Текст книги "Свет былой любви"

Автор книги: Айрис Оллби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

8

Бриджит заставил проснуться какой-то непонятный шум. Она открыла глаза. Может быть, ее зовет Ноэль? Судя по темноте и тому, как хотелось спать, стояла глубокая ночь.

Она порывисто села… и тут же в изнеможении снова опустилась на постель. О господи, откуда взялась эта слабость?

Внезапно к ней вернулась память. Она была очень больна. Но не представляла, сколько длилась эта болезнь. Последним, что она помнила, был обморок в спальне Ноэль…

Нет. Она помнила, что у кровати сидел Эрик, прикладывал к ее лбу компресс и давал что-то пить. Или это ей приснилось?

Она снова попыталась сесть, на сей раз медленно, спустила ноги с кровати и осторожно встала. Цепляясь за тумбочку, нашарила лампу и зажгла ее. В комнате было пусто. Стоявшие на шкафу часы показывали два часа ночи. Поежившись от холода, Бриджит оглядела ночную рубашку из тонкого полотна и инстинктивно потянулась за халатом, обычно висевшим на спинке кровати. Однако его там не было.

Ее взгляд упал на мягкое кресло. Лежавшее там смятое одеяло без слов говорило, что в кресле кто-то спал.

Эрик! Бриджит слабо улыбнулась и провела пальцем по потертым деревянным подлокотникам. Значит, это ей не приснилось. Эрик был рядом, ухаживал за ней, спал здесь, пока она в этом нуждалась. Ее затопила радость.

И тут тишину снова нарушил какой-то непонятный шум.

Забыв обо всем на свете, Бриджит устремилась в коридор, настежь распахнула дверь соседней спальни и застыла на пороге. В комнате было темно, тихо, и сладкое посапывание Ноэль подсказало, что девочка крепко спит.

Бриджит с облегчением закрыла дверь и прислонилась к ней. Надо было собраться с силами и подумать. Интуиция подсказывала: что-то не так. Взгляд женщины сам собой упал на дверь спальни, в которую ей запретили входить. Она с самого начала догадалась, что эта спальня принадлежала Лайзе.

Дверь была приоткрыта. В щель пробивался свет… и эхо того звука, который заставил Бриджит проснуться.

Она отбросила сомнения, пересекла коридор и проскользнула в комнату, прекрасно понимая, что отваживается на новый отчаянный шаг, куда более важный, чем согласие выйти замуж за Эрика и даже решение лечь с ним в постель.

Комната напоминала поле битвы. На ковре валялись поломанная мебель, битое стекло, картины в исковерканных рамах, покрытые четырехлетним слоем пыли. В центре этого кошмара стоял Эрик, плечи которого согнулись под тяжестью долго сдерживаемых чувств.

– Эрик… – негромко окликнула Бриджит, подойдя к нему сзади и обняв за талию.

Фаррингтон оцепенел.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он голосом, хриплым от боли.

– Я люблю тебя. – Она прильнула щекой к его спине. – Хочу быть с тобой. И не уйду, как бы ты ни воевал со мной.

Мышцы Эрика расслабились, он повернулся и прижал ее к груди.

– На это у меня не осталось сил. Но… – Он проглотил комок в горле. – Оглянись, Бриджит. Посмотри, что я наделал, пойми, кто я такой, и беги от меня, пока можешь.

– Я не хочу бежать, хотя прекрасно вижу, что ты натворил. И понимаю почему. Ты сумел обмануть слуг, жителей деревни и даже самого себя. Но обмануть меня ты не можешь… Ты слепой, а я зрячая. Перестань истязать себя. В том, что случилось, нет твоей вины. Эрик… – Она приложила руку к его щеке. – Лайза не стоила этого.

На смену боли пришло потрясение.

– Ты сама не знаешь, что говоришь.

– Нет, знаю, – стояла на своем Бриджит. – Жар прошел, бред кончился. Про Лайзу я знаю намного больше, чем ты думаешь. Больше, чем кто-нибудь другой. У меня была возможность убедиться, что за ангельской внешностью вашей сестры таилась тщательно скрываемая жестокость. Мне были знакомы ее практичность, холодный цинизм и даже то, до чего она могла дойти, добиваясь своей цели.

На виске Эрика запульсировала жилка.

– Откуда? – только и выдавил он.

