Текст книги "Свет былой любви"

Автор книги: Айрис Оллби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

6

– Ноэль, не подходи близко к пруду, – велела Бриджит, протягивая руку за очередной веточкой остролиста.

– Пушок хочет научиться плавать под парусом. – Лежа на животе, девочка подобралась к самому краю воды и попыталась водрузить кота на плавучую деревяшку, которая должна была изображать лодку. – Но это надо сделать, пока не стало слишком холодно, и пруд не замерз.

– Честолюбивое желание. – Бриджит оторвалась от своего занятия и подошла к Ноэль, красноречиво подняв бровь. – Скажи-ка, а просто так плавать Пушок умеет? И, что важнее всего, умеешь ли плавать ты сама?

Ноэль насупилась.

– Нет. Мы не умеем.

– Ага… Хорошая у нас подобралась компания. Я тоже не умею. А поскольку пруд глубокий и достать до дна нам не удастся, советую не искушать судьбу. Согласна?

– Согласна. – Ноэль поднялась и вытерла грязные руки о пальто, прибавив новые пятна к старым. – Что ты делаешь?

– Собираю остролист.

– Зачем? Ты же сказала, что дядя не разрешит нам праздновать Рождество.

– Сказала. – Бриджит улыбнулась. – Но я надеюсь, что он передумает. – Она с прищуром посмотрела на быстро выросший пучок веточек и представила гостиную в праздничном убранстве: голые стены, украшенные остролистом и омелой, оживший пылающий камин и кучка подарков, лежащие на полу. А в середине комнаты она, Эрик и Ноэль, стоящие у вечнозеленого символа Рождества.

Мысленному взору Бриджит представилась великолепная елка, которую она выбрала бы для этой сверхважной роли. Замечательная картина!

– Бриджит… – прервал ее грезы голос Ноэль. – Уже больше трех недель я вижу дядю только в окошко. С того дня, как ты говорила с ним. А ты?

Фантазия столкнулась с суровой действительностью и разбилась вдребезги.

– Нет, милая, – покачала головой Бриджит. – Не видела. Наверное, твой дядя хочет побыть один.

– Зачем? Он всегда один. Он не выходит даже тогда, когда приезжает твой дедушка. Хотя знает, что викарий здесь. Я видела, как он следил за подъезжающей каретой.

Женщина слабо улыбнулась:

– Ноэль, ты слишком часто смотришь в окно дяди.

– Это он сам проводит там много времени. Иначе было бы все равно, сколько раз я смотрю в окно. Он бы не знал про это. – Хитроумно оправдавшаяся Ноэль надула губы. – Почему ты больше не наносишь ему визиты?

Бриджит вздохнула:

– Мы уже говорили об этом. Я вообще не наносила ему визит. Просто пришла в его покои, чтобы спросить, можно ли отметить твой день рождения, и он разрешил.

– Я не слышала, чтобы он кричал. И Пушок тоже не слышал.

– Он не кричал. Я объяснила, в чем дело, и он согласился.

– Но если вы не спорили и ты не наносила ему визит, почему ты так долго пробыла там?

При мысли об этом Бриджит бросило в жар. Объятия Эрика были неожиданными и похожими на чудо. Невыносимое наслаждение и столь же невыносимая боль. Он был честен с ней с самого начала. Сказал не только о том, почему ложится с ней в постель, но и предупредил о последствиях… Эрик был прав: потом они оделись и расстались как чужие люди. Бриджит осталась эмоционально неудовлетворенной и тосковала по тому, что он не мог или не хотел ей дать.

Но хозяин Фаррингтона ошибся в другом. Даже разрываясь от боли, Бриджит ни за что на свете не отказалась бы от своих воспоминаний Она все же стала женой Эрика. И даже если он захочет развестись, воспоминания о связывавших их сладостных узах останутся с ней до конца ее дней. Одиноких дней, если Эрик все же настоит на своем.

– Бриджит! – Ноэль теребила ее юбку. – Ты не помнишь, о чем вы говорили?

Жар стал еще сильнее.

