Текст книги "Чекисты"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Правительство братской Монголии создало комиссию по борьбе с бандами и разрешило в случае необходимости нашим отрядам переходить границу. Для согласования совместных действий с монгольскими друзьями назначен Г.С. Сыроежкин.

Тем временем от бандитов прибыл делегат Жужаев. Сыроежкин беседует с ним, но вскоре замечает, что это скорее разведчик – он ни на какие переговоры не уполномочен, зато глазеет по сторонам, изучает наши силы, тянет время.

Благополучно вернулся Унжупов. Он докладывает, что перед направлением Жужаева Зодбоев сказал ему:

– Даже если договоритесь о высылке делегатов для переговоров, все равно в Оку не вернемся.

А бандит Хомажим добавил:

– Если кто пойдет с делегатом из Оки, застрелим. Из банды больше никого не пустим на переговоры.

Унжупов рассказал, что почти все главари и бандиты из кулаков против переговоров, а середняки и бедняки – за посылку делегатов. По заданию Сыроежкина он вновь возвращается в банду.

Сыроежкин вызывает Жужаева и говорит ему:

– Езжай в банду. Передай Зодбоеву: у нас хватит сил всех вас уничтожить. Кроме того, мы договорились с монголами о взаимной помощи. Собери бедняков и середняков, предложи арестовать главарей и сдать нам. Сами спокойно возвращайтесь и живите. Повторяю: в случае отказа мы совместно с монголами уничтожим всю банду. Понял? Срок даем до 20 мая.

Сыроежкин отправился на встречу с монгольскими друзьями. Председатель правительственной комиссии принял его в теплой юрте, рассказал, что ими сформирован отряд в семьдесят человек. Этот отряд уже выступил в сторону банды, начал переговоры о добровольной сдаче бандитов, но был обстрелян, Не получил никакого ответа из банды и Сыроежкин.

21 мая в 5 часов утра его отряд в количестве 28 бойцов при двух пулеметах вместе с монгольскими представителями выступил к месту расположения монгольского отряда к устью реки Тартурик для соединения с ним и совместного разгрома банды.

Во время движения отряда на кривоногой местной лошаденке прискакал Унжупов. Он был весь оборван, из раны на плече сочилась кровь.

– Товарищ начальник! – кричал он. – Банда на прежнем месте, все ругаются между собой, но бедняков не отпускают. Я еле-еле ушел от них. Стреляли, ранили. В банде 200 человек.

Вскоре советский и монгольский отряды перекрыли все выходы из урочища, где укрывалась банда. Но оказалось, что большинство бандитов успело уйти в глубь Монголии. Пока часть отряда ликвидировала окруженных, Сыроежкин с монгольскими солдатами погнался за вышедшими из окружения. Около двух недель длились серьезные столкновения и мелкие стычки. Банда таяла – часть бандитов была убита, ранена, взята в плен; многие просто разбежались. Сам Зодбоев скрылся на территории Монголии и был пойман позднее.

После ликвидации банды все члены семей, бедняки и середняки были распущены по домам. Судили лишь тех бандитов, кто особенно запятнал свои руки кровью.

По просьбе монгольских друзей Сыроежкин участвовал затем в операциях против банд в Ойратии, на севере Монголии.

Когда операции были завершены, Сыроежкина направляют в Читинскую область.

Там в это время разворачивают свою деятельность белогвардейско-кулацкие отряды. Летом 1930 года в Сретенском округе происходило кулацкое восстание. Это был не просто небольшой мятеж – лишь один из конных полков, закрепившихся в селе Алданда, насчитывал 600 всадников.

В Житкинском районе бандиты объединились в так называемую „Толонгуйскую бригаду“. Их действия направлялись и оплачивались из-за границы атаманом Семеновым. Среди населения бандиты распускали слухи о том, что Новосибирск взят японцами и что Советская власть осталась лишь в нескольких районах Сибири.

