Текст книги "Измена. Цена прощения (СИ)"
Автор книги: Ая Кучер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)
Глава 56. Тася
– Дима совсем никак не отреагировал на новости? – спрашиваю, стоит Мирону пересказать мне их разговор. – Ему всё равно?
Я понимаю, что мотив у Волошиных был довольно сомнительным. Слишком много действий для такого. Дима ведь не убил его сестру и не принуждал, чтобы так мстить!
Инга – семья, хочется защитить. Но всё звучит бредово. Девушку жаль, но я не вижу в этом вины Димы. Да, он изменил мне, воспользовался девчонкой. Но разве так не поступают постоянно мужчины во всяких барах и клубах?
Я не защищаю мужа, но Инга должна была понимать, что случайная связь – не ступенька к отношениям или совместной опеке над ребенком. Как бы прискорбно это не звучало, но все последствия ложатся на наши хрупкие женские плечи.
Единственная вина Димы в том, насколько резко и грубо он ответил.
Ну, помимо супружеской неверности.
– Тай, я думаю он погружен в дела. Волошин столько лет оформлял всё, заслужил доверие, теперь последние два года нужно проверять. Диме не до причин, нужно последствия устранять.
– Но он… Я не понимаю. Это же Дима! Не верю, что он мог так грубо сказать беременной девочке, чтобы она проваливала… Не мог же?
– Тебе эти вопросы нужно не мне задавать. Я об этой ситуации не в курсе, просил Диму не посвящать в его… дела. Если хочешь, чтобы я узнал…
– Нет!
Мы останавливаемся возле машины Шварца, я разворачиваюсь к нему. Чуть запрокидываю голову, чтобы смотреть прямо в глаза мужчины. Он донельзя серьезный, я – улыбаюсь.
– Я люблю поболтать и порассуждать, – произношу без утайки. – В девяноста девяти процентах случаев – мне не нужна помощь или чтобы ты что-то делал. Просто правило трёх «по». Послушал, покивал, пожалел.
– И как мне понять, когда этот один процент?
– Я скажу. Чаще всего у меня нет проблем с тем, чтобы попросить о помощи.
Конечно, я раньше не хотела напрягать Мирона и не собиралась что-либо рассказывать, потому что он был просто другом мужа. Теперь между нами иная связь. И я обращусь с просьбой, если пойму, что без него не справлюсь.
Я и Диме когда-то об этом говорила, но не всегда удавалось объяснить, что мне просто нужно внимание и участие. Я сама прекрасно знаю, как договориться о пересдаче контрольной, а вот обнимать саму себя – не так интересно.
– Раз мы делимся инструкциями, – Мирон берет переноску с Русом в другую руку, улыбается мне. – Иногда после работы я прихожу в бешенстве, не всегда сразу могу переключиться на нормальное настроение.
– Не подходить и не доставать?
– Нет. Тебе подходить не то, что можно – нужно. Но работает правило трёх «по», Тай.
– Те же самые? Это я могу.
– Нет. Поулыбалась, поцеловала, поласкала.
– Шварц!
Вскрикиваю чуть громче, тут же проверяю не проснулся ли сын. Но ещё и специально наклоняю голову, стараясь унять острую реакцию. Кожу жжет румянцем, я в очередной раз смущаюсь от такого намёка.
Я не ханжа. И не думаю, что с первым сексом нужно тянуть до свадьбы или ждать пять/десять/сто свиданий. Просто для меня всё в новинку. За всю жизнь у меня был только Дима, я не знаю, как себя вести с новым мужчиной…
С Немцовым у нас всё шло по прямой линии, казалось правильным и привычным. Познакомились, пошла на свидание, перешли к более близким отношениям. С Мироном я тоже ощущаю, что всё правильно! Но в наших отношениях такая путаница.
Взаимная неприязнь, которая оказалась только с моей стороны. Долгая любовь, о которой я не подозревала. Теперь мой интерес, который становится только сильнее.
Мне просто нужно немного времени, чтобы вырулить на прямую и поймать общий ритм.
А я не уверена, что Шварц готов так долго ждать.
Но…
Что ж, тогда он не мой человек.
– Тай, – зовёт, прикасаясь ладонью к моей щеке. Поглаживает, вызывая рой пчел внутри. – Это тоже лаской считается, – наклоняется, целует меня в уголок губ. – И это. Ничего сверхъестественного, правда.