– По причинам, известным только ей, Лайза увидела во мне угрозу своему будущему. Поэтому она решила забыть о хороших манерах и поставить меня на место. – Бриджит грустно улыбнулась. – Должна признаться, это ей неплохо удалось.

– Вы знали друг друга?

– Только издали. А говорили лишь однажды, – когда она нашла меня, чтобы заставить держаться подальше. Никогда не забуду тот день!

– Держаться подальше? От кого?

– От тебя. – Увидев ошеломленное лицо Эрика, Бриджит задумчиво покачала головой. – Ох, Эрик, я любила тебя с самого детства. Сначала это было лишь увлечение. Я выбегала наружу и смотрела, как ты верхом едешь по деревне, любовалась тобой и Лайзой, когда вы приезжали в церковь… Ты был рыцарем из волшебной сказки, охранявшим Лайзу так, словно она была сокровищем. Я бы отдала все на свете за возможность поменяться с ней местами и стать твоей любимой сестрой. Но потом я стала старше, и мое чувство из преклонения превратилось во что-то более сильное. То, чего я толком не могла понять. Теперь я уже не хотела быть твоей сестрой. Я хотела… большего. Хотела быть одной из тех счастливиц… нет, единственной счастливицей, которой ты дарил свою сводящую с ума улыбку. Я пыталась справиться с собой: никогда не встречалась с тобой глазами и не подходила близко, когда ты шел мимо. Но Лайза была очень проницательной юной леди. Она меня раскусила. А тобой она не хотела делиться ни с кем. Ни за что на свете. Поэтому она сбросила ангельскую маску и позволила мне увидеть самые уродливые черты ее характера.

– Когда? – хрипло спросил Эрик. – Когда это случилось?

– За год до рождения Ноэль, как раз после того, как дедушка отслужил рождественскую мессу. Мне было тринадцать лет – вернее, почти четырнадцать, а Лайзе уже исполнилось пятнадцать. Я вышла с черного хода проверить, все ли дети получили рождественские подарки. Лайза пошла за мной…

Бриджит сделала паузу, ощутив такую же острую боль, как в тот день, когда Лайза вдребезги разбила ее полудетские мечты. Эрик ждал продолжения рассказа, не сводя с нее глаз.

– Твоя сестра сказала, что хочет положить конец моему возмутительному увлечению и раз, и навсегда поставить меня на место. Я до сих пор вижу ее глаза – два куска холодного сапфира, смотревшие на меня так, словно я кучка мусора. Не выбирая выражений, она дала мне понять, как жалка и смешна моя влюбленность. Напомнила, что ты сказочно богатый граф, а я не просто глупая девчонка, но сирота, бедная внучка местного викария. Потом сказала, что моим платьем впору вытирать ваше столовое серебро, а манеры годятся только на то, чтобы быть судомойкой, а не твоей возлюбленной. Предложила мне сначала немного подрасти, а потом завести шашни с кучером или кем-нибудь из сотни ваших слуг – конечно, за исключением дворецкого и буфетчика, которых бросило бы в дрожь от моего плохого воспитания… – Даже спустя столько лет при воспоминании об этой унизительной отповеди Лайзы у Бриджит брызнули слезы. – Я помню свое тогдашнее разочарование. Куда девалась сказочная принцесса, которой я так долго завидовала? Поразмыслив над словами Лайзы, я поняла, что они жестоки, но правдивы. Все мы равны в глазах Господа, но не в глазах смертных. Следовательно, какой бы хорошей и честной я ни была, мне не место в твоей жизни. Поняв это, я дослушала твою сестру, подобрала подол своего поношенного платья и ушла. Я высоко держала голову, но не из-за дерзости, а потому что не хотела плакать при Лайзе. И я не плакала, пока не добралась до своей кровати. Там я зарыдала и рыдала до тех пор, пока слезы не смыли мою мечту.

– Бриджит… – Только теперь очнувшаяся женщина поняла, что Эрик вытирает ей слезы.

– Знаешь, этот разговор ничего не изменил, – прошептала она. – Ничего. Лайза растоптала мои надежды, но не мою любовь. Я никогда не переставала любить тебя. И никогда не перестану. Особенно после той ночи в твоей спальне. – Бриджит слабо улыбнулась. – Как бы мало она ни значила для тебя, дороже у меня нет ничего на свете.

