Текст книги "Социология вещей (сборник статей)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

3. Делегирование не-человекам

Именно в этом пункте у вас появляется относительно новый выбор: либо дисциплинировать людей, либо заменить ненадежных людей на делегированного персонажа-не-человека, чья единственная функция будет состоять в том, чтобы открывать и закрывать дверь. Он называется доводчиком двери или groom’ом. («Groom» – это название французской торговой марки, вошедшей теперь в повседневный язык). Преимущество доводчика заключается в том, что теперь вам надо дисциплинировать только одного не-человека, и вы можете со спокойной совестью позволить всем остальным (включая коридорных) вести себя так, как им взбредет в голову. Независимо от того, кто они и откуда приходят, – вежливы они или невоспитанны, торопливы или медлительны, друзья или недруги – швейцар-не-человек будет всегда заботиться о двери при любой погоде и в любое время дня. Один не-человек (дверные петли) плюс другой не-человек (доводчик) разрешили дилемму отверстия-стены.

Разрешили? Вообще-то, не совсем. Здесь возникает вопрос о сокращении кадров в связи с автоматизацией, вопрос, столь дорогой для социальных историков технологии: тысячи швейцаров-людей оказались безработными по вине своих братьев-не-человеков. Можем ли мы сказать, что они были замещены? Это зависит от вида действия, которое было им транслировано или делегировано. Другими словами, когда людей замещают и сокращают, не-человеков приходится модернизировать и переквалифицировать. Это, как мы сейчас увидим, нелегкая задача.

Нам всем приходилось иметь дело с дверью, оснащенной мощным пружинным механизмом, которая захлопывается прямо перед нашим носом. Бесспорно, пружины делают работу, замещающую действия швейцаров, но они исполняют роль очень грубого, невоспитанного и бестолкового швейцара, который совершенно очевидно предпочитает вариант двери-стены варианту двери-отверстия. Они просто захлопывают дверь. Эти невежливые двери имеют одну интересную особенность: раз они захлопываются с такой силой, это означает, что вы, посетитель, должны проходить в нее очень быстро и при этом ни в коем случае не идти за кем-нибудь впритык, поскольку в противном случае вы рискуете прищемить или расквасить себе нос. Неквалифицированный доводчик-не-человек таким образом предполагает квалифицированного пользователя-человека. Это всегда компромисс. Следуя Мадлен Акрич (Akrich, 1992), я назову это поведение, которое в свою очередь навязывается человеку не-человеком, предписанием делегатов. Предписание – это моральное и этическое измерение механизмов. Несмотря на постоянные сетования моралистов, ни один человек не является столь неизменно моральным, как механическое устройство, особенно если оно (она, он, они) столь же «дружелюбно по отношению к пользователю», как мой компьютер марки «Макинтош». Мы смогли делегировать не-человекам не только усилие, но также и ценности, обязанности и этику. Именно благодаря этим моральным отношениям, мы, люди, ведем себя так этично, независимо от того, насколько слабыми и злыми сами себя ощущаем.

Каким образом можно эксплицировать эти предписания? Путем замены их рядами предложений (обычно в императиве), которые (безмолвно и постоянно) производятся механизмами для блага тех, кто их использует: сделайте то, сделайте это, поступайте так, не делайте того. Такие предложения очень похожи на язык программирования. Подобная замена молчания на слова может осуществляться в мысленных экспериментах аналитика, но она также встречается в брошюрах с инструкциями или явным образом на занятиях по инструктажу, где она осуществляется голосом демонстратора, инструктора или преподавателя. У военных особенно хорошо получается выкрикивать такие слова голосом инструкторов – людей, которые делегируют себе обратно задачу объяснить от имени винтовки, каким должен быть ее идеальный пользователь. Но какие бы многочисленные способы не изобретал аналитик, чтобы в словах и текстах восстановить явное предписание, главная особенность такого предписания состоит в том, чтобы оставаться безмолвным – отсюда впечатление, возникающее у тех, кто озабочен человеческимповедением, что где-то недостает массы моральных отношений.