– Я знаю. Ты… Тебе просто нравится смущать меня.
– Виновен, – только ни капли раскаяния в его голосе. – Могу искупить вину. В любом случае нужно спасать испорченный вечер.
Как по мне, он не испорченный. Наоборот, всё стало на свои места. Закончилась одна страница моей жизни, началась другая. И я счастлива, что могу войти в эту историю с легкой душой.
– Очень холодно, чтобы с малым прогуляться? – Мирон спрашивает, доставая ключи от машины. – Недалеко центр, можем пройтись. Если ты хочешь.
– Я не знаю. Я хочу, но с автолюлькой не очень удобно гулять. И Русу нормально не развернуться.
– У меня в багажнике есть коляска.
– Что? Откуда?
Мирон передает мне переноску, сам открывает багажник. Пока достает коляску, я замечаю там ещё и детское кресло. Для детей повзрослее. Поэтому вопросительно смотрю на мужчину.
– Купил на днях. Подумал, что может пригодиться, – возится с механизмом, раскладывая. – Я не знаю, какой ты пользуешься, но консультант сказал, что это самая ходовая модель.
– Ты купил коляску, чтобы гулять с моим сыном?
– Решил, что не помешает. Только с детским креслом, кажется, ошибся. Вроде выбирал такое, как у тебя, но теперь понимаю, что просчитался. Останется на потом.
Это согревает изнутри – как уверенно Мирон говорит о будущем. Без единого сомнения, что у нас всё обязательно получится. И никакого шанса на то, что я всё-таки сбегу от него.
Я аккуратно перекладываю сына в коляску, тот даже не реагирует. Только причмокивает пустышкой. Ранняя весна оказалась довольно теплой, так что гулять можно долго.
– Стоп, – подсказываю, когда Шварц со скрипом толкает коляску. – Нужно поднять педаль вверх.
– Зачем она вообще нужна? Вечно с этим туплю.
– Чтобы коляска случайно не уехала. Прогуляемся по мосту? – предлагаю. – Там сейчас должно быть красиво. Вид на ночной город…
– Куда захочешь. Я довезу с ветерком.
Подмигивает, быстрее толкая коляску. Мне приходится ускориться, нагоняя мужчину. Тот тут же обнимает меня за талию, будто лишь ждал возможности.
Мы прыгаем с темы на тему, после – молчим. Город шумит, а нам хорошо и так. Я просто наслаждаюсь тем, как нос щекочет парфюм мужчины, а кожу, даже сквозь слои одежды, жжет его ладонь.
– Руса нужно достать? – спрашивает, когда мы подходим к лестнице без рампы. – Или так можно нести?
– Можно. Кстати, по поводу коэффициентов…
Совсем недавно мы с Мироном могли только колоть друг друга едкими фразами, а сейчас говорим обо всём на свете. Об экономике, отвратительном историческом сериале, работе.
Шварц серьезно настроен избавиться от нескольких фирм, одна за другой, а при этом больше сосредоточится именно на строительстве. Хотя время от времени проскальзывает идея вложится в разные сферы.
– Погоди, – прошу, запутавшись. – Ты сказал, что не хочешь заниматься нежилыми помещениями, но при этом собираешься покупать новое?
– Сама аренда меня устраивает. Строительство занимает слишком много времени и сил, сложностей больше, чем плюсов.
– Хм… Знаешь, для того, кто решил покорить Богиню, ты удивительно не любишь сложности.
Мне нравится, как это звучит. Помпезно и дико самоуверенно, но… Приятно быть «Богиней», а не «глупышкой». Хотя сказанное лишь пару раз «Таюш» куда приятнее и важнее.
– Не могу поверить, что я проговорился, – качает головой, сетуя на свою несдержанность. – Думал, всегда себе контролирую.
– Не знаю. Лекция получилась интересной. Пусть и в три утра!
– Хоть что-то хорошее. А по поводу сложностей… Я всегда четко знаю, что стоит моих усилий, а что – нет.
Я уверена, что это совсем не о бизнесе. Прижимаюсь к мужчине, заставляя его остановиться. А после поднимаюсь на носочки, мимолетно прижимаясь к его губам.
Короткое, невесомое касание – а всё вспыхивает. Пульс зашкаливает, легкие сжимаются. Кожа покрывается мурашками, стоит Мирону рывком притянуть меня к себе. Трепещу от его близости.