Снова был вытащен обветшалый лозунг „Советы без коммунистов!“. Действовали банды и в соседних районах: в Минусинском – банда Мишина, бывшего помещика и белогвардейца, в Чумаковском – банда Гамзуля, насчитывавшая 350 человек и состоявшая из местного кулачества и лиц, бежавших из мест заключения. К концу июня 1931 года банды были ликвидированы благодаря операциям, которые проводили чекисты.

…Одной из них был приход безоружного Григория в банду некоего Боровских. На этот раз Григорий шел открыто – как чекист, предлагающий главарю сложить оружие и явиться с повинной. Это был смертельный риск: его дважды водили на расстрел, угрожали пытками. Изумленные смелостью и стойкостью чекиста, уставшие и разочарованные бесплодной борьбой, бандиты пришли к решению сдаться. Так без единого выстрела прекратила существование еще одна банда.

Немалая заслуга Сыроежкина в том, что разгром и ликвидация многих банд были осуществлены почти бескровно – были сохранены жизни чекистов, красноармейцев, дружинников. Одновременно избежали бессмысленной гибели и вернулись к мирному труду и своим семьям также десятки и сотни бедняков и середняков, силой и обманом вовлеченных в мятежи, поднятые кулаками и белогвардейцами.

За выполнение заданий по вскрытию и ликвидации контрреволюционных организаций и повстанческих банд коллегией ОГПУ Г.С. Сыроежкин был награжден именным оружием – пистолетом системы „Маузер“.

Из Сибири Сыроежкин уезжает в начале 1932 года, получив новое назначение на ответственную работу в Белоруссию, где с его участием были вскрыты и ликвидированы крупные организации буржуазных националистов.

После поражения в открытой борьбе с Советской властью в период гражданской войны буржуазные националисты Белоруссии в большинстве своем эмигрировали в различные страны. Многие осели в Польше. Отсюда они начали вести подрывную работу против нашей страны. Для ее руководства в панской Польше в 1926 году был создан нелегальный центр под названием „Союз вызволения Белоруссии“ (СВБ), который забросил в Советскую Белоруссию матерых шпионов и националистов с заданием создать контрреволюционные повстанческие организации.

Органы ОГПУ разоблачили и ликвидировали эту антисоветскую организацию. Однако дальнейшие события показали, что многие ее участники не попали в поле зрения чекистов и продолжали контрреволюционную буржуазно-националистическую деятельность.

По заданию польской разведки создавались контрреволюционные повстанческие ячейки в Минске и других городах, куда вербовались выходцы из кулачества, разного рода „бывшие“.

Особое место националистами отводилось диверсионной деятельности, что, в частности, должно было облегчить военное вторжение на территорию БССР. Вражеская агентура систематически передавала в польскую разведку сведения о дислокации частей Красной Армии, о вооружении, настроениях среди личного состава, а также другие шпионские материалы.

Органы ОГПУ разгромили и эти контрреволюционные организации. За заслуги в их ликвидации Г.С. Сыроежкин в 1933 году награждается золотыми часами.

После Белоруссии Г.С. Сыроежкин получает новое назначение – в Ленинград. Нацистские разведчики действуют в городе под видом представителей германских концернов и фирм „Ашафенбург“, „Вальдгофф“ и „Тео-дор-Торер“, сотрудников германского консульства. Они не только собирают секретные сведения, но и намереваются вывести из строя порт и ряд промышленных предприятий города, совершить террористические акты.

Г.С. Сыроежкин руководит и лично участвует в ликвидации шпионских и террористических групп, созданных германской разведкой. Проводятся сложные комбинации, в ходе которых ему приходится выезжать в Германию, Норвегию, Финляндию, Швецию. С каждой новой операцией он набирается опыта, растет, становится все более вдумчивым и грамотным руководителем.