Лицо Эрика исказилось от боли. Он застонал, привлек Бриджит к себе и прижал ее щекой к своему сердцу. А потом долго молчал, дрожащей рукой гладя ее по голове.

Наконец он заговорил:

– Все, что ты сказала о Лайзе, правда. За одним исключением. В том, что она стала такой, виноват я. Я баловал ее, откликался на каждую просьбу, готов был положить к ее ногам весь мир, чтобы возместить ей смерть родителей, и посвятил всю свою жизнь ее счастью.

– А что было твоей жизнью? – задала Бриджит вопрос, мучивший ее много лет. – Друзья? Знакомые? – Она сделала паузу. – Женщины?

– Когда отец и мать погибли, мне было тринадцать лет. Честно сказать, я не слишком тосковал по ним. Может быть, потому, что едва знал. Меня воспитывали гувернантки. Едва я научился читать, меня отправили в школу. А когда наступали каникулы, родителей не было дома. Они были слишком непоседливы для жизни в Фаррингтоне и всю жизнь стремились к новым впечатлениям. Я думал, что рождение Лайзы заставит их остепениться. Но этого не случилось. Когда ей исполнилось четыре месяца, родители поплыли в Индию. Они попали в ужасный шторм, и корабль затонул. Внезапно я стал графом Фаррингтоном, владельцем пришедшего в упадок имения, приносящих убыток предприятий и воспитателем грудного ребенка. Детству пришел конец. Отвечаю на твой вопрос. У меня не было времени на развлечения. Только работа и Лайза. Знакомые? Деловых знакомых у меня были десятки. Друзья? Ни одного. Женщины? Когда я нуждался в женщине, то покупал ее.

Бриджит любила его и раньше, но теперь, когда узнала величину принесенной им жертвы, ее любовь стала еще сильнее.

– Поэтому Лайза и не привыкла делиться тобой.

– Верно. Кроме того, она не привыкла делиться моими деньгами. – Эрик тяжело вздохнул. – Рассказать тебе, почему она сбежала?

Бриджит молчала, и он не стал ждать ответа.

– Потому что я потерял состояние. Все вышло очень просто. Когда Лайзе исполнилось шестнадцать лет, я вложил деньги в одно рискованное предприятие и прогорел. Я ждал до тех пор пока у меня не осталось выбора, а потом все рассказал ей. Глупец, я рассчитывал на сестринские чувства. Я объяснил, что мы далеко не бедны, но о роскоши придется забыть – по крайней мере, на какое-то время. Однако вместо сочувствия она обвинила меня в том, что я нарочно промотал ее наследство, в жестокости и бесчувственности, а потом заперлась в спальне. На следующее утро она исчезла, не оставив ни письма, ни записки. Я не слышал о ней несколько месяцев. Пока в один прекрасный день она не появилась у моих дверей, умоляя о помощи.

– Беременная, – негромко вставила Бриджит.

Он грустно кивнул.

– Она встретила очень богатого итальянского аристократа, который пообещал ей весь мир. Вместо этого он сделал ей ребенка, а потом бросил и вернулся домой… к жене. Сделав это признание, Лайза стала плакать. Клялась, что получила хороший урок и стала другим человеком. Да простит меня Господь, я поверил ей… – Эрик проглотил комок в горле и обнял Бриджит еще крепче. – Видимо, Лайзе передалась непоседливость родителей. Через три недели после рождения Ноэль сестра заявила, что ей не хватит терпения быть матерью и вести скромную, непритязательную жизнь, как это делаю я. Короче говоря, ей стало скучно, поэтому она решила уехать из Англии и отправиться в заграничное путешествие. Когда я напомнил сестре о Ноэль, она пожала плечами, повторила, что не желает возиться с ребенком, что она ничего не понимает в воспитании детей и не желает понимать. Предложила мне самому растить Ноэль, а если у меня не хватит средств, то отдать девочку какой-нибудь бездетной женщине, желающей иметь собственного ребенка. Лайза прямо сказала, что ей все равно, кто будет заниматься Ноэль, лишь бы это не пришлось делать ей самой.

