Текст книги "Измена. Цена прощения (СИ)"

Автор книги: Ая Кучер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

Глава 11. Тася

– Анализы крови будут готовы позже, но предварительно – с вами всё хорошо.

Я безразлично киваю на слова доктора, смазано улыбаюсь, натягивая края свитера на дрожащие пальцы. Мне холодно, всё тело пронизано острыми снежинками. Как мне сказали – это шок.

А мне кажется, что я умерла в тот момент.

От страха, что с Русланчиком могло что-то случится.

Как можно быть настолько беспечной и глупой?

И, вопреки собственным мыслям, мне дико хочется устроить очередную ссору с Димой. Я не знаю, как ему донести своё мнение, как сломать его твердое убеждение.

Почему я вообще должна заниматься этим? Меня тоской накрывает от воспоминаний, как было раньше. Просто и легко. Конечно, муж не всегда меня понимал, даже если говорила прямо, но… Но это забывалось за всем происходящим, покрывалось любовью к Диме.

Я прощаюсь с врачом, хочу скорее забрать сына, прижать его к себе. Убедиться, что с Русланом ничего не случилось. После аварии малыш выглядел нормально, но кто знает…

Я плутаю длинными коридорами, словно в лабиринте, пока мне не подсказывают дорогу к приемной. Там можно будет всё узнать и попросить провести к семье.

Торможу, замечая знакомый серый костюм на ребенке. Цепляюсь взглядом, пока мужчина с малышом не разворачивается ко мне. Спешу, даже не задумываясь о том, что здесь делает Мирон.

– О, Тая, отлично. Возьми его, пока я не сошел с ума.

– Привет, мой хороший, – я едва не выдираю сына из рук мужчины, даже не вскрикиваю, когда Руслан тянет мои волосы. – Я так соскучилась по тебе. А где Дима? – наконец поднимаю голову, оборачиваюсь. – И как ты здесь оказался?

– Решил, что нужна будет помощь. Но не думал, что меня будут использовать в качестве слюнявчика.

– Прости. Так где Дима?

Не могу поверить, что муж просто оставил Руслана непонятно с кем. Конечно, Шварц его друг, но вряд ли он знает, как обращаться с детьми. Отряхивает свой пиджак, салфеткой протирает воротник, на котором остались детские слюни.

Дима спихнул нашего сына другу, чтобы… Что? Отошел с любовницей поговорить?

Так пусть говорит, пожалуйста. Я ведь не запрещаю! Пусть разводится со мной, с другой дальше живёт. Может, его Ира действительно беременна, вот будет у мужа новая семья.

Но меня зачем мучить?

Я ненавижу то, что невозможно за секунду выключить любовь. Тебя предали – нажал на кнопочку – больше не болит. Только ведь болит. Раздирает мелким ощущением, что я где-то ошиблась.

В нашем браке.

В семейной жизни.

В моменте, когда решила выйти за Диму?

Так больно сомневаться во всём происходящем.

– Дима у врача, – Мирон отвечает сдержано, доставая телефон из кармана. – Его обследуют.

Мог бы и меня дождаться! Муж сказал, что прекрасно себя чувствует, поэтому согласился побыть с Русланом. Я бы пропустила его вперед, лучше, чем оставлять сына с кем-то.

Дима ведь знает, как я не люблю оставлять сына с кем-то. Только ему доверяла ребенка, его родителям – с трудом, всегда на маленький срок. После беременности, которая несколько раз едва не заканчивалась трагедией, мне было очень страшно остаться без Руслана. А муж так просто отдал сына своему другу!

– Тая, сядь.

Шварц тяжело вздыхает, когда я не слушаюсь. Делает шаг ко мне, силой двигает к креслу, надавливая на плечи. Взбунтоваться не получается из-за сына, который крутится, привлекая мое внимание.

– Отлично, – кивает сам себе, поджимая губы. – Так, Дима… Пфф…

Я растерянно смотрю на мужчину, тревога кусает внутри. Мирон никогда не сомневался и не подбирал слов. Рубил правду, не задумываясь, никаких лишних предисловий.

В университете, когда мы учились вместе – мужчины магистратуру заканчивали, а я на первом курсе только – это так бесило! Когда я жаловалась Диме на жесткого преподавателя, Мирон влезал с советом лучше готовиться, мол, это я виновата.

Да, плохо разобрала тему, а на экзамене на меня насели, пока я не вспомнила всё. Но ведь я не за этим жаловалась. И вообще, я поддержку от своего парня хотела, а не поучения от его друга.