– Мы мало о чем говорили, Ноэль. Только о праздновании твоего дня рождения, на что он согласился, и Рождества, на которое он согласия не дал.

– Почему ты надеешься, что он передумает?

– Потому что я глупая, – ответила Бриджит, печально глядя на зеленые веточки.

– Нет, ты не глупая! – с жаром вступилась за нее девочка. – Просто ты апчхи… миска, вот! Все время забываю прибавлять эту миску…

Бриджит улыбнулась:

– Я разделяю твою точку зрения. Да, я оптимистка. И все же я играю с огнем. Не сомневаюсь, твой дядя страшно разозлился бы, узнай он про мои планы.

– Ты ведь его не боишься, правда, Бриджит?

– Нет, Ноэль, не боюсь.

– Тогда чего ты боишься?

– Что? – Столь быстрая смена темы заставила Бриджит растерянно заморгать.

– Ты должна чего-то бояться. Вот мы с Пушком боимся страшных зверей под кроватью и каждую ночь проверяем, что их там нет. А чего боишься ты?

– Высоты, – созналась Бриджит.

– Высоты? – У Ноэль расширились глаза от удивления. – То есть высоких мест?

– Угу.

– Ой! А разве ты не лазила на деревья, когда была маленькая?

– Только на низкие. – Бриджит погладила девочку по чумазой щеке. – Пойдем. Ты поможешь мне собрать еще несколько веточек. К несчастью, остролист растет только здесь, под окнами покоев твоего дяди. Давай поскорее закончим и уйдем, пока он нас не заметил.

Покосившись на дом, Ноэль была готова сказать, что уже поздно. Судя по отодвинутой шторе, их давно заметили. Но тут ей в голову пришла блестящая мысль.

– Только на низкие… – повторила она, закусив губу. – Какие низкие?

– Что? – снова не поняла Бриджит.

– Ты сказала, что забиралась только на низкие деревья. Какие низкие?

– Самые-самые низкие.

Ноэль зарылась лицом в мех Пушка.

– Пришел наш час, – шепнула она коту. Затем она начала пятиться, пока не оказалась под толстой веткой дуба, нависшей над прудом. Задрав голову, она прикинула расстояние и изо всех сил подбросила Пушка в воздух. Кот успешно приземлился на самой низкой ветке.

В мгновение ока Ноэль забралась на дерево, схватила Пушка и залезла немного повыше, очевидно, для большей безопасности. Затем сосчитала до десяти и крикнула:

– Бриджит!

Молодая женщина стремительно обернулась и окинула взглядом окрестности.

– Ноэль, ты где?

– Здесь, наверху.

Бриджит закидывала голову все дальше и дальше, пока наконец не заметила свою подопечную.

– Что ты там делаешь?

– Пушок застрял. Я полезла его доставать.

– Спускайся немедленно!

– Не могу… Платье зацепилось за ветку, и я не могу освободиться.

– Ноэль…

– Я знаю, ты боишься, – успокоила ее девочка. – Позови дядю. – Она беспомощно оглянулась на дом. – Просто кинь камушек в его окно. Дядя услышит. Он наверняка стоит рядом.

Бриджит ахнула.

– Ах ты, чертенок! Ты сделала это нарочно!

– Иди за дядей, Бриджит, – усмехнулась девочка. – Он поможет тебе.

– Ничего подобного! Слезай сейчас же!

– Нет. – Ноэль покачала головой и шагнула на сук, нависший над водой. – Ветка не очень толстая, – заявила она. – Не будем рисковать. Лучше сходи за дядей, пока не…

Фразу прервал громкий треск. Ветка не выдержала, и девочка, и кот рухнули в воду.

– Бриджит! – в непритворном ужасе завопила Ноэль, и через секунду темная головка девочки исчезла под водой.

– О боже! – Женщина сбросила туфли, швырнула ветки остролиста и, не раздумывая, прыгнула в воду и устремилась туда, где вновь показалась голова Ноэль.