В 1936 году он был представлен к присвоению звания „капитан госбезопасности“, но рукой вышестоящего начальника слово „капитан“ перечеркнуто и написано „майор“. С добавлением: „Учитывая особые оперативные заслуги и боевые подвиги“. Это звание впоследствии было приравнено к воинскому званию „генерал-майор“.

Постоянные перемещения, полная опасностей и неожиданностей служба не дали возможности Григорию Сергеевичу создать крепкую семью. Обстоятельства сложились так, что спутницы своей беспокойной жизни он не нашел…

Григорий был человеком открытой, большой души, всегда готовый поделиться тем, что имеет, прийти на помощь другу. Его товарищи вспоминали, что, получив зарплату, он клал деньги обычно в корзину для бумаг на письменном столе, и если кто-либо просил взаймы, Григорий говорил: „Бери из корзины, в получку положишь обратно“. Большим удовольствием для него было делать подарки, подчас неожиданные, иногда людям, которых он совсем не знал. В трудные двадцатые годы бывали случаи, когда он отдавал свою зарплату или вещи встреченным на улицах женщинам с детьми. Хитрый, изобретательный и смелый в оперативных делах, он был добродушен и прост в делах житейских,

Борис Игнатьевич Гудзь – бывший соратник Сыроежкина, а в годы „Синдиката“ и „Треста“ совсем еще молодой оперативный работник, вспоминает:

– Ростом он был немного выше среднего, но мощь исходила из всего его облика. Руки крепкие, и хотя в молодости, когда он выступал в цирке, ему сломали правую руку, она у него была очень сильной. Буйная русая шевелюра с есенинским чубом. Во многом, хотя и умел сдерживаться, был человеком настроения, отсюда часто менялось выражение глаз. Любил веселые шутки, анекдоты, но держался скромно, иногда даже застенчиво. Да, он был смелым и сильным оперработником, способным действовать в самой сложной обстановке. Был умен, опытен и, хорошо усвоив требования конспирации, никогда не делился деталями дел, в которых участвовал.

Конечно, образование у него было небольшое, и особенно это чувствовалось рядом с такими людьми, как Менжинский, Артузов, Стырне. И он сам это понимал. Но ведь он и не пытался выдавать себя за „теоретика“ разведки. Это был практик, можно сказать, рядовой солдат революции. На него можно было положиться всегда. И не случайно именно его руководство направляло туда, где было трудно, где требовались сила, выдержка, оперативное мышление.

Шел июль 1936 года.

Группа генералов-фашистов во главе с Франциско Франко Баамонде восстала против законного правительства Народного фронта, пришедшего к власти в феврале 1936 года в результате победы на выборах. На стороне генерала Франко оказался практически весь офицерский корпус. Используя жесткую воинскую дисциплину, офицеры повели за собой почти всю старую армию. Однако она была плохо вооружена и обучена, и Франко в первые недели терпел поражение. Мятеж был на грани краха.

На помощь генералу Франко поспешили Гитлер и Муссолини. Из Германии в короткий срок были направлены военные специалисты и воинские части. Германские военные советники находились на всех ступенях франкистской армии – от главного штаба до роты. Они наладили систему связи, информации, организовали современную артиллерию. В легионе „Кондор“ оттачивали свое мастерство 700 будущих асов второй мировой войны.

Из Италии был прислан целый экспедиционный корпус из четырех дивизий численностью около 70 тысяч человек. С помощью Германии и Италии Франко довел состав армии до миллиона человек, вооружал ее современным оружием.

Республиканская Испания оказалась в тяжелом положении. Мало того что к началу мятежа она была, по существу, без армии, ее территория полностью блокировалась военно-морским контролем, установленным так называемым лондонским „Комитетом по невмешательству в испанские дела“.