Пальцами хватаюсь за лацканы его пальто, стараясь удержать равновесие. Через тело электрические разряды проходят, заполняя каждую клеточку удовольствием.
Мирон поглаживает мою спину, с каждым разом опуская ладони всё ниже. Сердце покалывает от этой близости. Сорвано дышу, когда вдруг раздается кряхтение Руслана.
– Обломщик, – Мирон шепчет в мои губы, улыбаясь. – Твой сын против меня.
– Попробуй называть его по имени, может, быстрее подружитесь?
– Эй, Рус, – зовет, пока я покачиваю коляску. – Я дам тебе сотню, если ты снова заснешь.
– Мирон! – я должна злиться, но только смеюсь. – Ты… Боже, какой дуралей.
– Слушай, я общаюсь, как умею. Мой опыт с детьми равен нулю. Они маленькие…
– Ага, у детей есть такое свойство.
– …И непонятно как с ними обращаться, чтобы не навредить. В основном, меня окружали дети, когда я сам малым был. А это немного другой опыт. Тысячу, Рус?
Упорствует, а сын с интересом рассматривает его. После смотрит на меня, расплываясь в улыбке. Так и читаю в его глазах вопрос: «Мам, что за дурак с тобой гуляет?».
Но Руслан совсем не продажный, поэтому больше не засыпает. Лежит спокойно, и мы продолжаем прогулку. Выходим на пешеходный мост, останавливаясь в месте, где не так много людей.
Я была права. Вид на ночной город – потрясающий. Разноцветные огоньки вспыхивают, мерцают. Сжимаю ладонями перилла, рассматривая отблески на речке.
Шварц прижимается ко мне со спины, ладонями давит на низ живота. Там, где ещё жевреют угольки возбуждения. Упирается подбородком в моё плечо, смазано целует меня в шею.
Вокруг тихо.
И мне невероятно хорошо.
Глава 57. Ира
– Как ты, малыш?
Я захожу в частную палату, осматриваю сестру. Бледная, с впалыми щеками. Она всегда теряет вес, когда попадает в больницу. Поэтому я принесла с собой фрукты и домашнюю еду.
Инга приподнимается, я сажусь рядом. Сжимаю её хрупкую ладошку. Ей двадцать два, но выглядит ещё таким ребенком. Сейчас хоть чуточку лучше, а два года назад было больно и страшно на неё смотреть.
– Нормально, – морщится, задевая катетер. – Только устала, домой хочу. Меня обещали завтра выписать, уже все обследования прошла.
– И что говорят врачи?
– Ну, есть положительная динамика. Нашли проблему с сосудами, думаю, что-то получится. А когда Вадик приедет? Он даже на звонки не отвечает.
– Ты же знаешь, – закатываю глаза. – Он вечно в работе. Там какие-то проблемы начались, решает.
Инга щебечет, переключаясь на рассказы об учебе. Вздыхает, что снова пропускает самое лучшее, отлёживаясь в больнице. Знаю, что эти обследования её изматывают.
А ещё знаю, что про Вадима ей говорить не стоит. У того сейчас проблем хватает. Немцов любыми способами пытается завести дело на моего брата. Получается плохо, но он упорный. А если подключится Шварц… Дело плохо.
Раньше, когда мы с Вадей продумывали всё, надеялись, что у Мирона будут свои дела. Особенно после того, как дружба Немцова и Шварца угасла, брат за этим со стороны наблюдал.
Кто же знал, что у Мирона есть тайный интерес к чужой жене?
А план был так прост.
Разрушить фундамент Немцова – его семью. Попасть в квартиру, оставить там несколько своих вещей, сделать фотографии. Получить четкие доказательства, которые Дима не смог бы опровергнуть. Иначе Таисия могла и не поверить.
Придавить Немцова проблемами на фирме. С этим работал брат. Выполнял свою работу, но затягивал, делал всё, чтобы дела копились.
Так просто.
И так глупо всё развалилось.
Потому что Вадим не сумел держать язык за зубами. Обязательно нужно было нахваливать ресторан перед друзьями. И там же назначить встречу, чтобы никто нас не засёк.
А теперь у него намечаются проблемы, у меня – расследование по поводу подделанной справке о беременности.
Но я не желаю ни капли.