Девочка неистово колотила по воде руками и ногами, пытаясь не утонуть. Бриджит овладела паника. Только с третьей попытки ей удалось схватить малышку за талию. За это время их обеих вынесло на самую середину пруда.

Ледяная вода заливала глаза и нос. Бриджит старалась удержаться на плаву, однако тяжесть Ноэль и пропитавшаяся водой одежда мешали. Она боролась за спасение, но руки и ноги с каждой секундой, казавшейся вечностью, становились все слабее. Она из последних сил пыталась держать голову Ноэль над водой, чтобы ребенок мог дышать. Собственные легкие разрывались от недостатка воздуха, в ушах звенело…

Внезапно Ноэль вырвали из ее объятий, а мгновение спустя сильные руки подхватили Бриджит. Воздух, морозный воздух – величайший из даров! Она сделала один глубокий вдох, за ним второй… и отчаянно закашлялась.

– Медленнее, – приказал Эрик. – Дыши медленнее. И не пытайся говорить.

– Ноэ… Ноэль, – прохрипела Бриджит.

– Я велел тебе молчать. – Он опустил женщину на скамью, где уже лежала Ноэль. – Она жива. И ты тоже. Глупые, непоседливые, но живые.

С этими словами Фаррингтон повернулся и снова шагнул в воду. Едва он появился снова, как Ноэль сдавленно вскрикнула:

– Пушок!

Приподнявшись на локтях, Бриджит увидела, что Эрик сует племяннице вымокшего насквозь любимца.

– Держи. Он вышел из этого положения лучше вас.

Глядя на дядю восторженными глазами, девочка схватила своего приятеля и зашлась кашлем.

Эрик опустился на колени, наклонил Ноэль вперед и растер ей спину, помогая воде вытечь из легких.

– Похоже, ты выпила почти половину пруда. Теперь будь добра вернуть.

Бриджит обхватила себя руками, чтобы немного согреться, и подумала, что она уже умерла и находится на небесах. Эрик не только спас жизнь им и Пушку, но и разговаривал с Ноэль. Убедившись, что дыхание у девочки восстановилось, он – чудо из чудес! – начал шутить с ней. Если это небеса, то они еще прекраснее, чем рассказывает дедушка… Придя к такому выводу, Бриджит с облегчением вздохнула… и вновь закашлялась.

Эрик рывком повернул голову.

– Все в порядке? – спросил он и нахмурился, увидев, что кашель сменился отчаянной дрожью.

Она только кивнула в ответ.

– Черт побери, Бриджит! – Он отпустил Ноэль, снял с себя мокрое пальто и закутал в него жену. В глазах Эрика горел гнев.

Внезапно Ноэль ударилась в слезы.

– Не надо давать Бриджит взбычку! Она не виновата! Это я!

– Я прекрасно знаю, кто виноват. – Эрик взял на руки сначала Ноэль, а потом Бриджит. – Пошли домой, пока вы не замерзли насмерть. – Тут его взгляд упал на зеленые ветки у ног. – Поскольку за один раз больше двух непутевых особ и драного кота мне не унести, боюсь, остролисту придется подождать. – С этими словами он шагнул к дому.

Довольно улыбаясь, Бриджит поверх плеча Эрика следила за быстро уменьшавшимися веточками, пока те не исчезли из виду. Чудеса – это дар небес, думала она. Но случаются они здесь, на земле.

– Ноэль, выпей чашку теплого молока и ложись в постель.

Прислонившись к стене, Бриджит массировала ноющие виски. Девочка бросила на нее тревожный взгляд.

– У тебя красные щеки. Ты заболела сильнее, чем я.

– Все будет хорошо, – заверила ее Бриджит. – Сейчас я уложу тебя и тоже пойду спать. А к утру приду в себя.

Ноэль посмотрела на нее с сомнением, но послушно допила молоко, залезла под одеяло и положила рядом Пушка.

– Мой дядя – герой, правда, Бриджит?

– Да, моя радость, – улыбнулась женщина, с трудом оторвалась от стены, подошла к кровати и поцеловала девочку. – Страшно подумать, что было бы, если бы лорд Фаррингтон не выбрал именно этот момент, чтобы посмотреть в окно.

