Текст книги "Русская жизнь. Потребление (январь 2008)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Мария Бахарева
Антистресс

Фитнес по-русски

После напряженного девятичасового рабочего дня идеальный нью-йоркский яппи Патрик Бейтмен отдает последние распоряжения секретарше и идет в фитнес-центр, чтобы снять стресс. Через три часа его можно будет увидеть в самом фешенебельном ночном клубе Манхэттена, разравнивающим дорожку кокаина своей черной картой AmEx, чтобы снять стресс. Еще через три часа он окажется в своей квартире, обрушит топор на голову снятой по дороге проститутки и, наконец-то избавившись от стресса, уснет безмятежным сном, чтобы набраться сил перед утренней встречей с партнерами по инвестиционному бизнесу. Простой русский менеджер среднего звена с легкой завистью захлопывает «Американского психопата». В его жизни тоже много стрессов, но на топор ему не хватает смелости, а на кокаин – денег. Остается только виски, скучные ночные клубы и, разумеется, фитнес.Это слово попало в лексикон менеджера среднего звена (тогда, впрочем, еще студента или школьника) в начале девяностых. Будущий менеджер был знаком со спортом: в детстве родители водили его в баскетбольную или хоккейную секцию, а потом он сам стал ходить в полуподпольную качалку с самодельными, сваренными из обрезков труб штангами.

Но это, конечно, нельзя было назвать фитнесом. Там не снимали стресс – там качали бицуху, молились на развешанные по стенам портреты Шварцнеггера и робко экспериментировали с сомнительными анаболиками. Фитнес в те годы был уделом только самых богатых и знаменитых. Первые фитнес-клубы, выросшие на руинах советских спорткомплексов, были оснащены по самым высоким мировым стандартам: сауны, бассейны, блестящие тренажеры самых известных марок, персональные тренеры и кондиционеры. По беговым дорожкам плечом к плечу неторопливо прохаживались телезвезды, политики, нувориши и их любовницы. О своей любви к фитнесу они охотно рассказывали со страниц первых глянцевых журналов. Девушка будущего менеджера среднего звена каждый месяц покупала Cosmopolitan и взахлеб читала эти интервью, заучивая заманчивые слова: степ, боди-баллет, памп, шейпинг. С той девушкой он перестал встречаться еще до того, как закончил институт, но все последующие были такими же – они не расставались со своей пухлой глянцевой библией и серьезно говорили о Карьере, Фитнесе и Велнесе, прекрасно понимая, что рано или поздно им предстоит стать толстыми домохозяйками в байковых халатах.

На излете девяностых, в самое гадкое последефолтное время будущий менеджер среднего звена перебрался в Москву. Ему пришлось снять квартиру вскладчину с парой таких же, как он, молодых ребят, – на отдельное жилье денег не хватало. Но со временем все наладилось. Менеджер переехал в «однушку» в Марьино и даже купил подержанный «пассат». Это достижение повысило его самооценку и испортило фигуру, и без того пострадавшую от фаст-фуда в период завоевания столицы.

Тогда он вспомнил о фитнесе. Тем более, что у всех его начальников клубные карты фитнес-клубов уже были. Правда, на вопросы о том, что и как, они обычно отвечали невнятно. Ясно было одно – если он хочет стать успешным, то без фитнеса не обойтись. Менеджер стал читать журнал Men's Health. Оказалось, что глянец может быть очень интересным – там писали про машины, дорогие часы, которые были ему не по карману, про красивых девушек. И про фитнес, конечно, тоже писали, но как-то мельком. Из написанного было понятно лишь то, что фитнес снимает стресс и что в фитнес-клубах можно познакомиться с красивыми девушками. Еще там можно накачать бицуху, но это уже не так важно, как снять стресс и девушку.

Сначала он хотел записаться в клуб возле дома, но тот имел не очень звучное название. Таким не козырнешь в светской беседе, «пацаны не поймут». Начальник, на которого он все время ориентировался, ходил в World Class и даже пару раз небрежно упоминал о том, что в этот же клуб ходят Андрей Малахов и Федор Бондарчук. Менеджеру очень хотелось попасть туда, чтобы посмотреть на живого Бондарчука, но он был реалистом и понимал, что отдать три тысячи долларов за эту возможность не сможет. Проблема выбора разрешилась сама собой – бухгалтерши из их конторы захотели сэкономить и стали собирать группу для корпоративного членства в хорошем клубе одной крупной сети. Менеджер немедленно записался, получил заветный кусочек пластика с логотипом клуба и немедленно отправился на первое занятие.