Видеть, как Немцов сутками разгребает всё, сильнее грязнет в своих проблемах – приятно. Наконец чувствую себя так, словно могу сбросить камень с души. Хоть как-то отпустить ситуацию.
А ведь всё, что ему нужно было сделать, это вспомнить.
Два года.
Зажим для галстука, который нахваливала Инга в тот вечер.
Отель, где они провели с ней ночь.
Беременность, которой не суждено было закончиться счастливо.
Если бы Дима хоть немного включил мозги, то давно бы всё сопоставил. Нашел связь, разобрался бы. Но он даже не помнил девчонку, которой рассказывал про то, что никто его не очаровывал так быстро.
Заливал, как делают все мужики, пытающиеся снять себе девочку на ночь.
А Инга – просто наивная влюбленная дурочка, которая запала на женатого мужика.
Ещё и редкостного мудака.
Сестра смогла простить, мы – нет. Потому что, когда совершаешь глупость, должен быть готов к последствиям. Инга их приняла, а Немцов продолжил жить, будто ничерта не случилось!
Она ведь ничего не требовала. Ни денег, ни тем более развода. Решила, что нужно честно сообщить мужчине, что случился прокол и появились две полоски на тесте. Мол, он имеет право знать.
Лучше бы бегала и скрывала ребенка, как делают некоторые. Спокойнее бы была, счастливее. У неё и так гипертонус матки, который делает беременность сложной, а стресс только усилил всё.
А ведь для Инги эта беременность была чудом.
С первого раза и ребеночек.
После того как многие врачи ещё давно предупреждали, что у неё могут быть проблемы с зачатием.
– В крайнем случае, – продолжает сестра, а я понимаю, что пропустила половину её рассказа. – Заведу себе сорок кошек и буду счастлива.
– Инга!
– Ну что? – слабо улыбается. – Нельзя всё время плакать. Но прогнозы, вроде, хорошие. Так что всё будет хорошо. Можете прекращать бегать вокруг меня на цыпочках.
Подтягивает к себе колени, упирается в них подбородком. И выглядит точно так же, как в тот вечер. Когда в слезах рассказывала мне про то, что забеременела.
– Я ведь не сразу поняла, что он меня не узнал, – делилась она тогда. – Подошел, мы разговорились и… Он мне всегда нравился, ещё с выпускного, когда Вадя взял меня с собой. А потом уже глупо было объяснять.
– Дурочка, – вздыхала, прижимая к себе.
– Та ещё дурочка. Я решила, что… Ну, не полуголой же рассказывать свое семейное древо.
– И что ты думаешь делать?
– Я… Наверное, нужно ему сказать? В конце концов, я не рептилия, у ребенка два родителя. Вадим мне номер дал, я хочу позвонить, но с тобой мне спокойнее. Побудешь рядом?
– Хорошо.
По рассказам брата Дима казался адекватным.
Развлекаешься? Будь готов к последствиям.
Если своё достоинство всем суешь, то нечего потом удивляться, что кто-то на алименты подаст.
Никто не мог подумать, что так всё обернётся.
Никто не мог представить, что мы с Вадимом действительно на это решимся. Но днем за днем наблюдали за Ингой, видели в каком она состоянии. И ненависть туманила рассудок.
Какого черта сестра пострадала, а Дима дальше спокойно живёт?!
Будь ты мужиком! Встреться, разберись. По-скотски денег дай, а не переходи на маты и угрозы.
Думаю об этом и снова хочется рвать и метать. Ещё раз пройти через это всё, торговаться с совестью, продумывать каждый шаг. Терпеть внимание Немцова, когда всё, что хотелось – лицо ему расцарапать.
– Малыш, я отойду на минуту, – обращаюсь к сестре, когда телефон начинает вибрировать. – По работе звонят.
– Я думала, что ты уволилась.
– По поводу собеседования. Я быстро.
Если Инга услышит, как её отец меня матом кроет, то начнёт задавать вопросы. А её не стоит посвящать в эти проблемы. Она ни при чем, ни о чём не подозревала.
Радовалась, что мы просто замяли тему.
Она – да.
Мы – нет.
– Дядь Кость, слушаю вас, – вздыхаю, прислонившись к стене в коридоре. – Что там?
– Что там?! Два взрослых человека дебилами оказались! На кой черт ты ту справку несла?!
Дяде, конечно, дочь жаль, он всё время знакомых врачей трясет. Но считает, не нужно было так глубоко лезть. Вот только ему легко рассуждать, его не было рядом с ней.