Результатом такого распределения компетенций между людьми и не-человеками окажется то, что компетентные сотрудники из Палаты кож благополучно пройдут сквозь захлопывающуюся дверь на правильном расстоянии друг от друга, в то время как те посетители, которые не знают о местных культурных условиях, будут толпиться в дверях и расквасят себе носы. Эта история подобна известной истории об автобусах, набитых бедными чернокожими, которые не могли проехать под эстакадами, ведущими к манхэттенским паркам (Winner, 1980). Не-человеки принимают на себя селективные установки тех, кто их проектировал. Поэтому, чтобы избежать дискриминации, изобретатели возвращаются к чертежной доске и пытаются придумать такого персонажа-не-человека, который не будет предписывать своим пользователям-людям такие исключительно локальные культурные навыки. Хорошим решением могла бы показаться слабая пружина. Но это не так, потому что она заместила бы собой такого малоквалифицированного и нерешительного швейцара, который никогда не уверен в статусе двери (или своем собственном статусе). Что такое дверь – отверстие или стена? Я должен закрывать дверь или открывать ее? Если дверь то и другое одновременно, то вы можете забыть о тепле – а ведь в конце концов даже британцы нуждаются в тепле, чтобы писать хорошие статьи по истории науки. «Il faut qu’une porte soit ouverte ou fermée» [193]193
  «Надо принять то или иное решение» – дословно: «Надо, чтобы дверь была или открыта, или закрыта» – Прим. перев.


[Закрыть]. На компьютерном языке, дверь – это гейт типа или, а не и.

Я – большой фанат дверных петель, но должен признаться, что гораздо сильнее восхищаюсь гидравлическими доводчиками двери, особенно тем старым, тяжелым, покрытым медью доводчиком, который медленно закрывал главную дверь нашего дома в деревне Алос-Кортон. Я очарован тем, что к пружине добавлен гидравлический поршень, который легко вбирает энергию тех, кто открывает дверь, удерживает и затем медленно возвращает ее с разными оттенками той непреклонной твердости, какую можно ожидать от хорошо обученного дворецкого. Особенно изобретательным является его способ извлечения энергии из всех и каждого, из любого случайного, ничего не подозревающего прохожего. Мои друзья-социологи в Горной школе называют такое ловкое извлечение энергии «обязательной точкой прохождения», что является очень подходящей характеристикой двери; независимо от того, что вы чувствуете, думаете или делаете, вы должны оставить в дверях в буквальном смысле частицу вашей энергии. Это так же хитро, как приспособление для сбора дорожной пошлины.

Это, однако, не полностью разрешает все проблемы. Разумеется, гидравлический доводчик двери не бьет по носам тех, кто не знает местных условий, так что его предписания могут считаться менее ограничивающими, но он все же остается преградой для некоторых групп населения: ни мои маленькие племянники, ни моя бабушка не могли войти в эту дверь без посторонней помощи, потому что наш доводчик нуждался в силе физически здорового человека, которая бы позволила ему (доводчику) накопить достаточное количество энергии, чтобы потом закрыть дверь. Если использовать классическое мотто Лэнгдона Винера (Winner, 1980): своими предписаниями эти двери дискриминируют очень маленьких и очень старых людей. Кроме того, раз нет никакой возможности держать их открытыми постоянно, они подвергают дискриминации перевозчиков мебели и вообще каждого, кто нагружен пакетами, что в нашем позднекапиталистическом обществе, как правило, означает наемных работников из рабочего или нижнего среднего класса (да и кто из представителей даже более высоких страт не был хоть раз задержан автоматизированным швейцаром, когда его руки были заняты пакетами?).

Правда, решения есть: делегирование доводчику может быть аннулировано, обычно это достигается его блокировкой или более прозаическим образом – действию, которое делегировано доводчику, может быть противопоставлена нога (говорят, что коммивояжеры большие специалисты по этой части). Действие ноги, в свою очередь, может быть делегировано ковру или чему-нибудь, чем можно придержать доводчик (хотя я всегда поражаюсь количеству предметов, которые не выдерживают этого силового испытания, и очень часто видел, как дверь, которую я только что с помощью какого-нибудь предмета зафиксировал в открытом состоянии, вежливо закрывалась, стоило мне только отвернуться от нее).