Ему казалось, что фитнес – это что-то волшебное. Но оказалось, что, в сущности, это очень похоже на качалку из юности. Ну да, здесь были современные тренажеры и удобные штанги. Зато в качалке ему никогда не приходилось стоять в очереди к скамейке для жима. А здесь каждый тренажер приходилось ожидать несколько минут. Зато девушек тут было и в самом деле много, Men's Health не соврал. Они проходили мимо менеджера, почти всегда к одним и тем же тренажерам – «бабочке» для грудных мышц, степперу или тренажеру для задней поверхности бедер. У каждой из них были капельки пота над верхней губой, полотенце на плече и трогательные, взмокшие от испарины, завитки волос на шее, выбившиеся из «хвоста». Занимавшиеся в зале мужчины провожали их голодными взглядами, на которые девушки не отвечали. Они шушукались друг с другом, смотрели прямо перед собой или искоса любовались своим отражением в зеркале. Однажды менеджер все-таки попытался познакомиться с одной из них – поджарой загорелой девицей с приятно-шероховатыми на вид кубиками на прессе. Он попробовал перехватить ее на подходе к беговой дорожке, но девица, неправильно поняв его намерения, злобно взвизгнула: «Ну куда прете? Что, не видите, дорожка занята! Полотенце же висит!»

Настоящую радость менеджеру доставлял только бассейн. Он с детства любил воду, хоть плавал и не очень хорошо. Особенно ему нравилось прыгать с бортика, поднимая море брызг. Но от этого удовольствия приходилось отказываться – в бассейне было невыносимо много народу. Удачными считались дни, когда по одной дорожке плавало всего пять человек. Менеджер старался плавать очень осторожно, но все равно непременно задевал кого-нибудь, или его кто-нибудь задевал, да еще и злобно шипел вслед. А один раз он увидел, как две симпатичные девушки подрались прямо в воде из-за того, что одна не уступила другой дорогу. Фитнес не снимал стресс, а только увеличивал его.

Отказаться от клубной карты было бы нелепо – он привык к ее существованию. Карта давала ему уверенность в том, что он не хуже других и пользуется полным комплектом жизненных благ. Поэтому он просто перестал ходить на тренировки. Спустя двенадцать месяцев, когда секретарша их офиса стала составлять новый список для корпоративного членства, менеджер записался одним из первых, хотя уже точно знал, что ни разу не заглянет в клуб. Одна девочка из отдела продаж была в это время в командировке и страшно расстроилась, что ей уже не хватило места, но он даже и не подумал уступить. В конце концов, кто она такая? Пойдет в какой-нибудь маленький клуб. А его в этом году должны назначить директором филиала. Времени, конечно, станет еще меньше, а стрессов – еще больше. Но ему будет все равно, ведь он сможет позволить себе кокаин. Это куда вернее.

* ХУДОЖЕСТВО *
Денис Горелов
Ленинградское время ноль часов ноль минут

«Ирония судьбы. Продолжение»

За что я не люблю Новый Год.

За хмурь с дили-доном. За пробки. За активизацию молодых попрошаек. За сплошную ночную канонаду и песню «Расскажи, Снегурочка, где была» в 9 утра на муниципальном катке под окном.

За упорное ребенкино желание быть на маскараде ковбоем. Фальшь раззолоченных кольтов его не смущает. В восемь лет ни у кого вкуса нет.

За расхожее выражение «в ночь с 31-го на 16-е».

За отчетно-перевыборные концерты Задорнова – эдак коротенько, часов на пять. За длинноухих песиков с подарочными свертками в зубах. За старые, новые и прочие песни о главном. За торжество Первого канала по всем каналам страны. За снежинки, логотипы со снеговиками, упорную симуляцию праздничного настроения. За красные шапочки на телеведущих – одну обязательно наденет Якубович, одну обязательно наденет Гуревич и одну бы непременно надел Макаревич, если б еще вел «Смак», но все равно он в ней что-нибудь споет. За вымогательские приветы от МТС и «Кока-колы». За упертую надрывную вторичность во всем.