И тут я столкнулся с ужасной действительностью, которой упорно не хотел признавать: сестра, которую я воспитывал с детства, оказалась дрянной женщиной с пустым сердцем и мелкой душонкой. Я чуть не сошел с ума. Рычал так, что дрожали стены, в щепки разнес спальню Лайзы, грозил посадить под замок, пока она не опомнится. Едва не избил ее… Господи, прости, я искренне считал, что способен на это. Но ничто не помогло. Когда Ноэль исполнилось полтора месяца, меня вызвали в Лондон по неотложному делу. Я отсутствовал всего ночь. Когда вернулся, Лайза исчезла, оставив грудного ребенка на попечение слуг, которые сбежали, как только я вошел в дверь.

– Один бог знает, что она им наговорила! – гневно бросила Бриджит.

Эрик пожал плечами.

– Какая разница? Я не могу осуждать их. Они несколько недель слышали мои разъяренные вопли и плач Лайзы. Ей не стоило труда убедить слуг, что я сошел с ума. А поскольку я не собирался оправдываться, пришлось их уволить. Они тут же удрали. Через несколько часов в Фаррингтоне осталась одна Ноэль. Я положил ее вещи в фаэтон и отвез девочку к Гонеремам, самым достойным людям из всех, кого я знал. Не помню, что я сказал, когда сунул им ребенка. Кажется, что Лайза испугалась меня и убежала. Они были слишком ошеломлены моим заявлением, чтобы отказаться взять Ноэль. Я вернулся в Фаррингтон с намерением никогда не выходить из него.

Эрика сотрясла дрожь, признание давалось ему нелегко. И Бриджит понимала, что, наверное, она единственный человек, которому он впервые за много лет открывает свою душу.

– Я сделал именно то, от чего отговаривал Лайзу: отказался от Ноэль. Но в моей душе не осталось ни любви, ни нежности. Ничего, кроме горечи и негодования. Что я мог? Воспитать из нее вторую Лайзу? Повторить прежние ошибки? – Он покачал головой. – Нет. Ни за что… Спустя три месяца до меня дошла весть, что Лайза простудилась и умерла. Я ничего не почувствовал. Как будто она умерла давно… и я вместе с ней. – Эрик невесело хмыкнул. – Ирония судьбы заключалась в том, что неотложное дело, из-за которого меня вызвали в Лондон, было известием от моих поверенных. Одна из моих спекуляций принесла баснословную прибыль. Я не только вернул свое состояние, но и приумножил его. Если бы Лайза подождала еще один день, она снова стала бы богатой женщиной, и у Ноэль была бы мать.

– Да, но какая мать? – с жаром спросила Бриджит. – Которая дважды бросила собственного ребенка? Эрик, подумай, что ты говоришь! Ты решил отдать Ноэль совсем по другой причине, чем она. В тебе не было эгоизма. Ты изнывал от боли и думал, что не можешь дать Ноэль то, в чем она нуждается. Лайза же была не просто эгоисткой, но холодной и бессердечной дрянью. Она решила порвать все связи с новорожденным ребенком ради того, чтобы вести праздную и веселую жизнь. Как ты можешь сравнивать?

Бриджит замолчала и мысленно обратилась к Богу с мольбой помочь ей переубедить мужа. Только затем она продолжила:

– Эрик, ты сказал, что я ошиблась и что если бы я знала, кто ты такой, то чувствовала себя совсем по-другому. Так вот, я не ошиблась и других чувств не испытываю. Не ты виноват в том, что у Лайзы такой характер, – она родилась с ним. Твой единственный грех в том, что ты любил ее. Ты обрек себя на адские мучения, которых не заслужил, и лишил себя единственного настоящего сокровища, которое создала Лайза.

– Ноэль, – кивнул Эрик. Морщины вокруг его рта слегка разгладились. – Она еще та штучка, верно?

– Единственная и неповторимая. Я знаю это, да и ты тоже. Если не считать внешнего сходства, она похожа на Лайзу, как день на ночь. Ноэль чувствительна и энергична, полна жизни и смеха. И любви. Она изнывает от желания любить и быть любимой. Эрик, ей нужен отец. Человек, который сможет по-настоящему полюбить ее. Ты нужен ей. А она нужна тебе. – Бриджит нежно коснулась его губ. – Прошлое осталось позади, а будущее может стать поистине замечательным.

– Бриджит… – Дыхание Эрика согревало ее кожу. – Ты почти заставила меня поверить в существование чудес.

– Они существуют. Надо только позволить им случиться.

Фаррингтон поймал ладонь Бриджит и прижал ее к губам.

