, бросив на Дорс понимающий взгляд. – Очень неплохое местечко для Селдона. Как я сам не додумался?

– Микоген? – ошарашенно переспросил Селдон, глядя по очереди то на Дорс, то на Челвика. – Что за Микоген? И где?

– Гэри, прошу тебя, я тебе потом расскажу. Надо собираться. Ты уедешь сегодня вечером.

32

Дорс уговорила Селдона немного поспать. Тронуться в путь им предстояло в то время, как в Университете гасили огни, так сказать – под покровом «ночи».

– А ты опять на полу уляжешься? – спросил Селдон.

Она пожала плечами.

– Кровать узкая, и, если мы уляжемся вдвоем, мы оба не выспимся.

Селдон испытующе посмотрел на Дорс и сказал:

– Тогда на полу лягу я.

– Вот уж нет. Это же не я замерзала в снегу!

В общем, они так и не заснули. Погасили свет, стало тихо, вечный гул Трентора лишь слегка нарушал тишину. Селдон решил заговорить.

– Дорс… Я себя неловко чувствую. Я тебе столько хлопот доставил, Из-за меня ты от своей работы отвлекалась. Но… понимаешь, мне жаль прощаться с тобой.

– Зачем же прощаться? Я еду с тобой. Челвик хлопочет об отпуске для меня.

– Я не посмел бы просить тебя об этом.

– И не надо. Меня попросил Челвик. Я обязана беречь тебя. Ведь я так опростоволосилась, из-за меня ты попал в беду. Теперь должна реабилитироваться.

– Прошу тебя! Пожалуйста! Ты ни в чём не виновата!.. Правда, честно говоря, я действительно чувствую себя спокойнее, когда ты рядом. Если бы только я был уверен, что не мешаю тебе…

– Не мешаешь, Гэри, – нежно проговорила Дорс. – Спи, пожалуйста.

Селдон немного помолчал, потом спросил шёпотом:

– Дорс, а ты уверена, что Челвик всё сумеет организовать?

– Он – удивительный человек, – ответила Дорс. – У него полно связей – и здесь, в Университете, и где угодно. Раз он сказал, что может договориться и выбить мне бессрочный отпуск, значит, договорится. Он очень упрямый.

– Знаю… – вздохнул Селдон. – Знаешь, порой я задумываюсь: чего он от меня на самом деле хочет?

– Того, о чём говорит. Он фанатик, мечтатель.

– Похоже, ты его хорошо знаешь, Дорс.

– Да, очень хорошо.

– Близко?

Дорс фыркнула.

– Вот уж не знаю, о чём это ты, Гэри. Хорошо, я тебе отвечу прямо: нет, не близко. А вообще, какое тебе дело?

– Прости… – прошептал Селдон. – Просто, понимаешь, я боялся, что случайно, ненарочно перейду границу чужой…

– Собственности? Нет, это просто невыносимо. Давай-ка засыпай лучше.

– Дорс, прости, но я не могу заснуть. Ну, давай поговорим о чём-нибудь другом. Ну, хотя бы о Микогене. Почему вы решили, что мне там будет хорошо? Что он собой представляет?

– Маленький сектор, население – не больше двух миллионов, если не ошибаюсь. Самое главное – народ там ужасно старомодный, следует древним традициям. Кроме того, судя по всему, там хранятся такие исторические документы, которые больше нигде днём с огнём не сыщешь. Очень может быть, именно в этих документах ты разыщешь такие сведения о доимперских временах, которые отсутствуют в ортодоксальных хрониках. Я вспомнила о Микогене именно из-за того, что в разговоре мы коснулись древней истории.

– А сама ты когда-нибудь видела эти записи?

– Нет. Не уверена, чтобы их вообще кто-то видел.

– Но как ты тогда можешь утверждать, что они существуют?

– Не могу и не утверждаю. Понимаешь, микогенцев считают кучкой выживших из ума идиотов, но мне кажется, что это далеко от истины. Они сами утверждают, что такие записи у них имеются, так что не исключено, что так оно и есть. Но учти, нам придётся там держать язык за зубами. Микогенцы очень необщительны, замкнуты… Ну а теперь постарайся всё-таки уснуть, ладно?

В конце концов Селдон с горем пополам уснул.

33

Гэри Селдон и Дорс Венабили покинули Университет в три часа пополуночи. Селдон понял, что главной в экспедиции будет Дорс. Ну что ж, в конце концов, она знала Трентор лучше его – ведь она пробыла здесь на два года дольше. Она была близкой подругой Челвика (но насколько близкой – этот вопрос не давал ему покоя) и, наверное, лучше понимала его замыслы и распоряжения.

Беглецы закутались в легкие плащи с прилегающими капюшонами. Мода на такие плащи в Университете долго не продержалась и прошла давным-давно. Но как бы смешно ни выглядели Дорс и Селдон, такая одежда сейчас как нельзя лучше подходила к случаю – узнать их было невозможно, по крайней мере, с первого взгляда.

– Не исключено, – сказал Челвик, – что переделка, в которую ты попал наверху, Селдон, сущая чепуха и никакие шпионы за тобой не гоняются, но на всякий случай надо приготовиться к худшему.