Теперь вот Первый переснял «Иронию судьбы».

Она ведь хорошая раньше была, ничья. Там только раз была казенщина про ответственность врачей и учителей, про дороговизну их типа ошибок. Да и кого с перепою не пробьет на пафос, терпимо звучало.

А нынче злые волшебники украли тихую, порядочную интеллигентскую сказку, которой даже посчастливилось стать народной, и уже ведь не отдадут.

«Ирония» была неназойливой фигой стандарту. Системной застройки домам, одинаковым лестничным площадкам, гарнитурам, названиям, трафаретным отношениям, жертвой которых пал так и не сумевший выпасть за рамки хороший человек Ипполит. Одинаковым средней привлекательности и усталости русским актрисам, из которых даже не захотелось выбирать новогоднюю героиню. Типовому куражливому веселью, диссонансом которому звучала таривердиевская музыка и слова про друзей медлительный уход, про разобщенность близких душ, и про с кем распрощалась я – вас не касается.

Про крутой характер одиночества.

Вы можете себе представить Константина Эрнста и Анатолия Максимова, воюющих со стандартом? Они и есть лицо нашего национального ГОСТа. Эталона. Образца.

В итоге получается бред. Новый Ипполит по имени Ираклий – предел мечтаний современной малогабаритной кисы. Очень богат, очень заботлив, слегка подловат, но это входит в подарочный ассортимент знаком жизнестойкости, и играет его душка Сергей Безруков с сексапильным оскалом младокапитализма; я, мам, такого же хочу.

Новая Надя – дочь Боярского. Красивая, да. Таких красивых в моем городе на дюжину десять. Девочка с таким лицом никогда – слышите, никогда – не полетит 1 января в чужой город с банным веником и золотым ключиком от квартиры, где пьянчужки лежат. Рязанов искал свою Надю месяцами и нашел в Польше, и пошел на сплошную закадровую озвучку голосом Талызиной, а песен – Пугачевой, и терпел фарцовые наезды в Москву актрисы Брыльской, и законную неприязнь к ней съемочной группы – но он имел результат! Надя-2 – типовое приложение к Безрукову с Хабенским. В новогоднем интервью «Афише» девушка Боярская на вопрос, кто милей, ответила, что Хабенский явился ее героине в таком неглиже, что его трудно представить рядом с собой. Неглиже – это семейные трусы в желто-фиолетовую полосочку, что еще могут сегодня надеть на комического гостя. Понятно? У актрисы Елизаветы Боярской на лбу стоит клеймо: «Я сужу о мужчинах по трусам». Ираклий-Безруков для нее – заветная мечта, у которой могут быть только разнаилучшие «кляйновские» трусы, сказка наяву, в которую вторгается неуместная московская пьяномордия.

В новом фильме и новой жизни всеобщего Первого канала недотепа Лукашин всем реально чужой. Жизнь удалась. Снег хрустит, мороз искрит и завивается спиралью. Эрнсту, Максимову, Безрукову, Боярской и миллионам ведомых ими микроорганизмов выпивающий врач Лукашин совсем ни к чему. Ни они, ни их герои не коротают непутевый век с мамою в типовой двушке. Ни они, ни их герои не ходят в общую баню и не лазят в окна к любимым женщинам, как завещал мокрый от слез Ипполит. Ни они, ни их герои не поют под гитару песен Пастернака, Ахмадулиной и редкого нестыдного Евтушенко – про «ко мне мой старый друг не ходит». Дядя Саша Аронов, непутевый, вечный, пьющий обозреватель «Московского комсомольца», в момент просветления сочинивший «Если у вас нету тети», верно, в гробу перевернулся, когда Константин берет гитару и тихим голосом начинает охмурять его песенкой поточную ляльку, дочь народного артиста. И эта дочь, и ее продюсеры давно уже решили сами, иметь или не иметь. Соседа, покусившегося на их собаку, они отравят собственноручно, утрату тети перенесут легко, и им определенно не умирать. Не говоря уже о друге. Понятие «друг» для нынешних успешных людей осталось там же, где и город Ленинград, неименные билеты на самолет, песня про вагончики и мировая мама с ее коронным «Поживем – увидим». В 75-м году.