– Ты не знаешь себе цены…

Бриджит посмотрела на мужа и вдруг поняла, что в конечном счете Лайза проиграла. Ибо в глазах Эрика воскресло то, что сама Бриджит считала умершим пять лет назад. Надежда!

– Я люблю тебя, – прошептала она, неведомо как догадавшись, что обязана повторить эти слова.

Эрик шумно выдохнул и положил дрожащую ладонь на руку Бриджит.

– Ты говорила, что наша связь была для тебя дороже всего на свете, – голосом, хриплым от чувств, произнес он. – Мне она дорога не меньше.

Бриджит подарила ему трепетную улыбку.

– Значит, это не просто похоть?

– Вовсе не похоть. Любовь. Я люблю тебя, Бриджит. Люблю так, что не могу высказать. Я и не знал, что такое возможно. – На его лице отразилось глубокое чувство, эхом отдавшееся в сердце Бриджит. – Господи, как я испугался, когда ты заболела! До сегодняшней ночи лихорадка никак не хотела отступать. Она продолжалась три дня, ты теряла сознание и начинала бредить, будто находишься на небесах.

– Я и находилась на небесах. Потому что ты был рядом.

На виске Эрика запульсировала жилка.

– Я был вне себя. Ходил из угла в угол. Ругался. Даже молился. – Его пальцы сжали кисть Бриджит. – Я только что нашел тебя. И не мог… нет, не имел права потерять.

– Не потеряешь. – Бриджит хотелось кричать от радости. – Никогда!

– Даже Ноэль встревожилась, а ты знаешь, что она ничего не боится. В первую ночь ей приснился кошмар. Она видела во сне, что ты умерла. Девочка так плакала, что я едва успокоил ее. Она ужасно любит тебя…

– Ты ходил к ней? – У Бриджит расширились зрачки. – Когда она проснулась, ты ходил ее утешать?

– Да.

– Ох, Эрик… – Бриджит обвила руками его шею. – Теперь ты понял? Ведь это и есть чудо! – Она закрыла глаза. – Благодарю тебя, Господи!

Эрик запустил пальцы в ее волосы.

– Господа нужно благодарить за то, что он послал тебя нам с Ноэль. Кажется, он в конце концов решил, что я это заслужил.

– О да! – согласилась Бриджит. Она погладила небритую щеку мужа. – Господь увидел тебя моими глазами. А я видела всегда настоящего мужчину. Рыцаря из волшебной сказки: честного, благородного… и необыкновенного.

– И страстно тоскующего о принцессе, которую нужно спасти. – Эрик прильнул к губам жены. – Ты знаешь кого-нибудь, кому подошла бы эта роль?

– Разве ты забыл? Такой человек уже есть – это твоя жена. Вспомни, ты ведь уже спас мне жизнь!

– Я помню. – Эрик взял Бриджит на руку, зашагал по обломкам, переступил порог прошлого и не оглянулся. – А ты, в свою очередь, спасла жизнь мне.

– Дядя…

У Эрика засвербело в ухе.

– Гмм?

– Бриджит лучше? Ты поэтому ее обнимаешь? Вы праздновали?

Эрик с трудом приоткрыл глаз. Его руки инстинктивно напряглись, обнимая уютно прильнувшую к нему жену. Мерно поднимавшаяся и опускавшаяся спина говорила о том, что женщина сладко спит. Он с улыбкой вспомнил волшебные часы, предшествовавшие этому сну.

– Да, Ноэль, – шепотом подтвердил Эрик. – Ей намного лучше. И мы действительно праздновали ее выздоровление.

Ноэль облегченно вздохнула и уткнулась в мех Пушка.

– Теперь все будет хорошо, да, дядя?

– Да, Ноэль, все будет хорошо. А теперь иди спать, до утра еще далеко.

– Ладно. – Она замешкалась. – Дядя… помнишь, я сказала, что ты очень нравишься Бриджит?

– Угу…

– Так вот… я знаю способ понравиться ей еще больше.

Эрик тут же открыл оба глаза.

– Что?

Ноэль прижалась губами к его уху, но ее шепот был таким громким, что его можно было слышать на другом конце спальни:

– Она думает, ты красивый. И ужасно долго смотрит на тебя. Но ты мог бы сделать так, чтобы она смотрела на тебя еще дольше.

Эрик улыбнулся:

– Что ты предлагаешь?