4. Антропоморфизм

Как технолог, я мог бы утверждать, что, если не считать работы по установлению доводчика двери и поддержанию его в рабочем состоянии и согласиться не принимать во внимание те немногочисленные группы населения, которые оказываются дискриминированы, гидравлический доводчик хорошо выполняет свою работу, постоянно, твердо и медленно закрывая за вами дверь. Своим скромным способом он показывает нам, как три вида делегированных актантов-не-человеков (петли, пружины и гидравлические поршни) 90 % времени замещают либо недисциплинированного портье, которого никогда не бывает на месте, когда он нужен, либо программы-инструкции для широкой публики, предназначенные напоминать о том, что нужно закрывать-дверь-потому-что-холодно.

Петли плюс доводчик – это мечта технолога об эффективном действии, по крайней мере так было до того печального дня, когда я увидел объявление, прикрепленное к дверям Ла Виллетт, с которого я начал свое рассуждение: «Доводчик бастует». Значит, мы не только смогли делегировать акт закрывания двери от человека не-человеку, мы также оказались способны делегировать ему недисциплинированность нашего маленького сорванца (и, возможно, соответствующий профсоюз). Бастует… Только представьте себе это! Не-человеки, прекращающие работу и требующие – чего? Выплат пособий? Свободного времени? Офисов с хорошим видом? Однако здесь бесполезно чем-то возмущаться, потому что не-человеки, несомненно, не являются настолько надежными, чтобы нереверсивность, которой нам хотелось бы их наделить, была абсолютной. Нам не хотелось еще когда-нибудь вспоминать об этой двери, если не считать регулярного проведения технического обслуживания (это просто иной способ сказать, что нам нет нужды о ней беспокоиться) – и вот, пожалуйста, мы вновь озабочены тем, как добиться, чтобы дверь все время была закрыта, а сквозняк оставался снаружи.

Что интересно в этом объявлении, так это юмор, приписывающий человеческий характер поломке, которая обычно рассматривается как «чисто техническая». Этот юмор, однако, более глубок, чем объявление синонимичного характера, которое можно было бы поместить на дверях: «Доводчик не работает». Я постоянно говорю с моим компьютером, который дерзит мне; я уверен, что вы клянете свою старую машину; мы постоянно наделяем таинственными способностями гремлинов, живущих внутри всех мыслимых домашних приборов, не говоря уже о трещинах в бетонном покрытии вокруг наших атомных электростанций. Однако моралистами – я подразумеваю здесь социологов – это поведение признается скандальным нарушением естественных барьеров. Когда вы пишете, что доводчик «бастует», это, как они считают, представляет собой «проекцию» человеческого поведения на холодный технический нечеловеческий объект, который по своей природе не способен испытывать никаких чувств. Это антропоморфизм, что для них является грехом, подобным зоофилии, но только еще хуже.

Подобное морализирование чрезвычайно раздражает технологов, потому что автоматический доводчик уже насквозь антропоморфичен. Хорошо известно, что французы – большие любители этимологии; что ж, вот вам еще один экскурс в эту область: άνθρωπος и μόρφος вместе означают либо то, что имеет человеческую форму, либо то, что придает форму людям. Доводчик и в самом деле антропоморфен, причем сразу в трех смыслах: во-первых, он сделан людьми, является конструкцией; во-вторых, он замещает действие людей и является тем делегатом, который постоянно занимает позицию человека; и в-третьих, он формирует человеческое действие, предписывая, какие именно люди должны проходить в дверь. И после этого кто-то еще будет запрещать нам приписывать чувства этому полностью антропоморфному созданию? Делегировать трудовые отношения, «проецировать» – то есть переводить, транслировать – другие человеческие свойства доводчику? А что с множеством других нововведений, которые наделили гораздо более утонченные двери способностью видеть ваш приход (электронные глаза), или спрашивать, кто вы (электронный пропуск), или захлопываться в случае опасности? Но как бы то ни было, кто такие вы, социологи, чтобы раз и навсегда решить, какова реальная и конечная форма (μόρφος) людей (άνθρωπος)? Чтобы с уверенность провести границу между тем, что является «реальным» делегированием, а что – «простой» проекцией? Чтобы, не прибегая к соответствующему исследованию, раз и навсегда разобраться в трех различных видах антропоморфизма, которые я перечислил выше? Разве мы не сформированы доводчиками-не-человеками, хотя, соглашусь, лишь в совсем незначительной степени? Разве они не наши братья? Разве они не заслуживают внимания? Вы с вашими корыстными и самодовольными социальными исследованиями технологии вечно жалуетесь на механизмы и увольнение рабочих, вызванное автоматизацией производства – но осознаете ли вы ваши дискриминационные предубеждения? Вы отделяете людей от не-человеков. Я не придерживаюсь этого предубеждения (хоть этого) и вижу только акторов – людей, не-человеков, квалифицированных, малоквалифицированных – которые обмениваются своими свойствами. (Но я увлекаюсь, что обычно происходит тогда, когда мы, технологи, дискутируем с нашими друзьями и тем не менее коллегами – социологами.) Таким образом, объявление, помещенное на двери, попадает в точку, оно с юмором и очень точно описывает поведение доводчика: он не работает, он бастует (заметьте, что слово «бастовать» – это также антропоморфизм, перенесенный из человеческого репертуара в нечеловеческий, что еще раз доказывает несостоятельность этого разделения).