Это чуть позже я поняла, что Шварц просто говорит, что думает, а не тратит время на любезности. Но привести отношения к какой-то «норме» всё равно не получилось.

А теперь Мирон, впервые, замолкает. Ерошит темные волосы, морщится, когда задевает ссадину на лице. Он сейчас воплощения слова «растерянность», и мне становится плохо.

– Что такое, Шварц? – голос дрожит, падает вниз. – Дима…

– У врача. Ему поплохело, потерял сознание, повезли на обследование, потому что в себя не приходил. Ситуация не критическая, – выпаливает разом, чеканя словами врачей. – Угрозы для жизни нет, скорее всего, у него сотрясение.

А я, идиотка, винила Диму, думала, как он плохо поступил. Даже на секундочку не подумала о том, что муж тоже пострадал. Сглатываю горькую слюну, тяну улыбку на лицо, чтобы не пугать сына.

Без сознания.

В себя не приходил.

А если… Вдруг он теперь…

Я мотаю головой, отгоняя плохие мысли. Нет! Всё с ним будет нормально. Я тоже сознание в машине потеряла, но ничего не случилось. Вот и Дима будет в порядке!

– Почему ты сразу не сказал? – выдавливаю единственное, что пришло в голову. Я растеряна и не знаю, за что хвататься первым делом. – Где он сейчас?

– Врач вернётся и всё расскажет, я сам пока жду. А не сказал… Я не помощник в таких делах. Подбирать фразы, не волновать… Ты же знаешь, я в этом полный профан.

– Угу. Тише, солнышко.

Я укачиваю Руслана, понимая, что скоро он проголодается, а кормить мне нечем. Я даже не знаю где теперь наши вещи, которые лежали в багажнике. А сама машина где? У меня в висках ломит от гремучей смеси вопросов и волнения.

Наверное, можно попросить у медсестер, у них должно быть детское питание. Но сын привык к определенной марке, столько всего перепробовали, пока он прекратил вредничать.

Поэтому я обращаюсь с просьбой к Шварцу. Я не хочу сейчас бегать по соседним магазинам, пока с мужем непонятно что. И если бы это нужно было мне, то я бы не просила Мирона. Но когда дело касается сына – я готова просить кого угодно.

– Конечно, – мужчина понятливо кивает вместо любых отказов, которые я ждала. – Напиши мне точное название и… Не знаю, что там ещё? Дозировку? Размер… Ты поняла меня, Тай. Ещё что-то?

– Нет, я думаю, этого хватит для Руса.

– А для тебе? Тебе нужно что-то взять?

– Нет, ничего, спасибо.

Я не могу сидеть на месте, меряю коридор шагами. Пятнадцать до конца в одну сторону, пятьдесят в другую, тридцать пять, чтобы вернуться к креслам, где лежит люлька.

Счет и цифры всегда помогали собраться, даже если это какая-то глупость. Просто в момент вычислений мозг сосредотачивается на одной задаче, и всё остальное исчезает.

Папа так с детства меня отвлекал, когда я носилась по детской больнице, ожидая приема у врача. А отец терпеливо усаживал рядом с собой, указывал на разрисованную стену, предлагая посчитать бабочек. Или просил посчитать сдачу в магазине, пока сам собирал продукты в пакет.

Я с надеждой набираю его номер, вдруг сейчас папа ответит? Уверена, что у него легко получится успокоить меня, но вместо ответа получаю только короткие гудки.

Да и куда сейчас ехать? Для Руслана любая дорога будет далекой и сложной, стресс от перемен. А Дима… Я ведь не могу просто так его оставить, пока он не оправился после аварии.

Я… Пожалуйста, лишь бы с ним всё было хорошо. Пусть он изменщик, и никогда не слушает меня, и… Но он всё равно близкий для меня человек, он должен быть в порядке. Господи, обещаю, если с Димой всё будет хорошо… Я больше не буду скандалить. Ни в машине, нигде.

Спокойно буду разговаривать, держать чувства под контролем. Лучше его в квартиру просто не пущу, чем снова устраивать громкие ссоры, которые приводят к авариям.

Мирон возвращается быстро, купив всё, что нужно. Как никогда вовремя, потому что сын уже начинает хныкать. Меня впускают в сестринскую, где я кипячу воду, прополаскивая новую бутылочку. В момент, когда Руслан открывает рот, набирая побольше воздуха для крика, я сую соску малышу.