– Побриться и подстричь волосы. Ты бы стал намного красивее. Посмотри, каким красивым стал Пушок после ванны. Знаешь, как долго возилась с ним Бриджит? Наверное, ей придется повозиться и с тобой. – Последовала пауза. – Ну, может быть, чуточку поменьше. Потому что Пушок был намного грязнее тебя.

– Спасибо. – Эрик едва сдержался, чтобы не расхохотаться. – Отличный совет. Воспользуюсь им сегодня же.

– Хорошо… – Девочка кивнула. – Дядя, а мы семья?

Эрику расхотелось смеяться. У него сжалось сердце.

– Да, Ноэль. Теперь мы настоящая семья. Благодаря Бриджит.

– Я тоже так подумала. – Она громко чмокнула его в щеку. – Спокойной ночи, дядя.

– Приятного сна. – Эрик протянул руку и потеребил ее темный локон. – Кстати, – сказал он, – в последние дни сильно похолодало. Я думаю, скоро пойдет снег. Нам придется праздновать твой день рождения в доме. Мои покои достаточно велики, чтобы устроить в них кукольное представление.

У Ноэль расширились глаза.

– Правда?

– Правда. А теперь иди отдыхать. Утро будет трудное.

Яркие голубые глаза настороженно сузились.

– Почему?

– Разве ты не слышала? Скоро пойдет снег. Поэтому стоит сходить за теми веточками остролиста, которые с таким трудом собрала Бриджит, а потом бросила, когда прыгнула за тобой в пруд. Завтра их может засыпать снегом. Если это случится и снег не растает, мы не сможем достать их. А заменить их будет нечем: на деревьях останется слишком мало веток.

Поняв значение слов Эрика, Ноэль обхватила руками его шею и крепко обняла.

– Ох, дядя, я так рада, что ты научился праздновать!

– Я тоже, Ноэль, – признался Эрик. – Очень-очень.

Бриджит, тихо лежавшая рядом с ним, улыбнулась сквозь слезы и вознесла хвалу небесам. И небеса откликнулись: первый снег выпал на день позже, чем все рассчитывали.

– Бриджит, ты видела лицо Энн Коруэлл, когда дядя давал ей рождественские шиллинги?

– Да, Ноэль, видела, – весело подтвердила Бриджит, гревшая руки у камина в гостиной. – Я видела лица всех детей. Они были в восторге.

– А правда, что они придут в Фаррингтон днем? – спросила Ноэль, прыгая вокруг красиво наряженной елки – той самой, которую Бриджит присмотрела еще несколько недель назад, когда празднование Рождества казалось желанной, но недостижимой мечтой. – На мой день рождения?

– Да, конечно. Кое-кто из них принял твое приглашение. – Бриджит с благодарностью подумала о жителях деревни, многие из которых отложили собственный праздник, чтобы отметить четвертый, но первый настоящий день рождения Ноэль. – И не только дети, – добавила она. – Их родственники тоже. Рождество празднуют вместе с теми, кого ты любишь. Именно в этом и состоит его особенность, верно?

– Верно! – кивнула Ноэль. Тут ей в голову пришла другая мысль. – Бриджит, а твой дедушка? Он придет? Он тоже родственник, и очень важный. Это из-за него столько людей снова полюбило дядю. Я слышала разговор родителей Энн. Они говорили, что викарий восстановил дядину репутацию и сказал, что его не нужно бояться. – Внезапно на переносице девочки возникла тонкая морщинка. – Что значит «восстановил»? Что дядя был сломан, а викарий починил его?

– Нет, моя радость, – засмеялась Бриджит. Девочка поняла значение выражения буквально. – Твой дядя не был сломан. Восстановить репутацию человека означает посоветовать хвалить его, а не ругать.

– Ага! Тогда понятно, почему столько людей придет на мой день рождения. Наверное, викарий рассказал, как дядя спас нам жизнь. Теперь все знают, что он герой!

– Верно. Но ты забыла про свой вопрос. Да, дедушка тоже будет здесь.

Ноэль закусила губу.

– А кукольное представление будет? Он не слишком устал? Рождественская месса была ужасно длинная. Я сама чуть не уснула, а Пушок уснул дважды.

Бриджит пожала плечами.

– Дедушка не пропустит твой день рождения ни за что на свете. Можешь быть спокойна, в эту минуту он с куклами находится на пути в Фаррингтон.