Чтобы защитить свое пошатнувшееся счастье, Надя-2 вызывает милицию. Это Надя первая могла вызвать тогдашнюю вымышленную, лакированную, человеческую милицию, но она и этого не сделала. Сегодняшняя типовая положительная героиня вызвала на дом наряд типовых мерзавцев, способных забить хмельного человека насмерть, предварительно его ограбив детишкам на молочишко. Она это сделала с исключительно стандартной целью: сегодняшний новогодний фильм без пьяного милиционера так же немыслим, как новый Новый Год без квакающего Галкина и песни «Россия священная наша держава, Россия великая наша страна» (она в фильме тоже есть, не беспокойтесь).

Чтобы спасти свое пошатнувшееся счастье, Ираклий выставляет милиционерам литр водки с наказом принять пьяного гостя по серьезу, по полной программе. И программу эту мы тоже хорошо знаем.

Примчавшийся по тревоге папа Нади-2 Ипполит кричит примчавшемуся по тревоге из Москвы папе Костика Жене, что тот неудачник и что пусть катится. Мама Нади-2 Надя-1 с польской бархатной сталью в голосе рекомендует дочке немного подумать.

Это честный портрет современного мира удачников, который честно отторгает свалившееся пьяное недоразумение. Никакой иронии у сегодняшней судьбы не бывает, а кто много иронизирует – полетит взашей в свою Москву.

Потом, конечно, ахи, вздохи, непредумышленные поцелуи, незапланированные пробуждения в той же квартире и ни на грош не мотивированный законный хеппи-энд. Динь-дон, динь-дон, съемочная группа кланяется.

Дабы не тратиться на всю эту пургу, ровно половина фильма посвящена мобильной связи «Билайн». По сотовым звонят друг другу Нади, Женя, Костя, Ираклий, Ипполит, пьяные менты, пьяный и ни на йоту не изменившийся Ширвиндт, Ахеджакова из Израиля и режиссер Рязанов из самолета. В кадре все время желто-черные шарфы, желто-черные шарики и желто-черная реклама в совершенно случайно подвернувшемся телевизоре. Там же случайный президент Путин с новогодним поздравлением, «Россия священная наша держава», слегка назойливая фиксация на слове «Аэрофлот» в билетах, стойках регистрации и куртках пулковских грузчиков и столь же слегка чрезмерная фиксация на слове «Санкт-Петербург».

Все путем, страна. Какие, к черту, веники?

В перестройку было модно поминать царя Мидаса, единым прикосновением обращавшего вещи в золото, и уверять, что нынешние лидеры все обращают в дерьмо. Не будем гоняться за модой. Нынешние вожди Первого канала – истинные Мидасы. Они взяли теплую, живую сказку и обратили ее в кумир священный.

За это все причастные будут гореть в аду. Да-да, и очень хороший писатель Алексей Слаповский, и крайне дельный режиссер Тимур Бекмамбетов.

Одного Хабенского отпустят.

За трусы.

Аркадий Ипполитов
Венера Торфяная

Выставка в Русском музее: антитело как сверхидея

В узком белом пространстве раздевалки девушка в спортивной шапочке и полуспущенных трусах балансирует на одной ноге, вытирая полотенцем спину и пятку второй, подогнутой. Прямой взгляд больших широко расставленных глаз устремлен прямо на зрителя, магнетизирует его, так что никакого ощущения подглядывания не возникает. Скорее – созерцания. Полуспущенные трусы слегка приоткрывают темный треугольник лобка, что вместе с «реальными» шапочкой и трусами придает композиции, в общем-то, совершенно отвлеченной, легкий оттенок натурализма. Фигура девушки с широкими бедрами и плечами, тяжелой округлостью грудей, классична и идеальна, как античные статуи. Также как и фигура, идеально и лицо девушки, рассчитанное в строгом соответствии с каноном. И поза, и занятие условны: невероятно длинное и узкое полотенце больше похоже на шаль или драпировку; непонятно, зачем девушка надела трусы и только после этого стала вытирать спину, зачем полирует свою пятку, не натянув трусы, ей мешающие, до конца.