– Он не выбирал момент, чтобы посмотреть в окно, – сообщила Ноэль. – Он следил за нами целый час. Поэтому я и полезла на дерево. Я знала, что он поможет. Но про это ты уже знаешь. – Она закусила губу и помолчала. – А потом… я сама удивилась. Я не хотела падать в пруд. Это было очень страшно. Наверное, дядя мчался как сумасшедший. Как он успел так быстро выйти из спальни, открыть дверь и пробежать через сад?

– Быстро? Это время показалось мне вечностью. – Комната плыла и раскачивалась перед глазами Бриджит.

– Он не дал мне взбычку за то, что я сделала. И даже не дал взбычку тебе за то, что ты собирала остролист к Рождеству. – Ноэль задумчиво потерла щеку. – Где он сейчас?

– Не знаю, Ноэль. Наверное, у себя. Но на твоем месте я не стала бы признаваться, что нарочно подстроила его героическое появление. Это едва ли придется ему по вкусу.

– Едва ли, – подтвердил низкий голос. – Будь спокойна, Ноэль, взбучка от тебя не уйдет. Но это будет завтра.

Бриджит вздрогнула и недоверчиво покосилась на дверь. Невозможное свершилось: Эрик разговаривал с племянницей тоном, который нельзя было назвать иначе как нежным.

– До утра все беседы отменяются, – приказал он. – Спать немедленно!

– Нет! Бриджит заболела! – запротестовала девочка.

Эрик перевел взгляд на жену, которая смотрела на него так, словно не верила собственным глазам.

– Племянница права. Ты, и правда, больна, – заявил он.

– Должно быть. – Бриджит часто заморгала. – Не только больна, но и брежу. Я готова поклясться, что ты находишься в комнате Ноэль.

Эрик не улыбнулся.

– У тебя температура. И, как я догадываюсь, очень высокая. Тебе нужно лечь.

– Наверное, да, – пробормотала Бриджит и, пошатываясь, направилась к двери. – Очень хорошо. Утром я проснусь и пойму, что все это было апчхи… мистическим сном…

Тут пол закачался, вздыбился и с головокружительной скоростью рванулся ей навстречу.

7

– Не надо! – Бриджит мотнула головой, сбрасывая холодный компресс, который норовил лечь на ее лоб.

– Лежи тихо и перестань сражаться со мной, черт побери! – Сильная рука взяла ее за подбородок, и проклятая тряпка вновь вернулась на свое место.

– Слишком холодный, – пробормотала она.

– Знаю, что холодный. – Прикосновение стало более нежным. – Но ты горишь. Это единственный способ сбить жар.

С неимоверным усилием Бриджит разлепила глаза.

– Эрик?

– Угу. – Он прикладывал тряпку к ее затылку.

– Я в постели?

– Да.

– У себя в спальне?

– Конечно.

– И ты ухаживаешь за мной?

– Других взрослых в Фаррингтоне нет.

Ее глаза снова закрылись.

– Значит, я на небесах. Как чудесно… Я давно мечтала увидеть такой сон…

– Перестань! – велел он. – Ты не на небесах, а в Фаррингтоне. И смерть тебе не грозит.

Однако Бриджит, находившаяся в полузабытьи, не ощутила резкости его тона. Она прижалась губами к предплечью Эрика, наслаждаясь теплом его кожи.

– Знаешь, как давно я люблю тебя? – пробормотала Бриджит. – Целую вечность. Догадываешься ли, сколько раз мне снилось, что ты пришел? – Она вздохнула. – Десятки. Сотни раз. Но сны никогда не были такими реальными. Ни один сон не может сравниться с тем, что я ощутила в твоих объятиях. – В голове туманилось. – Ты помнишь тот день, Эрик? День, когда мы были вместе? А я помню. В мельчайших подробностях. Мне… никогда… не было… так хорошо.

Женщина, метавшаяся в лихорадке, жалобно смотрела на мужа, который гладил ее горячую щеку.