Весь прогрессивный мир понимал, что в Испании проходит линия фронта не только между республиканцами и мятежниками. Здесь решался вопрос о будущем человечества, о том, что победит – свобода и демократия или фашизм и мракобесие, война или мир. Тысячи добровольцев из десятков стран отправились в Испанию, где были созданы знаменитые интернациональные бригады. В их составе были такие люди, как венгры Мате Залка (генерал Лукач) и Ференц Мюнних, итальянцы Пальмиро Тольятти, Луиджи Лонго и Пьетро Ненни, немец Г. Баймлер, поляк Кароль Сверчевский и многие другие известные антифашисты. Рвались в Испанию, чтобы оказать интернациональную помощь в борьбе испанского народа за свободу, сотни и тысячи советских людей. Но попасть в Испанию удалось, конечно, далеко не всем – эту миссию доверяли лучшим из лучших.

Горнило гражданской войны в Испании в рядах испанской республиканской армии прошли такие замечательные люди, как Р.Я. Малиновский, К.А. Мерецков, Н.Н. Воронов, М.И. Неделин, Н.Г. Кузнецов, П.И. Батов, А.И. Родимцев, ставшие в период Великой Отечественной войны видными полководцами и военачальниками.

В борьбе испанского народа участвовали воины-чекисты С.А. Ваупшасов, И.Г. Старинов, К.П. Орловский, Н.А. Прокопюк, А.Н. Рабцевич, Г.С. Сыроежкин и другие. Некоторые из них в качестве советников-инструкторов помогали органам безопасности Испанской республики в организации и проведении борьбы с гитлеровскими агентами и фашистскими организациями внутри страны, другие в составе интернациональных бригад принимали непосредственное участие в боях.

На долю Сыроежкина выпала задача комплектовать и обучать специальные группы для развертывания партизанского движения и осуществления акций в тылу фашистских войск.

Но в Испанию он попал не сразу. В конце 1936 года, работая в Ленинграде и узнав о том, что может представиться такая возможность, он подал рапорт с просьбой о направлении в Испанию.

Томительно тянулись дни ожидания. Наконец… отказ. Григорий пишет второй рапорт. Снова отказ. Он пишет третий. И вот – долгожданный вызов в Москву. Дела он заранее привел в идеальный порядок, и на их сдачу много времени не понадобилось…

Испанцы встречали советских товарищей радостно и гостеприимно, хотя обстановка в стане республиканцев была непростой. Под республиканскими знаменами находились не только коммунисты, но и социалисты, и представители буржуазных партий. Были анархистские дивизии и троцкистские части, предпочитавшие не сражаться с врагами, а ожидать своего часа, чтобы ударить в спину республике.

Советские разведчики принесли в Испанию идею партизанской войны. К сожалению, по ряду причин осуществить ее не удалось, однако были созданы партизанские группы, батальоны, бригады, которые действовали методом рейдов, имея свои базы на республиканской территории.

Осенью 1937 года командование республиканской армии приняло решение объединить все силы для действий в тылу врага. Так родился знаменитый 14-й специальный корпус, который осуществлял боевые операции на всех фронтах до самого конца войны, а в Андалузии, Кастилии и Каталонии и после падения республики. Г.С. Сыроежкин стал старшим военным советником командира корпуса Доминго Унгрия. [19]19
  Во избежание возможных недоразумений следует оказать, что за период существования корпуса в нем был не один старший советник. Старшими советниками в разное время и по разным вопросам были С.А. Ваупшасов, Н. К. Патрахальцев,И. Г. Старинов, В. А. Троян и другие.


[Закрыть]Григорий Сергеевич не только подбирал, формировал, обучал и готовил к заброске диверсионные группы, но и сам не раз ходил с ними в тыл врага. В числе смелых партизанских акций, помимо чисто разведывательных, – диверсии на железных дорогах и шоссе, нападения на склады, штабы, другие военные объекты, разрушение линий связи, захват „языков“. Разведчики опирались на поддержку народа, поэтому и вылазки в тыл врага неизменно приносили успех.

Большинство членов отрядов были испанцы, уже имевшие боевой опыт, в основном молодые люди, мадридские рабочие и андалузские батраки. Многие были заражены анархизмом, и с этим злом приходилось терпеливо и настойчиво бороться.