Была я, когда ей Немцов угрожал и в дальнее пешее посылал. Я видела, как сестра побледнела, едва не расплакалась. Вадим был, когда пытался поговорить с неудачливым папашей. Выслушивал его вопросы про то, чем можно пригрозить «девчонке залетной».
Немцов решил развлечься? Пускай. Только даже с незнакомой девчонкой из бара нужно быть внимательным.
Таисия попала под раздачу.
Жаль ли мне её? Конечно, она ни в чём не виновата.
Но мою сестру мне жальче.
Или другую случайную девчонку, которая может попасть в такую ситуацию. История бывает цикличной. Кто знает, вдруг ещё с кем-то случится порванный презерватив? А так Немцов подумает дважды перед тем, как угрожать беззащитной студентке.
– Вас отмыть – целое состояние. А если Немцов упрётся… – дядя вздыхает. – Я же говорил вам, что если хотите действовать, то по-другому надо.
Дядь Костя хотел всё по-другому устроить. Случайно узнал о наших планах. Решил, что нужно упор делать на фирму. Пусть Немцов не собственник, но решения принимал.
Пока он бегал за женой, его бизнес медленно прогибался и шел на дно. А дядя, хоть и в другой сфере работал, мог вовремя вмешаться и перекупить компанию за гроши.
И это тоже казалось хорошей платой.
Хоть как-то выплеснуть гнев, который копился годами. Потому что устрой Вадик мордобой – это никак бы не повлияло, не помогло. Ничего бы Немцов не почувствовал, ничего не потерял.
А теперь пусть Дима побегает. Если не по больницам, так по клиентам и заводам, пытаясь всё восстановить.
Может, хоть презервативы качественные научится покупать.
– Всё в порядке? – Инга оживает, стоит вернуться. – Выйдем на улицу прогуляться? А то скоро с ума сойду в этих больницах.
– Пошли, малыш. Только ненадолго.
– Я больна, но не умирающая. Тем более, скоро приедет Митя.
– Что за Митя?
– Знакомый из университета. Точно-точно не женат, я проверила.
– Инга!
– Ну что? Мне даже шутить нельзя об этом? Облажалась и ладно, я… Думаю, надо двигаться вперед.
Да нет, малыш.
Не ты облажалась.
Конечно, и Вадим, и я прочистили бы ей голову, что с женатыми связываться не стоит. Но когда всё закрутилось, уже не до того было.
Только Немцова никто насильно не тащил и не опаивал.
Не заставлял жене изменять. Как потом оказалось – периодически.
А если ты что-то делаешь, то всегда должен быть готов к последствиям.
Я к своим готова.
А дальше жизнь покажет, чем это всё закончится.
Глава 58. Тася
Я, кажется, люблю Мирона.
Это пронзает внезапно, заставляя меня дрожать от осознания. Смотрю на мужчину. Я знаю его лицо вблизи так хорошо, что с закрытыми глазами опишу каждую морщинку. Тонкий шрам на виске. Как колется его двухдневная щетина.
Могу по степени ворчливости рассказать, как давно мужчина проснулся. Знаю его не идеально, но достаточно. Любимый кофе, как крепко он обнимает, когда чем-то недоволен. По тому, как Шварц сейчас часто дышит – я знаю, что он в бешенстве.
Для того чтобы «ага, люблю» случилось с Димой, понадобилось намного больше времени. Со Шварцем я не хотела спешить, но как-то незаметно рывком провалилась под тонкий лёд.
Мы ведь так мало в отношениях. Только недавно вместе, все ещё притираемся, изучаем друг друга. А я смотрю на прищур его темных глаз и понимаю – это действительно случилось. Я его люблю.
Спустя пять недель от нашего первого поцелуя.
Через три недели после первого свидания.
Во время нашей первой ссоры.
– Я не согласен, – продолжает Шварц, пока я стараюсь пережить своё внезапное открытие. – Ты не пойдешь на встречу с Димой одна.
– Я…
– Будь самостоятельной сколько хочешь, но в этом вопросе без обсуждений. Немцов в очередной раз будет тянуть резину и колупать тебе мозг. Ты возвращаешься выжатая, а я должен на это молча смотреть?
– Мир…
– Можешь сколько угодно злиться, Тая. Твое мнение здесь не учитывается. Я – иду, а ты…
– А я тебя люблю.