Тот возмущенно пыхтит секунду, что я так жестоко оборвала его концерт, недовольно причмокивая. Но через секунду забывая о всём, кушает. Как бы мне хотелось быть такой же: раз и переключилась, никаких проблем.

– Держи, – Мирон протягивает мне бумажный стаканчик, когда я возвращаюсь. – Я не знал, можно ли тебе кофе, поэтому взял чай.

– Спасибо.

Я стараюсь вложить в одно слово всю благодарность, что испытываю к мужчине. Не только за то, что мне не нужно было бежать в магазин за детской смесью. Но…

Сейчас Шварц не смотрит меня с непривычным раздражением, не вздыхает, будто мое присутствие утомляет его. Пока мужчина ведёт себя нормально, и мне от этого намного легче.

Я механично покачиваю автолюльку, в которой заснул сын, делаю несколько глотков чая. Горячий, обжигает кончик языка, но это приводит в чувство. Внутренний холод понемногу тает, страх тает, оставляя после себя необходимость что-то делать.

Врач моего мужа появляется спустя несколько минут, заваливая меня непонятными терминами. Я хмурюсь, словно так лучше пойму его слова, особенно про лечение.

– А можно попроще? Не все здесь медицинский заканчивал, – Мирон в своей привычной небрежной манере прерывает мужчину. – Можно более простым языком?

– Конечно. У него сотрясение, беспокоиться не о чем, на ночь мы оставим в больнице, понаблюдаем. Кровоизлияния в мозг не обнаружено, поэтому причин для беспокойств нет. Сейчас ваш муж, Таисия, стабилен.

– К нему можно?

– Если хотите, но он спит и, скорее всего, будет спать до утра. Вам бы я тоже рекомендовал поехать домой и отдохнуть. И вам, Шварц, – врач оборачивается, видимо, узнавая пациента. – Я тоже прописывал постельный режим. Приказывать я не могу, но с радостью выгнал бы всех по домам. Ясно?

Киваю, но с доктором не соглашаюсь. Я иду к нужной палате, замираю возле двери. Я знаю, что врач бы не стал врать, но всё равно страшно. Шагнуть за порог, увидеть мужа…

– Я могу подержать малого, если нужно, – Шварц протягивает руку, забирая у меня переноску. – Только пока он спит, Тая, ты знаешь, я с детьми не умею.

– Да. Конечно. Спасибо.

Устало улыбаюсь мужчине, не объясняя, что моя задержка вызвана не этим. Но прятаться вечно не вариант, нужно быть смелой. Стряхиваю с себя все переживания, дергаю ручку на себя.

В палате темно, пахнет лекарствами, царит тишина. В голове я уже нарисовала себе множество пикающих приборов, трубок, ведущих к Диме. Но, на самом деле, он просто спит. Бледный, с царапиной на виске.

Спокойный и безмятежней.

Словно я ночью пробираюсь к нему, когда готовилась к экзамену вместе с одногруппниками, а он не дождался, заснув раньше. И я крадусь на носочках, боясь его потревожить.

Рука сама тянется к растрепанным темным волосам, убираю волоски с широкого лба. Сердце сжимается, екает в груди, перешептывается со страхом о том, что я могла его потерять.

– Я приду завтра.

Обещаю, зная, что Дима меня не услышит. Раньше я бы без раздумий осталась рядом, переругалась с персоналом, но не уехала от мужа. Но теперь у меня есть сын, а он в приоритете.

И ещё… Боюсь, что если слишком задержусь, то всякие глупые мысли начнут плодиться в моей голове. Жалость перевесит моё решение уйти от мужа.

Где же та волшебная кнопочка «выкл», которая так нужна для моих чувств?

– Порядок? – Мирон спрашивает, с облегчением отдает мне ребёнка. – Как он?

– Нормально, спит. Если хочешь зайти к нему…

– А смысл? Я загляну, когда он будет в сознании. Поехали? Закину тебя домой, а потом сам отсыпаться буду. Ты слышала врача, нас скоро силой выгонят.

Мужчина шутит, но я замираю.

Ведь где теперь мой дом я не знаю.

Глава 12. Тася

– Эм… Ты сама лучше.

Мирон отступает на шаг, когда путается в ремешках для детской автолюльки. Я легко справляюсь, заученными движениями соединяю всё между собой. По привычке отклоняюсь, чтобы закрыть дверь и сесть на переднее сидение, но обрываю себя.