Разведывательно-диверсионные отряды были хорошо вооружены, они, помимо десятков боевых операций в тылу врага, выполняли задания по подавлению попыток мятежей, помогали очищать тыл и прифронтовую полосу от „пятой колонны“ – агентуры Франко и иностранных разведок.

Для проведения разведки и диверсий отряды проникали как можно глубже в тыл врага. Переходили большей частью на „тихих“ участках, но там была своя опасность. Обычно на таких участках оборону держали анархистские части, а их командиры не хотели „неприятностей“, понимая, что за успешную операцию разведчиков противник будет „мстить“. Поэтому они не всегда разрешали переход отряда, и иной раз, уже перейдя линию фронта, разведчики видели, как кто-то подает сигналы из анархистских окопов…

Разведчики были богаты на выдумки. Придумали, например, мину-волокушу. Паровоз цеплял ее, но она взрывалась не сразу, а вместе с составом втягивалась в туннель, где и происходил взрыв. Одновременно уничтожалась живая сила врага и на долгие недели разрушались пути сообщения.

Сыроежкину с небольшой группой бойцов отряда удалось предотвратить бегство с боевых позиций целой анархистской дивизии. Эта смелая и рискованная операция имела важное значение: она помешала наступлению фашистов на одном из участков Мадридского фронта.

Испанские бойцы и командиры его звали Григорий Грандэ – Григорий Большой. Он был всеобщим любимцем – его ценили за смелость, честность, доброе, человеческое отношение к людям, умение подбодрить, сказать Доброе слово в трудную минуту. Всем своим образом жизни и ратного труда он преподал бойцам уроки мужества и подлинного интернационализма.

В рядах испанской республиканской армии среди прочих добровольцев сражались и бывшие белогвардейцы и их сыновья. Многие относились к ним с предубеждением. Не таков был Сыроежкин. Обладая большим опытом и знанием жизни, чуткостью, врожденной и выработанной интуицией, он быстро разбирался в людях. Он взял в свой отряд несколько таких бойцов, и все они проявили себя честными и преданными делу солдатами, которые желали искупить вину свою или своих отцов. Многие из них мечтали в будущем вернуться на Родину.

Судьбе было угодно распорядиться так, что в отряде Григория оказался Лев Савинков – сын Бориса Викторовича Савинкова. Ему было немногим более двадцати лет, он был образованным и начитанным молодым человеком, смелым воином, свободно владел французским, английским, немецким, польским и испанским языками.

Он, конечно, не знал, что связывало его с Сыроежкиным…

Осенью 1938 года Лев Савинков вернулся во Францию, впоследствии участвовал в движении Сопротивления и был одним из тех, кто в августе 1944 года входил в группу, поднявшую красный флаг над зданием Советского посольства в Париже.

О боевой работе Григория Сыроежкина в Испании можно рассказывать много… К нему в полной мере можно отнести то, что, вспоминая о советских добровольцах, писала Долорес Ибаррури:

„То были благородные, проникнутые революционной романтикой советские герои… Мы их не забыли. Они были нам близки, как наши сыновья, братья и отцы… Память о них вечно жива в благородном сердце испанского народа. Они были окружены любовью наших бойцов, пользовались уважением и доверием правительства республики“.

За свои подвиги, совершенные под небом Испании, Григорий Сергеевич Сыроежкин был награжден орденом Ленина.