Выпаливаю вместо того, чтобы продолжать ссору. Какие там разборки по поводу того, что я сама могу встретиться с Димой и не нужно сопровождать меня на обсуждение развода. Всё сейчас становится неважным.
Жадно изучаю лицо Мирона, ловлю его реакцию. Как мужчина давится словами, обрываясь на половине фразы. Прищуривается, давит самодовольную улыбку. И растерянно молчит.
Я лишила Шварца дара речи?
Хочу усмехнуться, но слишком нервничаю. Прячу ладони в карманы домашнего платья, боюсь сделать лишний вдох. Мирон признавался мне в любви. Но это было в самом начале. Теперь его повторное признание кажется куда более важным.
– Я всё равно иду с тобой, – роняет глухо, сокращая между нами расстояние. – Это не обсуждается.
– Обсуждается, но позже.
– Скажи ещё раз, – требует, сжимая мой подбородок. Поглаживает, его взгляд бегает по моему лицу. – Скажи.
– Я тебя люблю, Мирон. Хотя ты дико упрямый и невыносимый…
– Я тебя люблю, Таюш.
– Хотя?
– Просто люблю, – эта искренность заставляет меня ликовать. – Хотя…
Бью Мирона по плечу, требовательно подставляя губы под поцелуй. Расслабляюсь, получая его. Претензии мужчины не работают, потому что взгляд слишком говорящий. И меня разом отпускают все тревоги.
Я чувствую, что мужчина всё ещё напряжен из-за нашей ссоры. Для меня она исчезает, для него – до сих пор зудит. Плещется злостью, потому что я не хочу брать Шварца с собой. Для него это признак недоверия.
А мне…
Не так и важно, на самом деле.
Хорошо, что у меня есть маленькая инструкция, врученная самим мужчиной. Три «по»: поулыбаться, поцеловать, поласкать. Я уже улыбаюсь, потому что сердечко трепещет слишком сильно.
Словно я долгое время ходила без очков со зрением минус сто. А теперь нашла подходящие линзы и… Вижу. Ярко, четко, каждую деталь замечая.
Я поднимаюсь на носочки, обнимая Мирона за шею. Прижимаюсь поцелуем к его сжатой челюсти. Коротко клюю в поджатые губы, прикасаюсь к их уголку.
Злится, ворчун.
Я тоже виновата. Мы оба сорвались, потому что старались не задевать тему Димы лишний раз. Я сказала лишнее, грубо отвергала любую помощь Мирона. Ругались так сильно, что у меня в голове было два варианта решения конфликта.
Либо мы расстанемся, либо я сяду за убийство в состоянии аффекта.
Но это уже неважно, есть куда более значительные вещи.
А раз улыбка и поцелуй – не сработали.
Остается третий вариант.
Провожу пальчиками по его затылку, перебираю короткие волоски.
– Я сейчас перестану, – угрожаю. – Если ты не…
Шварц не позволяет мне закончить. Сминает мои губы, заставляет задыхаться без кислорода. Его ладони пробираются под платье, накрывают ягодицы. Мирон вроде и не держит сильно, но я понимаю, что не смогу сейчас ничего прекратить. Не захочу.
– Тай, – зовёт шепотом.
Я именно это и делаю. Таю, растворяюсь в его объятиях. Позволяю подхватить меня на руки, обнимаю его торс ногами. Я лишь хватаюсь сильнее, углубляю поцелуй.
С шумом втягиваю воздух, когда Мирон усаживает меня на кухонный столик. Не отпускает, лишь усиливает напор. Сметает последние преграды, которые были внутри меня.
Мне кажется, проходит вечность. Сладкая долгая вечность. Губы начинает покалывать, а по венам вместо крови – бежит раскалённое железо. Внизу живота вакуум.
Наши тела так плотно прижаты друг к другу, будто становятся одним целым. Я совершенно теряюсь от его близости, в голове сплошной дурман наслаждения.
Как мы добираемся до спальни? Мирон несёт меня или это я тяну его за собой? Теряюсь в происходящем, прихожу в себя лишь когда матрас прогибается под тяжестью наших тел.
– Шшш, – шепчет, мы оба прислушиваемся к звукам в квартире. – Нет, спит.
– Спит.
Киваю согласно, понимая, что сын сегодня благополучно заснул крепким сном, перед этим – вымотав нас до предела. Поэтому и сорвались, шипели друг на друга, стараясь не кричать.