Ужас произошедшего волнами накрывает, я цепенею. Дыхание перехватывает, перед глазами мелькают страшные картинки, как сегодня другая машина летела на нас.

Я сажусь рядом с сыном, тянусь за ремнем безопасности, сжимаю его одной рукой, второй касаюсь ножки Руслана. Сын звенит погремушкой, едва не роняя её несколько раз.

– Тебя домой или к Алине Михайловне?

– Нет, точно не к родителям Димы.

Этот вариант я отсеяла в самом начале, не хочу волновать их. Если бы муж захотел, то сам бы позвонил родителям. А раз мой телефон молчит, то они ничего не знают. И не мне рассказывать.

Я никогда не мешалась в отношения Димы с его родными, того же просила в ответ. То, что муж сдружился с моим отцом, это немного досадно, но он никогда не решал, что мне стоит говорить. Папа до сих пор не знает, как часто я лежала в больнице на самом деле.

Конечно, если бы с Димой случилось что-то непоправимо ужасное, то я бы тут же оповестила его родителей. Но с ним всё будет хорошо. Рассказывать или нет – только его решение.

– Домой, да.

Бормочу, не выдерживая пристальный взгляд Мирона. Мужчина отворачивается, заводит машину. Шварцу не нужно знать всех деталей, а я могу после вызвать такси и уехать в отель.

Злюсь на себя за то, что сразу об этом не подумала. А теперь будет странно отказываться. Заодно соберу самое необходимое, игрушки и детские вещи.

Мне кажется, что я бегу по замкнутому кругу. Только разберусь с чем-то, найду вариант, как действовать дальше – и всё стремительно меняется. Отбрасывает меня назад в состояние растерянности и полной дезориентации.

– Не гони, – прошу охрипшим голосом, вжимаюсь в кресло. – Мирон…

– Спокойно, Тая, я плетусь под тридцатку.

Киваю, хотя преодолеть страх это не помогает. Я внимательно слежу за дорогой, дергаюсь, когда какой-то внедорожник почти подрезает нас. Давлю в себе вскрик и молчу всю дорогу, боясь отвлечь Мирона.

Слишком жестокий урок, но теперь я водителя никогда не буду отвлекать.

Я даже стараюсь не думать слишком много, не строить новые планы. Видимо, ничего не идёт так, как я хочу. Нечего тратить время зря, если потом ещё что-то произойдёт.

Удивительно, как всё может поменяться за секунду. Раньше у меня был четкий план на жизнь, а теперь я даже не знаю, что мне делать завтра и куда сегодня ехать.

Мы быстро добираемся до высотки в центре, чудом проскакивая вечерние пробки. Я благодарю Мирона за помощь, выбираясь на улицу. Сжимаю ручки переноски, а уже представляю, как наконец доберусь до моей любимой коляски.

– Тая, – мужчина окликает меня, заставляя обернуться. – Если тебе что-то будет нужно… То можешь набирать.

– Спасибо. Хорошего вечера.

Я не собираюсь беспокоить Шварца, это лишь обычная вежливость. Видно, с каким трудом и нежеланием ему дается это предложение. Я не буду нагружать мужчину своими проблемами. Хватит того, что ему пришлось возиться со мной сегодня.

Я быстро добираюсь до квартиры, словно хлопком двери ограждаю себя от всех мыслей. Сейчас главное – ничего не забыть. Не хочу снова сюда возвращаться.

– Вот так, мой хороший, – я раздеваю сына и укладываю его в детскую кроватку. Запускаю мобиль, и комната наполняется тихой музыкой, игрушки покачиваются. – Нравится, да?

Фырканье, издаваемое Русланом, можно принять за согласие. Я немного стою радом, а когда убеждаюсь, что малыш в порядке – отправляюсь собирать вещи.

Наверное, лучше было бы остаться здесь. Всё привычное для сына, да и для меня. Не нужно будет тратить деньги на отель и такси, тащить самой миллион сумок.

Но…

Не могу я так! Не могу!

Со злостью отправляю теплую одежду в чемодан, едва не роняю шкатулку с украшениями. Я везде вижу след чужой женщины. Словно она притаилась тенью в углу, наблюдает.

Даже на кровать не могу сесть, вдруг становится тошно и мерзко. Я не знаю, чем они тут занимались. Как часто Дима приводил сюда другую женщину, пока меня не было дома.

Когда лежала в больнице?

После родов?

Ещё раньше?

Про два года мне сказала Ира, а муж всё отрицает. Но какие у меня есть основания верить ему, а не ей? Потому что муж? Ага, он мне и про любовь говорил, и про верность.