В. АНДРИАНОВ
НИКОЛАЙ АРХИПОВИЧ ПРОКОПЮК

Осенью 1932 года из Киева под Ленинград ехали в трех обыкновенных плацкартных вагонах люди в красноармейских и командирских гимнастерках, но без петлиц, в кепках; и у каждого был большой, туго набитый вещмешок. Была ночь, вагонные лампочки тлели, а странные пассажиры не спали и разговаривали, образовав в полутемных купе несколько кружков. Разговор шел в основном о прошлой войне, гражданской. Много курили, и иногда кто-нибудь выходил просвежиться в тамбур, к открытым дверям. Впрочем, в тамбуре подолгу не задерживались и возвращались довольно быстро в купе, потому что никто из ехавших в этих трех вагонах не мог позволить себе впасть даже в минутную сентиментальность, к которой обычно так влечет человека запах дороги и вид ночной, мирно спящей земли с ее таинственными, плывущими вдали огоньками. Не мог позволить себе никаких сантиментов, да уже и не умел, потому что неподвластность некоторым чувствам являлась как бы необходимым условием профессии, вообще жизни этих людей. Но, чтобы понять, что же объединяло этих людей, надо было возвратиться в десятилетней давности прошлое…

В 1921 году один из первых пролетарских полководцев М.В. Фрунзе писал: «Второе средство борьбы с техническими преимуществами армии противника мы видим в подготовке ведения партизанской войны на территориях возможных театров военных действий. Если государство уделит этому достаточно серьезное внимание, если подготовка „малой войны“ будет производиться систематически и планомерно, то и этим путем можно создать для армий противника такую обстановку, в которой при всех своих технических преимуществах они окажутся бессильными перед сравнительно плохо вооруженным, но полным инициативы, смелым и решительным противником». И далее подчеркивал, что «обязательным условием плодотворности этой идеи „малой войны“ является заблаговременная разработка ее плана и создание всех данных, обеспечивающих ее широкое развитие. Поэтому одной из задач нашего Генерального штаба должна стать разработка идеи „малой войны“ в ее применении к нашим будущим войнам с противником…» Он говорил также в 1922 году на совещании командного и политического состава войск Украины и флота Черного и Азовского морей: «Я указывал здесь на маневренность и подвижной характер наших будущих операций; крупная роль будет принадлежать в этих условиях партизанским действиям, для чего надо подготовить и организовать их проведение в самом широком масштабе, а отдельные группы войск планомерно и систематически воспитывать в духе подготовки к этим действиям».

Опыт для подобных выводов был. В Сибири, к примеру, в 1919 году воевали целые партизанские армии: армия Мамонтова – 30 тысяч человек, армия Лобкова – 10 тысяч, армия Каларандашвили и Кравченко – 25 тысяч. Итак, опыт, и немалый, сложился, теория пошла, ну а методологической основой для мероприятий в этой области стали принципиальные положения, сформулированные В.И. Лениным, который говорил о том, что марксизм не связывает движения народных масс с какой-либо определенной формой, что марксизм требует исторического рассмотрения вопроса о формах борьбы и что в различные моменты жизни общества в зависимости от конкретных политических, национально-культурных, бытовых и других условий на первый план выдвигаются то одни, то другие формы борьбы. Ленин как бы предугадал возникновение новой военной профессии и гениально сформулировал суть ее: «Партизанские выступления не месть, а военные действия».

Подготовка партизанской войны – прежде всего подготовка кадров, людей. Им необходимо было обладать определенным военным опытом. Но не только. Для овладения этой профессией нужны особые качества. Одним из таких людей и был Николай Архипович Прокопюк, родившийся 7 июня 1902 года на Волыни, в селе Самчики Старо-Константиновского уезда.

…Крестьянская семья из десяти человек, земли своей нет, и живут на заработки отца и старшего брата. Отец столяр, брат слесарь. В дождливые дни или свободнее от домашней работы часы мать усаживает всех детей вокруг и дает каждому его чулки и носки, заставляет штопать. Мать рассказывает о жизни, что знает, старается и покупать книги. А отец дома бывает редко, но уж когда принесет с сахарного завода, на котором работает, каждому по куску чуть желтоватого, кристаллического сахара – в семье праздник.

В 1914 году Николай оканчивает церковноприходскую школу. И тут же идет работать к помещику, потому что старшего брата забирают на фронт и без его заработка в семье катастрофически начинает не хватать денег. Отроческая мечта Николая – поступить в сельскохозяйственный институт, кажется, несбыточна, но все же в 1916 году, самостоятельно подготовившись, он экстерном сдает экзамен за шесть классов в Старо-Константиновской мужской гимназии.