Это – картина Александра Самохвалова «После кросса», фрагмент которой, данный на фоне белой звезды, распластанной на красном, украшает обложку каталога замечательной выставки «Венера Советская», проходящей в Русском музее. Картину лучше было бы назвать «Афродита после кросса», так как фигура самохваловской бегуньи, отнюдь не спортивная, является точным повторением Афродиты Книдской Праксителя, в чуть измененной позе. Подлинная праксителева Афродита держит драпировку в левой руке, а теперь, надев трусы и шапочку, взяла правой ее конец, закинула за спину, подогнула правую ногу, перенеся всю тяжесть на левую, слегка подняла голову и посмотрела в упор на зрителя. Получилась бегунья Самохвалова, находящаяся с Афродитой середины четвертого века до нашей эры в подчеркнуто прямом родстве.

Родство Праксителя и Самохвалова гораздо глубже поверхностного сходства вариации формы и позы. Пракситель – один из лучших скульпторов в истории мирового искусства и, конечно же, классик. Впрочем, как классику и полагается, при жизни он пользовался репутацией скандального авангардиста. Афродиту Книдскую он изваял во время CIV Олимпиады, когда достиг своего «акме», что по-гречески значит «расцвет». Богиню он представил обнаженной, что было неслыханно, так как до того нагими можно было изображать только мужчин, а женщины всегда были прилично задрапированы и ни в палестры, ни на стадионы не допускались. Вдобавок ко всему блюстители порядка установили, что моделью Праксителю послужила гетера Фрина, что было совсем непозволительно: смертная рискнула сравнить себя с небожительницей. Скандал разразился страшный, международный, все греческие города о нем узнали и в нем поучаствовали, так как святилище на острове Книд имело общегреческое значение, и установка там новой статуи была делом всей Эллады. Консерваторы неистовствовали, либералы выходили из себя, все напоминало страсти вокруг целующихся милиционеров «Синих носов», недавно шумевшие в нашем отечестве, но, как рассказывают древнегреческие авторы, конец дебатам положила Фрина. Она публично разделась, греческая публика, прекрасному не чуждая во всех его проявлениях, разразилась дружным «Ах!», обвинение в кощунстве с Праксителя было снято, статуя водружена на место, Фрина получила почетную пожизненную пенсию, искусство восторжествовало, так что вслед за Афродитой Книдской в мировую культуру проследовала толпа обнаженных, в том числе и «После кросса» Александра Самохвалова. Использование Самохваловым прототипа со столь красочной историей в контексте молодой советской культуры очень значимо: вслед за Праксителем, опираясь на его опыт и на его реноме, художник пытается утвердить свободу красоты обнаженного тела в новом социалистическом обществе. Но нужны ли эти старые как мир истории новому обществу?

История Фрины и Афродиты Книдской показывает, сколь сложны были во все времена взаимоотношения человека с телом. Тело – это, конечно, форма. Это ограничение, изначально заданное нам без нашего ведома и заключающее каждого из нас внутри себя с властностью совершенно диктаторской. Вольно нам воспринимать тело как храм, тюрьму, дворец или хижину, культивировать его или проклинать, бичевать или холить, но зарождение нашего тела, его развитие и его разрушение пугающе самостоятельны. Тело – это судьба, рок и фатум. Это то, что объединяет миллиарды живших, живущих и тех, кто еще будет жить, и в то же время это то, что их разделяет. В бесконечной множественности и повторяемости тел – залог нашего бессмертия, но каждое индивидуальное тело конечно и обречено. Желание избавиться от диктата тела и обрести желанную свободу от установленных нам, помимо нашей воли, границ, всегда обуревало человека. Но столь же постоянно желание бежать от тела сопровождалось тоской по телу вечному, нетленному, идеальному, означающему победу над временем и судьбой. В сущности, тело – ни что иное, как чистая идея.