– Да, Бриджит, – хрипло ответил он. – Помню. И мне тоже никогда не было так хорошо.

Эрик умолк и начал следить за тем, как мерно вздымается и опадает грудь уснувшей жены. Ее признание всколыхнуло в его душе чувства, на которые он не считал себя способным.

Фаррингтон встал и принялся бессмысленно расхаживать по комнате. Надо было взглянуть в лицо жестокой правде. Он мог навеки скрыться от мира, запереться в спальне и никого туда не пускать. Но разве можно было затворить свою душу от этого самоотверженного прекрасного ангела, которым была его жена?

Бриджит… Месяц с лишним он избегал ее, пристально следил за ней, желал ее. Вначале битва была жестокой. Но в тот день, когда они легли в постель, она потеряла смысл.

Ирония судьбы… Он волновался, что именно Бриджит не сможет справиться с последствиями их страсти. Но что произошло? Бриджит приняла его условия и продолжала жить так, словно не было того незабываемого дня, проведенного в его объятиях. В то время как он тосковал по ней днями и ночами. И не только по ее телу. Он тосковал по ее душе, ее смеху и тому пылу, с которым она заступалась за Ноэль.

Ноэль… Эрик в первый раз думал о ней без боли, забыв об обстоятельствах ее рождения. Это само по себе было чудом.

Ноэль сильно изменилась. Не веря своим глазам, он наблюдал за тем, как с помощью Бриджит непослушный, неуправляемый ребенок превращается в милую, веселую маленькую девочку, у которой есть дом, семья и будущее.

Семья, мать… Эрик негромко выругался, поднял голову и сжал зубы, осуждая себя. Если кого-то и следовало винить за прошлое, то только его. Но он поступил так, а не иначе, потому что тогда у него не было выбора. Нужно было избавить Ноэль от того ада, в который превратилась его жизнь.

После того что случилось с Лайзой, он как бы внутренне умер, стал не способен на чувства – особенно по отношению к новорожденному младенцу, которого его сестра не хотела знать.

Не хотела знать? Черт побери, она стремилась забыть Ноэль, словно та была нежеланным подарком, который можно отослать обратно и больше не вспоминать о нем.

Эрик зажмурился и в тысячный раз спросил себя, в чем он ошибся. Что случилось с его драгоценной Лайзой, которую он растил с детства, любил, баловал, холил и лелеял? Кого он воспитал? Эгоистку без стыда и совести, не испытывающую привязанности ни к брату, ни к собственному ребенку?

Но какими бы ни были его ошибки, Ноэль не должна была страдать из-за них. Точнее, из-за него самого. Она заслуживала большего, чем жизнь с отчаявшимся дядей, в душе которого не было ничего, кроме пустоты и ненависти к себе.

Теперь у нее было это «большее». Благодаря Бриджит.

Тихий стон, донесшийся с кровати, заставил Фаррингтона обернуться. Жена металась в жару, сбросив с себя одеяло. Он подошел и снова укрыл ее до самого подбородка.

– Ноэль, – бредила она. – Нужно дотянуться… Она утонет…

– Бриджит, Ноэль спасена, – пробормотал Эрик, гадая, кого он успокаивает – жену или себя самого. – И ты тоже.

– Эрик? – еле слышно прошептала она, как будто была далеко-далеко.

– Я здесь. Ничто не грозит ни тебе, ни Ноэль. Спи.

Бриджит тут же забылась глубоким, спокойным сном.

О господи, как она может доверять ему? И даже любить? Эрик вспомнил о ее признании, и у него сжалось сердце.

«Знаешь, как давно я люблю тебя? Целую вечность. Догадываешься ли, сколько раз мне снилось, что ты пришел?.. Сотни раз… Но ни один сон не может сравниться с тем, что я ощутила в твоих объятиях». Должно быть, это бред. Какая там вечность? Они знают друг друга меньше двух месяцев. Так что все эти слова не стоят выеденного яйца.