Мирон упирается ладонями по бокам от моего лица, а я веду по выступающим венкам на его руках. Приподнимаюсь, целуя мужчину в плечо. А он тут же избавляется от футболки, намекая, чтобы я продолжала.
– Я не собираюсь играть в джентльмена, – произносит, стягивая моё платье. – И спрашивать уверена ли ты.
– Но?
– Без «но», просто сообщаю, чтоб ты не думала, что легко отделаешься.
Мне ни капли не страшно, потому что я уверена. И в своем выборе, и в том, что он остановится, если я попрошу. Только я не собираюсь этого делать. Не случайный порыв желания.
На мне – новый комплект белья. Любимые духи. Ни единого лишнего волоска на теле. На кровати свежая постель. А ещё я после обеда ничего не ела, чтобы казаться красивее и стройнее.
Но сейчас Мирон смотрит так, что я понимаю собственную глупость.
Для него я и так красивая.
Мужчина окидывает меня долгим взглядом, я вся покрываюсь мурашкам. А он собирает их губами. Изучает моё тело поцелуями, оставляя след из горящих и пульсирующих отметин, вскоре вся кожа словно пылает.
Особенно внизу.
Не остается ни смущения, ни страха. Только необходимость принадлежать этому мужчине. Именно сейчас, именно так. Полностью, окончательно.
Руки Мирона – везде. Изучают меня, сжимая одновременно и нежно, и пылко. Я отвечаю тем же. Втягиваю солоноватую кожу на шее, отчаянно хочу оставить там свой отпечаток.
Звенит пряжка ремня, а я подрагиваю от нетерпения. Довольно выдыхаю, ощущая чужую тяжесть. Провожу по напряженной спине, вдавливаю пальцы под лопатками. Кажется, царапаю из-за первого резкого движения.
– Прости, – прикрываю глаза, глажу царапины.
– Тебе можно всё, – усмехается.
Не позволяет мне ответить. Сам доказывает, что ему тоже. Всё. Как он хочет, желает. Мирон делает так, чтобы я и не могла возразить. Любые мысли сгорают ещё в зародыше, мышцы сжимает спазмами.
В эту секунду – мы единое целое.
Соединены самым прекрасным образом.
Мужчина делает все медленно, а я кусаюсь в поцелуе. Подстегиваю отбросить излишнюю нежность. Он ведь всегда чувствовал меня, знает и сейчас, что нужно. Но сдерживается.
И делает это специально. Чтобы подразнить меня. Отплатить за собственное ожидание – моим. Только нас не хватает надолго. Тормоза срывает, унося нас далеко от прежнего ритма.
Более жадно, голодно, остервенело. Показывая, насколько мы друг другу нужны. До искр, судорог и дыхания одного на двоих. Кажется, даже сердца бьются в одном ритме, на пределе, выстукивая за сотню.
Мирон глушит лишние звуки поцелуем, не позволяя кричать о том, насколько мне хорошо. Но он чувствует, видит. Улыбается, получая мою искреннюю и неприкрытую реакцию.
Жар искрит под ребрами, прожигает до самого центра моего удовольствия. Лихорадочно сжимаю пальцами простынь, после – руки Мирона. Стараюсь быть ещё ближе, хотя между нами не остается ни миллиметра пространства.
Что-то новое зарождается во мне, я словно просыпаюсь от долгого сна. Распахиваю глаза, впитываю каждую эмоцию мужчины. Не хватает совсем немного…
– Я люблю тебя, Тай.
И я взлетаю.
Внутри меня – взрывы. А после по крови разливается блаженство.
Чистое, сияющее наслаждение.
Обессиленно падаю на смятые простыни, вспоминаю, как это – существовать по отдельности. Всё тело слишком чувствительно после произошедшего, реагирует вспышками на прикосновения Мирона. Тот ведет пальцами по моему животу, рисует замысловатые узоры. А я не двигаюсь, слишком хорошо.
– Я тоже тебя люблю, – запоздало признаюсь, натягивая на себя одеяло.
– И не будешь спорить, когда завтра я пойду с тобой?
– Шварц, – стону, роняя голову на подушку. – Ты сейчас об этом хочешь поговорить?