– Ох, Бриджит, Рождество получается чудесное, как ты и обещала! – Ноэль подбросила Пушка в воздух, тот угодил головой в венок из остролиста и опустился в руки девочки с зеленой веточкой на шее.

– Даже еще чудеснее, – ответила Бриджит и посмотрела на вошедшего в комнату Эрика. – Кто приходил?

– Блейдуэлл, бывший дворецкий. – Чисто выбритое лицо Эрика было очень довольным. – Он сказал, что первого января все слуги вернутся в Фаррингтон. Ни один из них не отверг мое предложение… нет, просьбу, – поправился он, – занять свое прежнее место.

– Ох, Эрик, это замечательно! – Сердце Бриджит пело от счастья. Произошло еще одно чудо: глаза мужа стали совсем другими. – А что еще он сказал?

– А? Да нет, больше ничего. – Эрик быстро отвел глаза и принялся поправлять гирлянду над дверью. – Он торопился к сестре. Она готовит праздничный обед для всей семьи.

Бриджит подняла брови.

– Ясно. Если это все, то почему тебя так долго не было?

Эрик уклончиво пожал плечами и хмыкнул.

– Нам нужно было уладить одно личное дело, моя любопытная женушка.

– Дядя, сколько людей будет жить здесь? – перебила Ноэль, помешав Бриджит продолжить допрос.

– Много. – Эрик взъерошил ей волосы. – Наверное, больше сотни. Не чересчур?

– Нет! – заверила она. – Пушок в конце концов решил, что ему нравится большая компания.

– Он любит сюрпризы?

У Ноэль тут же загорелись глаза.

– Да. Значит, твое «личное дело» – это сюрприз?

– Угу. Наверху. – Эрик указал рукой на дверь. – Хочешь посмотреть?

– Это в твоих покоях, да? Хочешь показать, как подготовился к кукольному представлению?

– Отличная мысль. Но, увы, верная лишь наполовину. – Эрик с хитрой улыбкой обернулся к недоумевающей жене. – Леди Фаррингтон, вы составите нам компанию?

– Неужели есть еще что-то, чего я не знаю? – спросила она.

– Пойдем с нами. Сама увидишь.

– Непременно! – Бриджит устремилась следом за Ноэль. Господи, что еще придумал Эрик? Ведь она сама помогала ему накрывать на стол и прятать подарки. Когда Эрик ухитрился сделать еще что-то? После знаменательного разговора в спальне Лайзы он почти не покидал их крыла и ни одной ночи не провел в своих покоях. В чем-чем, а в этом я могу поклясться, думала Бриджит, нежно глядя на мужа.

Правда, оставался «мертвый час», когда они с Ноэль дремали. С каждым днем дневной сон требовался Бриджит все больше и больше. Наверное, этим промежутком времени Эрик и воспользовался, чтобы устроить сюрприз.

Когда они добрались до восточного крыла, Ноэль уже маялась у дверей.

– Дядя, тут заперто! – заныла она, дергая ручку.

– Конечно, заперто. Иначе как бы я сумел удержать моих дам, – он многозначительно подмигнул Бриджит, – от желания удовлетворить свое любопытство?

Она приняла невинный вид.

– Я тут ни при чем.

– При чем, при чем. – Эрик вынул из кармана ключ.

– Я и понятия не имела, что ты готовишь сюрприз! – возразила Бриджит.

– А если бы имела, неужели удержалась бы?

Последовало молчание.

– Я так и думал. – Эрик вставил ключ в скважину.

– Кажется, мне устроили взбычку, – шепнула Бриджит Ноэль.

– Все правильно. – Ноэль успокаивающе похлопала ее по руке. – Вспомни, что я говорила: когда дядя устраивает тебе взбычку, он всегда улыбается… – Ее отвлек звук щелкнувшего замка. – Скорее, дядя! Мы с Пушком сейчас лопнем от нетерпения!

– Ну, в таком случае… – Эрик открыл дверь, – входи и получай свой сюрприз.

Ноэль стрелой влетела в комнату и вскрикнула от восторга. Вся первая комната покоев Эрика была отведена для праздника. Перед сценой с занавесом для кукольного представления стояло множество стульев, а в середине красовался роскошный чайный стол.

– Бриджит, ты помогала дяде?