Быть может, наиболее полно и отчаянно одержимость человека диалогом со своим телом выражается в образе Афродиты, или, как назвали ее римляне, Венеры, ужасающей и прекрасной богини, бесконечно сильной и бесконечно слабой, воспеваемой, проклинаемой, презираемой и возвеличенной. Тело – это ипостась Афродиты-Венеры, ее царство, главный ее атрибут и ее оружие. Эта малоазийская, если верить мифологическим словарям, богиня столь прочно овладела человеческим сознанием, что оно находит ее изображения задолго до предполагаемого рождения Афродиты от соединения гениталий оскопленного Кроном Урана с морской стихией, в тридцатом тысячелетии до нашей эры, в многочисленных Венерах каменного века, разбросанных по всей Евразии. Затем, пройдя всю историю человечества, возникая то в виде Изиды, то Иштар, то Кибелы, Лакшми, Сарасвати или бодхисатвы Гуань-инь, она дошла и до нашего времени, обрядившись в меха доктора Мазоха, завоевав диспансеры и стриптиз-клубы, подиумы и конкурсы красоты, музеи и рекламные щиты, и до сих пор не отпускает от себя художников. Она каждую ночь восходит над миром, покидая его лишь утром, зелено-голубая планета, «милостивое ночное светило, муж или женщина», как назвал ее римлянин Макробий в своих «Сатурналиях», – Венера, Веспер, Люцифер. Всходила она и над одной шестой земной суши, обычно окрашенной на картах в красный цвет, над великой страной СССР.

Зрители привыкли богиню любви представлять согласно навязанной Ренессансом классической схеме красоты. Афродита Книдская, Венера Милосская, Боттичелли, Тициан, Джорджоне, Рубенс, Веласкес – и так далее. Так выстраивает свой ряд Афродит-Венер, доводя его до Аниты Экберг и Моники Белуччи, Умберто Эко в недавно вышедшей в русском переводе книге, посвященной понятию Красоты в европейском менталитете. Однако, как известно, красота – страшна. Афродита родилась из глубины морской, куда пролилась кровь и были брошены гениталии кастрированного Урана, бога неба. В зачатии Афродиты любовь не участвовала, да и откуда взяться любви до ее рождения? Любовь же и красота, как мы видим из древнего мифа, появились в результате преступления и теснейшим образом связаны с болью, насилием и членовредительством. Афродита, являющаяся нам в древних культах, совсем не похожа на нежную и кокетливую красавицу поздних мифов. В Фивах она почиталась под именем Афродита Апострофия, то есть Ужасающая и Избавляющая, и тесно была связана с Эриниями, кровожадными богинями, терзавшими Ореста. Афродита Фессалийская была предводительницей ламий, меднолобых вампирш, высасывающих ночью кровь у своих любовников, и стала прообразом героини «Метаморфоз» Апулея, старухи Мероэ, ненасытной в своем вожделении, способной превратить мужчину в лягушку, бобра или барана. В Аттике Афродита была самой старой из Мойр, богинь судьбы, дочерей Времени-Крона, и самой безжалостной из них. В Мегаре ее почитали наравне с Нокс, темной богиней ночи, и Гекатой, чудовищем с тремя собачьими головами.

Во Фракии Афродите приносили в жертву собаку, и она была богиней собачьих свадеб. На Кипре и во многих других местах был распространен таинственный культ Афродиты Бородатой, по характеру похожей на самку богомола и ответственной за убийство Данаидами своих пятидесяти юных мужей в первую брачную ночь. В Арголиде, где и произошло это событие, празднества в честь Афродиты назывались истериями, на них богине приносилась в жертву свинья, так что этимология слова «истерика» впрямую связана с культом Афродиты и происходит от «юстеры» или «истеры», что означает матку. От аргосской богини, благословившей подвиг Данаид, происходит латинская Венус Аргива, богиня маленьких девочек, еще не вступивших в брак, и в Риме были распространены изображения Венус Аргивы в виде куколки, предназначенной для игр крошек-девственниц, дабы приготовить их к замужеству, – хороший образец отношения к супругу для будущих жен. На побережье Ионического моря Афродита почиталась как Порфириус, что значит Багряная или Пурпурная, но также и Вздувшаяся, Мрачная, Черная, Кровавая.

В греческих колониях на Понтийских берегах Афродита получила титул Апатурия (то есть Лишившаяся Отца или Отцом Отвергнутая, а также от Отца Отвернувшаяся), тесным образом связанный и с ее происхождением, с кастрацией Урана, и с обычаями скифов и амазонок, населявших соседние районы, для которых отцовство не играло никакой роли. В греческих же поселениях Италии богиня носила имя Эноплиос, Объединяющая и Вооруженная, обладала характером воинственным и кровожадным, от нее ведет свое происхождение римская Беллона, покровительствующая войне разнузданной и безжалостной, то есть такой, какую римляне и вели по преимуществу, в чем отличие этой римлянки от Афины-Минервы, разумной и трудолюбивой девственницы. В своем имени Беллона соединила существительное bellum – война, и прилагательное bellos – милый, прелестный, великолепный.