5. Встроенные авторы и пользователи

Споры вокруг антропоморфизма возникают потому, что мы верим в реальное существование «людей» и «не-человеков», не осознавая, что это приписывание ролей и действия также являются результатом определенного выбора. Лучший способ осознать этот выбор – сопоставить устройства с текстами, поскольку вписанность создателей и пользователей в устройство является совершенно такой же, как вписанность авторов и читателей в повествование. Чтобы проиллюстрировать это утверждение, я должен теперь признаться, к моему стыду и вашему разочарованию, что я совсем не технолог. Я встроил в статью созданного мною автора, а также изобрел своих возможных читателей, чьи реакции и убеждения я предусмотрел. С самого начала я много раз использовал обращение «вы» и даже «вы, социологи». Если вы помните, я даже велел вам построить таблицу (или посоветовал это сделать). Я также попросил вашего разрешения продолжать это повествование. Делая это, я создал вписанного читателя, которому я с такой же несомненностью предписал определенные свойства и поведение, с какой светофор или картина подготавливают определенную позицию для тех, кто на них смотрит. Подписались ли вы под этим определением вас самих? Или, если сформулировать это еще радикальнее, есть ли вообще кто-нибудь, кто мог бы читать этот текст и занять ту позицию, которая приготовлена для его читателя? Этот вопрос является источником постоянных трудностей для тех, кто не знает основ семиотики. Ничто в данной сцене не может помешать вписанному пользователю или читателю вести себя иначе, чем это ожидалось (то есть ничто вплоть до следующего абзаца). Читатель из плоти и крови может полностью игнорировать мое определение его или ее. Тот, кто пользуется светофором, вполне может перейти дорогу на красный свет. И даже посетители Палаты кож, несмотря на то, что их поведение и траектория самым полным образом предвосхищаются доводчиком, могут просто никогда не добраться до него, поскольку найти это место слишком трудно. Что касается ввода информации в компьютер, то курсор может бесконечно мигать, несмотря на то, что пользователь отсутствует или не знает, что ему делать. Между пользователем, который задается предписанием, и пользователем из плоти и крови может быть огромный зазор, различие столь же большое, как между «я» повествователя в романе и его автором. Именно это различие так сильно расстраивает авторов анонимного обращения, о котором я сейчас говорил. В других случаях, однако, зазор может быть нулевым: предписанный пользователь до такой степени предугадан, так тщательно вмонтирован внутрь сцены, так точно согласован с нею, что делает то, что от него ожидается.

Проблема, связанная со сценами, состоит в том, что они обычно хорошо подготовлены для того, чтобы предвосхищать поведение только тех пользователей или читателей, которые находятся поблизости. Например, доводчик успешно предусматривает то, что люди будут толкать дверь, открывая ее, и сообщать ей энергию, способную вернуть ее в обратное положение. Но он совершенно не способен помочь людям добраться до двери. Уже на расстоянии пятидесяти сантиметров он бесполезен и, например, никак не воздействует на те планы, которые развешаны по всей Ла Виллетт и объясняют, где находится Палата кож. Однако никакая сцена не может быть подготовленной без заложенного в нее представления о том, какого рода акторы будут занимать предписанные позиции. Вот почему я выше сказал, что, хотя вы вольны не читать дальше эту статью, это лишь «относительно» так. Почему? Потому что я знаю, что, поскольку вы купили эту книгу, вы трудолюбивые, серьезные, англоговорящие технологи или читатели, желающие понять новые направления в социальных исследованиях машин. Поэтому я могу преспокойно побиться об заклад, что у меня хорошие шансы, что вы прочитаете эту статью до конца! Поэтому мое предписание «читайте эту статью, вы, социолог» – не такое уж рискованное (но я бы не стал рисковать, если бы имел дело с французской аудиторией). Такой способ полагаться на более раннее распределение навыков, уменьшающее разрыв между встроенными пользователями или читателями и пользователями и читателями из плоти и крови, аналогичен предварительному вписыванию.