Кроме слов о страсти. Их правоту могу подтвердить я сам, подумал Эрик, ощутив жар воспоминаний. Никогда в жизни – ни наяву, ни в запретных снах – он не ощущал такого мучительного наслаждения, такой неистовой бури чувств. Мысли об этом сводили его с ума.

Видимо, с Бриджит творилось то же самое. Но похоть, как однажды сказал он сам, не означает любовь. То, что Бриджит чувствовала – или думала, что чувствует, – не могло быть любовью.

Или могло?

Эрик вздохнул, придвинул мягкое кресло к изножью кровати, сел, завернулся в одеяло и закрыл глаза. Перед тем как задремать, он вспомнил, что должен придумать наказание для своей неугомонной племянницы. Не слишком суровое. По правде говоря, маленькая шкодница хорошо сделала свое дело.

– Бриджит!

Эрик вскочил и потряс головой, пытаясь понять, где находится и кто кричит.

– Бриджит… не бросай меня!

Ноэль! Память тут же вернулась. Он обернулся, посмотрел на кровать и убедился, что Бриджит крепко спит. Затем быстро вышел из комнаты, распахнул дверь соседней спальни и увидел, что ребенок сидит на кровати и плачет так, словно у него разрывается сердце от горя.

– Ноэль, что случилось?

Вместо ответа девочка встала на колени и потянулась к нему. Маленькое тельце содрогалось от рыданий.

– Дядя… мне приснился страшный сон… – Она судорожно вздохнула. – Про Бриджит. Ей было очень плохо, когда ты уложил ее в постель… Мама тоже умерла от лихорадки. Так сказала миссис Лоули. Мне приснилось, что я бужу Бриджит и не могу разбудить… Что она никогда не проснется… и…

Эрик в четыре шага оказался у кровати и обнял Ноэль.

– Бриджит здорова! – с жаром заверил он.

– Честное слово?

– Честное слово. – Он почувствовал, что тело Ноэль тут же расслабилось.

– Значит, она проснется?

– Угу. Знаешь, ей тоже приснился страшный сон.

– Правда? – Ноэль подняла заплаканное личико и на время забыла про кошмар. – Она же взрослая!

– Взрослые тоже видят страшные сны. – Эрик погладил ее по голове. Его отцовский инстинкт пробуждался от долгой спячки. – Кошмары – это страхи, которые просыпаются, когда все остальные мысли отдыхают. Увидев, что путь свободен, они вырываются наружу и устраивают путаницу в голове. А так как каждый чего-нибудь боится, кошмары бывают у всех.

Ноэль переварила эту информацию и шмыгнула носом.

– Если Бриджит говорит правду, что взрослые тоже должны слушаться, и ты говоришь правду, что у взрослых бывают страхи и кошмары, то какая разница между взрослыми и детьми? Дети просто меньше ростом?

Эрик иронически улыбнулся.

– Разница невелика, – признал он. – Просто дети не пытаются прятать свои чувства за дурацкими стенами, построенными из самообмана и иллюзий.

– Бриджит не прячет свои чувства. Чтобы увидеть их, не нужно долго смотреть. Но ты и своих чувств не видишь. – Ноэль вынула у него из кармана платок. – Можно?

– Конечно. – Эрик нахмурился. – Что ты хочешь сказать? Чего я не вижу?

– Что тебе очень нравится Бриджит. – Ноэль пожала плечами и неприлично громко высморкалась. – И что ты нравишься ей еще больше.

Эрик изумленно покачал головой.

– Слушай, ты уверена, что тебе только четыре года?

– Ты сам так сказал. Ты говорил, что я родилась на Рождество в тысяча восемьсот пятьдесят шестом году.

– Все верно. – Эрик приподнял ее подбородок. – Ты была очень маленькая и красивая. И очень громогласная. Ты начала пищать и брыкаться, как только появилась на свет.

– Правда? – улыбнулась девочка.

– Правда.

– Дядя, как умерла мама?

Эрик встретил взгляд Ноэль и ответил:

– От лихорадки, как и сказала миссис Лоули. Но это была другая лихорадка, чем у Бриджит. Намного хуже. Она сильно простудилась. Зима тогда была очень холодная, меня рядом не оказалось, и я не мог ухаживать за ней.