После революции он уже пролетарий – работает на заводе в слесарном, потом токарном, потом котельном цехах. В шестнадцать лет добровольно вступает в вооруженную дружину завода. Что значит добровольно? А то, что душа к 1918 году сориентировалась; к тому же в шестнадцать лет стараешься быть похожим на взрослых, которые тебя окружают. В шестнадцатилетнем возрасте он уже почувствовал, что является частью той самой силы, которая организованно и неумолимо отстаивает не только свои жизненные права, но и свои идеалы. Мир как бы расширялся постепенно.

Сначала Николай оборонял завод, а в 1919 году участвовал в восстании против белополяков, защищал уезд. Потом, едва оправившись от сыпного тифа, дрался за республику – воевал в Красной Армии, в 8-й Червоно-Казачьей дивизии. Затем работал в Старо-Константиновском уездном военном комиссариате, принимал участие в борьбе с дезертирством и бандитизмом.

В 1921 году Николая Прокошока как опытного уже бойца, преданного делу революции, направляют на работу в Старо-Константиновскую Чрезвычайную комиссию. Это стало поворотным пунктом в его судьбе. Молодому чекисту дали особые полномочия, каких и требовала новая его работа – борьба с политическим бандитизмом, то есть с подрывом государственной власти. Одной из крупнейших диверсионно-террористических банд, в уничтожении которой принимал участие Николай Прокопюк, была банда Тютюнника, засланная польской разведкой на нашу территорию. Собственно, это были две тысячи недобитых петлюровцев. Но их добили. Клинками, маузерами, военной хитростью, на которую, впрочем, был горазд и сам Тютюнник, но главное – добили уверенностью в собственной силе. В свое время младшая сестра Николая Варвара спрашивала у него: «Коля, каким оружием лучше всего бороться против обидевших тебя людей?» «Насмешкой», – ответил он. Что ж, время, жизнь вносили свои коррективы.

В 1923 году Николая Архиповича Прокопюка за заслуги перед революцией наградили боевым именным оружием и грамотой Шепетовского окружного партийного комитета, исполкома и окружного отдела ГПУ. Еще можно добавить, что Николаю повезло: за пять лет боев, отступлений, наступлений, засад и тому подобного он ни разу не был сколько-нибудь тяжело ранен.

В 1924 году Николая Архиповича направляют в пограничные войска. До 1929 года он на разведывательной работе в 20-м Славутском пограничном отряде, а затем в течение двух лет – в 24-м Могилев-Подольском погранотряде. В эти годы и происходит его практическая боевая учеба как разведчика и контрразведчика.

Империалистические разведки забрасывали в нашу страну диверсантов и агентуру. Главари контрреволюционных банд продолжали антисоветские действия из-за границы. И контрабандная деятельность, развернутая граничащими с нашей страной буржуазными государствами, наносила огромный ущерб. Все это было совсем иное, нежели открытый бой, к которому привык Прокопюк в годы гражданской войны. Спирт, например, в бревнах переправляли. Для этого бревно распиливали, выдалбливали паз для помещения бачков со спиртом и вновь сбивали, а затем сплавляли вместе с плотом или поодиночке. Плывет бревно по реке, да еще ночью – разберись тут! Контрабандные товары, не поддающиеся порче при нагревании, запекали в хлебобулочные изделия. Из платины делали гвозди и вбивали их в крышки посылок. Золотые часы переправлялись в кусках туалетного мыла. Контрабандисты, промышлявшие наркотиками, заставляли своих верховых лошадей заглатывать кокаин в капсулах из металла, а после перехода через границу забивали животных и извлекали из желудка капсулы. Там, где граница проходила по реке, контрабандисты нередко протягивали по дну специальные канаты и по ним перетаскивали контрабанду. И тому подобное. Не прекращался политический бандитизм.