Подводя по ходу дела некоторые итоги, мы можем назвать социологизмом утверждение, что при наличии компетенции и предвписывания человеческих пользователей и авторов, вы можете вычитать тот сценарий, в соответствии с которым будут действовать акторы-не-человеки; а технологизмом – симметричное утверждение, что при наличии компетенции и предварительного вписывания в акторов-не-человеков, вы можете запросто вычитать и вывести то поведение, которое предписывается авторам и пользователям. Надеюсь, что с этого момента две эти нелепые точки зрения исчезнут со сцены, поскольку акторы в любом отношении могут быть как людьми, так и не-человеками и поскольку перемещение (или трансляция, или транскрипция) делает невозможным легкое вычитывание одного репертуара из другого. Странная идея, что общество может быть составлено из человеческих отношений, представляет собой отражение другой, не менее странной идеи, что техника может быть составлена из нечеловеческих отношений. Мы имеем дело с персонажами, делегатами, представителями, заместителями («лейтенантами», от французского «lieu tenant», то есть «держатель места кого-либо другого»), некоторые из которых фигуративны, а другие – нефигуративны, некоторые – нечеловеческие, другие – человеческие, некоторые – некомпетентные, другие – компетентные. Вы хотите пробиться через это многообразие делегатов и создать два искусственных нагромождения, одно из которых – «общество» отбросов, а другое – «технология»? Это – ваше право, но я перед собой ставлю менее устрашающие задачи.

Сцена, текст, автоматизм – все это может оказать большое воздействие на предписанных пользователей, если они находятся на близком расстоянии, но то воздействие, которое в конечном итоге им приписывается, в большей мере зависит от целого ряда других последовательно выстроенных ситуаций. Например, доводчик закрывает дверь только в том случае, если есть люди, которые добрались до Центра истории наук; эти люди оказываются перед дверью, только если они нашли план квартала (еще один делегат, снабженный встроенным предписанием, которое мне особенно нравится: «вы находитесь здесь», обведенное на плане красным кружком) и только если есть дороги, ведущие от парижской кольцевой дороги к Палате (условие, которое не всегда выполняется); и конечно, люди станут беспокоиться о том, чтобы читать планы, шлепать по грязи и толкать дверь, чтобы открыть ее, только в том случае, если убеждены, что группа, которая там работает, заслуживает посещения (это едва ли не единственное условие в Ла Виллетт, которое выполняется). Этот градиент последовательно выстроенных ситуаций, которые наделяют акторов предварительно писанной компетенцией, позволяющей находить себе пользователей, очень похож на «креод» Уоддингтона [194]194
  Теоретик биологии Конрад Уоддингтон ввел этот неологизм, означающий «необходимый путь», чтобы обратить внимание на некоторые закономерности, структурирующие процессы эволюции (например, существуют двуногие, четвероногие существа и т. д., но существ с некоторыми другими количествами ног не бывает) – Прим. ред.


[Закрыть]: поток людей легко проходит сквозь дверь Палаты кож и доводчик сто раз в день закрывает дверь, если только его не заело. Результатом такого последовательного выстраивания ситуаций является уменьшение количества случаев, в которых используются слова; большинство действий происходят безмолвно, они привычны, инкорпорированы (в человеческие или нечеловеческие тела), что значительно затрудняет работу аналитика. Даже классические споры о свободе, детерминированности и предопределенности, грубой силе или действенной воле, ведущиеся в ххвеке и являющиеся продолжением споров XVII столетия о Божественном провидении, – постепенно улягутся. (Поскольку вы дочитали до этого места, это означает, что я был прав, когда говорил, что вы не вполне вольны перестать читать эту статью: ловко занимая позицию на креоде и используя несколько собственных уловок, я привел вас сюда… или нет? Может быть, вы перескочили через большую часть этой статьи или не поняли ни одного слова, o, вы, недисциплинированные читатели!)