В ряду богинь Умберто Эко нет и намека ни на русских, ни на советских красавиц. Будем считать это скорее незнанием, чем убеждением. Но кого бы из наших богинь можно было бы включить в этот звездный список? К сожалению, не Афродиту после кросса Самохвалова, прекрасную, без сомненья, но не добавляющую ничего принципиально нового к длинному послужному списку богини. Спортсменки Самохвалова – это мечта, сон, самообман социализма. Идеальный мир Самохвалова столь же прекрасен, как и фильм «Строгий юноша», но, как и фильм Роома, он был отложен на полку советской цензурой. На этот раз, в отличие от случая Праксителя, Фрина ничего сделать не смогла. Принципиально новой идеи у Самохвалова не было.

Выставка «Венера Советская» начинается с плаката художника А. С. Харитонова «Да здравствует Восьмое Марта». Огромная улыбающаяся женщина вырастает из толпы, в красном платке, с винтовкой через плечо, в расстегнутой черной тужурке поверх синего бесформенного мешка, в серых чулках; дома не достают ей даже до колена, у подошв кишит черная муравьиная толпа с красными плакатами «Работница! Крепи!», крепи то, крепи се, международную солидарность, оборону и трудовую сознательность. Напротив же – другая великанша, тоже в красном платке и синем бесформенном платье, величественная и простая, с легкостью, с какой девушки из фидиевых Панафинейских шествий ставят себе на плечо амфору, взвалила на себя корзину и улыбается, и сияет, и зовет. Тела нет у нее, а в корзине 15 300 000 тонн торфа, так как «в завершающем году пятилетки дадим социалистическому строительству не менее 15 300 000 тонн высококачественного сухого торфа», и она даст, хотя непонятно, зачем так много, огромная цифра звучит фантастически, мифологично, и вот она, новая мифология, вот она, новая богиня. Отсутствие тела – тоже идея. Великая Афродита Торфяная. Такого никогда ни у кого нигде не было.

Красота страшна, а любовь еще страшнее.

Знаменитая формула Стендаля, столь понравившаяся Ницше, что красота есть обещание счастья, совершенно справедлива. Однако кто же верит в то, что обещанья выполнимы? Древняя богиня была безжалостна. Посмотрите на детей, порожденных Афродитой. Эрот, безжалостный в своей вечной инфантильности и к богам, и к смертным, мучитель, забавляющийся чужими страданиями, как игрой в бабки. Антэрот, страшный бог смерти, близкий к Танатосу. Оба зачаты неизвестно от кого. Фобос и Деймос, Страх и Ужас, детки от бога войны Ареса. Гермафродит, существо загадочное и несчастное, прижитое от плутоватого Гермеса, и неизвестно от кого появившаяся дочь Гармония, по одной из версий – дочь смертного Кадма, ставшего к тому же и ее мужем. Гармония послужила причиной гибели героев фиванского цикла.

Несчастны были все, кому Афродита покровительствовала. Пасифая, Федра, Медея, Елена, Парис – пешки в ее играх, бессмысленных и бесцельных. Адонису, единственному, кого Афродита любила по-настоящему, ее красота особенного счастья тоже не принесла, и цветок анемона, выросший из крови этого красавчика, родившегося от связи отца и дочери, стал символом смерти и подземного мира. Особенно счастливым не назовешь и ее сына Энея, рожденного от смертного Анхиза, свидетеля гибели близких и друзей, эмигранта, проведшего всю жизнь в сплошных скитаниях.

Великая Афродита Торфяная, выступающая из советских плакатов, возвращает этой богине, превратившейся в европейской традиции в гламурную кокетку, грозную величавость древнего мифа. Такой Афродиты мир еще не знал. Подобно и равно древним титулам богини: Порфириус, Апострофия и Апатурия – звучат новые: Делегатка, Работница, Ударница. Дети ее – Социализм и Революция – могут сравниться с Фобосом и Деймосом и не уступят им в величии. Она, именно такая Афродита, а не вариации на тему русской красавицы и не обманчивая греза Самохвалова о социалистическом классицизме, достойна встать в единый ряд, представляющий реинкарнации богини в мировой культуре, и заткнуть дыру, образовавшуюся в перечислении Умберто Эко.