– Конечно, – призналась та. – Часов твоего сна было слишком мало, чтобы один человек успел приготовить все это.

– Это замечательно!

Довольная Бриджит шла следом за девочкой и любовалась тем, как восхищенно Ноэль рассматривает каждую деталь любовно убранной комнаты.

Тут внимание Бриджит привлекло красочное пятно в соседней комнате. Она присмотрелась…

– О боже… Ноэль, глянь-ка!

Девочка повернула голову, проследила за направлением взгляда Бриджит и ахнула. Так вот он, дядин сюрприз! Глаза у Ноэль стали величиной с блюдца, рот изумленно раскрылся, превратившись в букву О.

Спальни Эрика больше не существовало. Мебель исчезла, а на полу стояла уменьшенная копия выбранной Бриджит елки. Дерево было в полном рождественском убранстве. Впрочем, елка казалась маленькой лишь потому, что была обложена подарками. Ими была завалена вся комната. Некоторые были завернуты, другие стояли на виду, ожидая своих хозяев.

Игрушки, сладости, детская одежда всех видов и фасонов, игры, книжки – целый магазин, от пола до потолка, и на каждом подарке было написано «Ноэль».

– Счастливого Рождества! – дрогнувшим голосом сказал Эрик.

– Это все мне? – с трудом вымолвила Ноэль.

– Кроме того, что лежит у дальней стены. Там подарки для Бриджит. Это от меня за все дни рождения, которые мы пропустили. Их надо было возместить… – Он откашлялся. – Ну, маленькая буря, чего ты ждешь?

Подгонять Ноэль не понадобилось. Девочка бросилась вперед и схватила двух кукол сразу вместе с нарядами, в которые требовалось их облачить. Несколько мгновений спустя она заметила еще что-то, взвизгнула, отбросила наряды, опустилась на колени и сунула обеих кукол, а заодно и Пушка в трехэтажный домик, достаточно большой, чтобы принять еще полдюжины маленьких обитателей.

– Эрик… – У Бриджит не было слов.

– Ты не хочешь взглянуть на свои подарки? – спросил он и показал на тридцать модных повседневных и вечерних платьев, развешанных в ряд у дальней стены. – Надеюсь, они тебе понравятся. Я заказал портнихе платья самых разных фасонов на тот случай, если что-то придется тебе не по вкусу. В коробках рядом с платьями – украшения, белье, а также духи и драгоценности. Ну, что скажешь?

– Как… – прошептала Бриджит. – Когда…

– Это было нетрудно. – Увидев ошеломленное лицо жены, Эрик улыбнулся и подошел ближе. – Днем вы с Ноэль спите как убитые. А я в это время принимал посыльных и готовил комнату. – Он заглянул в глаза Бриджит. – Нам ведь больше не понадобятся отдельные спальни, верно?

– Нет, – вздохнула она, – не понадобятся.

– С платьями было еще проще. Я отправил портнихе твое синее платье, а она воспользовалась им как меркой. – Фаррингтон взял лицо жены в ладони. – Больше никто не будет смеяться над твоими нарядами.

– Мне было бы все равно. Пусть смеются.

– А мне нет. Не потому что я придаю большое значение мнению чужих людей. А потому что твоя боль – это моя боль. Тебе нужно узнать, что такое роскошь.

– Я… – Она проглотила комок в горле. – Эрик, мне это не нужно.

– Новые платья не прибавят тебе красоты и обаяния, но понадобятся для той жизни, которую мы будем вести. Нам с тобой и Ноэль предстоит множество приемов. Сегодняшний – только начало. Фаррингтон слишком долго спал. Ему пора проснуться.

Бриджит обвила руками шею мужа. Ее ресницы были мокрыми от слез.

– Я люблю тебя.

– Ты – мое чудо, – хрипло ответил Эрик. – И я люблю тебя. Причем намного сильнее, чем ты думаешь.

Бриджит прерывисто вздохнула и… сделала мужу долгожданный подарок.

– Ты очень обидишься, если новые платья и приемы немного подождут?

Он заморгал.

– Тебе не нравятся платья? Я могу заказать другие…

– Именно так и придется сделать. – Глаза Бриджит затуманились. – Платья должны быть широкими. Широкими и просторными, чтобы в них поместился твой подарок на Рождество. – Она схватила руку Эрика и приложила ее к своему животу.