И счастливую семейную жизнь навсегда.

Я достала желтую коробочку из шкафа, где хранились все важные документы. Нашла там свои дипломы, загранпаспорт. Меня током прострелило, когда я сжала пальцами фотографии.

Несколько старых снимков, когда мы с Димой ещё заморачивались и печатали их. Счастливые, молодые. На одном из фото я выставляю вперед руку, вокруг безымянного пальца обвита проволока от шампанского. Дима тогда уронил кольцо с моста, вода утянула в свою глубину красную коробочку.

Но от предложения муж не отказался.

Ну зачем всё это?!

Почему нельзя было просто развестись, сохранив крупицу наших отношений? Или поговорить со мной, если Диму хоть что-то не устраивало? Зачем было так всё разрушать?

Оставлять вместо моего сердца – черную бездну.

Я сжимаю фотографии так сильно, что они превращаются в комок бумаги. Я порчу любимые снимки так же, как муж испортил наши отношения.

А теперь, вместо того чтобы злиться, я могу лишь переживать о Диме, который остался в больнице. Разрываться от собственных чувств, в каких-то глупых попытках договориться с совестью.

– Всё, мамочка тут, – лечу к Руслану, когда он начинает недовольно хныкать. – Мне осталось совсем немного. А знаешь, что я нашла милый? Свои украшения. Твой папа дарил мне много драгоценностей, а теперь это будет нашей подстраховкой, да? Если что, заложу в ломбард. Да-да, вот такая у тебя корыстная мама. Но ты меня и такую любишь, правда?

Я задумываюсь, а не были ли все эти подарки попытками откупиться? Заглушить сожаление из-за того, что он мне изменил? Теперь ни один поступок Димы я не могу воспринимать как раньше.

Кручу своё обручальное кольцо, но не решаюсь снять. Вместо этого собираю последние вещи для Руслана, с трудом представляя, как всё это буду тащить.

– А завтра мы с тобой всё решим, – обещаю сыну, понимая, что эти переезды могут плохо повлиять на него. – Не смотри так на меня. Завтра – точно всё решу. Твой дедушка вернётся с охоты, мы подумаем, куда мне ехать.

Наверное, я могла бы остаться и здесь. Уверена, моя свекровь приютила бы на долгое время, не стала выгонять. Но она бы продолжила пускать Диму в дом, никакого спокойствия.

Но если представить, что я буду жить в квартире, о которой говорил муж… И завозить сына к свекрови на время… Возможно, тогда бы у меня действительно получилось найти здесь работу на полставки и остаться в столице.

Я отдаю сыну оранжевого зайца, от его цвета у меня глаз дергается. Но это отличный отвлекающий манёвр. В этот раз Руслан даже не спорит, когда я одеваю его, перекладывая в коляску.

Моя прелестная, любимая коляска. Не думала, что когда-то буду скучать по ней, но предплечья тянет от усталости. А ещё на ручку можно повесить одну из детских сумок, спасая себя от перегрузки.

Я слежу по программе за подъезжающим такси. Водитель плутает по соседним улицам, но приближается к дому. Поэтому я быстро направляюсь к лифту, чуть сильнее жму на кнопку лифта, чем это требуется.

Лишь преодолев пустой холл я понимаю, почему так спешу. Чего я так опасалась. Словно любовница Димы снова будет поджидать меня, рассказывая об их любви.

Отмахиваюсь от этих мыслей, но не успеваю расслабиться, как новая волна паники накатывает с головой. Возле ступенек стоит тот, кого я совершенно не ожидала увидеть сегодня.

Шварц таращится на меня несколько секунд, застигнутый врасплох. Поспешно выкидывает окурок в урну, отгоняет от себя сизый дым. Словно нашкодивший школьник, которого застукали родители.

А я чувствую себя воришкой, попавшейся на месте преступления.

– Кхм, – прокашливается, пряча ладони в карманы пальто. – Решила всё-таки поехать к Немцовым?

– Нет.

Выдыхаю правду, потому что Мирон всё равно узнает. Сейчас предложит отвезти, а мне потом снова бежать? Это не дело мужчины, куда я собираюсь. Поэтому я перехожу в наступление.

– А ты почему ещё не уехал? – бросаю спортивную сумку на чемодан, понимая, что таксист поехал неправильно. Тот въезд закрыт уже несколько лет, поэтому впереди ещё пару минут ожидания. – Или у тебя свидание здесь с кем-то?