– Нет, я хочу, чтобы моя девушка была полностью моей, а не бодалась с бывшим мужем о том, когда будет развод. И, – продолжает, притягивая меня к себе. – Я хочу, чтобы ты была в порядке. Я могу помочь с этой проблемой, сделать так, чтобы всё оформили быстрее. Прекрати спорить и дай мне помочь.
– Слушаюсь, начальник.
Возражать сейчас просто невозможно. В теле забытая усталость, невозможная легкость, мышцы приятно тянет. Мне настолько хорошо, что я готова согласиться на всё.
– Посмотришь за Русом? – прошу, поднимаясь. – Мне нужно в душ.
– Пока он спит – я лучший нянь. Если он проснется, я ворвусь к тебе.
Фыркаю, зная, что Мирон так не поступит. Скорее дождётся меня, а после снова расскажет, что Руслана нельзя подкупить ни деньгами, ни игрушками. Для этих махинаций придётся подождать пару лет.
Я быстро принимаю душ, желая поскорее снова оказаться в кровати. Завтра миллион дел, которые нужно решить. Встреча с Димой. Еженедельные отчеты для моего любимого босса-тирана. А ещё я хотела посмотреть несколько квартир, подходящих для проживания с ребёнком.
Шварц несколько раз упоминал, что скоро возвращается его сестра. А так, как он готовил эту квартиру для Инны, логично, что мне нужно съехать. Мужчина не говорил об этом напрямую, не намекал – но и я не хочу навязываться и ставить его в неудобное положение.
Тем более, что с Димой сейчас ничего не понятно. Вдруг он упрётся и с алиментами будет беда? Мне лучше подготовиться и подыскать вариант попроще, который я могу позволить на свою зарплату.
Я выхожу из душа, обмотавшись полотенцем. Застываю, слыша тихий разговор в детской. Видимо, Руслан всё-таки проснулся. Я ступаю тихо, приоткрываю дверь. Мирон стоит ко мне спиной, удерживая малыша на руках. Не двигается лишний раз, привычно превращаясь в статую.
Шварц явно преувеличил своё «не фанат детей». Скорее, просто полный абсолютный ноль в понимании того, что с ними делать и как себя вести. Он даже на руки боялся брать Руслана.
Мог приготовить смесь, сбегать за всем, что нужно. Присматривать пока Рус спит или разговаривать с ним, когда тот спокойно лежит. Но держать малыша для него оказалось непосильной задачей.
Хоть в первый, хоть в двадцатый раз.
– Так ведь? – переспрашивал каждую секунду.
– Не притворяйся, – отвечала я, наблюдая за Шварцем. – Ты ведь знаешь, как нужно.
– И что? Это не значит, что я всё делаю правильно. Тай, твой малой – первый ребёнок, которого я держу на руках. Я не хотел бы учиться на ошибках с твоим сыном.
Но он научился. Слава Богу, без ошибок.
Я не жду, что Шварц полюбит Руслана как собственного сына. В конце концов, у того уже есть отец. Но видеть то, что мужчина старается – приятно. Понимать, что он принимает меня полностью: с моим сыном и миллионом тараканов в голове.
– Твоя мама бывает той ещё занозой, – произносит, заставляя меня улыбаться. Жалуется на меня ребенку? Каков подлец. – Это она сейчас согласна, а завтра… Так что предлагаю сделку. Я тебе самого яркого зайца, которого найду, а ты мне поможешь. Устрой небольшую истерику, чтобы твоя мама без меня точно никуда не поехала.
Слушаю, прислонившись к двери. Не очень красиво, но мне нравится наблюдать, как Мирон пытается привыкнуть к ребенку в жизни. Наверное, для любой женщины есть что-то сокровенное в том, как её мужчина возится с её малышом.
– Так, – вздыхает. – Я тебе показываю, не чтобы ты грыз. Это подарок твоей маме. Как думаешь, примет? Боже, Шварц, ты грудничку жалуешься. Ага, мелкий, – хмыкает, прижимая Руса крепче. – Я о тебе. Так что, дарим? Или рано?
– Дарим.
Отвечаю, наблюдая, как Мирон дергается, едва не роняя свой подарок. Я понимаю, что один из пунктов плана на завтра можно отменить. Мужчина резко разворачивается ко мне, пронзая тяжелым взглядом. Очень недоволен тем, что я подсмотрела и узнала раньше времени. Но у меня есть прекрасное правило трёх «по» и опыт в том, как справляться со злым Шварцем.