Разведывательные подразделения пограничных войск старались создавать в антисоветских бандах, окопавшихся в приграничных районах, атмосферу недоверия к главарям со стороны рядовых бандитов, убеждали их в бесполезности борьбы против Советской власти, склоняли к добровольной явке с повинной, выводили банды под удары оперативно-чекистских групп и войсковых частей Красной Армии. Николай Архипович организовывал проникновение разведчиков во вражеские спецслужбы, зарубежные антисоветские центры. Не все сразу, конечно же, получалось в то время ладно – ведь он учился, были и курьезы. Однажды ему попалась в руки книжка, написанная белоэмигрантом князем Долгоруким и выпущенная в те годы в Париже. Князь, в частности, описывал, как ему удалось перейти границу, обманув советских пограничников. Николай Архипович, к стыду своему, обнаружил, что князь-то прошел именно на его участке. Память у Прокопюка была отменная, и он сразу же вспомнил этого князя, притворившегося псаломщиком. Но что ж поделаешь, можно было только иметь в виду на будущее… Кстати, в будущем работу Николая Архиповича в пограничных отрядах отметят, и не раз.

«…Народному комиссару внутренних дел УССР… рапорт. В связи с празднованием 15-летия погранохраны ряд заслуженных пограничников представлены к наградам. В их число не включен бывший в течении 7-и лет Уполномоченным ИНО Славутского и Могилевского отрядов тов. Прокопюк, ныне работающий в особом отделе НКВД УССР. Я могу Вам доложить, что из числа оперативных работников Украинской границы тов. Прокопюк принадлежит к числу наиболее заслуженных оперативных работников. Его энергия, личные боевые заслуги известны по многим боевым чекистским операциям. Достаточно напомнить дела по диверсионным бандам Трейко, Цаль-Цалько… Вследствие того, что оперативная работа является важнейшим элементом охраны границы, а тов. Прокопюк является одним из старейших и заслуженных чекистов-оперативников по охране границы, ходатайствую о представлении его к награде – что он своей преданностью, личной храбростью и многочисленными чекистскими успешными операциями вполне заслужил. Нач. отдела НКВД УССР… 9 февраля 1936 г. Киев».

А пока что, в 1931 году, Николая Архиповича направили на работу в центральный аппарат ГПУ Украины. Сначала заместителем, а затем и начальником отдела. Это было повышение в должности, которое не исключало личного участия в боевых операциях. Например, по уничтожению групп диверсантов, забрасываемых на территорию нашей страны. И вот тут параллельно с основной работой он начинает заниматься подготовкой кадров для партизанской борьбы на случай войны. Да и сам, несмотря на десятилетний опыт службы в особых войсках, основательно изучает те дисциплины, приобретает те знания и навыки, которые позволили бы быстро и эффективно развернуть борьбу в тылу противника, на его собственной территории. Основными дисциплинами были: политическая, строевая, огневая, физическая и воздушно-десантная подготовка, тактика партизанских действий, минно-подрывное дело, разведка, маскировка и топография. Николай Архипович готовился в случае войны воевать в небольшом диверсионном отряде. Что это такое?

Советская военная наука предвидела высокую моторизацию и механизацию регулярных войск противника в будущей войне, широкое использование автомобильного и железнодорожного транспорта, больших масс авиации, танков, самоходной артиллерии – что, несомненно, должно было усложнить боевую деятельность партизан, вооруженных относительно легко. И поэтому стали разрабатываться такие средства партизанской борьбы, которые позволили бы уничтожать живую силу и технику врага, не вступая с ним в боевые столкновения. Для этого годились бы небольшие группы, способные с помощью диверсий наносить противнику значительные потери. Рассчитали, что одна диверсия (например, крушение воинского эшелона), совершенная группой в три-пять человек, может дать значительно больший эффект, чем бой партизанского соединения с крупной частью врага.