– Разве она была не в Фаррингтоне?

– Нет, Ноэль.

Девочка надолго задумалась.

– Мама убежала, да?

Эрик напрягся.

– Кто тебе сказал?

– Уиллетты. Вообще-то мне они ничего не говорили. Просто я подслушала их ссору. Я закрыла уши одеялом, потому что не хотела слышать остального. – Последовал тяжелый вздох. – Но, наверное, я уже знала правду. Даже мама не хотела меня.

В сердце Эрика вонзился нож.

– Дело не в этом… – Он принялся подыскивать нужные слова. – Ноэль, все не так просто. Твоя мама была красивой и умной. Как ты. Но когда ты родилась, она была очень молодой и сбитой с толку. Она не могла бороться, у нее оказалось слишком мало сил… – Сказать девочке правду было нельзя, и Эрик решил придерживаться мифа, благодаря которому имя Лайзы осталось незапятнанным в глазах бывших слуг, жителей деревни и всех, кто привык считать лорда Фаррингтона чудовищем. – Это была моя вина, Ноэль. Я был жесток с ней. Мой гнев напугал ее, и в конце концов заставил убежать.

– Бриджит не боится тебя.

У Эрика приподнялся уголок рта.

– Кажется, нет.

– И я тоже. – Ноэль забралась к нему на руки. – Знаешь, что я думаю? Что Бриджит права. Ты очень любил маму и притворился, что она убежала из-за тебя. Потому что хотел, чтобы люди тебя возненавидели и оставили одного. Тогда ты ничего не вспоминал бы и у тебя бы не болел животик. Ты делаешь то же, что взрослые, о которых ты говорил: строишь стену из иллюзий и самообмана. Но знаешь что, дядя? Я не верю тебе. Ты не жестокий. – И тут, к изумлению Эрика, Ноэль обвила руками его шею. – Ты герой, – прошептала она. – Ты спас мне жизнь. – Девочка протянула руку, схватила кота за шкирку и бесцеремонно ткнула его в лицо Эрика. – И Пушку тоже. Мы любим тебя.

Что это так жжет веки? Неужели слезы?

– Спасибо, Ноэль. – Этот дрожащий голос ничем не напоминал его собственный. – Я не знал, что мне нужно услышать подобные слова. Но оказалось, что нужно. Очень-очень.

– Вот и хорошо. – Ноэль вытерла щеки и подняла глаза, полные недетской мудрости. – А если ты прибавишь к нашей любви любовь Бриджит, то больше не будешь сердиться. Наверное, этот страшный самообман уйдет. И тогда ты сможешь быть счастливым. – Тут Ноэль широко зевнула. – Кажется, теперь я усну. – Она слезла с его рук, юркнула под одеяло и вздохнула. Однако стоило Эрику подняться, как в глазах девочки снова мелькнул страх. – Ты вернешься в свои покои?

– Нет. Моей кроватью будет кресло, которое стоит в спальне Бриджит. Там я смогу приглядывать за ней и буду рядом, если тебе что-нибудь понадобится. Так тебе больше нравится?

Ответом ему стала широкая улыбка.

– Намного больше. – Ноэль зарылась в подушки. – Дядя…

– Ммм?

– Ты придешь ко мне на день рождения?

Эрик молчал.

– Я не стану устраивать тебе взбычку, если ты не сможешь, – сонно продолжила она. – Но тебе было бы намного легче, если бы ты смог. Тогда мне не пришлось бы падать с деревьев, чтобы увидеть тебя, а тебе не нужно было бы спасать меня из пруда.

Эрик невольно хмыкнул.

– Мне ясна твоя логика, маленькая интриганка. Я подумаю.

– Спокойной ночи, дядя.

– Спокойной ночи, Ноэль.

– Дядя…

– Что, Ноэль?

– А каким будет мое наказание?

– Уроки плавания. Для тебя, Бриджит и Пушка. И давать их будет самый строгий из тренеров. То есть я.