– А ты разве с нами не поедешь? – взволнованно спросил Селдон.

– Хотел бы, – вздохнул Челвик, – но, увы, не могу надолго отлучаться с работы, чтобы не вызвать лишних подозрений. Ясно?

Селдон только вздохнул. Ясно, чего уж там.

Скоро они добрались до станции экспресса и быстро разыскали свободный вагончик. Надо сказать, Селдон был не на шутку удивлён тем, что в столь ранний час на станции оказались пассажиры. «А вообще-то это хорошо, что есть пассажиры, – подумал он. – А то мы смотрелись бы подозрительно».

Потянулись бесконечные кварталы и площади. Длинная вереница вагончиков летела по монорельсовой дороге, влекомая электромагнитным полем.

Мимо пролетали жилые дома – не сказать чтобы очень высокие, но теперь Селдон знал, как глубоко уходят под землю их этажи. Но зачем строить высотные дома здесь, где урбанизированная территория простиралась на десятки квадратных километров? Сорок миллиардов человек запросто могли разместиться на такой площади безо всяких небоскребов. Экспресс пролетал мимо незастроенных участков. Многие из них зеленели растительностью – парки в основном. Предназначения некоторых зданий Селдон угадать не мог. Фабрики? Офисы? Кто знает? Вот этот громадный цилиндр – что это такое? Может быть, в нём хранятся запасы еды? Очень может быть, ведь Трентор в них наверняка нуждается. Может быть, собирают осадки, выпадающие на поверхности, фильтруют и хранят? Наверное.

Однако вскоре размышления Селдона были прерваны.

– Подъезжаем, – пробормотала Дорс, встала и взяла Селдона за руку.

Выйдя из экспресса, они принялись изучать указатели. Их была целая куча, и Селдон растерялся. Значки, буквы… Наверное, коренному тренторианцу всё было бы ясно, но Селдону пиктограммы ровным счётом ничего не говорили.

– Сюда, – твёрдо объявила Дорс.

– Куда – «сюда»? Откуда ты знаешь?

– Вот смотри, видишь? Два крылышка и стрелка.

– Два крылышка? Где? А-а-а.

А он подумал, что это – перевернутое «W» – на крылышки смахивало слабо.

– Почему бы словами не написать? – пробурчал Селдон.

– Слова везде разные. То, что здесь означает «самолёт», на Цинне окажется «лифтом», а в других местах – «планером», а ещё где-то – «пике». А это – общегалактический символ воздухоплавательного судна, всем понятный. Разве на Геликоне им не пользуются?

– Не сказал бы. Геликон, понимаешь ли, мир, который довольно крепко держится за свои традиции. Там боятся, как бы в нашу жизнь не внедрилось слишком много чужого.

– Вот! – глубокомысленно проговорила Дорс. – Вот от чего должна плясать твоя психоистория. Ты мог бы доказать, что при наличии огромного числа диалектов использование общегалактических символов может стать объединяющей силой.

– Ничего не выйдет, – вздохнул Селдон, шагая рядом с Дорс по пустым сумрачным переходам и размышляя о том, какова на Тренторе преступность и не попали ли они сейчас в район, где она выше, чем в других местах. – Можно разработать уйму законов существования того или иного явления, но это не даст возможности сделать обобщающие выводы. Вот что имеется в виду, когда говорят, что система может быть описана с помощью модели столь же сложной, как сама система… Дорс, так мы идём к воздухоплавательному судну?

Дорс остановилась и удивлённо уставилась на Селдона.

– А куда же? Если на указателе обозначен аэропорт, ты думаешь, мы придём на площадку для гольфа? Ты что, боишься самолётов, как многие тренторианцы?

– Да нет, с чего ты взяла? На Геликоне часто летают и полно самолётов. Просто когда Челвик вез меня в Университет, он отказался от этого вида транспорта и сказал, что, полети мы самолётом, за нами будет легче проследить.

– Это потому, что тогда твои враги знали, где ты находишься. И потом, я думаю, что Челвик говорил о коммерческих авиалиниях. Теперь же, по идее, о твоём местопребывании никто и догадываться не может, и полетим мы из маленького, не слишком популярного аэропорта и к тому же – на личном самолёте.

– И кто же пилот?

– Друг Челвика, по всей вероятности.

– Думаешь, ему можно доверять?

– Почему же нельзя, если он – друг Челвика?

– Похоже, ты просто безгранично веришь Челвику, – буркнул Селдон.

– Просто не знаю человека, у которого со здравым смыслом дело обстояло бы лучше, чем у него, – ответила Дорс, не поддаваясь на провокацию. Сомнения Селдона не развеялись.

– Вон он, самолёт, – проворчал он.

Самолёт был маленький, какой-то хрупкий на вид. Рядом с ним стоял мужчина невысокого роста, одетый по-тренториански ярко.

– Мы «психо», – отрекомендовалась Дорс.

– Очень приятно. «История» к вашим услугам, – ответил пилот.

Войдя следом за ним в кабину, Селдон шёпотом спросил у Дорс:

– Кто придумал этот пароль?

– Челвик, – ответила Дорс.

– Вот уж никогда не подумал бы, что у него есть чувство юмора! Он всегда такой угрюмый.

Дорс только улыбнулась в ответ.