– Свидание?

Мирон усмехается резковато, а я мысленно даю себя подзатыльник. Постоянно забываю о том, что он теперь женат. Слишком сложно соединить образ вечного холостяка, который отмахивался, что не собирается жениться, и семейного мужчины.

А теперь вспоминаю, что я ведь видела Иру в больнице. Иру, которая живёт в этом же доме!

У них что, с Димой одна любовница на двоих?

По дружбе?

Меня тянет истерично рассмеяться, но я сглатываю горечь и заставляю себя проглотить этот вопрос. Ещё немного и моя крыша улетит со скоростью света, даже не помахав ручкой.

– Так что ты задумала? – мужчина спускает мои вещи, пока я толкаю коляску по специальной рампе. – Далеко собралась?

– Не твое дело, – отвечаю грубее, чем хотела. – Тебя это не касается.

– Как посмотреть. Мой друг лежит в больнице, а его жена молча сбегает.

– Дима прекрасно осведомлен о том, что я съезжаю. Мне нужно отчитаться ещё о чем-то? Почему? Куда? Когда решила? Не стесняйся, огласи весь список.

Видит Бог и муж, я правда очень старалась быть милой с Шварцем. Не всегда получалось, мы не были друзьями, даже близко. Мирон раздражал меня так же сильно, как и я его. Просто я старалась держать всё в себе и игнорировать чужое пренебрежение.

Но в эту самую секунду у меня лопается терпение. Волна жара бьет в лицо, каждая клеточка вибрирует от гнева. Последние дни смешиваются в гремучий коктейль, опьяняя меня яростью.

– Легче, Немцова, – Мирон качает головой, но его усмешка становится всё более холодной. – Я лишь хочу знать, что рассказывать Диме, когда он придёт в себя. Не лучшая новость, что жена сбежала.

– Да не сбегаю я! Мы… Мы разошлись, доволен? Наши отношения с Димой тебя никак не касаются, но если тебе так интересно – мы разводимся, – меня несёт, слова вылетают быстрее, чем я успеваю подумать. Знаю, что Шварц лишь попадает под горячую руку, но тормозить не получается. – Поэтому я могу ехать куда угодно. На новую квартиру. Или в отель – моё дело. А ты иди куда собирался и оставьте меня уже все в покое, пожалуйста.

– Эй, Тай…

Мирон странно косится на меня, когда я запрокидываю голову. Смотрю на темное небо, смаргивая появившиеся слёзы. Мне кажется, что такой эмоционально я не была даже во время беременности.

Единственное утешение – видеть оцепеневшего Мирона, который не знает, что теперь говорить. Но странное выражение его лица очень быстро сменяется уверенностью, не давая мне насладиться триумфом.

– Значит, я отвезу тебя куда пожелаешь, без проблем. Ты ведь не будешь тащиться одна с таким количеством вещей?

– Буду. Шварц, последнее чего мне сейчас хочется, обсуждать с тобой свою жизнь. Тем более, что я еду в отель, а там носильщик поможет.

– Почему не на новую квартиру?

– Потому что я не знаю адреса. Дима не назвал, а сейчас…

– Я знаю.

Двумя короткими словами мужчина выбивает из меня весь воздух. Даже забываю покачивать коляску, но словно не слышу недовольного ауканья сына. Сейчас всё внимание сконцентрировано на Шварце.

– Откуда… – выдавливаю хриплый вопрос.

Значит, Дима всё рассказал другу?

– Дима снял квартиру в моем комплексе, хотел что-то обустроенное для детей. Я не понял, что вы разъезжаетесь… Забудь. Давай, я отвезу тебя и дам ключи. Всё равно мне домой ехать.

Я заторможено киваю, наблюдая, как мужчина грузит вещи в багажник. Наверное, я должна радоваться, что проблема решилось, но внутри удивительная пустота.

Я на автомате отменяю заказ такси, чуть морщась из-за списанного штрафа. В сознании что-то мелькает, но я не могу ухватиться. Догадка ускользает, как слово, которое ты знаешь, но вспомнить не можешь.

Дима попросил Шварца о помощи – это ожидаемо.

Мирон непривычно дружелюбен – это напрягает.

Но дело в другом.

В самой ситуации, которая…

– Погоди, – я хватаю Мирона за рукав пальто, заставляя остановиться. Головоломка складывается в голове, вызывая неприятную горечь. – Если ты… Для кого с ребенком ты сдавал квартиру, если не знал, что она для меня?